Ловушка для Беллами

1

Когда они вошли в гостиную, Беллами указал инспектору на кресло возле камина и сказал нарочито бодрым голосом:

— Присаживайтесь, инспектор. Думаю, вы продрогли до костей, поджидая меня на улице?

Полицейский кивнул.

— Такая уж у нас работа, мистер Беллами. Не буду отрицать, я предпочитаю работать в летнее время.

— Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной? — спросил Беллами, направляясь к бару.

— Большое спасибо, мистер Беллами, но я на службе, — ответил детектив-инспектор.

Беллами смешал виски с содовой для себя, пододвинул к камину второе кресло и сел напротив полицейского. Отхлебывая виски, он без излишней навязчивости рассматривал Мейнела. Из того, что он видел, следовало предположить, что перед ним полицейский-трудяга, не отличающийся особо гибким умом, но что-то в глубинах сознания Беллами шептало ему, что это суждение, по всей вероятности, ошибочно.

В Скотланд-Ярде работали разные люди, и среди них было немало умных и компетентных детективов. По роду своей работы. Беллами никогда не контактировал с работниками криминального отдела, но то, что английская полицейская система известна во всем мире своей эффективностью, он знал.

Именно в ней сложился тип современного лондонского «бобби» — спокойного, скромного парня, вежливого и всегда готового прийти на помощь. В то же время английские полицейские отличаются своим упорством и цепкостью. У этих парней есть свой стиль: они не запугивают, не грубят подозреваемым, избегают допросов с пристрастием, однако для преступника их настойчивость, умение прорабатывать детали, искусство ведения допроса и согласованность действий представляют куда большую опасность, чем самый суровый допрос третьей степени.

Полицейский молчал. Беллами, поставив свой стакан на каминную полку, предложил инспектору сигарету, но тот лишь покачал голевой.

Молчание нарушил Беллами.

— Я все еще не могу опомниться, — сказал он тихо. — Какой ужас! Я хорошо знал миссис Уэнинг, она была моим другом. В свое время я работал у ее мужа. Мне искренне жаль его. Такой удар.

Полицейский наклонил голову в знак согласия.

— Да, сэр, это действительно очень тяжелый удар. Мистер Уэнинг — человек, отличающийся исключительным самообладанием, но даже он… В самом деле, узнать, что твоя жена задушена…

— Боже мой! Задушена?.. — воскликнул Беллами. — Но это… Простите, инспектор, но это представляется мне просто невероятным. Я отлично знал миссис Уэнинг: у нее не было врагов! Да, да, ни одного врага во всем мире. Ее не могли убить: она принадлежала к иному типу женщин…

Инспектор отреагировал немедленно.

— К какому? К какому именно? — Беллами немного помолчал, размышляя.

— Видите ли… Я думаю, инспектор, вам известен определенный тип женщин с предрасположением, если так можно выразиться, стать жертвой убийства. И когда это происходит, то обычно не вызывает у окружающих эффект неожиданно разорвавшейся бомбы. Нет, нет, я вовсе не говорю, что они как-то замешаны в преступлении или провоцируют его. Часто это очень славные и порядочные женщины, но в них что-то есть: или какой-то моральный изъян, или странность… а может, какие-то особо яркие достоинства. Можно представить, скажем, случай, когда женщина подставляется под убийство только потому, что она очень добра и мягка и не может сказать слово «нет», когда это необходимо. Или она излишне ревнива… или слишком любопытна… — Он помолчал, следя за кольцом дыма, поднимающимся к потолку. — И любая несчастливая женщина предрасположена стать жертвой. Ведь нормальный человек, чувствующий себя несчастным, стремиться что-то сделать, а это иногда приводит к неожиданным результатам. Мужчины в этом случае пытаются утешиться, пускаясь в приключения с женщинами, а женщины… иногда начинают думать и действовать, как мужчины. Мы можем рассматривать это, как естественную защитную реакцию. Но Фредди… она была иной. Она была не просто счастлива, она была спокойно счастлива. Она создала свой мир, и этот мир полностью удовлетворял ее. Ее нельзя было загнать в угол, ни один человек не мог бы угрожать ей или шантажировать ее — честность, прямодушие и внутренняя гармония защищали ее от этого. В свой мир она не позволила бы никому вторгнуться. И благодаря ее душевному богатству в этом внутреннем мире она могла найти убежище от любых преходящих невзгод. У нее был дом, в котором она была счастлива, у нее были любимые книги и множество друзей, которым в любую минуту можно было позвонить. Поймите, ее просто невозможно было втянуть в цепь событий, которые могли бы закончиться убийством. Не тот тип.

