Литературная Газета, 6608 (№ 30–31/2017)

Большая жизнь

Большая жизнь

Литература / Портфель ЛГ / Победители

28 июля, Кутузовский проспект, дом 26. У мемориальной доски в 95-ю годовщину со дня рождения Владимира Васильевича Карпова почётный караул курсантов Московского высшего общевойскового командного училища. На переднем плане – дочь писателя Ольга Владимировн

Фото: Фёдор Евгеньев

Теги: Владимир Карпов , «Большая жизнь» , литература

„Писал обо всём откровенно. Что было, то было...“

Владимир Карпов

У меня большая, долгая, трудная и в то же время счастливая жизнь. Пусть соотечественники узнают о ней, она стоит того, не у каждого в судьбе было столько крутых перепадов, сколько довелось пережить мне. Почти три года я писал воспоминания. Долгие годы я вёл дневниковые записи, они помогли вспомнить многие интереснейшие подробности. Получилась довольно широкая панорама не только моей жизни, но и ушедшего XX века, участником почти всех событий которого довелось быть мне.

Поэтому я решил дать книге название: «Большая жизнь», имея в виду не её общественную и социальную значимость, а продолжительность.

Минувший XX век был для меня полон головокружительных контрастов, напомню лишь некоторые из них. В марте 1941 года меня, курсанта военного училища, «сделали» «врагом народа». Именно «сделали», потому что никаким «врагом» я не был. Военный трибунал Среднеазиатского военного округа приговорил меня по статье 58, пункт 10 (антисоветская агитация) к длительному лагерному заключению и отправил в Тавдинлаг, в тайгу на лесоповал, на Север, где, как пели заключённые, «рельсы кончились и шпалов нет…» Конец цивилизации, дальше тайга.

И вот контраст: в этом же здании штаба САВО, только не на первом этаже, где меня осудили, а на третьем, в зале заседаний Военного совета, в 1965 году (через 25 лет!) меня уговаривают (я этого не хотел) стать генералом!

В 1942 году, когда гремела Сталинградская битва, я ещё сидел в Тавдинлаге – и вот снова контраст: всего через три года, в течение которых я побывал рядовым солдатом штрафной роты, рядовым разведчиком 629-го стрелкового полка, командиром взвода разведки этого полка, много раз награждён за отвагу, не раз представлялся к высшей награде – званию Героя Советского Союза (последний раз в июне 1944 года) – и был удостоен этой награды. Вой­ну закончил капитаном, стал слушателем военной академии.

В юности писал стихи, это оказалось не простым увлечением, а моей судьбой. И вот снова контраст: в 1954 году окончил Литературный институт им. А.М. Горького, где учился пять лет и посещал творческий семинар Константина Паустовского, совмещая учёбу и службу в Генеральном штабе (в ГРУ).

В 1965 году в Кушке, дальше которой, как известно, не посылают, будучи полковником и начальником штаба механизированной дивизии, получил из Москвы ценный пакет, в котором был членский билет Союза писателей СССР, подписанный Г.М. Марковым.

Как я любовался этим билетом! Я смотрел на него, на подпись Георгия Мокеевича и не верил своим глазам.

И вот ещё контраст так контраст!

Через 20 лет я, некогда начинающий писатель из Богом забытой Кушки, сменил Маркова на этом высоком посту: на VIII съезде писателей меня избрали первым секретарём Союза писателей СССР.

Следующий контраст просто фантастический: в 1942 году я – зэк, «враг народа», а в 1986 году член Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и депутат Верховного Совета СССР!

И вот даже такой бытовой контраст. В 1972 году я сделал попытку переехать в Москву, жил месяцами в Доме творчества в Переделкино. Заколдованный круг: нет прописки, не берут на работу, не прописывают в Москве – нет жилья и работы.

Хотел взять в аренду бокс для автомобиля, утеплить его, поставить кровати, газовую плиту: жить можно, на фронте обитали в сырых блиндажах – утеплённый бокс по сравнению с землянкой будет роскошь!

И вот контраст: через 15 лет у меня в Москве такая же, как и у глав государства Брежнева и Андропова, пятикомнатная квартира на Кутузовском проспекте, она на 7-м этаже, подо мной, на 5-м и 6-м этажах – квартиры генсеков.

Вот такие головокружительные контрасты, а сколько между ними было труда, переживаний и напряжённостей!

На своём многолетнем опыте я пришёл к выводу, что мне пора жить по-своему, я не вхожу ни в какую партию, в том числе и коммунистическую, хотя была у меня возможность возобновить членство в ней после развала СССР.

Однажды Геннадий Андреевич Зюганов пригласил меня на заседание секретариата нынешней компартии, на котором мне сказали:

– Владимир Васильевич, – вы опытный идеологический боец, мы предлагаем восстановить вас как члена ЦК и активизироваться в повседневной работе на идеологическом фронте. Партия сейчас нуждается в таких кадрах.

Я поблагодарил за внимание и высокую оценку моих возможностей, но вернуться в партию отказался. Объяснил откровенно:

– Во-первых, я пожилой человек, мне пора жить своим умом. Во-вторых, я не разделяю ваших сегодняшних взглядов, вы уже не коммунистическая, а социал-демократическая партия, вся ваша работа и заботы сводятся к тому, чтобы набрать побольше голосов и на новых выборах попасть в Думу. Активной борьбой вы не занимаетесь.

Вы мыслите по старинке, новая обстановка требует новой тактики. Противники победили нас в идеологической войне. Значит, и вам нужно воевать идеологическими средствами, чего вы не делаете, повторяю – ваша забота только набрать побольше голосов и победить на выборах.

А возможности для активной борьбы были. Например, продавался шестой канал телевидения. Мощнейшее средство в идеологической войне! Почему не купили? Нет денег? Деньги у вас есть – пожалели. В крайнем случае пошли бы с шапкой по кругу, народ собрал бы вам нужную сумму. После Отечественной войны 1812 года с шапкой по кругу собрали нужные деньги для постройки храма Христа Спасителя! Но вы побоялись настоящей войны с «демократами», вам подходит парламентская борьба, более спокойная.

После этого объяснения мы разошлись по-хорошему…

Писал я обо всём откровенно, даже о том, что меня не украшает, – что было, то было…

Из «Зачина» к книге «Большая жизнь», 2000 г.