- Мишаня, как он может знать? – залилась смехом Елизавета Федоровна.
- Де, де! – закивал Миша-маленький, продолжая тыкать пальчиком в материн живот.
- А он видит, - ответил Миша-старший спокойно.
- Такое бывает, - поддержал Мирон Михайлович. – Ребятенку видится, что нам не дано. К тому у нас и порода подходящая. Отец и дед наши целительством занимались, от них ко мне, от меня - Мише передалось, а от него и маленькому Мишутке дар сошел. Ты, - обратился он к сыну. – Ты его ко мне каждое лето присылай, я его учить буду.
*****
Страшные вести пришли, сорвав Мишу-маленького с летней студенческой практики. Его дед, бабка, отец с матерью и младшей сестрой погибли - сгорели ночью в избе. Миша, плохо понимая зачем, поехал в Горку. От самой станции какие-то незнакомые ему люди начали подходить, обнимать, выражать сочувствие, звать к себе на постой. Еле от них от всех отвязавшись, Миша добрел до пепелища.
От дома - такого родного, такого уютного - остался обгорелый фундамент, земля почернела от копоти. Сад пугал обугленными ветками яблонь и вишен.
И внезапно в голове, где-то за глазницами, вспыхнула ясная картинка: свеча на столе, под ней бумажная иконка. Свечка крениться и падает на иконку, иконка вспыхивает, огонь перекидывается на скатерть, которой покрыт стол. А под столом, в плетеной корзине лежит дурман-трава. Сладкий, усыпляющий дым стелиться по дому. Мирон Михайлович на миг поднимает голову от подушки, но тут же валиться обратно. Огонь лижет пол и стены…
*****
Мишину коммуналку расселяли. Соседи собрались на кухне и пили за новую комфортабельную жизнь в отдельных квартирах и за старую жизнь, прожитую дружно, без мелких склок и обид. Они обнимались, сыпали комплиментами, вспоминали смешные случаи, которых накопилось в достатке, обещали перезваниваться и писать друг другу. Миша тоже шутил, улыбался застывшей улыбкой, а перед глазами стояло пепелище в Горке. Оно снилось Мише почти каждую ночь, и он просыпался в слезах.
По стране широкими шагами двигалась перестройка. Вокруг суетливо возводили капитализм, зачастую противозаконными способами.
Миша получил приглашение в один из первых центров нетрадиционной медицины. Глядя как доверчивых клиентов – обращающихся и с тяжелыми, серьезными недугами - дурят коллеги-шарлатаны, Миша порывался уволиться, но руководитель центра каждый раз ставил на его заявлении визу «Поднять оклад». Новая квартира требовала хорошего ремонта и новой мебели, появилась возможность прикупить аудио и видео аппаратуру, в общем, Миша позволял себя уломать и оставался.
- Мишаня, - говорил ему президент ( в то время только ленивый не нарекал себя президентом или на крайний случай председателем правления, неважно чего - обувной будки или ларька). – Мишаня, ты – мой «золотой фонд»! Думаешь, я не знаю кто из ху в моем гребаном центре? У половины медицинского образования просто нет, а у остальной половины – оно незаконченное. Думаешь, я не знаю, что они гробят народ? Ну а кто заставляет к нам обращаться? Пусть бы и шли по поликлиникам, по терапевтам районным… Так нет, к нам прутся!
- Роман, но мы же называемся медицинским центром! Медицинским! – сокрушался Миша.
- Центром нетрадиционной медицины! Разница!
- Для тебя разница, для меня разница, для человека образованного разница, а для тети Клавы из-под Рязани не разница!
- А какого хрена эта тетя Клава суется к нам со своей Рязани? Кто ее здесь ждет? Пусть сидит в Рязани и лечит язву у местных докторишек! А они, Мишаня, докторишки, все равно ее угробят, только забесплатно! А мы зато деньги поимеем!
- Роман, это же чудовищный цинизм! Господа гневишь!
- Ой, ладно! Господу свечку лишнюю поставим, авось простит раба божьего Романа!
Простил ли Господь Романа Головина, президент центра в скором времени смог выяснить лично. Его «Ниссан» взорвали вместе с хозяином прямо на стоянке перед центром.
Высунувшись в окно, Михаил как и остальные работники центра, смотрел на факел, в который превратилась машина президента, и в мозгу снова вспыхнула четкая картинка: маленький, сутулый человечек в серой курточке присел рядом с «Ниссаном» Головина и шарит руками по днищу, пачкаясь в смазке и вытирая пальцы носовым платком.
Приехала милиция. Эксперты копошились у сгоревшего автомобиля, выгружая труп Головина, три опера, разделив всех на группы вели опрос возможных свидетелей.
- Знаете, я кажется, видел человека, - Миша решил рискнуть и проверить дар.
- Опишите, - не заинтересовался оперативник, привыкший к ненадежным свидетелям, которые толком не могли сформулировать собственные показания.
Миша подробно описал свое «видение».
- Узнать сможете?
- Наверно…
Оперативник понимающе усмехнулся. Ну, конечно, как до дела дошло, сразу «наверно, может быть, не скажу точно».
- А почему его убили, случайно не знаете? – скорей по служебной привычке, задал он очередной вопрос.
- Конкурентная борьба, - предположил Миша.
- Ладно, если что, вызовем.
*****
И вызвали. Месяца через четыре. Хрустов уже и работал в другом центре – посолидней – прислали повестку и предъявили к опознанию три маленьких, сутулых личности в серых куртках.
- Вот этот, - Миша «узнал» человека из своего видения с порога.
- Подпишите показания, пожалуйста, - попросил все тот же оперативник, что проводил опрос после взрыва. – Уведите арестованного, - распорядился он. – А подставные свободны.
Арестованного увели, а опер предложил Мише стул и сигарету. От курева Михаил Хрустов отказался, но присел. По лицу опера было видно, что он готов поделиться служебной информацией.
- Вы простите, я Вам тогда не поверил, - сознался, затянувшись сигаретой оперативник.
- Почему? – дежурно удивился Миша, не от неожиданности признания представителя закона, а потому, что от него ждали этого удивления.
- Да больно Вы гладко все рассказали. Не запнулись ни разу, не сбились.
- Из чего последовал вывод, что я вру?
- Ну, - замялся опер. – Не врете, а чуть фантазируете. Вы ж из этих…из колдунов… Может Вам все привиделось, а мы землю носом рой!
- Знаете, а Вы абсолютно правы! – повинился Миша. – Мне все привиделось. Дар у меня: смотрю на огонь и вижу причину его возникновения.
- Это что же… Это как же… Выходит Пистона мы отпустить должны? Вы же… Вы же уверенно его опознали! – сигарета выпала из рук мужчины и покатилась по бумагам, чудом их не подпалив.
- Так я его видел!
- Фу! – вздохнул опер облегченно, поспешно туша окурок и смахивая в корзину. – Шутки у Вас, Михаил Михайлович.
Миша мысленно махнул рукой и не стал больше смущать оперативника тем, во что тот не верил, и чего не понимал.
- Вот Вы же не колдун, а Пистона этого нашли. Среди множества тысяч людей в Москве нашли одного, - сказал Хрустов.
- И не в Москве вовсе! В Дмитрове, - похвалился опер, вновь чиркая зажигалкой. – Сидел как крот, в подполе, только попить-поесть и вылезал.
- Однако нашли.
- А как же! Следственные мероприятия, то, се… Он в помощниках у Фомы ходил. Слыхали, нет?
- Нет, откуда?
- Да уж. А Фома контролирует участок Ваших конкурентов – центр Цепкова Игоря. У Цепкова с Головиным произошли расхождения во мнениях, отсюда результат – взрыв машины Головина. Вы же теперь как раз у Цепкова и работаете?
Михаил кивнул. Что-то подобное он и подозревал.
*****
Игорь Цепков тщательней погибшего Головина просчитывал будущее. Нанимал только дипломированных специалистов, посылал на курсы повышения квалификации, приглашал китайских массажистов и акопунктурщиков.
У него в центре имелись кабинеты астрологов и предсказателей, но если у обратившегося клиента диагностировались признаки физического недомогания, то его немедленно отправляли к профессиональным медикам. Лечить обрядами и заговорами серьезные заболевания Цепков запретил. Центр процветал, в клиентуре недостатка не было.
Мишу Хрустова Игорь Цепков, как в свое время Роман Головин, выделял особо. Миша единственный, кто успешно вытаскивал людей из запоев и наркотической ломки. К тому же он не редко указывал источник, первопричину того, почему человек уходил в пьянство или наркотический дурман. В дело вступали психологи центра, и совместными усилиями возвращали семьям не мало заблудших душ.
Второй категорией клиентов, ломившихся к Мише, были женщины. Он виртуозно лечил травами женские болезни и бесплодие. Жена самого Игоря Цепкова смогла родить только после курса лечения у Хрустова. Самое интересное, что рецептов настоев и обтираний Михаил не скрывал, но у него эффект был, а у других – нет.
«Слово он знает!» - шушукались за спиной.
*****
- Михал Михалыч, - в кабинет Хрустова заглянула Гаинэ, а попросту Нелли Гаимова, штатная ворожея центра. – Вопросик можно?
Гаинэ систематически строила Мише глазки и приглашала испить кофеек. Молодой человек устал изобретать для нее отговорки, но пока оборону держал.
- Михал Михалыч! – Гаинэ выставила обтянутую чулком ножку подальше из разреза юбки.
- Да, я – Михал Михалыч, - с вздохом ответил целитель.
- Я хочу к Вам мадам одну отправить. Возьмете?
- Что за мадам? С чем?
- Ой! – Гаинэ присела к столу, до предела выгнув спину и выпятив полную грудь. – Богатая мадам, деньги сотнями считает! Пришла ко мне приворот сделать на мальчика одного… Смех! Он ее лет на двадцать младше! Хорошенький, конечно, просто лапочка.
- Они вместе что ли приходили? – поднял брови Миша.
- Ой! Фотографию она приносила! Вместе, скажете тоже… Небось под пыткой не сознается, что к ворожее бегала!
- Ладно, - прервал ее Хрустов. - Что у нее?
- Так вот! Я начала работу… Свечи, ладан, ну, как полагается. А она сидит и морщиться. Я испугалась, что впечатление не произвожу! Вы знаете как это важно? Я темп надбавила, верчусь вокруг колбасой. Окуриваю ее ароматической палочкой, а у нее пот на верхней губе выступил, и под глазами тени черные. Спрашиваю, дискомфорт чувствуете? А она: не обращайте внимание, у меня уже неделю боли, пилюлю сейчас приму и пройдет. Только воды дайте. Воды я ей дала… Что скажете, Михал Михалыч?
- Ничего не скажу. Мадам вашу я не осматривал, судить не берусь. А почему ко мне, а не к Дмитрию Ильичу, например?
- Говорю же: мадам богатая сильно, денег дает без счета, - дивясь Мишиной недогадливости сказала Гаинэ, наваливаясь грудью на стол.
- Приводите, - Миша посмотрел на часы, он ожидал клиента.
Мадам, приведенная Гаинэ, явно училась накладывать макияж у какого-нибудь племени индейцев. Яркость красок ставилась во главу угла. Взглянув на нее Михаил почувствовал легкий укол тревоги.
- Умойтесь, - велел он.
Мадам сбегала в женскую уборную. После помывки оказалось, что мадам лет на пять-шесть моложе, чем в боевой раскраске. Но кожа отливала серым, а под глазами лежали черно-сизые тени.
Целитель взял ее ладонь в свою. Перед внутренним взором мелькнуло пепелище.
- Молодой человек, - заговорил он, прикрыв веки. – Светловолосый, на подбородке шрамик. Стоит в спальне, накидывает халат. Зеленый такой с желтыми драконами…
- Тимоша? – прошептала мадам.
- Идет в кухню, ставит турку, - продолжал Михаил, не слыша клиентку. - Собирает на поднос две чашки. Чашки с мелким синим рисунком, поднос под серебро.
- Не под серебро, - поправила его совершенно побелевшая мадам. – Это чистое серебро, антик…
- Антик? – отнял руку, вынырнувший из видения, Хрустов. – Какой антик?
- Нет, нет, пожалуйста, - мадам вцепилась в Мишу ледяными пальцами. – Не обращайте внимания, я больше рта не открою.
- А?… Так… - он вновь сосредоточился. – Наливает кофе… Открывает шкафчик… с лекарствами, достает бутылочку… без этикетки… Капает раз… два…три…четыре… капли в чашку. Несет в спальню… Все! – Михаил вытер выступившие капельки пота.
В кабинете повисла тишина.
- Вас травят, - вынес, наконец, вердикт Хрустов. – Не знаю чем, но проверить это легко. Найдите бутылочку и сдайте на анализ.
- Если это правда, доктор… Если это правда, - мадам неловко поднялась, открыла сумочку, положила на стол несколько смятых купюр и, пятясь, вышла.
- Ну ты дал! – выдохнула восхищенно Гаинэ, переходя на «ты». – Высший пилотаж! А не найдет она бутылочку, скажешь, что любовник ее перепрятал, да?
- Найдет, - уверенно ответил Миша.
- Господи! С таким талантом можно бешеные бабки зашибать, а ты тут паришься?!
- Я между прочим людей лечу, - огрызнулся Хрустов, которому после «сеанса» было не до настырной коллеги.
- Ой! – Гаинэ пожала плечиком. – Кто тебе мешает? Лечи! Но… работай на себя, а не на дядю. Знаешь, сколько Жорик с тебя имеет? Шестьдесят процентов!
- Пусть. Мне хватает.
- Сейчас хватает, потом перестанет, - Гаинэ присела на краешек стола. – Ты куда в отпуск катаешься? На юга? В Сочи, в Ялту?
- В Подмосковье.
- Фи-и-и! Убожество! А хочешь на Канары или в Египет? В Америку, на статую Свободы посмотреть? Или в Париж…Ах, как я хочу в Париж!
- Балаболка ты, трещотка, - оборвал ее Михаил. – Меня и Подмосковье устраивает.
- Да? А тачку хочешь? Вольво? БМВ?
Хрустов замялся. Автомобили были его слабостью, но он не мог позволить себе даже отечественные «Жигули». Гаинэ следила за выражением его лица и губы ее складывались в торжествующую усмешку. Миша явственно ощущал исходящий от нее аромат алчности – терпкий и ядовитый.
- Мишаня, зайка, - проворковала Гаинэ, поддевая коготком воротничок Мишиной рубашки. – Твой талант, мои идеи. Идет?
- Конкретизируй…
- Я организую. Дам рекламу, создам клиентскую базу. Сделаем упор на криминале. Слава Господу, этого добра каждый день по маковку! В телевизоре одни ужастики показывают.
- Нэлька, не кощунствуй!
- Ой, прости! Так вот, убьют кого, ограбят, он - к нам, к тебе, а ты ему и скажешь кто его убил-ограбил! За процент, конечно!
- Ты себя сама-то слышишь? – Миша потемнел лицом. – Ты слышишь, что лепишь?
- Ну, оговорилась, оговорилась! Не ему, а родственникам его безутешным!
- Нет!
- Мишаня!
