Лондон в огне

Глава двадцать третья, Оборотень овладевает умами и техническими новинками

— И как вы здесь квартируете? — пропыхтел Андрей, протискиваясь боком.

— Дело привычки, — объяснила Катрин, сама порядком измученная «узкостями и низкостями» подземного Лондона.

Утешало одно: подполье вело напряженную работу и результаты имелись.

Спасательно-эвакуационная операция, налаживание взаимодействия с гремлинами, массовые диверсии и точечные боевые операции. Ну, таков был предварительный план. На практике всё завязалось в плотный клубок непоймичего, фазы конвульсивно смешивались и пересекались, в большей степени завися от импровизаций Лоуд, чем от дальновидности подземного штаба.

Первые три дня подполье занималось сбором и спасением волинтеров-дезертиров. Под землю хвостачи попадали крайне неупорядочено, что им, упертым, было свойственно и по прежней жизни. Гремлины вступать в прямой контакт с людьми, пусть и хвостатыми, не желали, передавая в штаб лишь координаты одиночек и групп, оказавшихся под землей. Учитывая, что разбежавшиеся волинтеры лезли под землю практически по всем районам города — отдельные «хвосты» выявились даже в удаленных Ислингтоне и Ньюхеме — собрать и перенаправить беженцев стоило поистине титанических трудов. Лоуд освоила «хвосто-суржик», по свойски крыла беглецов матом и дезертиры ей доверяли безоговорочно — в образе древнего гнома, хранителя «до-королевских» европейских традиций оборотень выглядела крайне убедительно. Мину было посложнее — по мнению взыскательных хвостачей, он чересчур походил на черта и доверия не вызывал. Когда отыскался сотник Булавный со своей группой, дело чуть упростилось — сотник организовывал собратьев по хвостам и у процесса появилась некая упорядоченность. Условная, естественно.

Наверху полиция, армия, да и весь город охотился на «дьявольских дикарей». Ловили, травили, стреляли, забивали до смерти, заковывали в цепи. Хвостачи огрызались, но без особого успеха. Шансов у них не было. У попавших под землю шанс оставался, но… Скорее символический. В большей степени из-за неадекватности самих спасающихся. Мина дважды пытались придушить и один раз сжечь на костре. Полукровка со столь странными решениями дезертирского сообщества пока не соглашался. В общем, количество спасаемых сокращалось.

«Диких» дезертиров кормили и провожали к окраинным выходам из катакомб, тех, что поадекватнее принимал в отряд вольный куренной атаман Булавный. Этих отрядников спровадили двумя партиями на баржах по Темзе. Еще несколько групп ушло пешим порядком. Катрин полагала, что ни доплыть, ни дойти беглецы не смогут. Оборотень заверяла что «парочка определенно до гор доскаче, потому що справедливость на свете йе!».

Смертность среди беглецов была огромной — отсутствие привычной обще-коммуникации скашивало несчастных в два-три дня. Атаман Булавный пытался наладить узкий замкнутый круг единения, но успехи были спорными…

…Те дни оказались сущим адом. Катрин разрабатывала маршруты, подавляла попытки бунтов земляков-одиночек, давала советы Булавному. И десятками хоронила мертвых. Хоть в этом гремлины не отказывались помочь. Молчаливая Зу находила близлежащие удобные тупики. Прикапывали и заваливали камнями вонючие тела. К самой Катрин местные партизаны относились с некоторой неопределенностью, считая не совсем человеком, но существом ненадежным, весьма смутного происхождения. Лоуд — иное дело. Истинная фейри-оборотень пользовалась в партизанских кругах заслуженным уважением.

Мелкие, изуродованные подземной жизнью и безнадежной борьбой с машинами гремлины хоронили тощих людей, исковерканных и уничтоженных верхней жизнью. Имелась в этом некая страшная ирония, о которой Катрин совершенно не хотелось размышлять.

Баржи и «слепоглухих» шкиперов помог найти Андрей. Оба транспорта были отправлены, со вторым ушел Булавный. Тридцать восемь хвостатых человек. Шпионам полегчало.

— Ежели сгинут, так мы не виноваты. И так из шкуры чуть не выпрыгнули, — сказала Лоуд, и она была права.

Оборотня загнали донельзя: снабжение, препровождение хвостачей и отвлекающие маневры на поверхности — все оставалось на ней. Мин в меру сил помогал — с иллюзией носа он вполне спокойно выходил в город и днем, хотя и казался на редкость рано повзрослевшим и мрачным мальчишкой.

Оба лазутчика присутствовали на том памятном всему городу событии на площади перед тюрьмой на Хорсмонгер-лейн. По приговору военного суда, под барабанную дробь, крики ненависти и проклятья горожан, были торжественно повешены восемьдесят два «волинтера-мятежника». Хотя никто из королевской семьи на столь знаменательном событии не присутствовал, газеты написали, что зрелище было «величественным и крайне назидательным».

На следующий день был убит королевский прокурор Англии и Уэльса — винтовочная пуля пробила ему голову, когда высшее должностное лицо усаживалось в автоматон у своего дома. Катрин полагала, что аккуратно простреленная лысая голова едва ли может считаться «величественным зрелищем», но некая назидательность и в этой смерти, несомненно, присутствовала.

