Ливень

Глава 7. "Концерт"

Их провели через весь зал вдоль стены, чтобы музыканты, несущие инструменты и различные габаритные вещи, не задевали столики и что более важно, не отвлекали беседовавших за ними важных людей.

- Во-о-оу, - выдохнул Николай, рассмотрев барабанную установку, за которой ему предстояло сидеть.

Приподняв бровь, он обошел ее по кругу, оценивая, недоумевая, как, а главное, зачем такую штуковину притащили на научно-исследовательскую базу. Гитарист, стоявший рядом, одобрительно кивнул, заметив удивление на лице «новенького».

- Ну как? – спросил он, распаковывая свою гитару.

- Класс, - оторвался от созерцания Николай. – Это ж Тамма, стар-классик?!

- Ага, - одобрительно кивнул музыкант. – Причем полная комплектация!

- Одна из лучших установок… Японец, береза и шпон… - подкинула память внезапно всплывшую информацию. - Николай медленно сел, потрогал пальцами барабаны, чашки. – Ого! Тут даже ножки на воздушной подушке, для уменьшения вибрации в пол! Отличная штука, у меня был «Перл», когда с пацанами играли, но «Тома»… Это ж предел мечтаний был… Ух, класс!

- Что у вас тут?! – подошел к музыкантам высокий, с жидкими волосами, зачесанными назад, и длинным крючковатым носом мужчина, неприятной, одним словом, наружности. – Скоро уже нужно начинать! Вы готовы?!

- Готовы, - подключая и проверяя микрофон, ответил за всех Пламенев. – Немного разыграемся только, а то у нас ударник новый, и можем начинать… Надеюсь, вы помните наши условия?

Крючконосый фыркнул. Неприятно скривился.

- Мы помним, будет вам гражданство Афалины! Но и вы помните, что обещали! Если сорвете концерт, - мужчина неприятно оскалился, - я вас в лабораторию сдам, на опыты!..

Николай пристально, сквозь темные очки осматривал мужчину, испытывая странное ощущение. Он его, кажется, помнил, но память не спешила выдавать информацию. Уже несколько раз он быстро вспоминал все необходимое, стоило что-то увидеть, потрогать или услышать. В этот раз, наверное, мужчина просто ему кого-то очень сильно напоминал, оттого и память не спешила подкидывать воспоминания. Зализанный крючконос пристально осмотрел всю группу, задержав взгляд на нем. Нахмурившись, он наклонил голову к плечу, и бывшему охраннику показалось, что он тоже словно силится узнать в нем знакомого.

- Этот почему одет как… как бомж? – спросил мужичок, названный капитаном Валентином.

Николай выдохнул. Нет, оказывается, этому человеку просто был неприятен его вид, который, действительно, отличался от общего вида всей группы.

– Или переоденьте, или в тень посадите, нечего начальство смущать… - мужчина вновь фыркнул и, развернувшись на каблуках лакированных туфель, задрав голову, заложив руки за спину, удалился.

- Урод, - кинул ему вслед гитарист, одобрительно подмигнув новенькому, который, словно ничего не произошло, продолжил регулировать и настраивать установку под себя.

Отыскав переключатель для педалей на двойной удар, Николай изменил высоту стоек, расставил все так, чтобы было удобно работать. Взяв палочки в руки, выдохнул, скрипнул стулом и, закрыв глаза, вспоминая, как оно там было в юношестве, отстучал несложный ритм.

- Нормально, - одобрительно кивнул солист, внимательно наблюдавший за его действиями. – Вот тебе список песен, если что, то просто ритм держи за гитаристом и все.

Парень принял листок, пробежался по названиям песен, улыбнулся.

- Все слышал. Последнюю не очень помню, но как-нибудь справлюсь…

- Вот и здорово… Очки не мешают? – певец критично осмотрел вид ударника.

Приподняв стекляшки, парень оскалился, наблюдая за тем, как солист отшатнулся от него, чуть не подскочив на месте.

- Понятно, - тяжело выдохнув, проговорил он, украдкой осмотревшись по сторонам. – Ты это… да, лучше надень…

Вновь показав кривую улыбку, Николай опустил очки и принялся ждать. Руки начали мелко подрагивать от волнения, в животе поселилось неприятное чувство, словно одновременно и в туалет хочется, и перекусить чем-нибудь, и прыгать от счастья, и забиться в уголок под одеяло от страха. Сглотнув, он принялся негромко напевать песни по списку, осматривая находившихся в зале людей. Первым на глаза попался Петров, он привалился к дверному косяку, о чем-то разговаривая… оба-на!.. С тем самым блондином! Он, оказывается, тоже был тут. Как его… Алексей, вроде! Ну, туда ему и дорога! Капитан обмолвился как-то, что после инцидента в лаборатории Алексей не выдержал напора начальства и подал рапорт о переводе в другое подразделение, ну что ж теперь он, видимо, в охране на «тумбочке» стоит, бережет покой высоких господ… А господ этих самых, к слову сказать, в зале было очень много...

Вот высокий мужчина с седыми, коротко стриженными волосами, в темно-зеленом кителе в окружении двух женщин, по-видимому жены и дочери, почти в самом центре зала. Тот самый генерал, судя по всему, который здесь и царь, и бог, и начальник, и судья. Каждый приходящий офицер или иной член верхушки правления непременно здоровался с ним.

Дальше, неподалеку за столиком сидит еще один военный. Полковник. Темно-синий китель, более похожий на пиджак, такая же короткая стрижка, как у начальника базы, черные с проседью волосы. Хищный взгляд и орлиный нос дополняют облик серьезного, властного мужчины. В отличие от генерала, который вел себя доброжелательно и дружелюбно, нередко здороваясь с гостями за руку, полковник сидел обособленно, глядя на всех исподлобья, иногда поглядывая на огромные золоченые часы на руке.

В сторонке ото всех сидели две группы офицеров. Знакомые уже синие кители, вроде такие же были надеты на тех, с кем бывший охранник и капитан подрались недавно.

