Лояльный мужчина - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Кирилл (ч. 2)

— Хорошо, детка, давай спросим, чего хочет твой брат, — нежно произнесла я. Потом почувствовала руки Митча на бедрах, он стал отводить меня вместе с Билле в сторону, пока его тело все еще прижималось к моему.

Я запоздало заметила, что посетитель терпеливо ждет, когда мы освободим выход, я попыталась высвободиться из рук Митча, пытаясь отодвинуться. В этом я не преуспела, потому что руки Митча сильнее сжались на моих бедрах, удерживая меня прямо перед собой. Кроме того, я поняла, что бороться с ним было, несмотря на то, что мы находились «Остановись и иди», бесполезно.

Он отодвинул нас в сторону, и Билле тут же забыла, что хочет есть, заметив Митча, как любая женщина от шести до шестидесяти лет.

— Привет! — прощебетала она.

— Привет, — голос Митча прогрохотал у меня над ухом, спустился рокотом вниз по шеи, по спине, вызвав мурашки, которые я попыталась унять. Но проиграла бой.

— Я — Билле, — объявила она.

— Митч, — ответил он.

Ее глаза остановились на мне.

— Он твой парень?

Господи!

— Нет, он мой сосед, — ответила я.

Она все еще прижималась ко мне, и так как ее руки обхватывали меня за талию, а руки Митча держали меня за бедра, она посмотрела на его руки на моих бедрах, и как он прижимался ко мне своим телом. Она снова подняла на меня глаза, склонив голову набок с детским замешательством (и, честное слово, я почувствовала ее мучительные размышления), поэтому улыбнулась.

Теперь улыбка Билле была слегка вымученной, но на сто процентов такой же очаровательной. Дети Билла унаследовали многое от нашей женской половины, я имею в виду, свою мать и мать моего кузена Билла. Поэтому Билле была очень похожа внешне на меня. За исключением того, что она была симпатичнее: длинные, густые, пышные, блестящие темные волосы, красивые, огромные василькового цвета глаза, безупречная кожа и длинные руки и ноги. Если бы вы не знали, то подумали, что она была моей дочкой, она определенно будет бомбой, потому что она уже была мини-бомбой.

— Тетя Мара, — услышала я голос Билли и посмотрела на него.

Билли пошел в своего отца Билла, я вдруг решила, что Митч скорее всего в детстве выглядел, наверное, также. Без ошибки можно было сказать, что Билли будет потрясающим и великолепным, когда вырастет, потому что он уже был маленькой копией обалденно сексуального парня.

Билл, их отец, мог бы тоже стать обалденно сексуальным парнем, имея такие гены. Но тяжелая жизнь, бесконечное спиртное и крек, бестолковые, совсем неумные решения испортили его внешность, он был высоким, не фактурным, тонким, как тростинка. Кожа у него стала желтоватая, под некогда блестящими голубыми глазами залегли темные круги, волосы стали слишком длинными, жидкими, безжизненными, часто засаленные.

И меня поразило это воспоминание сильнее, чем обычно, когда я представила, что Билли может в будущем выглядеть именно так. Мне хотелось, чтобы двое моих племянников смогли бы стать теми, что было в них заложено. Не просто великолепными, а, чтобы Билли смог использовать свои мозги, преданность и своего рода сладость, стремясь к чему-то более хорошему, чем жизнь, в которой они сейчас жили, и чтобы Билле сохранила немного своей живой, невинной энергии той девушки, которой она была в детстве.

Определенно, пришло время мне принять решение, что делать с моим кузеном Биллом, но еще более важное решение, что я собиралась делать с его детьми.

— Привет, приятель, — поздоровалась я с Билли. — Ты хочешь есть?

Его глаза метнулись к Митчу, потом снова ко мне. Он недавно перестал бросаться в мои объятия, поскольку был уже слишком взрослым. Но я скучала по нашим с ним объятиям. Но обычно он не держался так отстраненно, сохраняя дистанцию, я поняла, что он не приближался ко мне, как обычно, потому что не знал, как ему вести с Митчем. Билле обожала Дестри, потому что Билле обожала всех и каждого. Билли не испытывал особого восторга на его счет.

— Да, — ответил он.

— Хочешь буррито? — Спросила я, зная, что он согласиться, потому что буррито хотела его сестра. Я так и не знала, чего на самом деле хотел сам Билли, потому что он готов был сделать все, что в его силах, чтобы предоставить своей сестре все, чего она пожелает.

— Да, буррито звучит неплохо, — ответил он, затем его глаза снова метнулись к Митчу и обратно ко мне.

— Это мой сосед Митч, — произнесла я.

— Он гей, как Брэй и Брент? — Спросил Билли, и я снова услышала смешок Митча у себя за спиной.

— Нет, — ответила я.

— Именно поэтому он обнимает тебя? — Прямо спросил Билли, и я заметила, как его лицо стало жестким и покровительственным, хотя ему было всего девять лет.

— Гм… — ответила я.

— Мы не просто соседи, мы друзья, — вставил Митч.

— Здорово! — Закричала Билле, прыгая вверх-вниз, прижимая меня к Митчу еще больше. — Мне нравятся все твои друзья! — заявила она.

— Это хорошо, милая, — ответила я.

— Брэй, Брент и Дерек — твои друзья, но они не обнимают тебя, — заметил Билли, сохраняя дистанцию и суровое выражение на лице.

— Ну... — начала я.

— Я не такой друг, — перебил меня Митч.

— А какой? — Спросил Билли.

— Совсем другой друг, — ответил Митч.

— Какой другой? — Тут же спросил Билли.

— Ну, совсем-совсем другой, — ответил Митч.

О чем, черт возьми, он говорит?

Нет, мне было все равно. Пора пойти поесть.

— Давайте отправимся есть, — вмешалась я. — Вы готовы?

— Ага! — Закричала Билле, снова подпрыгивая, что означало, что я снова прижалась к Митчу.

Я не знала, что это значит, но его пальцы крепче сжались на моих бедрах. Означало ли это, что он хочет удержать меня на месте или что-то еще?

Я решила не выяснять. Скорее всего я никогда этого не выясню. Хотя бы потому, что внезапно тоже поняла, что хочу есть.

— Ладно, тогда садимся во внедорожник Митча, — приказала я.

Билле отпустила мою талию и бросилась к Билли. Она схватила его за руку и с фальшивым, веселым ворчанием потащила к двери, пока Билли еле перебирал ногами, не сводя взгляда с Митча, который продолжал удерживать меня за бедра.

Они уже выходили на улицу, и я собралась освободиться от рук Митча, последовав за ними, но рука Митча шевельнулась на моих бедрах, и я замерла. Я замерла, потому что его рука скользнула от бедра к моему животу, прижав меня спиной к нему, затем он прошептал мне на ухо:

— Если ты снова выпрыгнешь из внедорожника до того, как я окончательно остановлю машину, клянусь Богом, детка, я положу тебя на колени и отшлепаю. Ты поняла?

Моя грудь быстро поднималась и опускалась. Я потеряла способность видеть, перед глазами все стало размытым, и я также потеряла способность мыслить.

Его рука на моем бедре сжалась, как и другая рука у меня на животе, и он опять прошептал, дотрагиваясь губами до моего уха:

— Мара, ты поняла?

Я молча кивнула.

Отчего он опять сжал руку на бедре и на животе, а затем я не шучу, почувствовала его губы на своей шеи, когда он пробормотал:

— Вот и хорошо.

И его руки, наконец, отпустили меня. Но мое тело вдруг решило, что у него имеется шанс с таким мужчиной, и буквально стало парить. Я сделала шаг в сторону, потом меня подхватила сильная рука, развернула, я снова прижималась бедрами к нижней части тела Митча. Его рука обхватила меня за талию, другая обвилась вокруг моей шеи.

— Сейчас нам нужно прояснить еще пару моментов, — тихо сказал он.

Боже. Он был так близко. Смотрел на меня серьезно, говорил тихо, но очень твердым властным голосом. Его внешний вид и манера говорить явно несли мне проблемы, я поняла это.

И не ошиблась.

— Митч, дети… — выдохнула я.

— Во-первых, мы поедем к «Лоле» и как следует их накормим.

Я моргнула, глядя на него.

К «Лоле»?!

К «Лоле»?

У «Лолы» была потрясающая и абсолютно фантастическая еда, но мы никогда туда не ездили. Место было известным, и оно не было «Тако Белл», и еда там была совсем не дешевой. На самом деле, я не просила Митча сопровождать меня, но раз уж он сам вызвался то, решила я, мы заскочим в ближайший фаст-фуд, накормим детей, а потом отвезем их домой. И я сделаю все, что потребуется, чтобы вразумить Билла, своего кузена, потом вернусь домой, подальше от Митча.

У «Лолы» предполагалось, что мы должны будем сесть за столик. Там потребуется больше времени, поскольку мы закажем и будем ждать, когда приготовят наши блюда. А это было время, проведенное с Митчем, время, проведенное Митчем со мной и детьми.

Чего добивался этот мужчина? От детей, которых он совершенно не знал, и женщины, которая, по его мнению, засунула голову в задницу.

Может он правда спятил.

— Но... — начала я, Митч перебил меня.

— Я плачу, и если ты откроешь рот, пытаясь со мной спорить, я буду вынужден найти способ остановить тебя, и тот способ, каким я тебя остановлю, полностью откроет Билли глаза, каким именно другом я собираюсь для тебя стать.

У меня отвисла челюсть, и я почувствовала, как глаза расширились.

— Мы поняли друг друга? — спросил он.

Нет, совсем не поняли. Определенно не поняли. Мы абсолютно не могли понять друг друга.

— Гм… — пробормотала я.

— Да или нет, милая, — подсказал он.

— Э-эм... — пробормотала я.

Он ухмыльнулся, я сглотнула. Затем мое горло сжалось, когда его лицо приблизилось ко мне.

— «Эм» и «Гм» — не ответ, детка, — мягко подсказал он.

— Митч…

Его ухмылка превратилась в улыбку, я закрыла рот, он заявил:

— Мы поняли друг друга.

Затем он схватил меня за руку и потащил на выход, где стояли дети, оба наблюдая за нами с разным выражением на лицах (Билле выглядела улыбающейся и счастливой, Билли совсем не выглядел счастливым). Мы направились к его внедорожнику. Я открыла дверь, чтобы Билли забрался внутрь. Митч открыл дверцу и усадил Билле на сиденье, отчего она хихикнула, а потом Билле захихикала еще сильнее. Я села вперед, Митч устроился за рулем.

— Все пристегнулись? — Спросил Митч, включая двигатель.

— Ага! — Взвизгнула Билле.

— Да, — прошептала я.

— Брэй, Брент и Дерек не обнимают тетю Мару так, как ты, — заявил Билли с явным упреком, вместо того чтобы ответить на вопрос Митча.

— Нет, не обнимают, — согласился Митч. — Ты пристегнулся?

Ответа не последовало, пока я не повернулась к Билли, нахмурившись взглянув на него. Он сердито посмотрел на меня.

Затем скрестил руки на груди, перевел взгляд на Митча и проворчал:

— Угу.

Сильная рука, за которую можно держаться

Мне не хотелось подходить и спрашивать. Я на самом деле не хотела его просить, но нам нужно было подождать у «Лолы» пятнадцать минут, поэтому у меня не оставалось выбора.

Митч стоял у стойки администратора. Я подошла к нему, близко, как только осмелилась, приподнялась на цыпочки, наклонившись е его уху, и прошептала:

— Ты не мог бы оказать мне услугу, побыть с Билле, пока я на улице пару минут поговорю с Билли?

Он повернул голову, его глаза оторвались от женщины на ресепшен, которая смотрела на него так, словно хотела наброситься, так, скорее всего, смотрело на него большинство женщин (включая и меня). Я впервые оказалась с ним в общественном месте. Я не ждала с нетерпением возможности накинуться на него, и на то были свои причины. Он наклонил голову, его глаза встретились с моими. Затем внимательно осмотрел выражение моего лица и быстро кивнул.

— Спасибо, — пробормотала я, отодвигаясь, взглянув на Билле. — Ты останешься с Митчем. А мы с Билли выйдем на минутку на улицу.

— Хорошо, — с готовностью согласилась она, тут же подскочив к Митчу и схватив его за руку.

Я зачарованно увидела, как его большая, сильная, красивая рука без малейшего промедления сомкнулась вокруг ее маленькой ручки. Я невольно подняла глаза к его лицу, чувствуя разливающуюся теплоту внутри.

Его взгляд встретился с моим, смягчился, именно так, что я почувствовала его внутри живота, затем он кивнул подбородком в сторону двери, побуждая меня сделать то, что я собиралась.

Я кивнула, оторвавшись от него взглядом, решительно отодвинула теплоту внутри и взглянула на Билли.

— Есть минутка поговорить, приятель? — Спросила я.

Билли впился взглядом в Митча, продолжая рассержено смотреть на Митча, даже когда подошел ко мне и схватил за руку. Это меня удивило. Он уже давно не брал меня за руку. Он отвернулся от Митча и потащил меня к входной двери. Когда мы вышли на улицу, я взяла на себя инициативу, мы пошли к скамейке. Я залезла на скамейку, устроившись на спинке, поставив ноги на сиденье, Билли тоже забрался и устроился рядом со мной.

— Поговори со мной, — с нежностью подбодрила я.

— Отец — мудак, — ответил Билли.

Я закрыла глаза. Это была правда, но девятилетние мальчики не должны так говорить. Конечно, с друзьями они могут выражаться, но не со взрослыми, причем так, будто так и надо. Билли говорил так, потому что Билл никогда не делал ему замечания на этот счет. Можно сказать больше, Билл даже подстрекал его, считая это забавным.

— Билли, дружище, сделай мне одолжение, не говорит так об отце, — мягко попросила я.

— Ты же знаешь, что он такой и есть, тетя Мара, — ответил Билли, и в этом он был прав.

— И что же он сделал теперь? — Спросила я и посмотрела на своего маленького племянника, который сердито пялился на дорогу перед нами, при этом сжав челюсть.

— Тот парень все время приходит к нему, и мне он не нравится. Он — мерзавец. И мне не нравится, когда он рядом крутится с Билле. Он ведет с ней слишком мило, и это пугает. Дает ей конфеты. Говорит, что она хорошенькая. Все это странно.

Билли рассказывал мне о «том парне», Билли хорошо разбирался в людях, поэтому я решила, что кем бы ни был «тот парень», он явно был не очень порядочным.

Билли продолжал.

— У нас не было еды. Он был в отключке. Денег, я обыскал все, тоже не было, чтобы я мог что-то купить поесть. Билли хотела есть. — Он перевел взгляд на меня. — Мы были голодными.

