Ловушка для декана

Глава 7

– Матвей Александрович! Вы сильно заняты? – осторожный голос секретарши говорил, казалось в самую замочную скважину. Не исключено, что глаза секретарши были там же.

– Очень занят! – неожиданно бодрым голосом ответил декан, одной рукой пытаясь заправиться и застегнуть рубашку.

Я отбежала от него, схватил с пола свой джемпер и заметалась в поисках чего-нибудь вроде салфеток. Нашла и кинулась вытирать следы нашего безумия.

Потом принялась помогать Донскому освободиться, за что тут же была схвачена за задницу, и помощь закончилась втискиванием меня в полуголый торс Матвея Александровича. Рот мой снова атаковали, грудь мяли свободной рукой…

Боже, он сейчас опять возбудится…

– Матвей Александрович! – от двери снова позвали.

– Занят! – рявкнул он, задирая мою ногу себе на бедро и тяжело дыша в шею.

Нет, мы так далеко не уйдем… Мозги опять поплыли, под толкающейся в меня ширинкой выростал объемистый бугор.

– Вы извините, конечно… Но Ольга Владимировна просила до вас достучаться… Говорит, вы плохо себя чувствовали…

Черт! Я попробовала выпутаться из цепких объятий декана – не получилось. Тогда, стараясь не обращать внимания на его губы и пальцы, сама принялась развязывать ремень, снимать его с батареи, расстегивать манжету и, наоборот, застегивать пуговицы спереди рубашки Донского…

– Ай! – освободившаяся вторая рука тут же нашла себе применение, оттянув мою голову за волосы и предоставляя декану лучший доступ к моему телу. Меня дернули, уложили спиной на пол… Горячие губы схватили через джемпер сосок… Я выгнулась, кусая запястье, чтоб не вскрикнуть…

– Матвей Александрович!

Да блииин! Я уже сама готова была зарычать на нее.

– Если вы не откроете, Ольга Владимировна проинструктировала меня воспользоваться запасным ключом.

Губы на моей груди замерли. Декан поднял голову.

– Что?

– И еще… коллеги иностранные… голландцы волнуются, спрашивают, что с вами… Вы так неожиданно покинули фуршет.

Я фыркнула – догадываюсь, кто там спрашивает. Одна селедкообразная особа, которую сегодня облапали. Понравилось, что ли? Или не понравилось, что соблазняющий ее декан куда-то убежал с другой?

И тут до меня дошло, кому еще могло не понравиться, что декан убежал с другой. Ректорше! Вот почему она грозиться вскрыть кабинет Донского, зная к тому же, что со студенткой он не просто убежал, а заперся в собственном кабинете!

– Пох*й…

Матвей Александрович сел и с твердой решимостью в глазах принялся стягивать с моих бедер джинсы. Мне вдруг стало интересно, сколько раз он успел бы уже трахнуть меня, если бы я была в юбке? Ура брюкам, защитникам женской чести и безопасности!

Джинсы уже были наполовину стянуты, когда я опомнилась и оттолкнула его, выкарабкиваясь и натягивая их обратно.

– Это вам пох*й! – прошипела. – А мне не пох*й, что сюда сейчас ворвутся, и все будут думать, что я – ваша шлюха.

Выползая из-под него, я успела перевернуться, и теперь он прижимался ширинкой к моему почти голому заду.

– Охх… – застонал, когда полностью оформившаяся эрекция заскользила между моими ягодицами. И дернул меня за бедра назад, ставя перед собой на колени.

– Вы меня извините, конечно, Матвей Александрович, но у меня четкие указания открыть, если вы сами не откроете…

За дверью забряцали ключами.

Я представила, какой будет у меня видон. И что было сил рванула прочь.

– Что там происходит, Вера? – строгий голос ректорши, сопровождаемый неотчетливым галдением не по-нашему приближался с неотвратимостью цунами после отлива.

Тут даже декан замер, сообразив, что ситуация, мягко говоря, не самая приятная. Прям вот так, на коленях, со мной, поставленной перед ним раком, и замер.

– Спрятать меня есть где? – я быстро поднялась, поправила джинсы, волосы, огляделась… и начала паниковать. Стол у Донского в кабинете на ножках, кресло тоже. Туалет? Не успею!

Вот ведь жопа!

– А ты охренеть какая красивая с этого ракурса, Максимова… – он сказал это в ту же самую секунду, как в дверь, наконец, вставили ключ. И, все еще стоя на коленях, взял мою руку в свою – вероятно, чтобы притянуть меня к себе обратно.