Помимо мужчин в военной форме в зале было очень много представительниц прекрасного пола. Красивые, стройные, все, как на подбор. Изящные платья, накрученные, словно миксером, прически и золото... Золото, золото и еще раз золото. Казалось, дамы участвуют в соревнованиях, кто больше наденет на себя всевозможных колье, цепочек, колец, диадем и прочих украшений, которым и названия-то Николай не знал, из этого благородного металла. Он смотрел на всех этих разодетых кукол, а перед глазами стояли оборванные, грязные, чумазые, болеющие бедолаги с нижних этажей… Золото. Проклятое золото! Зачем оно нужно теперь? Неужели сейчас, когда все украшения мира враз обесценились, еще находятся те, кто делает вид, что оно до сих пор важно? Если это так, то они полные глупцы. Максимум, для чего теперь нужны все эти побрякушки, так это в качестве боевого маскарада самки человека, которая в брачный период ищет наиболее сильного самца, чтобы не погибнуть в том аду, что творится снаружи. Отсюда, наверное, и эти угодливые смешки над шутками, которые многие из дам даже не понимали, услужливые взгляды, говорящие о том, что она, мисс Вселенная или где-то рядом с ней, готова любить своего избранника вечно, несмотря на полный живот, обвисшее потное лицо, одышку и явные признаки старчества… или, что более вероятно, пока не найдется кто-то более успешный и сильный, способный защитить, а главное создать условия жизни, равные тем, что были у них до всего этого звездеца. Тьфу. Николай сплюнул. Ему было противно следить за всем этим «высшим» обществом.

Взгляд обежал зал по кругу и замер на двух женщинах, сидевших почти в самом углу, в полумраке. Непонятно почему, но он зацепился именно за них. Видимо, две сестры. Они сидели вполоборота к сцене, и потому Николай мог, хоть и смутно, но рассмотреть их обеих.

Старшая ­– невысокая брюнетка с округлым личиком, со скромной улыбкой и большими темными глазами. Младшая сидела напротив, о чем-то шепча, прикрывая часть лица рукой, указывая глазами куда-то в сторону двери. Совсем еще юная, едва ли старше школьной выпускницы, в коротком, откровенном белом платье, с длинными волосами, собранными в две изящные косички, сплетенные вместе в виде какого-то украшения. Они сидели, тихо о чем-то перешептываясь. Николай замер, прислушиваясь к ощущениям, ведь что-то дернуло его при виде них. Какое-то чувство на грани восприятия стало подниматься из глубины сознания, пытаясь разворошить тот черный мрак, в котором он пребывал, не помня прошлого. Он приподнялся, силясь рассмотреть то, что всколыхнуло это ощущение. Может, он их знает? Или какой-то жест привлек внимание? Платье? Что-то связанное с этим платьем? Или их позы? Кто-то очень важный и дорогой сидел вот так же? Он взвыл, не в силах вспомнить. Что-то вилось на самой грани сознания, словно на поверхности воды. Протяни руку и ухвати… но все было тщетно. До девушек было слишком далеко и внимательнее рассмотреть в полумраке их лица не выходило.

- Дамы и господа!.. – ворвался под потолок голос крючконосого, и Николай моргнул, теряя связующую ниточку воспоминаний.

- Твою мать! – выругался парень, сжимая кулаки, пытаясь снова нащупать это ускользнувшее состояние, но свет в помещении убавили, и рассмотреть сидящих он больше не мог.

На невысокой сцене, подсвеченный двумя мощными фонарями, словно конферансье, стоял давешний тип… Валентин. Он чопорно поклонился, когда все взоры устремились к нему.

- …Несмотря на тяжелые времена, свалившиеся на нас, мы не должны терять ощущения жизни! Это то, что отличает нас от животных и тех, кто бродит там, - он махнул рукой куда-то себе за спину, - снаружи. Господа и дамы! Мы продолжаем жить, и жить, замечу я вам, хорошо… - в зале раздались робкие аплодисменты. – Рано или поздно мы сможем победить всю эту заразу, а чтобы это наступило как можно скорее, предлагаем вашему вниманию скоротать время ожидания в приятной обстановке. Сегодняшний вечер призван напомнить нам, что мы – люди и мы живы! Хватит грустить и скорбеть, пора радоваться! Радоваться новому дню, новым открытиям… - Валентин сделал паузу, пережидая очередные хлопки из зала.

Николай ухмыльнулся от всей той иронии, что сейчас прозвучала со сцены, а чопорный мужичок продолжал заливаться соловьем, рассказывая о том, как вокруг все радужно и замечательно.

– … и наконец-то мы будем рады начать наш вечер, - завершил крючконос свою речь через пару минут, когда народ уже достаточно воодушевился возвышенной болтовней. – Дамы и господа! – повысил он голос, уступая место на сцене Павлу, который уже взял свой микрофон и был готов начать. – Представляю вашему вниманию Павла Пламенева и его группу!..

Свет над сценой загорелся чуть ярче, освещая всех участников, кроме сидящего в углу барабанщика, на что Николай даже не обиделся. Тело его от волнения потряхивало мелкой дрожью. Нервы напряглись, руки вспотели, нервно теребя палочки, нога нежно поглаживала педаль баса… «Ту-дук-тук-тук!» громко билось сердце в груди… Локти свело судорогой, во рту появилось странное ощущение, как от резкого падения… «Ту-дук-тук-тук!»…

- Всем привет, - низким раскатистым приятным басом поприветствовал певец зал и, не растягивая, как обычно, сразу перешел к первой песне. – Начнем с нашей первой песни… Вот. Тебе. Моя кровь!..

«Ту-дук-тук-тук!» Зал затих, закончив свои разговоры. Николай, переполненный волнением, судорожно сглотнул. Только бы не налажать, только бы не налажаааать… «Ту-дук-тудук. Ту-ду-ду-ду-дук!»

Гитара выдала первый аккорд, парень сжал зубы. Палочки взлетели и опустились, извергая первые ударные ноты. «Тумц-ц-ц-ц» - сказали чашки, вовремя перехваченные свободной рукой, погасив разлив. «Бум-бум», откликнулся бас-барабан на движение ноги, «тара-та-та» - загудели томы и музыка полилась единым ритмом.

Он играл, ориентируясь на знаки гитариста, которые обыкновенному слушателю ни о чем бы не сказали. Вот гриф гитары взмыл вверх, значит пора переходить на триоль… Вот струны выдали перелив, тут надо подзаглушиться, а здесь гитарист смотрит на сидящего ударника, готовясь передать ему эстафету. Руки делали все сами. Музыка, незатейливая, простая, лилась по залу единой волной, а низкий голос певца окутывал ее, шлифуя и скрадывая ошибки.

- Я давно разучился любить, чувства не растоптать и сердце мне не разбить, - выводил он низким, надломленным голосом, добавив очаровательного расщепления, отчего даже неприспособленное помещение и криво настроенные мониторы акустических колонок не мешали ему проникать в души людей, вызывая радость и заставляя даже, казалось, взрослых мужчин и женщин постукивать в такт пальцами по столам.

– …но когда по весне я столкнулся с тобой, твой отказ что-то сделал со мно-о-о-ой… Это гнев заставлял меня быть лучшим во всем, я хотел показать, как пылаю огнем, как меняется мир, а все дело в тебе, как просыпается монстр где-то прямо во мне-е-е-е-е!..