— Как мы и говорили в прошлый раз, если у вас нет еды или вам что-то нужно, или тебя что-то напугает, то звонишь мне, — напомнила я ему.

— Да, конечно, звоню тебе, но по какому телефону? Его телефон разрядился, и он не оплатил счет, так что его выключили. У нас отключили домашний телефон несколько месяцев назад. И ты это знаешь.

Вот дерьмо. Я знала. Черт. Я знала, что отключили домашний телефон, хотя о сотовом Билла для меня стало новостью.

Вот черт.

— Я куплю тебе сотовый, — сказала я ему. — Ты сможешь спрятать его и...

Он выпрямился, посмотрел мне прямо в глаза, и я приготовилась к тому, что он скажет, потому что у него был такой взгляд, который всегда заставлял меня напрягаться.

— Тетя Мара, отец ворует у нас. Помнишь тот медальон, который ты подарила Билле на день рождения в прошлом месяце?

О нет.

По выражению моего лица он все понял и кивнул.

— Он исчез. Я не хотел тебе говорить, зная, что ты расстроишься, но все произошло на следующий день. Папа убедил Билле, что она его потеряла, она проплакала целый час. Он ей очень нравился. Она сказала, что это была самая красивая вещь, что у нее была.

Это была самая красивая вещь, что у нее была. Билл даже не заботился об одежде для детей. Всю одежду, которая была на них, включая обувь, я купила им еще до начала занятий в школе несколько месяцев назад. Сейчас заметила, что они оба выросли из нее.

Я стиснула зубы и отвернулась.

— Он украл его, — продолжил Билли, — потому что он мудак.

Я снова посмотрела на него.

— Билли…

Он внезапно, совершенно нехарактерно для него, ударил кулаками по коленям и закричал:

— Мудак.

У меня бешено заколотилось сердце, глаза наполнились слезами, я сморгнула слезы, обняла его за затылок.

Я знала, что он сейчас чувствует. Господи. Я точно знала, что он чувствует в данную минуту. Я давно такого не чувствовала, но если ты когда-либо испытал нечто подобное, то никогда не забудешь это чувство.

Я знала это чувство. Оно жило во мне.

Я притянула Билли к себе, наклонилась, прижимаясь лбом к его лбу. К своему ужасу, он позволил мне прижаться к нему лбом, он внезапно стал тяжело дышать, пытаясь справиться со своими слезами.

— Билли, дорогой, — прошептала я.

— Я ненавижу его, тетя Мара, — прошептал Билли в ответ. Я слышала его прерывистое дыхание. Он готов был расплакаться.

— Я знаю, — по-прежнему шептала я.

И я действительно знала.

— Я ненавижу его, — сказал он тихо, с ненавистью, и его дыхание снова сбилось.

Боже. Боже, Боже, Боже.

Я понимала, что должна что-то предпринять.

Господи!

— Ты же знаешь, что я люблю тебя? — Спросила я его.

Его взгляд скользнул в сторону. Он убрал мою руку со своей головы. Отодвинулся от меня, но я все равно обняла его, прижав к себе. Поразительно, но он не сопротивлялся, наклонившись ко мне.

— Знаю, — ответил он.

— Ты же знаешь, что я люблю твою сестру? — Спросила я.

Он не ответил. Его глаза снова были устремлены на улицу, просто кивнул.

Я посмотрела на улицу и приняла решение.

— Я не знаю, как у меня получится, дорогой, — тихо произнесла я, сжимая его руку. — Но я собираюсь кое-что выяснить. Я тебе обещаю. Ты мне веришь?

Я посмотрела на него сверху вниз, он снова кивнул.

— Ты должен дать мне время, хорошо? Я куплю тебе мобильник и завтра после работы схожу в магазин за продуктами. И дам тебе немного денег на непредвиденные расходы. Ты должен найти хорошее место, где моно было бы спрятать телефон и деньги. Но если он найдет их, не беспокойся о пропаже, ладно? Просто скажешь мне в следующий раз, мы попробуем еще что-нибудь придумать. Ладно?

Он кивнул и прошептал:

— Ага, хорошо.

— А Митч — полицейский детектив. Я поговорю с ним, какие у меня есть варианты.

Билли вскинул голову и впервые за короткое время, как он увидел Митча, в его глазах появилась едва различимая надежда.

— Этот парень коп?

Я молча кивнула.

— Уммм… Он точно знает, куда мне лучше всего обратиться.

— Он нам поможет? — Спросил Билли, и у меня сжалось сердце, когда я смотрела в его полные надежды, печальные, побежденные глаза, как будто он отчаянно хотел, чтобы я сказала «Да», но уже заранее ждал, что я скажу «Нет». Мне показалось это странным, тревожным, а также будоражащим душу.

— Именно так он и сделает, дружище, — ответила я. — Он зарабатывает этим на жизнь, помогает людям, защищает их, оберегает. Он поможет тебе и Билле, и мне, чтобы я смогла забрать вас. Я в этом уверена.

Я еще раз сжала его руку, пытаясь развеять его страхи и скрыть тот факт, что на самом деле я не хотела просить Митча о помощи. Но у меня не было выбора. У Билли и Билле не было никого, кроме Билла. Сестра Билла жила своей собственной жизнью в Айове, будучи постоянно в бардаке. Мать Билла была еще более ненормальной и раздражительной, чем моя, и она не очень хорошо воспитала Билла и его сестру, поэтому плохо бы воспитала Билли и Билле.

Оставалась я. И со мной у детей все могло бы получиться.

— Мы можем переночевать у тебя? — Спросил Билли.

Я глубоко вздохнула и кивнула.

Скорее всего мне придется снять другую квартиру, с тремя спальнями, а не двумя. Многое предстояло изменить.

— Нам нужно заехать к вам домой, забрать вещи и сказать отцу, — сообщила я ему.

— Он даже не заметит, что нас не будет, — ответил Билли.

Скорее всего это было правдой.

— Мы все равно должны это сделать, — ответила я. Выражение лица Билли стало жестким, я очередной раз прижала его к себе, прежде чем отпустить, стукнув его по колену, улыбнулась и заявила: — Ты не можешь завтра пойти в школу в этой же одежде.

— У нас нет ничего чистого на смену, — ответил Билли.

Я снова стиснула зубы.

Затем заставила себя улыбнуться, прежде чем сказала:

— Хорошо, что у меня дома есть стиральная машина и сушилка.

— Верно, — пробормотал Билли и улыбнулся в ответ.

Я почувствовала его раньше, чем увидел, но недостаточно быстро повернулась. Он все еще держал за руку подрыгивающую Билле, Митч оказался позади нас, и мы с Билли оба повернули головы. Я подняла глаза в тот самый момент, когда рука Митча отбросила мой хвост в сторону. И его теплая и сильная рука опустилась мне на затылок уже знакомым и интимным образом, что было для меня полным шоком. Шоком, который мне очень понравился, но больше напугал.

— Стол готов, — произнес он мне.

— Буррито! — Закричала Билли.

— Потрясающе, — пробормотал Билли, спрыгнув вниз и обежав вокруг скамейки.

Я застыла на месте. Рука Митча не шевельнулась, когда Билле отпустила его руку и вместе с братом бросилась к входной двери ресторана.

— О чем говорили? — спросил Митч, опустив на меня глаза.

— Мне нужно выяснить, как получить опеку над своими племянниками, — ответила я, заметив как его глаза вспыхнули.

— Все так плохо? — пробормотал он.

— Они весь день ничего не ели. В доме нет еды. Их отец в отключке. У него нет денег. Они не могли мне позвонить, потому что нет телефона. Билл украл золотой медальон, который я подарила Билле на День рождения, буквально на следующий день, — сказала я, его глаза снова вспыхнули, а рука сжалась у меня на шеи, я продолжала. — И еще есть странный мужчина, который приходит к ним домой, и он пугает Билли.

Взгляд Митча не отрывался от меня, когда он пробормотал:

— Бл*дь.

Я кивнула и продолжила:

— Билли его ненавидит. Сильно. Я не знаю, насколько это плохо, но для меня этого достаточно.

Он убрал руку с моей шеи, я заскучала по ней, хотя и не хотела скучать, но долго скучать мне не пришлось. Он наклонился и оперся рукой на спинку скамьи, а верхняя часть его туловища и особенно лицо оказалось передо мной.

Его глаза уставились в мои, он тихо спросил:

— Тебе нужна моя помощь?

Вот оно, предложение, которое мне было необходимо. Предложение, которое ужаснуло меня, с одной стороны, но у меня не было выбора, кроме как принять его.

— Поскольку я не знаю всей системы, а ты знаешь, и я люблю своих племянников и хочу увести их подальше от этого бардака, да. Я буду благодарна тебе за любой совет, — ответила я причем быстро, прежде чем растеряла все свое мужество.

Его глаза держали меня в своем плену, но выражение их изменилось. Не могла точно сказать, что изменилось, но, чтобы это ни было, выражение его глаз с шипением разлилось у меня по низу живота.

— Я могу предоставить тебе больше, чем совет, милая, — произнес он спокойно.

— Все, что ты сможешь сделать, Митч, как я уже сказала, будет ценным для меня.

Его глаза скользнули по моему лицу, потом опять вернулись к моим глазам, потом он заметил:

— Ты переживаешь и заботишься о них.

— Я их обожаю.

— Потому что они твоя семья? — спросил он испытующе.

— Они отличные дети, — ответила я, пытаясь дать понять, что это намного больше, чем просто кровные узы.

— Они любят тебя, — тихо заявил он.

— Знаю, — так же тихо ответила я.

— Ты долго терпела своего кузена, — предположил он.

— Ага, — прошептала я.

Он продолжал стоять, опираясь на руку, а другая рука обвила меня за шею, и его большой палец коснулся моего подбородка, потом он сказал:

— Принятие решения — это уже половина битвы, милая.

Я втянула воздух через нос, сжала губы и прикрыла глаза. Когда я открыла глаза, то отодвинулась подальше, стараясь не смотреть на него.

И старалась я не смотреть на него, потому что призналась:

— Если это правда, как ты говоришь, то почему я до смерти боюсь этого шага?

— Потому что вся эта история и так некрасива. Потому что любая перемена в жизни пугает. Потому что ты избегаешь риска, как чумы, а это большой риск, который повлияет на три жизни. И потому что ты не глупая.

Мои глаза вернулись к нему, я заметила:

— Не приукрашивай, Митч. Давай скажи все прямо.

Он усмехнулся, и его пальцы еще глубже впились мне в шею, прежде чем ответить:

— С тобой все будет хорошо, Мара, и с детьми тоже, вот почему ты решила это сделать. Так будет лучше для всех. И ты должна верить в это.

— Точно, — пробормотала я, снова отводя от него глаза.

Я почувствовала, как его рука сжалась на моей шеи и опять посмотрела на него.

— Хорошо, — прошептал он.

Он смотрел на меня серьезно, лицо было жестким, но глаза его смягчились, появилась теплота и мне показалось, что эта теплота была не той дружеской соседской теплотой, а чем-то более глубоким. Чем-то более значимым. Будто он уважал меня. Будто гордился мной.

У меня перехватило дыхание, а затем теплота в его взгляде изменилась на что-то другое. Его пальцы впились на моей шеи, приблизив мое лицо к нему, и вдруг мы оба услышали, как Билле закричала:

— Что вы делаете? Пришло время буррито!

Митч медленно прикрыл глаза, его пальцы все еще впивались в мою шею.

Я быстро высвободилась из его руки, спрыгнула со скамейки, сказав себе, что веду себя глупо, обогнула скамейку, направившись к моим будущим подопечным (надеюсь, по крайней мере), чтобы накормить их.

Я не успела дойти до двери, как Митч схватил меня за руку. Глупо было позволять ему вести меня за руку, когда мы входили в ресторан, поднимаясь вверх по проходу, идя мимо стойки администратора к нашему столику, но я позволила ему держать меня за руку. Во-первых, потому что его хватка была сильной и твердой, и мне потребовалось бы некоторое усилие, чтобы высвободить свою руку. А во-вторых, и это самое важное, потому что я только что приняла решение, которое изменит мою жизнь, будет надолго и повлияет на наши три жизни, решение, которое до смерти меня пугало, и мне необходима была сильная рука, за которую можно было держаться.

* * *

Все произошло после того, как Митч угостил нас обедом из трех блюд.

После того, как Билли растаял к Митчу, пока они боролись на пальцах за столом. Билли смеялся, чего я уже давно не видела. А Митч улыбался ему так, словно знал, что мальчик нечасто смеется, и ему это очень нравилось, что он смеется сейчас.

Мы с Митчем сидели бок о бок на скамейке в кабинке, дети сидели напротив нас, пока мы ели. Но теперь, когда мы закончили, Билле встала со своего места, перебравшись поближе ко мне, прижалась, обхватив меня руками, играя с моим хвостом и нашептывая мне всякие девчачьи глупости.

Именно в это время, после того как Митч попросил счет, и мы ждали, когда его принесут, к нам подошла пожилая женщина.

Митч повернул к ней голову, немного отклонившись назад, и я обратила внимание, что также сделал и Билли. Я тоже повернула голову в ее сторону, а Билле еще сильнее прижалась ко мне, глядя на женщину.

Но женщина смотрела только на меня.

— Извините за беспокойство, но я просто хотела сказать, что у вас самая красивая и замечательная семья, которую я когда-либо видела. — Мое сердце остановилось, она широко улыбнулась, коснулась головы Билли, который смотрел на нее с широко открытым ртом, а потом снова посмотрела на меня. — Дети обычно капризничают, спорят, дерутся, шумят, бегают по ресторану. Приятно хоть раз увидеть воспитанную, счастливую, красивую семью. — Она кивнула мне и закончила: — Продолжайте в том же духе.

— Э-э... — пробормотала я.

— Спасибо. — Послышался низкий голос Митча.

Она улыбнулась Митчу, потом Билли, потом Билле. Она снова кивнула мне, развернулась и пошла прочь.

Я несколько раз моргнула, глядя на ее удаляющуюся спину.

— Она такая добрая! — Радостно воскликнула Билле, и я повернулась к ней, увидев ее светящееся и улыбающееся лицо.

— Да, детка, очень милая леди.

— Я никогда не была красивой семьей, — заявила Билле.

Я уставилась на нее, у меня сжалось сердце, повернув голову и поймав взгляд Митча, когда он обнял меня за плечи. Он притянул меня к себе, и так как Билле была в моих объятиях, она тоже притянулась к нему.

Митч наклонился к нам обеим так, что его лицо оказалось близко к Билле, и произнес:

— Так будь ей, красавица!

— Ура! — Воскликнула Билле.

— Тише, милая, немного громко, — прошептала я ей.