Он взглянул на инспектора и улыбнулся. «Он похож на напроказившего школьника, когда улыбается», — подумал Мейнел. И почувствовал себя слегка шокированным.

— Лекция закончена, — с иронией объявил Беллами. — Следующая лекция будет прочитана мною в четверг, в актовом зале. Надеюсь, успех мне гарантирован. — Он выдохнул облачко дыма.

Мейнел неодобрительно усмехнулся.

— Мне было интересно послушать вас, сэр. Только вот что я хочу сказать: когда кого-нибудь убивают, его родные и знакомые говорят о нем обычно именно то, что я сейчас услышал от вас. Забавно, не так ли? Никому не приходит в голову, что у заурядного, рядового человека — я не имею в виду мошенников, шулеров, проституток и лиц других профессий, связанных с риском, — тоже могут быть враги. А после расследования выясняется, что, к сожалению, враги у этого человека были. — Уголки его губ опустились. — То же относится и к миссис Уэнинг: по крайней мере, один враг у нее был.

Беллами покачал головой.

— Я доверяю вашему опыту, инспектор, но все равно мне трудно поверить в то, что кто-то хотел смерти Фредди Уэнинг. — Он отправил окурок сигареты в камин. — Но, может быть, вы расскажете мне, инспектор, как все это случилось?

Мейнел поставил шляпу, которую до того держал в руках, на пол возле своих ног и, откинувшись на спинку кресла, сказал:

— Хорошо, сэр. Признаюсь сразу, нам пока известно об этом преступлении не очень много, но теми фактами, которыми мы располагаем, я охотно поделюсь с вами. Так вот, можно утверждать, что сегодня в одиннадцать часов вечера миссис Уэнинг была жива: именно в этот час она позвонила мужу на работу и говорила с его секретаршей. Мистер Уэнинг в это время куда-то выходил. Он вошел в кабинет почти сразу же после того, как его секретарша положила трубку. Он хотел немедленно связаться с женой по телефону, но секретарша сказала ему, что миссис Уэнинг, узнав, что мужа нет в офисе, попросила, чтобы муж позвонил ей в половине двенадцатого. Мистеру Уэнингу это показалось несколько странным. Он не мог понять причину этого…

Беллами улыбнулся.

— А на мой взгляд, это можно объяснить довольно просто. В эти полчаса она была чем-то занята и не хотела, чтобы ей мешали.

— Согласен с вами, сэр, — кивнул Мейнел. — То же самое подумал и я. Похоже на то, что миссис Уэнинг кого-то ждала, и этот человек должен был прийти к ней между одиннадцатью и половиной двенадцатого. Конечно, могли быть и другие причины…

Беллами выжидающе посмотрел на полицейского.

— Ровно в половине двенадцатого мистер Уэнинг, закончивший к этому часу свою работу, — продолжал инспектор, — попросил секретаршу соединить его с миссис Уэнинг. Офис мистера Уэнинга связан с его квартирой прямой линией связи — этот аппарат стоит у него дома в гостиной. Секретарша, естественно, воспользовалась этой линией. Однако трубку никто не поднял. Был слышен только длинный гудок — значит, связь работала нормально. Секретарша выждала несколько минут, а затем перезвонила, на этот раз через коммутатор Хайд-Хауса. Ночной портье, ведающий коммутатором, соединил ее с квартирой Уэнингов. Этот аппарат находится в спальне миссис Уэнинг. И снова никто ей не ответил. Естественно, мистер Уэнинг начал беспокоиться: что могло стрястись с его женой, если она не отвечает на звонки? Или она куда-то ушла? Он попросил портье подняться и посмотреть, дома ли его супруга. Портье пошел туда, отпер дверь своим ключом и вошел. Миссис Уэнинг он обнаружил в спальне. Она была задушена.

Беллами покачал головой.

— Похоже на то, что тот, кого она ждала между одиннадцатью и половиной двенадцатого, был не очень добрый человек.

— Скорее очень недобрый, мистер Беллами, — поправил его Мейнел.

Беллами швырнул окурок в камин и раскрыл свой портсигар. Там оставалась последняя сигарета, и он закурил ее. А затем спросил небрежно:

— Ну, а я… какое отношение ко всему этому могу по вашему иметь я?

