Литовские полицейские батальоны. 1941-1945 гг.

Батальоны литовской полиции и другие соединения

В конце 1941 г. общий дефицит полицейских сил Германии составлял 69 000 человек, из них на занятой территории Советского Союза — 43 000 человек^{325}. Во времена военных успехов эта проблема мало беспокоила Берлин. После занятия соответствующего государства под наблюдением немецкой полиции порядка (Orpo) оставалась функционировать местная полиция и вновь созданные вспомогательные части полиции, немцами названные Schutzmannschaften, тем более, что международное право обязало немцев пользоваться услугами местной полиции (кроме политической полиции). В протекторате Богемии и Моравии была оставлена бывшая полиция — 16 000 человек. В Генеральном губернаторстве в рядах восстановленной польской «синей» (granatowa) полиции в 1942 г. было 14 000 человек, в украинской полиции Генерал-губернаторства — 6000, а в службе порядка в еврейских гетто еще 4000–5000 человек. В Голландии была оставлена 13-тысячная полиция, в Бельгии — 11 000 жандармов и более 10 000 муниципальной полиции, во Франции — 47 000, а в Сербии создана новая 20-тысячная полиция. Полицейские части на Востоке в своих рядах имели около 300 000 человек, из них в батальоны было организовано 48 000 человек^{326}.[78] Общее число вспомогательной полиции в перечисленных краях составляло 450 000 человек.

В военное время из добровольцев Прибалтики и Украины немцы сформировали около 200 полицейских батальонов^{327}. Другие источники указывают, что было сформировано всего 178 батальонов «шума» (73 украинских, 45 латвийских, 26 эстонских, 22 литовских, 11 белорусских и 1 польский)^{328}. Их девиз был: «Верны, храбры, послушны!» Одной из основных функций «шума» была борьба с советскими партизанами. Рост числа полицейских батальонов озадачил А. Гитлера: он не желал, чтобы в дальнейшем украинские и прибалтийские боевые части потребовали независимости своих стран^{329}.

Стремясь улучшить отношения с немцами и получить от них экономические и политические уступки и привилегии, ВПЛ предложило создать национальный литовский корпус, который принял бы участие в общем походе против большевизма, тем более что единственным шансом А. Гитлера выиграть войну на Востоке был союз с миллионами противников сталинского режима. Однако немцы предложение литовцев отвергли и потребовали создавать подчинённые им полицейские батальоны. Ещё 11 июля 1941 г. А. Розенберг писал в секретном письме будущему рейхскомисару Остланда Г. Лозе: «Недопустимо создание прибалтийских государств, — о чём, однако, не следует заявлять публично. Необходимо формировать надёжную эстонскую, латышскую, литовскую полиции»^{330}. Однако военные руководители Третьего рейха очень осторожно и с оглядкой смотрели на возрастание полицейских сил на занятых Восточных территориях. По их мнению, это создавало угрозу немецкой армии, а этого следовало избегать. Эта установка высказана в секретном приказе от 16 сентября 1941 г. начальника Верховного командования вермахта (Oberkommando der Wehrmacht, OKW) генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля (Wilhelm Keitel)^{331}. Он не забыл слова фюрера, что «самая большая глупость… вооружить разгромленные нами народы на Востоке. Порядок и безопасность в оккупированных районах СССР должны поддерживаться только немецкими войсками»^{332}.

Инструкции, данные немецким войскам относительно их поведения в Восточных областях, сознательно уничтожали возможность представить немецкую армию как освободительницу народов от большевизма, завоевать симпатии освобождённых народов и полностью использовать эти народы для борьбы против Сталина. Подчёркнуто дружелюбное отношение к немцам народов Прибалтики, проявленное ими в начале войны, очень скоро сменилось разочарованием, а позже даже враждебностью. Главной причиной этого была непонятная для народов занятых областей и не отвечающая их интересам и надеждам политика немецких властей.

Не имея другого выхода, ВПЛ решило создать строевые соединения литовской полиции, вооружить их и держать для гарантии внутренней безопасности края. Литовские военные и политические деятели рассматривали созданные батальоны полиции как зародыш вооруженных сил, которые нужно сохранить на будущее даже в условиях строгого немецкого правления для борьбы за независимость. Основными задачами литовских полицейских батальонов было охранять стратегические мосты, железнодорожные линии, ловить в лесах остатки солдат Красной армии, вести борьбу с грабителями, а главное — гарантировать спокойную и безопасную жизнь литовских земельных собственников. Кроме того, они вели беспощадную борьбу с оставленными по решению компартии на территории Литвы партизанскими отрядами, целью которых было уничтожение общественных и жилых зданий[79]. Кроме того, к главным задачам было причислено обеспечение безопасности немецких должностных лиц, т.к. один из приказов устанавливал, что за убийство одного немца подлежат расстрелу 100 местных жителей (литовцев) и 500 евреев.

Во время последней мировой войны национальные полиции функционировали во многих занятых немцами странах. Например, в созданной на территории Польши административной единице «Генеральное губернаторство» действовала созданная из местных жителей, поляков, полиция, которая называлась не «польская полиция», а синяя «granatowa» (от тёмно-синего цвета униформы). Эта полиция не имела центрального руководящего органа. Несколькими батальонами Schutzmannschaft, созданными в Польше, командовали только немецкие офицеры полиции. В протекторате Богемия и Моравия после удачного террористического акта против руководителя Главного имперского Управления безопасности обергруппенфюрера СС Рейнхарда Гейдриха (Reinhard Heydrich), чешская полиция была расформирована, а оставшиеся её члены должны были носить повязки с надписью «Deutsche Polizei» и были непосредственно включены в состав немецкой полиции.

Аналогичное положение было и в других странах. В отличие от них литовская полиция имела свой центральный руководящий орган — Департамент полиции, в котором все ответственные должности занимали литовцы. Батальонами литовской полиции командовали литовские офицеры, а униформу бойцов батальонов украшали национальные знаки различия.

Во время правления немцев самостоятельных литовских вооруженных сил не было, было разрешено создать лишь эти зависящие от немецкой администрации литовские военно-полицейские формирования: в 1941 г. — литовские соединения самообороны (Lietuvos savisaugos daliniai), в 1943 г. — строительные батальоны (Statybos batalionai), в 1944 г. — местную дружину Литвы (Lietuvos vietinė rinktinė) и Армию обороны Отечества (Tėvynės apsaugos rinktinė). Эти полицейские подразделения имели общее название — батальоны самообороны, однако по своим специфическим функциям они ещё назывались батальонами службы восстановления Вильнюса или Каунаса, батальонами самообороны, охранными батальонами, батальонами по охране линий железных дорог и мостов, фронтовыми и тыловыми батальонами, строительными батальонами и батальонами других предназначений. За время немецкого правления в Литве было сформировано 26 полицейских шума-батальонов, парадная полицейская рота, полицейский кавалерийский эскадрон и 6 строительных батальонов (для сравнения — эстонцы сформировали 26 полицейских батальонов, а латыши — 51 батальон)^{333}, кроме сформированных, а позже распущенных 301–310 серии батальонов местной дружины Литвы (МДЛ — Lietuvos Vietinė Rinktinė — Litauische Sonderverbände). По состоянию на 1 июля 1942 г. в прибалтийских батальонах Schutzmannschaft (кроме пяти батальонов, прикомандированных к армейским частям) было 115 034 человека. Отняв от этих национальных полицейских частей численность противопожарной полиции и вспомогательной полиции (Hilfsschutzmannschaften), мы получим цифру — 34 229 человек (54 батальона)^{334}. Российский историк М.Ю. Крысин в своей интересной книге без указания источника приводит следующие цифры: в начале февраля 1942 г. численность охранной службы полиции (шума) в рейхскомиссариате Остланд составила 31 652 человек, а в октябре того же года — 31 800 человек плюс ещё 23 758 человека в составе полицейских батальонов^{335}. В то время в немецкой полиции, как уже указывалось выше, было всего 4428 человек.

За организацию формирований национальной полиции в Остланде были ответственны командир полиции порядка в Остланде группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Г. Йедике (позже оберфюрер СС и полковник полиции Отто Гизеке (Otto Gieseke) и командир полиции порядка в Литве майор полиции А. Энгель (А. Engel) (позже — полковник полиции В. Денике и подполковник полиции В. Мусиль). Распоряжением рейхсфюрера СС и начальника немецкой полиции Г. Гиммлера от 1 ноября 1941 г. вся полиция занятых Восточных территорий, в которой служили местные жители, с 6 ноября 1941 г. объединялась в «Schutzmannschaft der Ordnungspolizei», сокращённо «Schuma»^{336}. В свою очередь, шума делилась на городскую полицию — Schutzmannschaft» (Einzeldienst)[80], уездную полицию, отдельные батальоны «Schutzmannschaft-Bataillonen», пожарных «Feuerschutzmannschaft» и и на вспомогательную полицию «Hilfsschutzmannschaft». К «Schutzmannschaft» (Einzeldienst) принадлежали городская полиция (Schutzpolizei) и местная полиция (Gendarmerie). Для контроля за этими структурами в начале 1942 г. при штабе командира полиции порядка в Остланде была образована должность инспектора охранной полицейской службы (Inspekteur der Schutzmannschaft) с системой региональных представителей.

Отдельные батальоны полиции подразделялись на роты, взводы и отделения. Батальонам присваивались порядковые номера. С этой целью в распоряжение высшего руководителя СС и полиции в Остланде и Северной России обергруппенфюрера СС и генерала полиции Ф. Ек-кельна были выделены номера от 1 до 50, Средней России — 51–100 и Южной России и Украине — 101–200.

Еккельн распределил выделенные ему номера батальонов следующим образом:

Литве 1–15;

Латвии 16–28;

Эстонии 29–40;

Белоруссии 41–50^{337}.

Отдельные батальоны создавались в зависимости от специфических потребностей местности (охрана лагерей военнопленных, охрана еврейских гетто, охрана железнодорожных путей и т.д.). Тем же распоряжением Г. Гиммлер распорядился к каждому батальону прикрепить немецкого офицера для надзора. Одновременно была утверждена структура батальона:

1 батальон — 4 роты;

1 рота — 4 взвода;

1 взвод — 3 отделения;

1 отделение — 10 человек.

По своему назначению батальоны подразделялись на фронтовые батальоны (Schutzmannschaft Frontbataillonen — Schuma-FBtl.)[81], охранные батальоны (Schutzmannschaft — Wachtbataillonen — SchumaWBtL), запасные или резервные батальоны (Schutzmannschaft Ersatzbataillonen — Schuma EBtl.)[82] и саперные, инженерно-строительные батальоны (Piopnier — und Baubataillonen). Следует отметить, что выше перечисленные различия батальонов не всегда отмечались в документах.

Со временем номера некоторых батальонов менялись, начали дублироваться. Число солдат в каждом батальоне обычно превышало 700 человек, поэтому было решено существующим и вновь создаваемым в Остланде батальонам утвердить и перераспределить имеющиеся номера батальонов и дополнительно назначить новые номера от 251. В середине 1942 г. начальниками полиции порядка генеральных округов Остланда номера полицейских батальонов были распределены следующим образом:

Каунас: №№ 1–15, 251–265, 301–310;

Рига: №№ 16–28, 266–285, 311–328;

Таллин: №№ 29–45, 50, 286–293;

Минск: №№ 46–49.^{338}

В 1942 г. в Каунасе был создан батальон литовской полиции, которому присвоили 250-й номер. Касательно этого батальона архивных документов осталось очень мало. Но, несмотря на утверждения некоторых авторов о не существовавшем батальоне с таким номером, он всё-таки был. После короткого обучения и вооружения он был командирован за пределы Литвы и дислоцирован в Пскове. Оттуда весной 1944 г. переведён в Даугавпилс^{339}. Предназначенные для Литвы батальоны с номерами 260, 261 и 262 созданы не были. Номера батальонов от 301 до 310 предназначались для Местной дружины Литвы (Lietuvos Vietinė Rinktinė). Батальонам полиции, находящимся за пределами Литвы, были присвоены номера полевой почты (Feldpost): 2-му — 35990,3-му — 36031, 4-му — 27383,5-му — 40797, 8-му — 28488 (позже — 58506), 11-му — 07215, 12-му — 37822,13-му — 12951, 15-му — 38069, 252-му — 47450, 254-му — 56994, 255-му — 03506, 256-му — 35959.