Через день у себя на квартире был найден мертвым полковник Джилрой, командовавший экзекуцией на Хорсмонгер-лейн. Обстоятельства смерти полковника представлялись весьма загадочными — вроде бы закололся собственной шпагой, оставив краткую лаконичную записку. Супруга покойного пребывала в состоянии очевидного умопомешательства и утверждала, что видела как полковник вышел из кабинета и направился в сад. Как он мог вернуться и покончить счеты с жизнью, оставалось необъяснимым. Газеты писали о мистической предопределенности, проклятье дикарей и призраках-двойниках…

В те дни призраков-двойников в Лондоне встречалось удивительно много. К Гайд-парку приехал принц Альберт, собрал вокруг себя группу ошеломленных гуляющих и с глубочайшей печалью поведал, что Британия обречена. Ибо было знамение, и бунт дикарей — лишь первая капля «бездонного моря печалей». Палата Лордов знает о грядущем в подробностях, но не решается сообщить обществу. Далее принц посоветовал уповать на защиту святого Бонифация, избегать алкоголя и создавать приюты для собак…

Куда исчез этот лже-принц и что означали эти бессвязные пророчества, оставалось абсолютно непонятным. Достоверно известно, что в тот день и час принц находился в Осборне, и никак не мог проповедовать в Лондоне. Тем ни менее, очевидцы утверждали, что это был именно он…

Известная певичка и актриса мисс Уолт перед выступлением в «Альгамбре», во всеуслышание заявила что имела в любовниках двух офицеров-волинтеров и лучших самцов ей еще не доводилось принимать в своей постели. Со своими хвостами они воистину бесподобны. Буквально через минуту мисс Уолт в истерике опровергла своё шокирующее заявление, утверждая, что никогда в жизни не смогла бы разделить ложе с хвостатым дикарем. Но практически в ту же самую минуту полуголого наглого волинтера видели выходящим из ее гримерной…

Архиепископ Йоркский, покидая собор Святого Павла, упомянул, что поскольку Свыше человечеству уже ниспослан «хвостик» для продления рода и иных насущных нужд, то грешно осуждать иностранцев за наличие еще одного хвоста, ибо прихлопывать мух — вполне достойное христианское занятие. Это заявление слышали десятки человек, и хотя епископ позже не замедлил опровергнуть свою странную сентенцию, таинственный намек озадачил многих…

На витрине универмага «Маршалл энд Снелгров» лично директор, достойный мистер Спартер, вывесил объявление о «распродаже хвостов казненных мятежников, отличной выделки, оправленных в серебро. Иные варианты отделки и гравировка монограмм производятся за отдельную плату». Объявление со скандалом сняли через десять минут, но жалобы шокированных покупателей и заказы на сувенирные хвосты хлынули бурным потоком…

Хвостачи наводили на лондонцев ужас. Коварные дикари предусмотрительно не рисковали высовываться крупными шайками, но непристойно наглые одиночки, оказались воистину вездесущи. На станции подземки Эджвер-роуд, дикарь в одной набедренной повязке и цилиндре с перьями приставал к дамам и пытался задирать хвостом их юбки. На Коммершел-роуд озверевший волинтер, угрожая «ядовитым жалом хвоста» отобрал у торговца каштанами весь товар. У Сент-Брайдского кладбища прохожие неоднократно наталкивались на бродящих мертвецов-дикарей — восставшие из могил, синие, опухшие, с обрывками веревок на шее, эти покойники ужасающе стонали, клялись о скорой мести и напущении на город «хлада, глада и гада».

В город были введены дополнительные войска и полицейские силы. Патрули гвардии и драгун пытались излавливать хвостачей, полиция устраивала еженощные засады, непрерывно почесывала пустыри и заброшенные склады. Иногда удавалось найти мертвые тела хвостачей и продемонстрировать их горожанам, но в Ист-Энде зрело возмущение — констебли из Бирмингема и Бристоля, дурно знакомые с реалиями столицы, частенько хватали не тех, кого нужно. Методы досмотра на «предмет хвостовости» некоторых особо щепетильных горожан весьма и весьма оскорбляли. Тем более, уже стали известны достоверные случаи появления «хвостачек женского пола», ведущих себя омерзительно развязно и домогавшихся ночных прохожих. Ловля подобных алчных особ грозила стать настоящей проблемой…

К удивлению подполья, серия диверсий, вроде бы продуманных и скоординированных, не принесла очевидного эффекта. Одновременные пожары на двух газовых заводах лондонцы сочли случайностью, чуть больше шума вызвали синхронные аварии на четырех подстанциях пневмо-почты. Городская связь оказалась парализована практически на сутки, что вызвало многочисленные возмущения, особенно в деловом Сити. Но связывать факты воедино пресса отказывалась категорически — здесь явно не обошлось без негласного давления властей.

Большего эффекта достигла пробная партия листовок. Чистотники без особого труда накатали сотню воззваний, воспользовавшись рычажным станком крошечного издательства в Хакни. Требования Военно-Революционного Армейского Комитета Иностранцев о «тщательном и независимом расследовании возмутительной провокации у Хрустального дворца, уравнивании в правах военных иммигрантов с коренными британцами и свободной раздаче лодок малоимущим» прочли сотни горожан. В этот бред едва ли кто-то поверил, но сам факт появления листовок наделал много шума. Катрин сочинила второй выпуск бюллетеня ВРАКИ, учтя особенности шрифта и возможности полиграфии, но тут забастовали чистотники — они хотели решительных действий, а не «шуточек с газетками».

Остатки первого воззвания разбросал с крыши Ковент-Гардена дерзкий хвостач — в этой акции зарвавшаяся Лоуд превзошла сама себя.