Медленно, словно в страшном сне, дверь отворилась, но я видела не заглядывающих в комнату чужаков во главе с ректоршей, а свой предстоящий позор – смешки, шушуканье одногруппников, прекращающиеся, как только подойду поближе…

«Насосала!» – так будут презрительно объяснять теперь каждую мою хорошую оценку, каждую поблажку, если они у меня еще будут…

А учитывая то, что все мы будем работать в одной индустрии, весь этот позор по окончанию учебы плавненько перенесется во взрослую жизнь, и предлагать работу мне уже будут не как специалисту, а как потенциальной директорской «соске».

Я уже молчу про Настю – если проболтается про афродизиак, я еще и посмешищем стану и примером того, как можно угодить в собственноручно вырытую яму.

«О, это та самая, которая напоила декана возбудителем, и он за это отодрал ее во все дырки… Как же, как же, помним…»

Я никак не могла всего этого допустить.

А потому, сжав руку, которую протягивал мне Матвей Александрович, я всхлипнула, будто от счастья, и закивала, вытирая фальшивые слезы.

– Я согласна, любимый… Конечно, согласна! Боже, это так прекрасно – выйти за тебя замуж!

И бросилась ему на шею.

По инерции декан сжал меня в ответных объятиях – довольно страстных, учитывая, что он все еще пребывал в состоянии легкого возбуждения.

Потом объятия стали жестче, грубее.

Вместе со мной, он встал, приподнял меня над полом. Немного покружил и поставил на место.

– Я тебя прикончу, Максимова… – услышала я вслед за поцелуем и довольно чувствительным укусом в мочку уха.

Угроза, естественно, была слышна только мне.

Вслух же он прокомментировал происходящее кривоватой улыбкой, кивками и заявлениями, что мол, как он «рад», «счастлив» и «принимает поздравления с благодарностью», дублируя каждую фразу по-английски.

Он на удивление быстро пришел в себя – будто и не было этого последнего часа, когда совершенно ничего не соображал и хотел только трахаться. Вероятно, удовлетворившись (аж два раза!), организм сумел подсобраться в критической ситуации и вернул своему хозяину способность связно говорить и думать.

И злиться, понимая, как ужасно его подставили.

– Ну как же так, Матвей Александрович… Со студенткой-то? Разве можно? – разводила руками ректорша, и мне показалось, что расстраивается она не только из-за некоторой непристойности происходящего.

Еще бы! Сколько ей? Сорока еще точно нет – из себя видная, ухоженная, хоть и корчит бог весть что, будто не ректорша, а как минимум, нобелевский лауреат.

Мечтала небось о «служебном романе» с подчиненным – да еще с каким! И, кстати, неизвестно, кто бы там вскоре подчиненным оказался. Сама бы небось его вместо себя ректором назначила, и бегала у него на посылках.

Вот и нечего тут губы раскатывать!

Я дернула ее «Матюшеньку» к себе, по-хозяйски укладывая его руку на свои хрупкие плечи.

Декан закашлялся от неожиданности, однако продолжил свои разъяснения, больно впиваясь в мое плечо пальцами.

– Мы… не планировали пожениться так быстро… И честно, говоря, не планировали вообще… Так что, может еще и не получится ничего из этого брака…

– Да ну тебя, «не получится»! – я шутливо хлопнула его ладонью по груди. – Разве можно плохое предсказывать! Тем более после такого страстного и романтичного предложения… да еще и на глазах у наших уважаемых гостей!

Матвей Александрович скрипнул зубами.

– Тут не предсказания, милая. Тут простая статистика. Все же у нас половина браков заканчиваются разводами…

– И не только у нас! – с энтузиазмом поддакнула ректорша. – Можешь вон у коллег спросить – у них еще хуже с этим. Но вы действительно нас всех ошарашили, Матвей Александрович… Isn't it so, my freinds?[1]

Обступив нас, ошарашенные голландцы закивали – явно не зная, как реагировать и мало что понимая.

С одной стороны, им было понятно, что именитый профессор замутил со студенткой – по слухам, одно из самых больших табу на западе. С другой – явно хотелось показать, что люди они толерантные и в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Тем более, тут не просто «замутил». Тут – предложение руки и сердца, «романтик» и любовь по полной программе… с намечающейся «звездной» свадебкой, на которой, если пригласят, и погулять не грех.

А уж если вспомнили, что до того, как делать предложение одной, декан радостно лапал за задницу другую… у них точно сейчас взрыв мозга. У той, что Донской лапал – однозначно взрыв. Вон как челюсть отвисла – чуть ли не на плоской груди лежит.