Павел повысил ритм и Николай, негромко подпевая солисту, ощутил всю глубину и иронию этой песни…

- Вот тебе моя крооооовь, - раскатился голос по помещению. – Видишь ее? Тебе я дарю… Вот моя любовь, этот огонь мне помогает в бою. Ты, как в небе звезда, но заря уводит меня от тебя. Ты не любишь меня, и все больше горю я от огня-я-я-я…

Почти не слыша слов, бывший охранник играл, постепенно повышая ритм, добавляя и вспоминая новые, более сложные движения, не обращая внимания ни на кого вокруг. В голове сами собой звучали слова песни, и он лишь повторял их посредством ударов по барабанам…

- Что же я мог поделать с собой? Я был тенью твоей и твоею судьбой… Но мой разум во тьме и прошлом блуждал, ты не в силах понять, кем я стааал…

Несмотря на то, что он отлично знал слова этой песни, сейчас она звучала у него в голове совсем по-иному. Открылись новые смыслы написанных когда-то давно слов, которые парень сейчас переносил на себя.

- …Время шло и меняло меня на бегу, в мире мало вещей, которых я не могу, и если ты так глупа, чтоб меня не любить, я тебя и твой род в силах похорониииииить…

Не заметив вовремя жеста гитариста, Николай перешел на такую дикую дробь, что даже сам певец одобрительно-удивленно повернул к новичку голову и, улыбнувшись краешком губ, незаметно подмигнул сидящему в тени человеку.

Дальше, по сценарию песни, должен был слышаться бэквокал, но так как второго вокалиста в группе не было, обычно его подменял как раз ударник, потому что в этот момент гитарист выдавал особо сложную схему, и к тому же готовился подстраховать солиста, когда он резко сдергивает микрофон со стойки, чтобы та не грохнулась.

- Воооот тебе моя крооооовь, - тихо, дабы не передавить голос, начал бывший охранник, с удивлением отмечая качество звучания голоса в колонках. – Видишь ее, тебе я дарю… - солист подбодрил парня, показывая жестами, что можно петь и погромче.

Еще недавно бывший зараженный на столько приободрился этим жестом и моментом, что ему чуть не сорвало крышу от гордости и радости.

– Видишь ее, тебе я дарюююю… - продолжил он уже громче, и более уверенно. – Вот моя любовь, этот огонь мне помогает в бою…

***

Закончив первую песню, группа сделала перерыв, дав зрителям немного времени пообщаться и выпить-закусить.

- А ничего! – одобрительно хлопнул по спине бывшего охранника гитарист. – Орел!

- Нормально, молодец, - поддержал еще кто-то.

Николай сидел, отходя от драйва и пребывая в странном состоянии, навалившемся на него. Это было сравнимо с экстазом, взрывом, вспышкой, бурей. Все внутри дрожало и клокотало. Ему хотелось еще. Мышцы налились силой, стали тугими, словно после хорошей тренировки. Дыхание участилось, а по спине катился пот. Даже звонарь в голове, казалось, офигел от произошедшего и аплодирует стоя, высоко оценив умения хозяина головы, в которой он жил.

- Классно играешь!.. – подошел уже почти протрезвевший капитан и тоже хлопнул товарища по плечу. – Ваще красавчик! Огонь!

- Спасибо, - смутился бывший охранник. – Само как-то выходит…

- Хорошо, скажу я тебе, выходит, - подмигнул капитан. - Я в зале был, ничего не заметил, вроде все классно сыграл и спел. Хороший голос…

- Спасибо, волнуюсь немного, а так, круто. Возбуждение какое-то странное внутри, - он показал себе на грудь. – Странно, словно на адреналине каком-то или под наркотой…

- Ну, так столько выпить-то! – хитро подмигнул Петров.

- Нее, алкоголь вышел уже. Видать, мне такая доза не страшна, грибок совсем все вывел. Это что-то другое. Прям вот… - он попытался отыскать слова подходящие, но не смог описать чувство эйфории внутри.

- Я понял, - кивнул Данил. – Ну, кайфуй, а мне идти надо… я там, у дверей, если что…

Новоиспеченный музыкант кивнул и, придурковато лыбясь, сидя в своем темном углу, принялся с нетерпением ждать нового выступления.

- Следующая песня, - начал солист через несколько минут, когда зал вновь погрузился в полумрак, но на этот раз не такой плотный. – «Крадущая сны»…

На этот раз на сцену первой вышла девушка с длинными, окрашенными в фиолетовый и зеленый цвета волосами. Высокий красивый звук, похожий на печальный волчий вой, отразился от стен, словно в опере, который поддержал красивым перебором гитарист.

- Я вижу каждый день тебя и мне не понятно, как можно быть прекрасней сияния луны. И сердце замирает, бьется как-то невнятно, в тот миг, когда случайно улыбаешься ты… То-о-о-о-лько ты-ы-ы…

Николай вновь отдался потоку музыки, глядя на зрителей сквозь полуприкрытые глаза. Играть, когда тебя никто не видит, оказалось намного проще, чем когда сотня глаз пялится на тебя, следя за каждым движением, и потому, наверное, он позволил себе расслабиться. Взгляд снова замер на тех двух девушках, которых он видел перед самым концертом. Свет в помещении плавно погас и снова набрал силу, словно издвеваясь, не давая рассмотреть сидящих за столом. К нему вновь пришло ощущение близкого знакомства. На этот раз более сильное. Удерживая себя в этом состоянии, он не стал напрягаться, пытаясь задержаться в нем, а, напротив, расслабился, лениво следя за девушкой в синем платье. Теперь он точно знал: он был с ней знаком. Именно с ней, а не с другой какой-то похожей на нее женщиной. Нет, это была именно она!

В момент, когда солист пел, ее губ коснулась скромная улыбка, и вот в тот-то момент звонарь в голове задолбил во все колокола «Тревога! Тревога! Во-лк у-не-с зай-ча-а-а-ат!». Парень скривился от боли, пропустив пару нот, скатившись в тишину, которую заметили лишь музыканты. Голова разрывалась от боли, внезапно нахлынувшей на него. Он ощущал приближение чего-то огромного, страшного и темного. Это было похоже на то, как волна-убийца крадется к одинокому лайнеру в океане. Молча, неотвратимо, неизбежно. Взгляд скользнул с лица девушки в сторону стоявшего у двери, потягивавшего пиво из бутылки капитана. И тут он ощутил… Сотни лучиков ненависти, злобы и тьмы сочились из-за этой двери, превращаясь в один сплошной мрак. Это длилось всего секунду, и описать ощущения, испытанные в этот промежуток времени, Николай точно бы не успел, но откуда-то он знал, что случится через мгновение.

Время стало тугим и липким. Он пытался вскочить, выпрямиться, но делал это слишком медленно. Набрав полную грудь воздуха, он рыкнул всего два слова, слившиеся в одно.

