Литовские полицейские батальоны. 1941-1945 гг.

Литовская полиция безопасности

Из Прибалтийских республик Литва была единственной, чьи отношения с соседней Германией складывались не всегда гладко. 25 марта 1935 г. во время переговоров с английским министром иностранных дел сэром Джон Симоном при упоминании Литвы А. Гитлер впервые за всё время беседы в гневе вскочил и, сверкая глазами, закричал: «Мы не желаем иметь с Литвой никаких дел <…> Мы ни при каких обстоятельствах не подпишем договор с государством, которое попирает ногами немецкое меньшинство»^{130}. Однако вопреки распространённому ошибочному мнению, из Прибалтийских государств Литва по своему стратегическому положению всегда интересовала немцев значительно больше, чем Латвия и Эстония.

Автономный Клайпедский округ Литвы с 1923 г. был постоянной целью нападок немецких националистов. Ещё в начале 1933 г., когда немецкий народ доверил свою судьбу партии НСДАП, руководитель внешней политики этой партии А. Розенберг подготовил внешнеполитическую концепцию, согласно которой переворот в Клайпеде был связан с государственным переворотом в Каунасе, который осуществит армия при помощи организации «Железный волк», которая в то время поддерживала тесную связь с АПА (АРА)[39]. Мощный удар по этим немецким планам нанес судебный процесс 1934–1935 гг. в Каунасе, где среди 129 обвиняемых было немало агентов СД. Вершиной трений между Литвой и Германией была речь А. Гитлера в Рейхстаге 21 мая 1935 г., в которой были провозглашены угрозы в адрес Литвы и отказ от любых переговоров или сотрудничества. Область СД «Нордост» (SD-Oberabschnitt Nord-Ost) и Кёнигсбергское гестапо сотрудничали между собой в деятельности, направленной против Литвы, стремясь возвратить Третьему рейху Мемельскую область («Memelland»)^{131}. Польская разведка в Берлине первой узнала о немецких планах захвата Клайпеды и немедленно проинформировала об этом литовских дипломатов. Те поначалу отнеслись к полученной информации недоверчиво: ведь отношения между двумя странами тогда действительно оставляли желать лучшего. СД и гестапо параллельно с абвером опекали вновь созданную нацистскую организацию — Культурный союз мемельских немцев (Memeldeutscher Kulturverband) в Клайпеде, которым руководили штандартенфюрер СС д-р Эрнст Нойманн (dr. Ernstas Neumann), Рейхерт (Reichert), Косман (Kosmann) и штурмбаннфюрер CA Вилли Бертулейт (Willy Bertuleit). В результате их деятельности Литва понесла болезненную потерю — порт Клайпеда (нем. — Мемель).

В Литве начала действовать агентура Гитлера — националистическая организация литовских немцев «Культурфербанд». Ещё в 1936 г. военная разведка вермахта в структурах дипломатических представительств Германии в Литве создала «Военную организацию Литвы» («Kriegsorganisation Litauen» — военной организации с таким названием не существовало, вероятно, это один из филиалов Абверштелле «Кенигсберг». — Примеч. редактора) под руководством капитана Эритца Крамера (Eritz Cramer). Лучшим его агентом был человек под псевдонимом «Клаус». Это был еврей, антиквар, имевший обширные связи в Каунасе. Объектом его активной деятельности было советское дипломатическое представительство в Литве. После оккупации Литвы его поспешно перебросили в Швецию для аналогичной деятельности^{132}.

Абвер поддерживал рабочие контакты и сотрудничал со службой военной разведки Литвы. В Литве немцы усиленно старались создать впечатление, что они являются верными соратниками спецслужб страны в борьбе против надвигающейся угрозы коммунизма, и бескорыстно оказывали помощь в решении насущных проблем. В предвоенный период при организации и осуществлении совместных с литовскими службами безопасности и разведки мероприятий руководитель абвера адмирал Вильгельм Канарис не раз повторял сотрудникам, что литовцы никогда не забудут о своём Вильно, который теперь у поляков, и что нужно смелее играть на этом в Каунасе.