- Нет! Не убийства! Ни за что! Уйди, Нэлька.
- Погоди! – Гаинэ схватила его за грудки. – Хорошо, только кражи! Только кражи! Чесно слово! Мишаня, согласись! Пожалуйста! Я нутром чую – золотое это дно! Но у меня одной не выйдет ни чего! Без тебя не выйдет, Мишаня! Я по гроб жизни тебе должна буду, что хошь сделаю! Долю поделим шестьдесят с сорока, Мишаня!
Она повисла на Хрустове, прижимаясь все тесней.
- Одно условие, - Миша задыхался, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить женщину.
- Любое, зайчик! – Гаинэ высунула язычок и облизала губы.
- Отношения у нас сугубо деловые.
Гаинэ отпрянула и ощерилась злобно как кошка перед дракой. Михаил оправил выползшую из брюк сорочку, сел, положив ногу на ногу.
- Ой, и ладушки! Было бы предложено! – Гаинэ картинно сдула челку и томно опустилась напротив. – Буду любить тебя на расстоянии! Нам нужен стартовый капитал, тысчонок пять-десять… Аренда помещения, мебель, компьютер для блезиру…
- Не ко мне, - качнул целитель головой.
- Ясно дело не к тебе… Сама покумекаю!
*****
Стартовый капитал дала мадам, недотравленная молоденьким полюбовником. Бутылочку она сдала на анализ, получив заключение, обратилась в милицию. И поехал бывший любовник - Прималов Тимофей Георгиевич - долгой дорогой в казенный дом. В центр мадам приволокла пудовый букет роз, и Гаинэ, воспользовавшись ситуацией, раскрутила женщину по-полной.
Дальше Нелли Гаимова развила бурную деятельность – нашла и обставила комнату при бывшем доме культуры, завела знакомства, разработала схему привлечения клиентуры. От участковых она получала информацию о кражах у людей обеспеченных. Подстроив затем пострадавшему случайную встречу, девушка таинственным шепотом сообщала о неком чародее, способном пронзить взглядом прошлое и указать на вора.
От врачей районных женских консультаций Гаинэ узнавала о женщинах, лечащихся от бесплодия, и подлавливала их в поликлинических коридорах. В газетной рекламе надобности не возникало, «сарафанное радио» работало эффективней любого СМИ.
Пришлось снять у дома культуры еще комнату – под приемную. Народ валил толпами, и богатый и бедный. И тот у кого украли вазу времен императора Мин, и тот у кого вынесли старенькую радиолу. От бездетных дам отбоя тоже не было. Клиентки переходили из центра Игоря Цепкова. Гаинэ валилась с ног, Михаил похудел и осунулся.
- Надо выходить на другой уровень! – заметила как-то Гаинэ за утренней чашкой кофе перед началом приема.
- Еще месяц, два и я ни на какой уровень выйти не смогу, я даже со стула не поднимусь, - ответил ей Миша.
- Об этом я и толкую! Надо отсекать шушеру, оставлять крупняк!
- Что, выйдешь и будешь тыкать пальцем: тебя примем, а ты пошел вон, рожей не вышел? – нахмурился колдун.
- Таксу поднимем! И собирать деньги с клиентов сама буду! Думаешь не знаю, что многих за «так» принимаешь?
- Не могу я, Нэля…Не могу отказать… Дар потеряю.
- Ладно, если так ставится вопрос, то не парься, придумаю иной ход. С этого клоповника съедем, я офис присмотрела. В новом бизнес-центре. У метро, в центре. Публика посолидней, у входа охрана. Наймем секретаршу, и принимать будем только по записи, по звонку… А еще круче – по рекомендации! Мол, кто Вас направил к нам? Ах, Петр Петрович, ну тады лады, приходите… Я к ворожбе вернусь, к приворотам-отворотам… Название только надо другое…Салон, например.
- Черной и белой магии, - ехидно хмыкнул Миша.
- Точняк! Супер! – взвизгнула Гаинэ, не уловив издевки. – «Хрустальный шар» под патронажем магистра Хрусталикова М.М.
- Хрустова.
- Не-е, Мишаня, Хрусталикова! Так звучнее! И прикольней!
- Ну, раз прикольней.
Сил спорить с энергичной Нелей не было.
*****
У Михаила Хрустова, верней уже у Хрусталикова, начались сбои в видениях. Клиентура действительно посолиднела, но исчез тот огонь беды, который помогал колдуну видеть. Вопросы в основном стали касаться сделок, договоров, налоговых проверок и внутрифирменных махинаций - этакий магический аудит. Даже когда клиент интересовался верностью спутницы жизни, то веяло не огнем страсти, а холодностью сейфов, кодовыми и электронными замками и никелевыми застежками офисных портфелей.
Хрусталиков - по натуре человек внушаемый и поддающийся влиянию извне – по примеру Гаинэ, напускал туману, говорил неоднозначно, расплывчато.
В общем, применял методы, освещенные временем и используемые еще Ходжой Насреддином – ошарашить клиента ярким образом, оговорив при этом малюсенькое условие, кажущееся неважным, но дающим в последствии лазейку к объяснению неправильности предсказания. Хотя, впрочем жаловаться никто ни разу не приходил. Интуиция Хрусталикова, не до конца убитая звоном монет, помогала и подсказывала верные ответы на задаваемые вопросы.
Клиентку звали Таис Имжанова. Восточный разрез темных глаз, нос горбинкой, яркий рот с пухлыми губами – типичная южная красавица. Пришла она в сопровождении двух телохранителей с лицами-масками – равнодушными и недвижными.
- Вас рекомендовала одна моя приятельница, - обронила она, усевшись и, не спрашивая разрешения, закурила тонкую сигаретку в мундштуке. – Вы спасли ей жизнь, - Таис говорила нарочито небрежно, лениво оглядывая приемную. – Зина Уловская… Не помните?
Хрусталиков не помнил. До появления Таис ему на электронную почту архитектор, перестраивающий его загородный подмосковный дом, скинул план переделки второго этажа, а Михаилу не понравился переход от верхней площадки к балкону.
«Балки, - думал он. – Должны уходить вверх, конусом. Как в готических соборах».
- Любовник ее травил, - сказала Таис, и Хрусталиков припомнил раскрашенную мадам.
Оказывается ее звали Зина Уловская, а Михаил и не знал. Все дела с ней вела Гаинэ, и вроде эта Уловская до сих пор даже значилась в учредителях их «Хрустального шара».
- С чем же пришли Вы? – Хрусталиков с интересом посмотрел на телохранителей Имжановой, подпирающих стены.
- Я, - Имжанова хлюпнула носиком. – У нас с мужем огромное несчастье, магистр!
Так начинали многие бесплодные женщины, обращавшиеся к целителю. Восточная красотка Имжанова точно не рожала, Хрусталиков это ясно видел. Но дело было не в этом.
- У нас похитили сына, - клиентка добавила дрожи в голос.
- Что хотят?
- Денег! Что же еще? Шесть миллионов! Нас такая сумма по миру не пустит, но все-таки… И потом, - спохватилась Имжанова. – Они способны, получив деньги, тем не менее, все равно, убить мальчика.
У Михаила Хрусталикова нехорошо заныло под ложечкой. Интуиция недорезанной свиньей визжала в оба уха, чтобы он отказался, чтобы не брался за дело.
- Мы… В смысле, муж поднял какие-то свои связи, но я со своей стороны… Я не могу просто сидеть и ждать! Понимаете? Вы должны сказать: где его держат и кто! Мы Вам заплатим! Двести тысяч.
Ах, эти волшебные слова! Ах, эти нули и единицы, составляющие соблазнительные цифры денежных сумм! Скольких они погубили и погубят в будущем? Вот, казалось бы сидит перед вами взрослый, разумный человек с высшим образованием, жизненным опытом и моральными принципами, куда все это девается, стоит поманить его суммой денежных знаков покрупнее? Не помогает ни высшее образование, ни жизненный опыт, ни народные мудрости… Люди гибнут за металл, и все чаще.
- Дело не в деньгах, - лицемерно поморщился магистр. – Ответственность высока, понимаете? Жизнь мальчика - это не пропавшее серебро… Ваша личная «физическая» сущность может слабо влиять на сущность ребенка. Вы не мать, а мачеха.
- Откуда Вы? – поразилась Имжанова.
- Ну-у-у-у, - Хрусталиков умилился ее округлившимся глазам.
- Ох! Вы же колдун! Извините! – опомнилась Имжанова. – Продолжайте, пожалуйста. Я Вас перебила, простите.
- Связи высшего порядка у матери, - Михаил принял умный вид. - Поддерживаются на уровне альфийских начал, восходя к седьмым зонам Планетарных Центров. Эмоциональные аспекты, космическое знание, вибрации галактики – все подсказывает сердцу матери правильный ответ, который я только способен прочитать. Но если текст не написан, читать нечего…
Хрусталиков артистически готовил пути отступления, отгораживаясь ничего не значащей, на ходу выдумываемой, болтовней. Он валил в кучу термины и понятия из разных учений, без риска быть уличенным.
- Возможно, Ваш муж – отец ребенка…
- Невозможно, - жестко оборвала его Таис Имжанова. – Он был категорически против привлечения посторонних. Сказал, что разберется сам… А мне смотреть на него больно, - Таис снова хлюпнула носиком, на сей раз вполне искренне. – Почернел, курит с утра до ночи, не спит почти… Аслан – мне пасынок, но не чужой, поверьте!
- Хорошо. Попросите своих людей выйти, они мне мешают сосредоточиться.
Таис махнула мундштуком, и телохранители протопали в прихожую.
- Отложите сигарету и протяните мне обе руки, - велел Хрусталиков.
«Чего бы ей наврать? – размышлял Михаил, держа Имжанову за холеные отполированные кончики пальцев. – Муж у нее мэн крутой, по всему видать. Почует обман, озлиться женушка и побежит ему жаловаться, получиться неуютно… Сказать, что не вижу ни черта? А деньги? С Нэлькой посоветоваться, что ли? Долю запросит, живоглотина. Той только палец в рот, руки недосчитаешься».
И тут он увидел. Увидел мальчика с побелевшим от ярости лицом и с поднятыми над головой кулаками.
- Вы знаете кто я? Вы знаете, что с вами мой папа сделает? – кричал мальчик невидимому кому-то. – Не смейте меня трогать! Не смейте!
Сзади, за спиной мальчика просматривался красный кирпичный дом с башенками, резными балкончиками и желтыми занавесками.
- Гульки Асбековой дом, - уверенно определила Таис, когда Хрусталиков описал ей видение. – Аслана оттуда и похитили… Дальше, дальше, магистр, продолжайте…
- Все.
- Как все?!
- На сегодня, - уточнил Хрусталиков. – Приходите дня через три… И оставьте мне что-нибудь свое. Шарфик хотя бы…
Таис так на него уставилась, будто Михаил у нее трусики попросил.
- Вещь поможет мне настроиться на нужную волну, - поспешил объяснить он. – Если видение придет в полночь или в пять утра? Не собираетесь же Вы, уважаемая, провести вместе со мной столько времени?
Клиентка стянула кусок разноцветного невесомого шифона с шеи.
- Может аванс… Да не мне, Господи! – Хрусталиков в раздражении помахал рукой. – В ящик, в ящик положите!
- А сколько?
- Сколько считаете нужным, - с нажимом сказал магистр, демонстрируя отвращение к столь вульгарному вопросу.
Жена банкира кинула в ящик конверт и неспеспешно удалилась. Хрусталиков отогнул уголок, да и замер в оцепенении – в конверте лежала пачка долларов. А он то? Думал, что разговор идет о рублевой сумме!
*****
Таис Имжанова вернулась в офис как договаривались. Хрусталиков, все три дня мысленно распределявший двести тысяч на нужды строительства, даже не потрудился привстать с кресла, когда она возникла на пороге. Он сидел, скроив сосредоточенное лицо, и глядел в даль, словно хотел высмотреть в этой дали Аслана Имжанова.
- Ну, дорогая, что муж? Нервничает? Связался с компетентными органами? – спросил Хрусталиков тоном не оставляющем сомнений, что вопрос задан для проформы, а на самом деле он прекрасно видит этого самого мужа внутренним взором и знает обо всех его делах.
- Вроде бы, - пожала плечами женщина.
Хрусталиков сейчас походил на Воланда – всесильного и всевластного, способного карать и миловать. Таис впечатлительностью не страдала – не того склада характера - но вдруг оробела. Быстро, не дожидаясь указаний со стороны магистра, вытолкала телохранителей из приемной и протянула Михаилу руки.
- Молодой человек, приятной внешности. Блондин, на подбородке маленький шрамик в виде подковки, - заговорил Хрусталиков.
Он ничего не видел, он описывал внешность Прималова Тимофея Григорьевича, хотя мог бы назвать и любые другие приметы. Ему и в голову не пришло, что жигало-отравитель мог до сих пор находиться в местах не столь отдаленных, и найти его через ГУИН не составит особого труда.
- Где? Где держат Аслана? – Имжанова вонзила ногти ему в ладони.
- Тише! Сума сошли! – Хрусталиков отнял руки и лизнул образовавшиеся вмятинки. – Вы сбили мой настрой! Три дня подготовки к сеансу космической связи коту под хвост!
- Простите!
- Мне и так не легко! – колдун добавил в голос капризности. - Я энергетически перенапрягаюсь, переустанавливая фантомные потоки на материальные… Вы, уважаемая, думаете, что все просто? «Сел, сосредоточился, открыл»? Как говорил этот…ну, завхоз из фильма «Весна»… Я килограмма три теряю в течение сеанса! А о нервных потерях я и не упоминаю!
- Что же делать? – всполошилась, до этого не склонная к проявлению излишней суетливости, женщина.
- Приходить еще раз! Дорого же Вы мне обходитесь…
- Я оплачу, - Таис открыла сумочку и достала очередной пухлый конверт.
- Не надо! Не надо все измерять деньгами! – слицемерил Михаил, увлекшийся разыграевым спектаклем. - Любовь, сострадание, чистоту помыслов за деньги не купить, как не купить огонь жизни, вибрационные галактические потоки, сущность мироздания! Они не продаются!
Имжанова мяла обличаемый Хрусталиковым конверт, не зная куда его девать. Купюры в конверте тихо хрустели, точно им тоже было стыдно за собственное существование.
- Завтра придете! – велел Хрусталиков, и Таис покорно кивнула.
- До-обрый день. Вы – Хруста-аликов Михаил Михайлович? – поинтересовался у Михаила худощавый молодой человек, на входе в бизнес-центр.
- Да, - Хрусталиков покосился на охранника за стойкой у входа, но тот смотрел сквозь них.
- Господи-ин Имжанов хотел бы с Вами пе-ереговорить. Прошу-у Вас не отказать, - молодой человек показал на джип с темными стеклами, припаркованный у обочины. – Причине-еное Вам беспокойство соответственно опла-атят.
Из джипа тем временем вылез еще один парень и улыбнулся Хрусталикову широко и нежно. Хрусталиков обвел прощальным взглядом улицу, словно комсомолец перед расстрелом, и сел на место пассажира.