…В воздухе еще кружились листки с кривоватым строками. Толпа в несколько тысяч лондонцев, задрав головы, смотрела как дикарь прогуливается по краю крыши. Он был полугол, видимо, нетрезв, ибо понять его истошные вопли: «Долой! Вся власть трудящимся хвостам! Човны народам моря!» было невозможно. Мятежник был одет в медвежью шапку гвардии Ее Величества и кальсоны благородного апельсинового цвета, из которых торчал гордо задранный хвост. На вопли негодующей толпы и требования констеблей сдаться, дикарь издевательски кланялся и рассылал воздушные поцелуи. Выломать люки, ведущие на крышу и арестовать ошалевшего дикаря констебли смогли не сразу, кто-то из офицеров полиции, утеряв хладнокровие, приказал стрелять по негодяю. Под револьверными хлопками мятежник поджал хвост и взволновано забегал по крыше, потом произвел краткое «оскорбление общества путем оправления естественной надобности» и куда-то сгинул. (Лоуд утверждала, что столь злонамеренно оскорблять и не думала, просто «со страху приключилось». Но, как известно, нет такого утверждения, которое Оно не утверждало бы хоть раз в своей немаленькой жизни.) Справившиеся с люком констебли ворвались на крышу, но никого не нашли. Примерно в это же время у суперинтенданта дивизиона «J» пропал шлем нового образца, но об этом газетчики не пронюхали.

…— Да в принципе, жить можно. И что обстановка? — Андрей бережно снял с плеча рюкзак.

Мин плюхнул на пол увесистую коробку с консервами и, отдуваясь, уселся сверху — тушенка непонятного происхождения, но недурного вкуса, пользовалась заслуженным успехом, как у опергруппы, так и у местных подпольщиков. Чистотники считали, что жестянки с мясом вовсе не люди делали и Катрин была готова с ними согласиться — судя по незнакомым специям и рунной маркировке на банках, провизия прибывала издалека. Что именно за мясо в банках, товарищ консул объяснить затруднился, вроде бы не свинина. Ну, не суть важно.

Андрей вытащил из рюкзака легкий надежный кофр и пластиковый прозрачный «файл» с распечатками:

— Значит, еще раз прошлись по адресам. Остались две точки. На десятой миле что-то армейское, вроде бы насосная станция. Но смущает, что насосной присвоен отдельный адрес пневмо-почты. Да и к чему вашему капитану понадобилась та насосная? Возможно, там под землей что-то скрыто.

— Проверим, — проворчала Катрин. — Под землей нам как раз без проблем.

— Я так и подумал, — кивнул консул. — Посему второй адрес более интересен. Поместье, миль шесть севернее концлагеря «Нью-Крейн». По сути, как раз между городом, лагерем и полигоном арм-коффов. Да и до закрытого портала оттуда недалеко. Коммуникации подозрительно удобны, а в наших реальностях никаких упоминаний об этом месте не найдено.

— Э, а я там, наверное, проезжала, — вспомнило отдыхающее на спальнике Оно. — Порядочный домишко за глухим забором и ворота серьезные. Имелась мысль глянуть, но там, если остановишься, мигом за назревший прыщ примут. Хотя дорога вплотную проходит, но сплошная голость кругом, покатый склон, да низкие изгороди по полю. Собственно, мы тогда самим лагерем занимались, я не особо задумывалось.

— Вполне может быть и лаборатория, — признала Катрин. — Насколько я понимаю, опыты с живым материалом не требуют громоздкого оборудования. Сращиванием и вживлением в крупные машины на полигоне занимались, это уже, можно сказать, достоверно установлено.

— Да не косись ты на меня, — буркнул консул. — Все оформлено и передано по инстанции. Фото жуткие, и их подлинность сомнений не вызывает. Но организация у нас громоздкая, серьезные решения требуют длительной процедуры. В любом случае, вы этот ужас уже пресекли. Как минимум, на данный момент.

— Именно что «на данный», — согласилась главная шпионка.

— Наверняка новые танки строят, — встрял Минимум. — Это ж такой принципиальный прыжок в вооружении!

— С юридической стороны еще нужно доказать, что в разработке технологий участвовала Британия другого мира, — напомнил консул. — В стандартных «кальках» ничего подобного не изобретали. А формально эмигранты участвовали в опытах на вполне добровольных началах.

— Да, еще те шмондюки безголовые, — подтвердило Оно. — Хорош с юридической стороны обсуждать. Давай-ка, Андрюха, по существу. Долго еще ваше СНС решать будет?

— Месяц, чуть больше, — прикинул консул. — Соберется коллегия, Совет Безопасности, проведут голосование…

— Революция вам нужна, — сделало Оно вполне обоснованный вывод. — Против чиновничьего засилья, юридического мракобесия и угнетения рядового консульства. Тьфу, подзаглотники! Ну и ющец с ними, так, Светлоледя?

— Ну, если подходить неформально, но по существу, то да, — согласилась Катрин.

— Понимая вашу точку зрения и частично разделяя, официально поддержать не могу, — вздохнул консул. — Как следствие, никаких ВВ я вам не доставлю. Следы чужеродной взрывчатки вычислят и возникнут сложности.

— Да ладно, сами раздобудем, — заверил Мин. — Хотя, конечно, жалко. Хотелось бы поработать с современными средствами.

— Увы, пластит и прочее исключается. Но кое-что двойного назначения я вам передам. Естественно, строго для мониторинга, наблюдения и своевременного оповещения представителей СНС, — Андрей открыл кофр.

— Ух, ты! — подпрыгнул полукровка.

В гнездах компактного футляра красовался крошка-беспилотник, пульт управления, планшет и прочие причиндалы.