Вначале литовские соединения самообороны (Lietuvos savisaugos daliniai (LSD) были названы батальонами охраны. С разрешения немцев они были сформированы из литовцев советского 29-го литовского территориального стрелкового корпуса, выступивших против Советов и оставшихся в Литве литовских бойцов-партизан, в первые дни войны действовавших в Литве против большевиков. Немцы предложили им на выбор: вступить добровольцами в батальоны самообороны или идти в лагеря военнопленных вместе с русскими[83]. Кроме того, летом 1941 г. руководство вооруженных сил Третьего рейха издало приказ об освобождении из лагерей военнопленных литовцев, латышей, эстонцев, белорусов, украинцев и немцев. 8 сентября 1941 г. было вновь потребовано выполнить этот приказ^{340}. 8400 литовских партизан вступили в формируемые батальоны полиции, к ним присоединялись «части народной охраны и группы шаулистов»^{341}. Таким образом, создаваемые батальоны полиции достаточно быстро были укомплектованы.

После занятия немецкой армией 23–24 июня 1941 г. Варенского полигона из находившихся там бывших солдат 184-й литовской стрелковой дивизии (советского 29-го корпуса) был сформирован батальон для охраны участка железной дороги Вильнюс — Варена. Этот батальон был назван батальоном охраны железной дороги (Geležinkelių apsaugos batalionas — Eisenbahnschutz — Bataillon), его командиром назначили капитана Винцаса Русяцкаса (Vincas Ruseckas)[84], позже, в июле 1942 г., батальон назвали 6-м батальоном охраны железной дороги (6. Eisenbahnschutz — Bataillon). Немного позже, когда военнослужащие 184-й и 179-й стрелковых дивизий, бывшие на полигоне в Пабраде, вернулись в Вильнюс, начался процесс формирования охранных подразделений и в Вильнюсе. Немецкий полевой комендант Вильнюса подполковник А. Цехнпфенниг 14 июля 1941 г. сообщил начальнику Вильнюсского военного гарнизона подполковнику Генерального штаба Антанасу Шпокявичюсу (Antanas Špokevičius), что все бывшие литовские солдаты подчиняются немецкой комендатуре, и приказал из них создать три батальона, в каждом было 4 роты, а общая численность одного батальона была 800 человек. Батальоны были названы Службой восстановления Вильнюса (СВВ) (Vilniaus atstatymo tarnyba (VAT) — Wilnaer Aufbaudienst)^{342} и размещены в казармах на Антакальнисе. Некоторое время статус СВВ не был совсем ясен: она выполняла и полицейские функции, и функции военной охраны. 1-й батальон СВВ был охранным (сторожевым), предназначенным для борьбы с советскими партизанами и охраны железных дорог, 2-й — служебным и выполнял вспомогательные функции полиции, 3-й — рабочим (сапёрным), выполнявшим общественные работы. К каждому батальону СВВ был прикреплён немецкий офицер — фактически командир части: к 1-му — капитан Шрёдер (Schroeder), ко 2-му — капитан Орт (Ort), к 3-му — капитан Холцкнехт (Holzknecht). Каждый из солдат

СВВ письменно обещал: «Обещаю служить в “Службе восстановления Вильнюса” и честно трудиться, не противясь приказам немецкой армии и не вредя её интересам. Знаю, что должен подчиняться немецким военным законам»^{343}.

Ссылаясь на план № 14 реорганизации частей и соединений 29-го территориального стрелкового корпуса, из бывших чинов 234-го и 259-го стрелковых полков, бойцов противотанкового дивизиона и штаба 179-й стрелковой дивизии был сформирован 1-й охранный полк. Командиром полка был назначен полковник-лейтенант Генерального штаба литовской армии Иозас Гиедра (Juozas Giedra), а начальником штаба полка — капитан Генерального штаба литовской армии Винцас Каралюс (Vincas Karalius).

31 июля командир СВВ полковник-лейтенант А. Шпокявичюс и начальник штаба полковник-лейтенант К. Дабулявичюс подписали приказ № 1, в котором Декларировали задачи СВВ. В приказе говорится:

«Дорогие бойцы Службы восстановления Вильнюса! Под руководством Адольфа Гитлера доблестные армии Великой Германии разгромили огромное еврейско-большевистское бандитское войско и вновь освободили Литву от неслыханного в мире террора и еврейского рабства, перед Литвой возникают новые задачи, решение которых требует от каждого литовца большего понимания момента и напряжения сил. Нам уже выпала историческая честь, хоть и партизанским способом, воевать рядом с лучшими в мире немецкими солдатами. Эта борьба — решающая борьба ради культуры и цивилизации всего мира»^{344}.

Утренним распоряжением руководителя СС и полиции в Литве Л. Высоцки от 1 августа 1941 г. СВВ, как вспомогательная организация, была присоединена к полиции порядка г. Вильнюса^{345}. Командовать полицией порядка и её вспомогательными службами в г. Вильнюсе и уезде был назначен немецкий майор охранной полиции А. Энгель. Командиром СВВ стал подполковник Генерального штаба литовской армии А. Шпокявичюс, а начальником штаба — подполковник Генерального штаба К. Дабулявичюс.

Этим же приказом была установлена структура штаба СВВ и уточнено, какие имеются службы (охраны, порядка, работы) и референтуры (безопасности, порядка, работы). Спустя несколько дней был получен новый приказ немецкого коменданта сформировать еще один охранный батальон, который намечалось послать в Гродно. Вначале он носил имя Лидский, или Гродненский, батальон. Позже ему был присвоен порядковый номер 15 и он стал 15-м батальоном литовской полиции.

Однако вечерним приказом руководителя СС и полиции в Литве Л. Высоцки от 1 августа 1941 г. СВВ была упразднена, а все литовские батальоны объединены и названы литовскими частями самообороны (ЛЧС) (Lietuviųsavisaugos daliniai — LSD, нем. — Litauische Selbstschutz Abteilungen или Litauische Schutzmannschaftsenheiten). Вместе с тем немцы делали попытки распространить зону деятельности литовских частей и за пределы Литвы. ЛЧС начали формировать в Каунасе и других городах и уездах: Тракайская часть самообороны, командир капитан Пранас Амбразюнас (Pranas Ambraziūnas), созданная из трёх небольших частей и Ново-Вильняйского подразделения; Алитусская часть самообороны, командир лейтенант Стяпас Вайдакавичюс (Stepas Vaidakavičius), приписанная к лагерю советских военнопленных; ошмянская часть самообороны, командир лейтенант Антанас Данайтис (Antanas Danaitis), приписанная к Вильнюсскому женскому лагерю (начальник лагеря — капитан Пранас Почебу-тас — Pranas Počebutas); Лидская рота самообороны, командир майор Леонардас Юркшас (Leonardas Jurkšas); Гродненский батальон самообороны, командир капитан Левицкас (Levickas); Варенская часть самообороны, командир лейтенант Балис Страздас (Balys Strazdas)^{346}.

Во второй половине августа 1941 г. в Вильнюсе начал действовать штаб литовских частей самообороны Вильнюсского округа, начальником которого был назначен полковник генерального штаба И. Краунайтис. Штаб разместился в казармах, ул. Иезуиту, 3. Основные функции штаба были следующие: поддержание связи с немецкими учреждениями, с немецким комендантом и командиром немецкой полиции, сбор информации, регистрация, поддержание связи с выбывшими из Вильнюса и находящимися в Вильнюсе и его окрестностях батальонами, забота о семьях полицейских, обеспечение униформой, обувью и др. вильнюсских литовских батальонов самообороны.

Вскоре штаб ЛЧС, в подчинении которого были и вильнюсские, и каунасские части полиции, был переведён из Вильнюса в Каунас. 15 сентября 1941 г. приказом начальника немецкой полиции порядка в Литве майора полиции А. Энгеля командиром ЛЧС был назначен А. Шпокявичюс^{347}, а 1 октября начальником вновь созданного Штаба вместо ставшего бургомистром г. Вильнюса К. Дабулявичюса — подполковник Генерального штаба Ионас Юкнявичюс (Jonas Juknevičius)^{348}. 3 ноября 1941 г. была упразднена должность командира частей самообороны, а штаб ЛЧС переименован в штаб инспектора ЛЧС (начальником штаба Инспекции литовских полицейских батальонов в Литве был назначен полковник Генерального штаба А. Реклайтис, инспектором ЛЧС — А. Шпокявичюс)^{349}. Таким образом, были сильно ограничены права литовских офицеров, им были оставлены лишь инспекторские функции. Штаб был размещён в предвоенном здании городской комендатуры (ул. Гедимино, 29), напротив собора, в помещениях Центрального ведомства внутренних дел.

Стремясь унифицировать организационную структуру, во всех литовских частях самообороны были установлены следующие должности: командир самообороны Литвы, начальник штаба самообороны Литвы, командир округа, командир отдельного батальона, командир батальона, командир роты, командир взвода, ротный (старшина), взводный (унтер-офицер), отделённый (младший унтер-офицер), заместитель отделённого (ефрейтор), боец^{350}.

В отношении дислокации и управления ЛЧС была разделена на четыре округа: Вильнюсский — командир полковник Генерального штаба И. Краунайтис, начальник штаба подполковник И. Юкнявичюс; Каунасский — командир подполковник Казис Лабутис (Kazys Labutis), начальник штаба подполковник Иозас Янкаускас (Juozas Jankauskas); Шяуляйский — командир подполковник Генерального штаба Пятрас Вертялис (Petras Vertelis), начальник штаба подполковник Александрас Андрюлайтис (Aleksandras Andriulaitis) и Паневежский — командир полковник Пятрас Гянис (Petras Genys), начальник штаба майор Эрнестас Блюдникас (Ernestas ßliudnikas)^{351}. Командиры округов и их штабы были подчинены местным командирам немецкой полиции порядка. Прежние службы СВВ и их референтуры были названы 1-м, 2-м и 3-м батальонами. До октября 1941 г. в Вильнюсе было полностью сформировано пять батальонов самообороны, все они имели свои номера (например, 1-й Вильнюсский батальон самообороны и т.д.). По состоянию на 24 октября 1941 г. личный состав вильнюсских литовских батальонов самообороны был следующим: 1-й — 10 офицеров и 334 солдата, 2-й — 18 офицеров и 450 солдат, 3-й — 24 офицера и 607 солдат, 4-й — 8 офицеров и 253 солдата, 5-й — 22 офицера и 228 солдата^{352}. Из упомянутых пяти батальонов 2-й Вильнюсский батальон самообороны в составе 500 бойцов и 3-й Вильнюсский батальон самообороны в составе 600 бойцов были полностью сформированы и ждали приказа немцев убыть за пределы Литвы для выполнения охранных или боевых функций. 5-й Вильнюсский батальон самообороны приказом военного коменданта Вильнюса был прикреплен к охране железной Дороги. Этот батальон охранял два участка железнодорожной линии: Вильнюс — Даугавпилс и Вильнюс — Молодечно; тем временем 1-й Вильнюсский батальон самообороны почти всю войну выполнял полицейские функции в самом городе Вильнюсе.

С 1 декабря 1941 г. все литовские части самообороны, кроме Гарнизонов Вильнюса и Каунаса, перешли в подчинение командира немецкой жандармерии в Литве капитана жандармерии Николауса Брогмуса (Nikolaus Brogmus)^{353}. Делами окружных батальонов и частей в Каунасе начал заниматься Штаб офицера связи при командире немецкой полиции порядка в Литве, который был создан 1 июня 1942 г. после упразднения штаба инспектора ЛЧС. Штаб офицера связи поддерживал тесные отношения с батальонами, комплектовал их, обучал новобранцев, заботился о семьях бойцов. Непосредственного влияния на руководство частями и распределение задач штаб не имел. Задачи батальонам ставили те части и учреждения немецкой полиции или армии, к которым они были прикреплены, они же занимались вопросами снабжения батальонов.

