Ловцы ветра

18. Тан

Старенький дизельный катер глухо стучал движком, иногда захлебываясь на очередном такте. Вилюй упорно пытался оттащить катер обратно к устью, поддавал в борта тугими волнами. Более пологий правый берег был сплошь покрыт ельником, на правом громоздились скалы с лесистыми вершинами и голыми гладкими склонами.

В Промышленном можно было сесть на рейсовый «Метеор» и стремительно промчаться по реке, но нужна была именно тихоходная посудина, позволяющая внимательно следить за берегами и дающая возможность причалить в любом месте. Птица (если дорогу им действительно объясняла птица) не сказала ничего конкретного, а старик-шаман сразу после того, как птица замолчала, также отказался с ними говорить. Пусть мертвые идут к мертвым... Вот и все.

В начале пути за берегами Вилюя следили все. Стояли, вцепившись в поручни, смотрели по сторонам, как матросы Колумба на четвертый месяц плавания. Постепенно это занятие надоело. Разбрелись кто куда. Шаки, постелив надувной матрасик, легла на корме, Сеймур и Анита – они в последнее время стали неразлучны – уселись прямо на палубу, опершись спинами о шлюпку, и о чем-то беседовали. Бакаль уткнулся в свои записи, Денис терзал персональный компьютер. А Тан заступил на дежурство – сейчас его очередь.

Катерок из Промышленного направлялся домой, в Кысыл. Денис довольно быстро сумел договориться с капитаном, Иваном Матвеевичем, что тот провезет всю их компанию по Вилюю и высадит по первому требованию там, где укажут. Одетый в меховую безрукавку поверх тельняшки с продранными локтями Иван Матвеевич сурово щурил глаза, жевал, перекидывая из одного угла рта в другой, папиросу, что-то прикидывал в уме, разглядывая Шаки и Аниту с особенным интересом, спрашивал о багаже. Потом отчаянно махнул рукой, словно сделка шла о продаже катера, а не об обычной прогулке, и, жестко стиснув ладонь Дениса, назвал свою цену. Присутствующий при этом разговоре Тан понимал, что для порядка надо хотя бы поторговаться, но Денис лишь кивнул в ответ и с трудом выдрал свою кисть из мертвого капитанского захвата.

Кроме Ивана Матвеевича команду катера составлял бурят Сережа, внешне удивительно походивший на Тана – их без натяжки можно было принять за братьев. Сейчас Сережа возился где-то в недрах трюма, бездельничать ему Иван Матвеевич не давал.

В Промышленном по совету Ивана Матвеевича приобрели подходящую для путешествия одежду – геологические робы с накомарниками, резиновые сапоги и три палатки. Капитан явно подозревал, что интерес пассажиров выходит за рамки обычного пикника, но виду не подавал и подыгрывал приезжим, указывая на особенно живописные участки реки.

– Вот на этом мысу знатная рыбалка, – орал он, обращаясь к Тану из рубки и тыча пальцем в сторону скалистого берега. – Пять минут – и уха!

Тан послушно кивал головой и разводил руками, мол, нет, не то, поплывем дальше.

Никаких точных ориентиров птицей названо не было. Что-то там о ветре, который косит ели, как траву, о тропе, по которой нет пути... То ли былина, то ли легенда. Чушь, одним словом.

К вечеру небо разъяснило, в низко бегущих сплошных облаках стали появляться прорехи, в которые прорывались ослепительные солнечные лучи. Тогда река как будто вздрагивала, вспыхивала глубокой синевой, темная зелень елей становилась изумрудной. Глядя на скалы, Тан вспоминал перевалы Тянь-Шаня, караван, с которым он путешествовал в Лхасу, пока вдруг не поймал себя на мысли, что думает о том, чего уже давным-давно нет. Даже родная Урга теперь называется Улан-Батором. А ведь все когда-то казалось незыблемым и вечным.

Аномалии времени в Елюю Черкечех, если они, конечно, найдут эту долину, несомненно, существуют. На это указывает все, вплоть до сказаний якутов. Но природа этих аномалий все же неясна. Ведь может получиться так, что вызваны они чем-то, похожим на тот самый «Ящик Пандоры», который обнаружился на полуострове Канин. С другой стороны, Сеймур утверждает – это что-то другое.