— Я не могу тише, — громко и логично прошептала она мне в ответ.

— Она подловила тебя, дорогая, — пробормотал Митч, сжав мои плечи, затем повернулся к официантке, которая принесла счет.

Я немного отодвинулась и втянула воздух. А потом выдохнула. Следующие несколько минут я представляла, что за этим столиком сидит моя прекрасная семья — Билли, Билле и Митч. Семья, которой у меня никогда не было. Семья, которую я всегда хотела. Семья, которая не для таких, как я.

Потом мы вышли из ресторана, отправившись разбираться с моим непутевым кузеном Биллом.

Бабочки и цветочки

У меня зазвонил будильник. Я открыла глаза и увидела, что он зазвонил на полтора часа раньше, чем обычно. Я моргнула, а потом вспомнила.

Протянула руку, чтобы выключить его, осторожно перекатившись на другой бок.

Билле спала мертвецким сном рядом со мной, растянувшись на моей кровати, обхватив правой рукой своего нового, маленького, пушистого розового плюшевого мишку. Она казалась такой маленькой на моей кровати, почти ее не занимая. А еще она точно не обращала внимания на будильник.

Я придвинулась к ней, поцеловала в лоб, потом встала с кровати и отправилась в ванную комнату, вспоминая вчерашний день.

Достаточно сказать, что дела у моего кузена Билла сложились не очень хорошо. На самом деле, дела стали намного хуже, чем я могла себе представить, потому что оказалось, что дела у Билла были и стали намного хуже, чем я себе представляла.

И это не потому, что он окрысился на меня, когда я заявила ему, что намереваюсь подать на опеку над его детьми. Хотя он и высказал мне все свое дерьмо, но не из-за того, что я заявила ему, что собираюсь забрать у него детей.

А все случилось потому, что Митч высказал ему все свое дерьмо. Я не хотела, чтобы Митч узнал о моем кузене Билле, Билли и Билле, и о том, как это все отражается на мне, но, когда все произошло, это доказывало только то, что я была права, очень права.

И все же это было удивительно. Хотя я не очень хорошо знала Митча, но впервые увидела, как он сердится. И впервые услышала, как он злиться. Хотя он мог быть настоящим придурком, когда злился.

С другой стороны, я не знала в тот момент, насколько плохи дела у Билла.

А его дела были очень плохими.

Когда мы появились в квартире у Билла, он лежал на диване, находясь в отключке под кайфом, парил так высоко, как воздушный змей. Его глаза были остекленевшими, тело обмякло, конечности не слушались. На грязном, захламленном кофейном столике перед ним стояла открытая полу бутылка водки и валялись приспособления для употребления наркоты.

Я уставилась на своего кузена, застыв в шоке. Я никогда не видела его в таком состоянии. Конечно, я видела его пьяным. Даже видела его пьяным в компании детей, хотя и нечасто. Я также видела его под кайфом, в прошлом, думая, что он все еще употребляет, но употребляет исключительно травку. Не то что обзавелся наркотическими приспособлениями, которые я увидела в этот момент. Я никогда не видела его в таком состоянии и уж точно не под таким кайфом с детьми.

Он не прятал свою выпивку от меня, ни от своих детей, что мне очень не нравилось. Я знала, что детям не нравится видеть, как их родители все время выпивают, пьют до тех пор, пока не упадут замертво, потом приходят в себя, выплескивая все свое дерьмо, такими тупыми, иногда даже агрессивными. И я не хотела, чтобы это видели Билли и Билле. Но это не являлось противозаконным и, насколько мне известно, случалось не так уж часто с моим кузеном.

Я никогда не видела у Билла приспособлений для наркоты. Никогда.

Вид Билла, сидящего на диване под кайфом, не беспокоящегося о том, что его дети пропали, не ищущего их повсюду, а вместо этого напившегося и уколовшегося, бесил меня до безумия.

Кроме того, я приезжала к ним убираться дважды на той неделе, а сейчас его квартира выглядела так, будто ее не убирали десять лет. Как он смог превратить относительно чистую и убранную квартиру в полную катастрофу за несколько дней, было выше моего понимания, но это было именно так. Доказательство были прямо передо мной.

Но я не могла сильно задумывать об этом, поскольку мне больше нужно было задумываться о детях, и мне не хотелось, чтобы они видели нечто подобное. Поэтому я повернулась к ним и сказала:

— Дети, идите в свою комнату.

На это Билли, не сводя глаз с отца и кривя губы в усмешке девятилетнего ребенка, ответил:

— Ничего страшного. Мы уже видели его в таком состоянии и раньше, тетя Мара. Мы все время видим его таким.

Я снова застыла на полсекунды, изучая то, что мне сообщил Билли, внимательно посмотрев на свою племянницу, поняв, что она выглядела совершенно нешокированной и не удивленной состоянием своего отца. Хотя она при этом прижалась к брату, словно искала какой-то защиты. Единственным намеком на то, что она чувствовала себя неловко от состояния своего отца, была ее немного выдвинутая вперед нога и ее маленькая ручка с силой, ухватившаяся за руку брата. Я повернулась к своему кузену, в свою очередь увидев, что Митч тоже внимательно изучал реакцию Билли и Билле, при этом его челюсть была твердой, как камень.

Потом Митч тоже развернулся к Биллу и прорычал голосом, от которого у меня по спине пробежал холодок:

— Твои дети сбежали, у тебя нет еды в доме, но ты смог раздобыть смак (смак — героин сленг.) и купить себе выпивку?

Билл моргнул, глядя на Митча, потом моргнул, глядя на меня, потом ухмыльнулся кривоватой (совсем неочаровательной) улыбкой и пробормотал:

— Привет, прекрасная Мара.

— Билл... — начала я, но Митч перебил меня:

— Забирай их дерьмо, — коротко приказал он, и тут я заметила, что он теряет самообладание. Он держался на волоске. Я поняла это, потому что не только его челюсть стала твердой, как камень, но и все его лицо.

— Прости? — Осторожно прошептала я.

Он стал рыться в заднем кармане джинсов, но его глаза не отрывались от Билла, когда он приказал мне:

— Забирай все их барахло.

— Митч... — начала я, и его взгляд скользнул по мне.

— Забери все их барахло, — прорычал он. — Все.

Затем он вытащил мобильник, я подумала, что, может мне стоило бы попытаться приручить внезапно ставшего диким зверя, поэтому заикаясь произнесла:

— Может, я поговорю с Биллом, а ты поможешь детям… — начала было я, но Митч подался ко мне, я тут же замолчала, потому что в этот момент его самообладание, висевшее на волоске, закончилось, он взревел: — Мара, забирай все их барахло!

Я моргнула от его рева, сердце бешено заколотилось в груди.

Подумав мимолетно, что это была моя сцена, моя борьба, мое сражение, но Митч решил один сразиться за меня. И глядя в его искаженное яростью лицо, я поняла, что не контролирую ситуацию и не собираюсь ее контролировать ни в коем случае. Ни за что.

Поэтому прошептала:

— Хорошо, Митч.

Резким, сердитым движением он раскрыл телефон, при этом стоя так, словно готовый ринуться в бой, будто если он не перестанет себя контролировать, то не ручается за то, что совершит его тело само по себе.

Затем он нажал какие-то кнопки, Билл произнес поморщившись:

— Чувак, потише. Что х*йня?

— Заткнись, — выдавил Митч, не отрывая глаз от телефона.

Билл посмотрел на меня.

— Кто этот долбаный парень и в чем его гребанная проблема?

— В данный момент я — твоя проблема, мудак, — отрезал Митч, бросив взгляд на Билла.

Я взглянула на Билли и Билле. Билле широко раскрытыми глазами смотрела на происходящее, а Билли с трудом сдерживал улыбку.

О боже.

Возможно, мне все же следовало попытаться взять ситуацию под контроль.

— Митч, — сказала я, придвигаясь к нему поближе, — может, тебе стоит...

Я снова не успела договорить, потому что его глаза снова впились в меня, и он спросил очень опасным шепотом:

— Что я сказал тебе сделать?

Я уставилась на него, застыв на месте. Ладно, вот и ответ на мою попытку взять ситуацию под контроль. Митч был здесь явно главным.

Поэтому я кивнула и повернулась к детям.

— Ладно, ребята. Пойдемте соберем ваши вещи. — Я направилась к ним. — Ну же, пошли.

Билли ухмыльнулся мне, потом потянул сестру за руку, и они пошли по коридору. Они жили в одной комнате, которая была довольно чистой сейчас, учитывая их возраст. Билли взрослел, ему требовалась собственная комната, вскоре брат с сестрой уже не смогут жить в одной комнате.

И я обдумывала, пока искала сумки или дорожные сумки у них в комнате, во сколько мне обойдется аренда таунхауса с тремя спальнями в моем комплексе. Хотя я зря искала сумки или дорожные сумки, потому что знала, что таковых у них нет. У них даже не было мешков для мусора, и я обнаружила это, убираясь у них в квартире в миллионный раз. Каждый раз я хотела купить мусорные мешки, но будучи идиоткой по натуре, всегда забывала.

Зато я нашла кучу пакетов для продуктов (Билл явно был не тем человеком, который беспокоился об окружающей среде). К тому времени, как мы заполнили пакеты не столь богатой коллекцией одежды, обуви и игрушками Билли и Билле, я обнаружила, что у них не было ни мыла, ни шампуня. Я добавила мысленно в голове пометку заехать вечером в магазин. Затем мы поплелись в гостиную с сумками в руках, обнаружив там двух полицейских.

— Ты привела ко мне копа! — Заорал Билл, когда мы с детьми появились на пороге комнаты, я посмотрела на своего кузена, оказывается он вышел из своей наркотической летаргии. Он нервно и неловко расхаживал взад-вперед, не сводя глаз с полицейских и меня.

— Билл… — начала я.

— Мара, — позвал Митч, и я замолчала, глядя на него. Он протянул мне ключи от машины. — Садись в машину.

— Но… — снова начала я.

— Не могу поверить, что ты притащила сюда бл*дь копа! — Крикнул Билл, и хотя он стоял на ногах, но покачивался, не восстановив координацию. Мне казалось, что он не представлял для меня и детей большую угрозу, учитывая, что он был пьян и под кайфом, и в комнате находились три копа.

— Я разберусь с ним, — Митч привлек мое внимание. — Отведи детей в машину.

Прежде чем подойти к Митчу, я посмотрела на полицейских в форме. И решила, что все не очень хорошо. И хотя Билл был идиотом, но он был все же моим двоюродным братом и отцом моих племянников. Я знала, что в нем имеется что-то хорошее. Мне просто нужно было перестать валять дурака, зарыв голову в песок, делая вид, что ничего не происходит, и найти каким-то образом способ подстегнуть Билла, чтобы он смог разобраться в себе и открыть в себе это хорошее. Мне необходимо было напомнить ему, как мы раньше мечтали, кем хотели стать, чтобы наша жизнь стала лучше. Мне нужно было убедить его, что Билли и Билле будут пока со мной, пока Билл будет разбираться со своими проблемами, и я подумала, что моему плану не суждено будет осуществиться, если Билла посадят в тюрьму из-за меня.

— Я думаю... — начала я, обращаясь к Митчу.

Он тут же прищурился, потом отрезал:

— Детка, отведи детей в чертовую машину.

Полицейские в форме изучали меня с каким-то странным интересом, но я снова застыла перед яростным лицом Митча. Именно тогда Билли шагнул вперед, спокойно забрал ключи из руки Митча и направился к двери, неся четыре сумки, полные одежды и обуви. Билле последовала за братом.

Вот оно опять. Я не была здесь главной.

Черт.

Я взглянула на Билли и последовала за Билле.

Усадила детей во внедорожник Митча, а сама отправилась за остальными вещами. Когда я открыла дверь и вошла в квартиру, Билл орал, размахивал руками, борясь с копами. Он делал все это на глазах Митча, который с яростью смотрел на него, прижав телефон к уху, а вторую руку к бедру. Я поспешила внутрь за оставшимися пакетами.

В третьей ходке, последней, я услышала, как Митч сказал в телефон:

— Подожди минутку, — потом окликнул меня внимательным взглядом, я смотрела на него. — Это все вещи? — спросил он, кивнув в сторону сумок, которые были у меня в руках.

Я молча кивнула.

— Не возвращайся, — приказал он. — Оставайся в машине с детьми.

— Хорошо, — прошептала я.

— Ты *банная сука! — Заорал на меня Билл. Я старалась не смотреть на него, но пришлось посмотреть, он был в наручниках и сидел на диване, неуклюже подпрыгивая, каждый раз, когда орал. Его глаза метали в меня кинжалы. — Ты *банная сука!

— Мара, иди к машине, — приказал Митч.

— Не могу поверить, что ты так со мной поступила! — Вопил Билл. — И ты — моя чертовая семья. Плоть и кровь! Ах, ты сука!

— Иди в машину, Мара, сейчас же, — рявкнул Митч.

— Да пошла ты, Мара! — Закричал Билл. — Пошла на х*й! Ты только что устроила себе огромные неприятности, сука!

Я посмотрела на Билла и объяснила:

— Билл, твоим детям нечего было есть.

— Пошла на х*й! — кричал он.

— Мара, иди к машине, — приказал Митч, но я не обратила внимание на его приказ.

— Ты же знаешь своим сердцем, что твои дети заслуживают лучшего. Ты же знаешь, как они страдают. Ты же знаешь, что не хочешь, чтобы они так страдали, — тихо произнесла я.

— Пошла на х*й! Убирайся, *банная сука! На х*й! — орал Билл мне.

— Они отсутствовали несколько часов, а ты даже не заметил, что они пришли домой, Билл. И сейчас ты даже не спросил, где они были, — заметила я, Билл нахмурился.

Митч направился ко мне с предупреждающим видом, прорычав:

— Мара…

Я повернула к нему голову, затем посмотрела на своего кузена, который смотрел на меня совершенно пустыми глазами, видно совершенно не понимая, о чем я говорю. Молча кивнула и повернулась к двери.

А когда выходила, услышала крик Билла:

— Ты еще пожалеешь об этом, сука! Ты пожалеешь! Клянусь Богом, ты пожалеешь об этом *банная сука!

Я сильно зажмурилась и быстро пошла к внедорожнику Митча, к счастью, добравшись до него, почти ничего не видя перед собой.

Митч вышел перед полицейскими, которые видно потом вывели Билла, когда мы уехали.

— Все хорошо? — Спросил Митч, прерывая тишину в салоне, когда мы добрались до Бульвара Шпеера.

— О да, — ответил Билли с улыбкой в голосе, отчего я почувствовала себя немного лучше.

— Со мной тоже все хорошо, — неуверенно ответила Билле, и меня это немного успокоило.

