Литературная Газета, 6611 (№ 35/2017)

Белые журавли

Белые журавли

Литература / Литература / Конкурс

«Дербент – город легенд». Айлин Керимова, 8-й класс, МБОУ СОШ № 20 им. Р. Гамзатова, г. Дербент, Республика Дагестан

Теги: литературный процесс

В ноябре прошлого года в Москве, в Центральном Доме литераторов, состоялся VI Международный фестиваль народного единства (Дружбы народов) «Белые журавли России». В его рамках прошли Всероссийский и Московский конкурсы учащихся образовательных учреждений и студентов колледжей и вузов «Белые журавлята России», поддержанные Советом Федерации ФС РФ, Госдумой ФС РФ, главами Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Минобразования РФ, Минкультуры РФ, МВД РФ, Российской академией художеств, Союзом писателей России и «Литературной газетой». Дети писали стихи, прозу, сочинения, рисовали, фотографировали, снимали кино на тему «Дружба народов – величие России». В конкурсных программах приняли участие более 9 тысяч детей со всей России. Представляем работы некоторых победителей конкурса (разных возрастов). Следующий, седьмой, фестиваль пройдёт в ноябре 2017 года.

Никита Голубев

9-й класс ГБОУ школа № 2017 ЮАО г. Москвы. Учитель Синицын В.А.

1-е место среди учащихся 8–9-х классов г. Москвы

Узница концлагеря «Равенсбрюк» под номером 109R

Великая Отечественная война – тяжелейшее испытание, выпавшее на долю русского народа, страх, боль, слёзы, кровь, смерть, сиротство.

В нашей стране нет ни одной семьи, из которой бы война не вырвала чью-то жизнь или не искалечила кого-то пулями и осколками, не изуродовала бы людские судьбы.

Не обошла стороной война и мою семью. Одна из моих прабабушек девчонкой работала медицинской сестрой в блокадном Ленинграде, прадед бил фашистов на Балтике. Поэтому в нашей семье 9 Мая – День Победы – это великий «праздник со слезами на глазах».

Рассказы моих предков об ужасах Великой Отечественной стали частью нашего семейного военного архива. Особое место в нём занимают воспоминания моей прабабушки по папиной линии.

Моя прабабушка, бабушка моего отца, Голубева Анна Моисеевна в пятнадцать лет оказалась в немецком концлагере «Равенсбрюк».

Родилась 17 июля 1926 года в селе Стойково Катеринопольского района Черкасской области (Украина).

В первые месяцы войны территория Украины была оккупирована фашистскими захватчиками. Наглые, хорошо вооружённые, оснащённые техникой, они чувствовали себя хозяевами на чужой земле. Забирали имущество жителей, домашний скот и птицу. Запрещалось запирать дома и хозяйственные постройки. Молодёжь насильно отправлялась на изнурительные работы в Германию. Чтобы как-то избежать этой участи, моя прабабушка и её подруги скрывались у родственников в соседних сёлах, где не было ещё пока немецких войск.

Молодой пятнадцатилетней девчонке, безумно скучавшей по дому, по родным, очень хотелось увидеться с ними. Однажды ночью вместе с подругами пробралась обратно в своё село. Всю ночь она и её мать проговорили и проплакали в обнимку, будто чувствуя, что это их последняя встреча.

А утром в дом пришли полицаи и насильно забрали Аню. Кто-то всё-таки видел её ночное возвращение домой. Вместе с другими молодыми девчонками Анечку угнали на работы в Германию.

Товарными вагонами переправили сначала в Польшу, там поместили в лагерь, где проводили медосмотр. Отбирали самых здоровых и сильных. На шею каждому вешали табличку с номером. С этой минуты у них не было имён, только номера. Бабуля до сих пор плачет, глядя на фотографию и вспоминая свой номер «109 R».

Затем их путь лежал в Германию...

По прибытии распределили к богатым немецким фермерам. У хозяина, к которому попала моя прабабушка, работали молодые девушки разных национальностей. Каждая занималась своим делом: кто-то работал в доме, кто-то ухаживал за домашним скотом, кто-то в полях. Это был адский, непосильный труд с самого утра и до позднего вечера, с постоянными издевательствами и унижениями. Люди падали в обморок от усталости и голода, но приходилось терпеть из последних сил, иначе за любую провинность – концлагерь или смерть. Жили в старых деревянных бараках, кровати в два яруса, стол и железная печь. Кормили ужасно: на завтрак тонкий кусочек хлеба и вода, на обед полтарелки баланды – подобие супа, на ужин – кружка чая без сахара. У хозяина Ани было много коров, но если бы кто-то увидел, что ты выпил хоть несколько капель молока, могли избить до полусмерти. Так продолжалось несколько лет...

А потом снова был путь, пока не поняли, что их доставили в женский концлагерь «Равенсбрюк», располагавшийся на северо-востоке Германии, в 90 километрах от Берлина. Лагерь существовал с мая 1939 года до конца апреля 1945-го...

Облили из шланга, переодели в полосатую форму – одежду немецких рабов. «Равенсбрюк» был большой, обнесён проволокой под током, кругом вышки с немцами и пулемётами, вдоль забора туда-сюда ходили конвоиры с овчарками…

Прошло уже много лет, но и сейчас, когда девяностолетняя прабабушка Аня слышит лай овчарки, на её глаза наворачиваются слёзы. Эти немецкие овчарки всегда будут напоминать ей о днях ужаса и страха.