Бывший военный комендант Генерального округа Литвы в 1941–1944 гг. генерал-майор Эмиль Юст (Emil Just) в своих послевоенных показаниях советским следственным органам писал: «Когда в 1938 г. был военным атташе, нагляделся, с какой наглостью работала служба СД в Литве»^{133}. Кроме этого, генерал в своих показаниях утверждал, что «литовские чиновники ещё перед войной и перед оккупацией Красной армией <…> Литвы, были агентами СД или шпионами гестапо»^{134}. Особенно усердно работал в направлении Литвы орган немецкой военной разведки Абверштелле «Кенигсберг» «Abwehrstelle Königsberg» (до сентября 1939 г. им руководил майор фон Даванц (von Davanz), затем до марта 1942 г. — полковник Иоганн Кип (Johann Kip)^{135}. Несколько дополнительных слов об этом полковнике. После 1-й мировой войны в Литве поселился офицер немецкой армии Иоганн Кипп. Вскоре он стал Ионасом Кипасом и получил сан ксендза. В Литве И. Кипас организовал иезуитский орден, в который протащил ряд офицеров кайзеровской армии. Сам же И. Кипас стал генералом ордена. Некоторым высшим чинам полиции государственной безопасности Литвы хорошо было известно, что глава иезуитского ордена И. Кипас одновременно является резидентом германской разведки.

В то время в предвоенной Литве в качестве офицера абвера для связи с литовской разведкой и полицией безопасности активно действовал немецкий капитан Иоахим Кляйн (Joachim Klein). Он создал достаточно широкую агентурную сеть и охотно помогал литовским разведчикам и полицейским действовать против потенциального противника — Советской России, а также против Польши. В Каунасе И. Кляйн создал отделение абвера (кодовое название «Likog»), которым сам руководил вместе со специалистом по контрразведывательной работе лейтенантом Августом Ризеном (August Riesen). Литовцы верили — не без веских оснований, — что от качества и количества получаемой ими информации во многом зависит безопасность их родного края^{136}. В свою очередь, литовцы щедро делились получаемой по своим каналам информацией с капитаном Кляйном, а тот передавал зашифрованные телеграммы резиденту отделения абвера в Восточной Пруссии майору Эмилю Юсту, будущему военному коменданту Генерального округа Литвы.

В рапортах польской контрразведки мы находим много сообщений о сотрудничестве литовцев со специальными службами Германии. В официальном документе II отдела генерального штаба Польши говорится: «Литовская разведка находится в руках немцев. В центральном органе литовской разведки работают немецкие офицеры и унтер-офицеры. Независимо от ежедневной работы, они преподают на курсах литовских офицеров и агентов. Одним словом, немецкая разведка чувствует себя в Литве как у себя дома»^{137}. Ещё до марта 1939 г. отделение абвера было основано в Клайпеде и тесно сотрудничало со штабом литовского военного округа.

С 1937 г. подразделения Главного управления службы безопасности (SD-Hauptamt) начали собирать информацию, которая могла бы понадобиться в случае начала войны. Уже 7 октября 1938 г. сотрудники II управления СД получили указание при планировании задач приоритетное значение уделять Прибалтийским государствам. Поэтому H управление в своем письме от 29 июня 1939 г. обратилось к министру иностранных дел Третьего рейха И. фон Риббентропу с просьбой выделить денежные средства для поддержки людей профашистской организации Аугустинаса Вольдемараса[40] «Железный волк» в Литве (Woldemaras-Leute)^{138}.