Я уставилась в боковое окно, потому что была напугана до смерти из-за многого, гадая, что же мне делать дальше.

— Мара? — Позвал меня Митч.

Я продолжала смотреть в боковое стекло, сосредоточившись на своем ужасе.

Пальцы Митча обвились вокруг моего колена и сжали.

— Милая?

— Со мной все хорошо, — соврала я в окно.

Мы подъехали к дому, и Митч с Билли стал вытаскивать пакеты из машины, а мы с Билле (ну, в основном я) стали разделять вещи на темные, цветные и светлые, чтобы загрузить в стиральную машину.

Когда мы все разобрали на кучки, я объявила:

— Билли, ты будешь во второй спальне. Я позже разложу диван. Билле, ты будешь спать со мной.

— Ура! — закричала Билле, выходя из своей тефлоновой крепости, которая плотно сжалась вокруг нее, а теперь жизнь больше не казалась ей страшной и неопределенной, а снова казалась прекрасной. Она воспринимала все произошедшее, как приключение. И ей всегда нравилось бывать у меня в гостях, у своей тети Мары.

Я проигнорировала Митча, который обычно меня сильно пугал своим видом, но его поведение сегодня у моего кузена напугало меня еще больше, чем обычно, поэтому продолжила свои заявления:

— Прежде чем мы подготовимся ко сну, нужно будет сходить в аптеку. — Я повернулась к Митчу. Пытаясь вежливо отстранить его от заботы о нас, которую он сам на себя взвалил, поэтому глядя ему в плечо, произнесла:

— Спасибо за все. Мы поговорим обо всем завтра, да?

— А зачем тебе нужно в аптеке? — Спросил Митч, и мои глаза переместились на его лицо.

— Все хорошо, — заверила я его. — Я заскочу завтра…

— Я не спрашивал, все ли хорошо. Я спросил, зачем тебе нужно в аптеку, — ответил Митч.

— Гм… — пробормотала я.

Митч, стоявший у входа в коридор, подошел ко мне, я стояла посреди коридора рядом со стиральной машиной и сушилкой. И пока он шел ко мне, Билле, стоявшая рядом со мной, и Билли, стоявший рядом с Митчем в начале коридора, наблюдали за ним.

Когда Митч подошел ближе, я откинула голову назад, его подбородок опустился вниз, и он тихо сказал:

— Мара, милая, я спросил, зачем тебе нужно в аптеку.

— Детям нужен шампунь, — прошептала я, потому что рядом с ним я могла ответить только честно.

— Хорошо, — прошептал Митч, тут же развернувшись и спросив у детей: — Кто пойдет со мной в аптеку?

Я удивленно моргнула, глядя ему в спину.

— Я! — Крикнула Билле и подбежала к нему.

— И я, — добавил Билли и встал рядом с ним.

Дети выскочили за дверь, тут же скрывшись за поворотом, побежав к парковке. Митч обернулся в дверях и тепло улыбнулся мне. А потом тоже исчез.

А я так и стояла в коридоре среди груды детского белья, лежащего на полу, и долго смотрела на закрытую дверь.

Они вернулись через час, я уже успела расстелить и застелить диван для Билли. Одна партия белья была в сушилке, другая — в стиральной машине.

Аптека находилась в пяти минутах ходьбы от нашего дома, я уже стала волноваться, что их нет. Я сидела на кухне, делая инвентаризацию продуктов, потому что, оставив Билла в наручниках с двумя полицейскими, понимала, что дети не вернуться домой в ближайшее время. А детей нужно было кормить.

Когда они вернулись, я даже не удивилась, что они так долго отсутствовали, потому Билли и Билле вбежали в квартиру с большими пакетами из «Таргета». Митч нес четыре таких пакета, да еще новое детское кресло для автомобиля.

Я наблюдала, как Митч поставил кресло на пол к стене рядом с входной дверью. Затем я уставилась на детей, которые ринулись к моему дивану, бросив свои пакеты, начиная вытаскивать из них вещи, затем я уставилась на Митча.

— Похоже, что шампуня ты купил слишком много, — заметила я, но в области моего живота послышалось шипение. Это было связано с пакетами из «Таргета», детским креслом и добрым выражением лица Митча, когда он последовал за детьми ко мне в квартиру.

— Смотри, тетя Мара! Смотри! Посмотри! Смотри! — Закричала Билле, лихорадочно роясь в сумке, видно найдя то, что искала, повернувшись ко мне. Ее руки были подняты вверх. Я увидела, что она держит кусок пластика, на котором болтаются девчачьи держатели для хвостиков с пластмассовыми бабочками, свисающие с него. Она сжимала своим маленьким кулачком, а в другом кулачке были зажаты такие же девичьи заколки с сердечками и звездочками. — Митч купил мне бабочек! — завизжала она.

При мысли о том, что супер горячий, супер великолепный, супер мужественный детектив Митч Лоусон купил ей девчачью ерунду для волос, у меня отвисла челюсть. Отчего мои глаза скользнули обратно к супер сексуальному, супер великолепному, супер мужественному детективу Митчу Лоусону, который бросил свои пакеты на кухонную стойку.

Я сумела скрыть свое потрясение, прежде чем он успел взглянуть на меня.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты купил шампунь, — сказала я ему.

Его глаза улыбнулись, он открыл рот, но Билле отбросила своих драгоценных бабочек для волос в сторону и снова начала рыться в своем пакете. Она вытаскивала какие-то вещи наугад, говоря, как пулеметная очередь:

— Он купил мне шампунь для девочек, он купил шампунь для мальчиков для Билли, и он купил Билли новые джинсы, он купил мне джинсовую юбку с розовой оборкой! — закричала она, переведя дыхание, а потом продолжила. — И она подходит к розовой футболке с цветочками. — Наконец, Билле вытащила футболку, развернулась ко мне лицом, приложив к себе по диагонали футболку и криво усмехнулась. — Ну разве не прекрасная?

Да, прекрасная. Восхитительная. Кроме того, я не знала, что существует шампунь для девочек и шампунь для мальчиков. Шампунь есть шампунь. Разве не так?

Я снова перевела взгляд на Митча. Он стоял, прислонившись к барной стойке, отделявшей мою кухню от гостиной, и с улыбкой наблюдал за Билле.

Боже.

— Очень красиво, детка, — сказала я Билле, пока она прижимала майку к груди, словно хотела приклеить ее к своей коже, наклонившись вперед, выдохнула:

— Знаю! — Затем она снова повернулась к своим пакетам.

Я решила навести порядок и сказала:

— Ладно, разбирайтесь, что к чему. Билли отнеси свои вещи в свою комнату, помоги Билле отнести ее вещи в нашу комнату, шампунь в ванную. Хорошо?

— Да, тетя Мара, — согласился Билли, посмотрел на сестру и сказал: — Пошли.

Таким образом, пакеты зашуршали, они стали бегать по комнатам, вытаскивая купленные вещи. Я проигнорировала их перемещения, потому что мне необходимо было кое-что прояснить с Митчем.

Поэтому, как только внимание детей переключилось на передвижение по комнатам, я позвала:

— Митч.

Он повернулся ко мне, оперся локтями о стойку бара и пристально посмотрел в мои глаза. Я мгновенно забыла, что собиралась сказать, начиная тонуть в глубине его потрясающих карих глаз.

— Это продукты, — он кивнул в сторону пакетов. — Дети рассказали, что им нравится есть, и я кое-что купил, тебе они понадобятся.

— Митч…

Он продолжал.

— Закон Колорадо гласит, что дети до восьми лет должны сидеть в автокреслах. — Он кивнул в сторону входной двери. — Это для Билле. Еще одно находится у меня во внедорожнике.

Еще одно у него во внедорожнике?!

У меня не было возможности задать вопрос, так как Митч продолжал.

— Ты должна дать мне свой номер телефона и записать мой.

— Митч…

Он вытащил свой телефон и сказал:

— Называй номер, Мара.

— Митч…

— Скажи мне номер своего телефона.

— Митч!

Внезапно, он протянул свою длинную руку, схватил меня за руку и потянул вперед. Мне пришлось наклониться через стойку к бару, он наклонился тоже к стойке ко мне. Затем его рука скользнула от моего запястья, и он переплел наши пальцы.

— Милая, дай свой телефон.

Я сглотнула, а затем прошептала:

— Эм... ты вел себя очень круто, и я, действительно, ценю все, но...

— Дай свой телефон.

— Митч, я ценю все, но это не твоя проблема. Ты не должен покупать детям…

— Мара, телефон.

Я попыталась выдернуть свои пальцы, но он только сильнее сжал их, поэтому я сдалась и тихо сказала:

— Мне не по себе из-за…

Он обошел бар, двигая мою руку за собой, так как не отпускал меня. Внезапно он оказался в моем пространстве, моя и его рука согнулась, прижавшись к его груди, а другой рукой он обнял меня за талию. Он прижимался ко мне, я была прижата к нему, а наши лица находились очень близко.

— Мара, детка, дай... свой... телефон, — мягко приказал он.

— Хорошо, — прошептала я, потому что, что еще я могла сказать?

Он отпустил меня. Я достала свой телефон. Он вбил свой номер, позвонил на свой телефон, и запомнил мой номер у себя в телефоне. Закончив, он крикнул детям, что уходит, они промчались через всю квартиру, чтобы попрощаться с ним. Он приподнял Билле и поцеловал ее в щеку, отчего она захихикала. Он торжественно пожал руку Билли, отчего тот выпятил грудь и распрямил плечи.

Затем он открыл дверь, взглянул на меня, сказал детям: «До завтра, ребята».

До завтра?!

И прежде чем я успела спросить до какого завтра, пялилась в закрытую дверь.

— Он мне нравится! — Крикнула Билле. — Он милый, и он купил мне бабочек и футболку с цветами!

Он мне тоже нравился. На самом деле, я любила его, хотя он и думал, что я засунула голову в задницу.

Он был не просто хорошим парнем. Он был, на самом деле, чертовски хорошим парнем, лучшим.

Когда он не был придурком или не пугал меня, конечно.

Передо мной явно маячили проблемы.

Остаток вечера я занималась стиркой, складыванием белья и попытками разобраться с детьми. Митч купил Билли не только джинсы. Он купил ему три пары джинсов, а также несколько футболок и бейсбольную перчатку. Футболка с цветами Билле и джинсовая юбка с милыми розовыми оборками стали ее самым любимым нарядом из трех, которые ей купил Митч. Этот наряд был ее любимым, потому что он был самым симпатичным и девчачьим, но с небольшим отрывом от других двух. Сюда же и относились две пластиковые карточки с девичьими штучками для волос и крошечный пушистый розовый плюшевый мишка.

Да, я, однозначно, снова полюбила Митча.

Вот дерьмо.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы уснуть. И не только потому, что я привыкла спать одна, то есть вся кровать была в моем распоряжении. Весь день и каждая встреча с детективом Митчем Лоусоном кружились у меня в голове разными мыслями. Эти мысли чередовались с угрозами моего кузена Билла, и ни одна из этих мыслей не способствовала моему душевному спокойствию.

Наконец, я заснула. А сейчас наступил новый день.

Я посетила ванную комнату, затем отправилась на кухню, сварить кофе, приняла душ и сделала то, что всегда делала после душа. Потом я подняла Билли, чтобы он тоже мог принять душ, пока я буду краситься. Затем я разбудила Билле, чтобы она могла принять душ в моем душе, пока я буду наблюдать за ней и сушить ей волосы. Потом у нас началась настоящая драма, потому что Билле не могла решить, что ей сегодня надеть. Сначала она надела один свой любимый наряд, потом сняла и надела другой, в общем была полная катастрофа. Затем она снова сменила наряд на другой.

Наконец мы разобрались с ее нарядами, и я оказалась на кухне, дети сидели на табуретках напротив меня, а перед ними стояли стаканы с молоком. Я пила кофе, в котором к этому времени отчаянно нуждалась, спрашивая их, что они хотят на завтрак. Митч вчера частично купил продукты для завтрака, включая блинную смесь, яйца, хлеб и три вида желе. Я также разглядывала гостиную, где на каждой поверхности были сложены стопки детской одежды. Большая часть, которой, как я выяснила, даже не стоило стирать, потому что она была изношена до дыр или была так заляпана, что отстирать это было просто нереально, оставалось только выбросить. И я подумала, что моя способность быть до педантизма аккуратной и иметь хоть каплю душевного спокойствия, потому что я тщательно привыкла контролировать свою жизнь, остались в прошлом, когда раздался стук в дверь.

Я моргнула, глядя на дверь. Я застряла в своих мыслях, потому что до смерти боялась своего будущего, будущего детей, угроз Билла и того, как я смогу одевать, кормить и содержать двоих детей. Не говоря уже о детективе Митче Лоусоне. Поэтому стук в дверь, раздавшийся так рано утром, сбил меня с толку.

Билле же стук в дверь совсем не сбил с толку. Она соскочила со стула и бросилась к двери с криком:

— Я открою.

— Билле, нет, — выбежала я из кухни, прихватив с собой чашку кофе. — Сначала нужно посмотреть в глазок.

Она отчаянно уже вертела ручку двери то в одну, то в другую сторону, готовая с радостью приветствовать любого, кто стоял по ту сторону. Все ее усилия были напрасны, так как дверь была заперта на замки и на цепочку.

Я выглянула в глазок и увидела Митча.

Боже.

Его волосы были частично влажными, высохшие кончики завивались вокруг ушей, шеи над воротничком. Я поняла, что он уже был готов отправиться на работу, потому что был одет в светло-голубую из шамбре рубашку и офигенную темно-оливковый спортивный пиджак. Рабочая одежда детектива Митча Лоусона.

Господи, он выглядел таким сексуальным.

— Кто там? — Спросила Билле.

— Митч, — пробормотала я, осторожно отодвигая ее с дороги и отпирая дверь.

— Ура! — крикнула она, а потом крикнула еще в запертую дверь: — Привет, Митч! На мне мой новый наряд!

Я открыла дверь так сильно улыбающемуся, что он почти смеялся, детективу Митчу Лоусону.

В животе все зашипело.

— Привет, — сказала я, встав в дверном проеме.

— Привет, — ответил он, делая шаг ко мне.

И видя, что я не двигаюсь, он в последний момент мягко подтолкнул меня внутрь в живот, войдя в квартиру вместе со мной.

— Привет, Митч, — произнес Билли, продолжавший сидеть за стойкой бара.

— Привет, Билли, — ответил Митч, закрывая за собой дверь. — Я пропустил завтрак? — спросил он, и у меня перехватило дыхание.

— Нет! — Крикнула Билле. — Мы как раз решали, что будем есть!