— По сути дела, никакого, сэр, — ответил полицейский. — Но мы сейчас собираем информацию и подумали, а вдруг вам что-нибудь известно. Итак, я остановился на том, как портье обнаружил труп… Он, конечно, страшно перепугался, бросился к телефону, позвонил мистеру Уэнингу и сказал, чтобы тот немедленно ехал домой, так как произошло несчастье. Ну а потом набрал три девятки и вызвал полицию. И я немедленно выехал туда.

— У вас есть какая-нибудь определенная версия, инспектор?

— Пока нет, сэр. У нас слишком мало данных — даже осмотр квартиры Уэнингов еще не закончен. Там сейчас работают наши люди — фотографы, дактилоскописты… Возможно, они что-нибудь обнаружат. Я поспешил побеседовать с мистером Уэнингом. Немного оправившись от шока, он рассказал о своем последнем разговоре по телефону с женой. Во время этого разговора миссис Уэнинг сказала ему, что намерена посетить мисс Кэрол Иверард. Но, по-видимому, она передумала и не поехала туда. Я отправился к мисс Иверард; ведь если миссис Уэнинг отказалась от своего намерения, то она могла предупредить об этом мисс Иверард по телефону. В доме мисс Иверард дворецкий сказал мне, что мисс Уэнинг действительно звонила туда в одиннадцать с минутами и попросила пригласить к телефону вас. Ну… я и подумал, что вы можете знать что-нибудь такое, что сможет нам помочь. И вот… я здесь, — закончил он чуть ли не извиняющимся голосом.

— Я был бы рад быть вам полезным, — сказал Беллами. — Да, действительно, миссис Уэнинг позвонила туда и пригласила к телефону меня. Время вам тоже назвали правильно: это действительно произошло сразу после одиннадцати. Когда я подошел к телефону, миссис Уэнинг сказала мне, что она простудилась, плохо себя чувствует и не сможет приехать. Попросила, чтобы я передал ее извинения мисс Иверард. Мисс Иверард была моей невестой… Я не говорил с ней после звонка Фредди, но, уходя, попросил дворецкого передать Кэрол извинения миссис Уэнинг.

— Все понятно, — кивнул Мейнел. — Наверное, нет необходимости спрашивать, видели ли вы миссис Уэнинг после этого разговора?

Беллами изобразил на лице недоумение.

— Зачем? — спросил он, а потом, поколебавшись, добавил, — я отлично понимаю вас, инспектор. Звонок миссис Уэнинг поставил меня в несколько особое положение, особенно если учесть, что звонок ко мне последовал за ее телефонным разговором с мужем. Пожалуй, я могу угадать ваш следующий вопрос, инспектор: вы спросите, где я был после одиннадцати. Ну что ж, я и сам хочу быть предельно откровенным с вами. Это мой долг. Но… — Он заколебался. — Могу ли я надеяться, что сказанное мной останется между нами? Видите ли… — Он смущенно запнулся. — Речь идет о женщине.

Мейнел улыбнулся понимающе и сочувственно.

— Мистер Беллами, мы стараемся выполнять нашу работу как можно успешнее, но ни в какой мере не стремимся ставить в затруднительное положение свидетелей. Узнать, кто убил миссис Уэнинг, вот единственная наша задача. Конечно, я не могу связывать себя обещаниями, но готов заверить вас, что Скотланд-Ярд вовсе не заинтересован в разглашении каких-либо сведений, связанных с интимной жизнью вовлеченных в расследование людей, если эта информация не может помочь нам найти виновного. Но и в этом случае мы стремимся соблюдать максимальную конфиденциальность.

— Все правильно, — кивнул Беллами. — Видите ли, я был помолвлен с мисс Иверард, и она во время этого приема нашу помолвку расторгла. Скажу вам правду: я вел себя далеко не так, как следовало. Явился туда с опозданием и основательно на взводе. Ей это не понравилось, слово за слово… В общем, мы повздорили, и она вернула мне обручальное кольцо. — Он вздохнул. — Я вовсе не хочу выгораживать себя. Еще до прихода к Кэрол я основательно надрался, уже там добавил пару виски с содовой и, видимо, окосел. Наговорил лишнего, а когда она в, конце концов, велела мне убираться вон, я на зло мисс Иверард договорился встретиться с одной знакомой дамой, тоже там присутствовавшей… И от мисс Иверард я пошел к ней.

Мейнел сочувственно кивнул.

— Отлично понимаю вас, сэр, — сказал он. — Мужчины обычно поступают именно так. Конечно же, вы были раздражены, ведь мисс Иверард — очаровательная девушка. Однако… — Он помолчал, а потом решительно сказал — не назовете ли вы мне имя этой дамы? Возможно, нам и это придется проверить.