— Инструкция, батареи, камера — все на месте, — пояснил консул. — Гранату или торпеду этот «комар» вряд ли потянет, но для доразведки вполне. И еще…

Под свет тусклой лампы явилась аккумуляторная угло-шлифовальная машина, кое-где в просторечье романтично именуемая «болгаркой».

— Немного юзаная, — с легким смущением признался Андрей. — Я ей дома работал, да только когда теперь кровать доделывать, вообще неизвестно. Три батареи, зарядил перед визитом к вам. Дальше уж не знаю, как с зарядкой управитесь…

Попили чаю со сникерсами, мужчины обсудили проблемы кроватестроительства — на душе всем чуть полегчало. Консулу было пора отправляться к месту основной службы.

— Желаю успеха, главное не горячитесь, — Андрей пожал руко-лапы шпионам, взял Катрин за локоть:

— Вот тут интимный вопрос от Мариэтты, я уж извиняюсь…

Небольшой увесистый сверток перекочевал в карман главной шпионки.

— Только коробка. Извини, такого калибра и надежного качества с наскока изыскать сложно. О магазинах-обоймах вообще молчу. Не та модель, что у нас мелькают, — прошептал консул-контрабандист.

— Спасибо. Большое. И тебе, и Мане…

— Свои люди. Скоро выгонят нас «за превышение», хоть отдохнем…

Андрей ушел-исчез, а любознательные соратники с интересом уставились на начальницу.

— Ну и что там от Мариэттки? — прицепилось бесцеремонное Оно. — Кстати, где мои обещанные леггинсы? У меня в этих стылостях поясница ноет, просто мочи нет.

— Ты в них перегреешься. И вообще предметы роскоши не должны волновать истинного марксиста, — напомнила Катрин.

— Я не истинное, я сочувствующее, — немедля отреклось политически гибкое Оно. — Небось, или патроны, или гранатки подарили? Ты заранее предупреждай, у меня запасена каска, затемненные очки и буруши.

— Беруши, — поправил сведущий в амуниции мелкий дарк. — Слушайте, а что с моими бойцами будем решать? Воинство требует решительной операции. Таур отлежался, желает встречи с командованием и Главного плана.

— Ну откуда такая тяга к саморазрушению? — спросила, мгновенно помрачневшая, главная шпионка. — Не обойдется, а?

— Мы им обещали, они помогли, — напомнил Мин. — И ждут правильного Главного плана.

— Тоже шмондюки, умом поехавшие, — хмыкнула Лоуд. — Но ежели хотят геройски сдохнуть, так мы им то обещали, да. Не мнись, Светлоледя, такая уж ихняя, бедалажная, судьба. Дадим им Великий Главный План…

— Вольному — воля, а отпустившему на ту волю — ад, — пробормотала главная шпионка.

— А ты сам-то, товарищ артиллерист, каких планов на жизнь придерживаешься?

Мин пожал плечами в ремнях:

— Какие у меня планы, если есть задание на уничтожение военно-колдовского бронетанкового штаба? Задача будет выполнена. Что касается чистотников, то они верят в свою судьбу. Мы можем быть не согласны, идея у них натурально бессмысленная, но отговорить не удастся. Следовательно, разумнее вывести их на настоящее дело. Пусть Лондон вздрогнет и запомнит бойцов.

— Звучит чересчур логично и рассудочно, — с сомнением заметила Катрин. — Этак ты скоро дослужишься до мировоззрения командующего фронтом. Что-то неоднозначные у меня чувства. Но раз имелась договоренность и нам помогали, куда деваться. Договаривайся о встрече. Но если этот ваш Таур не пожелает с человеком разговаривать и слушать мои особо ценные советы, настаивать не стану. Пусть сами красиво самоубиваются.

— Встретится он, — заверил Мин. — Им не хватает опыта масштабных операций. А им позарез нужно. Да и нам тогда техническую помощь окажут с этим садистским штабом…

С командиром партизан Катрин встретилась в тот же день. Ничего так оказался гремлин, после ранения слаб, но сотрудничать готов, собеседницу уважал, хотя свое гнул упорно. В чем Мин был прав, так это в том, что Боевое Крыло с упорством, достойным лучшего применения, жаждало последнего боя. Глядя на мелких, жутко изуродованных солдат, можно было догадаться, насколько они психологически устали.

Прояснили боевые возможности и предпочтительные направления-цели атак…

— Значит, мощный и болезненный удар по технике, но без потерь в живой силе противника? — еще раз сформулировала Катрин немыслимую задачу.

— Именно так. Леди, — подтвердил командир Таур.

Остальное воинство, слушавшее затаив дыхание, одобрительно зашевелилось. Л-гном, сидящий в углу и жующий какие-то сушеные грибы, закатил глаза — действительно, конченые самогубцы эти гремлины.

— План подготовлю, обсудим конкретику, — пообещала главная шпионка.

Катрин задала чистотникам несколько вопросов по подземной обстановке в районе Олд-Кейт-роуд и шпионы отправились в свое логово.

…— В авторитете ты, Светлоледя, — разглагольствовало Оно, встряхивая фонариком с садящимися батарейками. — Вот что такое о тебе Енот наплел, раз смотрят открыв рот? «Да, Леди, как укажете. Леди…»

— Не знаю, что он там наплел, но в определенных партизанских слоях есть мнение, что это именно мы с тобой Хрустальный дворец спалили.