— Яйца, — решил за всех Митч, и я осталась стоять на месте, наблюдая, как он отправился на мою кухню. Я так и стояла на месте, наблюдая, как он ходит по кухне, разговаривает с детьми, наливает себе чашку кофе, открывает и закрывает шкафы, достает продукты и, наконец, что самое страшное, чувствует себя у меня в квартире, как у себя дома.

Я неуверенно прошла на кухню, остановилась у края барной стойки и спросила:

— Что ты делаешь?

Он достал яйца, хлеб и миску и даже не взглянул на меня, ответив:

— Готовлю завтрак. — Я открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил. — Сделай мне одолжение, милая, положи тосты.

Я все еще стояла с открытым ртом, подбирая слова, когда его прекрасные глаза остановились на мне и у меня перехватило дыхание.

— Когда ты сегодня работаешь? — спросил он.

Я моргнула и ответила:

— На этой неделе у меня поздняя смена. С полудня до девяти... сейчас, Митч…

— Я отвезу детей в школу, — объявил он, перебивая меня и глядя на миску, в которую начал разбивать яйца. — Мне нужно поговорить с администрацией школы. Я заберу их сегодня днем и отвезу к ма.

— Ма?! — Вздрогнула я, а он бросил в раковину яичную скорлупу и посмотрел на меня.

— Да, к моей матери. Она работает неполный рабочий день в магазине у моей сестры. Я звонил ей вчера вечером. У нее гибкий график. Я заберу их, отвезу к ней домой, заберу их потом, когда закончу работать, и по болтаюсь с ними здесь, пока ты не вернешься. Тебе нужно будет дать мне ключи.

Я сглотнула. Затем прошептала:

— Ключи?!

— Ключи, — кивнул он, окинув меня взглядом с головы до ног, а затем тихо произнес: — Детка, тосты.

Я дернулась, скользнув взглядом по детям, которые жадно наблюдали за нами, потом взяла хлеб, поставила свою кружку, отодвинув тостер от стены.

Потом я взяла себя в руки и начала:

— Митч…

— Тебе также необходимо поговорить со своим боссом, — заявил он мне.

— Знаю, — ответила я. — Но Митч…

— И друзьями, — перебил он. — Служба защиты детей будет опрашивать всех твоих знакомых и друзей. Они должны будут понимать, что говорят. Тебе придется разобраться, кто будет их возить в школу, и кто будет сидеть с ними после школы, а также в те дни, в выходные, когда ты работаешь. Я сделаю все, что смогу. Ма сказала, что тоже сделает все, что сможет. Латанья работает всего двадцать часов в неделю, она, вероятно, согласится с ними тоже посидеть. Брей тоже работает по сменам также, как и ты, так что он, скорее всего тоже сможет тебе помочь. Но это ненадолго. В долгосрочной перспективе тебе придется как-то решить этот вопрос — найти няню или что-то еще. Ты поняла меня?

Надо же, он думал об этом больше, чем я.

— Гм… — пробормотала я.

— Люди из опеки также осмотрят твою квартиру, — продолжал Митч. — Тебе понадобятся кровати. Они поговорят с тобой и устроят тебя на курсы для приемных родителей. Я зайду в офис администрации комплекса и посмотрю, есть ли у них свободные таунхаусы. Детям нужно больше места, но ты останешься со своими друзьями, здесь есть новый квартал таунхаусов через ручей.

— Митч…

Он вывалил яйца в растопленное масло на сковороде и посмотрел на меня.

— Достань масло и желе, детка.

Я подошла к холодильнику, чтобы достать масло и желе. И я сделала это главным образом потому, если бы он сказал мне броситься под поезд, добавив «детка», я бы бросилась. Я поставила масло и все три банки желе на барную стойку перед детьми, повернулась к Митчу, тост выскочил наружу. Поэтому я схватила масло, открыла ящик у стола и достала нож. Я вытащила тост, положила новый кусок хлеба в тостер и начала намазывать масло.

— Может, нам стоит поговорить об этом, когда дети... — начала я.

— Им надо поесть и отправляться в школу, — снова прервал меня Митч. — Ты также должна посмотреть, когда все будет официально оформлено, может стоит поменять им школу. Их нужно будет перевести в школу поближе к дому.

— Мы переезжаем к вам, тетя Мара? — Спросила Билле слегка смущенно, и я повернулась к ней.

Затем я сжала губы, потому что ее лицо выглядело немного смущенным, а я предпочла бы, чтобы Билле выглядела больше счастливой и беззаботной.

— Да, дорогая, надеюсь. Твоему папе нужно кое-что уладить, — тихо сказала я ей.

Она неуверенно посмотрела на меня, и мне не понравился ее взгляд.

— По-моему, это круто, — вставил Билли. — В доме у тети Мары чисто. Брэй (сокращенное от Брендон. — прим. пер.), Брент, Дерек, Латанья и Митч живут рядом, и у нее всегда есть еда.

Билле начала терзать свою нижнюю губу зубами, пока изучала брата. Потом спросила:

— Но кто же останется с папой?

— Кого это волнует? — Вставил Билли, и я подошла к стойке.

— Билле, — позвала я, и ее встревоженный взгляд переместился на меня. Я наклонилась к стойке. — Понимаю, что ты беспокоишься о папе, но он взрослый, поэтому ему нужно побеспокоиться о себе самому, — сказала я ей. — Ты ребенок, а это значит, что пока ты маленькая, кто-то должен заботиться о тебе, переживать за тебя, следить, чтобы у тебя была еда и шампунь для волос. — Я встала на цыпочки и наклонилась ближе к ней, когда мой голос затих. — Я люблю тебя, детка, и хочу, чтобы я была тем человеком, кто бы мог заботиться о тебе. Я хочу знать, что с тобой все в порядке, и мне нет необходимости беспокоиться, что ты голодаешь и тебе нечего носить. И единственный способ не беспокоиться мне об этом — это заботиться о тебе самой. Если твой папа разберется со своими проблемами, тогда посмотрим. Но пока ты позволишь мне позаботиться о тебе? Чтобы у тебя был всегда шампунь, еда и за тобой присматривал взрослый? Это тебя устраивает?

— Но папа останется совсем один, — тихо ответила она.

— Я знаю, милая, — прошептала я. — Но я не могу ему ничем помочь, он должен помочь себе сам. Я могу присматривать за тобой. — Я протянула руку и положил ее на стойку перед ней. — И я этого хочу. Я хочу, чтобы ты была со мной, Билле. Ты останешься у меня?

— Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? — спросила она.

— Да, — ответила я.

— А Билли? — спросила она.

— И он, конечно, — ответила я.

Она пристально посмотрела на меня, потом перевела взгляд на Митча, а потом снова на меня.

— Мне нравится мой новый шампунь, он вкусно пахнет.

Я улыбнулась ей.

— Это значит, ты согласна, детка?

— Тебе одиноко без нас? — прошептала она.

— Я беспокоюсь о тебе, когда тебя нет рядом, — ответила я ей. — Если ты рядом, мне больше не придется беспокоиться.

— Я не хочу, чтобы ты волновалась из-за меня. — Прошептала она. — Но я не хочу, чтобы папа тоже волновался.

— Папа не будет волноваться, — пробормотал Билли, Билле повернула к брату голову.

— Посмотри на меня, — быстро позвала я ее, когда ее губы задрожали и Билле снова посмотрела мне в глаза. — Тебе не нужно сию минуту принимать решение. Давай, поешь яичницу, которую сделал Митч. Отправляйся в школу и подумай о том, что я сказала. Мы поговорим об этом потом. Согласна?

Она глубоко вздохнула и кивнула.

— Договорились, — прошептала она.

— Хорошо, детка, — прошептала я в ответ.

Потом я почувствовала жар на спине, Митч наклонился ко мне, поставив перед обоими детьми две тарелки, наполненные пышной яичницей и тостами с маслом, а также с вилкой на краю тарелки. Он остался на месте, уперев кулаки в стойку по обе стороны от меня, прижавшись ко мне всем телом.

— Ешьте, нам пора ехать, — приказал он.

Билле опустила глаза в свою тарелку. Билли посмотрел на кулаки Митча на стойке. Я попыталась выпрямиться и отодвинуться, но рука Митча тут же обвилась вокруг моей талии.

— Хочешь тост, милая? — тихо спросил он меня на ухо.

Я подумала, что меня вырвет, если я съем хоть кусочек. Но я кивнула, надеясь, что он отодвинется от меня, поскольку не сможет поджарить тост, прижавшись ко мне. Поэтому я кивнула.

Я была права. Он отошел, я услышала, как зашуршал пакет с хлебом.

Глаза Билли передвинулись на меня, он молча изучал выражение моего лица, при этом выглядя лет на пятьдесят старше, чем был на самом деле. Потом он начал есть.

Билле с жадностью поглощала яичницу, одновременно осматривая необычное изобилие желе, появившееся в ее распоряжении.

Я размышляла о школьном автобусе, который смог бы забирать детей, о защите детей и опекунстве, покупке новых кроватей, когда я смогу посещать лекции для приемных родителей и о «ма» Митча. Я думала об этом так напряженно, что Митч поставил передо мной тарелку с намазанными маслом тостом, прежде чем я успела прийти к какому-то выводу.

Я посмотрела на тосты, потом на Митча. Как только мои глаза встретились с ним, поняла, что точно пришло время вернуть контроль над ситуацией.

Я взяла тарелку, поставила ее на столешницу и тихо спросила:

— Мы можем поговорить?

Он пристально разглядывал мое лицо, я заметила, что его глаза стали настороженными. Затем он утвердительно кивнул.

Я обошла его и сказала детям:

— Сейчас вернусь. — Потом подошла к входной двери и вышла в коридор.

Митч последовал за мной, закрыв за собой дверь.

Я глубоко вздохнула и набралась смелости посмотреть ему в глаза.

— Не мог бы ты уделить мне минутку и объяснить, что происходит? — Спросила я.

— Мне казалось, что я только что все объяснил у тебя в квартире, Мара, — ответил Митч, все еще настороженно глядя на нее.

— Нет, я имею в виду, с самого начала. С Биллом, детьми и службой защиты детей, — объяснила я.

Он продолжил пристально смотреть на меня, наконец кивнул.

— Билла арестовали, — ответил Митч. — Я узнаю больше, когда доберусь до участка. Я сделал звонок в службу защиты детей. Обычно Билл должен был сам решить, кто будет присматривать за детьми. Но учитывая его состояние, в котором мы его обнаружили, я принял это решение за него. Служба защита детей свяжется с тобой в ближайшее время, потому что обычно они определяют соответствующего опекуна, если Билл, их отец, не способен принять такое решение, а я предполагаю, что он не способен. Пока Билл будет сидеть в тюрьме, дети останутся с тобой. Если Билл выйдет на свободу, тебе придется убедить службу защиты детей, что он не способен быть их отцом и доказать им, что это именно так. Но судя по тому, что я видел, это будет нетрудно доказать. Но чтобы тебя назначили опекуном, тебе придется пройти курсы приемных родителей. — Он сделал паузу и закончил: — Вот так обстоят дела.

Я кивнула и спросила:

— Почему Билла арестовали?

Митч с минуту смотрел на меня, и выражение его лица быстро изменилось, будто я с Луны свалилась, и он не понимал, что со мной делать.

— Мара, у него нашли запрещенные наркотические вещества, а я офицер полиции. Я обязан принять меры, когда сталкиваюсь с незаконным хранением нарковеществ. Это моя работа.

Это было правдой. Черт побери. Я была такой идиоткой!

Хотя хранение запрещенных веществ было не самое страшное, если их было немного, а, судя по тому, что я видела, у Билла их почти не было. В первый раз его осудили на общественные работы. Во второй раз тоже не было ужасно, его приговорили к шести месяцам тюрьмы, но досрочно освободили через три. И тогда у него был только Билли, Билле еще не родилась, и я ухаживала за Билли все три месяца. Это было тяжело, но я справилась. С другой стороны, Билли тогда не умел еще сам одеваться, он был младенцем, только учился ходить, теперь оба ребенка могли сами одеваться, так что, возможно, на этот раз все будет легче.

Но три раза попасть в тюрьму — это не очень хорошо. И я сама привела полицейского к нему в дом.

Вот черт.

— Хорошо, — прошептала я и заметила, что Митч внимательно изучает выражение моего лица, отчего я странно себя чувствовала, потом кое-что еще вспомнила и спросила: — Могу я еще спросить, зачем тебе понадобилось разговаривать с администрацией в школе?

Он наклонил голову чуть в сторону, будто пребывал в замешательстве, прежде чем ответил:

— Для того, чтобы представиться, сказать, что я полицейский, объяснить, что происходит, чтобы мое имя занесли в список, кто может привозить и забирать детей, и кому администрация обязана позвонить в случае крайней необходимости.

— Мое имя уже есть в этом списке, — сообщила я ему.

— Я догадался, но теперь и мое имя должно быть в том списке, — сообщил мне Митч.

— Зачем? — Спросила я.

— Что зачем? — повторил он.

— Да, зачем твое имя должно быть в школьном списке? — Повторила я.

Он выпрямился, его глаза слегка прищурились.

— Ты точно только что вышла из своей квартиры, где я все тебе рассказал пять минут назад, а?

— Гм... да.

— Тогда ты знаешь зачем.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, не знаю.

Он глубоко вдохнул, казалось, пытаясь сохранить спокойствие, затем объяснил:

— Пока ты будешь разбираться со всем этим дерьмом, мы с ма тебе поможем.

Нет, он и его мать — ни за что. Его мать, скорее всего, тоже была Десять с Половиной, а Десять и Пять Десятых не помогали Двойкам с Половиной. Таков был закон в мире Мары.

Я расправила плечи и твердо заявила:

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны. На самом деле, эм... все, что ты сделал для нас, эм... очень любезно, но теперь я сама.

На этот раз его глаза полностью прищурились.

— Теперь ты сама?!

— Ага, — ответила я.

— Теперь ты сама, — недоверчиво повторил он.

— Гм... да, — повторила я.

— Ты работаешь с двенадцати до девяти, — напомнил он мне.

На этой неделе у меня был именно такой график. Вторая смена была с девяти тридцати до шести тридцати, что было ненамного лучше. Как я собиралась забирать и отвозить их в школу, заботиться о них и продавать кровати, чтобы прокормить, было для меня загадкой, но я что-нибудь придумаю.

— Знаю, — сказала я Митчу.

— Так объясни мне, как ты собираешься все это делать, когда ты работать в таком графике, — потребовал ответа Митч. Кажется, он начинал злиться.

— Решу, как, — я не собиралась ему объяснять, но все же решила быть вежливой, двигаться дальше, чтобы перейти к заботе и опеке над Билли и Билле. — На самом деле, я хочу тебя поблагодарить за то, что ты спокойно разрешил всю ситуацию и... с детьми и всем остальным, но я разберусь сама.