Осенью 1939 г. на базе Главного управления полиции безопасности и Главного управления СД было образовано Главное управление имперской безопасности (RSHA). Разведывательную работу в Литве вело VI управление РСХА (СД-Заграница SD-Ausland. — Примеч. редактора). Во главе резидентуры стоял официальный сотрудник СД, действовавший нелегально. Практическая деятельность разведывательной резидентуры СД в Литве оценивалась Берлином положительно, особенно в части приобретения источников информации в политических и военных кругах. Большую помощь СД оказывали проживавшие здесь выходцы из Германии. Стараясь сохранить видимость верной дружбы с Литвой и тесного сотрудничества, немецкие спецслужбы сумели завербовать одного из офицеров литовского военного министерства и получали непосредственно от него многие секретные материалы. Эффектно на немецкую разведку работал чиновник министерства иностранных дел Литвы Ионас Кутра (Jonas Kutra)[41].

В ноябре 1939 г. и в начале 1940 г. были установлены непосредственные связи между литовской «Жвальгибой»[42] и германским СД. Для этого были использованы личные контакты директора Департамента государственной безопасности МВД Литвы А. Повилайтиса с ответственными сотрудниками гестапо и СД и его поездка в Берлин в конце февраля 1940 г. — для ознакомления с криминалистическими лабораториями Германии. Во время этой поездки президент Литвы Антанас Сметона (Antanas Smetona) [43]поручил руководителю спецслужбы страны встретиться с представителями руководства Германии и проинформировать их о полной переориентации политики правительства Литвы, об их надеждах на помощь Германии, а также выяснить, согласится ли Германия принять Литву под свой протекторат. Он ещё не знал, что сталинское руководство СССР приняло германские «правила игры» и протокол от 28 сентября 1939 г. изъял из германской сферы влияния Литву. В Берлине к предложению президента отнеслись благосклонно. А. Повилайтису было заявлено, что Германия сможет взять Литву под свой протекторат к осени 1940 г., но во всяком случае не позднее завершения войны на западе. Одновременно А. Повилайтис заключил с гестапо соглашение о сотрудничестве в борьбе против коммунизма и агентов английской и французской разведок в Литве.

После вступления советских войск в Литву оперативные возможности СД претерпели серьёзные изменения. Несмотря на возникшие дополнительные проблемы, немецкие агенты на территории Литвы поджигали советские военные склады, торфоразработки, леса. Только в приграничном Таурагском уезде выгорело 400 га леса, в Тракайском — 200 га^{139}. До мая 1941 г. на территории Литвы было обезврежено 75 агентурных групп абвера и СД^{140}. Несмотря на потери, СД и абвер предпринимали усилия для сплочения и активизации антисоветских действий литовских патриотов-националистов. Об этом, в частности, свидетельствуют документы немецкого 800-го полка особого назначения «Бранденбург» (Brandenburg), находившегося в подчинении абвера, в которых говорится, что в Литве «организованы активисты на территории противника. Это бывшие граждане прибалтийских стран, обученные специально для подрывных акций, саботажа и охраны объектов. По данным руководителей, в настоящее время в каждом литовском населённом пункте существует такая группа»^{141}. Одна рота I батальона 800-го полка особого назначения «Бранденбург», под командой лейтенанта барона Адриана фон Фолькерсама (Adrian von Foelkersam)[44], была укомплектована в основном из литовцев. Позже, уже во время войны, бойцы этого батальона успешно использовались в борьбе с советскими партизанами в Литве.

Для ведения разведывательной, контрразведывательной и диверсионной деятельности против СССР на территории занятой Литвы с ноября 1940 г. привлекались Абверштелле «Кенигсберг», «Варшава», «Краков». В июле 1940 г. в Финляндии на полуострове Sökö был создан специальный разведывательный учебный центр, в котором обучались и готовились агенты-литовцы^{142}. Их готовили для захвата железнодорожного туннеля и мостов близ Вильнюса.