Как и куда его везли, а потом вели Хрусталиков не запомнил. В конце концов, он оказался в шикарном кабинете, обставленном в стиле мореного дуба и кожи. Хозяин, подстать кабинету, выглядел шикарно и дорого.
- Садитесь, - слово «упало», как свинцовая гиря.
Хрусталиков сел, словно его ударили сзади под колени. Худощавый молодой человек маячил где-то у дверей вгоняя Михаила в тоску по загубленной жизни.
- Вы – колдун? – уточнил хозяин кабинета, тем же «металлическим» голосом.
- Магистр черной и белой магии…
- Есть разница? – перебил Имжанов.
- Есть, но стоит ли тратить Ваше время на объяснения?
- Тогда к сути. Моя жена обратилась к Вам, не смотря на мой категорический запрет, - тут пальцы банкира молниеносно порвали какую-то бумажку, неосмотрительно попавшуюся под карающую длань. - Я узнал слишком поздно, чтобы принять меры и пресечь.
- Я предлагал ей обратиться на Петровку, - быстро соврал Хрусталиков.
- Оставим это, - Имжанов рубанул ладонью по воздуху. – Вы наплели моей жене о том, что видели похитителя Аслана… в видениях… - Имжанов хмыкнул. – Я не верю Вам, не верю магам, шаманам, колдунам и гадалкам в принципе, но Таис настояла, и мне пришлось - ради ее спокойствия - проверить Вашу информацию, - Имжанов повернулся к помощнику.
- Вы описали Таис Мамедовне бывшего любо-овника ее подруги Зинаиды Уловской? – спросил помощник, подходя.
- Я описал того, кого увидел! – храбро парировал магистр, вспомнив народную мудрость про наглость и второе счастье от нее происходящее. – Описал сначала дом, затем мальчика, потом того человека. Я не утверждал, что он является похитителем!
- Не утверждали, согла-асен. Но мы запросили Беларусию, где содержа-ался Прималов. Оказалось, что он освобожде-ен условно-досрочно года два с половиной назад, но по месту жительства не появился. Исчез…
- Запросили зону? – это был серьезный, и не просчитанный увлекшимся дизайном своего особняка, магистром, удар. – Ну да, естественно.
«Ой, какой дурак! – подумал он. – Если женушка спокойно выкидывает на ветер двести тысяч долларов, неужели муженек пожалеет пару сотен за справку из ГУИНа? Ой, какой я идиот!»
- Что-то не так?
- Все не так! Ваш эмоциональный настрой, Ваш скептицизм, даже скорей нигилизм ставит блок, который я не способен разбить, – затянул Михаил проверенную песенку. - Возможно, я предпочту отказаться от дальнейшей работы.
- Вот как?
Имжанов выразительно глянул на своего помощника. Тот по-птичьи склонил голову на бок, и его губы лукаво изогнулись. От молчания, повисшего в кабинете, Хрусталикова мелко затрясло, но ему достало сил внешне не проявить нервозность.
- Михаил Миха-айлович, мы наоборот хотели бы, что бы Вы про-одолжили сеансы… кхм…космической связи…или как там у Вас это называется.
Магистр в обалдении смотрел на помощника банкира. Дело принимало совсем скверный оборот: одно дело дурить богатую дамочку, а другое – воротилу бизнеса.
- Кирсан Алиевич со своей стороны ока-ажет Вам необходимое содействие, - продолжал Герман. - Что Вы обычно делали? Брали Таис Мамедовну за руки? Пожалуйста, Кирсан Алиевич, протяните магистру руки…
- Я не могу сейчас, - еле слышно запротестовал Хрусталиков.
- Отчего же?
- Не могу! Это сложно! Не привычная атмосфера, нервное напряжение, энергетические поля господина Имжанова не подготовлены…
- Понима-аю… Хорошо, назначайте время, Кирсан Алиевич приедет к Вам в офис. Подготовив энергети-ические поля…
- Вы издеваетесь?
- Бо-оже упаси!
- В следующий четверг, через неделю, - Хрусталиков мечтал лишь вырваться из Имжановского дома, так что называемые сроки не имели большого значения.
- Через неделю? – Имжанов возвысил тон. – У нас каждый день на счету!
- Вы вообще не хотели ко мне обращаться! – свредничал Хрусталиков.
- Герман, что за хрень?!
- Спокойно. Успокойтесь, господин Хруста-аликов…
- Я спокоен! – голос мужчины завибрировал, словно тетива натянутого арбалета.
- Хорошо, во сколько?
- С утра, в десять, в одиннадцать…
- В десять. Я внесу это время в деловое расписа-ание Кирсана Алиевича.
*****
Хрусталиков полетел в Горку. Родной городок не изменился. Знакомые и соседи окликали Михаила, звали в гости. Он раскланивался, обещая заглянуть попозже.
Пепелище затянул плющ и вьюн, заброшенный сад цвел и зеленел. Хрусталиков встал лицом к дому, склонив голову, как склоняют ее молящиеся перед святым храмом. До темноты он простоял у остова, но ожидаемого озарения не дождался. Мрачный, он направился к Терехиным, у которых ранее договорился заночевать.
У Терехиных его сытно накормили, особо не надоедая разговорами, и с почестями проводили в отдельную комнату. Не раздеваясь Хрусталиков повалился на накрахмаленное белье и заснул, не успев коснуться подушки.
Мирон Михайлович возник в спальне далеко за полночь. Утвердился на стуле, подпер голову кулаком.
- Фамилию позоришь, стервец? – вздохнул старец. – Не стыдно?
- Дедушка, - подался к нему Михаил.
- Я-то тебе дедушка, да ты мне не внук, - отрезал Мирон Михайлович. – Хрус-та-а-а-аликов - передразнил он. – Магистр белой и черной магии!
- Ну, не в названиях же дело, дед. Магистр, ведун, целитель…
- Не в названиях, - согласился Мирон Михайлович. – В совести дело.
- Я деньги верну!
- Вернешь. С бизнес…как его там…центра… своего съедешь и с девкой той, что тебя, дурня, втравила в срамоту да обманство, порвешь. Душа у нее гнилая, не очистить уже, только запачкаешься…
Они помолчали. Хрусталиков всматривался в дорогие сердцу черты, Мирон Михайлович, глядел в окно.
- Не досмотрел я, Мишка, за тобой. Моя вина, что с правильной дороги скатился, - прервал старик молчание. – От отца у тебя стяжательство идет. Но он за рубли, что брал, когда санитаром работал, строгий ответ потом держал. Ой, строгий!… Ты тоже не вечен, подумай о том! – он встал, потянулся, потер поясницу. – Пора мне!
- Дедушка, погоди! Дар видения вернется ко мне?
- От тебя зависит…Как жизнь поведешь…
Мирон Михайлович растаял, как туман, а Хрусталиков проплакал остаток ночи, зарывшись в подушку.
Глава 8.
- Разговор с Гаинэ я даже пересказать не способен, - Михаил Хрусталиков потер переносицу, словно стирая неприятные воспоминания. – В итоге она хлопнула дверью и, кажется, уехала на Канарские острова, снимать стресс. Аванс я вернул, но… Меня начали преследовать!
- В «видениях»? – хмыкнула Эля.
- Смешно, - поджал губы мужчина.
- Простите, - Электра примирительно улыбнулась. – Рассказывайте…
- Эти люди особо и не скрывались. Дежурили у подъезда, у бизнес-центра, занимали соседние столики в кафе, если я заходил поесть, по-моему, даже телефон поставили на прослушку. Во всяком случае раньше в трубке ни чего не щелкало, а теперь щелкает. Мне знакомые начали звонить и говорить, что их расспрашивают обо мне!
- Они думают… Ну, Имжановы думают: Вы каким-то боком причастны к похищению? - предположила Эля. – Банкир не поверил в озарения-видения и пытается через Вас выйти на сына… Да, ситуация! А я причем?
- При том! Я слышал как помощник Имжанова – Герман - договаривался с Эдуардом Евгеньевичем, что на работу примут их человека! И тут Вы, здрасте, с пылесосом под дверями.
- Попало, наверно, ему за самовольство, - Васина вспомнила Германа Владимировича, выкручивающего ухо котообразному администратору. – У Эдуарда-чтоб его-Евгеньевича планы на меня были…хм… определенные. Понравилась ему, если по-простому. Поэтому он меня взял, не смотря на договоренность, но сразу же начал другую должность искать – чтобы овцы целы и волки сыты. А чего Вы из бизнес-центра не съехали, как дед велел?
- Просто не успел. Деятельность-то я свернул, а за аренду до конца квартала заплачено. Я решил: поищу не спеша новое помещение и перееду спокойненько.
- Спокойненько не получилось.
- Еще как не получилось! Мне письма угрожающие на «емелю» присылали… где только адрес взяли?
- Вы в «сети» страничку не заводили?
- Ну, конечно! – Хрусталиков хлопнул себя по лбу.
- Вы поэтому выскочили тогда как оглашенный? Даже двери забыли закрыть.
- Да, - Михаил прикрыл ладонью веки. - На меня ведь покушались за три дня до того дня. К подъезду я подошел, ноги встали и не с места. Дом у нас приличный, а тут лампочка разбита и вокруг, как назло, ни души! Страшно мне стало! Ужас как страшно! Сел я на скамейку, дождался знакомого соседа с нижнего этажа, с ним и вошел. У лифта у нас закуток есть, мы давно собирались поставить столик и консьержа посадить… Парень там стоял. Парень как парень, только смертью от него пахло. Сосед похоже тоже что-то почувствовал. Кого ждете, говорит. А тот молча шасть из подъезда и пропал в ночи!
- Думаете – Вас дожидался?
- Думаю меня… Из-за темноты видимость та еще была, но показалось мне, что приходил самолично господин Прималов.
«О мертвых или хорошо или ни чего» - выплыла в Элиной памяти цитата. – «О мертвых, о мертвых…».
Она поежилась и завернула на себя уголок мохнатого пледа. Магистр ч и б магий смотрел на нее потерянно, словно ребенок, нуждающийся в опеке и защите.
- Давайте сами найдем этого похищенного пацана, тогда Имжановы отстанут, - вдруг предложила Электра.
- Ты серьезно? – Хрусталиков вскочил и пробежался вдоль стены. – Как ты себе представляешь наш поиск?
До сих пор Михаил даже не признавался себе зачем он устроил охоту на Элю. Не кидался же он на других соглядаев и не волок в темный уголок выяснять отношения. Электра, конечно, девушка сложения изящного, не то что другие – молодые здоровые ребята - ходившие за ним, а оказалась бы она чемпионкой по карате или еще какой Рэмбо в юбке? Но Хрусталиков с упорством маньяка выслеживал именно ее. Подсознательно ли, интуитивно, но именно от нее он хотел получить разъяснения о странных событиях, произошедших с ним за последние недели. И просить о помощи, о посредничестве между ним и бывшими клиентами Имжановыми. Выяснилось, что к Имжановым Эля отношения не имеет, но ее предложение о сотрудничестве Хрусталикова порадовало до глубины души. В ней потомственный целитель и колдун ощущал силу, способную читать и исправлять написанное в Великой Книге Бытия. Объединившись, они способны были противостоять многим напастям.
- Никак, - развела Электра руками. – Никак не представляю. Но попробовать можно? Ты чего-то про подпол говорил?
- Про…чего?
- Про подпол. В кафе…
- А! Не знаю, вспыхнуло как-то в мозгу: лестница, банки на деревянных полках, мешок картошки в углу… Но мальчика я не видел.
- Слушай, а вдруг это Имжанова сама ребенка украла? Избавилась от наследника престола. Откуда Прималов разузнал твой адрес? Как он вообще выяснил, что ты этим делом занимаешься?
- Кошмар! С Имжановой нам не тягаться.
- Нам и не надо с ней тягаться. Займемся тем, что можем – напряжем способности ниспосланные Богом… или чертом, кто знает…Мне бы банкира повидать, хоть издали. И эту Таис тоже не плохо было бы еще разик, более предметно, чем тогда, в кафе да еще и со спины.
- Это-то не проблема. Я подумаю… А как с Прималовым быть, если он снова, вечером, у лестницы…с ножом-пистолетом? Так и ждать каждый раз соседей по подъезду?
- Прималов тебя подстерегал или нет, ты ведь точно не знаешь? Но тот человек, про которого ты думаешь, почти наверняка мертв, - уверенно произнесла Электра.
- Мамочки, куда я влез?! И тебя тащу следом! – Хрусталиков повалился ничком на кровать. – Давай сделаем вид, что тебя здесь не было? Не было этого разговора… ничего не было…
- Глупости! Надо нанять охрану – бодигардов - так сказать. И у меня кажется есть кандидатура.
Эля вынула из сумочки, притулившейся здесь же на покрывале, мобильный телефон, потыкала кнопки.
- Киря? Привет.
- Элька! Ты где, мать твою?! – заорали на том конце, так что девушка едва не выронила трубку. – Я тебя по всему центру бегаю, ищу!
- Я тут, - сказала Эля и поняла, что сморозила глупость. – Я в порядке, у подруги в гостях. А тебе Эдуард Евгеньевич не объяснил про меня?
- Какой к лешему Евгеньевич?
- Дядя, от которого ты меня спасал, - терпеливо разъяснила Эля.
- А-а-а! Не, я его не видал! Ну и аллах с ним! За тобой заехать?
- Погоди, - Электра закрыла трубку рукой. – Он подъехать хочет, - сказала она Хрусталикову.
- Пусть подъезжает на Большую Полянку, в «Эльдорадо».
Эля послушно повторила услышанное.
- Ол райт! – ответил ей Кирилл и отключился.
*****
- Э-э, мужик, ты кто? - отреагировал Киря на появление Хрусталикова в Элиной компании. – Ты откуда?
- Мы знакомы? – великосветски ответствовал магистр.
- Это – Киря, а это – Михаил Хрусталиков, - соблюла Электра этикет.
- Он тебе кто? – повернулся к молодой женщине Киря.
- Может, присядем? – предложил Хрусталиков.
- Присядем, - согласился Киря, щурясь на колдуна, словно примериваясь половчей его ударить.
Философски настроенный официант принял заказ, не глядя чиркая карандашом в блокноте. Ресторан в этот час не пустовал. «Белые воротнички» одиноко и группками чинно вкушали бизнес-ланчи, обсуждая «понижение ставки процента» и «котировку индекса». Время от времени чей-нибудь телефон принимался трезвонить, и ресторан замирал, прислушиваясь.
- Он тебе кто? – не дал сбить себя Кирилл.
- Знакомый…
- Откуда знакомый?
- Киря, ты себя ведешь по меньшей мере не вежливо…
- Да имел я… В смысле… Элька, давай выйдем на пару слов? – Кире трудно давались парламентарные выражения.
- Ни куда мы выходить не будем, - Эля сделала строгое лицо. – У тебя знакомые бандиты есть?
- Знакомые кто? – молодой человек чуть со стула не свалился.
- Знакомые бандиты, - внятно повторила девушка. – Для охраны.
- Ты, часом, ни спутала ни чего? Бандитов не для охраны нанимают… обычно…
- Ай, знаю я, а нам для охраны надо!