Тан искоса взглянул на Гаррета. Тот, казалось, напрочь забыл о цели экспедиции, настолько увлеченно беседовал с Анитой. Сеймур в последнее время изменился, стал более открытым, словоохотливым. Да и у Аниты появился мечтательный блеск в глазах. Похоже, девчонка влюбилась.

Почувствовав, что отвлекся, Тан упрямо тряхнул головой и вновь стал внимательно наблюдать за берегами. Не давала покоя странная встреча с шаманом, стоило им очутиться вблизи цели путешествия. Старик словно поджидал их, зная, кто и зачем пожалует в город. Значит, он обладает способностями предвидеть и предугадывать. Способностями того же порядка, какими наделены, скажем, Денис или Сеймур. Странно, что люди, целиком положившись на созданные ими самими машины, так и не научились придавать значение скрытому в них умению видеть невидимое. Хотя, если вдуматься, звучит это глупо.

Что-то подсказывало Тану, что и эта экспедиция не принесет нужного результата. Скорее всего, они столкнулись с искривлениями линейного времени, вызванными не генератором, а другими источниками. Время то завязывается в узел, то распутывается в Елюю Черкечех благодаря каким-то особенным свойствам местности. На это указывает, в частности, довольно обширная территория, на которой эти свойства проявляются. Хотя кто его знает...

От неподвижного стояния затекла спина, и Тан сделал несколько разминочных упражнений, словно собирался после этого продемонстрировать умение мгновенно перемещать свое тело во времени в манере знаменитого корейского мастера единоборств Ким Дук Ока, но его гимнастику заметил один лишь Иван Матвеевич.

– Ты кому семафоришь? – снова закричал он из рубки. – Погляди лучше, что на берегу творится!

Близкие сумерки пригасили тени, но было еще достаточно светло. Тан быстро взглянул туда, куда указывал капитан. Склон горы только что открылся после довольно крутой излучины, и в первое мгновение Тан почувствовал, как у него перехватило дыхание, словно его ощутимо толкнули в грудь. Вот оно! Перепутать невозможно.

«Там, где ветер косит ели, словно траву...»

По краям склона деревья стояли сплошным массивом, высокие и сильные. А посередине горы словно прошел огромный асфальтовый каток. Стволы елей были сломаны, как спички, примерно в метре от земли и лежали, выстелившись вершинами вниз, к воде.

– Что это? – крикнул Тан.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами капитан. – На прошлой неделе, когда шли в Промышленной, вроде ничего такого не было.

Громкий разговор Тана и Ивана Матвеевича привлек к себе внимание остальных членов команды. Первой не выдержала Шаки и скомандовала:

– Давай к берегу!

Сначала капитан не обратил на ее слова никакого внимания – мало ли что женщины говорят – старшим в группе он сразу признал Дениса, но тот пока молчал. И тут дизель чихнул два раза, и наступила полная тишина, лишь слышалось движение воды, стремительно накатывающей на борта и разворачивающей катер боком к стремнине.

– Кой черт! – выругался капитан. – Движок заглох. Серега!

– Ты что делаешь! – в свою очередь испугался Тан, видя, как судно потащило к береговым камням. – Шаки!

Но было уже поздно. Катер еще раз крутнуло на месте, потом послышался сильный удар и зловещий скрежет обшивки. На ногах не удержался никто.

– Сели, – мрачно констатировал Иван Матвеевич. – На камни. Серега, лезь вниз, смотри, не потонем ли.

Неожиданное кораблекрушение заставило суетиться даже Аниту. По накренившейся палубе Шаки подошла к Тану и виновато заглянула ему в глаза.

– Я ничего такого не хотела, – тихо сказала она.

– Думать надо, – не удержался от грубости Тан. – Что теперь делать будем?

До берега оставалось метров тридцать. Катер напоролся на близко подходящие к фарватеру подводные камни и теперь прочно сидел на них, зацепившись бортом. Листы обшивки погнуло, и теперь в трюм стала просачиваться вода, но положение, по словам Сереги, было несмертельным. Если не смогут сняться с камней сами, то придется ждать оказии, чтобы кто-нибудь сдернул катер с мели.

– Через два дня из Кысыла пойдет Алексеич, – почесал в затылке капитан. – Придется ждать. Рейсовые останавливаться здесь не будут. А все-таки я сам виноват, – Иван Матвеевич сокрушенно покачал головой. – Знал ведь про этот прижим. Надо было держаться правее.

