Лошадь как лошадь. Третья книга лирики

Другим надо славы, серебряных ложечек,

Другим стоит много слез,—

А мне бы только любви немножечко,

Да десятка два папирос.

А мне бы только любви вот столечко,

Без истерик, без клятв, без тревог,

Чтоб мог как-то просто какую-то Олечку

Обсосать с головы до ног.

И, право, не надо злополучных бессмертий,

Блестяще разрешаю мировой вопрос,—

Если верю во что — в шерстяные материи,

Если знаю — не больше, чем знал и Христос.

И вот за душою, почти несуразною

Широколинейно и как-то в упор,

Май идет краснощекий, превесело празднуя

Воробьиною сплетней распертый простор.

Коль о чем я молюсь, так чтоб скромно мне в дым уйти,

Не оставить сирот — ни стихов, ни детей;

А умру — мое тело плечистое вымойте

В сладкой воде фельетонных статей.

Мое имя попробуйте, в библию всуньте-ка.

Жил, мол, эдакий комик святой,

И всю жизнь проискал он любви бы полфунтика,

Называя любовью покой.

И смешной, кто у Данта влюбленность наследовал,

Весь грустящий от пят до ушей,

У веселых девчонок по ночам исповедовал

Свое тело за восемь рублей.

На висках у него вместо жилок — по лилии,

Когда плакал - платок был в крови,

Был последним в уже вымиравшей фамилии

Агасферов единой любви.

Но пока я не умер, простудясь у окошечка,

Все смотря: не пройдет ли по Арбату Христос,—

Мне бы только любви немножечко

Да десятка два папирос.