- В фирму обратись. В охранную.
- Киря! – Эля втянула в себя побольше воздуха. – Если помочь не хочешь, так и скажи! В охранных фирмах не те же бандиты работают?
- Ну-у…
- Гну! Я думала ты нам порекомендуешь кого-нибудь! По знакомству, так сказать, составишь протекцию! Не хочешь, не надо.
Электра встала, дернув Хрусталикова за собой. Подошедший с полным подносом официант, замер словно охотничий пес, учуявший дичь.
- Ну, чего ты сразу! – Кирилл тоже приподнялся и уцепился за Элин подол.
Официант с нескрываемым интересом наблюдал за вольной борьбой, развернувшийся над ресторанным столиком. Победил все-таки Киря – как представитель грубой силы - Эля с Михаилом сели обратно, а официант наконец разгрузил поднос с закусками и отошел, оглядываясь в надежде на продолжение шоу. В их заведении - чопорном и строгом - посетители редко развлекали персонал подобными проявлениями темперамента.
- Объясни в чем дело? – Киря склонился к девушке, упорно отворачиваясь от ее спутника.
- Дело в том, что мы ведем одно дело…о похищении ребенка. А нам мешают… Михаила уже убить пытались! Нам нужна охрана.
- Да кому он сдался! – вскинулся Кирилл. – Чего он выдумывает! Слушай этого фраера больше!
- Та-а-ак…
Электра и Хрусталиков помимо воли и желания схватились под столом за руки, осененные одной и той же догадкой.
- Ты стер письмо у Михаила из компа, - утвердительно припечатала Васина.
- Ты – человек Имжанова, - вынес приговор Хрусталиков.
- Ты следил за Михаилом и угрожал ему, - не отстала от него «таби» и «латспелл» в одном лице.
- Ты направил ко мне убийцу, - добил магистр.
Кирилл смотрел на них вытаращенными глазами, наливаясь свекольным цветом, а при последних словах Хрусталикова, вдруг выматерился на весь ресторан. «Белые воротнички» застыли как в детской игре «Море волнуется раз», но парень, не удовлетворившись словом, сделал попытку достать Хрусталикова делом. Тот отшатнулся от пронесшегося мимо его носа кулака и завалился назад вместе со стулом. Зазвенела потревоженная посуда, вода и прочие напитки взвихрились в бокалах. Сбоку послышался тонкий женский визг, хотя на этот час Эля представляла слабый пол в «Эльдорадо» в единственном числе.
- Отставить! Смирно!!! – гаркнула Электра и грохнула кулаком по столу.
Народ вытянулся в струнку. Михаил одним движением вывернулся из-под стула и вскочил на ноги.
- Я не буду напоминать тебе, что ты мне должен! – прошипела девушка Кире в лицо. – Но учти: если меня или его, - она мотнула головой на Хрусталикова. – Убьют… Кровь падет на тебя! Пошли!
И компаньоны, взявшись за руки, твердым шагом направились к выходу. Так партизаны шли на казнь – с высоко поднятой головой.
Метрдотель преградил было им путь, но отступил, потупив взор. Сзади раздался слоновий топот. Кирилл, швырнув на скатерть пару зеленых американских купюр за недоеденный обед, бросился вдогонку. Метрдотель - человек с большим жизненным опытом - поспешно нырнул в глубину гардероба, придержав рукой вышибалу.
- Все нормально, - шепнул он.
- Как знаете, - пожал плечами вышибала.
*****
До суперсовременного небоскреба из стекла и бетона доехали молча. На проходной Киря пошептался с двумя дюжими охранниками, и всех троих пропустили к огромному зеркальному лифту. Лифт вознес Кирилла, Михаила и Электру на Бог знает какой этаж, и выпустил в затянутый кожей и коврами холл. Из-за секретарского стола на встречу мрачной троице поднялась юная чаровница необыкновенной красоты. Модельные агентства всего мира должны были бы драться за право напечатать ее фотографию на обложках модных журналов. Но сейчас ее достоинства остались не замеченными. Кирилл смотрел в пол, иногда косясь на Элю, Хрусталиков напрягал все свои растраченные способности, в надежде попытаться угадать последствия их прихода сюда, Эля ежилась от не уютности ситуации.
- Кирсан Алиевич вас ожидает, - проворковала секретарша и нажала некую кнопочку, отворяющую массивные двери кабинета банкира.
- Ка-ак интересно! – прозвучало вместо приветствия, едва троица переступила порог. – Господин Хрусталиков и госпожа…э-э…Эле-ектра, если я не ошибаюсь? Как часто мы видимся с ва-ами последнее время… Прошу, садитесь кому куда удобно!
Имжанов сверлил гостей недобрым взглядом, а вот Герман Владимирович, похоже был в хорошем настроении. Васина и Хрусталиков по привычке схватились за руки. Герман, увидев это, приподнял бровь и усмехнулся уголком рта.
- Итак?
Все молчали, Имжанов нетерпеливо барабанил пальцами по крышке ноутбука, он ненавидел ситуации, которые не контролировал. Герман вздохнул, словно массовик-затейник, столкнувшийся со слишком трудной публикой.
- Кирилл? – обратился он, наконец, к Кире.
- Они меня в убийстве подозревают! – пожаловался Киря.
- В убийстве кого и-именно?
- Не в убийстве, а в покушении на убийство! – внес справедливую поправку Хрусталиков. – В покушении на убийство меня!
- Когда Вас пыта-ались убить?
- Недавно! Прималов между прочим!
Если Михаил рассчитывал поразить собравшихся, от своей цели он добился – банкир уставился круглыми глазами на помощника, а Герман ответил ему не менее всполошенным взглядом.
- Давайте рабира-аться, - первым пришел в себя Герман. – На Вас напал Прималов? Тот человек, который предположительно похитил Аслана?
- Да.
- И Вы, Миха-ал Михайлович, решили, что подослали Прималова мы?
- Да.
- Зачем?
- Затем, что я, сам того не зная и не желая, влез в какую-то вашу игру и спутал вам карты.
- Вы счита-аете, что Кирсан Алиевич впутал бы в свои «игры» собственного сына?
- Всякое бывает.
- Понима-аю… И жук свистит, и бык летает…А Вы, Электра? Что Вы здесь делаете? Какова Ва-аша роль в этой истории?
- Я – Мишин друг. Помогаю ему.
- Еще одна шаманка-колдунья! – рыкнул Имжанов.
- Ну, и ну, все чудесатей и чудесатей! – покачал Герман головой. – Вы – сестра человека, чей телефон нам дали похитители. Вы – уборщица, и именно на том эта-аже, на который мы планировали поставить своего человека. Наконец, Вы – «друг» магистра Хруста-аликова, нанятого женой Кирсана Алиевича для Ра-асследования похищения его сына. Не слишком ли много совпадений на такую хрупкую, ми-илую, симпатичную девушку?
- Это угроза или комплимент?
- Это – вопрос.
- Про телефон мы уже объяснялись: Вам впарили левый номер, а Вы лоханулись, не проверив! – от страха Электра почти хамила. – Уборщицей я устроилась официально, по объявлению. Спросите Эдуарда Евге…, а-а-а, я забыла, что у Вас разговор уже состоялся утром! Ухо Вы ему не оторвали, нет? Что до нашей с Мишей дружбы… Мы же оба колдуны-шаманы, как верно заметил Ваш хозяин, нас многое связывает.
- И вы решили объединиться в благородной миссии поиска несча-асного ребенка?
- Именно так. Вы против?
- И у вас есть версии? – прервал их перепалку Имжанов.
- Представьте себе.
- Поде-елитесь? – глаза Германа, как тогда в квартире Васиных, блеснули стеклами оптического прицела.
- Версия первая: ребенка украла Ваша жена. Избавилась от наследника престола, - словно нырнув в омут, начала Электра, Михаил рядом ощутимо вздрогнул.
- Да как ты смеешь! – приподнялся банкир.
- Хоро-ошая версия! – Герман успокоительно махнул Имжанову рукой. – А пресловутый Прима-алов – ее любовник?
- Хотя бы, - Эля дерзко взглянула помощнику банкира в глаза.
- Нет! – вмешался решительно Хрусталиков. – Если и сообщник, то не любовник.
- С чего де-елаете вывод?
- У Таис Мамедовны нет любовников.
И снова Имжанов с помощником обменялись удивленными взглядами.
- Дурдом! – проворчал банкир, проводя ладонью по лицу. – Они и вправду чокнутые?
- Наукой не устано-овлено… Ладно, вторая версия?
- Ребенка по каким-то тайным причинам спрятал сам отец.
- Пожалуйста вам! – Имжанов чуть не смахнул ноутбук на пол. – Почему я должен это выслушивать?
- Версия третья, - неслась вперед, не обращая внимание на реплики, Электра. - Мальчика похитили конкуренты по бизнесу. Думаю, у господина банкира наберется таких желающих не меньше десятка? Банковское дело – не благотворительный фонд.
- Вы пло-охо разбираетесь в благотворительных фо-ондах, милая девушка. Но не перебиваю, не перебиваю, про-одолжайте.
- Версия четвертая: ребенка похитил человек близкий к семье, человек, пользующийся доверием и в данный момент находящийся вне всяческих подозрений…
- Уга-адываю собственный портрет! Польщен.
- Версия пятая и последняя: мальчика украл человек не очень близкий к семье, но все же хорошо семье знакомый. Не конкурент, а скорей партнер по бизнесу.
- Все это и ежу понятно! – заворчал Имжанов, все еще переживающий обвинение в киднепинге сына..
- Что-то я не вижу здесь ни одного ежа! Вы что предполагали? Что я назову имя и адрес похитителя?
- Во всяком случае, господин Хруста-аликов, должен был назвать именно это…
- Я и назвал. Назвал! – Михаил вскочил с дивана. - Таис Мамедовне я описал похитителя. И он явился ко мне, чтобы убить! Неясным образом узнав о моей роли в расследовании. А вот Ваш эмоциональный настрой, Ваш скептицизм, Ваш нигилизм…
- Помню, помню! Ста-авят блок, который Вы не способны разбить! Может Ваша боевая подруга нам помо-ожет?
- Может и помогу. Расскажите как и что? Начните с рождения мальчика. Кто он по гороскопу?
- Герман, она серьезно? – страдальчески вопросил Кирсан Алиевич.
- Предполога-аю – да…
- Выгони их к шайтану! Хватит с меня их шаманских штучек! Дай им охрану и пусть убираются. У меня переговоры сегодня, мне надо собраться с мыслями, а не тешить каких-то шарлатанов историей своей жизни.
- Навязываться мы не будем, – обиделся Хрусталиков. – Обещайте оставить меня в покое. Не расспрашивать обо мне знакомых, соседей и друзей, снять прослушку с телефона, снять слежку.
- Сегодня же! Герман, проследи.
- А охра-ана то вам все-таки нужна?
- Не помешает…
- Кирилл, выдели бойцо-ов.
- Сам возьмусь! – вскочил с банкетки Киря.
- Довольны? А теперь все: у меня нет времени! – по лицу банкира было ясно, что терпение его на пределе человеческих возможностей.
- Надо бы к кабаку вернуться, - предложил Кирилл, едва они покинули кабинет. – Ты там тачку оставил, - добавил он, толкая Хрусталикова в бок.
- Мы с Электрой сами разберемся! Поймаем кого-нибудь или вон девушку попросим такси вызвать, – отрезал Хрусталиков.
- Еще что скажешь? Сказано охрану, значит охрану! Эльку я себе возьму, тебе Тира прикреплю…
- Чего прикрепишь?
- Тира. Он парень здоровый, в обиду не даст!
Тир действительно был «здоровым» парнем – больше двух метров ростом, бицепсы в обхвате, что Элина талия – сантиметров шестьдесят. Над губой у Тира чернела родинка, за которую его Тиром и прозвали.
- Монстр! – ужаснулся Хрусталиков тихо. – Он меня самолично придавит и глазом не моргнет!
- Давай вместе поедем, - предложила Электра. – Сначала они нас завезут к тебе, а потом, когда мы их отпустим, я уеду к себе?
- А ну как они не отпустятся? Пойдут с нами по жизни рука об руку?
- Герману позвоним. Мы охрану просили, а не соглядаев.
- Ему не понравиться.
- Плевать!
Но в первую очередь это не понравилось Кире.
- Элька, ты говорила он тебе друг, а не…бой-френд! – закипятился он, когда Хрусталиков у дверей своей квартиры царственным кивком начал отпускать его и Тира.
- Киря, мой моральный облик – не твоего ума дело!
- Поехали домой, слышь, кому говорю!
- Не устраивай мне пожалуйста семейных сцен, да еще на чужой лестнице! Что соседи Мишины подумают…
- Имел я их ввиду!
- Кирилл, Вам не приходит в голову, что нам с Элей необходимо провести сеанс космического восхождения в Единый Планетарный Центр? Это требует душевного настроя, умиротворения…
- Да пошел ты! – заорал на всю парадную взбешенный парень. – Знаю я ваши восхождения! Запудрит девчонке мозги и…
- Михаил Михайлович, мне позвонить в милиц…полицию? Эти люди Вам угрожают? – прозвучало где-то рядом.
- Звони, карга старая! – шагнул к соседней двери Киря.
- Все, надо его уводить! – шепнула Электра Хрусталикову. – Позвоню, как доберусь! Киря! Успокойся и пошли!
- А мой телефон ты же не знаешь, - спохватился Хрусталиков, но Эля уже уволокла разом повеселевшего Кирилла вниз.
Тир, оказавшийся вообще не разговорчивым малым, замыкал шествие. Хрусталиков, прижавшись носом к оконному стеклу, проследил за их отъездом и пошел на кухню, ставить чай. Телефонный звонок заставил его вздрогнуть и выронить банку с заваркой. Керамическая банка хрустнула, расколовшись и рассыпав дорогущий листовой китайский чай по кухонному полу.
- Хрусталиков? Простите, не знаю Вашего имени-отчества…– предельно любезно поинтересовались у него.
- Михаил Михайлович.
- Капитан Буров. В какое время завтра с утра Вам было бы удобно со мной встретиться?
- Завтра с утра, - хмыкнул Хрусталиков. – Ловко рамки выставляете. Мне с Вами вообще не удобно встречаться…
- Прислать повестку? – удивились на том конце провода.
- Присылайте, - вымотанный миновавшим стрессом магистр отключил трубку и полез за совком. - Буровых нам только и не хватало, а так уже все есть: Таис Мамедовны, Кирсан Алиевичи, Германы Владимировичи, Кириллы с Тирами…
*****
Баба Нюра не спала. Она несла пост у кухонного окна и с неодобрением наблюдала за появлением из джипа сначала Тира, а потом Кири с Элей. Электру, словно под конвоем, этапировали до дверей квартиры. Ушел Киря только после того как девушка закрыла дверь с внутренней стороны.
- Это кто? – вопросила баба Нюра, появляясь в кухонном проеме.
- А? – не поняла Эля.
Братья, при всех недостатках, допросов сестре не устраивали. Правда, она до недавнего времени подобных Кире с Тиром знакомств не имела.