В начале 1941 г. была проведена репатриация из Литвы лиц немецкой национальности. Перед отъездом немцы подготовили агентуру из местных жителей. Член репатриационной комиссии, старый офицер немецкой разведки, завербовал врача Друктейниса в качестве резидента для сбора военных сведений, передал радиопередатчик адвокату Камантаускасу, привлёк к разведывательной деятельности бывшего начальника штаба «Союза стрелков» полковника Миколаса Калмантаса-Калмантавичюса (Mykolas Kalmantas — Kalmantavičius).

Секретная диверсионная деятельность абвера во многом помогла Успешному осуществлению начального этапа операции «Барбаросса». Ещё весной 1941 г. были созданы разведывательно-диверсионные подразделения, состоящие из литовцев. В первые дни войны солдаты 800-го полка особого назначения «Бранденбург» захватили важные мосты и продержали их до подхода основных сил генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба (Wilhelm von Leeb). Абвер организовал сброс большого количества оружия литовским активистам[45]. В операциях похожего характера, целью которых было захват 24 ключевых мостов на линии наступления 17-й армии, погибло около четырёхсот обученных в абвере литовских бойцов^{143}.

После начала войны возникла необходимость иметь представительства центрального аппарата абвера ближе к театру военных действий. Такие представительства в срочном порядке были созданы в Каунасе и Вильнюсе. 15 февраля 1943 г. в Генеральный округ Литвы для борьбы с возрастающим партизанским разбоем прибыл I батальон 1-го полка абверовской дивизии «Бранденбург»^{144} (на этот момент дивизия еще не начала формироваться, а полк обозначался как 801-е соединение 800-го соединения особого назначения «Бранденбург». — Примеч. редактора).

С самого начала войны немецкая полиция безопасности и СД благоволила к Литве. В одном из документов службы безопасности Германии в сентябре 1941 г. отмечается, что в Вильнюсе можно было бы открыть университет лишь только потому, что, мол, «Литва не находится в состоянии войны с Германией»^{145}.

Командир действующей в Прибалтике оперативной группы А бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Вальтер Шталеккер (Walter Stahlecker) в своём донесении в Берлин писал:

«…Ещё в начале восточной кампании активные национальные силы Литвы объединились в так называемые партизанские соединения, чтобы активно участвовать в борьбе против большевизма… В первые дни образована литовская полиция безопасности и криминальная полиция, набранная из бывших литовских полицейских, большинство из которых было выпущено из тюрем… Население самостоятельно, без указания с немецкой стороны, прибегало к самым жестоким мерам против большевиков…»^{146}

Как уже указывалось выше, с самого начала наивысшей инстанцией для литовской полиции безопасности и уголовной полиции был Департамент государственной безопасности (Каунас, проспект Витауто, 67), формально входивший в состав МВД ВПЛ. Его директором сначала был В. Рейвитис, после — Стасис Ченкус (Stasys Čenkus). Впоследствии вместо Департамента государственной безопасности Центрального ведомства внутренних дел немцы создали Литовский отдел (Litauische Abteilung) полиции безопасности при немецком командире полиции безопасности и СД в Генеральном округе Литвы (начальник С. Ченкус). Однако фактически этот отдел действовал достаточно самостоятельно. Немецкое руководство специальных задач перед литовской полицией безопасности не ставило^{147}. Её основной функцией была борьба с коммунистическим и польским подпольем и уголовными преступлениями. Все коммунистические дела, которые не вело немецкое СД, разбирались литовской полицией безопасности. Немецкая уголовная полиция вмешивалась лишь только тогда, когда уголовное преступление совершал или от него пострадал немец или было совершено крупное преступление против военного хозяйства. В конце 1941 г. в Литовском отделе полиции безопасности работало около 400 человек (из них 250 — в Каунасе, 107 — в Вильнюсе[46]). В конце 1942 г. литовская уголовная полиция вновь была объединена с полицией безопасности. Сеть учреждений литовской полиции безопасности и уголовной полиции была шире, чем немецкой полиции безопасности. Уже в 1943 г. в учреждениях литовской полиции безопасности и уголовной полиции работали 886 служащих разных категорий^{148}.

