Лорд в кандалах

Глава 13

«Джукен» рявкнул, выплевывая кусок свинца, которым можно прошить насквозь средний английский эфиромобиль, причем вдоль. В отличие от огневой мощи кустарная поделка одного бесноватого японского школьника не могла похвалиться хоть сколько-нибудь устраивающей меня меткостью, но в данном случае этого и не требовалось. Здоровенная пуля, угодившая в моего противника, порвала его почти пополам, поражая закрепленный на спине баллон со огненной смесью.

Грохнуло. Заорали люди.

Я что было сил устремился… назад, пятясь. Прочь из собственноручно устроенного огненного ада. Главное, вписаться плечами в выпиленный квадрат, а для этого нужно ступать четко между рельсов. Шагаю. С криками из пламени передо мной появляются двое горящих автоматчиков, упоенно стрелявших в меня в то время, пока я, пробравшись в новый зал, выцеливал огнеметчика. Один падает, получив неловкий тычок острием меча в солнечное сплетение, второго просто бью кулаком с зажатым в нем вторым мечом.

Отступить. Еще отступить. Назад в провал, а потом дальше, дальше, еще дальше. Туда, где ждут остальные, а потом вместе с ними — снова назад. Огонь выжирает кислород так, что индикаторы фильтров «Свашбаклера» лихорадочно мигают красным, буквально вопя мне в глаза о том, что дышать тут нечем.

Снова все идёт вверх тормашками. Как обычно.

Казалось бы, закрытый комплекс, в котором, в случае чрезвычайного происшествия, люди блокируются в специально предназначенных для них помещениях, а все остальное берет на себя автоматроника и смертельно опасный для живых газ. Просто, понятно, полностью соответствует инструкциям, выданным Штарову, но категорически не соответствует реальности. Нам противостоят именно люди, работавшие ранее в этой самой лаборатории.

Из пылающего перед моим взглядом прохода вылетает граната, подкатываясь мне под ноги. Успеваю её подпнуть так, что детонирует она на полпути назад. Осколки безвредно лупят по броне. Сзади слышен мат поспешно отступающих солдат, расщедрившихся на пару очередей. Этого не нужно. Сопротивляющиеся не бронированы, у них нет ничего, кроме противогазов и оружия, на который Рубцовск даже на мой взгляд чрезвычайно щедр. Все равно все сгорят, а нам снова нужно будет взрезать очередную переборку.

— Захар Валерьевич! Что там?! — кричит мне Штаров.

Плюнув на риск, вылезаю из брони, закуривая. Предупреждающе кошусь на парочку «бронесолдат», заинтересованно зашевелившихся в моем направлении. Намек понимают, отворачиваются. У вояк есть приказ, который без меня они выполнить не смогут, это уже понятно всем, без исключения. Смачно выдуваю целую сигарету перед тем, как ответить Штарову.

— То же самое, что и в предыдущем отсеке. Эти люди не отдают себе отчет в своих действиях.

— Бешенство? — деловито интересуется военный, благоразумно не подходя ко мне слишком близко.

— Нет. С автоматами и огнеметами они управляются отлично. Думаю, что какой-то гипноз или… магия.

Рука военного тут же цапнула кобуру, поспешно её расстегивая. Я невозмутимо курил вторую сигарету, ни грамма тому не мешая. Внезапно остановившись, Штаров предпочел перестать возбуждать наблюдающих за нами солдат, вместо этого приблизившись ко мне почти вплотную.

— Ваш… интересант… имеет способности? — выдавил он, имея в виду волшебство.

— Нет, никаких, — честно ответил я, — Гарантированно. Но у нас тут полгорода зараженных, заблокированный научный комплекс, миазменные твари, бешеные волки и огромная страна, подозреваемая в использовании колдунов, под боком. А также мирные ученые, молча садящие по мне из автоматов. Какие ваши предположения?

— Никаких! — в сердцах бросает зам кома, с щелчком захлопывая кобуру.

— Значит, прорываемся дальше, — хладнокровно подытоживаю я, поспешно и жадно выколупывая третью сигарету из портсигара.

И мы идем дальше. Еще три переборки до центра комплекса, центральной лифтовой шахты, что осуществляет перевозки по уровням. Чем-то это путешествие мне напоминает штурм одного закрытого японского города, что мне когда-то поручили. Только здесь вместо колдунов и живых мертвецов лишь порабощенные ученые и обслуживающий персонал. Я солгал Штарову, прекрасно зная, что с этими людьми. Один из навыков рода Мур, быстрый и варварский гипноз проводимый одновременно с стимуляцией головного мозга. Встреченные нами «защитники» — люди в состоянии эйфории, готовые на всё ради удержания определенного внушенного им скрипта поведения.