- Эличка, это же настоящие бандюки! С такими и днем страшно рядом находиться, а сейчас почти полночь! Бог знает что им может придти в голову!
- Ерунда! – отмахнулась Электра. – Это мои телохранители…
- Ты не депутат, и не криминальный авторитет! Зачем тебе телохранители? Тем более такие!
- Ой, баба Нюр, долго объяснять!
- Ничего, у меня бессонница, - успокоила Элю баба Нюра.
- А у меня нет, - молодая женщина скинула туфли и поковыляла на подгибающихся от усталости ногах в комнату.
- Ладно, - пробормотала баба Нюра. – Наш разговор не закончен.
*****
Герман Тельский лежал в темной гостиной и смотрел в потолок. Вернее, самого потолка он в темноте не видел, а просто смотрел вверх, туда, где потолок и должен был пребывать. Нашарив на журнальном столике зажигалку, он откинул крышку и выщелкнул огонек. Опять щелчок и снова огонек, щелчок – огонек. Мысленно Герман вертел-крутил сегодняшний разговор со странной парочкой – Электрой Васиной и Хрусталиковым.
*****
Когда-то, в 1944 году, раненого Вацека Тельского занесло в военный госпиталь в город Казань. Где и как перепутали его документы в суматохе военного времени, не скажет теперь никто, но очутился польский лейтенант на койке среди советских офицеров, а не солдат-союзников. По-русски Вацек говорил свободно, без акцента, в карточке значился как Емеров Иван, капитан пехоты. Против временной замены себя на неведомого Ивана не возражал, лишь бы лечили и кормили.
Рядом с тем госпиталем стояла школа, и училась в этой школе симпатичная татарская девочка Вероника. Глянул на нее Вацек через госпитальный забор и пропал навечно, навсегда. Рамзановы – родители юной Вероники – истинные магометане, к ухаживанию за дочерью русского православного, пусть и офицера, отнеслись крайне негативно. Но не учли романтичного настроения дочери и настойчивости Вацека. Увез Вацек Веронику из отчего дома, без вещей и родительского благословения. Да не куда-нибудь, а к себе в Гданьск.
В Гданьске Вацек восстановил документы и обвенчался с Вероникой, вынужденной принять католичество. Прожили супруги Тельские в мире и согласии семь лет. Вероника родила своему мужу за это время четырех сыновей и трех дочерей. А однажды вечером лег Вацек в супружескую постель, да и не проснулся по утру. Вероника без мужа затосковала. Денег ей вполне хватало: государство платило за каждого ребенка немалую пенсию, да и родственники мужнины вдову не оставили, помогали деньгами, а только тяжело ей стало – не с кем словом перекинуться. Все эти годы, занятая детьми и хозяйством, Вероника почти не покидала дом, язык не учила – с мужем говорила по-русски. А теперь даже дети болтали на смеси польского с русским и немецким на закуску, а Вероника словно немая, в магазине тыкала пальцем в нужный товар. С тоски списалась Вероника с покинутой родней, и оказалось, что родители ее и живой уже не чаяли застать. Думали – поигрался офицер с девчонкой, да и бросил где-нибудь, на просторах родины. А тут такая радость: и дочка жива, и семеро внуков, пусть и от поляка-католика, а кровь-то родная.
Начала Вероника хлопотать о встрече с родителями, но вышла непонятная заминка. Рамзановых из Советского Союза не выпускают, а ее не впускают. А почему, никто не говорит. «В визе отказано» - вот и весь сказ. Пришлось Рамзановым довольствоваться бандерольками с фотокарточками дочери и внуков.
Всем детям четы Тельских природа не поскупилась на таланты. Старшему из сыновей – Власлову – легко давались иностранные языки, второй брат – Константин – с пяти лет сочинял музыку, третий – Вацлав – писал стихи, сестры Ольга и Анита – талантливо рисовали, Ярослав обладал прям таки «серебряным» голосом, а младшая Яна – шила и вязала, будто пол жизни этому обучалась. Годы шли-летели, дети росли и взрослели.
Будучи по студенческому обмену в ГДР, Власлав познакомился с русской девушкой Катей, приехавшей по тому же студенческому обмену из Москвы. Оба влюбились накрепко и сразу. Обладая характером отца, Власлав не стал слушать уговоров матери и уехал за своей избранницей в Советский Союз. То ли власть решила пустить пыль в глаза иностранцу, то ли действительно поступок Власлова кого-то из чиновников сильно порадовал, но ему неожиданно легко предоставили гражданство, и выдали молодой семье ордер на однокомнатную квартиру.
Катя оказалась примерной женой, но после рождения первенца начала болеть и таять на глазах. Второй ребенок, на котором Катя прям таки настояла, родился мертвым. После чего Катя совсем сдала. Врачи, поднятые Власловом на уши, пожимали плечами, посылая молодую женщину на разные обследования. Обследования ни чего не показывали, а Катино состояние ухудшалось. Она пыталась еще переводить, но с каждым годом все сильней болела и кружилась голова, садилось зрение… Год, когда Герман Тельский пошел первый раз в первый класс, стал для Кати последним годом жизни.
На Катины похороны неожиданно приехали старики Рамзановы, в сопровождении сына – младшего брата Вероники - и двух его внучек. Старикам Рамзановым было за семьдесят, но держались они бодро. Собрали стол, справили поминки, ободрили внука. Уезжая, оставили с Власловом одну из его двоюрных сестер – Соню – в помощь молодому вдовцу.
Приближалась летняя сессия. Студенты четвертого курса «иняза» МГИМО
кучками роились в коридорах и во дворе, обмениваясь конспектами, прошлогодними экзаменационными вопросами, переписанными у прошлых курсов.
- Гляди, гляди, - подтолкнул Германа его сокурсник. – Опять этот дядя с деканом идут.
Герман оглянулся. Дядя – солидный мужчина в пижонском плаще – в сопровождении их декана шествовал по коридору, внимательно всматриваясь в лица кучкующихся студентов.
- Говорят, он – мафиози! – зашептал сокурсник.
- Да брось, - отмахнулся Герман. – Стал бы декан тогда с ним в открытую светиться?
- Он же тайный мафиози, про него никто не знает. А так он – председатель какого-то благотворительного фонда. Все чики-чики!
- Про него никто не знает, - передразнил Герман. – Ты-то вот знаешь!
- У меня папаша с ним дела имел… И чего он к нам зачастил, а?
- Пойди и спроси у него.
- Может он присматривает кого-нибудь из студентов к себе на работу?
- В качестве кого? Бандитов со знанием иностранных языков?
- Бандитов по спорт залам ищут! А мафии не только бандиты требуются, а и секретари, юристы, врачи, переводчики… Бабки там знаешь какие крутятся!
- Он, похоже, на тебя смотрит, - сказал Герман. - Улыбнись-ка ему пошире, вдруг ему педики тоже требуются!
Ответить сокурсник не успел.
- Тельский! – позвал декан. – Подойдите.
Герман подошел. Вблизи декановский знакомец оказался неожиданно молодым – лет тридцати пяти, просто чересчур корпулентным и седым. Декан осиял Германа Тельского ласкающим благожелательным взглядом, как хозяин любимую болонку.
- Вот – Герман Тельский, - представил он Германа предполагаемому российскому дону Карлеоне. – Хороший мальчик и отличный ученик. За четыре года ни одной четверки, только пятерки по всем предметам. Активист, пишет в студенческую газету, играет в нашем КВН. Спортсмен, ходит в секцию айки-до…
- Отличница, комсомолка и, наконец, просто красавица, - сказал дон Карлеоне.
- А? – не понял декан. – Ну да, ну да! Ха-ха!
- Вы, молодой человек, по окончании учебного заведения, куда собираетесь податься? – обратился «дон Карлеоне» к Герману.
У него был еле слышимый восточный акцент, чуть смягченные согласные и протяжные гласные.
- Мне еще год до окончания.
- Год! Что такое год? Раз - и диплом!
- Есть пара наметок, - не пожелал откровенничать Тельский.
- Хотите ко мне на практику?
- К Вам, это куда?
- Международный благотворительный фонд «Солнечный луч». Не слыхали?
- Нет.
- Гуманитарная помощь – лекарства, продукты питания, поставка медицинской техники в дома инвалидов, работа с детскими домами… У нас много направлений деятельности. И нам нужны энергичные молодые ребята, вроде Вас. Вот, - «дон Карлеоне» достал кожаную визитницу, блеснувшую золотым обрезом, и вытащил карточку из плотного картона. - Вот моя визитка. Сдадите сессию, созвонитесь с секретарем и приходите на практику. До свидания, Герман.
Они отошли. Герман Тельский присмотрелся к визитке. «Имжанов Кирсан Алиевич. Председатель международного благотворительного фонда «Солнечный луч». Телефон». В углу визитки выдавлен уголок солнца, с расходящимися лучами.
*****
Какого рода благотворительностью занимается фонд «Солнечный луч» Герман просек в первую же неделю практиканства. Фонд представлял собой хорошо организованную прачечную по отмыву «черных» денежных потоков, плавно перетекающих с просторов нашей родины на просторы зарубежные, в основном Швейцарские. Имжанов постоянно мотался по командировкам. То в Германию, то в Финляндию, то в Голландию, то в Америку. Германа он таскал за собой в качестве личного переводчика. Они встречались с людьми – сытыми и довольными, с дорогими сигарами и золотыми зажигалками - вели разговоры о природе и погоде, и в результате такого рода бесед подписывались договора на неизвестные Герману фамилии, а лично им в карман шел немалый процент.
- Теневики были и будут всегда. И при Ленине, и при Сталине, и при Хрущеве, и при Брежневе, - просвещал его Имжанов. – При Ленине был НЭП, при Горбачеве – перестройка. А нам с тобой названия без разницы. Мы свою выгоду при любом режиме должны разглядеть и к рукам прибрать, пока другие в затылках чешут, да на кухнях правительство ругают…А благотворительность – она сама собой. И детские дома и дома-инвалидов нами не обижены.
Тельский видел как отгружаются в эти дома старые, хорошо послужившие инвалидные коляски, списанные где-нибудь в Чикаго или Бремене, и купленные буквально за копейки у хозяев свалок. Как вместо муки первого и высшего сорта, свежей рыбы и мяса директора приютов за сотню американских денег приходуют продукты низкого качества, наверняка не отвечающие санитарным нормам. Видел, но не лез резать правду матку. Каждый крутиться как умеет! Ну встанет он в позу, бросит в лицо Имжанову обвинения в мошенничестве и воровстве? И что? Раскается Имжанов? Заплачет горючими слезами и побежит виниться в милицию? Нет. Естественно нет! Он просто пригласит на место Германа другого, более сговорчивого молодого человека. И все! А Герман Тельский – правдорубец и боец за справедливость – осядет где-нибудь в маленькой конторе, перебиваясь случайными переводами.
- Куда отдыхать поедешь? – поинтересовался Кирсан Алиевич в последний день Германовой практики.
- Да я и не устал особо, - осторожно ответил Тельский.
- Есть у меня одно предложение… Переводчик ты не плохой, но мне мало этого. Мне нужен помощник, личный помощник. Понимаешь?
- Понимаю. Доверенное лицо.
- Не только. Доверенное лицо – это конечно! Доверие – это самое основное, но к основе нужно еще кое-что: юридические знания, бухгалтерские, водительские навыки не помешают.
Герман ждал. Имжанов сам должен озвучить свое «предложение», подталкивать его не надо.
- Есть у меня выход на одну школу. Специальную такую школу. И есть при этой школе курсы, где всяким штучкам полезным учат… Но обучение займет у тебя весь оставшийся кусок лета и все свободное время в период учебного года. Подумай, может ты не нагулялся еще по барам-дискотекам-девочкам?
- Неужели за время нашего совместного общения я произвел на Вас, Кирсан Алиевич, такое легкомысленное впечатление? Тогда мне очень жаль, но боюсь я не подойду.
- Ой! Ты ни как обиделся? Не обижайся, спросить-то я должен был.
*****
- Электра – имя в шуме ветра, Электра – все оттенки спектра, - тихо, под нос запел Герман. – Хрусталиков Миша – солнце из-за крыши…
- Гера! – раздалось от дверей спальни. – Гера, ты меня разбудил!
Герман поморщился и отбросил зажигалку.
- Гера, почему ты не идешь спать? Что за номера в последнее время? – продолжал ныть женский голосок.
- Мне надо подумать.
- Днем надо думать! На работе! А ночью спать! С любимой женщиной…
- Ах, с любимой…
- Ты меня ненавидишь! Вот в чем дело, да?
- Господи, Лара, если ты не прекратишь…
- То что? – женский голос уже срывался на истерические нотки. – Ты закроешь меня в кладовке? Выгонишь на улицу? Ударишь? Что ты сделаешь? Что ты способен сделать? На что ты вообще способен?!
- Не нарывайся.
- Ты исковеркал мне лучшие годы! – невидимая Лара от души шарахнула дверью об косяк.
- Я чего-то не понимаю в этой жизни, - пожаловался Герман Тельский темноте.
Глава 9.
- Почему? С чего тебе пришла такая мысль? – Иченко повернулся к Бурову.
Алексей пожал плечами. Они сидели в коридоре морга, ждали патологоанатома. Почему его нельзя было подождать в кабинете, Алексей так и не понял. Низкий полутемный коридор с грязно-синюшными стенами производил гнетущее впечатление. Хотелось выйти или хотя бы распахнуть окно, что бы убедиться, что существует на земле еще зеленая трава, по-прежнему выясняют отношения воробьи и шумит под ветром листва.
Тут Алексей сообразил, что Иченко задал еще какой-то вопрос.
- А?
- Что тебя навело на эту мысль? Что? Подумай…
Иченко против обыкновения не был ироничен и насмешлив. Он не стал шутить насчет девической мечтательности Бурова и его вороней ратозейности. Алексей всмотрелся в родное ему лицо – под глазами Иченко легли тени, губы вытянулись в тонкую линию, сам он посерел и постарел лицом.
Первый год службы Алексеем жонглировали, как мячиком в цирке, перебрасывая из отдела в отдел. Вернув таким образом все его детские страхи оказаться лишним, ненужным.
А потом его пригрел Иченко. Алексей навсегда запомнил солнечный октябрьский денек, когда его вызвал очередной временный начальник и направил на второй этаж в кабинет двести три. Проглотив по глубже противный комок паники, Алексей на ватных ногах поплелся в указанном начальством направлении. Кабинет оказался открыт, но необитаем. Алексей удивленно покрутил головой. Чужие, конечно, стаями по их коридорам не бродили, но все же бросать пустой открытый кабинет было не принято. Документы все-таки секретные, то, да се…
Алексей Буров принялся крутиться вокруг дверей, как потерявшаяся собачка, нервно вглядываясь в каждого проходящего – а вдруг это он, его новый временный покровитель. Минут через двадцать ходьба превратилась в пляску святого Витта.
- Ты ко мне, мил дружок? – спросили за спиной.
Алексей подскочил, будто его куснули за филейную часть. Из-за приоткрытой двери на него смотрел седовласый голубоглазый мужчина спортивной наружности.
- Экий ты прыткий! – покачал головой мужчина.