— Да, чужой подвиг к нам прицепился, — признала оборотень. — Ну, не отрекаться же теперь. Откровенно говоря, я такого закудханого народца, как эти мозгляки, еще не встречала. Может, оттого что грибы едят? От грибков расстройство мозга бывает, как рассказывают. У меня у самой что-то в животе бурчит. Но дело не в этом. Не жильцы гремлины. От возни с шестеренками любой спятит, а они сколько лет этому негодному пороку предаются. На них же без слез не взглянешь. Я вот думала: и что это наш Енот себе такую страхогремлиншу нашел? Сам он ничего себе, а тут… Так она ведь средь них красотка, особенно когда короста с загривка сошла. Такая шмондючка вполне аккуратненькая, если подкормить, да зад поокруглить…

— Уймись. Я ее толком и не рассмотрела. Да и неудобно за спиной товарища его подружку обсуждать.

— Неудобно перед его енотной мордой обсуждать, потому как он нынче на взводе и шары под лапой имеет. Но это я так, к слову. Как ты эту лодхатую операцию планируешь?

— Видимо, необходима серия предварительных подготовительных акций. Недурно было бы все-таки добыть взрывчатки. Пусть гремлины ее и используют сугубо для технических целей, людей-то всегда можно от взрыва увести. Но где взрывчатку достать и как ее перебросить к достойной цели? Вот о чем нужно подумать.

— Думай, — одобрило Оно. — Иногда у тебя получается. Хотя и не часто. Но я требую меня о взрывах предупредить загодя, я наемное шпионское лицо, сугубо неподрывное…

Тут в темноте раздался мелкий топот и радостное поскуливание — соскучившийся Блэкх несся к многоликой хозяйке…

«Блэкхом» бульдожек был наречен после напряженного мыслительного штурма его хозяйки. Мудрое Оно сочло что в конспиративно-поэтических целях кличка Черный Ястреб[49] будет в самый раз. Возможно, сыграла роль болтливость некоторых артиллеристов — на многоцелевой вертолет песик походил разве что своим усердным сопением. Впрочем, «псевдо» получилось истинно шпионским.

В штаб-логове Катрин взяла карту, пачку газет, завалилась на спальник и принялась намечать стратегические цели. Удары должны быть принципиально разнонаправленными и непредсказуемыми…

…— Задохнутся, — предсказала Лоуд, наблюдая за торчащими из-под «глушащего покрова» парами ног.

Сами шпионы сейчас стояли в довольно нелепых позах, придавливая руками и ногами пахучие попоны, наброшенное поверх них толстое пальто и кусок влажной парусины. Ноги в немыслимо рваных сапогах, виднеющиеся из-под этой груды тряпья задергались, вторая пара конечностей в лохмотьях резины ОЗК напряглась — вновь донеслось глухое гудение…

— Упорные, — прокомментировало Оно. — Вдруг да справятся?

Вообще работа с «болгаркой» в лежачем положении, при такой тесноте и удушье казалось абсолютно немыслимой. Но Мин со своей гремлин-девицей были дико упорны: решетку резали уже минут сорок, экономя аккумуляторы и отрезные диски. Время поджимало — до аварии на паропроводе оставалось менее получаса. Сигнализация отключится, но если Лоуд к этому моменту еще не окажется на месте…

Взломщики выползли из-под тряпья, Мин поднял на лоб защитные очки, отплевываясь, заявил что готово, надо только чтобы дым «на воду осел». Девица-соучастница, так и не снявшая защитных окуляров, ползала на коленях вокруг люка, принюхивалась. Наконец, попоны сняли: подрезанная решетка держалась лишь на деревянных клиньях, под ней на расстоянии ладони темнела вода. Лоуд сплюнула на пахучую поверхность, проследила как течение уносит «контрольную метку» и проворчала:

— Да, дерьмеца там многовато. Ну, иного и не ожидалось. Вот же поганый город.

— Слушай, там темно как в заднице, — с сочувствием глянула на воду Катрин. — Может, отменим?

— Еще чего: здесь пилили, там воины над паропроводом колдовали, и вдруг отменять? Что тут осталось сделать-то? — удивилась Лоуд.

Оборотень скинула камзол и башмаки, полотняный мешок уже болтался на тощей шее. Мин и гремлинша с восхищением смотрели на оборотня в ее естественном величественном коки-тэнском облике.

Катрин, поднатужившись, сдвинула решетку.

— Покедова, — сказало Оно. — Особо не ждите, есть предчувствие, что буду возвращаться иным путем.

— Сильное предчувствие? Будешь кружить чтобы следы запутать? — поинтересовался Мин, уважающий профессиональные тактические тонкости.

— Не, то чтобы со скуки не сдохнуть, — пояснила Лоуд. — Какой интерес одними и теми же ходами шнырять?

Худое обманчиво нескладное тело без всплеска ушло в воду. Соучастники прислушивались — ни звука. Где-то над головами диверсантов высилась массивная башня сокровищницы Уэйкфилд, полной ловушек и охраны, но Катрин даже не представляла: левее башня или правее? Толща земли и камня, как к ним не привыкай, давили и мешали ориентироваться…

Лоуд вернулась действительно иным, видимо, весьма и весьма окружным путем, поскольку он занял едва ли не сутки. Пахло от оборотня странноватым букетом ароматов кофе, лимонных пирожных и канализации.

— Да что рассказывать? Недурно всё шло, но ведь замки хитрые. Пришлось к помощи местных взывать, — повествовала оборотень, вяло ковыряясь в банке с тушенкой. — Они-то, понятно, открыли, так ведь отвыкла я сама нож пачкать. Всё на Светлоледю надеюсь, ей-то за пистоль схватиться, что иному высморкаться…

— Война, что поделаешь… — пробормотала Катрин.

Она и Мин смотрели на добычу: в свете масляной лампы драгоценные камни казались тусклыми, здоровенный сапфир в верхнем кресте выглядел стекляшкой, а рубин Черный Принц вообще казался сгустком несвежего клубничного желе. Корона криво стояла на доске-столе, бросая на карту города зловещие тени: личинками ползли по улицам пятнышки отблесков жемчуга, блохи-алмазы вгрызались в чертеж кварталов…

— Вы бы что ли, на себя примерили, — жуя, подсказало Оно. — А то вообще не интересно такие памятки вам притаскивать. Енот, где твоя жестянщица? Будет единственной гремлиншей, что корону Британии на лохмы нацепляла.

— Она не по этой части, — полукровка поскреб корону ногтем. — А не особо и ценной шапка выглядит.

— Бархат подкладки и горностай высохнут, будет получше смотреться, — заверила Катрин. — Собственно, не в красоте дело. Послезавтра королеве открывать сессию парламента, а это процедура строгая, с регалиями. Пусть попробует объясниться и призадумается, к чему грызня с нами ведет ее Империю.

— Ага, пусть поразмыслят, — подтвердила Лоуд. — Если есть чем. А то, как пропажа обнаружилась, такой шухер затеяли, словно вообще невесть что случилось. А ведь у них там еще полным-полно всяческих корон, коронок и головных ободочков. Часть я помяла, но уж очень время поджимало. Да что вы так смотрите? Понятно, парочку венчиков посимпатичнее я в мешок сунула, и палку скипетрную — ей удобно спину чесать. Сдается мне, для того ее и делали.

— Что, чешется? Давай намажем, — Катрин полезла в сумку с аптечкой.

— Пускай Енот намазюкает, — Лоуд отставила жестянку с мясом и вытянулась на животе. — Ты, Светлоледя, уж извини, но ты с какой-то нездоровой эротичностью мазь накладываешь. Может, у тебя какие намерения, а я, как говорит наш артиллерист, «не по этой части».

— Тьфу, дура ты ехидная, — поморщилась главная шпионка.

Мин ухмыльнулся.

Потом он намазывал шелушащуюся спину коки-тэно. Катрин слушала обсуждение немыслимых достоинств «болгарки», разглядывала корону и думала, что совершенно напрасно так рисковали. Действительно, кому нужен этот гнутый кусок металла с понатыканными камешками?

Открытие сессии парламента было отложено. «Из-за траура по погибшим в Хрустальном дворце и по просьбе Ее Величества» как написали недоумевающие газеты. Действительно, решение выглядело странным: сначала парламент собирают раньше срока, потом откладывают открытие…

«Унылые они какие» как совершенно справедливо заметила о политиках и газетах оборотень.

Катрин выбралась на поверхность, прокатилась в компании оборотня по Олд-Кейт-роуд. Для отвода глаз осмотрели сгоревший Хрустальный — к месту трагедии тянулся почти непрерывный поток экипажей и автоматонов. Туристы толпами бродили вокруг черного остова дворца, разглядывали пробоины и пытались угадать, где именно злодейстовали уже ставшие легендарными арм-коффы. Вообще-то, при свете дня все выглядело убого и мелко.

Обратно возвращались «в окружную», как потребовал Л-моряк — этакий гигант-красавец в изумительной форме, на его фоне спутница, тоже довольно высокорослая, выглядела блекленько и вряд ли кучер ее смог запомнить. Проехали мимо подозрительного поместья

— комплекс строений немаленький, центральный дом двухэтажный, дорога почти вплотную проходит вдоль глухой внешней стены. Больше ничего особенного, кроме…

Уже в подземном штабе Катрин поинтересовалась:

— Почему меня никто не уведомил, что там причальная мачта имеется?

— И чего? — удивилась Лоуд, почесывая пузо блаженно растопырившемуся Блекху. — Эти мачты, считай, почти везде торчат. Какой курятник не отстроят, сразу и вышку лепят. Мода.

— Угу. Но не на каждой мачте военный зеркальный семафор ставят.

— Где семафор⁈ Какой еще семафор? Нету там никакого семафора! — вознегодовала оборотень, а щенок клацнул зубами на приставучую главную шпионку.

— Зачехленный семафор. И нефиг на меня огрызаться.

— Не обязаны мы знать, что там зачехленное, — подумав, сообщила оборотень. — Но мачта вроде как рабочая. Веревка, блок, все снасти… Любопытно, а когда к ним дирижопели прибывают?

Вечером оборотень и артиллерист, прихватив сверхсовременное оборудование, отправились проводить техническую разведку. Катрин подозревала, что молчаливая гремлинша по имени Зу «случайно» попадется разведчикам где-то по дороге — глянуть на такую уникальную летающую штуковину как мини-дрон мало кто откажется…

Разведгруппа вернулась благополучно, игрушку не угробила, а главное имела счастье наблюдать прибытие дирижабля. С корабля что-то сгружали, тип судна опознавался как «скаут», но это ничего не означало — армейские модели продавались и частным владельцам, по сути, различаясь лишь отсутствием вооружения и бортовыми номерами. На данном судне имелись лишь гражданские номера, но почему-то смещенные со своего привычного места. Возникла версия, что военная надпись «HMNA» и номер дивизиона попросту заклеены.