Проще говоря, они стоят, охраняя вверенные им зоны, при этом находясь под кайфом. Если они отойдут от программы, то блаженство тут же прекратится. Этого они не допустят, пока живы.

Оливер, вполне вероятно, здесь. А если мне безумно повезет, то здесь же будет и бывший герцог Эдвин Мур, лучший целитель мира и друг моего отца. Местные могут быть только его рук делом.

Очень бы хотелось иметь возможность лихого кавалерийского штурма, но чего нет, того нет. В течение нескольких часов мы упрямо вскрываем новые секции, находя в них всё больше и больше загипнотизированных людей. Когда шквал свинца стихает, разбившись о гладий, а огонь, сожрав весь кислород, тухнет, то мы занимаем зал. Два раза отряду уже везло наткнуться на пульты управления дополнительной вентиляцией усиленного типа, что сэкономило нам просто море времени, быстро нагнетая свежий воздух с поверхности. Один раз не повезло, причем мне — перед центральной шахтой было вмонтировано аж четыре «Григория», бивших с такой частотой и силой, что меня даже слегка контузило.

Центр пришлось брать штурмом. Туда согнали всех, кто работал в комплексе, вооружив людей автоматическим оружием. Всё, что они могли, так это стоять и стрелять по «Свашбаклеру», но вот ответить им взаимностью я смог, работая лишь пугалом и огнеотводом, пока «бронесолдаты» не решились на штурм. Тут их пять пулеметов собрали богатейшую жатву, быстро превратив кольцевой просторный зал с шахтой посередине в филиал бойни с очень небрежными, но чрезвычайно трудолюбивыми сотрудниками. Правда, не обошлось без потерь. Два «бронесолдата» поймали проникающее ранение в торс, а еще пару обычных скосило рикошетами. Штаров посмотрел, поморщился… а затем просто приказал вытянуть раненных из бронекомплектов, посадив туда новых людей.

— Куда теперь? — спросил его я, вновь высунувшись на перекур.

— Минус пятый, нижний, — проговорил зам кома, имея в виду этаж, — Там твари. Но сначала мои люди отключат все лифты, кроме одного. Вы сможете спуститься.

— Кроме одного? — вздернул бровь я, — Хотите, чтобы я оказался там, внизу, один?

— Да, — решительно кивнул военный, — Я не вижу смысла рисковать людьми. Наши задачи большей частью уже выполнены, нет никаких признаков того, что миазменные волки покинули свои камеры… или свой этаж. Вот, смотрите, Захар Валерьевич, все кабины лифтов чистые. И они все здесь. Я подам рапорт и дождусь подкрепления… но, если хотите спуститься, задерживать не буду.

— Сколько людей должно было находиться в комплексе на момент его блокировки?

— Около двух сотен, — помедлив, ответил Штаров, — Сами понимаете, я не могу вам сказать точно, сколько их здесь сейчас. Но если брать по максимуму… осталось десятка три. Остальных мы положили.

— Тогда я иду вниз. Мне понадобится то, чем ваши люди вскрывали двери.

— Не смею вас задерживать. Аппарат выдам.

Аромат подставы витал в воздухе погуще, чем запах пороха и крови, но я всё-таки поехал вниз. Один. Что это будет? Отключение лифта на середине пути? Или же меня просто попытаются заблокировать внизу? Скорее всего, второе, как наиболее безопасное решение.

Григорий Вадимович далеко не плохой человек, но даже мне, жителю совершенно другой страны, понятно, что очень многим в Рубцовске за всё про всё грозит неошкуренный кол в задний проход, медленно и с проворотом. Поимка мутного типа с большими полномочиями и очень странной броней вполне может быть шансом на реабилитацию, несмотря на все полученные приказания. Терять-то Штарову, по сути, нечего.

Лифт загудел, останавливаясь, створки раскрылись. А затем, сразу же после этого момента, свет потух.

Штаров просто отрубил питание комплекса.

Сначала всё шло хорошо. Обрадовавшись такому подарку судьбы, я выскочил из кабины лифта радостной пробкой, тут же открывая огонь по безвольно повисшим турелям. Их здесь было много, куда больше, чем на верхних этажах. Расстреляв модифицированные «Григории», я остался всего с пятью патронами на два «джукена», а заодно и с чувством смутной тревоги. Осознание, что эта дюжина спаренных пулеметов могла бы устроить мне настоящий душ из свинца, быстро трансформировалось в понимание, что я только что чудом избежал очень больших проблем.