— Почему нет? — ответил Беллами. — Ее зовут Айрис Берингтон. Она разведена. Живет в Клейрндон-Хаус… Это на Брук-стрит. Снимает квартиру на четвертом этаже.

В руке инспектора появилась записная книжка, куда он записал адрес.

— Как я понял, вы пошли туда пешком, сэр? — спросил он. — Можете ли вы сказать, когда вы туда пришли?

Беллами немного подумал.

— Видите ли, я не смотрел тогда на часы, но думаю, что мы без труда это выясним. Итак, когда миссис Уэнинг позвонила мне, было три или четыре минуты двенадцатого. Я вышел из дома Кэрол минут через пять после этого. Шел я очень быстро — на улице было холодно, так что на Брук-стрит был уже минут через десять-двенадцать… Пожалуй, я пришел к миссис Берингтон между пятнадцатью и двадцатью минутами двенадцатого.

— Понятно, мистер Беллами, — сказал детектив. — Ну, а вам не довелось встретить по пути миссис Уэнинг? Вы вообще не видели ее после ухода с этого приема?

— Бог мой, но где же я мог ее видеть? — недоуменно покачал головой Беллами. — Насколько я понял вас, между одиннадцатью и половиной двенадцатого она должна была ждать кого-то у себя дома. Так каким же образом она могла очутиться в это время в районе Брук-стрит? Если у нее была назначена встреча, то зачем бы ей уходить из дома?

— Вы рассуждаете правильно, мистер Беллами, — сказал инспектор, — но… Есть один факт, который следует принять во внимание. Очень странный факт… Думаю, вы согласитесь в этом со мной, когда я вам о нем расскажу.

Инспектор помолчал немного и далее:

— Я уже говорил вам, что в квартире мистера Уэнинга две телефонные линии. Одна — линия прямой связи — соединяет квартиру с офисом мистера Уэнинга. Вторая — обычный выход в лондонскую телефонную сеть через коммутатор, который находится в ведении портье Хайд-Хауса. Так вот, оказывается, миссис Уэнинг не воспользовалась ни одной из этих линий, когда звонила в офис мистера Уэнинга в одиннадцать часов. Обычно, когда ей нужно было позвонить мужу на работу, она пользовалась прямой линией связи. Но не на сей раз. С другой стороны, заступивший на ночное дежурство в десять сорок пять портье сообщил, что во время его дежурства звонков из квартиры Уэнингов через коммутатор не было. Значит, она не воспользовались и второй линией. То есть вообще не звонила из дома.

— Значит… она выходила из квартиры? — догадался Беллами.

— Вот именно! — Мейнел утвердительно кивнул. — Она выходила из дома. Мы поработали в этом направлении и кое-что нашли. Видите ли, квартира Уэнингов имеет два входа; второй выход ведет из кабинета Уэнинга по коридору и лестнице к черному ходу. Если выйти из дома через черный ход, попадаешь в переулок, в конце которого стоит телефонная будка. Мы установили также, что ведущая из кабинета в коридор дверь была лишь притворена, но не заперта. Автоматический замок был на предохранителе. Мне представляется, что миссис Уэнинг по какой-то ведомой лишь ей самой причине вышла из дома через черный ход и воспользовалась телефоном-автоматом, чтобы связаться сперва с мужем, а потом с вами. Потом она вернулась и вскоре после возвращения… по крайней мере, так я думаю… была убита.

— А почему вы так думаете? — тут же спросил Беллами.

— Видите ли, сэр, она была в меховом жакете… Не успела снять его. Там же была и шляпка — она бросила ее на ночной столик. Не думаю, чтобы она разгуливала в мехах по комнате: в квартире было очень тепло, горел камин.

Инспектор помолчал, а потом заговорил снова:

— Могло, конечно, случиться так, что ее убил какой-нибудь уголовник, проникший в квартиру через черный ход в то время, когда она говорила по телефону. Представим, что около дома шастает какой-нибудь негодяй, ищущий, чем бы поживиться. Он видит, как из черного хода появляется женщина и направляется к телефонной будке. Вход в дом открыт! В поисках добычи преступник заходит в дом, попадает в коридор третьего этажа и обнаруживает незапертую дверь, ведущую в богатую квартиру. Он входит и начинает шарить по комнатам. Вернувшаяся миссис Уэнинг застает его в своей спальне. Он бросается на нее и душит. Это, конечно, лишь одно из предположений, но так могло случиться.

