Вывих
Я отправился посмотреть на «мастерскую» лешего и без труда нашел ее: светлая гора опилок вокруг бревна была хорошо заметна издалека. Вблизи это место напоминало магический алтарь, где шаман дикого лесного племени приносит жертвы местным божкам. Я успел рассмотреть только поросенка – он был еще только начат: полено, один конец которого обструган в форме вытянутой мордочки, на которой намечены только глаза и пятачок, и маленькая закругленная деревяшка размером с мизинец, вставленная в полено сзади; она изображала хвост.
Только я собрался переместиться от поросенка к белке и рассмотреть ее так же досконально, как услышал хлопок и крик, потом стоны и матерщину.
Я сразу побежал через чащобу на крики и скоро выскочил на тропинку, бугрящуюся от многолетних древесных корней. У ствола большого дуба катался по листве, держась за ногу, крепкий коротко стриженный мужчина средних лет, а по тропинке быстро убегали отсюда два пацана лет тринадцати.
Мужчина вдруг расцепил руки, отпустив ногу, уперся ими в землю и начал вставать. Поднявшись, он сразу же побежал, первые пару секунд он даже бежал нормально, но затем стал сильно припадать на правую ногу и прыжков через пять вскрикнул, упал и теперь неподвижно и молча лежал, держась за ногу.
Я подошел к нему, спросив: «Что с вами? Чем вам помочь?», и отметил про себя, что у мужчины лицо приобрело пепельно-серый цвет и что он часто и неглубоко дышит. Ему, видимо, было очень больно.
Я сел рядом с ним и стал ждать, пока вспышка боли пройдет, и он сможет разговаривать. Когда наконец он огляделся по сторонам и посмотрел на меня осмысленным взглядом, я повторил свой вопрос:
– Что с вами случилось? Чем вам помочь?
– Ничем, – просипел он. – Мне нужно тренироваться, нужно бежать. Я сильный. Сейчас я приду в себя, встану и побегу.
Попытавшись встать, он взвизгнул и упал. Крупные капли пота выступили на лбу.
– Куда вам бежать? Подождите пока. У вас, возможно болевой шок. Что случилось?
– Я бежал, – стал перечислять он. – Меня остановил один старик, и я потерял пару минут; если бы не он, ничего не случилось бы! Я побежал дальше, выбежал на эту дорожку. Здесь два ребенка взрывали, кажется, питарды. Хлопнуло где-то у самого уха, я рефлекторно дернулся в сторону, зацепился за корень и упал. Что-то хрустнуло в ноге, очень больно… – он помолчал и как-то невнятно добавил: – извините, я не смогу долго разговаривать с вами, мне нужно бежать дальше, я должен тренироваться.
– Значит так, вы уже попытались бежать и усугубили свой перелом, а у вас скорее всего перелом или, в лучшем случае вывих сустава. Тренировку на сегодня придется закончить. Мы поступим так: я сейчас вызову скорую помощь, а пока будем дожидаться, мы с вами поговорим.
– Вы что не понимаете? – в бешенстве закричал он, однако проглатывая окончания слов. – Я долж тренировац! Долж!
– Успокойтесь и послушайте. Вам в любом случае придется забыть о тренировках месяца на четыре, если не больше. А попробуйте сейчас побежать еще – вы усугубите ситуацию и не сможете бегать год.
– Как? – он ошарашено выпучил на меня глаза. – Нет, не может быть! Почему я должен вам верить?
– Я сам занимался бегом два года в юности, правда бегал в другом парке, в Тимирязеском, и кое-что читал о беге, между прочим, а не так как вы: от балды, побежали, и чем больше, тем лучше! Так что придется поверить. Четыре месяца без бега вам гарантировано.
– Нет! Нет! – закричал он, и губы его стремительно побледнели.
Пока он справлялся со своим шоком, я вызвал скорую помощь, дав инструкцию приехать в тупик 9-й Парковой, где она упирается в Измайловский парк и сказав, что там их встречу и отведу к пострадавшему.
