Литературная Газета, 6610 (№ 34/2017)

„Гражданин, соврамши!“

„Гражданин, соврамши!“

Общество / Обозрение / Реплика

Волгин Игорь

Теги: Геннадий Красухин , Игорь Волгин

Ответ диванным критикам

В порядочном обществе не принято врать. Тем паче – делать это публично. Во всяком случае, известно, как следует поступать с лжецами.

На просторах Facebook’а Геннадий Красухин (литератор, несомненно, причисляющий себя к приличному обществу) разразился инвективой в мой адрес. Что же так возбудило благородного блогера?

Прежде всего Красухин уличил меня в том, что я печатаюсь в «ЛГ» («он давно туда пишет»). Действительно, «туда» я пишу аж с 1962 г., когда «там» меня напутствовал Павел Григорьевич Антокольский: за много лет до того, как Красухин поступил на службу в указанную газету. Причём как в советские, так и в постсоветские годы, далеко не всегда разделяя те или иные публикации «ЛГ» или, положим, мнения редакции, я всегда говорил только то, в чём был убеждён. Как, впрочем, и в других изданиях, где мне доводилось печататься. Ибо прежде всего уважал аудиторию, к которой адресовался.

Одна из пользователей интернета вопросила Красухина: какие именно тексты Волгина в «ЛГ» покоробили его изысканный слух. Вопрошаемый ответствовал в духе актрисы Пряхиной из «Театрального романа»: «В мае я родилась, в мае…» И посоветовал найти вещественные улики на сайте «ЛГ». «Лично я, – горделиво добавляет Красухин, – убрал его из друзей, когда он выразил радость, что в Думу не прошли «Парнас» и «Яблоко».

Боюсь, что, если бы не эта информация, я так бы и пребывал в неведении относительно лишения меня красухинской приязни. Впрочем, не поленился разыскать мои не столь многочисленные публикации в «ЛГ» за последние годы. Но, увы: следов подобной идиотской «радости» обнаружить не удалось.

«И интереснее всего в этом вранье то, – говорит булгаковский Воланд, – что оно – враньё от первого до последнего слова».

(Если серьёзно: считая объективно неисполнимым приход указанных Красухиным партий к власти, я всегда был убеждён в абсолютной необходимости сильной и действенной парламентской оппозиции.)

Дело, однако, не только в Г. Красухине. Он «типичный представитель» той доморощенной псевдо (именно псевдо!) либеральной тусовки, которая присвоила себе право следить за партийной чистотой, определять степень рукопожатности и строго указывать на идейные промахи. На этот бессмертный российский тип «неразвившихся талантов и неудавшихся гениев» с горестью и презрением указывал ещё А.И. Герцен: «У каждого был какой-нибудь тик, и, сверх этого личного тика, один общий – какое-то снедающее их, раздражительное и свернувшееся самолюбие… Этот fion (шик. – И.В. ) директорского распекательского слога, презрительный и с прищуренными глазами, для нас противнее генеральского сиплого крика, напоминающего густой лай остепенившейся собаки, ворчащей больше по общественному положению».

Но вернёмся к нашим баранам. Г. Красухин упоминает давнюю реплику в «ЛГ» Р. Казаковой, которая, «возмущённая статьёй члена Союза писателей Москвы Игоря Волгина… возмущённо спрашивала его (оцените это двойное возмущение! – И.В. ): как такая позиция совместима с пребыванием в Союзе писателей Москвы».

Конечно, негодующий Красухин полагает, что нынешний читатель за давностью лет поверит ему на слово. Однако следует просто поднять подшивки (или, чего проще, зайти в интернет), чтобы убедиться в очередной художественной лжи моего изобретательного оппонента.

Тогда, в 2001 г., я, помимо прочего, писал о разорении и гибели писательского посёлка Переделкино, о нечистых на руку «удачливых продавцах» из Международного Литфонда и т.д. (см. «Письма из Переделкина», «ЛГ», № 34 от 21–28. 08.01). Покойная Р.Ф. Казакова, с которой у меня, кстати, были самые дружественные отношения, посетовала, что я понапрасну «сообщил», будто «всё расхищено, предано, продано». (На что я скромно заметил («ЛГ» от 19–26.09.01), что это «сообщено» не мной, а Анной Ахматовой – в её стихотворении 1921 г.) Тогда меня поддержал Е. Евтушенко, а позднее – другие писатели. Вот, собственно, и весь сказ. Никаких идейных разногласий и возмущённых возгласов по поводу моего пребывания в СП не было и в помине. Всё это – плод воображения нашего баснописца.

Кажется, я был первым, кто осмелился открыто выступить против тогдашней литфондовской мафии. Совсем недавно после многолетних изматывающих судебных процессов вопрос наконец-то решился: расхищаемая писательская собственность перешла в руки государства.

Но остановимся ещё на одном, не менее замечательном пассаже Красухина: «С тех пор Волгин, – грозно вещает он, – не только не изменился, но наращивал свою пропутинскую позицию, за что наполучал всяких наград».

Спешу успокоить Красухина: моя позиция не изменялась с 1789 г. То есть с момента взятия Бастилии. И я по-прежнему привержен вдохновляющему лозунгу тех дней. Не знаю, является ли эта позиция «пропутинской», но «наращивать» её (каков до боли знакомый слог!) у меня нет особой нужды.

Впрочем, не буду спорить. Разумеется, я «наполучал всяких наград» (надо понимать, литературных) не за свои книги о Достоевском, не за стихи и не за телепрограмму «Игра в бисер», а исключительно за то, что «наращивал». Даром, что в присутствии главы государства (на заседании Совета по русскому языку при Президенте РФ) дерзнул напомнить о политике «чести и бескорыстия», о высоких нравственных принципах, которыми должно руководствоваться это самое государство.

А теперь позволю себе несколько скорректировать жанр.

Любезный Гена, я ненамного моложе тебя, поэтому мой возраст, равно как и наше более чем полувековое знакомство, даёт мне право сказать: умерь свой старческий бред. И главное – не транслируй его почтеннейшей публике, которая по своей доброте, может быть, ещё держит тебя за приличного человека. Вспомни, чему нас учили в школе: со словом надо обращаться честно.