Центральный аппарат литовской полиции безопасности размещался в Каунасе, он состоял из Организационной дирекции, Дирекции ведомостей с отделом печати, информации и сбора сведений и Общей Дирекции^{149}. Организационная дирекция (руководитель Повилас Жичкус — Povilas Žičkus) была основана в 1942 г., и её основной функцией был отбор сотрудников для приема на службу. Дирекция ведомостей (руководитель Иозас Юцюс — Juozas Jucius) анализировала получаемые оперативные и агентурные сведения, вела учёт вражеских элементов и комплектовала архив. Общая дирекция (руководитель Пранас Ненорта — Pranas Nenorta) вела хозяйственные и финансовые дела.

Территория Литвы была разделена на шесть округов литовской полиции безопасности и уголовной полиции (Каунасский, Вильнюсский, Шяуляйский, Паневежский, Мариямпольский и Укмергский), а округа — на районы. В каждом округе были управления полиции безопасности. Управления округа чаще всего были разделены на семь отделов (комиссариатов):

1) отдел дежурных (охрана внутренних тюрем и зданий полиции);

2) общий отдел (хозяйственно-финансовые функции);

3) отдел сведений (проверка принимаемых в учреждения лиц, сбор агентурно-оперативной информации, составление картотеки лиц, враждебно настроенных к власти, обработка сведений о политических настроениях жителей, подготовка сообщений и выпуск бюллетеней);

4) отдел коммунистов (слежка за тайной деятельностью коммунистов, советских партизан, подпольщиков и евреев, вербовка агентов, кроме того, он производил аресты, обыски, допросы арестованных);

5) польский отдел (выявление нелегальных польских организаций, производство арестов, обысков, допросов, имел агентурную сеть);

6) отдел национальных меньшинств (агентурная работа среди русских, белорусов, поляков и др.);

7) отдел внешнего наблюдения (наружная слежка).

Во время войны, особенно в её начальный период, шёл процесс неустанного изменения структур литовской полиции безопасности и уголовной полиции. В отдельных местах округов полиции безопасности были учреждены учреждения районных начальников полиции безопасности. Например, 28 июля 1941 г. был учреждён Таурагский район Государственной полиции безопасности, который охватил весь Таурагский уезд. Аппарат полиции безопасности уезда имел 9 штатных сотрудников (начальник района, заместитель начальника — заведующий агентурной частью, чиновник следствия, заведующий отдела сведений, заведующий общего отдела, младший чиновник, старший писарь и два полицейских)^{150}.

Управление Вильнюсского округа литовской полиции безопасности (руководитель Александрас Лилейкис) состояло из канцелярии, отдела сведений, комиссариатов коммунистов, поляков и национальных меньшинств и отдела наблюдения. Работать литовской безопасности в Вильнюсском округе было особенно трудно. Здесь действовали сильные польские и большевистские организации, а с лета 1943 г. — большие соединения советских партизан и группы польской Армии Крайовой. В компетенции Вильнюсского округа литовской полиции безопасности было 10 районов (Эйшишкяйский, Майшягальский, Тракайский, Кайшядорский, Швенчёнский, Пабрадский, Яшюнский, Нововильняйский, Ашмянский и Свирский), а город Вильнюс в свою очередь был разделен на 7 районов^{151}. С самого начала этот округ назывался «Вильнюсский округ Литовской вспомогательной полиции государственной безопасности» (начальник Норбертас Микшис — Norbertas Mikšys), и его учреждение состояло из пяти частей: следственная, сведений, агентурная, оперативная и особая. В округе работали старшие чиновники и чиновники I, II и III категории^{152}.