– Санитары, я думаю, будут здесь в течение сорока минут. Минут через двадцать мне придется вас оставить, чтобы привести их сюда. А пока нам есть, о чем поговорить. Дело в том, что я вижу во всей этой истории не только перелом или, если очень повезет, вывих ноги, но и еще один, гораздо более давний и глубокий вывих. О нем-то вам и придется со мной поговорить, потому что убежать от этого разговора вы теперь не сможете.
Он молчал, вцепившись в свою ногу и водил глазами, будто искал кого-то, кто сможет спасти его от разговора со мной.
– Итак, вы говорите, что все случилось из-за старика, с которым вы разговаривали недолго, так? Это не тот ли старик, который вырезает фигурки из дерева?
– Да! Да! Именно он. Это из-за него. Если бы я не остановился, я бы пробежал здесь до взрыва петарды и не упал бы.
– То есть, вы хотите сказать, что разговаривали с ним буквально только что, несколько минут назад?
– Ну да.
– Он спрашивал вас, сколько времени?
– Да, я из-за этого и остановился… А вы откуда все это знаете? Кто вы? Что происходит вообще, я не пойму.
– Я разговаривал с ним тому назад минут тридцать и он мне рассказывал про вас. Скажите, сколько времени было на ваших часах, когда он спросил у вас время.
– Нисколько. У меня сломались часы и показывали какую-то чушь, какие-то бессмысленные символы. И я еще очень расстроился тогда: ведь это значит, что не получится засечь в точности, сколько я бегал сегодня.
– Учтите, символы не бывают бессмысленными никогда. Сегодняшний случай очень хорошо вам это показывает. А теперь послушайте внимательно. Я должен сказать вам очень важную вещь: вы не думали о том, что попали в эту переделку не потому, что остановились поговорить со стариком, а потому что слишком поспешно убежали от него.
– Нет… – он очень удивился, даже отпустил свою сломанную ногу. – А ведь этот хромоногий, на костылях, предлагал мне остаться. Только я подумал, что мне ведь надо тренироваться, да к тому же чего разговаривать с хромоногим-то?
– Однако они бывают очень проницательны, эти хромоногие и подобные им. В этом вы еще убедитесь, когда начнете играть в шахматы. А пока ответьте на…
– Здравствуйте еще раз. Оставайтесь рядом с ним, а я приведу санитаров, – раздался бархатистый голос у меня над ухом. Я вздрогнул от удивления и обернулся: рядом стоял леший, опираясь на две свои палки.
– Здравствуйте! Очень рад вам. Буду благодарен, если сходите. У вас это быстрее получится, чем у меня.
– Как быстрее, – подал голос бегун. – Он же еле ходит, на две палки опирается, а вы и моложе и крепче. Вы меня разыгрываете что ли?
– Дорогой мой, – ответил ему леший. – А вы засеките по вашим часам время – сколько я буду ходить и убедитесь… Понимаете, здесь есть особенные тропинки, в парке, вы их просто пробегали мимо во время тренировок… А я пойду пожалуй, – помолчав, закончил он.
– Да, сходите, это будет очень кстати, – сказал я. – А можно поинтересоваться. Как ваша тетушка? Вы уже успели сходить домой и почитать ей?
– Моя тетушка умерла довольно давно уже, царствие ей небесное. Вскоре после нашего последнего разговора с вами. Квартира по наследству досталась ее племяннице, и меня больше не пускают жить туда. Теперь я бездомный.
– Мои соболезнования. А вы за прошедшее время не постарели нисколько.
– Ах, ладно вам, – слегка улыбнулся леший и ушел.
– Что здесь, блин, происходит, я не понимаю! – воскликнул бегун, глядя вслед удаляющейся кривой фигурке с двумя палками; нормальный цвет лица потихоньку возвращался к нему.
– И не понимайте. Это в порядке вещей, что вы сейчас ничего не понимаете. Расслабьтесь и давайте вернемся к вашему вывиху. Скажите, от кого вы все это время бегали.
– От кого? – переспросил он. – Как это, от кого?.. – он замолчал и после довольно долгого молчания медленно проговорил: – Я так не ставил вопрос… Удивительно, вы все с ног на голову переворачиваете.