- Извините, - проблеял Алексей.
- Извините, - поддразнил мужчина беззлобно. – Так ты ко мне? Ты не Буров случаем?
- Буров, - сознался Алексей.
- Так заходи, если Буров.
Алексей зашел и огляделся. Стеллажи с книгами, платяной шкаф, стол буквой «Г», стулья, на столе компьютер. Не заметить человека в такой комнате просто не реально, разве что он под стол залезет. Буров глянул на Иченко – способен ли тот спрятаться под столом. Иченко откровенно наблюдал за Алексеем, глаза его смеялись. Да, физически способен, но только зачем? Ради шутки? Веселая же ему предстоит служба.
- Ну? Думаешь, где я прятался?
- Да нет…
- А вот врать начальству нехорошо, некрасиво! Будешь врать – мы с тобой очень скоро расстанемся. Будешь врать?
Выглядел Иченко забавно – брови насуплены, указательный палец упирается в верхнюю пуговицу буровского пиджака – прямо строгий отец распекает несмышленого сынка. Но Бурову было не до смеха.
- Не буду! – сглотнув пообещал он.
- Ну и славно, трам-пам-пам! – развеселился Иченко. – А хорошо себя поведешь, я тебе тайну открою! Страшную! Кофе хочешь?
Ни когда, ни один начальник Бурову кофе не предлагал. Алексей заподозрил очередной подвох и замялся, обдумывая правильный ответ.
- Ай-ай! Двойка тебе за поведение в нештатной ситуации, - театрально огорчился Иченко. – Мысль должна скакать козликом горным, а не черепахой ковылять! Чему тебя учили? Не молчи, тяни время пустыми фразами.
- Да разве…
- Да разве сейчас внештатная ситуация? А ты думал она в каких-то особых условиях возникает? Она всегда с тобой. И ты всегда должен быть к ней готов, как юный пионер! А кофе выпей. Дают – бери, бьют – беги!
Иченко подошел и хлопнул Алексея по плечу.
- Не тушуйся, мил дружок! Иченко своих не ест, так, прикусит иногда, но любя же, любя! Так наливать?
- Наливайте…пожалуйста…
- А вот это хорошо! Вежливость, особливо с начальством, ни когда не лишняя.
Иченко щелкнул кнопкой кофеварки. Кофе полился в стеклянную колбу.
- Ну, мил дружок, сейчас тебе откроется страшная тайна, - Иченко крадучись приблизился к платяному шкафу. – Ап!
Он распахнул дверцы и вместо ожидаемого шкафьева нутра перед Буровым возник проход в другую комнату.
- Моя вторая квартира, - похвастался Иченко. – Вот выселят за неуплату, перееду сюда. Там и санузел есть. Я тебя завтра ждал, вот и полез в душ, заставил под дверью поболтаться.
- А как Вы узнали, что я под дверью?
- И-и! Много будешь знать, хоронить нечего будет… Шутка!
Буров влюбился. Иченко буквально очаровал его. Все три года, что Буров работал в его отделе, его чувство сыновней любви к Иченко только крепло.
*****
- Не знаю, совпало все как-то, - сказал Алексей. – Понимаете, там у дежурки жена его сидела, ну, Парамонова этого. Парамонов домой не вернулся, а у него никаких дел на вечер не значилось. Начальство тоже не в курсе. Пробежались по ближайшим подвалам-помойкам, но никто из особого контингента Парамонова не видел.
- Во дворе Дробышевского дома его тоже ни кто не видел, - возразил Иченко. – Зачем он вообще туда поперся?
- Узнать что-нибудь.
- Что? – Иченко покрутил головой. – Ой, бред какой-то! Дробышевы, Парамонов… Рупин на ковер вызывает…
- Вас?
- Меня, не тебя же. Интересно о чем пойдет разговор? А?
- О расследовании.
- Понятно, что не о булках-кренделях!
- А почему он Семенова не вызывает и не спрашивает?
- Почему не вызывает? Вызывает. Семенов сам собой, мы – сами собой. Странное дело, странное. Не типичное, уж поверь мне, я повидал кое-что в жизни. Народ исчезает пачками и всплывает потом в виде трупов. Кто так кардинально решает ситуацию?
- Валюшин?
- Если б еще знать кто такой Валюшин…
- А Николай, помните, говорил про Гродно.
- Про Гродно?
- Про то, что Тимофей делал в Гродно дела с Валюшиным.
- Хочешь, что бы я у Рупина для тебя отпуск попросил по собственному желанию и по семейной необходимости?
- А можно?
- Можно, если осторожно… Слушай, а не бросить ли нам к чертям сию забаву? Валюшины, Дробышевы? У нас и окромя них головной боли хватает. В сейфах папок с делами гора навалена.
- Интересно же.
- Ну, - Иченко как-то по-особенному взглянул на Алексея. – Ну, если интересно, тогда разговора нет. Попрошу тебе отпуск.
Дверь морга отворилась и из нее выпал сначала санитар, а потом патологоанатом – Сергей Варенцов.
- Уже тепленькие, - шепнул Иченко.
Не просыхающий образ жизни Варенцова и его помощников не раз обсуждался и осуждался на закрытых и открытых собраниях и летучках. Об них уже поломало зубы четверо наркологов. На последнем совещании всерьез рассматривался вариант насильственного вживления Варенцову «торпеды».
- О, Василич! – вскричал Варенцов. – За какой надобностью в наши края?
- По поводу горельца с Ордынки.
- А-а! Аппетитненький горелец, сильной копчености! Но перед копчением его стукнули по репе, - Варенцов уставился на собственную ладонь и, по некоторому размышлению, загнул большой палец и мизинец. – Три раза! Три раза стукнули!
Он продемонстрировал трезубец с обкусанными ногтями. Буров оглянулся на Иченко, тот закусил губу и выглядел озабоченным.
- Пробы я взял, - продолжал Варенцов. – Кровь, ткани… Щас покурим и отнесу лаборантам.
- Мы сами отнесем, - сказал Иченко. – Затем и дожидаемся. Я у них над душой повишу, побыстрей управятся.
- Как хошь! Деня, отдай товарищу полковнику пробы.
Деня полу пьяно улыбнулся и, пошатываясь, скрылся в прозекторской.
- Ой, Василич! Я тебе и выпить не предложил… чай, кофе, потанцуем?
- Ладно, в следующий раз. По горельцу сказать нечего не можешь еще?
- Еще? Могу, - Варенцов отбросил папиросу и вынул вторую. – Сколиоз у парня был… и плоскостопие…
Алексей вспомнил подпрыгивающую птичью походку Парамонова, и его спину – колесом.
- Внутрях язва у него была, - выдал Варенцов. – Жуткая вещь, я доложу! Сам мучаюсь. Так жжет иногда, так припекает, хоть по потолку бегай.
- В карточке у Парамонова про язву есть записи?
- Надо глянуть, - Алексей зашуршал листками медицинской карты, взятой у жены Парамонова. – Есть!
Вернулся Деня с образцами.
- Ну, Василич, заходи! Всегда рады!
- Лучше вы к нам! – невесело отшутился Иченко.
Лаборант, к которому Буров с Иченко принесли пробы заартачился было, но смирился с судьбой и, ворча как старый пес, пододвинул предметные стекла под микроскоп.
- Мы тут, неподалеку, - не оставил ему надежды Иченко. – Сделаете, кликните…
- Кликну, кликну, - сердито бурчал лаборант. – Чтоб вы провалились совсем!
- Вы бы повежливей, - попытался возмутится Алексей, но Иченко утащил его к стульям у окна.
- Помолчи, мы и вправду вне очереди лезем.
Потянулось время. Лаборант постоянно отвлекался, вставал, уходил, говорил с кем-то по телефону. Наконец подал им знак рукой.
- Кровь группы В, резус положительный, - сказал лаборант.
- Группа и резус совпадают, - кивнул Иченко головой.
- А еще что?
- А вы чего ждали? – удивился лаборант.
- Ну, - замялся Алексей, который, откровенно говоря ждал имя и адрес покойного.
- Гну, - схамил лаборант. – Несите образцы для сравнения, будет и «еще что».
*****
- Что мы имеем? – Иченко в задней комнате своего кабинета переодевал чистую сорочку перед походом к начальству.
- Имеем совпавшую группу крови и язву, в смысле диагноза.
- На Никиту Романовича у нас все равно данных нет, сравнить не с чем, лаборант прав.
- Позовем Парамоновскую жену, пусть опознание проведут.
- Ты в уме? Что там опознавать? Головешки одни, смотреть тошно! А если это не он, не Парамонов? А жене шок какой!
- Анализ ДНК.
- Верно, только опять же время на него требуется и частицы от нашего участкового. Волосы с расчески или что.
- Что же делать? Мальчик неизвестно где, Парамонов пропал, Дробышевы – убиты.
- Имжанов говоришь собственное расследование затеял?
- Так мне его помощник сказал.
- Так, - Иченко прошелся из угла в угол. – Восстановим картинку. У Имжанова крадут сына и требуют выкуп. Он собирает деньги, но обращается к нам за страховкой. Ему выделяют Дробышева Николая… Нет, не так! Сначала сотрудник, который должен был везти деньги сломал руку. Как он ее сломал? Почему Семенов не выделил своего человека, а попросил у меня Дробышева? Далее… Я провожаю Дробышева до самолета, вижу как он в него садится и улетает. В точке приземления его должны были встречать. Встречали или нет? Куда он подался потом? Как и где виделся с Асланом? Кто его обработал до степени полутрупа, и кто и как перевез его туда, где его нашли? Откуда взялся Никита Дробышев? Предположительно Тимофей, предположительно брат Татьяны Дробышевой, в девичестве Прималовой…Давай дополнения.
- Почему похитители не дают о себе знать? Получили они деньги?
- Потому что…
- Потому что Дробышевы и Прималов мертвы? – предположил Алексей. – Судя по записям Розы Самуиловны похищение организовали именно они.
- Или Дробышевы мертвы, а Прималов дернул из страны с приятной суммой.
- И бросил мальчика? Почему не отпустил?
- Сволочь… Плевать ему на мальчика, главное – своя шкура.
- Очень возможно! Еще вопросы?
- Кто такой Валюшин и Саша? Могли или Прималов, или Дробышев просто придумать, взять с потолка первое пришедшее в голову имя?
- Зачем? Дробышев разговаривал с тобой на пороге смерти, стал бы он врать в такой момент?
- Может это Прималов придумал, а Дробышева использовал в темную?
- Мда, милый дружок, не весело. Вопросов море, а берегов не видать.
На столе загудел зуммер.
- О! Рупин просит явиться на ковер для снятия стружки и утилизации оставшихся опилок! Обожди меня, не уходи домой, - попросил Иченко и вышел.
*****
Вернулся Иченко на удивление скоро, но выглядел еще мрачней, чем утром.
- Дался ему этот Никита Дробышев, - вздохнул он, включая кофеварку. – Поедешь в Пермь.
- Зачем?
- Искать родных и родственников предположительно Прималова, предположительно Тимофея. У Татьяны там тетка. Ну, та которой Кеша звонил на счет пацанов-сирот.
- А где кстати пацаны?
- В пионерский лагерь их отправили, то есть в спортивный лагерь. Это у нас раньше пионерские лагеря были… Старшего – помощником вожатого, а младшего – в отряд. В августе подумаем. Квартира у них, не лишать же? Опекунство оформим в конце концов. А ты собирайся, чулочки-носочки складывай и на вокзал.
- Когда?
- Завтра получишь предписание, командировочные, и вперед, с песней.
- А по телефону нельзя?
- Нельзя! Алексей, что за настроения ленивца?
- Да так…
- Настроился на Гродно? Гродно подождет. Рупин сказал надо, мы ответили – есть.
Они помолчали, отхлебывая ароматный кофе. Алексей чувствовал непонятное, а потому пугающее напряжение Иченко. Иван Васильевич по-прежнему сыпал шутками и цитатами, но глаза оставались холодными, застывшими. Словно думал он совсем не о том, о чем говорил, а говорил совсем не о том, о чем думал.
- А ты знаешь, что жена Имжанова ходила к какому-то колдуну? – спросил вдруг Иченко.
- К кому? – поперхнулся Алексей.
- К магистру черной и белой магии. Мне Семенов поведал по секрету, - Иченко посмотрел с хитрецой и вытащил визитку. – Хрусталиков М.М. Магистр…Изящно, не находишь?
- Она не в себе? Какого ладана?
- Ну-у! Леша, представь себе отчаявшуюся мать… хотя, вроде она ему не мать. Но тоже переживает, наверно. Пошла к колдуну. В газетах сейчас тучи объявлений: привороты, отвороты, заговор на деньги… Нам бы не помешал, а? Интересно, что у них получилось? Ты в черную и белую магию веришь?
- Шутите!
- Шучу, но! В шутке - смех, да и намек… Надо бы с магом этим поговорить. Мало ли, что Имжанова ему поведала. То, чего нам и не узнать.
- А он нам расскажет, жди!
- Учу тебя, учу! – Иченко приложил ладони к сердцу. – Такт, вежливость и смекалка! Тактично звонишь, вежливо приглашаешь, смекалисто придумываешь историю, под которую выведываешь интересующее! Звони, - Иченко протянул Бурову визитку.
Номер телефона на ней был написан рукой Иченко. Алексей бросил взгляд на часы.
- Время детское, для магов самое оно! – ободрил его Иченко.
Алексей набрал номер. На том конце сняли трубку.
- Хрусталиков? Простите, не знаю Вашего имени-отчества…
- Михаил Михайлович.
- Лейтенант Буров. В какое время завтра с утра Вам было бы удобно со мной встретиться?
Закончив разговор, он обернулся, Иченко посмеивался. Физиономия Алексея выражала крайнюю степень обиды, словно собеседник его пообещал с три короба, а потом посмеялся.
- Он не хочет приходить, - протянул Алексей. – У него дела. Вызывайте, говорит, повесткой.
- Ай, ай! Негодяй! – посочувствовал Иченко. – Перезванивай, мил дружок, и договаривайся, когда ему будет удобно принять тебя у себя, если он не хочет принимать себя у нас.
Алексей негнущимся пальцем ткнул в кнопку повтора.
- Он трубку отключил!
- Неудивительно. Ты его наверно от девушки оторвал. Поезжай с утра к нему на Донскую, без звонка.
- К восьми поеду, - решил Алексей.
- Не рано?
- Ничего, кто рано встает…
- Наколдует тебе завтра что-нибудь магистр…Не страшно?
- Вы про гипноз?
- И про гипноз.
- Ну…Нас учили блоки ставить.
- Да я шутю. Ладно, по домам, Леша. Пора спать, завтра новый день, новые заботы.
И только засыпая, Алексей запоздало удивился: на визитке Хрусталикова домашний адрес и телефон обозначены не были, откуда Иченко его узнал?
«Он все знает, по мобильнику, через оператора пробил скорей всего» - подумал Буров и провалился в сон.