– Quid juvat errores mersa jam puppe fateri?[7] – пробормотал подошедший к ним Сеймур.

– Что он говорит? – встрепенулся капитан.

– На берег бы выбраться, – весьма произвольно перевел слова Сеймура Тан.

– Право, не знаю, – Иван Матвеевич потерял к пассажирам всякий интерес. Судьба катера его беспокоила больше. – Может быть, на шлюпке?

Кроме уверенности в том, что наконец нашлось нужное место, Тана не покидало ощущение, что оставаться на катере просто опасно. Капитан думал иначе, но шлюпку все же спустить разрешил, обязав Сережу сопровождать покидающих борт пассажиров.

В два рейса сумели перевезти всех. Сильно смеркалось, и, когда Тан вместе с Шаки и Бакалем преодолевали сильное течение, на берегу уже развели костер, чтобы лучше было ориентироваться. Палатки разбивали почти на ощупь.

Иван Матвеевич и Сережа на берегу ночевать отказались, уверяя, что катер покидать нельзя – мало ли что. Тану это казалось рискованным, и он спал беспокойно, время от времени открывая глаза и вглядываясь в темноту, на месте ли остаются сигнальные огни над рубкой и на корме. Но ночь прошла почти спокойно, не считая предутреннего короткого дождя.

– Так ты считаешь, что это и есть Елюю Черкечех? – вместо приветствия спросил Тана, вылезая из палатки, Денис.

Он зябко поежился, потер покрасневшие веки и уставился на поваленные ели. Ближайшее из упавших деревьев почти упиралось верхушкой в одну из палаток.

– А ты думаешь иначе?

– Капитан что говорит?

– Он про эту долину вообще ничего никогда не слышал. А если и слышал, то не придавал значения. Зачем его посвящать в наши проблемы!

– А сам что чувствуешь?

– Это у тебя или Сеймура надо спросить. Что говорит твоя интуиция?

– Говорит, что завтракать пора. Чаю попить горячего. Или кофе.

На самом деле, хотя об этом не было произнесено ни слова, все чувствовали себя на берегу неуютно. Создавалось впечатление, что где-то за холмом, совсем недалеко, расположилось нечто, не имеющее ни формы, ни цвета, ни запаха, но таящее в себе какую-то неясную угрозу или опасность. Поскольку никто не мог выразить свои ощущения словами, о предстоящем походе предпочитали не говорить, но общее напряжение в группе возрастало. Раздражение выливалось в коротких репликах и мелких придирках друг к другу.

– Где моя сумка? – свирепо вопрошала Шаки, перебирая веши. – Я ее вчера положила у входа в палатку.

– Ты лучше дизель наладь, – не остался в долгу Денис. – Или столкни катер с мели. Зачем нам лишние свидетели?

– Толкать – это у нас Бакаль, – ехидно возразил Сеймур. – Он больше ничего не умеет.

– А ты их прикончи, – посоветовал в свою очередь Бакаль, кивнув в сторону катера, по левому борту которого удобно устроились Иван Матвеевич и Сережа, наблюдая за сборами на берегу. – Чтобы никто ничего не узнал.

– Достаточно! – Тану пришлось прикрикнуть, чтобы прекратить ненужную перепалку. – Сейчас перекусим, и в путь.

Под коней договорились с капитаном, который все же не выдержал и приплыл к костру на шлюпке, что если не обернутся в два дня, до прихода катера из Кысыла, то Иван Матвеевич заберет группу через неделю с обратным рейсом в Промышленный.

– Охотиться будете? – поинтересовался Иван Матвеевич, принимая из рук Тана кружку с крепким чаем. – Или просто прогуляетесь?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Денис.

А посмотреть было на что. Во-первых, накатывающаяся сверху на берег волна поваленных деревьев выглядела настолько неестественно, что становилось жутковато от мысли, кто смог сделать эту бессмысленную и поразительную по силе работу. Обычные объяснения в этом случае не годились: не ураган же настолько выборочно пробил в сплошной тайге просеку? А если предположить, что деревья были повалены человеком, то почему он не сделал это при помощи пилы – стволы были именно сломаны, а не спилены. Цеплял тросом? Зачем? Во-вторых, само состояние местности странным образом оказывало гнетущее воздействие на всех без исключения членов команды, и даже привычный ко всему Иван Матвеевич, постояв у костра, мрачно заметил:

– Возвращались бы вы на катер. Что-то не нравится мне здесь.

