Литературная Газета, 6610 (№ 34/2017)

Если душа готова...

Если душа готова...

Книжный ряд / Библиосфера / Книжный ряд

Лясковская Наталья

Теги: Ирина Ордынская , Святой Иерусалим

Ирина Ордынская. Святой Иерусалим. Издательская система Ридеро, 2017. Тираж не указан

Кому, о Господи! доступны

Твои Сионские высоты?

Тому, чьи мысли неподкупны,

Чьи целомудренны мечты;

Кто дел своих ценою злата

Не взвешивал, не продавал,

Не ухитрялся против брата

И на врага не клеветал.

Так писал замечательный русский поэт Николай Языков в своём «Подражании псалму XIV» в 1830 г. Казалось бы, сегодня Сионские высоты доступны практически всем, у кого есть деньги на билет, чтобы добраться до Святой земли. У русских писателей посещать места и палестинские святыни, связанные с именем Христа, где «будто детство человечества проступает в церквях и часовнях вокруг Гроба Иисуса и Голгофы», по впечатлению Ирины Ордынской, стало почти традицией с тех пор, как путь до них занимает не полтора года, и даже не две недели, а всего несколько часов на самолёте. Русская литература располагает множеством подлинных сокровищ – произведениями наших лучших писателей, посетивших Иерусалим и запечатлевших свои восторги и переживания, мысли и озарения в слове. Мне душевно очень близки стихи поэта пушкинского круга Петра Вяземского, искавшего утешения у Гроба Господня после трагической гибели старшей дочери – «Палестина», «Одно сокровище»; весьма ценю я и яркие, самобытные путевые заметки выдающегося политического деятеля, литератора, историка и библиографа Аврама Норова, о котором Вяземский сказал: «В сей край паломник наш, как в отчий дом вступил!»; Иван Бунин, посетивший Палестину вместе с супругой в апреле-мае 1907 года, написал путевые очерки и стихи, «путевые поэмы», которые он объединил в сборник «Тень птицы», справедливо считаются лучшими произведениями русской литературы, посвящённой Святой земле. На редкость интересные статьи написал о своих поездках в Иерусалим писатель, доктор исторических наук Николай Лисовой.

Но не всем «открылся» он, этот святой город. Гоголь, отвечая на просьбу своего друга рассказать о своей поездке на Святую землю, сокрушается: «Я думаю, что вместо меня всякий простой человек, даже русский мужичок, если только он с трепетом верующего сердца поклонился, обливаясь слезами, всякому уголку Святой земли, может рассказать тебе более всего того, что тебе нужно. Моё путешествие в Палестину точно было совершено мною затем, чтобы узнать лично и узреть собственными глазами, как велика чёрствость моего сердца». И в этом честном признании Гоголь даёт ответ на важнейший вопрос: а зачем едут русские паломники, кто бы они ни были по профессии, званию и состоянию, в Святую землю? Читая «Святой Иерусалим» Ирины Ордынской, я вместе с нею «поклонялась и обливалась слезами», поскольку весь её трепетный рассказ пронизан гоголевским определением. Сначала она «готовилась к поездке», ежедневно читая Евангелие, «мысленно следуя за Господом по улицам Иерусалима, к храму, к кому-то в гости, в предместья и сады. Запоминая детали, вслед за рассказами евангелистов человек в своём воображении всматривается в оливы и камни, у которых отдыхал Спаситель с учениками, в пещерки, где они прятались от ненастья. Со слезами на глазах каждый читает страшные слова, как по улицам города Он, измученный, нёс Свой Крест. И пытали Его здесь, и последнюю ночь перед казнью провёл Он в стенах старинной городской тюрьмы. И само первое Распятие, с Его Телом, стояло на камнях иерусалимской земли». Все, кто читает Евангелие столь же сострадательно Христу, уже готовы к поездке в места, где Он ходил, где просвещал людей Светом Своего Учения и где был распят. А если душа твоя готова – Палестина откроется тебе, как она открылась Ирине Ордынской: «Господи, почему же так тяжело? Стою на Твоей Голгофе и испытываю страшный стыд. Прости, у памяти Твоих Страданий остро чувствую себя животным человеком, бесконечно несовершенным. (…) Страшно подумать, сколько раз, сама того не ведая, за прошедшую жизнь я отказывалась от Тебя своими поступками. Я часть того самого человечества, что ходит веками по этому городу и по всей Земле и кричит – «Распни Его», – что сейчас продолжает страшно воевать и лютовать на Земле. Этот первородный грех, он на мне, на всех моих родных. Его не замолить, это, как по Твоим словам из Евангелия, возможно исправить только Богу. Прости за всё несовершенство, я поставлю пахучие свечи в тёмном коридорчике слева от Голгофы и поплачу от стыда, горя, вдохновения, радости от предвкушения Твоего Воскресения, немного позавидую монаху, что вечность читает здесь свою духовную книгу».

Вместе с тем, автор зорко подмечает реалии современного Иерусалима – в старой армянской харчевне предметы антиквариата всё ещё служат по назначению; израильские солдаты пьют кофе, буднично положив на столик грозное боевое оружие; бедно одетая старушка складывает в сумку объедки; горько рыдающая на февральском злом ветру девушка «неизвестно какой национальности» у Стены Плача; кошка Моська – «пещерная затворница» в церкви Марии Магдалины. И тут же – размышления «о печальной судьбе великой княгини Елизаветы Фёдоровны, которая после убийства мужа великого князя Сергея Александровича террористом, став монахиней, всю свою жизнь отдала бедным, больным, несчастным, создав в Москве Марфо-Мариинскую обитель. Как погибла она в 1917 году в шахте под Алапаевском, куда большевики живыми сбросили её вместе с другими Романовыми и её верной келейницей инокиней Варварой, где они долго мучительно умирали. Мощи Елизаветы Фёдоровны и инокини Варвары белогвардейцы везли по дорогам Гражданской войны, через Китай, в общем, через полмира доставили сюда в Иерусалим». Над мощами княгини-страстотерпицы возвели храм. В Палестине множество русских паломников, русские храмы, русские школы, русская земля. Русские люди, русская история, русское христианство – без них Святая земля немыслима. И одна из глав книги так и называется – «Русский Иерусалим».