— Однако вы не очень-то верите в такую гипотезу? — спросил Беллами.

— Нет, сэр, если говорить откровенно. В ней слишком много допущений… Я очень хотел бы знать, зачем понадобилось миссис Уэнинг звонить мужу и вам из уличного телефона. Боюсь, однако, что я никогда этого не узнаю. Во всяком случае, она об этом не расскажет. — На его лице появилась улыбка, показавшаяся Беллами зловещей. — Однако вы еще не закончили свой рассказ, сэр. Итак, вы пришли к миссис Берингтон в пятнадцать или двадцать минут двенадцатого. Что было потом, сэр?

— Миссис Берингтон предложила мне виски с содовой. Мы выпили… — продолжил свой рассказ Беллами. — Не помню, говорил ли я, что она тоже была на приеме у Кэрол, но ушла домой чуть раньше меня: она собиралась в ночной клуб и ей нужно было переодеться. Мы посидели минут десять-двенадцать, поболтали, а потом вместе вышли. Она поехала в Сент-Джон-Вуд — там находится клуб Мотта, — а я отправился домой, сюда. На душе у меня было скверно, хмель развеялся, и я начал понимать, каких дров я наломал на вечеринке у Кэрол. Я почувствовал, что не могу оставаться в одиночестве. Тогда я решил тоже поехать в клуб Мотта, где находилась миссис Берингтон. Взял такси и отправился туда.

— А потом? Вы покинули клуб вместе с миссис Берингтон и отправились к ней?

— Нет. Дело было не так. Понимаете, инспектор, в клубе было много знакомых, а я вовсе не хотел афишировать наши отношения. Поэтому я ушел раньше, поехал в Клейрндон-Хаус и там подождал ее в холле. Она присоединилась ко мне через несколько минут.

— Все понятно, сэр. Я крайне признателен вам за вашу откровенность. Нет необходимости говорить, что все рассказанное вами будет рассматриваться как конфиденциальные показания со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Рад слышать это. — Беллами улыбнулся. — Я не думаю, что миссис Берингтон понравилось бы…

— Если бы о вашем визите к ней стало известно широкой публике, — подхватил Мейнел. — Вы совершенно правы, мистер Беллами. Однако мне кажется, что у вас нет оснований беспокоиться по этому поводу.

Он начал натягивать свои заметно потертые перчатки.

Беллами заглянул в свой портсигар. Он был пуст. Мейнел, наблюдавший за ним, вынул из кармана свой портсигар — старомодный, полированный, массивный.

— Прошу вас, сэр, — сказал он. — Я заметил, что мы курим одни и те же сигареты.

Он протянул портсигар Беллами; тот открыл его, взял сигарету и, защелкнув, вернул Мейнелу. Инспектор встал.

— Насколько я понял, сэр, у вас нет никаких предположений относительно убийства миссис Уэнинг? — спросил он. — И все же подумайте, не могла ли миссис Уэнинг, скажем, мешать кому-нибудь? Видите ли, убийца — это отнюдь не человек с улицы. Он должен хорошо знать миссис Уэнинг, ее жизнь, привычки, и она тоже должна хорошо знать его. Можно ожидать, что он вхож в дом и может позвонить заранее, чтобы договориться о встрече… Кстати, днем в квартиру Уэнингов звонили, только мы не можем установить, кто и откуда… И встреча эта могла состояться не только дома…

Беллами подумал и покачал головой.

— Миссис Уэнинг была знакома со многими. Я перебираю в памяти всех этих людей, но не могу выделить среди них хотя бы одного, кто мог бы ее убить. Она жила в своем замкнутом мире и была в нем счастлива. Была счастлива в замужестве и очень любила своего мужа. Я не думаю, чтобы у нее мог быть роман на стороне с каким-нибудь мужчиной. Я ограничусь словами «не думаю» вместо «не может быть», потому что вы, инспектор, не хуже меня знаете, как умеют женщины хранить свои тайны, особенно если речь идет о делах сердечных. Можно быть знакомым с женщиной долгие годы, но по сути дела ничего о ней не знать.

Полицейский кивнул и надел свою шляпу.

— Вы правы, сэр. Абсолютно правы. И я предчувствую, что это будет чертовски трудное дело. Еще с тех первых моих лет в полиции, когда я простым постовым полировал мостовые, я запомнил первое правило полицейского: ищи мотив преступления. А здесь я сколько-нибудь очевидного мотива просто не вижу. Я не могу припомнить убийство, которое было бы столь мало мотивировано. — Он направился к двери. — Спокойной ночи, сэр. И простите за беспокойство — ведь я отнял у вас так много времени в столь поздний час. Благодарю вас.