– Это называется – вправлять вывих, а не переворачивать с ног на голову.
– Хорошо, – механически сказал он.
– Так от кого же вы все-таки убегаете? – я сделал паузу, дожидаясь ответа, но ответом было молчание. Тогда я уточнил: – Не кажется ли вам, что вам наступает на пятки бегун, который так же усиленно тренируется в другом парке?
– Да! Точно! Я сейчас это понял! Так и есть! – закричал бегун, слегка распрямляя свою поврежденную ногу и с помощью другой пододвигаясь к стволу дерева, чтобы опереться о него.
– А то, что при этом десятки тысяч профессиональных бегунов на стадионе обогнали вас в плане успехов за время ваших занятий в несколько раз – это вас не смущает?
– Н-нет… Я думал только о московских парках и о бегунах-любителях. Почему-то, – сейчас он уже дышал ровно и выглядел в общем, если бы не испачканные штаны и листья в волосах, вполне нормально. Только довольно долго наблюдая за ним, сейчас можно было догадаться, что у него повреждена нога: он не менял ее положение.
– А вы могли бы думать еще о шахматистах, пловцах, волейболистах, писателях, физиках-теоретиках и бизнесменах.
– Мог бы, – виновато кивнул он.
– Так если вы понимаете эти нюансы сравнения, почему бы вам было не прекратить свою пробежку и не попить квасу с этим замечательным человеком, который сейчас отправился привести к вам санитаров? Ведь вы должны понимать, что люди слишком ограничены в своих способностях, и даже самые большие человеческие достижения чрезвычайно зыбки и почти неощутимы, если посмотреть на них немного шире.
Он попытался шевельнуть поврежденной ногой, распрямить ее, но вскрикнул, и лицо его сморщилось на секунду от боли.
– Да, я понимаю это, и поэтому стараюсь тренироваться изо всех сил, – слегка побледневший, ответил он.
– Погодите! – строго остановил его я. – Вы что же, думаете, что если бить в бетонное перекрытие, отделяющее вашу квартиру от квартиры ваших соседей сверху, если бить с такой силой, что вы раздробите себе кулак, то можно пробить бетон?
– Нет! Нет, я так не думаю… Но что же мне делать все эти месяцы, если я не смогу бегать, – вдруг заныл он, жалостливо обхватывая сломанную ногу.
– Это время позволит вам хорошо освоить шахматы, как я уже и говорил вам. Ваш одинокий сосед по лестничной площадке, у которого паралич обеих ног, великолепно играет в шахматы. И ему очень грустно одному. Он будет рад научить вас и поиграть с вами.
Бегун совсем скорчился над своей ногой и болезненно застонал. Кряхтя от боли, он сказал:
– Знаете, я пару раз не здоровался с ним, когда встречал у лифта. А однажды он попросил меня выбросить по пути большой тяжелый пакет со строительным мусором. Он в это время смотрел в окно на лестничной площадке, сидя в своей коляске. Я тогда ответил ему, что тороплюсь на пробежку и поэтому не могу ему ничем помочь.
И он снова было заныл над своей сломанной ногой, но я остановил его:
– Хватит ныть и хвататься за ногу! Мы же с вами обстоятельно поговорили, так что ваш вывих, или, возможно, перелом, зажил. Вы уже только воображаете, что у вас болит нога. Вставайте сейчас же, отряхивайтесь и отправляйтесь домой. Не забудьте зайти к вашему соседу и извиниться перед ним за ту вашу выходку. Он хороший, проницательный человек. Он простит вас не только если вы придете к нему в гипсе и на костылях. Он простит вам даже если вы извинитесь перед ним стоя на двух своих здоровых ногах. Вставайте! Вставайте же!
Он, удивленно таращась на меня, тем не менее, встал. Потоптался на одном месте, попрыгал. На одной ноге, на второй. Радостно, заливисто рассмеялся, отряхнулся и, сказав: «До свидания», пошел по тропинке неторопливо.