— Ты разберешься сама, — повторил он, и мне захотелось, чтобы он перестал за мной повторять, потому что это выводило меня из себя.

— Ага, — ответила я.

Он снова внимательно посмотрел на меня. Затем сказал, едва сдерживаясь:

— Не думаю, что ты понимаешь с чем тебе придется столкнуться, милая. Я сказал тебе, что помогу, и я помогаю.

Господи, как бы мне хотелось, чтобы он перестал быть таким чертовски милым.

— Да, я поняла, но говорю тебе, что ты не должен... вмешиваться. У меня все хорошо. С детьми тоже все будет хорошо. Я со всем разберусь сама.

— Ты одинокая женщина, которая работает полный рабочий день, продавая матрасы, Мара, у тебя на руках появляется вдруг двое детей. Ты не сможешь справиться с этим в одиночку.

Мой страх начал таять, превращаясь в гнев. Я скрестила руки на груди и сообщила ему:

— С нами все будет в полном порядке.

— Без посторонней помощи ты не сможешь, — парировал он.

— Митч, я справлюсь.

— Мара, ни за что на свете ты не сможешь этого сделать одна.

Вот тогда-то я и потеряла свой контроль, вскинув руки, прошипела:

— Господи! — И наклонилась к нему вперед. — Я сниму груз с твоих плеч! Тебе не нужно идти со мной вброд, Митч. С нами все будет хорошо. Ты можешь идти... — я заколебалась, посмотрела на его дверь, потом снова на него и закончила: — наслаждайся жизнью, живи так, как раньше и делай то, что хочешь.

— Я не просил тебя снимать груз с моих плеч, — парировал он.

— Да, хорошие парни этого не просят, но все равно хотят, — ответила я.

— Не говори мне, чего я хочу по твоему мнению, Мара. Я жижу с этим дерьмом, ты понятия не имеешь, чего я хочу.

— Хорошо, тогда я скажу тебе, чего хочу я. Я хочу не стоять в коридоре и не спорить с тобой, когда у меня полно других дел. Я хочу, чтобы ты перестал вмешиваться в мою жизнь, убравшись из нее!

Мой гнев разгорался так быстро, что даже я не заметила, что его гнев тоже вырос и превзошел мой. Но я заметила это только тогда, когда он наклонился ко мне, его лицо стало жестким, глаза сверкали, на щеке дергался нерв.

— Я был прав. Твоя голова так и засунута в задницу, но проблема сейчас в том, что у тебя на руках двое детей, о которых ты должна заботиться, а ты не можешь ковылять по жизни с головой, засунутой в задницу, одновременно заботясь о двух детях.

В нашей гонке гнева, услышав его слова, я рванулась вперед и тоже подалась к нему.

— Перестань говорить мне, что моя голова в заднице, детектив Митч Лоусон. Я смотрю на мир широко открытыми глазами. У меня всегда были широко открыты глаза.

— Ты совсем, бл*дь, ослепла.

— Ты недостаточно меня знаешь, чтобы заявлять подобные вещи, — огрызнулась я.

— Мара, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты можешь себе представить, ты не только ослепла, но и бестолкова.

— Я не бестолковая! — Прошипела я.

Он стиснул зубы и уставился на меня. Затем отодвинулся назад, окинул меня взглядом с головы до ног, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Я думал, оно того стоит, — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой. — Однозначно, бл*дь, нет. Ни хрена не стоит.

Я поняла, о чем он говорит. Я точно поняла, что он имел в виду. И должна была бы прийти в восторг, что до него наконец дошло, но вместо этого он словно вонзил нож мне в сердце, да еще пару раз его повернул.

И прежде чем я свыклась с болью, Митч пришел к выводу:

— Ты решила все сама, детка? Действуй. — Затем он развернулся и неторопливо пошел по коридору в сторону лестницы.

Я увидела, как он слегка приподнял руку и подбородок, и мои глаза передвинулись к двери Брэндона и Брента, в дверях стоял Брент. Он смотрел то на меня, то на Митча, сбегающего вниз по ступенькам, и опять на меня, стоящей у своей двери и с трудом переводя дух.

— Привет, Брент, — окликнула я, хотя мой голос дрожал, как слезы, которые готовы были появиться в глазах.

— Привет, девочка, ты как? — Спросил Брент.

— Прекрасно! — Соврала я, пытаясь казаться веселой, но ничего не вышло, и я решила сбежать. — Пока! — Сказала я, распахнула дверь и бросилась внутрь квартиры.

Билли и Билле посмотрели на меня.

— Митч не сможет отвезти вас сегодня в школу, повезу я. После школы вы посидите у меня в магазине, — сообщила я им. — Разве это не весело?

Билли воздела руки к небу. Я заметила, что по ее лицу размазано виноградное желе, также заметила, что оно размазано по барной стойке, ее рукам, она закричала:

— Йиппи!

Отчего я сделала мысленную пометку: не оставлять Билле наедине с желе.

Я посмотрела на Билли, он задумчиво смотрел на дверь в течение нескольких секунд, потом его глаза вернулись ко мне. И его лицо окаменело.

— Хорошо, тетя Мара.

Я закрыла глаза. Потом вздохнула. Мы закончили завтракать, а потом я повезла детей в школу.

Люди вроде меня

Я смотрела через стеклянную стену кабинета мистера Пирсона похожее на пещеру пространство, заполненное кроватями и матрасами.

Вчера, в первый день с детьми, я наконец-то взяла себя в руки и вспомнила, что у Роберты был выходной. Поэтому я позвонила ей и рассказала обо всем, что произошло (ну, большую часть я опустила). Я спросила, не могла бы она помочь, и она сразу же согласилась. Поэтому я в обеденный перерыв забрала детей из школы, отвезла их к Роберте, и забрала их от нее после работы.

Сегодня они были вместе со мной в магазине. Билле, к счастью, на этот раз молча стояла рядом с Робертой, которая разговаривала с покупателями. Билли развалился на кровати, играя в видеоигру, которую Роберта принесла ему, чтобы скоротать время.

Вчера я также рассказала мистеру Пирсону, как изменилась моя жизнь, и попросила немного подождать, пока я не улажу все с детьми. Неудивительно, что он согласился.

— Для тебя это непривычно, Мара, но пока ты не устроишь ваш быт, милая, делай все, что считаешь нужным, — ответил он. — Итак, чем мы с миссис Пирсон можем тебе помочь?

В этом был весь мистер Пирсон. Абсолютно хороший парень.

Поэтому сегодня дети были в магазине вместе со мной, пока я не смогла разобраться с кем оставлять их после школы. Сначала мне нужно было решить, как я буду платить за няню. Я позвонила в пару мест, и цены, которые мне озвучили за часы, пока я была на работе, стали оглушительным ударом по моему бюджету только за одного ребенка, что же говорить о двоих — это была просто полная катастрофа.

У меня были сбережения, которые я аккуратно откладывала, чтобы никакие непредвиденные обстоятельства не стали для меня полным провалом в жизни. Как только у меня появилось пять тысяч долларов, я положила их на сберегательный счет и начала создавать еще один накопительный счет «Я Собираюсь Когда-Нибудь Купить Себе Дом, Черт Возьми». Этот счет тоже пополнялся и на нем лежала существенная сумма. Не такая, чтобы я уже могла купить дом, даже близко нет, но на нем лежала приличная сумма.

«Матрасы и кровати Пирсона» представляли большой магазин-склад, у нас в наличии были все, какие можно представить матрасы и кровати. Включая целые спальни со встроенными шкафами и блоками, которые наши подрядчики тоже могли установить. Короче все, что можно себе представить. Цены в магазине подходили для бюджета любого покупателя. Я зарабатывала не так уж плохо. Мы продавали много, потому что все знали, что у мистера Пирсона можно купить все, плюс дружелюбные, услужливые продавцы. И свои покупки клиенты получали в течение неслыханных двух часов, вместо того, чтобы ожидать весь день, когда приедет доставка. Мистер Пирсон гарантировал доставку в течение двух часов во всех своих рекламных роликах. И эта двухчасовая доставка ставила его выше всех конкурентов. Никто не хотел торчать весь день дома в ожидании своих матрасов.

Это означало, что я жила хорошо. У меня была хорошая машина. Отличная мебель. Приличная качественная одежда. Заначка. Счет на дом. Деньги, на которые я могла покупать своим друзьям чертовски хорошие подарки на день рождения и Рождество.

Но я не шиковала. Нет, ни в коем случае.

Мне не хотелось, чтобы Билли и Билле пришлось ютиться и жить в бедности. Но няня после школы, подводила меня именно к этому, и я не знала, как мне выйти из этой ситуации.

С другой стороны, какое-то время они жили в бедности, если не сказать в жуткой бедности, так что все, что я могла для них сделать, было намного лучше, чем то, к чему они привыкли.

— Им нужны кровати, — объявил мистер Пирсон у меня за спиной, и я повернулась к нему.

Он был на пару дюймов ниже меня, когда я надевала туфли на каблуках; почти седой, лысый, оставшиеся волосы были коротко подстрижены по бокам и на затылке. Он был очень худым. По шкале он был ближе к Тройке. Добавьте к этому его жизнерадостность, доброту и великодушие, и вы получите Восемь Целых Семь Десятых.

Он сидел за своим столом и улыбался мне.

— Да, в пятницу приезжает служба защиты детей, и мне нужно привести в порядок комнаты.

— Верно, — кивнул мистер Пирсон. — Возьми два сингла «Сприн Делюкс». Я продам их тебе почти по оптовой цене — с двадцати процентной скидкой плюс твоя скидка для сотрудника.

У меня отвисла челюсть. Пружинные матрасы класса люкс были лучшими из лучших. Сливки. У меня был такой, и он мне очень, ну очень нравился. Очень удобный.

Но они стоили дорого. Мне пришлось копить три месяца, чтобы купить его на распродаже. И смогла я его купить лишь только по тому, что мистер Пирсон разрешил нам воспользоваться скидкой для сотрудников, несмотря на распродажу.

— Я… — начала я.

Он помахал рукой перед лицом.

— Отис слишком много их заказал. Уже несколько месяцев мы продолжаем делать инвентаризацию «Сприн Делюкс», которая стоит на месте. Они очень дорогие. Покупатели нечасто приходят за «Сприн Делюкс», даже если устраивается распродажа. — Он ухмыльнулся и продолжил: — Почему он заказал их так много, не знаю.

Я тоже не знала, но опять же, это был Отис. И по своему опыту, я понимала, что почти у каждого есть раздражающий кузен, а Отис был кузеном мистера Пирсона. Я полагала, что мистер Пирсон мирился с ним, потому что никто не мог выдержать его больше двух дней, так как Отис не отличался большим умом. Он был довольно милым парнем (хотя я должна была признать, что был при этом жутковатым, и со мной Роберта была согласна), но он не был особо умным. Нехорошо было так говорить, но это была правда.

— Эти матрасы занимают много места на складе. Мне нужно освободить место, ты сделаешь мне одолжение, — закончил мистер Пирсон.

Вот таким он был. Он явно продавал эти матрасы себе в убыток. Это был звездный час. Мистер Пирсон был настолько милым.

— Мистер Пирсон… — начала я, но остановилась, когда он встретился со мной глазами.

— Детям нужны хорошие кровати, — тихо произнес он.

Он был прав. Им правда нужны были кровати.

Боже, я любила своего босса.

— Я люблю своего босса, — заявила я ему, и его лицо расплылось в улыбке, он всегда так улыбался. Я любила своего босса, а также любила его улыбку.

— Завтра у тебя выходной. Я организую доставку, — сказал он.

— Спасибо, — прошептала я.

— Митч! — Услышала я визг Билле из демонстрационного зала. Я резко обернулась, глядя на стеклянную стену, заметив, как Билле пробирается через лабиринт кроватей прямиком к Митчу.

Потом она замерла, и побежала, попав прямо в цель, обняв его за бедра, крепко обняв.

Я увидела, как Митч положил руку ей на голову. Потом окинула его взглядом, и мне очень захотелось, чтобы я больше не была в него влюблена.

Что, черт возьми, он здесь делает?

Я повернулась к мистеру Пирсону, который тоже смотрел в зал через свою стеклянную стену, несомненно, на Митча.

— Это мой... ум... сосед. Мне кажется, мне нужно с ним поговорить, — сказала я мистеру Пирсону.

Мистер Пирсон вздрогнул, потом перевел глаза на меня.

— Сосед?!

— Видишь! — Услышала я крик Билле и опять повернулась к стеклянной стене. — Я надела твой наряд, который ты мне купил! — Она отпустила его и стала оттопыривать футболку, показывая ему.

Митч улыбнулся ей и что-то ответил, я не расслышала что именно, потому что в отличие от Билле, он не кричал.

Затем я почувствовала, как шипение разлилось у меня по животу при виде его улыбки.

Я заставила себя снова повернуться к мистеру Пирсону, который теперь поднялся из-за стола, пялясь вместе со мной на Митча и Билле.

— Да, он — мой сосед. Вы не возражаете…? — Я примолкла, мистер Пирсон посмотрел на меня. Потом опять перевел взгляд на стеклянную стену. Потом снова на меня, быстро окинув меня взглядом.

Он ухмыльнулся так, я никогда не видела раньше, чтобы он так ухмылялся, сказав:

— Не забудь посоветовать ему купить новую кровать.

Я кивнула, ловля себя на мысли, что ни за что на свете не посоветую детективу Митчу Лоусону купить новую кровать, быстро выходя из его кабинета.

Как только я вошла в демонстрационный зал, глаза Митча передвинулись на меня. Как только его взгляд остановился на мне, я тут же посмотрела на своего племянника Билли. Он по-прежнему лежал на кровати, держа в руках видеоигру, но его взгляд был устремлен на Митча, при этом выражение его лица было напряженным. Я отметила про себя, что он не бросился к Митчу, и была совсем не уверена, что он даже собирался поздороваться с ним.

Потом я повернула голову в другую сторону, где стояла Роберта с клиентами. Она всеми силами пыталась прислушиваться к тому, что говорили ей клиенты, при этом не сводя глаз с Митча. Я рассказывала ей о Митче, и теперь, когда у нее было красивое лицо, невероятные волосы, фантастическое тело и потрясающая одежда, она, понятное дело, испытывала трудности с тем, при появлении Митча, продолжать слушать своих клиентов.

Я заставила себя оглянуться на Митча как раз в тот момент, когда Билле подбежала ко мне, схватила за руку и потащила к Митчу, приговаривая:

— Митч пришел!

— Я вижу, милая, — прошептала я, подходя все ближе и ближе к Митчу.

