Литературная Газета, 6607 (№ 29/2017)

Гамбит длиною в 80 лет

Гамбит длиною в 80 лет

Искусство / Искусство / Юбиляция

Пешкова Виктория

Фото: РИА Новости

Теги: Виктор Мережко , юбилей

Виктору Мережко покой только снится

И его это вполне устраивает. Если Виктор Мережко не сочиняет сценарий, новую пьесу или роман, значит – снимает фильм или снимается сам. Отдых для него – синоним бесполезно потраченного времени. Ценить каждое выпавшее тебе мгновение и твёрдо верить, что можешь добиться всего, чего хочешь – самые трудные уроки из тех, что преподносит человеку жизнь. Но усвоивший их – в этом Мережко убеждён абсолютно – никогда не собьётся с выбранного пути.

Его путь был, как и положено человеку столь широкого амплуа, извилист. Наивная мечта об актёрстве разбилась на пороге Киевского театрального института. Институт политехнический, на одном из факультетов которого готовили киноинженеров, тоже не открыл перед ним свои двери. Но разве неудачи делают настоящую любовь мельче? Он любил кино со всей страстью, на какую был способен: не отдельные фильмы, но Тайну, которую ему ещё только предстоит постичь. Он ждал своего часа. Писал сценарии для любительской киностудии. Дважды подавал документы на сценарный факультет ВГИКа. И знал, что пробьётся, добьётся, состоится.

Виктор Мережко был второкурсником ВГИКа, когда по его сценарию сняли совсем не «ученическую» короткометражку. Первый «взрослый» сценарий стал фильмом «Здравствуй и прощай», где главную роль играл Олег Ефремов. Звёзды – без каких бы то ни было кавычек – блистали потом едва ли не в каждой его истории – Мордюкова, Янковский, Гундарева, Купченко, Збруев, Табаков, Гурченко, Евстигнеев… В плоть и кровь придуманное им облекали Михалков, Балаян, Кончаловский. Над его вымыслами обливались слезами миллионы. Изменилось время, страна, люди, но каждая новая история, рассказанная Мережко, заставляет душу трепетать, отзываясь на красоту и трагичность бытия.

При этом сам «душевед» отнюдь не считает себя человеком лирическим. Наоборот – практиком до мозга костей. Слово «вдохновение» в его рабочем лексиконе отсутствует: сел за письменный стол – весь остальной мир со всеми его соблазнами и радостями перестаёт существовать ровно до тех пор, пока слова не заполнят собой придуманную им форму. Да так, чтоб уже ни убавить, ни прибавить.

С Тютчевым он совершенно не согласен: если ты не в состоянии пред­угадать, как отзовётся сказанное тобой слово – медный грош тебе цена. Во всяком случае, на поприще драматургии и киносценаристики. Для него и то и другое – своего рода шахматная партия. Автор – с одной стороны «доски», зритель – с другой. Автор начинает и… И, чтобы выиграть, каждый ход должен быть просчитан, выверен, взвешен. Будет зритель следить за сюжетом, вцепившись в подлокотники кресла – победа за автором. Зашуршит конфетной обёрткой или вообще уйдёт из зала – шах и мат. И это не будет проигрыш по очкам – в искусстве, в отличие от спорта, так не бывает. Звания, регалии, признание коллег, зрительская любовь – всё это для Мережко существует как бы за границей его шахматной доски. Каждая новая работа – не важно, которая по счёту – бой последний и решительный. И гамбит снова будет таким, чтобы партия вышла на виртуозный эндшпиль, от которого захватывает дух.