В то время (осень 1942 г.) в Вильнюсском округе ЛЧС уже были сформированы семь батальонов самообороны, из которых 2-й, 3-й, 4-й и 15-й покинули Вильнюс, а в городе Вильнюсе и его окрестностях остались 1-й сторожевой, 6-й железнодорожный и вновь создаваемый батальон новобранцев. В сентябре 1942 г. батальон новобранцев был послан на учения в район восточнее Вильнюса, в городок Пастовяй Швенчёнского уезда. Здесь ему был присвоен постоянный номер — 254Е. Командиром был назначен капитан Повилас Барейшис (Povilas Bareišis). Вскоре батальон был послан в городок Шарковщина (Белоруссия) и перешёл в подчинение командира немецкой полиции порядка в Белоруссии. Приказом командира немецкой полиции 1 октября 1942 г. Вильнюсский округ ЛЧС был упразднён^{354}.

В разных районах Литвы формировавшиеся вооружённые отряды были называемы по-разному — активистами, партизанами, охранными отрядами, вспомогательной полицией, а кое-где — Отрядами охраны национального труда (Tautinės darbo apsaugos būrys — TDА). Из-за такой путаницы одно и то же подразделение в документах часто называлось по-разному. Большинство членов этих отрядов по указанию немцев на рукавах носили белые повязки. Поддерживающие порядок сотрудники TDA были обязаны на левом рукаве иметь повязку с надписью «T.D.A. Nr.»^{355}. Случалось, что во время грабежей использовались поддельные знаки TDA или мошенники под видом сотрудников уголовной полиции или полиции безопасности проводили обыски в квартирах жителей. Поэтому бургомистр города Каунаса К. Пальчяускас 8 июля 1941 г. сообщил жителям, что настоящий знак штаба ФЛА есть «белая повязка на рукаве с чёрными буквами TDA и печатью штаба Фронта литовских активистов»^{356}. По приказу командования вермахтом все вооруженные отряды должны были быть преобразованы в регулярные части полиции. Следует подчеркнуть, что немцы с самого начала не желали присвоить им название полиция и называли их батальонами порядка, охранными батальонами, батальонами самообороны. В конце концов после передачи их немецкой полиции порядка они стали называться батальонами вспомогательной полиции. На первом этапе войны, до начала ноября 1941 г., в Каунасе было сформировано пять батальонов (всего около 3470 человек)^{357}, в Вильнюсе — пять, а в Шяуляйском и Паневежском округах — по одному батальону.

Поскольку Каунас был в области, подведомственной другой армии вермахта, чем Вильнюс, то здесь полицейские части формировались по-другому. Военный комендант Каунаса и Каунасского уезда полковник Ю. Бобелис распустил все вооруженные отряды и 28 июня 1941 г. начал организовывать первый батальон литовской полиции, который сначала (до 7 августа 1941 г.) назывался 1-м батальоном охраны национального труда^{358}. В дальнейшем названия и нумерация этого батальона несколько раз менялись: с 7 августа 1941 г. он назывался Батальон службы вспомогательной полиции, позже — 1-й батальон службы вспомогательной полиции, а с 20 декабря 1941 г. — 13-й охранный батальон.

По состоянию на 4 июля 1941 г. в батальоне TDА служили 724 унтер-офицера и нижних чина^{359}. Основная функция батальона — охранять объекты военного значения, патрулировать улицы города, охранять лагерь советских военнопленных (Stalag 336). Батальон размещался на Зелёной Горе, на улице Аукштайчю, а штаб — на аллее Свободы, 20. Батальон, комплектуемый добровольцами, вскоре сплотил в своих рядах 1600 мужчин. Командиром батальона стал бывший полковник армии Литвы А. Буткунас, его заместителем — майор Антанас Импулявичюс (Antanas Impulevičius). 24 июля должность военного коменданта Каунаса занял капитан Стасис Квецинскас — (Stasys Kviecinskas), его заместителем стал полковник Миколас Кальмантас (Mykolas Kalmantas), а командиром 1-го батальона TDА был назначен майор Казис Шимкус (Kazys Šimkus)^{360}. В то время почти все бойцы батальона не имели униформы и, чтобы можно было их отличить от других граждан и других работников полиции, им было велено на левом рукаве носить жёлтую повязку с надписью «Служба вспомогательной полиции Л.Н.П.» — «L.N.P. Pagalbinė policijos tarnyba» (Polizeihilfsdienst)^{361}. Если носили литовскую форменную фуражку или пилотку, её украшали эмблемой из белого метала с изображением буквы «D» (дружинник — draugovininkas). В июле батальон TDA нёс службу при VII форте, где охранял арестованных, при Кабинете министров (аллея Свободы, 70), при военной комендатуре Каунаса (ул. Гедимино, 34), при тюрьме (ул. Мицкявичяус, 9), при здании полиции безопасности (аллея Свободы, 6), при складах жидкого топлива (ул. Наполеона, 5). Кроме того, он охранял склады взрывчатых материалов и изоляционной фабрики, водопроводную станцию, электростанцию, Каунасскую радиостанцию и больных военнопленных в военном госпитале, патрулировал мосты Высшей Панемуне, Витаутаса Великого и охранял в VI форте лагерь для советских военнопленных Dulag 100 и т.д.^{362} Со временем, по инициативе немецкой полиции безопасности и СД, 3-я рота и частично 1-я рота батальона были втянуты в массовые убийства не только литовских евреев, но и евреев из Австрии, Белоруссии, Чехословакии, Германии.

24 июля 1941 г. военный комендант Каунаса полковник Ю. Бобелис через директора Департамента полиции обратился ко всем командирам партизанских отрядов г. Каунаса и уезда, напоминая им, что согласно приказу военного командования Германии, деятельность всех партизан как самостоятельных единиц должна быть прекращена, поэтому имеющееся оружие они обязаны сдать местным полицейским участкам или в комендатуру^{363}.

30 июля приказом главнокомандующего силами вермахта в рейхскомиссариате «Остланд» генерала от кавалерии В. Бремера командовать всеми литовскими вооружёнными подразделениями был назначен командир немецкого 11-го резервного полицейского батальона майор полиции Франц Лехтхалер (Franz Lechihaier)^{364}. Из семи рот 1-го литовского батальона 7 августа в Каунасе были созданы два батальона, названные батальонами, службы вспомогательной полиции (Hilfsschutzmannschaft). Командиром 1-го батальона остался К. Шимкус, командиром 2-го батальона 7 августа был назначен А. Импулявичюс, а через неделю сформированного 3-го — капитан Антанас Швилпа (Antanas Švilpa)^{365}.

В августе было объявлено о наборе добровольцев в формируемые в Каунасе батальоны вспомогательной полиции. Принимались унтер-офицеры, ефрейторы и рядовые запаса, с крепким здоровьем, годные к строевой службе, честные, непьющие и не старше 35 лет. Доброволец был обязан написать заявление^{366}, к нему приложить свой паспорт или удостоверение личности и справку о своём лояльном политическом прошлом. Такую справку выдавало местное учреждение полиции. Кроме того, доброволец не должен был быть женатым на русской или польке, и в дальнейшем это ему запрещалось. Это требование касалось всех членов полицейских соединений на территории Генерального округа Литвы. Выполнив все формальности, принятый новобранец приступал к обучению. Принятые добровольцы обязаны были служить не менее 6 месяцев, во время службы они получали оклад, который был почти равен окладу служащего полиции общественного порядка^{367}.

Каждый доброволец батальона обязан был подписать следующее обязательство:

«Я, нижеподписавшийся (звание, фамилия, имя), родом из <…>, с <…> 1941 вступаю добровольно во Вспомогательный Батальон Полиции на шесть (6) месяцев и под руководством Вождя Великого Германского рейха Адольфа Гитлера, создавая новую Европу, обязуюсь возлагаемые на меня обязанности выполнять честно, соблюдать военную дисциплину, за служебные преступления и проступки отвечать перед Военными судами, свято хранить тайну и не принадлежать к запрещённым организациям; врагам не предоставлять никаких сведений и всё, что только про них узнаю, немедленно сообщать своему начальству

(Подпись давшего обязательство)

Подпись подтверждаю»^{368}.

Все находившиеся в Каунасе части 15 августа по приказу майора полиции Ф. Лехтхалера были разделены на пять батальонов. Кроме того, были созданы отдельные роты — строительная, транспортная[85]и техническая. 25 августа командиром 4-го батальона был назначен капитан Викторас Климавичюс (Viktoras Klimavičius), его заместителем — капитан Иозас Бутенас (Juozas Butėnas); командиром формируемого с 28 августа 5-го батальона — капитан Иозас Кришчюнас (Juozas Kriščiūnas)[86], его заместителем и начальником штаба — майор Иозас Юркунас (Juozas Jurkūnas)^{369}. С 16 сентября роты батальонов частей самообороны были распределены и пронумерованы следующим образом:

1-й батальон — 1-я — 4-я роты;

2-й батальон — 5-я — 8-я роты;

3-й батальон — 9-я — 12-я роты;

4-й батальон — 13-я — 15-я роты^{370}.

26 сентября был образован Каунасский Жалякальняйский гарни

зон частей службы вспомогательной полиции (начальник майор К. Шимкус), состоящий из 1-го и 3-го батальонов вспомогательной полиции и автомобильной роты вспомогательной полиции, командиром которой был капитан Дионизас Мейжис (Dionizas Meižys)^{371}. Приказом Каунасской комендатуры с 8 октября были изменены названия батальонов вспомогательной полиции и отдельных рот — они стали охранными батальонами и ротами^{372}. Для проверки общественного порядка и для того, чтобы полицейские придерживались правил вежливости, 13 ноября в Каунасе была создана служба военной полиции^{373}. Её сотрудники при исполнении служебных обязанностей должны были на правое плечо пристегнуть белый аксельбант. Им было предоставлено право задерживать и доставлять к командиру соответствующего подразделения непорядочных и нарушающих общественный порядок полицейских.

Под руководством Бронюса Ионушаса (Bronius Jonušas) был создан оркестр литовской полиции, прикрепленный к Департаменту полиции, в составе которого было 48 музыкантов^{374}. Позже число штатных единиц в оркестре увеличилось до 71:

Дирижёр — 1

Заместитель дирижёра — 1

Старший концертмейстер — 1

Концертмейстер — 2

Хормейстер — 1

Солисты 10

Старшие музыканты — 30

Музыканты — 25^{375}

В июле 1944 г., при приближении фронта к Литве, оркестр полиции самораспустился.

Согласно распоряжению командира полиции порядка в Остланде, 5 октября 1941 г. все строевые подразделения литовской полиции перешли в подчинение: 1-й, 2-й и 3-й батальоны — командиру немецкого 11-го резервного полицейского батальона майора полиции Ф. Лехтхалеру, а 4-й и 5-й батальоны, а также строительная, транспортная и техническая роты — командиру полиции порядка в Литве майору полиции А. Энгелю. Этим же приказом из одного оркестра полиции были созданы два и распределены каждому немецкому майору по одному^{376}.

Оставшиеся в распоряжении майора полиции Ф. Лехтхалера 1-й, 2-й и 3-й батальоны вспомогательной полиции 8 октября были названы батальонами самообороны, а Каунасская военная комендатура была Реорганизована в штаб офицера связи при 11-м немецком резервном батальоне полиции. Офицером связи был назначен капитан С. Квецинсас, а с 25 ноября — майор К. Шимкус. Командиром 1-го батальона самообороны вместо К. Шимкуса был назначен капитан Норбертас Гасенас (Norbertas Gasėnas). 10 декабря штаб офицера связи при 11-м немецком резервном батальоне полиции был назван 1-м штабом литовских частей самообороны.

Командир полиции порядка в Литве майор полиции А. Энгель 16 декабря 1941 г. подтвердил, что находящиеся в Литве 1-й — 3-й батальоны находятся в подчинении немецкого командир полиции порядка в Литве, однако временно находятся при 11-м немецком резервном полицейском батальоне. Штабу немецкой полиции в Вильнюсе были подчинены — 4, 5, 6, 7-й батальоны (5-й и 6-й батальоны находились в Люблине и Минске), штабу в Каунасе — 8, 9, 10, 11-й батальонами (8-й батальон в районе озере Ильмень), жандармерии — 12-й (Шяуляй) и 13-й (до 20 декабря 1941 г. 1-й) батальоны^{377}. Находящиеся в подчинении майора полиции Ф. Лехтхалера литовские батальоны 22 декабря были подчинены майору А. Энгелю и перенумерованы, а 11-й резервный полицейский батальон покинул территорию Литвы и передислоцировался в Белоруссию^{378}.