Мин убыл к партизанам, оборотень дрыхла, а главная шпионка и сочувствующий Блэкх занимались расшифровкой записей камеры мини-дрона. Да, бесспорно, объект «Ферма» принадлежал спецслужбам. С уверенностью можно было говорить о системе охраны, вскрылось и еще кое-что интересное…

— Как ни смешно звучит, они возят жратву, — рассказала Катрин проснувшейся напарнице. — Что-то очень свежее, прямо в кастрюльках и судках. Видимо, наши главные клиенты берегут желудки и заказывают яства у надежных поваров.

— Перехватить кастрюльку и травануть шмондюков, — не замедлило изложить изящный план прыткое Оно.

— Склоняюсь к той же мысли. Но лишь частично. Удаленное отравление — способ ненадежный, к тому же гораздо разумнее и саму лабораторию ликвидировать «под ноль».

— Плохо это поместье гореть будет, — заметила Лоуд. — Каменное, да и людишки настороже. Кроме того, самого сэра Морти и ведьму можно и не застать в ихнем притоне. Чего им, шмондюкам, небось, денежки в карманах звенят, гуляют, дело-то молодое.

— Это вряд ли. Скорее осторожны и безвылазно сидят в норе. Иначе бы не таскали им каждый день деликатесы воздухоплавательным транспортом. Судя по всему, отработанная доставка.

— Может и так, — согласилась оборотень. — Но каким подзаглотным образом их спалить можно? Кстати, вот ведьмы я немного опасаюсь. Они разные бывают. В смысле, хитрозадые.

— Нет такой магической хитрости, которую невозможно в сопли размазать. Мы имеем высокотехничное средство доставки и можем подойти вплотную. Что нам мешает атаковать мощно и сокрушительно, а потом тщательно зачистить?

— Бомбой с дирижопеля? А у нас есть бомба? — занервничала Лоуд. — Учти, я бомбов боюсь даже больше, чем ведьм.

— Я и сама примерно так же, — призналась главная шпионка. — Но с практической стороны вариант удара с воздуха предпочтительнее. С подготовкой поможешь, аппарат возьмем совместно, эта стадия сложная и еще не совсем додуманная. Ну, а атаку я уж сама проведу.

— Взять и заподготовить — тут я легко. Но бомбы и пальба — то не мое, у меня природа тонкая, — пояснило Оно и пустилось в описание своего уникального нюха-слуха и прочих ранимых достоинств…

В целом, вариант решения чем и как обеспечить авиаудар, нащупывался. Катрин немного смущало, что сама подготовительная операция грозит стать весьма шумной, скорее, не шпионской, а диверсионной, но раз прежняя тактика на противника особого впечатления не производит…

Главная шпионка легла спать. Показалось, тут же и растолкали.

— Гости! — шептало Оно, уже полностью одетое и навьюченное второстепенным снаряжением, спальниками и остатками провизии. Блэкх, вскочивший на стол, навострил уши, хвост и всякое прочее, и тихо, но грозно рычал в сторону восточного коридора.

Катрин кивнула группе — уходите по плану. Тыловые оперативники удалились по западной галерее — зверек вел себя еще прилично, а Оно приглушенно, но явственно вздыхало и охало, да еще специально задевало чайником кирпичную стену. Переигрывает…

«Лисью нору» выковырял Мин, для главной шпионки лаз рассчитывался точно по размеру — ни лишнего дюйма, чтоб ему… Катрин протиснулась ногами вперед, приготовила оружие… Снаружи тишина оставалась почти полной, можно было лишь угадать, что в ней есть кто-то живой. На доске-столе светила предусмотрительно оставленная оборотнем лампа, рядом красовалась миска с одиноким, нацепленным на вилку кусочком хлеба — данную оловянную вилку привередливое Оно давно готовилась выкинуть за вопиющее «неудобство хвата».

Раздался невнятный возглас в галерее — следующий маневр противника Катрин едва не прозевала — в штабной приют влетели три низкие и длинные тени, пронеслись поджарыми молниями вслед планово отходящему ядру опергруппы. Видимо, псов спустили с поводков по согласованной команде…

Армейский пневм главная шпионка вполне освоила — два хлопка, один из псов покатился по сырому полу, второй с визгом завертелся, поджимая раненую лапу. Головная ищейка исчезла в проходе, ну, с ней уж как-нибудь Оно самостоятельно разберется. В следующий миг в «штабную» влетели люди: револьверы и проклятия у них были наизготовку. Штатские, кто-то в военных сапогах, почти на всех защитные очки, переделанные из автоматонных. Аборигены, но подготовившиеся…

Перед раненой собакой сыщицко-охотничья группа невольно затопталась и Катрин открыла беглый огонь из «Смит-Вессонов». Грохот выстрелов и вопли наполнили «штабную»

— отвечать сыщики стали мгновенно, но стреляли наугад. Амбразуру на уровне колен обнаружить с наскока действительно было практически невозможно…

…Катрин, извиваясь, отползала — лаз из «штабной», заслоненный изнутри деревянным щитком, едва угадывался, под животом хлюпала вода — с дренажом в запасном выходе было так себе… Наконец, ноги почувствовали свободу — главная шпионка оказалась в параллельном туннеле. Стрельба иссякла, глухо доносились голоса и стоны боли. Имелась догадка, что получив на руки раненых, охотники поостынут и повернут назад. Катрин ощупью перезарядила револьверы и двинулась по проходу, направляясь к ближайшей развилке на маршруте вероятного отхода противника. Все-таки к полной темноте привыкнуть нельзя, кажется, что вовсе и не в знакомой и проверенной галерее находишься…

Сзади послышались шаги, запрыгал по своду коридора свет прикрытого фонаря.