Но Билле продолжала тянуть меня за руку к нему.

— Разве это не здорово, что он пришел и увидел мой наряд? — спросила она.

— Потрясающе, — пробормотала я, когда мы с ней остановились прямо перед Митчем.

— Ага, — выдохнула она.

— Здравствуй, Мара, — поздоровался Митч с закрытым выражением лица, ни теплоты в глазах, ни улыбки, ничего.

Да, он принял к сведению тот наш разговор. Десять с Половиной не должны давать нежность и теплоту Двум с Половиной. Чаще всего они относились к ним с презрением. Имея всего лишь общее пространство для дыхания, да и только потому, что всем необходим был кислород. Но никакой теплоты.

И нож, который я не успела вытащить из своего сердца, сделал еще один оборот.

— Привет, Митч, — ответила я.

— У тебя есть комната, где мы могли бы поговорить наедине? — задал он первый вопрос.

Я уставилась на него, пытаясь понять, что все это значило. А потом решила, что лучше всего будет выяснить, чтобы значил его вопрос, это как можно быстрее отвести его в ту комнату. Поэтому молча кивнула.

— Комната отдыха, — заявила я, наклонившись к Билле. — Сделай мне одолжение, детка, посиди со своим братом. — Она кивнула в ответ, и я добавила: — Прошу тебя, никаких прыжков на кровати или беготни по выставочному залу. Просто посиди тихо с Билли, пока я не вернусь. Ты же сможешь это сделать для меня?

— Конечно, тетя Мара, — прощебетала Билле, улыбнулась Митчу и запрыгала к Билли, который все еще смотрел на Митча суровым взглядом. Билле вскарабкалась на кровать и всем телом плюхнулась на брата.

Похоже, она совершенно не собиралась мне помогать.

Я оглянулась на Митча, который внимательно изучал Билли.

— Если хочешь, следуй за мной, — пригласила я, Митч оторвал взгляд от Билли, кивнув мне.

Я направилась к двери, ведущей в задние помещения, вернее в комнату отдыха для персонала, набрала код на двери, когда замок щелкнул, открыла ее, проходя вперед, Митч следовал за мной.

Я включила свет во внутреннем помещении для персонала, Митч закрыл за нами дверь.

Глубоко втянуло воздух носом, когда встретилась с ним глазами, но не такими нежными и трепетными, теперь совсем ничего не выражающими, но все еще прекрасными.

Быстро. Мне необходимо было быстро с ним закончить разговор.

— Все в порядке? — Спросила я.

— У нас проблема.

О боже.

Он продолжил говорить, прежде чем я успела собраться с мыслями.

— Помнишь, как я сказал, что если твой кузен — все неприятности в одном флаконе, значит, они и есть все известные мне неприятности, о которых ты даже не подозреваешь?

С самого начала его речь показалась мне не очень уж хорошей.

— Да, — неуверенно ответила я.

— Ну, так все подтвердилось. Он — все неприятности в одном флаконе, которые мне известны.

Я почувствовала, как все тело затвердело, я встретилась с его взглядом и прошептала:

— Ох, дерьмо.

— Пожалуй, именно так и есть, — согласился Митч.

— Рассказывай. — По-прежнему шепотом произнесла я.

— У Билла наступили не очень хорошие деньки. У него ломка, и это не очень приятно потому, что он подсел на героин, и видно увеличивал дозу, чтобы быстрее достичь эффекта, кроме того он употреблял спиртное, скорее всего и еще какое-то дерьмо, на которое подсел. Он подсел на это дерьмо, но он также является и дилером этого дерьма. Если он достиг высот в первом, то является полным отстоем в последнем. Он не пользуется популярностью у поставщиков в Денвере потому, что на *бал половину из них, а другой половине он должен деньги. Он также задолжал множеству других людей, ни одному из которых ты не захочешь быть должна. Совсем недавно он стал сливать информацию, отчего он сделался еще менее популярным, хотя твой кузен и так был бл*дь не так чертовски популярен в этом сообществе. Но этого было похоже мало, но, когда полиция обыскали его квартиру, они нашли до хрена «Большой дури» и «Экстази», отчего его обвинили, что он является распространителем (дилером). Они смогли доказать, что он не просто подсел, а является серьезным *баным засранцем, который готов подсаживать других, они также нашли украденные вещи, которые мы полагаем, либо украл он сам, либо украл кто-то и решил спрятать у него, чтобы потом продать.

— Все звучит не очень хорошо. — Я все еще продолжала шептать потому, что была более чем немного напугана за своего кузена.

— Да, именно так, — подтвердил Митч. — Хорошая новость заключается в том, что ты вовремя забрала у него детей, и мы вовремя посетили его. — Митч замолчал, изучая выражение моего лица мгновение, затем продолжил: — Но ты должна понимать, Мара, как только его засадят в тюрьму, у него окажется столько врагов, вряд ли он будет там в полной безопасности. Но поскольку мы понимаем эту ситуацию, твоего кузена поместят под охрану, по крайней мере, с ней он окажется в большей безопасности, чем на улице. А Билли и Билле будут чувствовать с тобой гораздо более лучше, чем с ним, потому что именно с ним они могут оказаться втянутыми в его разборки. Квартира твоего кузена для них была самым неподходящим местом, и, если бы ты не вмешалась, их бы отправили в интернат.

— Понятно, — пробормотала я, отвернувшись от него и прикусив губу.

— Если посмотреть на это с другой стороны, Мара, — донесся до меня голос Митча, — сейчас они находятся в полной безопасности.

Я кивнула, пытаясь увидеть светлую сторону во всей этой истории.

— Да, это хорошо.

— Я должен сообщить тебе еще кое-что.

Я посмотрела на него и сморщила нос, не желая ничего слышать, но все же произнесла:

— Что?!

Он смотрел на мой сморщенный нос и молчал, долго молчал, пока я не перестала морщить нос. На самом деле, мне казалось, что его зрение расплылось, поскольку он сосредоточился на моих губах. Затем его глаза переместились к моим глазам, и он снова сфокусировался.

— Тот парень, который не нравился Билли, — произнес он.

— Да, — ответила я.

— У меня такое чувство, что его зовут Григорий Лещев. Он русский мафиози, и когда я говорю, что он босс русской мафии, имею в виду, что он главарь русской мафии.

Это звучало не очень хорошо. Во всех телевизионных шоу русские мафиози были самыми ужасными, что можно было себе представить.

— Это звучит не очень хорошо, — заметила я, Митч молчал.

— В этом дерьме нет ничего хорошего. Лещев — это самое худшее, что может быть. Источники говорят, что Лещев борется за власть, претендуя на новые территории. Билл передавал ему информацию о конкурентах. Сначала он делился этой информацией, потому что ему Лещев платил. Потом он, Билл стал передавать ему эту информацию, потому что стал должником Лещева. Никто не захочет иметь дело с Лещевым, а тем более быть его должником. Но если все же тебе придется с ним столкнуться, то тебе захочется, чтобы он был должен тебе, но не ты ему. Твой кузен знал каждого подонка в городе. Он был должен каждому из них. Он покупал у каждого из них дурь. Он развлекался с каждым из них. Он был должен им деньги. Здесь вопрос стоит — или они его *бнут, или он от*бает их. Он был хорошим информатором, поскольку был в этой сфере с тех пор, как попал в город. Но у него было лишь то, что он слышал. Если учесть, что его никто особенно не любил, никто ему не доверял, почти все от него чего-то хотели, а некоторые хотели, чтобы он заглох навечно и вообще не дышал. Его полезность для русской мафии — для Лещева уменьшалась, и Лещев стал взывать к долгу. Билл — мелкая сошка, осел, досадная помеха, на него не стоит затрачивать особых усилий, если только не будет экстренной необходимости. Собственно, он таким и был, пока не связался с Лещевым и не стал выдавать ему информацию. Но Лещев не любит должников и долгов. Если Билл не сможет ему заплатить, то Лещев изыщет способ, чтобы вернуть свой долг.

Я уставилась на Митча, обхватив себя руками, сосредоточившись на том, чтобы не заплакать и/или не взбеситься.

— На самом деле, все совсем не очень хорошо, — прошептала я так тихо, что едва могла услышать себя.

— Хорошая новость для тебя состоит в том, что залог не назначен за Билла. Правосудие считает, что он может сбежать.

— Хорошо, — прошептала я, хотя не считала это ничем хорошим.

— Дети, по любому останутся с тобой, если Служба Защиты Детей одобрит твое воспитание, после того, как посетят тебя.

Я молча кивнула.

— Другая хорошая новость заключается в том, что с имеющимися доказательствами и фактами, хотя у него третья ходка, маловероятно, что он в скором времени выйдет на свободу.

Черт. Оказывается, Митч знал, что это была третья ходка Билла. Конечно, он знал, по крайней мере, в 20-м веке все было занесено в компьютер. Скорее всего он понял это почти за пару секунд, как только обнаружил эту запись.

Но во мне текла кровь и Билла, мы же были родственниками. Неудивительно, что Митч больше не улыбался мне теплыми, ласковыми и нежными улыбками.

Я снова кивнула, чувствуя, как опять повернулся нож в моем сердце.

— Пока он будет сидеть, ты сможешь воспользоваться этим моментом, чтобы навсегда забрать себе его детей.

И я снова утвердительно кивнула.

— Я по смс-ке пришлю тебе имена и номера телефонов адвокатов, которые смогут тебе помочь. Ты можешь позвонить им прямо сейчас.

— Спасибо, — прошептала я, гадая, где мне найти деньги, чтобы заплатить адвокатам.

Он пристально посмотрел на меня. Затем посмотрел на стеклянную стену, отделявшую комнату отдыха от демонстрационного зала. Затем снова посмотрел на меня.

— У них все в порядке? — спросил он.

— Гм... да, — ответила я. — Билле спрашивает об отце. Билли, кажется, все устраивает.

Теперь была его очередь кивнуть.

Хорошо, с его стороны было очень мило приехать к Пирсону и рассказать мне обо всем, но я должна была прекратить с ним все отношения, чтобы двигаться дальше. Какой уже раз я говорила себе об этом.

Этим я и занялась.

— Ум... спасибо, что приехал сюда и.. все рассказал.

Я увидела, как он стиснул зубы. Затем он посмотрел в сторону стеклянной стены и пробормотал: «Бестолковая».

О боже. Опять.

— Митч… — начала я, он снова взглянул на меня.

— Ты работаешь в эти выходные?

Я слегка качнула головой на его сбивающий с толку вопрос.

— Извини?

— В эти выходные ты работаешь? — повторил он свой вопрос, делая паузы.

— Эм... да.

— Все выходные?

— Ага, Митч, но...

— И кто же будет присматривать за детьми, пока ты работаешь?

Я расправила плечи и призналась:

— Я еще не решила этот вопрос.

Он пристально посмотрел на меня и пробормотал:

— Однозначно, не решила.

Я втянула воздух носом и начала:

— Митч…

Он прервал меня.

— Ты работаешь два дня? С двенадцати до девяти?

Я наклонила голову набок.

— Прости?

— Твоя смена в эти выходные с двенадцати до девяти?

— Да, но...

— Я буду у тебя в одиннадцать, — объявил он, и я моргнула.

— Эм... что? — Прошептала я.

— Мара, я ведь все-таки изъясняюсь по-английски.

— Но, я...

И Митч закончил:

— Мне просто необходимо в данный момент вытащить твою голову из задницы.

О, черт. Только не это.

Я разжала руки и опустила их на бедра, готовая к бою.

— Митч…

— И, я скажу еще кое-что, — продолжил Митч.

— Серьезно, ты не имеешь права так со мной разговаривать, — отрезала я.

— Прямо перед тобой стоит ответственный мужчина, предлагающий тебе помощь. Не какой-то там парень, как замена стиральной машины, а большой, уверенный в себе мужчина, дети с ним будут в безопасности, они точно будут накормлены и вовремя лягут спать. И любой человек, у которого не спрятана голова в заднице, который не совсем *банутый на всю голову, принял бы эту помощь, потому что детям нужно есть, чувствовать себя в безопасности и вовремя ложиться спать. Ты, по какой-то для меня совершенно извращенной, *банутой причине, готова отказаться от моей помощи. Хотя я и понимаю, что зря трачу свое время, но я все-таки настоятельно тебе советую высунуть голову из своей чертовой задницы и принять мое предложение.

Я впилась в него взглядом и, прежде чем мой гнев достиг мозга, выпалила:

— Отлично.

Его брови взлетели вверх.

— Отлично?!

— Да, просто прекрасно, — отрезала я. — Хотя не горю желанием позволять большому такому самоуверенному придурку присматривать за детьми, но ты прав. Я не смогла найти никого, кто бы присматривал за ними, пока я на работе. Мне нужен человек, который смог бы присматривать за ними, пока я работаю, и, хотя ты являешься большим, самоуверенным придурком для меня, но не для них, Билле ты очень нравишься. Поэтому, прекрасно. Спасибо, — язвительно поблагодарила я его. — Если бы ты смог посидеть с ними в эти выходные, это было бы огромной помощью с твоей стороны.

Когда я закончила, он уставился на меня. Я сердито смотрела на него.

Затем он сказал:

— Отлично. Я буду у тебя в одиннадцать.

— Идеально. — Произнесла я все еще с сарказмом.

Он даже не пошевелился. Я тоже не пошевелилась.

Затем по какой-то причине его выражение лица изменилось и в его глазах возникала теплота.

— Мара….

Я отрицательно качнула головой и направилась к двери, говоря:

— Нет, ты не можешь сначала сердиться на меня, а потом быть милым, потому что, когда ты злишься, я чувствую себя дерьмом, а ты, как правило, обычно хороший парень. — Я остановилась, положила руку на ручку двери и посмотрела ему в глаза. — Не страшно то, что ты злишься на меня, Митч. Люди, которые все время хорошие, иногда плохо относятся к таким, как я. Я к этому привыкла. Управляйся с детьми. Только не будь с ними жестоким. — Я кивнула в сторону демонстрационного зала, настолько захваченная своей драматической тирадой, что не заметила, как выражение его лица полностью изменилось. Я даже и не заметила, что его настроение полностью изменилось. — Они этого не заслуживают, и причина, по которой я взяла их к себе заключается в том, чтобы они никогда не оказались там, где были, они этого не заслуживают. Ну что, мы закончили?

Он снова внимательно изучал меня.

Затем тихо ответил:

— Не думаю, что мы закончили.

— Позволь, не согласиться с тобой, — возразила я, повернула ручку и, не оглядываясь, вышла в демонстрационный зал.

Сприн Делюкс

Не успела я проделать и двух шагов, как мистер Пирсон материализовался буквально из воздуха, протянув руку куда-то мне за спину.