Короткое гудение и разлившийся повсюду после красноватый свет, мне сообщили, что концепцию аварийного питания русские понимают, хотя вояки сверху определенно не знали, что лифты тоже запустятся. А вот раскрывшаяся сразу же после этого двухстворчатая массивная дверь, через которую высунулась бесшерстная собачья голова размером три медвежьих, уже намекнули на то, что избежал я далеко не всех проблем.

Тварь была огромной, под тонну весом. Её широкая грудная клетка не позволила сразу протиснуться в открывающуюся дверь, которая замедлила раскрытие створок от пары ударов монстра, что позволило мне, отчаянно торопясь, зашагать бесноватому зверю навстречу. Гигантский волк, прорвавшись всё-таки в зал, тут же бешено заработал лапами, пытаясь добраться до меня, но плохая сцепка когтей с металлическим полом не дала ему реализовать преимущество. К этому времени я уже был достаточно близко, чтобы достать тварь горизонтальным ударом двух «джукенов».

Коротко свистнув в воздухе, два массивных и неуклюжих лезвия вонзились собакоподобному монстру в череп. Идиотский ход, позерский, но, черт побери, я не имею никакого понятия, как в этом СЭД-е драться с миазменными тварями! Он вообще не предназначен для ближнего боя! Правое лезвие врубается в череп, намертво застревая, а левое, по чистой случайности, сшибает на бок нижнюю челюсть в полуоткрытой пасти волка, распарывая мягкие ткани. Бешеной твари плевать, он рвется вперед, вырывая из моей руки рукоять одного из мечей, пытается ударить меня грудь о грудь. Попытка проваливается, «Свашбаклер» несмотря на то, что весит в два раза меньше чудовища, стоит на своих широких ступнях уверенно, а вот волк этим похвастаться не может.

Начинается неловкая борьба. Монстр с полуотрубленной челюстью бесится вокруг меня в попытках укусить или поцарапать, а я, будучи куда медленнее его, топчусь на одном месте, пошатываясь от тычков и выгадывая момент для удара. В итоге, через несколько секунд неуклюжей возни, я умудрился схватить скользкую безволосую морду волка, сжимая пальцы и… срывая с верхней части черепа шкуру вместе с носом. В ответ, коротко харкнувший черной кровью волк просунул свою травмированную морду мне между ног, чтобы, резким подбросом, запустить СЭД со мной внутри в воздух.

Сгруппироваться от неожиданности не вышло, но приземление было мягким, прямо на животное, до которого всё-таки дошло, что с ним что-то не так. Кости бешеного волка хрустнули под весом упавшего на него грудью СЭД-а, а я, схватив его свободной рукой за загривок, начал методично протыкать мечом, используя почти всю свою, усиленную гладиевыми мышцами «Свашбаклера», силу. Вскоре тварь, девять десятых опасности которой сожрал неудобный для зверей пол, распростерлась по нему в последних судорогах.

— Я прямо герой из легенд, — вымученно прошептал я, пытаясь встать с пола, измазанного густой черной кровью, — Неостановим, эпичен, всепобеждающ!

Протереть фонари от крови в доспехе стало испытанием едва ли не хлеще, чем бой с волком-переростком, который, кстати, имел довольно большие шансы если не победить, то здорово мне навредить. Если бы эта кикимора подкинула меня так, что грохаться пришлось бы на пол спиной, то это скорее всего, вывело бы как минимум один ЭДАС из строя. Хорошо хоть с эфиром тут проблем нет, двенадцать искрящих турелей под потолком буквально изливают его в воздух.

Подобрав второй меч, я двинулся дальше, по коридорам, залитым красным светом аварийных ламп. Здесь уже чисто не было. Монстра, которого я затыкал насмерть, закрыли в этом отсеке с пятью людьми, чьи останки он и размазывал по всем поверхностями, пока не получилось выйти ко мне.

Двери второй переборки, преграждавшие путь в лаборатории комплекса, распахнулись сами по себе, пропуская еще трех миазменных волков. Эти были куда меньше прошлого, но гораздо, гораздо быстрее. Три черные безволосые твари, блестя уродливыми телами, сплошь покрытыми несимметричными наростами, молча накинулись на меня, высекая искры когтями из пола.