Все бойцы литовских батальонов полиции имели на левом рукаве униформы нашивки — т.н. национальный щиток (Landesschilde) жёлтого, зелёного и красного цвета. Щитки могли быть вышитыми или ткаными, по форме они были армейского типа (геральдический щиток с флагом или гербом и названием государства в верхней части. — П.С.). Таких щитков было несколько видов: с надписью «LIETUVA» на чёрном фоне в верхней части треугольного щитка (изготовлялись в Литве ручным способом); другие были щитками фигурной формы без надписи (изготовлялись фабричным методом в Германии). Был ещё один вариант нарукавной эмблемы с немецкой надписью «LITAUEN», изготавливаемый немецкой фирмой BeVo, но она почти в литовской полиции не использовалась. Размер этих щитков колебался от 55 мм до 60 мм в высоту и от 45 мм до 60 мм в ширину.

Для выполнения соответствующих функций приказом от 18 июня 1942 г. командира немецкой полиции порядка в Литве полковника полиции В. Денике из остатков 9-го батальона литовской полиции (из бывшей 3-й роты 251-го батальона) и сотрудников 252Е батальона была создана рота технической помощи (Technische Nothilfe), состоящая из 102 чинов (офицеров, унтер-офицеров и рядовых). Эта рота была подчинена безпосредственно В. Денике. Пока прибыл немецкий командир роты, его обязанности временно исполнял лейтенант Ионас Раманаускас (Jonas Ramanauskas)^{379}. Днем ранее Денике подписал приказ о переименовании учебного батальона полиции Вильнюсского округа в 254Е батальон^{380}.

В 1942 г. в распоряжении Каунасского округа уже было одиннадцать полицейских батальонов, из них семь батальонов находились за пределами Литвы: Каунасский 5-й батальон, 7-й, 8-й[87], 11-й, 12-й, 13-й и 256-й. Три из них охраняли тыловые районы в Белоруссии, три (в т.ч. 7-й) — строительство стратегической дороги (Durchgangsstrasse IV — DGIV) на Украине (главное шоссе Львов — Тернополь — Киев, так называемая 4-я Берлинская автострада). Остальные четыре — 9-й[88], 251-й[89],252-й[90] и 255-й — оставались в Каунасе и успешно выполняли полицейские функции. Только поздней осенью 1942 г. 255-й батальон был послан в тыл группы армий «Центр» для борьбы с партизанами. Весной 1943 г. он был передислоцирован в Белоруссию, в городок Старый Быхов (на юг от Могилёва) и перешёл в подчинение руководителя СС и полиции в Могилёве бригадефюрера СС и генерал-майора полиции Франца Кутчеры (Franz Kutscherа)[91].

Обучение 252-го литовского батальона было окончено осенью 1942 г. Его командиром был назначен капитан Альфонсас Пятрулис (Alfonsas Petrulis), в составе батальона было 21 офицер, 88 унтер-офицеров и 402 рядовых^{381}. После присяги батальон был отправлен в Люблин (Польша) для охраны концентрационного лагеря Майданек (Konzentrationslager Lublin — KL Lublin)[92]. В массовом уничтожении заключённых лагеря батальон участия не принимал, его основной функцией была охрана территории лагеря и сопровождение заключённых на работу и с работы. В июле 1944 г. командир батальона капитан П. Почебутас письменно обратился к командиру немецкой полиции порядка в Литве подполковнику полиции В. Мусилю с просьбой возвратить батальон на Родину, однако разрешения не получил^{382}.

Формирование 13-го батальона литовской полиции (до 20 декабря 1941 г. был 1-м) было закончено в Каунасе 11 марта 1942 г., в его составе насчитывалось 14 офицеров и 368 бойцов, командиром батальона был капитан Н. Гасенас. Батальон был переброшен по железной дороге на Ленинградский фронт — в район Пскова, в тыл 16-й армии для борьбы с советскими партизанами. После прибытия он был расквартирован в городоке Дедовичи, батальон был усилен тяжелым вооружением — пулемётами, миномётами и даже орудиями, после чего сразу же был брошен в бой с партизанами. Первое боевое крещение батальона произошло 22 марта около деревни Раславль. Во время боя был ранен один литовский боец, со стороны партизан — двое убитых. Но настоящий бой произошёл лишь 5 мая в Дедовичском районе: на литовские позиции в атаку пошли сразу три отряда советских партизан. В результате боя было ранено пятнадцать литовских бойцов, в том числе командир батальона капитан Н. Гасенас. Советские партизаны потеряли 13 человек убитыми. Как пишет литовский автор А. Бубнис, бойцы 13-го батальона жестоко обращались с местными жителями: сжигали жилые дома и хозпостройки, арестовывали, допрашивали и расстреливали местных жителей, реквизировали продукты питания^{383}.

13-й литовский батальон полиции во время антипартизанских и карательных операций в Псковской области потерял 39 человек убитыми, еще 60 получили ранения разной степени^{384}. На Псковщине батальон пробыл до июня 1944 г., затем отступил на территорию Латвии. В районе города Гульбене Красная армия прорвала фронт, и немецкое руководство бросило все силы, в том числе и вспомогательные части, заткнуть дыру. 13-й батальон, по утверждению А. Бубниса, потерял около ста человек убитыми. Проверить эти данные нет возможности из-за нехватки архивных документов. Позже за стойкость, проявленную в бою около Гульбене, немецкое командование наградило командира 3-й роты 13-го батальона лейтенанта Пятраса Микельскаса (Petras Mikelskas) орденом Железного креста I класса. В конце 1944 г. и начале 1945 г. батальон охранял побережье Балтийского моря, он капитулировал 9 мая 1945 г. вместе с немецкой группировкой на Куршской косе. Однако командир батальона майор И. Семашка и его адъютант капитан С. Янушявичюс (S. Januševičius) тайно пробрались в Литву.

Особой активностью выделялся сформированный 15 мая 1943 г. в Каунасе 253-й литовский батальон. Его основная функция — подавлять советское и польское партизанское движение в Восточной Литве. Он находился в непосредственном подчинении командира немецкой полиции порядка в Литве полковника жандармерии д-ра Г. Хахтеля. После короткого обучения в Пренайском учебном центре батальон был переброшен в Вильнюсский край. В то время в батальоне служили Ю офицеров, 29 офицеров кандидатов, 51 унтер-офицер и 350 полицейских, всего — 440 человек^{385}. В состав создаваемого батальона было включено около двухсот добровольцев из несозданного литовского легиона СС. Штаб батальона обосновался в Вильнюсе. Почти весь период борьбы с партизанами до 28 апреля 1944 г. батальоном командовал капитан Владас Жибас (Vladas Žybas). Немалое число полицейских батальона за борьбу с советскими и польскими партизанами были награждены боевыми наградами. В марте 1944 г. места дислокации рот батальона инспектировал офицер связи литовских частей самообороны подполковник Генерального штаба А. Шпокявичюс и остался доволен состоянием дел. 18 апреля 1944 г. приказом командира немецкой полиции порядка в Литве подполковника полиции д-ра В. Мусиля 253-й батальон был переименован в литовский батальон полиции 253F (Litausche Polizei — F — Bataillon Nr. 253)^{386}. В июле 1944 г. батальон был переведён в Каунас, где вместе с другими батальонами был реорганизован в 1-й литовский полицейский полк, командиром которого стал подполковник Генерального штаба А. Шпокявичюс.

Первые шаги по организации 256-го батальона литовской полиции были осуществлены весной 1943 г. (некоторые источники указывают, что вначале он имел 10-й номер. — П.С.). По утверждению литовского историка Р. Зизаса, батальон комплектовался отборными мужчинами, чистыми в расовом отношении, — «синеглазыми блондинами»^{387}. Был создан штаб батальона и четыре роты — всего 715 человек. Первым командиром батальона стал капитан Ионас Матулис (Jonas Matulis)^{388}. После полного укомплектования и вооружения батальон был послан в район озера Ильмень Новгородской области. Здесь он занял оборонительные позиции у реки Волхов. В начале 1944 г. под натиском Красной армии батальон отступил в Псковскую область, где был подчинен командиру немецкой 28-й лёгкой пехотной дивизии генерал-лейтенанту Иоганну Синнхуберу (Johann Sinnhuber). В начале марта батальон вернулся в Каунас на отдых. После отдыха, пополнения и повторного обучения в мае 1944 г. он поездом был возвращён в Псковскую область для охраны железнодорожной линии и стратегических мостов. В сентябре 1944 г. батальон отступил в сторону Балтийского моря и расположился недалеко от Лиепая, имея задачей охрану морского побережья. В марте 1945 г. во главе батальона встал майор П. Амбразюнас. Вскоре 256-й батальон очутился на линии фронта и сдерживал натиск Красной армии до самой капитуляции 8 мая 1945 г. Большинство бойцов батальона попали в советский плен. Попавшие в руки красноармейцев литовцы с оружием в руках были или убиты на месте, или расстреляны за «измену родине», или отправлены в ГУЛАГ, откуда живыми вернулись немногие. Часть во главе с командиром батальона майором П. Амбразюнасом отступили на территорию нейтральной Швеции. Однако в начале 1946 г. шведы передали их в руки НКВД^{389}.

В начале сентября 1941 г. началась отправка первых литовских батальонов самообороны (полиции) в Белоруссию^{390}, Россию, Украину, Польшу, вследствие чего количество полицейских батальонов в самой Литве стало уменьшаться. 6 октября 1941 г. 12-й литовский батальон, в составе двух немецких рот и двух литовских рот полиции, под командованием майора А. Импулявичюса, был направлен в Белоруссию воевать с «армией большевиков и большевистскими партизанами». Действия советских партизан порой становились для мирного населения не меньшим бедствием, чем действия немцев. Отбывающих в Белоруссию выполнять оперативные задачи литовских полицейских руководство батальона проводило таким напоминанием: «Бойцы, когда вы отбудете решительно, честно и с честью выполнять задачи, всегда и везде покажите, что вы являетесь достойными благородного имени литовского воина, потому что вы являетесь представителями всего литовского народа»^{391}. Одним из отрядов этого батальона руководил бывший воспитанник высших офицерских курсов независимой Литвы лейтенант Антанас Гецявичюс (Antanas Gecevičius). В мае 1942 г. начальник литовских частей самообороны Вильнюсского округа полковник И. Краунаитие подписал приказ об отправке 11 мая 4-го батальона^{392} (12 офицеров, 56 унтер-офицеров и 418 рядовых) «из Вильнюса на Восток выполнять особое задание»^{393}. Батальон был послан на Украину и расквартирован в г. Сталино. В сентябре 1943 г. он был срочно выведен оттуда и реорганизован в роту подготовки переводчиков для Восточных частей (Ost Ausbildungs Kompanie für Sprachmittler), где готовились руководящие сотрудники литовских частей полиции и инструктора полицейских школ^{394}. Остатки батальона в октябре того же года были посланы в тыловой транзитный лагерь IV группы армий «Север». В ноябре батальон был официально расформирован. Летом 1943 г. ещё один батальон литовской полиции был командирован в Белоруссию для борьбы с советскими партизанами^{395}.

Убывшие из Литвы батальоны использовались на фронте, воевали в тылу с советскими партизанами, обеспечивали безопасность железнодорожных линий, мостов, других военных и хозяйственных объектов от озера Ильмень на севере до Азовского моря на юге. Их называли фронтовыми батальонами. Чаще всего их опознавательным знаком была белая повязка с чёрной надписью «Im Dienst der Deutschen Wehrmacht», существовали и другие варианты повязок. В оперативном плане батальоны подчинялись командованию германской армии на фронте, а по вопросам обеспечения (обмундирование, питание, обувь) — руководству немецкой полиции в Минске, Риге, Каунасе. На фронте группы армий «Север» в 1943 г. были 5-й, 13-й и 256-й батальоны. Это были наиболее закалённые в бою литовские батальоны полиции на Востоке. С весны 1942 г. большинство новобранцев в первую очередь посылались в эти батальоны.