В любом случае, мне было понятно, что если бы нас с деканом застукали не за предложением, а за всем тем, чем мы занимались до него – реакция и у ректорши, и у «голландских коллег» была бы совсем другой. Ректорша ведь у нас правильная, хоть и смотрит на Донского влюбленными глазами. И такого откровенного позора она бы ему точно не простила.

Вероятно, то же понял и декан – благо, последние эффекты моего «кофе с сюрпризом» улетучивались на глазах. И, как только понял, стал подыгрывать мне активнее.

– Мы заметили друг на друга еще на каникулах… – рассказывал он с таким честным видом, будто был профессором актерского мастерства, а не архитектуры. – У меня тогда была другая девушка, но, увы… сердцу не прикажешь. Нет, познакомились мы не на кампусе… В стенах этого благородного учреждения я бы не позволил себе подобных вольностей…

Ректорша заметно подуспокоилась, хоть и поглядывала на меня с недовольным выражением, будто догадывалась, что это я во всем виновата. Наконец, выдала.

– Надеюсь, вы оба понимаете, что если Максимова хочет продолжать здесь учиться, таких явных проявлений ваших отношений больше не должно быть?

Мы оба яростно закивали.

– Конечно, понимаем! – за нас обоих ответил декан. – Мы ведь в принципе, держались до этого момента. И дальше собираемся.

– Еще как собираемся! – добавила я. – У меня вообще очень консервативные взгляды на замужество. До свадьбы – ни-ни! Так что можете не беспокоиться, Ольга Владимировна…

Декан рассмеялся, и я понадеялась, что только мне слышны язвительные нотки в этом смехе.

– О да! Лерочка у меня скромница, каких свет не видывал – непорочная дева, ни дать ни взять… Тем и прельстила, собственно… ах ты ж!

Это я ущипнула его за голое тело, подсунув руку со спины под рубашку. Хорошо, что как раз в это время у профессора Ваутерса – руководителя всей голландской группы – созрела идея, как закруглить эту неловкую сцену подобающим образом, и на выдавленное сквозь зубы «сучка!» никто не обратил внимания.

На довольно сносном и простом английском Ваутерс предложил.

– А что если мы предоставим нашей прекрасной паре возможность обсудить все наедине, а послезавтра отметим их помолвку на банкете?

– Банкете? – не сразу понял декан, нахмурившись. – Ах, на банкете! Что вы, это неловко… Да и зачем так афишировать?

– Затем, что пойдут слухи, мсье Донской, – с невозмутимым видом, чуть поджав губы, пояснил голландец. – И желательно объяснить их научному сообществу благородными намерениями… если мы хотим продолжать наше полезное сотрудничество с вашим университетом, разумеется.

Я на физическом уровне почувствовала, каким железным усилием воли Матвей Александрович успокаивает себя – чтобы не взорваться и не послать всех на три буквы – голландских коллег, ректоршу. Меня. И вся сжалась внутренне, вспомнив, что мне еще предстоит объяснение, и вот тут он явно не станет сдерживаться.

Однако, пока еще сдерживался, и на удивление успешно.

– Разумеется, – ответил он профессору Ваутерсу. – Не вижу никаких проблем представить мою… невесту научному сообществу.

И сжал мое плечо так, что теперь точно останутся следы.

Я поняла, что хуже уже не будет и решила отомстить.

Радостно подпрыгнув и захлопав в ладоши, будто девочка, которой только что подарили пони, я кинулась ему на шею.

– Банкет! Боже, как это здорово, Матвей! Мы ведь еще не были на людях… Заодно и кольцо продемонстрируем! Ты ведь купил мне кольцо, правда, дорогой? – декан деревянно кивнул, по виду только что в обморок не падая. – И платье выгуляю! Ну, помнишь, то кружевное – от Кавалли?

Следующий кивок больше напоминал судорогу.

– Конечно помню… дорогая.

– Ну вот и замечательно! Ждем вас обоих с нетерпением. А пока позвольте откланяться, – профессор Ваутерс и в самом деле чопорно поклонился, будто был японцем, а не голландцем. – Увидимся в пятницу.

Толпа профессоров во главе с ректоршей покинули кабинет, тихо обсуждая происходящее, я же в отчаянной попытке рванула за ними – позволить Донскому перебеситься в одиночестве.

Не тут-то было. Мертвой хваткой меня схватили за запястье и развернули, плотно закрывая за мной дверь.

Ох… В ожидании расправы я закрыла глаза.