Литературная Газета, 6585 (№ 05/2017)

Не жалея ни папу, ни маму

Не жалея ни папу, ни маму

Книжный ряд / Библиосфера / Литпрозектор

Баранов Юрий

Теги: Михаил Шишкин , Пальто с хлястиком. Короткая проза , эссе

Михаил Шишкин. Пальто с хлястиком. Короткая проза, эссе. Редакция Елены Шубиной. М.: АСТ 2017. 318 с.: ил. (Культурный разговор) 5000 экз.

Надо ли говорить, что диссидентствующие литераторы, особенно откочевавшие «за бугор», изощряются в поношении своей бывшей родины. Своего рода рекорд в этом бизнесе побил Михаил Шишкин, подобно герою «Бесов» давно уже ставший швейцарским гражданином. Действительно, литераторы такого рода обычно изливают жёлчь на парторгов, начальников, учителей, соседей и др., но родителей не хают, часто даже жалеют – папенька, мол, хотя и был академиком и лауреатом, всю жизнь прожил несчастным – каждую ночь ожидал ареста или погрома. Шишкин же, видимо, в стремлении доказать своё стопроцентное отрицалово всего советского не пощадил ни папы, ни мамы. «Это была страна рабов, – рубит он, – и родители мои были рабами и родили ещё одного раба».

Отец писателя – ветеран Великой Отечественной войны, моряк-подводник. Нормальный человек гордился бы таким отцом. Не то Шишкин. «В детстве я страшно гордился, что у моего папы была подводная лодка… – пишет он. – Потом я вырос и понял, что в 44-м и в 45-м году отец топил немецкие корабли, которые эвакуировали беженцев из Риги и Таллина. Сотни, если не тысячи людей нашли свою гибель в водах Балтики – за это отец получил свои ордена. Я давно не горжусь своим отцом, но и не осуждаю».

А мама у Шишкина была директором одной из лучших московских школ. Вот что пишет её ныне заграничный сынок: «Её поколение выросло под плакатом «Родина-мать зовёт!» Может, она и в Афганистан меня отправила бы не только с болью, но и с чувством исполненного долга матери перед оте­чеством, если бы я не поступил после школы в институт с военной кафедрой… Тогда, в школе, я, конечно, не осознавал, как тяжело было маме и всем нашим учителям: перед ними стояла задача без решения – учить говорить детей правду, вводя их в мир лжи... Школа учила детей рабов смирению…»

Писатель уверяет читателей, что уж он-то не был рабом и за это страдал. Со школьных лет. Так, все одноклассники списывали из учебника сочинение по Толстому, и все получили пятёрки, один он получил тройку – «за отсебятину». Я старше Шишкина на три десятка лет, учился ещё в сталинские годы, у нас «отсебятина» поощрялась, именно за неё учителя ставили пятёрки. Что-то не верится мне в шишкинскую историю с сочинением. Но, безусловно, верю его истории с военруком. Ему будущий лауреат всех литературных премий заявил, что является пацифистом, в людей стрелять никогда не будет и до автомата не дотронется (а надо было учиться разбирать автомат). На что военрук сказал: ты плохой патриот, Шишкин, когда начнётся война, твои одноклассники пойдут умирать за родину, а ты станешь дезертиром. «Это прозвучало приговором, – продолжает наш бывший соотечественник из Швейцарии, – а я, может быть, впервые ощутил, что такое чувство собственного достоинства». Согласитесь, странно, когда чувство собственного достоинства возникает от предвкушения своего будущего дезертирства.

В одном из эссе, составивших книгу, Шишкин задаётся вопросом: в чём, собственно, суть писания по-русски? И отвечает: «…Русский язык является телом тоталитарного сознания. Быт всегда обходился без слов: мычанием, междометиями, цитатами из анекдотов и кинокомедий. Связные слова нужны власти и литературе. Русская литература – способ существования нетоталитарного сознания. Тоталитарное сознание с лихвой обслуживается приказами и молитвами. Сверху – приказы, снизу – молитвы. Вторые, как правило, оригинальнее первых. Мат – живая молитва тюремной страны. Указ и матерщина – это отечественные инь и янь, дождь и поле, детородный орган и влагалище. Вербальное зачатие русской цивилизации».

И ещё о русском языке: «На протяжении жизни поколений тюремная действительность вырабатывала тюремное сознание... Это сознание выражалось в языке… Когда все живут по законам лагеря, то задача языка… сделать это словесно. Унизить, оскорбить, отнять пайку. Язык как форма неуважения к личности… В стране, живущей по неписаному внятному закону – место слабейшего у параши, – наречие адекватно реальности. Слова насилуют. Опускают».

Нет сомнения, что такого «русского писателя» (так уверяют Википедия и либеральная критика) как пить дать будут издавать и награждать всевозможными премиями.