- Капитаааандвеееерь!..

Музыка и голос солиста слегка сбились. Время, все так же лениво, текло, не давая действовать в полную силу. Петров, каким бы он ни выглядел пьяным, оставался, прежде всего, военным, причем высококлассным. Мозг, еще не осознав прозвучавшие слова, отдал телу приказ. Оно начало медленно поворачиваться, не понимая, что взволновало товарища и тут створка двери, словно издеваясь, начала приоткрываться. Кому-то вздумалось войти именно в этот момент, когда офицер вошел в «боевой режим». Мозг подал простую и короткую команду, повинуясь которой нога военного поднялась и с силой ткнулась в створку. Та, глухо хрустнув, пошла в обратном направлении, столкнулась с входившим. Сработал запорный механизм, и левая створка замерла, тем самым спасая жизнь и капитану, и всем остальным, присутствовавшим в помещении.

Во вторую внезапно распахнувшуюся от сильного удара ввалилось тело, за ним второе и третье. Через мгновение на полу образовалась куча мала, и все бы ничего, да только куча эта была не так уж мала и при этом неистово рычала и клокотала. Первым в себя пришел все тот же капитан. Снова пнув ногой, на этот раз наугад в ближайшую голову, он рявкнул во всю мощь своих легких оторопевшим посетителям о том, чтобы те немедленно отошли как можно дальше.

Окровавленные твари поднимались, урча, жадно вращая глазами и клацая зубами, пытаясь добраться до человека, оказавшегося неожиданно близко, и это бы у них получилось, не навались новые зараженные вторым слоем, запнувшись о первых. Кто знает, если бы вторая створка не заклинила в момент пинка, сколько бы тварей успело ввалиться в помещение, а так столпотворение дало посетителям ресторана несколько мгновений.

В зале раздался женский визг, разбавленный мужскими вскриками. По иронии судьбы, несмотря на то, что в ресторане было много военных, оружия при них не оказалось. Ну зачем тебе пистолет, если ты идешь в хорошо охраняемое место, так же хорошо провести время с не менее хорошенькой дамочкой?.. Но вот только охрана, призванная место это охранять, лежала в коридоре, частично уже перевариваемая в желудках некоторых из особо голодных зараженных. Все это Петров заметил лишь мельком, стрелой кидаясь прочь от навалившихся монстров.

Музыканты бросились врассыпную, а Николай, напротив, наконец-то поднялся и сорвался с места в сторону товарища. Петров уже успел вломить кому-то из тварей, создав сутолоку, не дав зараженным стремительно прорваться в помещение, но они все прибывали и прибывали. Добежав до главного рубильника, он дернул ручку. Свет в помещении тут же погас, от чего люди закричали еще больше. Как только в зале стало темно, существа растерянно замотали мордами по сторонам, ориентируясь на звуки разбегающихся людей. Светившие в коридоре лампы отлично подсвечивали дорожку, по которой в помещение ввалились первые зараженные.

- Всем к сцене! – прокричал капитан, вспомнив о небольшой двери, ведущей в подсобное помещение, где хранился различный инвентарь, включая музыкальные инструменты.

Продираясь сквозь несущийся ему навстречу людской поток, толкаясь локтями, Николай двигался вперед. Он уже хорошо был знаком с этими существами и не испытывал страха перед их когтями и зубами.

Зажатые в кулак барабанные палочки коротко свистнули, когда он добрался до ближайшего, повалившего какого-то мужчину, и пробили глазное яблоко существа, пройдя глубже в мозг. Бывший человек рыкнул, пытаясь подняться, но обмяк от сильнейшего удара по затылку, отчего голова монстра столкнулась с полом и крепкие деревяшки вышли у него из черепа с обратной стороны.

- Капитан! – взревел бывший охранник, ощущая тугую накатывающуюся на него волну злобы, как в прошлый раз, в душевой. – Уводи людей! Я их задержу!..

Петров что-то крикнул в ответ, но парень его уже не слышал. Вздернув за воротник стонущего на полу мужичка, придав ему ускорения пинком, он метнулся дальше. В помещении стоял полумрак, но его глаза, давно измененные заразой, все прекрасно видели. Маневрируя между столиками, от одной твари к другой, он расталкивал их, стараясь сбить с ног, пытаясь помочь подняться упавшим и забившимся под столики и в углы людям, стремясь отыскать глазами Алису. Да, он вспомнил ее имя, и вот-вот вспомнит все, что с ней связано… ему нужно всего лишь увидеть ее, заговорить, дотронуться. Он был уверен, что после этого сразу все вспомнит…

***

Как это случилось, Алиса не поняла. Вот только она улыбнулась наконец-то освободившемуся Алексею, который присел за их столик, как входные двери с грохотом раскрылись и в помещение ворвался этот ужасный звук. Маша взвизгнула, вскочив с места. Алексей, разворачиваясь на стуле, чтобы разобраться, в чем там дело, потерял пару мгновений, за которые бывшая учительница, подкинутая адреналином и страхом с кресла, словно невесомая, схватила девочку за руку. Когда мужчина поднялся, она уже тянула Машу куда-то в сторону, подальше от раскрывшихся врат ада, из которых к ним высыпались эти демоны. Она мчалась вперед таща за собой девочку, не думая ни о чем. Страшное «клё-клё» неслось им вслед, догоняя и опережая учительницу.

- Всем к сцене! – раздался мужской вскрик, и свет в помещении погас.

Или он погас до этого? Она не поняла. Вот только что было светло, а через мгновение Алиса уже падает на пол, запнувшись обо что-то, не добежав нескольких метров до распахнувшейся небольшой двери, в которую кинулись люди, толкая и опрокидывая друг друга, словно звери. Машка приземлилась ей на спину, не дав быстро подняться на ноги. Следом за ними о стол что-то ударилось и над самой головой раздалось зловещее урчание. Девочка завизжала, привлекая внимание новых существ, которые, наводясь на женский визг, бросились в их направлении. Однако добраться им было не суждено. Черная тень врезалась в зараженных, повалила на пол, давая лишнее мгновение перед смертью. Бывший человек, стоявший совсем рядом, откинул в сторону столик, раскидав по полу фужеры, какую-то еду, чашки и прочие приборы, кинулся на барахтающихся женщин.