Я остановилась, обернулась, пока он двигался мимо меня, схватив за руку Митча, энергично начиная ее трясти.

— Привет! — воскликнул он с маниакальной улыбкой. — Я — Боб Пирсон, владелец «Матрасы и кровати Пирсона». — Он отпустил руку Митча, пока я моргала, потому что мистер Пирсон никогда так не обращался с клиентами. Я была поражена его поведением до глубины души, что даже не отреагировала, когда мистер Пирсон крепко обнял меня за талию и притянул к себе, а потом продолжил: — Я являюсь счастливым боссом этой восхитительной маленькой леди в течение последних семи лет! — Он повернул голову, взглянув в мою сторону, затем посмотрел снова на Митча, прежде чем пафосно закончить: — Мара может продать матрасы даже летучей мыши, она очень хороша в продажах. — Он нежно обнял меня, и его объятия были слишком нежными, что я вся содрогнулась. — Не так ли, дорогая?

— Гм… — пробормотала я.

— Митч Лоусон, — спас меня Митч, представившись в ответ.

Мистер Пирсон кивнул.

— Я слышал, вы сосед Мары.

— Ага, — ответил Митч, его глаза больше не были бесстрастными, теперь в них зародились смешинки.

— Хороший сосед — детектив полиции, который работает с ФБР, чтобы очистить улицы Денвера, — заявил мистер Пирсон, я медленно повернула к нему голову, он продолжил: — Читал в газетах про тройную облаву полиции, сынок, видел твою фотографию. Держу пари, твои родители очень гордятся тобой. Я бы очень гордился на их месте.

Что?! Тройная облава? ФБР? Фото Митча было в газетах?

Я снова посмотрела на Митча. Я посмотрела, мысленно отметив про себя, что после того, что случилось с Биллом, и я получила кровати для детей, новую одежду, обувь тоже новую, что он их накормил, решил даже посидеть с ними, пока я буду работать; предоставив им все возможности, чтобы они из зоны Один-Три перешли в зону Семь-Десять, которую они и заслуживают, а я готова была после такого открытия купить даже инструменты и хоть что-то разузнать о водопроводе и автомобилях, а также поклялась себе начать читать газеты.

— Ты работаешь с ФБР? — Услышала я голос Билли рядом с собой, стоящего за кроватью и смотревшего на Митча жестким любопытным взглядом.

— Привет, Билли, — ответил Митч.

Билли перевел взгляд на меня, потом снова на Митча и сказал:

— Значит, ты работаешь с ФБР? Привет, Митч.

— Да, приятель, — ответил Митч.

Билли сжал губы, видно не зная, что и думать.

В этот момент в наш разговор вмешалась Билле, причем в своей манере, сразу же врезавшись прямо в бедра Митча сбоку, обхватив его руками, глядя на мистера Пирсона, закричав:

— Он купил мне бабочек и цветы! — При этом она указала на заколку на хвосте, в который я собрала ее волосы сегодня утром, и хотя на ее футболке было изображено сердце, не бабочки и цветы. Затем она указала на свою грудь, потом выставила три пальца вверх. — И три красивых наряда! — Но она продолжала кричать еще громче. — И пушистого розового плюшевого мишку!

Я перевела взгляд на мистера Пирсона, который по какой-то непонятной для меня причине, просто был готов взорваться от радости от этой новости.

— Ну разве это не фантастика! — Роберта воспользовалась случаем, решив присоединиться к нам, протиснувшись к нам в круг, довольно энергично пожимая Митчу руку, при этом заявив:

— А я — Роберта. Я работаю с Марой. И позвольте мне сказать, что вы зря не смогли прийти из-за занятости на работе, к ней на пиццу.

О Боже, нет. Только не пицца.

Роберта, пожалуйста, заткнись!

Прежде чем я успела открыть рот, чтобы посоветовать моей подруге заткнуться, она продолжила:

— Поверьте, ничто не может сравниться с пиццей Мары с курицей барбекю. Ничто. В следующий раз советую вам отложить все ваши дела.

Взгляд Митча метнулся ко мне.

Вот дерьмо.

— Э-э... — пробормотала я.

— Обожаю пиццу тети Мары! — Взвизгнула Билле.

Вот дерьмо!

— Думаю, мне пора вернуться к работе, — вставила я, отчаянно пытаясь избежать нового мучительного кризиса в своей личной жизни.

— О нет, нет, не торопись, дорогая, — великодушно заявил мистер Пирсон. — А вообще-то, — он посмотрел на Митча, — какая у вас кровать?

Черт, только этого не хватало.

— А какие бывают? — Неразумно спросил Митч, и лицо мистера Пирсона расплылось в очаровательной улыбке.

— Сынок, ты попал в самое логово мастера. Если ты не можешь ничего путного сказать о своей кровати, то Мара покажет тебе именно ту, которая тебе просто необходима. И пока ты здесь, позволь Маре показать тебе наш «Сприн Делюкс».

Нет! Я не собиралась показывать Митчу кровати и матрасы!

Я высвободилась из объятий мистера Пирсона, отойдя немного в сторону, быстро сказав:

— Думаю, что у Митча имеются дела. Знаете, улицы Денвера всегда нужно сохранять чистыми. — И посмотрела с надеждой на Митча, подсказав: — Так ведь?

— У меня имеется время взглянуть на «Спринг Делюкс», — протянул Митч.

Отчего я тут же напряженно прищурилась.

— Превосходно! — Воскликнула Роберта. — У меня обеденный перерыв, Мара, я возьму детей с собой в «КФС»!. — Она сверху вниз посмотрела на Билле. — Ты хочешь куриные крылышки?

— Крылышки! — Крикнула Билле, что означало «Да».

— Билли? — Спросила Роберта.

— Звучит неплохо, — ответил Билли, медленно направляясь к входной двери, стараясь особо явно не смотреть на Митча.

Роберта схватила Билле за руку и сказала Митчу:

— Приятно было познакомиться.

— Мне тоже, — ответил Митч.

— Пока, Митч! — Крикнула Билле, направляясь вместе с Робертой и махая Митчу с такой силой, что ее рука издалека превратилась в размытое пятно.

— Пока, Билле, — крикнул ей Митч, а потом перевел взгляд на Билли. — Увидимся, приятель.

— Увидимся, — пробормотал Билли и поспешил за Робертой и сестрой.

— Я оставлю тебя, сынок, в умелых руках Мары, — сказал мистер Пирсон и внезапно легонько толкнул меня в спину, отчего я сделала два шага в направлении Митча. Затем он пошел к своему кабинету, по пути заявив: — И запомни, мы доставляем кровати и матрасы в течение двух часов, тебе не придется сидеть дома весь день, ожидая доставки.

Я наблюдала за его удаляющейся спиной и одновременно делала успокаивающие вдохи. Потом подняла голову и посмотрела на Митча.

— Горизонт чист, ты можешь спокойно уйти по делам, — заявила я ему.

— Прежде чем ты покажешь мне «Сприн Делюкс»? — спросил он, тепло поселилось в его глазах, и я поняла, что он насмехается надо мной.

Нож, совершив оборот, погрузился еще глубже.

— Не смешно, — прошептала я.

Его глаза блуждали по моему лицу, теплота исчезла из его глаз. Он задумчиво смотрел на меня, потом сделал шаг в мою сторону.

Я отступила назад.

Он остановился и посмотрел вниз на мои ноги. Затем он снова посмотрел мне в глаза, сделав еще один шаг в мою сторону.

Я отступила на шаг назад.

Он продолжал приближаться, мне пришлось остановиться, когда я уперлась в матрас. Вот тогда-то он и настиг меня.

Черт побери.

Я запрокинула голову, глядя на него.

— Митч…

— Вообще-то, все это было немного забавно, — ответил он, видно на мой предыдущий комментарий.

— Нет, на самом деле, ничего забавного, — возразила я. — Сейчас ты можешь запросто сбежать отсюда, поскольку не хочешь находиться здесь, так что, — я кивнула в сторону выхода, — иди.

Как будто я вообще ничего не говорила.

— Твоя подруга заявила, что из-за загруженности на работе я не смог попробовать твою пиццу. Это не смешно. — Он наклонил ближе. — Ты врешь своим подругам, Мара?

Я посмотрела ему в глаза и поняла, что в его глазах больше нет смешинок, и он не подтрунивал надо мной. Я не знала, кто он такой на самом деле, но знала, что он не смеется и не поддразнивает меня. Точно нет.

— Я не часто делюсь своей личной жизнью, — ответила я. — Сейчас…

— Это потому, что у тебя нет личной жизни, — ответил он мне.

Я сжала губы, борясь со слезами, которые внезапно защипали мне нос, потому что он сказал эти слова, зная, что они действительно могут причинить мне боль.

— Послушай, здесь только я и Роберта, мне действительно нужно вернуться к работе.

Он осмотрел логово матрасов и кроватей, где не было ни одного покупателя, если не считать нас с ним. Потом перевел взгляд на меня.

— Теперь ты врешь мне.

Черт побери. Почему я такая идиотка?

— Митч…

— И это тоже не очень хорошо.

— Хм…

— Чего ты боишься, Мара?

Я прикусила губу, а потом ответила:

— Эм…

— Что тебя, мать твою, так пугает? — спросил он.

Однозначно, полицейский детектив, полностью меня раскусил. Я ненавидела это.

Поэтому уставилась ему в плечо.

— И что ты имела в виду, говоря о таких людях, как ты? — произнес он.

О боже.

Я снова посмотрела ему в глаза.

— Ум…

— Что ты за человек, Мара?

Я сделала быстрый шаг в сторону, а затем еще один шаг и выпалила:

— Ты хотел взглянуть на «Сприн Делюкс»?

Он повернулся ко мне снова.

— Нет, я хотел бы узнать, почему ты думаешь, что я не хочу быть с тобой.

Я проигнорировала его заявление, сказав:

— Это исключительный матрас.

Он сократил расстояние между нами. Когда я начала отступать, его рука метнулась вперед и обвилась вокруг моей талии, остановив мое отступление. Другой рукой он обнял меня, заключая, словно в капкан.

Снова я оказалась в объятиях Митча. На этот раз на работе. Отлично.

— Я разве хоть раз дал тебе понять, что не хочу быть с тобой? — продолжал он свой допрос.

Да. Именно давал. Он сам заявил, что моя голова засунута в задницу, и все остальные разы, когда он повторял эти слова. А сколько раз он говорил, что я бестолковая и ничего не понимаю. И десять минут назад, когда он был со мной в комнате для персонала, когда он сказал, что я бестолковая и до сих пор живу, засунув голову в задницу.

Я не стала напоминать ему об этом.

— Это наша самая совершенная модель, но она того стоит. Можете поверить мне на слово. Если ты попробуешь, то, однозначно, захочешь ее купить, мистер Пирсон скорее всего разрешит мне предоставить тебе скидку для сотрудников.

— Ты ведь не ответишь ни на один мой вопрос?

— «Сприн Делюкс» обеспечивает отличную поддержку и комфорт для позвоночника, — заявила я вместо ответа. Поскольку точно знала, что это правда, потому что я испробовала этот матрас на себе, но также и потому, что я дословно цитировала брошюру.

Он посмотрел на меня сверху вниз, и я осторожно стала разжимать его пальцы, надеясь, что он поймет намек и выпустит меня.

Но он не понял мой намек.

— Билли смотрит на меня так, будто я заявил ему, что никакого Санта-Клауса не существует.

Я закрыла глаза.

— Ты помогла ему в этом, — сказал мне Митч, и я открыла глаза.

— Билли и так знает, что Санта Клауса не существует. Ему об этом заявил его отец, сказав, что не собирается покупать ему подарки на Рождество, — поделилась я дополнительной информацией, которая укрепила во мне тот факт, что мой кузен Билл, действительно, был придурком и мудаком. Не то чтобы Биллу необходимо было сообщать об этом своему ребенку. Его мудацкое признание можно было высечь в мраморе.

Митч покачал головой и пробормотал:

— Бесподобно.

Я плотно сжала губы.

Митч наклонился ближе.

— Я достучался до него. Он не доверяет никому, кроме тебя, но я смог пробиться к нему. А потом ты все испортила. Именно ты, Мара.

— Уверена, что в эти выходные ты снова сможешь достучаться до него, Митч, — тихо произнесла я.

— Не думаю, Билли совсем не наплевать на тех людей, которым он может доверять. Ему совершенно не наплевать, кто и как обращается с его сестрой и с тобой, он думает, что в понедельник я бросил тебя на произвол судьбы. И хотя ему всего девять лет, но он точно понимает, какую ношу ты взвалила на свои плечи в виде него и его сестры. Так что теперь он думает, что я придурок. И это сделала ты.

Он был прав. Именно я это и сделала. Черт.

— Я ему все объясню, — заверила я Митча.

— Хорошо, держу пари, что ты будешь хороша в своих объяснениях, потому что Билли лучше тебя разбирается в том, что происходит.

Я напряглась, и прошептала:

— Мы можем опять не начинать эту тему?

Митч замолчал, снова изучая выражение моего лица. Затем он вернулся к своей прежней теме и тихо спросил:

— Что ты за человек, Мара?

Митч говорил тихо и ласково. Голос звучал так приятно. И если Митч будет продолжать говорить со мной так ласково, то я не выдержу, обниму его и признаюсь в вечной любви. Поэтому я решила, что пришло время ему ответить.

— Не твоего вида, Митч.

Его брови сошлись вместе, он спросил:

— А какой у меня вид?

— Не мой.

— Вот оно что, — прошептал он.

— Что? — Прошептала я в ответ.

— Я был неправ. Когда ты идешь задумчивая, находясь в своем собственном мире, это не самое хорошее место, где ты находишься. Извращенное и хреновое место, но ты так чертовски боишься его покинуть… это свое единственное место, где хочешь все время быть.

— Я знаю, что ты умный, знаю, что ты детектив, но я также знаю, что ты всего не знаешь. Ты думаешь, что разгадал меня, но ты не знаешь обо мне почти ничего.

— Тогда докажи, что я ошибаюсь, — немедленно ответил он.

— И хотя ты много обо мне не знаешь, но не захочешь, чтобы я что-то доказывала, — ответила я.

— Но почему? Потому что ты не моего вида?

Я молча кивнула.

— Ты ошибаешься, я прав. Я действительно знаю о тебе все. Потому что здесь, в реальном мире, нет «видов», и только сломленный и в полной ж*пе человек или просто тупица думает, что они есть. Поскольку ты не тупица, это означает, что ты скорее всего относишься к первой категории. Но, если ты тратишь свою жизнь, думая так, тогда ты не только сломленная и в полной ж*пе, но и тупая — все сразу.