Он, эта прекрасная железная поверхность, вновь стал моим незаменимым союзником в борьбе с этими дико проворными тварями. Маша мечами, как лопастями вентилятора, я внезапно вспомнил одного из своих инструкторов, русского отставника-гвардейца, здорово топтавшегося на детских мечтах о красивых боях.

«Любой бой, Алистер», — говорил он, — «является безобразной стычкой, в которой одной из сторон не получилось эффективно напасть, а второй удалось не сразу сдохнуть. Забудь о грации, забудь о красивых победах! Всё это могут написать журналисты за твои деньги. Потом, после победы. В бою есть лишь одно правило — выжить. Как бы ты нелепо не выглядел живым, это все равно будет стократ лучше, чем твой красивый труп! И уверяю тебя, мои 15 лет службы в гвардии позволили увидеть очень мало красивых трупов! Подобное было лишь один раз, в отпуске. Я взял его, чтобы съездить на похороны к бабушке.»

Я его плохо слушал поначалу. Пытался научиться попадать мишеням в голову из револьвера. Полосовал мечом по шеям других манекенов, всё воображая, как будут красиво слетать головы с плеч. А затем стонал на полу, роняя слезы и сопли, от очередной резиновой пули в живот, пинка туда же, или внезапно брошенного мне в лицо тренировочного меча, который хоть и не всегда достигал цели, зато отменно работал отвлекающим приёмом для того же самого пинка.

Грязно, грубо, эффективно. На тебя кидаются мерзкие твари? Вспомни, что они не могут прогрызть гладий. Не крутись. Наоборот, возьми свои дурацкие мечи, похожие на острые шпалы, обратным хватом, занеси их для замаха и… спокойно жди. Рано или поздно тварь поскользнется и шлепнется прямо перед тобой.

ДЗАНГ!

Меч пришпиливает чересчур быстрого несмотря на все свои падения волка, пробивая покрытия. Там явно проложены дополнительные кабели питания, на которых есть напряжение, поэтому я поспешно отпускаю клинок, позволяя безумному волчаре наслаждаться всей прелестью ситуации в одно рыло. На второго получается просто наступить, а третьего поймать в прыжке за глотку. Красиво? Красиво. Только одна скользкая тварь извивается, едва не выскальзывая из пальцев, а вторая за пару рывков почти лишила меня равновесия. Бью уже падающей из моей хватки собакой о стену, тут же перенося вес на пятку и дробя бедра задних лап третьего монстра. Вертикальный удар сохранившимся в руке мечом раскраивает лежачему череп. Ушибленный о стену умудряется прыгнуть на меня, а я умудряюсь выставить «джукен» ему навстречу. Волк на палочке.

По спине текут холодные струйки пота от мысли, что было бы, если под когтями этих тварей была бы более удобная поверхность, например, скалы или почва Камикочи. Дело даже не в том, что они могли бы убить меня. Могли бы, еще как! Слишком резкие, слишком живучие и свирепые. Они могли бы принести настоящее опустошение в долину. По редким обрывкам доносившихся до меня слов Штарова, до меня дошла общая картина опасности этого провального проекта. Эти бешеные миазменные волки не могли питаться. Только худеть, медленно умирая, а заодно убивать. Чем легче они становились от потери веса, тем быстрее.

Идеальное средство доставки болезни в Сибирь. Жаль, что нет вируса. Но даже такие «доставщики» вполне могли выкосить Камикочи. Что у меня там, по сути? Несколько профессиональных отрядов, непроверенная охрана поместья, а остальное? Рекруты, да еще, к тому же, женщины. Это была… или будет самая настоящая катастрофа.

Сегунат мне не простит, если в Камикочи запустят этих тварей. На то, что их сдержат двери Холда, надежды маловато, там лишь твердое, массивное, прочное, но дерево.

Следующая дверь. Сначала она кажется мне запертой, от чего готовлюсь возвращаться назад, к оставленному в лифте аппарату для резки металла, но створки неожиданно поддаются моей грубой силе. Медленно, не спеша, чтобы показать кусочек жилой секции… и множество черных и блестящих волчьих голов, заинтересованно устремляющихся к щели. Дальше следует не бой, а планомерное истребление тычками «джукена», пока одна ступня «Свашбаклера» удерживает двери от закрытия. Твари напирают, лезут друг по другу, но пространства для маневра нет у них совершенно, лишь массивный клинок, что с некоторой натугой вскрывает их тела. Они быстрые, дерганные, совершенно не чувствуют боли. Достаточно лишь расположить острие на траектории рывка или резко ткнуть мечом вперед.