Алиса случайно нащупала на полу что-то металлическое. «Господи, пусть это будет нож, пусть это будет нож», успела подумать она, прежде чем ткнуть столовым прибором монстру куда-то в лицо. Прибором оказалась вилка, что было тоже неплохо, ведь, как говорится, не бойся ножа, а бойся вилки, один удар – четыре дырки… Мааааленькие, малюююсенькие такие дырочки, можно было бы сказать. Аккурат по центру лба. Существо захрипело, протягивая руки к жертве, пытаясь вцепиться зубами в руку, но Маша, подхватившая с пола увесистую бутылку из-под шампанского, махнула ей наотмашь, целясь зараженному в переносицу. Бутылка со звонким «уммммкк» ударилась в кость, но не разбилась. Монстр сдавленно хлюпнул, и Мария обрушила на голову ошалевшего от произошедшего существа второй удар, а затем третий и четвертый. На пятом бутылка все же лопнула, осыпав градом осколков ее и учительницу, которая изо всех сил старалась выдернуть перехваченную за запястье руку.

- Шампанское в голову ударило, - нервно хихикнула Маша, помогая Алисе Евгеньевне подняться.

***

Твари бесились в помещении недолго. Как только все стихло, они стали менее активными, тупо и неспешно бродя между наваленными горами мусора из мебели, пытаясь отыскать что-то съедобное. Алиса и Маша, вместе с подоспевшим Алексеем, укрылись под большим составным «шведским» столом.

- Что там? – прижимая Машу к себе, тихо прошептала девушка, когда Алексей ненадолго выглянул из-за края стола.

- Твари, – одними губами прошептал парень. – Штук пять…

- Ы-о! - Резко раздалось в помещении, и по полу протопотало несколько ног, затем раздался странный рык и звуки, от которых девушку замутило.

Такие звуки могло издавать только тело… мертвое тело, раздираемое когтями и зубами. Бульканье, рвущаяся ткань одежды и не только одежды, сипение и рычание, вперемешку с глухими ударами и возней на полу.

- Нужно уходить, - снова прошептал Алексей, указывая в сторону дальнего угла помещения. – Там можно спрятаться под сценой. Я видел технический лаз. Тут нам долго не просидеть…

Маша с белым, как мел, лицом и выпученными глазами, прижавшаяся всем телом к учительнице, тихонечко заскулила, отрицательно помотав головой из стороны в сторону, как бы говоря: «Никуда я не пойду!».

- Маша, надо, - поглаживая девочку по волосам, прошептала в самое ухо Алиса Евгеньевна.

Девочка заскулила еще больше: «Нет!». Она зажмурилась и мелко затряслась, сжимая руку учительницы с такой силой, что Алиса едва могла терпеть.

- Маша, - строго позвал Алексей, осматриваясь. – Надо идти! Иначе нас сожрут тут! Меня, Алису Евгеньевну! Понимаешь? Из-за тебя сожрут!..

- Замолчи! – зашипела учительница, словно кошка, охранявшая своего котенка, выпучив глаза, но ощутив, как девочка медленно кивнула, не видя, а именно ощутив это движение, поняла, на что надавил Алексей.

Немая сцена. Парень состроил страшное лицо, словно говоря: «Молчи, женщина, и слушайся», Алиса поджала губу: «Ой, да-да», нахмуренные мужские брови: «То-то же!», вздернутые женские: «Не перегибай, а то аукнется», удивленные девчачьи глаза: «А что происходит?», еле слышное синхронное «ш-ш-ш-ш-ш» от взрослых: «Молчи и слушайся», печальный девчачий вздох: «Как скажете»…

Алексей медленно выбрался из-под стола, убедился, что в поле зрения тварей не наблюдается, и поманил женщин за собой. Он старался передвигаться аккуратно, не шумя, не показываясь из-за укрытия, как можно тише отодвигая мусор с пола. Будь он один, то наверняка смог бы быстро преодолеть расстояние до сцены, но… он был не один и потому действовать приходилось очень аккуратно. В очередной раз, отодвинув ладонью мусор, ничего практически не видя, он опустил руку для следующего шага, чтобы перенести вес, и тут, громко хрустнув, в ладонь впился большой осколок стекла. Парень закусил губу и замер. Звук привлек внимание кого-то, и этот кто-то теперь медленно брел в их сторону, тихо подвывая и урча.

Парень сжал зубы до хруста, медленно поднимая ладонь, из которой сочилась кровь. Слегка сжав ее, шипя от боли, перетек в сторону, огибая ножки составленных столов, прячась под крышкой как раз в тот момент, когда из-за угла показалась голова. Алиса с Машей замерли под соседним столом, не в силах пошевелиться. Зараженный медленно повел глазами, принюхался. Гортанно хлюпнув, сделал шаг вперед, пытаясь понять, отчего так колышется скатерть и чем это тут так вкусно пахнет? Чем-то горячим и соленым... Чем-то безумно вкусным-м-м-м-м-м…

Разбросанные по полу остатки пищи и разлитый алкоголь сбивал зараженного с толку, не давая ему навестись на прилично набежавшую на пол лужу крови. Существо еще было из «свежих» и потому отличалось более развитым умом от своих более «старых» сородичей. Через пару часов активности грибок окончательно затмит его разум, оставив самые простые команды, отдаваемые телу мозгом, а пока еще недавно бывший человеком зараженный мог пользоваться простыми мыслями. А мысли-то как раз и подсказывали, что если «это» движется, значит «это» или кто-то двигает, или кто-то двигал, а кто может двигать? Человек, а человек у нас что? Правильно, человек это не только семьдесят-восемьдесят килограммов диетического легкоусвояемого мяса, но и конкуренты… А конкурентов нам ненать… Потому идем аккуратно, смотрим, что у нас тут на полу… А что у нас тут, под тряпочкой?.. Существо наклонилось ниже, принюхиваясь, приподняло край скатерти поломанными пальцами…

***

Алексей зажмурился, прижимая раненую руку к телу, и готовился… Единственный способ спасти девчонок, это выскочить с другой стороны стола и с криком помчаться в коридор. Твари, конечно, нагонят его, но до двери метров десять, он успеет оттянуть на себя достаточно существ, чтобы Алиса с Машей остались невредимы… Другого выбора не было. Алексей улыбнулся и, вдохнув, набирая больше воздуха для последнего в своей жизни рыка, выкатился с другой стороны стола, как раз под ноги твари, которая словно от неожиданности подскочила на месте, гортанно заурчав.

- Аааааааааа! – заорал Алексей, вскакивая… точнее попытался, так как воздух остался в легких тугим камнем, а мышцы свело судорогой страха.

Огромная черная тень выросла из-за плеча существа, которое продолжало пятиться, как оказалось, далеко не от Алексея, а от чего-то более страшного…

- Стой, тварь! – глухо прорычала тень, тяжело двинувшись вперед.