*****
Хрусталикову снилось, будто ему делают трепанацию черепа, причем без анестезии и бензопилой. Но звук стал отчетливей, и Хрусталиков узнал в нем дверной звонок. Почему-то он решил, что это Эля. Пулей слетев с софы и нырнув в халат, Хрусталиков тушканчиком подскочил к дверям и не спрашивая анкетных данных звонившего, эту дверь распахнул. С другой стороны порога приветливо улыбался молодой паренек.
- В-в-вы кто? – испугался Хрусталиков.
Убийца, в представлении Хрусталикова, не станет улыбаться потенциальной жертве, но кто их знает, современных убийц? Моральные принципы падают, цинизм прогрессирует.
- Доброе утро, - улыбка молодого человека разъехалась шире. – Я – лейтенант Буров. Я Вам звонил вчера, Михаил Михайлович. Помните?
- Помню…
- Войти разрешите? – поинтересовался Алексей. – Сквозняк, продует Вас.
Подобное проявление заботы Хрусталикова дезориентировало, и он беспрепятственно пропустил нежданного и нежеланного гостя в квартиру.
- Кофе? Чай? – спросил Хрусталиков, наблюдая за тем, как гость тщательно обтирает об коврик модные ботинки.
- Кофе! – обрадовался Алексей. – Кофе, спасибо!
- На кухню идите, - велел Хрусталиков и пошел освободиться от фиолетового яркого халата в китайских письменах.
Он влез в старый спортивный костюм, сварил и разлил по чашкам кофе и сел напротив гостя, глядя на того в упор. Воздействие своего взгляда Хрусталиков знал. И надежды его оправдались: гость заерзал и даже расплескал немного кофе на стол.
- Повестку пожалели? – осведомился Хрусталиков змеиным голосом.
- Нет, - начал оправдываться Буров. – Просто я в командировку сегодня уезжаю, в Пермь, - зачем-то уточнил он. – А с Вами было желательно побеседовать до отъезда.
- О чем?
- К Вам обращалась Имжанова Таис Мамедовна?
- И что?
- Обращалась?
- Предположим. Но, господин лейтенант…
- Товарищ, - поправил его Буров.
- Товарищ, - не стал привередничать Хрусталиков. – Маг, он как врач, как священник, не имеет морального права разглашать доверяемые ему на сеансах тайны. Это не этично.
- Речь идет об убийстве, о тройном убийстве! – Буров сделал ударение. - И о жизни маленького мальчика, которого держат неизвестно где и в каких условиях.
- Я не люблю, когда на меня давят, - змеиные нотки стали слышней. – Я мальчика не крал.
- Да это понятно! Но помочь Вы можете?
- Чем? Сказать, где мальчика держат я не могу, не знаю. Кто его похитил тоже не могу, тем более Вам.
- Мне? – опешил Буров. – Именно мне?
- Вам, как представителю закона, - уточнил Хрусталиков. – Видения не задокументируешь и в суде не предъявишь. Одно дело – родители мальчика, другое – Вы. Меня ведь могут привлечь за клевету…
- Ох! Слушайте! – взмолился Алексей. – Я прошу Вас, прошу: расскажите, что Вы там видите и что Вы говорили в связи с этим Имжановой. Дело невероятно запуталось, три трупа, мальчик не найден. Следствие пробуксовывает, а время идет.
Хрусталиков всмотрелся Алексею в глаза. Тот выдержал взгляд.
Пермь встретила Алексея мелким противным дождиком. Он поежился и поспешил к стоянке такси. Тетка Татьяны Дробышевой жила на самой окраине, в кособоком трехэтажном домишке.
- А мама в магазине, - заявила Алексею глазастая девчонка в смешном синем сарафанчике.
- А кто дома? – Алексей присел перед ней на корточки.
- Я! И Ритка, и Митька, и Леша!
- Ух ты! Кто же за старшего?
- Светка… Но она к соседке пошла. Туда вон! – девочка кивнула на соседнюю дверь.
- И бросила вас? – преувеличенно «испугался» Алексей.
- Ха! – хмыкнула девочка. – Подумаешь! Мы, что маленькие?
- Нет, ты вполне взрослая, - заверил ее Буров, пряча улыбку.
- Вы кто? – спросили сзади.
Молодой человек обернулся и увидел невысокую сухопарую женщину с сумками на перевес. Девочка, с которой он разговаривал, ойкнула и скрылась в квартире.
- Здравствуйте. Вы – Прималова Мария Юрьевна?
- Прималова.
Буров предъявил удостоверение. Мария Юрьевна поставила сумки и вчиталась в развернутые корочки.
- Проходьте, - она подхватила сетки и толкнула плечом дверь.
Им на встречу выкатилось четыре перемазанных шоколадом и молоком клубка.
- Мама! – раздалось разноголосье.
- Светка где? – нахмурилась Прималова.
- У Дашки!
- Ну пусть придет, - поджала губы женщина. – В кухню проходьте, Алексей Михайлович. Рома, подтяни колготочки, Рита, утрися, сопли до колен! Митя, где твой сандаль? Тома, не шепчи, говори нормально…
- Дядя к тебе пришел!
- Я знаю, пошли, пошли, я вам мультики включу…
Гам в глубине квартиры постепенно смолк.
- Извините, - сказала Прималова, возвращаясь. – Вы ко мне с чем?
- Я по поводу Вашей племянницы. Татьяны.
- Да, - Мария Юрьевна присела к столу и подперла щеку рукой. – Страшно то как! Молодая… Кто ж такое зверство учинил? Какой мерзавец! У нее двое сыновей осталося. Мне звонили, но куда я их возьму? У самой пятеро… Светку родили, думали все. А как пошли вдруг через десять лет… как из пулемета, - хихикнула Прималова. – Подарки Божьи, разве откажешься? Гена умер когда, сгорел от рака за месяц, меня не забыли. Государство заботится и завод наш. Пенсию платют по потере кормильца.
- Скажите, а у Татьяны не было брата? Может не родного, двоюродного?
- Был. Тимофей. Шалопутный парень.
- Шалопутный? В чем это выражалось?
- Да, вечно в истории попадал! С лица красавчик с картинки, девчонки со школы бегали за ним, в школе учился прилично, но… То подерется, то утащит чего-нибудь, то деньги отберет у младшеклассника. Из детской комнаты не вылезал! Мать исплакалася. Танька – девочка серьезная, спокойная, а этот… как с другого дерева упавши. Не в их породу. Постарше стал, с компанией связался, ларьки грабили, пьяных раздевали по вечерам. Потом вообще! – Прималова махнула рукой.
- Вообще – это что?
- В тюрьму попал! Хоть сестра не дожила до позора!
- А за что?
- Говорят, полюбовницу хотел отравить, а та догадалася. Стыдоба! К старой бабе в любовники пошел! В эти… в альфонсы!
- Где сидел не знаете?
- В Белоруссии где-то. Нет, не помню. Я к нему не ездила, передачи не возила. Татьяна навещала… А погодьте! – Мария Юрьевна шустро унеслась и вернулась с пачкой писем. – От Татьяны письма. – Она быстро пролистала. – Во! «Ездила в Гродно, к Тимофею в колонию. Тима не жалуется, да и выглядит нормально. Сокамерники его не обижают, а даже наоборот, вроде он у них в авторитете. Он, сами знаете, когда хочет, любому понравиться может. Со мной ласков был, скучает, говорит. Вам привет от него». Глядите, - женщина протянула листок Бурову.
Алексей пробежал глазами строчки.
- А в других письмах есть про Тимофея что-нибудь?
- Читать надо, так не помню.
- А можно мне почитать?
Прималова задумалась было, но тут до них донеся густой басовитый рев. К нему добавился звонкий тенорок.
- Читайте, - Мария Юрьевна кинула пачку писем на стол и убежала успокаивать отпрысков.
Чтение пользы не принесло. Пустые слова, ни чего не значащие подробности. Алексей огорчился, он ждал большего. Вернулась хозяйка.
- Извините.
- Ничего, я же понимаю. Столько хлопот! Спасибо, - Алексей подвинул письма от себя.
- Пожалуйста. Ведь и не подумаешь, такой парень симпатичный…
- А… А можно фотографии посмотреть?
- Ну, если хотите, достану.
Альбомов оказалось целых шесть. Замелькали незнакомые лица. Мария Юрьевна подсела поближе, водя пальцем по фотокарточкам.
- Это муж мой, покойник. Свадьба наша. Это – брат его, он в Ставрополе. Инженер, уважаемый человек. Это - сестра. Сейчас в Германии, вышла замуж, живет – не тужит. Но на похороны приезжала…
- А Ваши родственники где?
- В другом альбоме. Вот, гляньте. Это мать наша, в молодости. Потом не снималася. Это мы, все четверо.
С одной фотографии на Алексея смотрела молодая женщина невероятной прелести, на другой три мальчика и кудрявая девчонка смеялись в объектив.
- Вовка, Федор, Жора и я. Разметало нас, разбросало. Писали друг другу только на Новый год.
Буров задумчиво пролистывал альбомные листы. Школьные годы. Мальчики мужали, девочка расцветала, становилась похожей на мать. Алексей украдкой покосился на Прималову. Куда девалось ее очарование, перед ним сидела хорошо потрепанная жизнью женщина. Уголки губ устало опущены, на переносице глубокие морщины. На последней странице альбома были закреплены фотографии уже взрослых людей.
- Это я, у нас в цеху. Это – Федя. На фоне дачи. Он водитель-дальнобойщик. Разбился в прошлом году. Ночью, на мокрой трассе… Жена его, сын… Горе было горькое, исплакалися… Это – Жора, он погиб три года назад, под машину попал. Танин папа… и Тимофея. Ох, как нас скосило! Радость - хоть детки осталися, так и деток уже прибирает!
- Похож, - сказал Алексей лишь бы что-то сказать.
- В нашу породу…
- А Владимир?
- А Володя фотографироваться не любит. Просила его карточку прислать, а он отписал, некогда в ателье сходить, а снять некому. Он одинокий. В Москве живет, в столице. Мать наша, Валентина такая же была – сниматься не любила.
Уши Алексея как-то сами собой навострились.
- Валентина?
- Ага. Валюшины дети, так нас во дворе дразнили, - вздохнула Прималова.
Кухня быстро завертелась у Алексея перед глазами, во рту пересохло.
- Почему ж дразнили? – спросил он, разом осипнув.
- Да… Так… - Мария Юрьевна отвернулась, словно ощутила болезненный укол прошлого.
- И все же! – нажал Буров, решив не отставать, пока Прималова не расскажет.
- Отцы у нас разные были у всех. И все на маме не женатые. Валюша – шлюша… Ну а мы – Валюшины дети. Злой народ-то, на детский возраст скидок не делает, спешит малолеток просветить… Мы и разъехались по сторонам, что б поменьше вспоминалося.
- Адрес дадите?
- Чей?
- Брата.
- А зачем Вам?
- Зайду к нему, поговорю.
- Да нету адреса, - пожала плечами женщина. - На главпочтамт пишу.
- Почему такие сложности?
- С квартирой у него какие-то не ладности, переезды, разъезды.
- А телефон?
- Сам звонит…редко…
В прихожей хлопнула дверь.
- Светка! Ты куда ходила? – крикнула Прималова.
- Ой, мама!
- Ой, мама! – передразнила Мария Юрьевна. – Погодь у меня! Велела же с ребятами сидеть!
- Я на минутку…
- На минутку. Непутевая… Восемнадцать девке, кровь играет, - поделилась Прималова. – Только б в подоле не принесла.
- Что Вы! Сейчас с этим проще…Средства есть всякие.
- Проще… А ума-то нету…А без ума ни какие «средства» не помогут!
- Ладно, пойду я, - засобирался Алексей. - Как брата полное имя-отчество?
- Герасименко Владимир Петрович.
- Год рождения?
- Сорок четвертый. Он старший из нас. Часть какая-то стояла. Офицеры молоденькие, хорошенькие… Ну вот так…Вскружил один голову девчонке, а потом на фронт. Может жив он, может нет. Адреса не оставил, писем не писал. Ни карточки, ни памяти, одно имя в метрике. Соседи шушукались, пальцем казали. Каково молодке? Мама поплакала, но Володю оставила, не взяла грех. Когда Володе лет пять было, мама сошлась с одним, вроде приличным. Федя родился, жили семьей, только не расписаны. Вдруг пропадает он, мама в милицию. И выясняется, что у него в каждом городе по дитенку! Вот жук! Потом, года через три Жоркин отец – Прималов - к ней подкатился, начальник он был ейный, не откажешь.
- Так уж и не откажешь, - зачем-то влез Буров.
- Это у вас в Москвах вашинских, может, откажешь, а у нас тут не дашься, на улице останешься. Но Жорика отец не бросил, помогал деньгами. Потом я от него родилася, тоже не отперся от отцовства. Потом его в другой город с повышением перевели. Он на прощание маме квартиру пробил отдельную. Хороший человек… Может чаю? – встрепенулась Мария Юрьевна.
- Спасибо, поеду. Попробую найти Вашего брата.
- Я ему отпишу, что Вы его спрашивали.
- Вот, визитку мою возьмите. Напишите, что бы связался со мной в Москве обязательно.
- Напишу.
- Спасибо еще раз, Мария Юрьевна.
- Да, рада была…
*****
- …задерживается на сорок минут… - каркнуло радио.
Алексей вздохнул и вернулся в зал ожидания. Телефонной карты у него не было. Он подумал и направился к начальнику станции. Удостоверение сделало свое дело – начальник даже покинул кабинет.
- Иван Васильевич!
- А, Леша, привет, как жизнь молодая? – сквозь шутку проступала тревога и непривычная для начальника тоска.
- Случилось что-нибудь, Иван Васильевич?
- Случилось. Ты про сыновей Дробышева спрашивал, помнишь?
- Помню. Их в спортивный лагерь отправили, кажется…
- Несчастье с ними… Они сбежали после отбоя, купаться пошли… Когда хватились и начали искать… Уже было поздно…Не откачали…
«Ох, как нас скосило! Радость - хоть детки осталися, так и деток уже прибирает!» - вспомнилось Бурову.
*****
«Герасименко Владимир Петрович, 1944 года рождения, уроженец г. Омска в Москве и Московской области не прописан».
Буров тупо смотрел на справку, белеющую перед ним. К ней прилагался внушительный список прописанных в Москве и Московской области Герасименко В.П., но других годов и мест рождения. Проверить их всех не хватило бы времени и сил, а принцип выборочного отбора Алексей отверг.
Глава 10.
- Слушайте, нельзя ли переключить на что-нибудь более приличное? – спросил Хрусталиков раздраженно.
- Пжжал, - процедил Тир, щелкая кнопкой.
Вместо «Русского Шансона» по салону джипа разнеслось: «…Ре-е-етро-Эфэм».
- Спасибо!
- Пжжал.
Хрусталиков сильно нервничал. Он занервничал как только, пришедший сразу за Буровым Тир, промычал, что Имжанов ожидает его – Хрусталикова – на даче для разговора.
- Вчера выгнал, а сегодня передумал? – удивился было Хрусталиков, но Тир пожал широкими плечами, пресекая дальнейшую дискуссию.
- Велено…
Большего Хрусталиков не добился и, положившись на судьбу, позволил загрузить себя в джип.