В конце 1941 г. к Шяуляйскому округу литовской полиции безопасности (36 сотрудников) принадлежали города и уезды Шяуляй, Таураге и Расейняй, а сам город был разделён на два района. Тялыняйскому округу литовской полиции безопасности (28 сотрудников) принадлежали города и уезды Телыпяй, Кретинга и Мажейкяй^{153}. С ноября 1942 г. Шяуляйский округ литовской уголовной полиции был упразднён и присоединён к Шяуляйскому округу литовской полиции безопасности и назван Шяуляйский округ полиции безопасности и уголовной полиции (начальник Иозас Пакулис — Juozas Pakulis). Он охватывал уезды Шяуляйский, Таурагский, Телыняйский, Кретингский и Ма-жейкяйский^{154}.

Управление Каунасского округа литовской полиции безопасности состояло из канцелярии, I (коммунистов), III (поляков), IV (правых течений) и V (экономика) комиссариатов и отдела наблюдения. В ведении этого округа были Кедайняйский, Вилькияйский, Ионавский, Расейняйский районы и Гуджюнский пункт. В каждом районе работало по 2–3 сотрудника. Город Каунас был разделён на 8 районов, в которых работали по 1–2 сотрудника.

В феврале 1942 г. в Паневежском округе литовской полиции безопасности (начальник Антанас Лиепа — Antanas Liepa) работало 35 сотрудников, к нему относились Рокишкский, Биржайский, Купишский и Пасвальский районы. В Мариямпольском округе литовской полиции безопасности (начальник Пятрас Банис — Banys Petras, позже Иозас Андрашюнас — Juozas Andrašūnas) в то время работало 37 сотрудников, и ему принадлежали Алитусский, Вилкавишский, Шакяйский, Лаздияйский, Пренайский, Сувалкяйской Калварии и Мариямпольский района. В Укмергском округе литовской полиции безопасности (начальник Алексас Бразюкайтис — Aleksas Braziukaitis, позже — Мечис Пашкявичюс — Mečys Paškevičius) работали 24 сотрудника, и ему принадлежали Утянский, Зарасайский и Дукштайский районы^{155}.

Директор Департамента государственной безопасности (ДГБ) С. Ченкус 22 июля 1941 г. обратился к директору Департамента полиции с просьбой, чтобы полиция порядка и железнодорожная полиция получили указание ежедневно представлять в ДГБ короткие и ясные сведения обо всех политических, уголовных и важных событиях^{156}.

Приказом директора Департамента государственной безопасности С. Ченкуса с 1 ноября 1941 г. районные подразделения Уголовной полиции Каунаса и Вильнюса были упразднены, а для расследования отдельных уголовных преступлений были созданы девять комиссариатов:

I комиссариат — убийства, самоубийства, телесные повреждения, пропавшие без вести и неопознанные трупы, грабёж, пожары и поджоги, аборты, катастрофы и несчастные случаи, связанные с потерей жизни.

II комиссариат — воровство и рецидивизм.

III комиссариат — воровство и присвоение, самовольное использование чужого имущества.

IV комиссариат — обман, подлог, шантаж и вымогательство, преступления служащих в учреждениях.

V комиссариат — спекуляция, чёрный рынок, накопление запасов и другие преступления военного времени.

VI комиссариат — сексуальные преступления и дела малолетних преступников.

VII комиссариат — идентификация.

VIII комиссариат — розыск.

IX комиссариат — канцелярия.

Преступления, не вошедшие в компетенцию вышеупомянутых комиссариатов, начальник округа должен был определить любому комиссариату на своё усмотрение^{157}.

Для литовской уголовной полиции были установлены следующие должностные звания:

криминальный ассистент,

криминальный старший ассистент,

криминальный секретарь,

криминальный инспектор,

криминальный старший инспектор,

криминальный чиновник,

криминальный старший чиновник,

криминальный комиссар,

начальник уголовной полиции округа.

Литовская уголовная полиция вела общую для всего края картотеку отпечатков пальцев. Это ответственное дело организовал и контролировал начальник Идентификационной дирекции Альбинас Клемас (Albinas Klemas). В картотеке были собраны отпечатки пальцев свыше 30 000 лиц^{158}. Все учреждения литовской полиции были обязаны дактилоскопировать всех преступников и подозреваемых.

В конце 1943 — начале 1944 г. в Каунасе действовал Институт криминальной техники при командире немецкой полиции безопасности и СД в Генеральном округе Литвы. Он помещался в бывшем здании Департамента государственной безопасности (проспект Витаутаса, 67). В Институте были отделы письма, техники, биологии, фотохимии и химии. В них производились исследования рукописей и машинописи, оружия, боеприпасов, следов взлома и инструментов, крови, спермы, волос, подделок документов, чернила, разных следов и пр.^{159}.

В середине войны немецкая служба безопасности перестала доверять литовской полиции безопасности и намеревалась её ликвидировать. Начальник литовской полиции безопасности С. Ченкус 27 августа 1943 г. написал аргументированную служебную записку командиру немецкой полиции безопасности и СД в Генеральном округе Литвы штандартенфюреру СС К. Ягеру о сохранении Литовского отдела порции безопасности. В своём письме он указал, что литовская полиция безопасности активно участвовала и в будущем будет участвовать в борьбе с большевизмом и в поддержании спокойствия в стране. С. Ченкусу удалось доказать немцам полезность литовской полиции безопасности в поддержании безопасности и спокойствия в стране, и она продолжала действовать до конца войны^{160}. В Латвии и Эстонии таких отделов создано не было. Структуры литовской полиции были обязаны тесно сотрудничать с литовской полицией безопасности и предоставлять ей всевозможную помощь и информацию. Так, один из руководителей полиции безопасности Вильнюса — Н. Микшис — просил начальника Вильнюсской вспомогательной полиции, чтобы начальники участков полиции информировали безопасность о происходящих на их участках эксцессах политического характера^{161}.

Руководство немецкой уголовной полиции во время войны очень часто менялось. Каждый новый руководитель старался претворить в жизнь ту или другую реформу литовской уголовной полиции, внести что-то новое, изменить установленный порядок. Несмотря на множество изменений, она выжила и была в силах выполнять стоящие перед ней большие задачи. Литовская уголовная полиция при раскрытии преступлений руководствовалась законами Литвы, материалы произведенного дознания передавались литовским судам, контроль осуществлялся литовской прокуратурой. Все дознания выполнялись на литовском языке, поэтому руководство немецкой уголовной полиции их контролировать не могло.

Немецкая полиция безопасности и СД в Генеральном округе Литвы строго следила за работой учреждений литовской полиции безопасности и уголовного розыска. Как видно из документов, этот контроль особенно усилился в конце июля 1941 г. Немецкая полиция безопасности и СД требовала информировать ее обо всех арестах и получать санкцию на освобождение арестованных литовской полиции безопасности. С 1942 г. аппарат немецкой полиции безопасности и СД в Каунасе издавал «Ведомости криминальной полиции» на двух языках (редактор — П. Паматайтис) для всего Генерального округа Литвы. Ранее, с 1 октября 1941 г., издание выпускал Департамент госбезопасности. 3 сентября 1942 г., по требованию командира немецкой полиции безопасности и СД в Литве штандартенфюрера СС и полковника полиции К. Ягера, все дела арестованных по окончании дознания и вынесения наказания были передаваемы на утверждение ему или отделу II F его учреждения. Наказание всегда было жестоким^{162}. Решения гестапо не мог отменить даже Высший суд Германии.

До 1 марта 1944 г. расследованием уголовных преступлений, слежкой за уголовными преступниками (подозреваемыми) и сбором криминальной статистики занималось центральное учреждение Уголовной полиции в Каунасе, позже эту работу выполняли учреждения Уголовной полиции округов^{163}.

Сотрудники литовской полиции безопасности вместе с сотрудниками полиции других родов принимали активное участие в ловле скрывающихся в лесах советских партизан^{164}. По отношению к жителям еврейской национальности литовская полиция проводила следующие функции: собирала и конвоировала евреев в гетто; она занималась поисками сбежавших из гетто и скрывавшихся евреев; поиском тех, кто обеспечивал евреев фальшивыми документами; охраняла принудительно оставленное евреями имущество и т.д.

Во время войны уровень преступности резко подскочил вверх. Особенно развилась коррупция, хотя при военном положении за разные административные правонарушения и уголовные преступления были предусмотрены строгие наказания. Товары продавали по завышенным ценам не только на чёрном рынке. Предприятия торговли и промышленности, ремесленники и частные предприниматели также часто не соблюдали установленные немцами цены. Литовская полиция по надзору за ценами была уполномочена строго бороться со спекуляцией и контролировать, как соблюдаются установленные цены^{165}. Часто немецкая и литовская полиции проводили совместные акции по проверке мест нелегальной торговли. Летом 1942 г. объединённые силы немецкой и литовской полиции провели успешную операцию на рыбном базаре в старом Каунасе. Цель операции — исключительно защитить интересы литовских жителей. Поскольку к проведению акции скрупулезно подготовились, то она дала неплохие результаты. Для более тщательной проверки и наказания было задержано более 500 человек. Литовская уголовная полиция также принимала участие в этой акции и задержала всех, кто не имел личных документов. Также в ходе акции было задержано 11 опасных уголовных преступников, находившихся в розыске^{166}.

Поскольку количество случаев воровства и грабежей всё увеличилось, то против совершивших их преступников были приняты более строгие меры. Почти все дела имущественных преступлений немцы передавали решать литовским судам. Уже летом 1942 г. генеральный советник юстиции издал циркуляр, в котором уполномачивал прокуроров такие преступления срочно расследовать, а преступников незамедлительно придавать суду. Последние были обязаны назначать этим преступникам строгие меры пресечения и наказания. Грабителям могла быть назначена смертная казнь, а ворам — тюрьма. Однако немецкая полиция многим мелким воришкам назначала административные наказания, чаще всего посылала в лагеря принудительного труда.

Особенно энергично немецкая и литовская полиции вели борьбу с самогоноварением, которое во время войны сильно распространилось. Например, только за июнь 1942 г. в Каунасском уезде было возбуждено 67 уголовных дел против производителей домашней водки, у которых было изъято 168,5 литра водки. Однако в то время полиция ловила не более 10–15% всех самогонщиков^{167}. Поскольку немцы в Генеральном округе Литвы своей сети полицейских структур не имели, то основная нагрузка борьбы с самогоноварением пришлась на литовскую полицию^{168}. Сотрудники полиции по надзору за ценами г. Каунаса только за один декабрьский месяц 1943 г. возбудили 60 уголовных дел, в которых 83 граждан за производство, торговлю и употребление водки были привлечены к уголовной ответственности. Кроме этого, были раскрыты четыре тайных завода по производству водки. За это же время конфисковано 270 литров домашней водки. Особенно отличился вахмистр Ионас Сташкунас (Jonas Staškūnas), который только за декабрь 1943 г. возбудил 22 дела^{169}. Генеральный советник юстиции издал циркуляр, в котором приказал судебным органам ожесточить борьбу с самогонщиками. Для ускорения решения таких дел было решено, что уездные суды принимают материалы дознания прямо из проводивших его учреждений полиции без посредничества Налогового департамента. Борьба с самогоноварением была опасной. Так, 6 января 1944 г. в Вильнюсе были убиты полицейские отдела по надзору за ценами Ионас Житкявичюс (Jonas Žitkevičius) и Иозас Циронка (Juozas Cironka), которые были посланы в одно место, где тайно продавалась домашняя водка^{170}.

В борьбе с уголовными преступлениями — воровством, грабежом, спекуляцией, производством самогона — были заинтересованы не только литовские, но и немецкие инстанции, поэтому в этой борьбе между ними было полное согласие и взаимопонимание.