Жили узницы в деревянных бараках, спали на соломенных матрасах. Было ужасно холодно, так как одна маленькая печка не могла обогреть большие бараки. С раннего утра и до позднего вечера работали, спать разрешалось всего несколько часов, но и это нельзя было назвать сном, так как от огромного нашествия насекомых-паразитов всё тело дико чесалось. Одолевал страшный зуд.

По возвращении с работ людей осматривали. Однажды у женщины из барака прабабушки нашли несколько огурцов. За это её забили палками насмерть.

По словам Анны Моисеевны, она очень боялась тех дней, когда к ним в барак заходили конвоиры с врачами, отбирали молодых и здоровых женщин и уводили с собой. Это были так называемые медицинские дни для «медицинских опытов».

Заключённых мучили инъекциями с различными вакцинами, проводили на людях опыты, оперировали без наркоза, проверяли живое тело на способность выдерживать низкое давление и температуры. Были и другие, не менее изощрённые и зверские медицинские пытки.

Кормили впроголодь. Очень быстро женщины превращались в пронумерованных живых мертвецов, людей, обтянутых кожей. Сильно кружилась голова от голода, ведь узницам давали всего лишь один кусочек хлеба и тарелку по­хлёбки из гнилых овощей. Но бабуля понимала: надо работать и терпеть, иначе – смерть.

Самыми страшными были «чёрные дни зачистки». Каждый день из бараков уводили сотни неповинных женщин. Даже сама смерть была жестокой: забивали палками, топили в воде, запихивали людей в «душегубки», делали операции, боль от которых человек не мог вытерпеть физически. Людей на растерзание отдавали собакам. По вечерам прабабушка плакала и молилась лишь об одном: только бы выстоять, вытерпеть, только бы хватило сил, только бы дождаться.

Этот день наступил. А накануне были слышны разрывы снарядов. Однажды канонада стояла всю ночь, а утром вокруг лагеря появились советские танки, и красноармейцы стали освобождать узниц «Равенсбрюка». Это случилось 30 апреля 1945 года.

Среди солдат, освобождавших пленников, был мой прадед. Так они и встретились – простая украинская сельская девчонка и молодой русский солдат.

Отдавая в лице Голубевой Анны Моисеевны, моей прабабушки, дань мученичеству, мужеству и стойкости всех заключённых узниц фашистского конц­лагеря «Равенсбрюк», я посвящаю эти строки:

Всё меньше их становится на белом свете,

Кто слышал взрыв снарядов, видел ужасы войны,

Кто на войну ушёл в июне на рассвете,

Любимые, родные – Родины сыны.

Задуматься над цифрой даже страшно.

Погибли те, кто жить хотел, любить, творить.

Поэтому, я думаю, сегодня важно

Им дань отдать и ничего не позабыть.

В далёком сорок первом на окраине села

Жила семья, как все, обычная, простая.

И в той семье девчонка милая росла,

Голубоглазая, весёлая и заводная.

Трудилась в поле, маме помогала,

Мечтала быть любимой и любить,

Но вмиг мечты разбились, голос Левитана

Сказал «война…»,

О жизни мирной ей пришлось забыть.

Однажды на рассвете всех девчат села

Забрали немцы, погрузив в вагон,

Угнали без еды и без одежды, в чём была,

Последний взгляд в окно… вокзал, пустой перрон.

В чужой стране, в холодном и пустом бараке

Голодные, без сил валились на студёный пол,

И только слёзы по щекам во мраке,

И тихий беззащитный стон.

Большая роба и дощечка с номером на шее

Перемешали там все нации в одну:

Полячки, русские, украинки, еврейки –

Молоденькие девочки, попавшие в беду.

Терпели много горестей и унижений

И жили лишь надеждой на своих,

Что в результате боевых сражений

Народ родной не позабудет и про них.

И вот настал счастливый миг освобождения.

Господь услышал их молитвы звук

И наградил за мужество, терпенье,

Вернув свободу, сняв оковы с рук.

Сейчас, когда всё в мире неспокойно,

Вблизи России гибнет братский нам народ,

Горжусь, что Родина достойно

Терпит беды, но движется вперёд.

«НИКТО НЕ ЗАБЫТ, НИЧТО НЕ ЗАБЫТО» –

В прошлом так было и будет всегда.

Русские люди чисты и открыты,

Будут помнить всегда, что такое ВОЙНА!

Я, мальчишка, рождённый в XXI веке, о Великой Отечественной войне знаю лишь из рассказов моей прабабушки, из кинофильмов и книг. Но даже этого мне хватает, чтобы понять, что нет ничего в мире страшнее войны и смерти, которую она несёт.

Нельзя допустить, чтобы ужас войны смог снова повториться. Хочется поклониться до земли нашим ветеранам за то, что они сделали для ныне живущих. На всю жизнь мне запомнятся слёзы моей прабабушки, когда в своих воспоминаниях она произносит страшные слова: «Равенсбрюк», «полосатая роба», «номер 109R».