Как он и ожидал, в гостиной Имжановской дачи он встретился с Кирей и Элей. Он двинулся к ней, но Кирилл заступил ему дорогу.
- В чем дело? Мы же не под арестом? – вскинулся Хрусталиков.
- Нет, нет, - прозвучало сбоку.
В гостиную выступил Имжанов с супругой.
- Кирилл, сядь и не отсвечивай, - велел он.
Киря нехотя отступил и сел в углу. Банкир сделал широкий жест рукой.
- Прошу устраиваться.
Все в молчании расселись где стояли. Устраиваться под внимательным взглядом Имжанова никто не рискнул. Таис Имжанова, поздоровалась кивком, села, закинула ногу на ногу и закурила.
- Итак?
- Что итак? – сверкнул Хрусталиков очами.
- Итак я попросил вас, Вас – господин Хрусталиков – и Вас – Электра…
- Меня ни кто ни о чем не просил!
- Господин Хруста-аликов, - Герман переместился от окна в поле зрение магистра. – Господин Хрусталиков, не начинайте скло-оку…
- Хорошенькое дело! – Хрусталикова несло. – С утра меня допрашивает доблестная тайная канцелярия, потом является ваш «бык» и увозит без объяснений!
- Очень интересно. А, Герман?
- Действи-ительно, - согласился Герман. – А кто конкретно из «тайной канцелярии» к Вам приходил? Не одолжи-ите именем?
- Одолжу. Буров…Алексей…как там его…Михайлович.
- Иченко суети-иться, - пояснил Герман Имжанову.
- Поздно спохватился. Где его люди были? Все вкривь и вкось! И Бурова я этого не знаю.
- Ну, это поправи-имо. Можем вызвать его на наш импровизированный сове-ет. Заодно послушаем, что им удалось нарыть.
- Твой человек тебе не докладывает?
- Из первых рук-то понаде-ежней…
- Звони, - решил Имжанов.
Герман выскользнул из комнаты.
- Чай, кофе? – предложил Кирсан Алиевич приглашенным.
*****
Киря заявился в семь утра. Баба Нюра уже бодрствовала, передвигаясь по квартире на цыпочках и собираясь на рынок за творогом. Когда дверной звонок залился веселой трелью, старушка выглянула в окно и поджала губы: у подъезда стоял знакомый джип.
- Нус-с-с, что Вам угодно, молодой человек? – спросила сурово она, распахивая перед Кирей дверь.
Киря невольно подался назад. Баба Нюра со сдвинутыми к переносице бровями напомнила ему учительницу начальных классов Зою Федоровну, лупившую подопечных ей шалопаев линейкой почем зря.
- Здрас-сьти, - пискнул он любезно.
- А ну!
Старая женщина выступила на лестничную клетку и скрестила руки на груди. Киря сглотнул и покосился по сторонам. Если бы баба Нюра вдруг дала ему затрещину, Киря даже не воспротивился бы.
- Ты кто?
- Меня Кирилл зовут, - попытка улыбнуться провалилась.
- Бандит?
- Чего еще? – Киря от обиды повысил голос.
- Тихо, люди спят! – шикнула баба Нюра, и Киря снова сник.
- Я в банке работаю…
- Ага! – баба Нюра иронически скривилась. – Кем? Бандитом?
- Охранником.
- Один черт! К Эле зачем таскаешься? Она девочка правильная, ей бандиты без надобности.
- Я – охранник! – взвыл в конец разобиженный Кирилл. – Элю охраняю.
- От кого?
- У нее спросите.
- А я у тебя спрашиваю! И не груби старшим!
- Слушайте…э-э-э…А Вы кто Эле?
- Бабушка…любимая, - внушительно уточнила старушка. – Я родителями поставлена за ней присматривать и от не нужных знакомств оберегать. Ясно?
- Я тоже к ней поставлен, что б оберегать…
- Кем?
Кирилл подумал, что если бы некоторые фашисты учились вести допросы у этой бабки, то исход второй мировой мог быть иным.
- Слушайте, дело деликатное. Замешаны интересы, - заюлил он, припомнив как изъяснялись однажды юристы их банка, которых он сопровождал на переговоры.
- Заходи, - бросила ему баба Нюра.
В кухне она загнала его в угол и уставилась немигающим грозным взглядом. Парень вздохнул и начал повествование.
- Провожал я фраера одного. По работе, - Киря соскочил на более привычный сленг. - У шефа с ним дела. Смотрю кукла стоит красивая… Элька то есть… Ну я подвалил… А ее не встречали. Я ее подвезти вызвался. Зашли в кабак… Только халдею заказ сделали, Элька говорит: тачку твою угоняют. И точно! Муд…мужик один… урод, мать его! Угоняет!!! Элька – эстрасенс просто!
- Экстрасенс, - поправила автоматически баба Нюра.
- Ага! Спасла тачку! А тачка у меня новая, кореш по дружбе уступил…
- Ты не отвлекайся, излагай.
- Ага! Ну, Элька домой уехала, я ей тачку тормознул. Велел позвонить, а она не звонит. И тут… Вызывает меня шеф. Деятеля одного надо говорит пощупать, в офисе у него пошманать тихохонько… Деятель офис снимает в центре, и надо застолбить комнату рядышком. Для удобства. И уборщицу туда, говорит нашу поставят, что б шухернула если что…В общем, поставили мы этого деятеля на просмотр. Ходим, пасем. Звонит мне Гера – шефов помощник главный – иди, говорит в офис, сейчас деятель выскочит, а ты пошарься у него. Только письмо из ящика удали, письмо ему скинули такое…пугающее, чтоб выманить. Деятель выскочил, я – в офис, а там поломойкой – Элька. А она точняк не наша, не подставная, я охер…удивился очень… Деятель этот дверь не закрыл с пересе…с перепугу, Элька поскакала за охраной, а я только и успел – письмо с ящика стереть, не пошарился ни х…черта… А потом мне Элька звонит, что ей с этим самым деятелем охрана нужна. Они оказывается на пару колдунами работают… Это у нее наследственное?
- Что наследственное? – переспросила баба Нюра, поняв что вопрос обращен к ней.
- Ну, колдовство это?
- Нет, это у нее само открылось… недавно только.
- Вот… Шеф им охрану и дал. Эльку мне, а деятелю – Тира… так одного нашего там… У шефа сына украли, он выкуп отстегнул, честь по чести, а деньги пропали и пацана не вернули. А деятель этот, за которым мы приглядывали, его найти взялся… И Элька вроде у него подмастерье…
- А тебе Электра вроде нравиться?
- Я ей не нравлюсь… Я ведь не магистр какой-нибудь, - с затаенной злостью выдавил Киря. – Космические восхождения у него… Кобель! Я – парень простой, без фортелей, без странностей. А девчонкам такие не нравятся - не романтично… А гомики они, конечно романтичней, мать их! Извините…
- Откуда тебе знать какие девчонкам нравятся?
- А то не вижу! Крутится возле Эльки, как гов… кхм…как кот вокруг сливок! Мозги ей компостирует! А Элька слушает…
- А ты не компостируешь?
- Я по-простому… Я по-честному хочу! Без туманов этих!
Баба Нюра взглянула на него, покачала головой и полезла в холодильник.
Проснувшаяся в восемь Электра застала идиллическую картинку: Киря с огромным - а-ля Тося Кислицына – бутербродом в одной руке и бадейкой кофе в другой, сыто и довольно урчал. Баба Нюра шинковала капусту на закваску и посматривала на жмурившегося парня, посмеиваясь.
- Утро доброе, - Эля не знала радоваться ей столь внезапно возникшей дружбе соседки и телохранителя или огорчаться.
- Эличка! – обернулась к ней баба Нюра. – Чай, кофе? Омлет?
- Привет, - помахал ей Киря бутербродом. – Тебя шеф вызывает.
- Зачем? Он нас выгнал вчера, с позором.
- Передумал… Ему Гера пересоветовал с утра. Надо, говорит, их – вас – выслушать до конца. Может, будет толк, вреда точно же не будет…
- С утра? Во сколько же это?
- А у них в шесть нуль-нуль стрелка он-лайн…
- И Хрусталикова позвали?
- Куда ж без него?
Эля в обалдении рассматривала стол. Сначала она с не меньшим удивлением рассматривала помещение, в которое их с Михаилом Хрусталиковым пригласили испить чаю-кофе. Высокий, под пять метров, потолок со стеклянным куполом, стены обтянутые гобеленами в духе голландских живописцев, антикварная мебель: стол, стулья, два буфета. На столе ряд канделябров, столовое серебро и сервиз времен эпохи Анны Иоанновны. В подобную столовую следовало водить экскурсии, а чае-кофепитие казалось кощунством. А потом трое молодых людей в лакейских костюмах начали носить на подносах этот самый «чай-кофе», и девушку просто закачало. Икра черная, икра красная (икра «заморская баклажанная» отсутствовала), лососина, осетрина, окорок, ветчина, рулет мясной, рулет рыбный, заливное, омлеты, сыры, овощи и фрукты и прочие продукты…
На самом деле лакеи не были лакеями. Это была одна из любимых Имжановских шуток – нарядить кого-нибудь из охраны в маскарадные костюмы и смущать гостей показной роскошью.
Васина тоскливо оглядела продуктовое великолепие и поймала взгляд Хрусталикова с противоположной стороны стола. Он ободряюще подмигнул. Лакеи – охранники замерли вдоль стены. Кусок просто не лез в горло.
«Неужели это все съедается у них? Или нет? А тогда куда они все девают потом? Оно же портится» - думала Эля, прихлебывая чай из тонкостенной фарфоровой чашечки.
- Может Вы начнете? – спросила девушка, которую сильно угнетало повисшее в столовой молчание.
- Если Вы настаиваете, - господин Имжанов был само радушие. – Аслан родился 05 сентября 1994 года.
- Дева, Собака, - прокомментировал магистр.
- Надеюсь это не оскорбления, - хмыкнул Кирсан Алиевич. – Мать Аслана из роддома не вышла. Умерла. Палата была платная, врачи, нянечки… А в результате ей занесли какую-то дрянь. Хорошо, что мальчик не пострадал.
- Как его вскармливали? Искусственно?
- Нет, я нанял кормилицу. Выписал женщину из ближайшего Подмосковья…
- Так… Эта женщина где?
- Не знаю, - Имжанов замолчал и обернулся на дверь.
В столовой материализовался Герман Тельский.
- Буров в командиро-овке. Будет за-автра в девять, где нам удобно.
- А где нам удобно?
- Здесь. Я пригласил еще кое-кого. Та-ак что завтрашний день обеща-ает быть интересным.
- Герман, где женщина-кормилица Аслана?
- Прогорова Мари-ия.
- Да, да Мария. Где она сейчас?
- Можно выяснить. На-адо?
- Хотелось бы, - покивал Хрусталиков.
- Нет проблем. К завтрему устро-оит?
- Вполне. Продолжайте, - попросил Михаил банкира.
- Дальше я встретил на одной вечеринке Таис. Она мне понравилась, я пригласил ее поужинать, потом мы съездили на юг Франции - отдохнуть и, вернувшись, поженились.
- Она в Вас так влюбилась, что приняла Аслана почти как родного сына? - подала голос Эля.
Все посмотрели на нее, а Таис, наоборот, отвернулась.
- Ну-у… Я надеюсь, что так и было, - протянул Имжанов.
- Так и было, - спокойно заверила его Эля. – Миша не соврал, когда сказал, что жена Вам ни разу не изменила…
- Знаете, - Имжанов даже головой помотал, встряхивая маленькие серые клеточки. – Вас послушаешь – крыша потечет! С чего? С чего вы все это говорите?
Таис как-то съежилась в кресле, но прервать разговор не решилась.
- Таис Мамедовна была девочкой по вызову, - произнес Хрусталиков.
Имжанов выронил чашку, и белоснежная скатерть декорировалась кофейными подтеками.
- Ну, верней она только начинала на этом поприще. Вы у нее были первый клиент. Дипломная работа, - продолжал Хрусталиков, не смущаясь. – Она влюбилась и прервала отношения со своим несостоявшимся сутенером…
- Тая?
Таис молчала. Герман кашлянул, и банкир вскинул на него глаза.
- Ты знал?
- Кирсан Алиевич, Вы вправду были ее первым клиентом. Так был ли мне смысл Вас расстра-аивать?
Имжанов сжал в кулаке салфетку так, что ткань затрещала. Таис встала, обошла стол и наклонилась к мужу. Через пару минут бедная салфетка была отброшена, а банкир обнял Таис и притянул к себе. По столовой прошелестел общий вздох облегчения. Атмосфера изменилась. И Хрусталиков, и Эля перестали рассматриваться как шарлатаны-сумашедшие.
- После брака с Таис, - с нажимом произнес Имжанов, усаживая жену рядом. – Аслан рос в полноценной семье. В детские сады и пионерские лагеря не ездил, ему нанимались гувернеры и репетиторы. В семь лет пошел в лицей с углубленным изучением языков… Учился хорошо…
- Лето где проводил? На модных курортах?
- Не угадали. Я специально не отправлял Аслана в заграничные турне. Лето он проводил у моей сестры Гулии. На природе, в тишине, на своих фруктах…Этим летом все было как всегда… Пока… пока Гулия не позвонила в истерике…Аслана похитили, а ей подбросили письмо с требованием выкупа… Как в дешевом американском боевике.
- Письмо предъявите, - потребовал Хрусталиков.
Герман вытащил стандартный лист из черной кожаной папки.
«С мальчишкой ничего не случится, если через неделю нам заплатят пять миллионов долларов. Подробности по телефону» - набрано на компьютере.
- По какому телефону?
- У Аслана был мобильник…В телефонной книжке у него записан и мой телефон, и Германа, и начальника службы охраны, и Таис…Слушайте, если вы можете, то сделайте что-нибудь! – не выдержал вдруг Имжанов.
- Тише, тише, милый. Они могут, они сделают. Обязательно, - зашептала жена, обнимая его за плечи.
- Кирса-ан Алиевич немедленно дал мне знать об этом проишествии, а я связа-ался со своим знакомцем из… из «тайной канцелярии», как остроумно выразился магистр Хрусталиков. Мне прислали посре-едника для передачи денег. В банковском хранилище посредник получил деньги и вылетел в Туапсе. Я встреча-ал его на месте. Мы еще раз пересчита-али деньги и он уехал на встречу.
- Один?
- Он ду-умал, что один, - пожал плечами Герман. – Я старался не светиться… Он встретился с кем-то, в одном доме, я не мог подойти бли-изко… Деньги он передал… Вернувшись, он продиктовал мне телефон, назвал фа-амилию – Валюшин. Сказал, что через два часа нам следует связа-аться с данным господином и узнать, где держат мальчика. И пошел в душ. Уста-ал, говорит, запарился… Я Кирсану Алиевичу отзвонился и спустился в ресторан - поужинать… За этот период посредник из душа пропал. Совсем. Как и куда, я не знаю. Тот дом я сразу же проверил – да-авно и прочно пустой… Потом его нашли. Посредника. В крайне непрезентабельном виде…Рассла-а-абился я, - с досадой закончил Герман.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги