Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3

Здесь жил

двадцатилетний Маяковский.

Январской ночью,

вглядываясь в тьму,

стоял он

на безлюдном перекрестке

Жуковской и Надеждинской.

Ему

хотелось отыскать

такое слово,

чтобы оно своею

простотой,

призывом,

болью,

правдою суровой

боролось

с вековою немотой.

Как горьковский

отважный буревестник,

Он бурю ждал.

Ее он торопил,

чтобы в могучий лад

Октябрьских песен

войти

всей полнотой душевных сил!

Чтоб на века

в его строке

остался ветер вольный

И ленинская речь

с броневика,

И осененный

красным флагом Смольный!

… В военный год

я шел по Маяковской.

Темнели доски

деревянных штор.

Шагал пустынной улицей

матросский,

наш город охраняющий

дозор.

Обугленная

синяя дощечка

Стучала

по обломкам косяка.

За Невским

грохотал обстрел зловещий…

Но ты сильней

смертельного врага,

Товарищ фронтовой,

строка живая!

Я услыхал,

на радиоволне

Гремело слово,

залп опережая.

Был Маяковский

с нами на войне.

…С тобою мы идем

по Маяковской,

У дома,

где когда-то жил поэт,

Здесь

веет краскою, известкой,

лежит на свежей кладке

солнца свет.

Идут ученики

из новой школы.

Шумят листвой прозрачной

деревца.

В распахнутые окна

новоселов

лип

молодая падает пыльца.

Мы слышим

стройку славящее слово,

Стократно повторенное кругом,

И кажется,

что Маяковский снова

В водовороте движется людском.

Ступает

широченными шагами

По обновленной

улице своей,

И пристальными

добрыми глазами

Глядит на нас,

на школу,

на детей!