Литературная Газета, 6581 (№ 51-52/2016)

Взгляд с ордынской стороны

Взгляд с ордынской стороны

Книжный ряд / Литература / Литпрозектор

Баранов Юрий

Теги: Пётр Алешковский , Крепость

Пётр Алешковский. Крепость: Роман - М.: АСТ, редакция Елены Шубиной (Новая русская классика); содержит нецензурную брань, 2016. - 592 с. 2000 экз.

Как уже сообщала наша газета, этот роман только что получил «Русского Букера» и номинировался на Большую книгу. Герой романа, археолог, персонаж, безусловно, положительный, борец за чистоту науки, враг невежественных и вульгарных толстосумов, нагло наступающих, как говорится, по всему фронту. И его гибель на самых последних страницах книги вызывает сочувствие всех, я думаю, нормальных читателей. Так что фабула романа отторжения не вызывает.

Но не фабулой единой живут беллетристические произведения, тем более рекламируемые как классика. В какой-то мере «Крепость» напоминает голливудский боевик, в котором герой-одиночка сражается против целого мира гангстеров, продажных полицейских или же инопланетных монстров. У Петра Алешковского героя тоже окружают сплошные монстры, только это не шестиглазые пришельцы со скользкими щупальцами, а русские люди разных эпох. Писатель вдохновенно описал большой жилой дом в небольшом провинциальном городе Центральной России. Сначала он населил его жуткими типами дореволюционного времени, а потом – времени советского. В романе мерзавцы, предатели, воры, трусы, пропойцы все – сотрудники героя, бывшие друзья, бывшая жена и др. Простые люди, дельцы, начальники – все. Признаюсь, я сыграл сам с собой в игру-угадайку; заметил, что Пётр Алешковский ничего дурного не говорит о церковных иерархах и решил, что такого у этого писателя не может быть. И точно – на самой последней странице романа они выведены как омерзительные циники. Да что там люди! Вот Алешковский описывает стаю галок: «Вскоре чистая голубизна неба вся была опоганена их грязными крыльями» . Кажется, я впервые читаю такое о птицах…

Не жалует букеровский лауреат, археолог по профессии, и русскую историю. Грубо обругал он выдающегося нашего учёного, прославленного специалиста по Древней Руси академика Б.А. Рыбакова – но это, правда, не в романе, а в статье. Но и в «Крепости» он не упускает случая лягнуть наше прошлое. Пытается ославить великого и мудрого полководца и политика Александра Невского, а М.И. Кутузов, по его мнению, всего лишь «одноглазый придворный шаркун», не то что «гениальный» Барклай де Толли. Причём писатель почему-то приписывает только советской власти уважение к этим героям отечественной истории.

А как вы думаете, почему восточные владыки непрерывно грызлись между собой, свергали друг друга с тронов и убивали самыми изощрёнными способами? А потому, считает Алешковский, что они научились этому у русских князей, до того же на Востоке царили тишь и благодать. За это боролись и Чингисхан, и Мамай, о которых «русский писатель-историк» говорит только уважительно.

Да-да, о том самом Мамае, который был разгромлен на Куликовом поле нашим великим полководцем Дмитрием Донским. Но это я говорю – Куликово поле, Алешковский этого термина избегает, называя судьбоносное сражение 1380 года битвой при Непрядве. В общем, он смотрит на события с той, вражеской, ордынской стороны. Немало места в книге занимают вставные главы – наброски романа об Орде, который собирался писать герой «Крепости». В частности, говорится там и о Крымском ханстве, но ни слова о том, что это паразитическое государство жило работорговлей, о том, сколько горя принесло оно русскому народу, а также поволжским татарам, черкесам, молдаванам, полякам. Неудивительно. Ведь ныне получить крупную литературную премию без хоть малого налёта русофобии невозможно.