***

Николай и Данил укрылись за сценой. Они насчитали с десяток быстрых и кровожадных тварей. Слишком много для двух бойцов, а оружия у них не было совсем никакого. Бывший охранник смог положить троих или четверых зараженных и еще парочку упокоил Петров, но этого было все равно мало. По звукам, доносящимся из коридора, можно было сказать, что скоро прибудет подкрепление, да вот только не к людям. Свет в коридоре мигнул, переходя на аварийное освещение, и стало еще темнее. Поблуждав по залу, некоторые из зараженных вернулись обратно в коридор, чем-то урча. Чем урча? Да понятно чем – голодными желудками, которые они и принялись набивать, поедая павших сородичей и охранников у дверей, которые, к удивлению Петрова, не успели сделать даже одного выстрела. На столь приятный чавкающий звук потянулись и другие. В ресторане осталось несколько более тупых и медленных, но все таких же опасных мертвяков.

- Нужно добраться до двери и закрыть ее, - прошептал Петров, выглядывая из-за края сцены и осматривая поле битвы.

- Кэп, ты такой кэп, - зло съёрничал Николай. – Тут и рядовому понятно, что дверь закрыть надо. А как?!

- Не зубоскаль, умник, - тихо прошипел Данил. – Ты ж у нас супер солдат, иди и наваляй братьям…

Николай приподнял бровь: «Дебил, не?». Оскал в ответ: «А че, похож?» Раздраженное цоканье языком и усталый вздох, который в книге может заменить рейтинг 18+…

- Это, - прошептал капитан, хлопая себя по карману. – Тут Чернова на всякий случай укольчик же дала! Стимулятор боевой, говорит. Хотели опробовать на тебе завтра с утра, формула не закончена, но новый разработать не успели. Может того, - капитан ехидно подмигнул, - пустишь по вене?

- Та-а-а-а-ак, - зло прошипел парень, скатившись за сцену. – А не тест ли это ваш очередной? – он навис над капитаном, переходя в состояние лютой злобы, которая офицером стала ощущаться физически в виде сжавшейся на рубашке руки бывшего охранника. – Вы совсем охерели?

- Тихо, тихо! – перехватил Петров руку. – Ты че?! Ты нас за кого держишь!? Не наши это…

- Не ваши? А чьи и где тогда ваши?

Данил зло сверкнул глазами, и в этот момент со стороны боковой стены раздался странный звук. Парень выглянул из-за сцены и, всмотревшись в слегка светящийся для него полумрак, тихо выругался.

С этой позиции он отчетливо видел ползущего по полу за длинным столом парня. Того самого блондина… А за его спиной… он успел лишь рассмотреть два смутных силуэта, которые быстро шмыгнули под боковой стол, как только в их сторону пошагал один из зараженных, но был уверен, что это были они...

- Мммммать! – выругался парень, зло глянув на шприц. – Коли!..

- Надо в мышцу, по идее, - шамкал Петров, держа в зубах крышку от шприца, - но это долго… черт, ничё не вижу!.. А! вот!.. - пальцы капитана нащупали вспучившуюся вену в сгибе локтя, и игла ткнулась в нужное место. – Извиняй, если промахнусь…

Ему повезло и он не промахнулся. Игла проткнула вену, а поршень ввел стимулятор в кровь. Бывший охранник почувствовал легкое головокружение, пристально наблюдая за тем, как существо медленно движется к своей цели. Сердце сделало удар: «Ту-дук», второй: «Ту-дук-тук-тук», и внезапно перед глазами сначала все померкло, а потом раскрасилось в невообразимые краски. В груди стало жарко, и жар этот начал быстро распределяться по всему телу.

- Во-о-о-о! - прошептал он, ощущая, будто его мышцы начали расти, наливаясь силой.

Рубашка на теле затрещала, расползаясь на плечах. Значит, не показалось. Тело горело, быстро перестраиваясь, меняясь. Дыхание становилось все чаще и более прерывистым. Кости ломало, суставы крутило, от чего Николай чуть не взвыл. Ураганная мутация, вызванная стимулятором делала свое дело, меняя его тело, перестраивая клетки. Больше не задерживаясь, он встал в полный рост и двинулся к твари, которая нависла над столом, кривясь от адской боли… Время начало замедляться. Николай видел, как зараженный стал двигаться намного ленивее. Вот он наклонился практически к самому полу… Ноздри втянули воздух, морда повернулась в сторону скатерти, а с другой стороны стола уже стоит второй зараженный, привлеченный непонятными движениями сородича. Бывший охранник двигался настолько плавно, что сам себе удивлялся. Он был словно пьян, мысли казались чужими, как и движения. Словно кто-то другой начал управлять его телом, при этом отзываясь на команды обоих хозяев.

Шаг, шаг, еще шаг… «Хрусь» – лопнул под ногой стакан, «бзь» – расплющилась вилка, «хлюп» - растеклось под подошвой что-то еще недавно бывшее едой.

Он двигался вперед, словно сквозь затвердевший воздух. Мысли текли намного быстрее ленивых движений. Четко видя цель перед собой, представляя то, как свернет твари шею, он с удивлением понял, что зараженный словно отозвался на его желания. Будто тот самый черный лучик, который он «увидел» перед тем, как зараженные ворвались в ресторан, только намного плотнее и крупнее, врезался в тело ближайшей твари, отчего та вздрогнула и попятилась прочь.

- Стой, тварь, - прорычал он не своим голосом, видя, как зараженный надумал сделать ноги подальше от надвигающейся угрозы.

Ну, уж нет! Рука метнулась вперед, вцепилась в окровавленные волосы, дернула назад, насаживая бывшего человека на летящий в голову кулак. Зараженный хрюкнул, хлюпнул, издал еще пару непонятных звуков, и все мгновенно завертелось… Точнее завертелся зараженный, отброшенный мощным пинком куда-то в угол, по пути завалив еще парочку сородичей. Выкатившийся под самые ноги мужик оторопело смотрел на него снизу вверх, и парень оскалился. Ему ничего не стоило поднять сейчас ботинок и опустить с приятным хлюпаньем на голову этого человечишки. Ему так хотелось впиться руками в эту шею, сломать ее, выдрать горло, переломать все ребра, вырвать руки-ноги и раскидать по всем углам зала, чтобы мелкий, никчемный человечишка, воняющий страхом, прекратил свое глупое существование на этой планете…

«Б-б-б-б-б-ам!!!» - размахнулся звонарь в голове кувалдой и со всей силой обрушил ее на невидимый колокол, размером не меньше чем вся станция «Афалина». Николай покачнулся от боли, пронзившей черепную коробку. В глазах на миг потемнело, заволокло кровавой пеленой. Сердце в груди пошло в разнос, потеряв свой ритм. Наваждение длилось всего мгновение, после которого его прошиб ледяной пот. Это были не его мысли, не его желания… «Баааммммм» - новый удар под черепом. Ах ты ж сукин сын, ах ты ж молодец! Давай, звонарь! Долби еще, стучи громче! Пока в голове раздается звон, он может не бояться забившегося в угол сознания существа, которое чуть не вырвалось на свободу. Сколько у него времени? Секунда!? Две!? В прошлый раз он продержался несколько минут… А сейчас? Что там ввел ему капитан – неизвестно, и как отреагирует на это сидящий внутри зверь? Да пофиг!