Характер действий литовских батальонов полиции на Восточном фронте раскрывает деятельность 5-го батальона (командир майор И. Кришчюнас, начальник штаба майор И. Юркунас). Как уже упоминалось выше, формирование батальона началось в августе 1941 г. в Каунасе. Вначале он назывался батальоном службы вспомогательной полиции, затем 8 октября переименован в охранный батальон. Комплектование батальона проходило только на добровольных началах. Все бойцы были одеты в униформу литовской армии и на рукаве носили шёлковые повязки с надписью «Hilfspolizei» (вспомогательная полиция). Батальон состоял из трёх рот общей численностью более 400 бойцов. К отбытию на фронт в Россию он начал готовиться в ноябре 1941 г. В конце ноября три роты батальона на автобусах прибыли через Даугавспилс в м. Солцы Новгородской области. Здесь батальон был вооружён винтовками и лёгкими русскими пулемётами. Батальон был придан начальнику 584-го тылового района 16-й армии. 1-я рота батальона охраняла западное побережье озера Ильмень, 2-я — транспорт немецкой армии, обслуживающий передние линии фронта, 3-я — 25 км участок железной дороги между станциями Дедовичи и Дно.

В январе 1942 г. два взвода 1-й роты были посланы в Демьянск (Новгородская область), чтобы доставить боеприпасы на передовую. Во время выполнения этого важного задания Красная армия прорвала фронт и эти два взвода литовцев вместе с многочисленными частями 16-й армии попали в окружение. В то время у большинства бойцов батальона истек шестимесячный срок службы и они подали рапорта об увольнении, однако немецкое командование, на основании закона о принудительной трудовой повинности для жителей Восточных областей, их просьбы не удовлетворила. Они пробыли в Демьянском котле до начала лета, держа оборону около деревни Хмель. Благодаря титаническим усилиям солдат немецкой армии кольцо окружения удалось прорвать и соединиться с основными силами. Многие литовские бойцы были отмечены учреждённым 25 апреля 1943 г. Демьянским щитом («Demjanskschild»)^{396}.

Фронтовая жизнь сильно потрепала ряды батальона: по состоянию на 26 августа 1942 г. в 5-м батальоне осталось 13 офицеров, 93 унтер-офицеров и 210 рядовых. Последним командиром батальона стал назначенный в августе 1943 г. майор П. Амбразюнас. До середины 1943 г. бойцы батальона носили литовскую форму, однако в конце лета они были переодеты в немецкую форму с литовскими опознавательными знаками. Специально для борьбы с советскими партизанскими отрядами в батальоне был создан особый истребительный отряд — «Jagdkommando» под командованием лейтенанта Эдуардаса Бразиса (Eduardas Brazys). В его составе было 35 человек, они были прекрасно вооружены и обеспечены лыжами. Однако, как утверждает А. Бубнис, отряд ничего значительного не сделал и вскоре был расформирован.

Вместе с фронтом отступал на Запад и 5-й литовский батальон. Летом 1944 г. он достиг территории Латвии и был дислоцирован на побережье Балтийского моря около Лиепая. Бойцы батальона должны были охранять побережье моря, следить за акваторией, препятствовать высадке и отплытию кого-либо. Неожиданно в конце 1944 г. немцы разоружили 5-й литовский батальон, причиной для этого стало то, что литовцы позволили латышам уплыть на катерах в Швецию. Немцы арестовали 20 полицейских и начали следствие, которое продолжалось несколько дней. Немецкий военно-полевой суд, несмотря на проявленный литовцами героизм в Демьянском котле, приговорил семь литовцев к смертной казни, а 11 — к заключению в лагеря до окончания войны. Спустя несколько дней приговоренные к смерти были расстреляны перед строем всего батальона. Расстрел производили бойцы 1-й роты под командованием лейтенанта Братенаса (Bratėnas). Сам батальон был расформирован, а его остатки были распределены в 256-й и 13-й литовские батальоны. Так трагически закончилась история 5-го литовского батальона. Он стал единственным батальоном литовской полиции, в отношении которого немцы применили самые жестокие меры.

Особенно тяжелые испытания выпали на долю 7-го литовского батальона, которым командовал капитан Ионас Семашка. В 1942 г. он охранял на Украине от нападений советских партизан дороги, а в начале 1943 г. вместе с группировкой генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса попал в Сталинградский котёл. Батальон храбро сражался на фронте, однако было ясно, что армия Ф. Паулюса обречена и из окружения не вырвется. Командир батальона решил со своими бойцами совершить экстраординарный поступок. Получив разрешение от начальника штаба окружённой группировки генерал-лейтенанта Артура Шмидта (Arthur Schmidt), капитан И. Семашка со своими бойцами преодолел три линии окружения и вырвался из Сталинградского котла. Через некоторое время литовцы встретились с частями генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна (Erich von Manstein)[93]. За этот подвиг командир батальона капитан И. Семашка был произведён в майоры и награждён Железным крестом. В марте батальон был послан в тыловой транзитный IV лагерь группы армии «Север», а в июне возвращён в Литву^{397}.

Большинство литовских полицейских батальонов, разбросанных по широким просторам России, храбро сражались вместе с немцами и солдатами других национальностей. Были случаи, когда немецкое военное командование, отметив способности литовских офицеров и командиров, поручало им командовать соединением, состоявшим из военных частей разных национальностей^{398}. Но были случаи, когда бойцы полицейских батальонов, брошенные против Красной армии, узнавшие, что напротив них в окопах на другой стороне также находятся литовцы, отказывались стрелять в своих, насильно мобилизованных в Красную армию. За открытый отказ стрелять в литовцев, находящихся в рядах красноармейцев, протестующие полицейские разоружались немцами и как военнопленные отсылались в Германию на работы^{399}.

Союз борцов за свободу Литвы 7 июня 1942 г. в своем открытом письме немецким комиссарам гражданской власти в Литве писал: «…A. Гитлер заявил, что Германии на Востоке помогают почти все народы Европы. Среди них он упомянул литовцев, эстонцев, украинцев и татар. Мы думаем, что у наших добровольцев на Востоке имеется около 8000–10 000 штыков… Литовский народ в соотношении к численности своего населения дал значительно больше солдат, чем все перечисленные народы»^{400}.

Однако уже в то время были разгаданы все тайные намерения новых правителей по отношению к Литве, поэтому частям литовской полиции были даны тайные указания не рисковать и стараться сохранить жизнь и как можно дольше продержаться с оружием в руках.

Руководство Партии литовских националистов (ПНЛ) в письме от 11 ноября 1941 г. первому генеральному советнику и генеральному советнику внутренних дел генералу П. Кубилюнасу предлагало твердо протестовать против посылки 2-го (12-го) батальона литовской полиции и других подразделений в Белоруссию и использования их в убийствах белорусских и польских евреев^{401}. ПНЛ расценила эти факты как акт, компрометирующий и унижающий Литву. В подготовленном ПНЛ меморандуме правительству Германии было указано: «Убывшим с территории Литвы батальонам поручаются унижающие Литву и литовцев задания — расстрелы и повешение евреев и гражданских лиц России, русских военнопленных. Если литовские офицеры отказываются стрелять, угрожают расстрелять их самих. Во время экзекуций фотографируются и снимаются только литовские подразделения, потому что немецкие части в это время отступают в сторону»^{402}. Немцы, посылая латышских и эстонских полицейских и части СС в Литву, а литовских полицейских — в Белоруссию, Россию, Украину, хотели претворить в жизнь ещё одну свою затею — поссорить между собой народы занятых территорий.

Отношение литовских политиков Вильнюсского края, этого Иерусалима Литвы, как точно отметил Наполеон, к еврейской проблеме была другой, чем в других регионах Литвы. Здесь боялись, что Вильнюсский край немцы отдадут Польше. Эта угроза способствовала тому, что литовцы Вильнюса более усердно служили немцам^{403}. Комиссар Вильнюсской области штурмбаннфюрер СС X. Вульфф 19 сентября 1941 г. приказал управляющему внутренних дел и советнику комиссара полковнику К. Календре всех евреев Вильнюсского уезда согнать в гетто и поручить их охрану литовской полиции. Так могла ли литовская полиция воспротивиться этому приказу и его не исполнять?

Акция переселения евреев Вильнюса в гетто проходила по заранее разработанному плану. Евреев из квартир выселяла литовская полиция под руководством чиновников полицейского участка. Имущество евреев оставалось в их квартирах, квартиры закрывались и опечатывались. Жители Вильнюса радовались тому, что евреев переселяют в отдельное место жительства. Только некоторые поляки жалели евреев и, видя их страдания, плакали. При переселении евреев из районов Жверинаса и Лукишкес улицы блокировали бойцы литовских батальонов (всего 49 человек), а выселение из квартир проводил 31 сотрудник полиции^{404}.

При городских самоуправлениях Вильнюса и Каунаса были созданы референтуры по вопросам евреев. В Каунасе референтом по еврейским вопросам был Микас Каминскас (Mikas Kaminskas), а в Вильнюсе — Пятрас Бурагас (Petras Buragas).

В политической истории мира и Европы были и есть постоянные антагонизмы народов. Этот антогонизм выражался и часто выражается войнами, оккупациями, аннексиями, нивелированием культур и даже геноцидом[94]. Грубое насилие, а не демократическая политика тысячелетиями определяло международные отношения. Даже в середине XX века небольшие народы, попавшие в сферу влияния больших государств, испытали их агрессию. И это происходило в Европе — в колыбели современной цивилизации. Вершина европейского расизма — уничтожение евреев, так называемое окончательное решение еврейского вопроса, за который взялись нацисты Германии, руководимые своим лидером Адольфом Гитлером[95]. Во всех оккупированных вермахтом странах имелись коллаборационисты, которые в различной степени приняли участие в холокосте.

К сожалению, объективная правда об отношениях литовцев и евреев во время управления Литвы немцами ещё не сказана, и это даёт основание распространению субъективным разговорам. Однако взглянем на факты.

Литва — единственное государство в Европе, которое ещё в Средние века спасала евреев от погромов: Литва не только приютила, но и законно защищала евреев. Уже в 1939 г. Литва приняла потоки военных беженцев из Польши, в том числе 30 000 — 40 000 евреев. Многим еврейским беженцам Литва выдала документы, имеющие международную силу, на основе которых все государства (в том числе и Япония) могли выдавать визы, которые многим спасли жизнь. После занятия Литвы немцами сотни литовцев, рискуя своей жизнью и жизнью своих семей, спасали литовских евреев. После войны более 2700 литовцев были признаны спасителями евреев. Организация памяти жертв холокоста Yad Vashem (Израиль) вручила медали примерно семистам жителям Литвы, которые спасали евреев от преследований нацистов во время Второй мировой войны.

Сегодня трудно сказать, чего во время войны было больше — мести бывшим активистам советской власти или просто ненаказуемого беснования уголовных преступников. Ясно одно — пресечь своеволие быстро и эффективно не вышло по многим причинам. Важно и то, что в первые дни войны вообще никакая власть не функционировала, позже влияние ВПЛ на торможение негативных процессов в Литве было слабым, функции местных учреждений власти были перепутаны и т.д.

Временный премьер-министр Литвы И. Амбразявичюс и министр внутренних дел И. Шлепетис 1 августа 1941 г. подписали «Положение о евреях», которое разделило проживавших в Литве евреев на две категории^{405}. К первой категории принадлежали евреи — члены коммунистических организаций и другие лица, которые вели большевистскую деятельность. Ко второй категории были причислены все остальные жители еврейской национальности. Евреи, причисленные ко второй категории, обязаны были жить в определённом месте и на левой стороне груди носить жёлтый 8-см круг с чёрной буквой «J».[96] Таким образом ВПЛ узаконило создание еврейских гетто в Литве. В этом месте следует честно и объективно сказать, что ВПЛ придерживалось антисемитских позиций, хотя бытует мнение, что этот документ подготовили немцы и опубликовали его от имени Временного правительства Литвы.

Эти доводы косвенно были подтверждены спустя много лет после войны. 20 мая 1974 г. член Конгресса США г-жа Элизабет Хольман выдвинула в палате представителей обвинения против временно исполняющего обязанности председателя Временного правительства Литвы И. Амбразявичюса и министра внутренних дел И. Шлепетиса в антисемитской и пронацистской деятельности. Через некоторое время председатель литовской общины в США Альгимантас Генуе получил от Службы по делам иммиграции и натурализации департамента юстиции США письменное уведомление за подписью Леонарда Ф. Чапмена о том, что «Иозас Бразайтис (под такой фамилией в США жил И. Амбразявичюс. — П. С.) и Ионас Шлепетис вычеркнуты из списков лиц, подозреваемых в пронацистских и антиеврейских действиях, и что в деятельности Временного правительства Литвы не обнаружено никаких доказательств действий, нарушающих права еврейского меньшинства»[97].