— Всего доброго, — сказал Беллами.

Он проводил инспектора вниз и постоял у двери, пока полицейский автомобиль не отъехал. А потом он тихо закрыл дверь и поднялся к себе. Оказавшись в гостиной, он подошел к камину и несколько минут стоял неподвижно, глядя на пылающие угли.

Затем прошел в спальню, достал телефонный справочник и отыскал в нем номер коммутатора Клейрндон-Хаус. Набрав его, он попросил портье соединить его с миссис Берингтон. Портье ответил, что телефон в квартире миссис Берингтон подключен к городской сети непосредственно, и назвал номер.

Беллами поблагодарил, нажал на рычаг телефонного аппарата и набрал новый номер. В трубке зазвучали длинные гудки, но ему никто не ответил. Итак, Айрис ушла. Куда? Беллами казалось, что он с уверенностью может ответить на этот вопрос. Он вернулся в гостиную и, облокотившись о каминную полку, задумался.

Он думал об Айрис Берингтон, о Харкоте Марче… и об инспекторе Мейнеле. Инспектор был любезен и откровенен, очень любезен и слишком откровенен. Беллами кое-что знал о работе криминального отдела, и этого было достаточно, чтобы осознать неординарность происходящего: люди из Скотланд-Ярда не обсуждают версии только что совершенного убийства с посторонним человеком… да еще с таким странным, подозрительным типом, как он, Ники Беллами… Не обсуждают, если у них нет на то какой-нибудь достаточно веской причины.

Из кармана брюк он достал окурок сигареты, которой угостил его Харкот в клубе Фердинанда Мотта. Беллами внимательно осмотрел его. Да, Марч верен своей привычке — он продолжает курить сигареты «Марокко», довольно редкую марку, смесь кипрского и турецкого табака.

Из письменного стола в углу комнаты Беллами извлек конверт и вложил в него окурок. Конверт с окурком он запер в ящике стола.

После этого он отправился спать.

2

Полицейский автомобиль доставил инспектора Мейнела на Кэннон-роуд. Выйдя из машины, он отпустил водителя, сказав, что тот может быть свободен до утра, и зашагал через двор к зданию Скотланд-Ярда.

Поднимаясь в свой кабинет, он автоматически взглянул на часы. Они показывали половину пятого. Да, жизнь полицейского инспектора — отнюдь не путь, усыпанный розами, но все же судьба могла бы и не подбрасывать ему дело об убийстве миссис Уэнинг. Он предчувствовал, что это расследование сулит ему чертовски много неприятностей в самом близком будущем.

Детективы — во всяком случае подавляющее большинство их — предпочитают расследовать преступления, в которых прослеживается более или менее четкий мотив, и Мейнел не был исключением. Что же касается этого дела, то он уже сейчас подсознательно ощущал, что делу этому суждено пополнить печальную коллекцию оставшихся нераскрытыми преступлений. Если бы его спросили, почему он так считает, он не смог бы дать ответ, что не мешало ему скорбеть о том, что это расследование поручено именно ему.

Когда Мейнел вошел в свой кабинет, его помощник, констебль Грирс, расположившись за столом, зевал во весь рот.

Подойдя к столу, Мейнел сунул руку в перчатке в карман пальто и извлек оттуда свой старомодный полированный портсигар.

— Есть какие-нибудь новости, — обратился он к Грирсу. Тот кивнул.

— Снимки готовы, а парни из дактилоскопической лаборатории собрали в квартире кучу отпечатков пальцев. Я решил подождать вас, мистер Мейнел: вдруг вам все это понадобится немедленно.

Мейнел достал другой рукой чистый носовой платок и аккуратно завернул в него портсигар.

— Возьмите его, Грирс, и отнесите в дактилоскопический отдел. Пусть они сверят найденные в квартире отпечатки с этими. — Он указал на портсигар. — На этом портсигаре только отпечатки мистера Николаса Беллами — я специально протер эту штуку перед беседой с ним. Потом угостил его сигаретой… словом, избитый трюк.

Грирс взял завернутый в платок портсигар.

— Я подожду здесь. Скажите в лаборатории, чтобы они сразу же позвонили мне, когда получат результаты. Грирс исчез за дверью.

Мейнел повесил на вешалку пальто и шляпу, набил табаком свою трубку из верескового корня и, сев за стол, приготовился к ожиданию.