Он оскалился, чувствуя, как мысли снова приходят в порядок. А вместе с ними и твари, оторопевшие в первое мгновение, приходят в себя.

- Арр! – рыкнул он и кинулся в толпу.

- Мочи гадов! – заорал где-то из-за спины капитан, разгоняясь на бегу.

- Ээуууэйоо... – оторопев от шока, заворочался на полу Алексей.

***

Алиса жалась к Маше, боясь вздохнуть. Когда Алексей самоотверженно бросился в ноги второй приближающейся твари, чтобы повалить ее, она замерла, не в силах даже вздохнуть. Да что же это?! Да почему так?! Что за проклятие-то такое?! Только нашла мужика себе, и он тоже кидается на тварей с голыми руками!.. Да за что ей это?..

Все дальнейшее было как в бреду. Голова закружилась, и потому воспринимать адекватно происходящее вокруг она не могла. Твари рычали, кидаясь на какого-то мужика, появившегося словно из ниоткуда, а тот, громко смеясь, раскидывал их, ломая кости, разбивая черепа, догоняя пытавшихся сбежать в коридор. Так не бывает. Это ведь люди бегут от зараженных, а не зараженные от людей! Да, это бред, какой-то бред!

Вот мужик хватает за ногу зараженного бедолагу, и тот, словно кукла, взлетает, нелепо раскинув руки в воздухе, описав дугу, и, словно палка в игре «городки», сбивает пытавшихся укрыться от этого человекоподобного существа за дверями коридора. Никто не обладает такой силой… Это бред, кошмар, она спит! А здоровяк все хохочет и хохочет! Как зверь… рычит… полурычит… полукричит… Бред! Нет! Не может быть такого! Нет-нет-нет! Этот голос! Эта манера... Да и сам незнакомец очень похож на него… Но ведь он... Он погиб! Петров сам об этом сказал! А вот и он. Он тоже в этом бреду! Черт возьми, да что же это?!

Капитан с таким же диким хохотом поднимает попавшийся под руку стул и обрушивает его на… испуганно метавшееся существо?! Стул с треском проламывает череп существа, и то, хрюкнув, падает на пол. Испуганный зараженный? Не может быть! Да, точно, бред! Все, мать, кукушечка поехала…

Голова Алисы кружилась, перед глазами появлялись и меркли звезды. Она чувствовала, как проваливается в беспамятство. Последнее, что успела она запомнить, это тяжелые армейские ботинки, топающие по полу. «Бум, бум, бум» – звучали шаги, и в ярком свете, льющемся из коридора от вновь заработавшего освещения, она увидела его… Он шел к яркому прямоугольнику света, неспешно, чинно, тяжело, а навстречу ему из коридора неслись яростные крики мчащихся на шум новых зараженных. Алексей было увязался за ним, кинулся помочь и тут, словно флешбек из прошлого:

Вспышка…

Словно в замедленной съемке она видела, как рука Николая поднялась, с силой толкнула Леху-ученика, в коридор, прочь от набегавших монстров. Вспышка. Молодой парень, готовившийся стать выпускником в полете превращается в Алексея-охранника, падающего на спину, отброшенного, словно кукла, нечеловеческой силой.

– Нет! – крикнула Алиса. – Нет!..

– Дядь Коль! – прошептала Маша, рассмотрев наконец-то лицо бывшего охранника, и вздрогнула. – Нееет! Дядь Коль? Да как так-то? – вскрикнула она, невольно повторяя слова Алисы, вспоминая последние секунды перед тем, как совсем еще недавно он уходил, в такой же коридор, наполненный жуткими криками, чтобы погибнуть… История повторялась.

Вспышка. Печальная улыбка с окровавленными белками глаз, адресованная ей в школе. Вспышка. Мужчина у двери в коридоре «Афалины» на мгновение обернулся, встретился с ней взглядом. Вспышка. Алиса рыдает, удерживаемая за руку молодым пареньком в окровавленной футболке. Вспышка. Он улыбается ей, стоя посреди разрушенного ресторана. Вспышка. Двери школы закрываются. Вспышка. Мужчина в темных очках закрывает за собой створки в пропахшее кровью и смертью помещение. Вспышка. Он вспомнил все.

- Алиса, - прошептал он…

Улыбка заиграла на губах от осознания того, что теперь он помнит все. Ему хотелось вернуться и обнять ее, подхватить на руки и расцеловать, держать ее руки в своих, смотреть в эти огромные бездонные глаза, слушать ее голос… Но сейчас ему нужно было быть здесь.

По коридору в его сторону неслось несколько зараженных, примчавшихся на звуки потасовки. Тяжело обведя коридор взглядом, он остановился на пожарном щите.

- Хы-ы-ы! - оскалился парень, выдирая из стены красный деревянный короб.

«Бзыньк» - ударился об пол топор, высекая искры. «Бддыщь» - выпало коническое ведро. «Ш-шш-шсс-сс-с», - понеслось в сторону зараженных огненно-красное пятно, свистя осколками выбитого стекла. Щит врезался в первых нападавших и раскололся, начисто смяв головы двоим и повалив на бетонный, укрытый красной ковровой дорожкой пол еще одного.

- Урррррр, - заурчал Николай, кривя улыбку, поднимая огромный топор с пола…

Железо свистнуло в воздухе, пойдя по широкой дуге, затем вырисовывая восьмерки и, наконец-то, с чавканьем и хрустом врезалось в плоть.

Первый противник лишился головы, второму Николай размозжил черепушку обухом, третьему досталось лезвием в грудь, развалив ее до самого пуза. Зараженный покачнулся и, запутавшись ногами в собственных кишках, рухнул на пол. Неистово рыча, раскручивая топор, создавая вокруг себя смертоносную область, кроша тварей, он понемногу продвигался вперед.

- Ухахаххаха! – смеялся кто-то в его голове, упиваясь кровью и смертью, что витала в воздухе. – Еще! Еще-е-е-е-е!!!