С самых первых дней войны, проводя операцию по уничтожению евреев в Остланде, их судьбу взяла в свои руки и организовала погромы оперативная группа А, в составе которой были особые команды (Sonderkommando 1a und 1b) и оперативные команды (Einsatzkommando 2 und 3)^{406}. После появления эйнзацкоманд ни о каком гражданском согласии не могло быть и речи. Оперативная группа А была силой в батальон и имела в своём составе 990 человек: 89 — сотрудники гестапо, 35 — СД, 41 — уголовной полиции (Kripo), 133 — полиции порядка, 87 — члены национальной вспомогательной полиции, 340 — чины войск СС, 172 — водители, мотоциклисты, велосипедисты, 18 — администрация, 13 — женщины, 51 — переводчики, 3 — телеграфисты, 8 — радиооператоры^{407}.[98] В оперативной группе А служили не только немцы, но и представители других национальностей:

Немцы (австрийцы)[99]… 781 … 83,8%

Литовцы[100] … 36 … 3,8%

Латыши … 22 … 2,3%

Русские … 21 … 2,2%

Поляки … 19 … 2,04%

Фины … 18 … 1,9%

Эстонцы … 9 … 0,9%

Другие … 25 … 2,6%

Всего: … 931 … 100%

Оперативной группой А с самого начала руководил бригадефюрер СС и генерал-майор полиции В. Шталеккер, затем с 24 марта 1942 г. — бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Гейнц Йост (Heinz Jost). Оперативная команда 3/А (Einsatzkommando 3/А) этой группы, которой руководил штандартенфюрер СС и полковник полиции К. Ягер, 2 июля 1941 г. приняла функции полиции безопасности и СД в Литве. Официально его должность называлась «представитель шефа полиции безопасности и СД» des Chefs der Sicherheitspolizei und des SD fur Litauen, Diensstelle Kauen), ей был присвоен номер полевой почты 15641. Основные силы и штаб оперативной команды 3/А разместились в Каунасе, а в Вильнюс, Шяуляй и другие города Литвы убыли другие подразделения этого команды. В Вильнюсе с 26 июня действовала прибывшая из Познани вместе со штабом 9-й армии особая команда 7а под командованием штандартенфюрера СС Вальтера Блюме (Walter Blume). Позже эту команду заменили, и до 2 августа 1941 г. в Вильнюсе действовала оперативная команда 9/В (из Einsatzgruppe В) под командованием оберштурмбаннфюрера СС д-ра Альфреда Фильберта (AlfredFilbert), в Шяуляе до 1 октября 1941 г. действовала оперативная команда 2/А под командованием оберштурмбаннфюрера СС Эдуарда Штрауха (Eduard Strauch). 3 августа 1941 г. в Вильнюс прибыло подразделение оперативной команды 3/А (Teilkommando 3/А) под командованием оберштурмфюрера СС Эриха Вольфа (Erich Wolff), а позже — гауптштурмфюрера СС Германа Герта (Hermann Gerth). В этом подразделении служило около 40 сотрудников. Примерно в феврале 1942 г. это подразделение (Teilkommando 3/А) было переименовано в Вильнюсский отдел немецкой полиции безопасности и СД. Сначала им руководил упомянутый Г. Герт, а после него — оберштурмфюрер СС Рольф Неугебауер (Rolf Neugebauer) и оберштурмфюрер СС Август Мюллер (August Müller)^{408}.

В уничтожении евреев на территории Литвы особенно отличилась моторизованная команда немецкой полиции (Rollkommando), которой командовал оберштурмфюрер СС Гейнрих Хаманн (Heinrich Hamann). Этот команда была мобильной, быстро перемещалась с одного места на другое и массово уничтожала на занятой территории жителей еврейской национальности, в этом ей помогали местные добровольцы (около 80 литовцев)^{409}.

ВПЛ отмежевалась от немецкой политики, проводимой по отношению к евреям, и не предпринимала никаких действий, которые усугубили бы положение евреев — граждан Литвы. В 1941 г. аппарат первого генерального советника издал отдельным сборником законы и распоряжения ВПЛ. В сборник по ошибке попал не принятый правительством проект распоряжения о создании еврейских гетто. Наоборот, в те дни ВПЛ обращалось к военному руководству Германии с демаршем о начавшихся массовых убийствах мирных граждан Литовского государства, которые проводили подчинённые немецкой полиции безопасности части, однако напрасно — прифронтовое военное командование ничем не могло помочь, потому что «окончательное решение» насчёт еврейского народа приняло ведомство рейхсфюрера СС Г. Гиммлера. В нацистской Германии, как и в Советском Союзе, решающее слово принадлежало партии и политической полиции.

Позже, 2 сентября 1942 г., три государственных деятеля независимой Литвы — ксёндз Миколас Крупавичюс (Mykolas Krupavičius), профессор Ионас Пранас Алекса (Jonas Pranas Aleksa) и доктор Казис Гринюс (Kazys Grinius) — подписали «Меморандум немецкому генеральному комиссару в Каунасе». В Меморандуме анализировалась проводимая немцами политика, её отрицательные последствия для хозяйства Литвы, ясно и недвусмысленно осуждались действия немецкой полиции, проводимые по отношению к евреям и гражданам других национальностей^{410}.

Конечно, досадно и стыдно, что под влиянием геббельсовской пропаганды в первых листовках и статьях ФЛА большевики и евреи отождествляются, повторяются нацистские антисемитские фразы. Однако очевидно и то, что советская оккупация полностью уничтожила литовскую правовую систему и гражданское общество, ликвидировала элиту народа и тем самым создала тепличные условия для маргиналов и антисемитизма.

Первые еврейские погромы были организованы и проведены в первые дни войны, когда в краю ещё существовала хозяйственная и политическая неразбериха. Первый из литовцев, кто поддался подстреканию бригадефюрера СС Ф. Шталекера против евреев, был журналист Альгирдас Ионас Климайтис (Algirdas Jonas Klimaitis) со своим отрядом партизан (300 мужчин). В документах Государственной безопасности бывшей ГДР (STASI — Staatssicherheit) указывается, что А.И. Климайтис «руководил белорусским отрядом из 300 бандитов»^{411}. Его отряд получил от штаба Шталекера различное оружие и право использовать немецкий военный транспорт. С ВПЛ и ФЛА Климайтис не имел ничего общего, даже наоборот: представители ВПЛ действия А.И. Климайтиса и его отряда строго осудили и приказали ему покинуть Каунас. Во время первого большого погрома в Каунасе, в ночь с 27 на 28 июня 1941 г., люди Климайтиса убили много евреев, сожгли несколько синагог и большое количество жилых домов в еврейском квартале^{412}. В то время Каунас уже был в руках немцев, и немецкая полиция безопасности старалась очень тщательно замаскировать свою руководящую роль в исполнении этой позорной акции. И ей это удалось. Были специально собраны фотографии и кадры кинохроники, «доказывающие», что первые хаотические погромы евреев и коммунистов провели литовцы. Это подтверждает и совершенно секретный отчёт в Берлин руководства оперативной группы А от 15 октября 1941 г., который был открыто обнародован только на Нюрнбергском процессе^{413}. Интересно заметить, что деятельность Климайтиса знаменитый центр Симона Визенталя (Szymon Wiesenthal) никогда не расследовал^{414}.

Вскоре немцы в Генеральном округе Литвы создали гетто (самые крупные в Вильнюсе, Каунасе, Шяуляе й Швечёнисе[101]) и согнали в них тысячи евреев^{415}. Необходимость создания гетто немцы объясняли тем, что это был единственный возможный способ спасти евреев Литвы от «плохих» литовцев. После первого крупнейшего погрома в Каунасе (евреев в нем проживало около 30 000 человек из 152 400 жителей) был создан еврейский комитет, которому немцы заявили, что немцы не намерены вмешиваться в междоусобный конфликт между литовцами и евреями. Единственная возможность нормализовать ситуацию — создать еврейские гетто. На протесты комитета насчёт таких намерений было заявлено, что это единственный способ остановить дальнейшие погромы.

Для уничтожения жителей гетто кроме немецких спецвзводов, были организованы специальные подразделения литовских добровольцев под командованием немцев. Вербуя литовцев в такие подразделения, подбирались мужчины, чьи родственники были убиты или депортированы Советами. В середине июля был создан особый Вильнюсский взвод (Vilniaus Ypatingasis būrys — VYB), в котором было около 100–120 литовцев, среди них немало бывших советских деятелей и комсомольцев. В немецких документах он назван Особой командой полиции безопасности и

СД (Sonderkommando der Sipo und SD). С 23 июля до ноября 1943 г. взводом командовал старший лейтенант Иозас Шидлаускас (Juozas Šidlauskas), его заместителем был немец Фидлер (Fidler). Общее руководство осуществлял гауптшарфюрер СС М. Вейсс. Членам взвода были выданы российские винтовки и белые повязки с печатью. Сначала взвод VYB дислоцировался в здании современного Министерства внутренних дел Литовской республики (ул. Швянтарагё, 2), позже был перемещён на ул. Вильняус, 12. С ноября командиром взвода был назначен младший лейтенант Балис Норвайша (Balys Norvaiša). Осенью 1942 г. взвод с улицы Вильняус переехал на проспект Гедиминаса, 36 (после войны здесь размещалось КГБ), униформу литовской армии поменяли на зелёную полевую форму СД. Члены команды получили служебные удостоверения сотрудников СД. Численность отряда сократили до 40 человек. Большинство из них были литовцами, но попадались и несколько поляков и русских. Отряд подчинялся только руководству немецкой полиции безопасности и выполнял только ее указания^{416}. VYB был создан специально для уничтожения евреев, и эту функцию выполнял в течение всего периода своего существования. Когда проходилось расстреливать очень много людей, особому взводу помогали бойцы немецких и литовских полицейских батальонов, которые чаще всего помогали гнать колонны осуждённых и стояли в оцеплении. Очень редко во время этих жутких акций евреи оказывали сопротивление либо бежали. Потрясающее впечатление на одного немецкого солдата произвело зрелище, когда во время погрома в Каунасе евреи только молились и не пытались спастись от ударов убийц^{417}.

С августа 1943 г. VYB стал называться взводом 11-го батальона Латышского легиона СС (в Латышском легионе батальона с таким номером не было. — Примеч. редактора). Старые удостоверения членов взвода были заменены на новые — бойцов Латышского легиона СС. Однако и после смены названия взвод остался в подчинении немецкой полиции безопасности и СД в Вильнюсе. Литовская администрация Вильнюса не имела права вмешиваться в дела отряда^{418}. После эвакуации из Литвы VYB сначала прибыл в Тилзит, а затем убыл в концлагерь Штутгоф. При приближении линии фронта первым сбежал М. Вейсс, а затем разбежались остальные. Часть бойцов взвода попали в советские руки и получили по заслугам: 29 января 1945 г. выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР приговорила к смертной казни десять членов VYB.

Архив VYB пропал, скорее всего, он был уничтожен. В Центральном государственном архиве Литвы хранятся только несколько документов: «Список служащих Вильнюсского особого взвода, желающих купить дрова», «Список служащих Вильнюсского особого взвода по состоянию на 1 июля 1942 г.» и третий документ на немецком языке, без даты, в котором указаны унтер-офицеры и рядовые взвода.

Несчастье литовского народа, что в нем нашлись люди, которые из-за одних или других причин по доброй воле приняли участие в проводимых нацистами преступлениях или позволили себя в них втянуть. Однако даже немецкая служба безопасности (а СД в своих рапортах не приукрашивала действительности) в своих тайных сообщениях в Берлин упоминала, что, на удивление, в Литве трудно найти пособников и «не так легко организовать погромы против евреев»^{419}.

К сожалению, летом 1941 г. в Литве нашлись люди, которые не устояли перед соблазном «свести счёты», отомстить за обиды советского периода, соблазнились имуществом евреев и даже замарали свои руки кровью невинных людей. Разве это не значит, что правы были советские историки и журналисты, которые считали Фронт литовских активистов нацистской агентурой, а литовскую полицию приравняли к еврееубийцам?