Когда волки кончаются, я пробираюсь в секцию, тут же обнаруживая, что мне не рады. Неизвестный, имеющий доступ к управляющим системам защиты лаборатории, активирует четыре турели, медленно выползающие из потолка. Мне приходится прижаться спиной к стене, чтобы защитить свой относительно уязвимый тыл от пуль, а затем, очень аккуратно и раздражающе медленно целиться, стреляя четыре раза. Два выстрела не настолько хороши, как я надеюсь, от чего приходится изображать из себя прыгающего осла под крупнокалиберными пулями, протыкая «Григориев» мечами. Остается один патрон.

В голове гудит самым неприятным образом. Попавшие в доспех за сегодня пули хоть и не причинили мне сколько-нибудь вреда, но здорово растрясли тело и подарили зверскую мигрень. Жутко хочется остановиться на перекур, а заодно принять болеутоляющего, но здравый смысл гонит вперед. Где-то здесь могут быть Оливер и беглый герцог. Возможно, они еще ничего не успели.

По бокам коридора начинают идти большие стекла, демонстрирующие еле освещенные лаборатории. Множество приборов, массивные операционные столы, хирургические светильники. Другой зал. Стекла куда толще, виден шлюз, через который нужно заходить внутрь. Наверное, здесь выращивали культуры болезни, пытались найти общий знаменатель для всех миазменников. По этой биолаборатории бессмысленно шатаются несколько человеческих тел. Они явно никем не подчинены, но заражены, резиновые халаты покрыты кровью и испражнениями. При виде меня начинают слабо колотиться о стекло, вижу оскаленные рты, пену на губах. Их силы явно на исходе.

Приходит слабое удивление. Вот это всё, с превращением кучи людей в бесноватых зомби, с волками простыми и волками миазменными, со всем этим проникновением в секретный комплекс — всё это брат натворил ради шанса меня прикончить? Да уж, вот что такое — отчаяние…

Следующий зал, точнее, развилка из четырех пересекающихся коридоров, был центром этого этажа. Здесь, по словам Штарова, был зал управления автоматроникой, вольеры, основной жилой модуль для «невыездных». О чем мне забыли упомянуть, так это о том, что этот «крест» был зоной, перенасыщенной турелями. Я лишь успел увидеть в щелку сам перекрёсток, заваленный трупами людей и волков, как целая волна свинца буквально отбросила меня от переборки, ударив молотом по грудной пластине «Свашбаклера».

Опершись на локоть, не давший мне приземлиться прямиком на спину, я наблюдал, как неторопливо смыкаются ранее отжатые мной створки, в которые то и дело залетают крупнокалиберные пули. Кажется, там весь потолок был в турелях.

Задачка.

Для решения возникшей проблемы, я не удержался от риска собственной жизнью, покинув СЭД для перекура. Тишина, прохлада и никотин сделали своё дело, заставив вспомнить о носимом вооружении, к которому я на этот раз не постеснялся взять специальных боеприпасов. Полагая, что придётся драться с очень мобильными миазменными волками, я зарядил «грендели» разрывными боеприпасами, что сейчас и должно было пригодиться. Оставалось только понять, как мне использовать револьвер под человеческую руку в бронированной перчатке «Свашбаклера».

С этим были проблемы.

Стимулятор и болеутоляющее «проблемы» решили. Отбросив шальные мысли о том, чтобы, открыв двери СЭД-ом, покинуть работающий доспех, чтобы расстрелять турели с ним в качестве прикрытия, я вломился в хирургическое отделение, достаточно быстро обнаружив там изрядный моток проволоки. Даже не её, а тонкого троса, который использовали для фиксации тел подопытных. Примотав заряженный «грендель» к предплечью доспеха, я получил шестизарядный гранатомет, срабатывающий, если дернуть за обрывок тросика, привязанный к спусковому крючку.

Дальше был краткий, но очень болезненный приступ мазохизма, пока я разрушал турели, бьющие по мне прямой наводкой. Потратив три патрона на зачистку и удивившись силе взрывов, я вновь закрыл двери, давая себе время на расчет оптимальной стрельбы по торчащим из потолка цилиндрам. Затем всё стало делом техники, терпения, пары таблеток обезболивающего и двух перекуров, в течение которых я перезаряжал «грендель». Последнюю турель с заклинившим поворотным механизмом пришлось добивать по старинке, мечом в прыжке.

Удовлетворенно выдохнув, я спрятал один из «джукенов» в ножны, оглядываясь по сторонам.