***

Зараженные закончились как-то внезапно. Даже обидно стало. Вот еще только что вокруг был плотный кокон урчащих, рычащих тварей, а через мгновение, когда Николай пришел в себя, то осознал, что рядом больше никого нет. Дрожащими руками он опустил оружие, чавкнувшее о залитый кровью и кишками пол. Тяжело дыша, осмотрев коридор, семь расчлененных тварей. Рекорд, однако! Медленно вернулся к двери, вставая на исходную. Из глубины коридора донеслись приглушенные переходами и переборками голоса других зараженных. Парень, рыкнув, принялся ждать следующей волны. Изрядно устав, он чувствовал, как откат от действия стимулятора вот-вот настигнет его. Существа не торопились, и тогда он с силой топнул по полу. Эхо раскатилось по коридору. Топор взлетел в воздух и обрушился тупой частью на какую-то трубу, торчащую из стены. Та загудела, зазвенела, передавая звук дальше. «Клёёёё-клёёёё» донеслось из коридора.

- Эй, вы, - рыкнул он в помещение, сквозь небольшую щель в двери. – Сыграйте-ка что-нибудь, я не намерен за этими уродами по всей базе бегать…

Он снова топнул по полу, потом второй ногой и вновь ударил по трубе, выбивая всем известный ритм песни группы Queen - "We Will Rock You".

«Тум-тум бам, тум-тум бам», продолжал он выводить мелодию, тихонечко подпевая себе под нос. Усталость словно рукой сняло. Мышцы вновь напряглись, грудь начала вздыматься, словно паровой двигатель. Он ощущал прилив сил и готов был снова рвать и ломать врагов, которые, расслышав громкие звуки стали неспешно приближаться, о чем свидетельствовал их все усиливающийся крик. Существо в голове подвывало в ритм, или то был звонарь? Он не стал разбираться. В мозгу гремело, а «Тум-тум бам, тум-тум бам» все неслось по коридорам внезапно опустевшей базы.

Неприятное чувство кольнуло душу. Неужели эти твари сожрали всех? Да не может такого быть! Это просто невероятно! Скорее всего, они ворвались лишь в этот блок, да и то наверняка только в некоторые помещения. Ведь у них нет ключей, которые открывают главные двери между этажами и блоками… Но такие ключи есть у людей, которые вполне могли открыть им коридор. Но тогда что это выходит? Все же проверка боем или саботаж? Попытка убийства всей верхушки власти таким извращенным способом? Но для чего? «Тум-тум БАМ, тум-тум БАМ», думай, думай, Колян. Для чего? Тум-тум-бам, для чего?! Кто-то хочет захватить власть? Но при этом сделать это незаметно, не привлекая внимания? ТУМ! ТУМ! БАМ-м-м-м-м!.. Клё-клеёёёёё донеслось уже совсем рядом, вместе с нарастающим топотом босых ног. Парень оскалился, усилив удары, созывая всех разбежавшихся по уровню зараженных.

- Сюда, уроды!

Ух, сейчас начнется! Сейчас снова прольется кровь, развалятся чьи-то головы, захрустят кости… «Даааа, дааааа» - шелестело в голове. «Кровь, больше крови, больше убийств!!!»

***

Чьи-то руки коснулись небрежно брошенной гитары в опустевшем зале ресторана. Колонки жалобно загудели, отзываясь на движение инструмента. Тум-тум-БАМ, неслось из коридора, постепенно наполняемого истошным урчанием и рыком зараженных. Тум-тум-БАМ, продолжал, ни на секунду не останавливаясь, парень, зрачки которого стремительно чернели, не оставляя в них больше ничего человеческого.

Из зала ресторана раздались первые аккорды электронной гитары, и бывший охранник, подняв топор, увидев первых зараженных, кинулся вперед. Музыка лилась, постепенно усиливаясь, нарастая, накатывая волнами, и существо, еще только что бывшее человеком, повинуясь ей, ворвалось в неровный строй врага.

Маша вздрогнула при первых аккордах, резко обернулась. На сцене, расставив ноги пошире, умело зажимая струны на грифе, ловко перебирая по ним звукоснимателем, стояла Алиса Евгеньевна. Она играла, закрыв глаза, а на лице ее отражалась самозабвенная улыбка. Губы, плотно сжатые, подергивались, двигались, создавая на лице непередаваемые эмоции от исполняемой композиции. Хрупкая молодая девушка заставляла инструмент агрессивно визжать, посылая из колонок децибелы звука.

- Вааау, - зачарованно прошептала Мария, в оба глаза следя за движениями «мамы».

«Вииииу» - отозвалась гитара со сцены. Взяв особо высокую ноту, Алиса Евгеньевна как-то необычно качнула инструмент, отчего тот выдал невообразимый перелив, и, когда музыка смолкла, устало дыша, открыла глаза, отвела рукой в сторону сбившиеся на лицо волосы.

- Ахренеееть, - прошептал Алексей, во все глаза смотря на сцену, отвесив челюсть.

- Чего я еще о вас не знаю? – улыбнулась Маша, помогая женщине спуститься со сцены, прижимаясь и обнимая.

- Многого, - ответила улыбкой учительница, смахивая выбившиеся из прически на лицо волосы.

***

Дверь, ведущая в коридор, внезапно скрипнула, открываясь. В светлом прямоугольнике появилась человеческая фигура. Маша с Алисой Евгеньевной попятились. Холод и ужас тянулся от темного силуэта, который подергивающейся походкой перешагнул через порог. Гортанный хрип наполнил помещение, и существо завалилось на пол. Звякнул выпавший из онемевших рук топор. Грохот от падения тела раскатился по помещению. Петров первым метнулся вперед. Ощупав бычью шею, отыскал вену, которая едва-едва пульсировала, с трудом перевернул внезапно потяжелевшее тело и отшатнулся. Перекошенное лицо с окровавленными глазами исказилось в судорогах, вызывало страх и ужас. Одежда на теле парня полопалась, тут и там в прорехах виднелись гипертрофированные мышцы, похожие на червей, которые медленно пульсировали, постепенно окутывая все его тело. От него шел сильный жар, а кожа стала какой-то грубой, отдаленно смахивавшей на чешую. Выхватив шприц из нагрудного кармана, капитан быстро наполнил его зеленоватой жижей, которая заменила товарищу кровь. Цокнув языком, оценивая степень мутности и вязкости, он спрятал шприц обратно.

За плечом офицера визгливо звякнула гитара, отчего Петров резко вскочил на ноги. Алиса стояла, плотно сжав губы, сузив глаза, сжимая кулаки.

- Ты. Же. Сказал… - шипела она, наступая на капитана, проявляя злость, перерастающая в ненависть. – Что. Он. Погиб!..

- Так было нужно, - жестко отрезал офицер и обратился к подошедшему Алексею. – Забирай их отсюда, быстро…

Петров насторожился, расслышав приближающийся топот множества ног, но узнав отзвуки раздаваемых команд и тихие хлопки оружия с глушителем, немного расслабился. Видимо, это поддержка наконец-то добралась до них, пробившись через переборки.

- Держись, - опустил он взгляд на посиневшее лицо парня, который из-за действия стимулятора заметно изменился…

***