Судьбу евреев в Литве предрешила идеология немецкого национал-социализма, но возникает вопрос, а в дальнейшем он будет подниматься ещё более яростно, участвовала ли в холокосте в Литве официальная, подвластная ВПЛ литовская полиция, а если да, то в каких масштабах? Историю, как говорится, не перепишешь, и из информации такого рода незачем делать секрета. По неокончательным данным, собранным сотрудником Литовского института истории А. Бубнисом, в убийствах евреев в Литве участвовало около тысячи (это 5% из общего числа. — П.С.) литовских полицейских, служивших в сформированных местных подразделениях полиции во время немецкого управления Литвы. Из 26 батальонов литовской полиции так или иначе с холокостом оказались связаны 10, которые постоянно или эпизодически охраняли места заключения или убийств, конвоировали обречённых, участвовали в их убийствах^{420}. Из упомянутых 10 батальонов, по подсчётам А. Бубниса, только 1-й (13-й) и 2-й (12-й) литовские батальоны систематически участвовали в массовом уничтожении граждан Литвы еврейской национальности и евреев Беларуссии. 3-й (11-й), 4-й (7-й), 252-й, Вильнюсские 1-й, 2-й и 3-й, 14-й Шяуляйский и 10-й Паневежский батальоны литовской полиции принимали участие в геноциде евреев только эпизодично. Прошли боевой путь Второй мировой войны и остались в стороне от убийств шестнадцать батальонов: Каунасские 5-й, 8-й и 9-й, Вильнюсские 4-й, 6-й (по охране железной дороги) и 15-й, 250-й, 251-й, 253-й, 254-й, 255-й, 256-й, 257-й, 258-й, 259-й и батальон «Литува».

Состав ФЛА был очень смешанный, он на короткий срок соединил самые разные политические силы, включая вольдемаровцев. Однако в предвоенной программе ФЛА, в сущности, ничего предосудительного не было. В 6-й главе документа «Общие указания для освобождения Литвы» от 1 мая 1941 г. указано: «Надо следить, чтобы арестованные не были бы самовольно убиваемы, чтобы с ними обращались гуманно, хотя и с положенной строгостью»^{421}.

Уже в первый день своей деятельности ВПЛ выпустила листовку «Для сведения шаулистов и партизан», в которой предупредила: «<…> замечено, что имеется желание сводить счёты с неугодными лицами. Строго запрещается самим вершить правосудие. Все подонки, которые провинились перед литовским народом, получат возмездие по решению суда»^{422}.

Первые строевые подразделения полиции были предупреждены о недопустимости свершения самовольных судов, мести и убийств^{423}. В неразберихе первых дней войны, конечно, могли произойти спонтанные акции самозванцев и негодяев. Наиболее ярко в документах отражено участие литовцев в массовом уничтожении евреев — это действия 2-го (с ноября 1941 г. он получил название 12-го литовского полицейского батальона)[102] литовского полицейского батальона под командованием майора А. Импулявичюса в Минско-Барановичском районе в октябре 1941 г. Из Каунаса в Минск этот батальон прибыл в на чале октября 1941 г. и был передан в распоряжение немецкого 11-го резервного полицейского батальона, который в свою очередь подчинялся командиру 707-й пехотной дивизии в Белоруссии генерал-майору Густаву фон Бехтгольшейму (Gustav von Bechtholsheim). Батальон нес охранную и караульную службу, а также принимал участие в карательных акциях против партизан и в уничтожении еврейского населения. Поскольку осталось очень мало свидетельских показаний, то сегодня очень трудно установить, сколько полицейских этого батальона участвовало в убийствах. Немецкий комиссар Слуцкого округа Хинрих Карл (Hinrich Carl) 30 октября написал рапорт, в котором протестовал против жестокого убийства слуцких евреев и особенно подчеркнул очень активные действия литовцев в уничтожении евреев^{424}. В рапорте он умолял «в будущем держать этот батальон подальше от меня». После войны, 11 июля 1992 г., бывший офицер этого батальона лейтенант А. Гецявичюс (во время войны он руководил специальным отрядом «Jagdkomando» 12-го литовского батальона) возбудил судебное дело о клевете против Шотландского телевидения, которое тенденциозно осветило деятельность 12-го литовского батальона в Белоруссии^{425}.

Согласно немецким документам, осенью 1942 г. 3-й и 15-й литовские батальоны (на территории Белоруссии) участвовали в проводимой немцами масштабной операции «Болотная лихорадка». Какова была роль обоих батальонов в этой акции, трудно сказать, однако во время операции, которая длилась с 21 августа по 21 сентября 1942 г., было расстреляно 8350 евреев^{426}. Вместе с тем надо иметь в виду, что осенью 1942 г. в Генеральном округе Белоруссии были дислоцированы большие полицейские силы: 1 тысяча немецких и 3 тысячи литовских, латышских и украинских полицейских^{427}.

Были и другие случаи, когда в акции по уничтожению евреев были втянуты литовские полицейские и бойцы полицейских батальонов, однако большая часть литовской общественности их осуждала. Иногда по этой причине полицейские после истечения срока службы (6 месяцев) подавали рапорта об уходе со службы (например, в Мариямполе), а кое-где и дезертировали. Это отражается даже в документах советских партизан или КГБ: после одной акции убийства евреев в Каунасском IX форте[103] группа полицейских литовского батальона полиции открыто выразила недовольство^{428}. За такие поступки несколько подразделений полиции были посланы на опаснейшие участки фронта, на работы в Германию или в концлагеря. Командир взвода батальона самообороны капитан А. Киркилас (A. Kirkilas), замешанный в убийствах евреев, в июле 1941 г. застрелился^{429}. То же самое случилось в Каунасе, где один офицер-литовец, не желавший убивать евреев, застрелился^{430}. В Вильнюсе и Жагаре литовские полицейские, отказавшиеся участвовать в убийствах жителей еврейской национальности, были расстреляны чинами оперативной группы, а затем закопаны в одной яме с убитыми евреями^{431}.

20 января 1942 г. в пригороде Берлина Ванзее прошла организованная РСХА тайная конференция, на которой была принята программа, названная «Окончательное решение еврейского вопроса» («Endlösung der jüdischen Frage»). Остланд на конференции представлял командир полиции безопасности и СД в Латвии, заместитель командующего полицией безопасности и СД в Остланде штурмбаннфюрер СС Рудольф Ланге (Rudolf Lange). На конференции было решено переправить всех евреев из Европы в концлагеря на Востоке. Массовое уничтожение евреев уже идет полным ходом, но только 30 января А. Гитлер публично признает существование программы ликвидации, заявив, что «одним из будущих итогов войны будет уничтожение всех евреев Европы. Весной начнется уничтожение евреев в газовых камерах». Союзники Германии попытаются сопротивляться осуществлению этой программы, но лишь Болгария так и не подчинится ей в течение всей войны.

С этого времени судьбу евреев в Литве вершили только нацистские учреждения, т.е. СС и полиция. С целью скомпрометировать литовское самоуправление и литовскую полицию немецкие сотрудники СД, участвующие в расстрелах евреев, переодевались в литовскую униформу (например, так было в Шакяе)^{432}. Даже в конце 1943 г. немцы пытались создать впечатление, что акции по уничтожению евреев проводят литовцы. «Немецкая оккупационная власть в Литве массово уничтожает евреев, однако её агентура распространяет слухи, что евреев расстреливают не немцы, а литовцы»^{433}.

Необходимо отметить, что директор Департамента полиции В. Рейвитис своим циркуляром от 17 сентября 1941 г. разрешил начальникам полиции для нужд своих учреждений и для поселения сотрудников полиции занимать освобождённые еврейские помещения^{434}. Однако не будем спешить делать выводы.

После создания в Литве первых структур власти и постоянных полицейских учреждений немецкой администрации верховным руководителем литовской полиции и полицейских батальонов стал руководитель СС и полиции в Литве (последовательно — Л. Высоцки, Г. Харм, К. Хинтце). Полицейскими батальонами руководил ему подчинённый командир немецкой полиции порядка (отдел 1а его учреждения в Литве). В 1942 г. этим отделом руководил майор полиции Фридрих Дунгс (Friedrich Dungs). В Каунасе и Вильнюсе литовские батальоны полиции выполняли указания и местных руководителей СС и полиции. Действительными командирами этих батальонов были прикреплённые к ним немецкие офицеры связи (Verbindungsoffizier der Schutzmannschaft), которые с 4–6 немецкими сотрудниками полиции составляли одноименный штаб. Офицерами связи были:

1-й полицейский батальон — капитан полиции Август Ратхманн (August Rathmann), затем — капитан полиции Сперлинг (Sperling);

2-й полицейский батальон — капитан полиции Войгт (Voigt), затем — капитан полиции Герхард Бейер (Gerhard Beyer);

3-й полицейский батальон — капитан полиции Ганс Иоахим Якоб (Hans Joachim Jacob), затем — капитан Бартш (Bartsch);

4-й полицейский батальон — капитан полиции Артур Мартин (Arthur Martin);

5-й полицейский батальон — капитан полиции Г. Бейер, затем — капитан полиции Копе (Kops); 6-й полицейский батальон — капитан полиции Кюн (Kühn), затем — старший лейтенант полиции Пауль Тироль (Paul Thyrol);

7-й полицейский батальон — капитан полиции Вильгельм Ничше (Wilhelm Nietsche), затем с 12 июля 1943 г. — капитан полиции Гельмут Рейнингхаус (Helmut Reininghaus);

8-й полицейский батальон — майор полиции Альберт Шнейдер (Albert Shneider);

9-й полицейский батальон — майор полиции Карл Легнер (Karl Legner), затем — майор полиции Ганс Бехренс (Hans Behrens)[104];

10-й полицейский батальон — капитан полиции Франц Сальхофер (Franz Salhofer);

11-й полицейский батальон — капитан полиции Вальтер Драуб (Walter Draub);

12-й полицейский батальон — капитан полиции Курт Шпангенберг

(Kurt Spangenberg);

13-й полицейский батальон — капитан полиции Курт Эдельманн (Kurt Edelmann), затем — капитан полиции Темп (Temp);

14-й полицейский батальон — капитан полиции Ф. Сальхофер;

15-й полицейский батальон — капитан полиции Оельманн ((Jeimann), затем — капитан полиции Ян (Jahn)^{435};

252E[105] полицейский батальон — капитан полиции Хейнрих Крузе (Heinrich Kruse)[106], затем — капитан полиции Рушински (Ruszynski);

253-й полицейский батальон — капитан полиции Хертцель (Hertzel), затем — майор полиции К. Легнер;

254E полицейский батальон — капитан полиции А. Ратманн;

255-й полицейский батальон — майор полиции Альфред Дитц (Alfred Dietz)^{436};

256-й полицейский батальон — капитан полиции Бухум (Buchum);

257-й полицейский батальон — капитан полиции Г. Рейнингхаус, затем — капитан полиции Кюн. Офицер связи наблюдал, как выполняются задания, иногда пытался захватить руководство в свои руки. Кроме того, он санкционировал каждый приказ или указание командира батальона. Офицер связи предоставлял полицейским отпуска, представлял к награде, информировал своё руководство о деятельности части. Кроме этого, он рассматривал прошения офицеров и рядовых батальонов полиции об увольнении со службы^{437}. Иногда немецкий офицер связи имел более низкое звание, чем командир батальона, и это унижало литовских офицеров. По утверждению генерала майора Э. Юста, иногда кое-какими батальонами литовской полиции непосредственно руководили немецкие офицеры, так как некоторые литовские офицеры теряли доверие немцев. После заявления протеста литовскими офицерами начальник немецкой полиции порядка в Литве полковник полиции В. Денике письмом от 8 июня 1942 г. категорически запретил немецким офицерам связи вмешиваться в дела тактического руководства батальоном^{438}.