— Ты чего в темноте лазишь? — удивилось догнавшее начальницу Оно. — Электру разбила? Ну, ты криворукая, такая дельная вещица была…

— Затуши прожектор, — буркнула Катрин. — Издалека засекут.

— Кто? Эти⁈ Да я их вдвое раньше унюхаю. У них только собаки толковые были. О, как налетит зверюга! А с виду и не скажешь, прям шпур ходячий, такие зубищи… Ну, Блекх не сплоховал, в горло вцепился, рвет…

— Так уж и рвет? Малый он еще.

— А чего ж ему дохлого не рвать? Я же говорю — ищейка сначала как налетит на нож. Ну, а уж потом Блекху потренироваться сам Логос велел.

— Понятно. Умолкни и фонарь потуши. Развилка рядом.

— С сотню шагов еще. Я так догадываюсь, Светлоледя, что мы никого отпускать не собираемся?

— По обстоятельствам. Нужно понять, сколько их боеспособных, потом решим…

Боеспособных оказалось четверо, с ними трое раненых. Катрин открыла огонь с фланга и разом изменила пропорцию. Ответить успел один — бил навскидку, но неплохо. Этого ганфайтера пришлось валить целенаправленно. Большой газовый фонарь охотников опрокинулся, но не погас — галерея была как на ладони, валялись тела, рассеивался пороховой дым, вот раздались тихие стоны, кто-то попытался сесть…

Осмелевшее Оно выглядывало из-за угла, кривилось пороховой вони. Знаком испросило — оставляем дышать? Катрин кинула — лучше подтвердить политические намерения.

Главная шпионка прошла между тел, отшвыривая подальше или забирая оружие. Двое охотников ранены относительно легко, могут дойти…

— Мучился, бедняга, брюхо ему пробило, — заметила Лоуд, поднимаясь от крайнего тела и стряхивая с ножа кровь. — Эй, так кто такие будете? Кто разрешил по нашим улицам ходить?

Слышать свой голос со стороны было странно. Катрин всегда полагала, что тембр чуть ниже. Аудиозапись все искажает…

Мерцающий свет фонаря освещал стоящее над телами парное отражение: две совершенно одинаковые, чуть сутулящиеся из-за низкого свода, грязные рослые бабы с револьверами в обеих руках.

— Кто послал? Чего здесь шныряете? Ворье, небось? — Л-Катрин прицелилась в лоб сидящему у стены. — Точно, ворье. То-то у нас солонина пропадает…

Сейчас наговорит…

Катрин присела над раненым:

— Кто собирал команду?

— Полиция. Второй департамент, — прохрипел раненый, зажимая выше локтя простреленную руку. — Еще пошли добровольцы. С титулами. Вон он лежит… Хорошие наградные, сама королева сумму назначила…

— Понятно, — Катрин покосилась на присевшего рядом двойника — что-то лишняя пуговица на сорочке расстегнута, нужно заканчивать с такими развязными привычками, не девчонка уже.

…— Они сказали что важные документы похищены, и шпионаж подозревают… — бормотал раненый.

— Подробности нам ни к чему, — оборвала охотника Катрин. — Нижний город наш, верхний тоже скоро нам отойдет. А лишние жертвы ни к чему. Сюда пусть больше не ходят. Так и передай. Товарища прихвати, может, дойдете.

— Отпускаем в виде жеста доброй воли и из солидарности к коллегам. Честь имею, — Л-шпионка кинула ладонь к голове, украшенной совершенно неуставной бриллиантовой «георгеовской»[50] диадемкой.

Шпионки не оглядываясь, ушли в темноту.

— Не дойдут, — предрекло Оно, из-за угла наблюдая за убредающими по галерее ранеными. — Вон, фонарь едва волокут. И замотали себе дырки едва-едва. Нет, не жильцы.

— Боги помогут, дойдут, — буркнула Катрин. — А ты отчего меня такой вульгарной презентуешь? Я рубашку проверила — у меня все застегнуто. И губы зачем такие отъявленные?

— Вот даже странно ты говоришь, — обиделась оборотень. — Если слепо копировать, так никакого результата не заимеется. Это тебе любой коки-тзно скажет. Тут дело художественного таланта. Что-то подчеркнуть, где-то выпятить, где-то убавить. Оборотень имеет право видеть по-своему. Нет, и вот что тебе, прозаической, объяснять⁈

— Да, не надо мне объяснять, — согласилась Катрин. — Давай-ка поработаем…

С трупами пришлось повозиться — пока перетаскали к каналу, пока притопили… Как выразилась коки-тзно «шпионство — достойная работа, но бывают в ней и тяжкие часы»…

Когда окончательно покидали «штабную» галерею, следы крови и боя отыскать там было сложно. При желании специалисты полиции улики изыщут, но сомнения у них останутся. В целом, визит охотников пришелся даже кстати. Пусть на подземелье отвлекутся, поскольку грядет им сюрприз в ином месте…

Через два дня сводная диверсионная группа атаковала Вулиджскую авиабазу. Объект был уничтожен, потерь не имелось, один гремлин легко ранен. Трофеи: три 20-фунтовые бомбы, одна 41-фунтовая. (Утащить больше чистотники и Мин просто не имели возможности, и так тележку с боеприпасами едва смогли докатить и упрятать в промежуточном тайнике)

Вулиджская авиабаза горела и взрывалась весь день, напуганный Лондон возмущался и роптал…