Его предложение выслушали молча, понимая, что отступать-то как раз нельзя – не за этим ехали.

В последнее время у Тана начали появляться какие-то неясные догадки, касающиеся этой экспедиции. Его аналитичный от природы ум постоянно искал все новых объяснений происходящего. В основном они касались общей цели возложенной на них миссии, но к этому примешивались также мелкие отрывочные факты, почерпнутые из хроник и сообщений. Для того чтобы обобщить их, не хватало малого. Тану все время казалось, что еще чуть-чуть, и он сумеет сформулировать свои мысли, но этого «чуть-чуть» никак не находилось, и от этого он чувствовал постоянное раздражение, словно некто продолжал упорно обманывать его и водить за нос. Елюю Черкечех должен был наконец внести ясность. К тому же Тан единственный из всех располагал дискетой, которую передал ему перед расставанием Фрогг. Винсент Фрогг просил хранить дискету в тайне и просмотреть только тогда, когда Тан будет полностью уверен, что генератор найден. А до этого – ни в коем случае. Иначе за результат он не ручается. Можно, конечно, пренебречь этой просьбой, но пойдет ли это им на пользу?

– Нет, – возразил он капитану. – Мы все же пойдем. Для начала поднимемся на холм, а там посмотрим.

– Ну посмотрите, – неохотно разрешил Иван Матвеевич и отбыл обратно на катер.

Подъем на холм был трудным. Вскоре Тан понял, что продираться сквозь завалы, образованные широко раскинутыми еловыми лапами, почти невозможно. Проще обойти холм возле подножья, чем идти напрямик. Опять вернулись к берегу и запетляли между стволов, постоянно пригибаясь и защищая лица руками от норовящих ткнуть в глаза колючих веток. Вскоре река исчезла из виду и напоминала о себе лишь шумом воды.

Утро выдалось холодным. Встроенный в наручные часы термометр показывал всего девять градусов. Нагнувшись, чтобы перешнуровать высокий десантный ботинок, Тан заметил цепляющегося за стебель травы шмеля. Рассветная сырость сковала мохнатое тельце, шмель слабо шевелился и зябко вздрагивал крыльями, но не делал даже попыток взлететь.

Впрочем, самому Тану было вовсе не холодно. Мало того, скоро он почувствовал, как вспотела спина и на шею стал давить плотно застегнутый воротник. Остальные, похоже, чувствовали себя не лучше, потому что, обойдя гору и убедившись, что здесь лес имеет вполне нормальный вид, запросили сделать привал. Первым подал голос Денис.

– Давайте хоть оглядимся, – взмолился он и плюхнулся, не обращая внимания на сырость, прямо на землю. – Мы ведь не пытаемся побить рекорд на скорость преодоления препятствий.

– Что, выдохся? – ехидно констатировала Шаки, что не помешало ей с не меньшим удовольствием скинуть рюкзак.

– А чего тут разглядывать? – недовольно отозвался Бакаль, который, судя по его виду, мог бы еще идти и идти. – Что здесь интересного?

Вот с этим утверждением Тан согласиться не мог. Сам он в последние полчаса двигался как по трясине, словно выдирал ноги из топи, хотя, на первый взгляд, кроме густого подлеска идти ничего не мешало. И все же чувствовалось какое-то неясное сопротивление.

– Если мы и не нашли еще Елюю Черкечех, – подал голос с земли Денис, – то находимся совсем близко. Мне все время кажется, что за нами кто-то следит.

– Следит? – удивилась Анита. Но тут же нелогично призналась: – Точно! Словно в спину смотрят.

Оказалось, что посторонний взгляд ощущают все без исключения.

– Может, за нами идут по следу капитан и Серега? – предположил Бакаль.

– Не говори глупостей, – фыркнула Шаки. – Они остались на корабле. Нет, здесь что-то другое...

Покрытые лесом пологие холмы продолжали тянуться вдоль берега Вилюя неровной грядой. Можно было идти в любом направлении, тем более что точного местонахождения долины не знал никто. Но, когда взошли на очередную вершину и сквозь низко стелющиеся ветки елей взглянули вниз, сомнений ни у кого не осталось. Мертвая, словно выкошенная огромной косой плешь открылась в чаше котловины, а посреди этой обширной поляны сверкающими под лучами солнца скрепками вонзились в землю две металлические арки.