Начальник штаба Инспекции литовских полицейских батальонов в Литве полковник Генерального штаба Антанас Реклайтис (Antanas Rėklaitis) 15 июля 1942 г. написал обширный рапорт начальнику немецкой полиции порядка в Литве полковнику полиции В. Денике о тяжёлом правовом положении батальонов литовской полиции, об их зависимости, о методах комплектования, обучении и других актуальных вопросах. В рапорте утверждается, что в 1941 г. бойцы батальонов подписали обязательство служить фюреру 6 месяцев, а офицеры — 12 месяцев. Обещанное время выслуги бойцы уже давно отбыли, однако в свои хозяйства их не отпускают. То, что немцы не придерживаются данного слова, отрицательно действует на молодежь Литвы, и она уклоняется идти на эту службу, поэтому численность бойцов в батальонах уменьшается. Положение литовского солдата по отношению к международному праву совсем бесправное, потому что его участие в этой войне Германия не декларировала и в этом смысле он имеет только права партизана. Предоставленное название «Schutzmannschaft» не удовлетворяет литовского солдата, потому что его правовое положение от этого не меняется. Это название в глазах литовцев непопулярно. Немецкие чиновники приравняли его к званию полиции, но на самом деле это является ступенью между гражданским человеком и полицией. В правовом смысле они не приравнены ни к полиции, ни к армии. Особенно это относится к батальонам, проходящим службу за пределами Литвы. Полковник А. Реклайтис выразил озабоченность, что до сих пор не регламентирован порядок приёма на службу в полиции и увольнение с неё, не определены обязанности и права командиров и подчинённых, время службы офицеров, унтер-офицеров и рядовых, повышение в звании, взыскания и понижение в звании или должности и т.д. Не регламентированы права и обязанности немецких офицеров связи при батальонах литовской полиции. Полковник А. Реклайтис жаловался, что немецкие военнослужащие и сотрудники полиции отдают честь высшим литовским офицерам полиции, только если знают их лично. В других случаях немцы не отдают честь литовским офицерам, хотя литовская полиция и немцы несут нелёгкую службу, и это подрывает хорошие отношения^{439}.

Неудовлетворенность положением литовских батальонов полиции в ноябре 1942 г. выразил командир 5-го полицейского батальона капитан П. Амбразюнас в своём рапорте коменданту 584-й немецкой области тыла. В нем он жалуется на то, что литовцы, несмотря на свои старания, так и не дождались любви и доверия гитлеровцев. Вот несколько характерных выдержек из рапорта:

«<…>2. В смысле международного права литовский военнослужащий является бесправным, ибо наше участие в этой войне Германия открыто не декларировала, и в данном случае мы имеем права партизан (теперь называемых бандитами).

<…> 5. Небольшие народности туркмен и казахов, которые немцам помогают всего несколько месяцев, Главное командование Германии уже официально называет боевыми друзьями, в то же время литовцев, которые воюют на фронте рядом с немцами уже второй год, причем и в союзе с немцами против большевизма, избегают так называть.

<…>7. Батальоны названы «Части самообороны Литвы». По каким соображениям так названы, можно только угадывать, но это название совсем не подходит, потому что оно имеет совсем другое значение и только извращает наши задачи и смысл работы. Только уж не себя оборонять созданы эти части — литовцам от литовцев никакая опасность не грозит. В действительности мы охраняем поход Германского Рейха против большевизма, сами в этом походе с оружием в руках участвуем, за наше и ваше будущее. Поэтому совсем не понятно, почему введено такое никудышнее название.

8. Литовские батальоны разбросаны по всему Восточному фронту. Никакого законного командира-литовца у этих батальонов нет. Находящийся в Каунасе Офицер связи [А. Шпокявичюс. — П.С.] задач такого общего командира всех батальонов выполнять не может, потому что прав самостоятельного начальника ему не предоставлено. Его права только командира батальона. Он подчиняется только Командиру полиции порядка в Литве. Здесь уже нет никакой логики. Этот командир литовских батальонов, во-первых, должен быть облачен правами не ниже как командира дивизии, потому что, учитывая общее количество батальонов, это было бы нормально. Командир литовских батальонов должен быть не в подчинении Командира полиции порядка в Литве, а напрямую BdO (начальнику полиции порядка в Остланде. — Примеч. редактора), потому что его компетенция практически не заканчивается территорией Литвы, а распространяется на всю область Остланда, а между тем компетенция Командира полиции порядка была ограничена территорией Литвы <…>.

14. Нас очень огорчает тот факт, что, воюя бок о бок с немецкими солдатами и выполняя одни и те же боевые задания, литовские солдаты не получают почетных наград, которые полагаются всем добровольцам стран Европы или немецким солдатам <…> Почему кровь литовцев менее ценна, чем кровь испанца, датчанина, румына, хорвата <…>.

19. <…> Создается впечатление, что к литовцам нет даже показного доверия <…>»^{440}.

Приказом командира частей самообороны подполковника Генерального штаба А. Шпокявичюса 16 сентября 1941 г. в Вильнюсе была сформирована парадная (репрезентационная) полицейская рота^{441} из 200 человек^{442}. Позже эта рота получила имя Витаутаса Великого^{443}. Туда очень тщательно подбирался личный состав с ростом не ниже 180 см. Ее назначение указано в самом названии роты. Командиром роты был назначен опытный офицер капитан В. Миляускас (V. Miliauskas). В конце 1941 г. рота была переведена в Каунас, где принимала участие в разных мероприятиях политического характера. В декабре 1942 г., когда не хватало полицейских сил, рота была переброшена в Северо-Восточную Литву для борьбы с советскими партизанами. 9 декабря рота прибыла в Тверечь. Два её отряда дислоцировались в Тверечи, — а один в Васюнося (позже переведён в Адутишкяй). Здесь, активно участвуя в боевых действиях, рота пробыла до 12 января 1943 г. В январе свою деятельность активизировали советские партизаны в Эйшишкяйском уезде[107], и рота получила приказ передислоцироваться в район Миколишки — Свирь. 12 января рота оставила Тверечь и через Швенчёнис убыла в Миколишкяй (15 января). Здесь дислоцировались два её отряда, а в Сверяй — один (16 января), а в середине февраля в Сверяй была сосредоточена вся рота. Здесь ей пришлось принять участие в двух крупных акциях против советских партизан, а ежедневных мелких столкновений с ними было много^{444}.

9 февраля 1943 г. рота, в месте с частями немецкой жандармерии и наземными соединениями военно-воздушных сил Германии, в деревне Черемчицес (2 км от озера Нареч) приняла участие в крупной операции, которой командовал немецкий лейтенант жандармерии Г. Хан (Н. Hahn). В Черемчицес размещался штаб объединённых отрядов советских партизан. Эта акция не удалась, потому что лейтенант Г. Хан до занятия деревни и уже после захвата её сделал немало тактических ошибок. После контратаки партизан из леса на деревню литовские и немецкие полицейские силы были вынуждены беспорядочно отступать, неся немалые потери. Полицейский Мулькис из литовской репрезентационной роты погиб, а один его коллега был ранен. Немецкие потери были значительно больше.

14 февраля в Черемчицес была организована вторая операция, которой руководил немецкий капитан Кюн (Kuehn), сменивший скомпрометированного лейтенанта Г. Хана. В операции приняли участие литовская репрезентационная рота, 1-я полицейская рота, немецкая жандармерия и военно-воздушные силы Германии с семью бомбардировщиками. Бомбардировщики бомбили Черемчицес два раза — 13 февраля и перед самой атакой. На этот раз операция была успешной — Черемчицес был уничтожен, а красные партизаны успокоились до мая.

В начале марта 1943 г. репрезентационная полицейская рота оставила Свирь и 15 марта прибыла в Эйшишкяй. 22 и 23 марта она приняла участие в акции в Дубичяй. 28 мая рота убыла из Эйшишкяй в Ригу, где пробыла до конца октября. Здесь она была использована как маневренное подразделение при курсах офицеров полиции. В конце октября рота вернулась в Литву и была использована в акциях в Паневежском уезде против советских партизан. Здесь она пробыла до декабря. 3 декабря 1943 г. репрезентационная полицейская рота вновь прибыла в Свирь и была включена в состав 257-го литовского полицейского батальона.

Командир немецкой жандармерии в Литве капитан жандармерии Н. Брогмус 14 сентября 1943 г. приказал начальникам полиции уездов охранять убранный урожай в Вильнюсском уезде. Для этой цели из нескольких уездов было командировано 383 полицейских, однако на место прибыло только 275, остальные самовольно убыли, т.е. дезертировали. В упомянутом приказе Н. Брогмуса было указано, что охрана потребуется на 7–8 недель. В действительности выполнение этой задачи продолжалось 11 недель. Несмотря на обещания, прибывшие для охраны урожая полицейские, кроме нескольких исключений, не были возвращены на прежние места службы — из них была создана рота для проведения мобилизации рабочей силы в Вильнюсском уезде. Это вновь побудило мужчин дезертировать. В конце концов рота по охране урожая была включена в состав 253-го литовского батальона литовской полиции и брошена в бой с советскими партизанами. Однако возникли проблемы с обеспечением: рота должна была обеспечиваться из запасов 253-го батальона, но их оказалось недостаточно^{445}.

На основании приказа Гиммлера и Министерства внутренних дел Третьего рейха от 31 августа 1942 г. командир немецкой полиции порядка в Литве полковник жандармерии д-р Г. Хахтель в свою очередь 15 октября подписал приказ о принятии присяги в батальонах литовской полиции^{446}. Это было грубым нарушением 45-й статьи IV Международной Гаагской конвенции от 18 октября 1907 г., которая категорически запрещает принуждать жителей занятой территории давать присягу верности занявшему её государству^{447}, и всё же все офицеры, унтер-офицеры и рядовые литовских полицейских батальонов, прослужившие не менее четырёх недель, были вынуждены дать следующую присягу:

«Я, служащий полиции, клянусь быть преданным и смелым; клянусь, что честно буду выполнять свои служебные обязанности, особенно в борьбе со смертельным большевизмом. Для исполнения этой присяги я готов пожертвовать своей жизнью. Да поможет мне Бог!»

Одна из таких церемоний принятия присяги прошла в Каунасе 22 октября 1942 г. В ней приняли участие 9-й полицейский батальон, дислоцированный в Каунасе, и командиры 1-го, 6-го, 10-го[108], 14-го, 251-го, 252Е (резервного) и 254Е (резервного) батальонов. В присутствии высших руководителей и командиров немецкой полиции присягу принял полковник лейтенант А. Шпокявичюс, офицер связи батальонов литовской полиции Литвы при штабе командира немецкой полиции порядка в Литве. По случаю праздника руководитель СС и полиции в Литве Л. Высоцки возложил венок на могилу погибших литовских полицейских.

Тем же приказом Г. Хахтеля было установлено, что 252Е батальон присягает 28 октября 1942 г. в Шанчях, 251-й батальон — 30–31 октября в Мариямполе, Вилкавишкисе и Алитусе, 1-й батальон — 5 ноября в Вильнюсе, 6-й — 6 ноября в Вильнюсе, 10-й — 2 ноября в Паневежисе и 14-й — 4 ноября в Шяуляе, 254Е — конкретная дата не установлена[109]. На всех церемониях присягу обязан был принимать подполковник А. Шпокявичюс.

19 сентября 1943 г. в Вильнюсе прошла церемония вручения боевого знамени представителям литовского батальона полиции, воюющего на Восточном фронте. Пошивом флага и торжествами при его вручении занимался Вильнюсский спортивный клуб «Šarūnas». Флаг был освящён и с красиво подготовленным актом был передан командиру батальона, который принял его целуя. Преподнесенный флаг в самом деле выглядел впечатляюще: на одной его стороне на зелёном фоне был большой национальный трёхцветный щит (носимый бойцами на рукаве формы) с искусно изображенным Витисом и надписью: «Пусть дух праотцов руководит вами!» На другой стороне флага на красном фоне — большой крест Витиса. К флагу было изготовлено и красивое складное древко с навершием^{448}.

За время немецкого правления в Литве было сформировано 26 полицейских батальонов, парадная полицейская рота и полицейский кавалерийский эскадрон. В 1943 г. эти подразделения были расположены: в Литве — 1-й, 2-й, 6-й, 9-й, 10-й, 14-й[110], 253-й, 257-й батальоны и батальон «Литва», парадная рота, кавалерийский эскадрон; в районе озера Ильмень — 5-й, 13-й, 256-й батальоны; в Белоруссии — 3-й, 12-й[111], 15-й 254-й, 255-й батальоны; на Украине — 4-й, 7-й, 8-й, 11-й[112]батальоны; в Латвии — 251-й батальон и в Польше — 252-й[113]. По некоторым источникам, один литовский батальон нёс службу в Италии, другой — в Югославии. За всё время немецкого правления пределы Литвы никогда не покидали 1-й, 6-й, 9-й, 10-й (существовал недолго) и 14-й литовские полицейские батальоны.