Лучшая зарубежная научная фантастика: Звёзды не лгут

ПОЛ МАКОУЛИ ЧЕЛОВЕК

Пол Макоули родился в 1955 году в английском Оксфорде, сейчас живет в Лондоне. Он много лет профессионально занимался биологией, а первый рассказ напечатал в 1984 году и с тех пор стал частым автором «Interzone», а также публикуется в «Asimov’s Science Fiction», «Sci Fiction», «Amazing», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Skylife», «The Third Alternative», «When the Music’s Over», далее везде.

Макоули работает на передовой нескольких важнейших поджанров современной НФ, создавая как «коренную классическую НФ», так и преображенную и реконструированную космооперу широкого спектра, иногда называемую «новая спейс-опера», а также антиутопические социологические модели самого ближнего будущего. Также он пишет фэнтези и хоррор. Первый его роман, «Четыреста миллиардов звезд» («Four Hundred Billion Stars»), получил премию Филипа К. Дика, а роман «Фэйриленд» («Fairyland») в 1996-м завоевал сразу премии Артура Ч. Кларка и Джона У. Кэмпбелла. Перечень его произведений продолжают романы «После падения» («Of the Fall»), «Вечный свет» («Eternal Light») и «Ангел Паскуале» («Pasquale’s Angel»), а также «Слияние» (Confluence) – крупная трилогия с претензией на солидный масштаб, чье действие происходит через десять миллионов лет в будущем. В трилогию входят романы «Дитя реки» («Child of the River»), «Корабль Древних» («Ancients of Days») и «Звездный Оракул» («Shrine of Stars»). Позже вышли «Жизнь на Марсе» («Life on Mars»), «Тайна жизни» («The Secret of Life»), «Паутина» («Whole Wide World»), «Белые дьяволы» («White Devils»), «Око разума» («Mind’s Eye»), «Игроки» («Players»), «Ангелы-ковбои» («Cowboy Angels»), «Тихая война» («The Quiet War») и «Сады Солнца» («Gardens of the Sun»). Малая проза представлена в сборниках «Король холма и другие рассказы» («The King of the Hill and Other Stories»), «Невидимая страна» («The Invisible Country»), «Малые машины» («Little Machines») и в оригинальной антологии «Среди снов» («In Dreams»), изданной Кимом Ньюманом, его соредактором. Самое свежее его произведение – роман «Во чреве китовом» («In the Mouth of the Whale»). Готовится к выходу роман «Империя заката» («Evening’s Empire») и большой ретроспективный сборник «Очень британская история: Лучшие произведения Пола Макоули» («А Very British History: The Best of Paul McAuley»).

Перед вами рассказ из цикла «Джакару», в котором человечество получает от загадочных пришельцев в дар множество пригодных для колонизации миров. Макоули переносит нас на недавно заселенную планету, безрадостное и нездоровое место. Упрямая пожилая женщина, живущая в сердце враждебного людям леса, зарабатывает на жизнь поиском артефактов, тысячелетия назад оставленных неведомой расой при попытке колонизировать этот мир. Однажды в непогожую ночь она обнаруживает у своего порога загадочного странника. Он просит у нее убежища и выглядит человеком, но, как вскоре становится ясно, вряд ли им является…

Он появился у Чо Зийи ночью, в разгар магнитного шторма. В закатной зоне, как обычно, было темно. Низкие облака смыкались, закрывая небо. Ветер, завывая, гнал к берегу волны и лентами снега хлестал но лесу, где безостановочно хлопали лопасти спин-деревьев, где трещали и взлетали коронные разряды. Зийи отсиживалась в хижине, досматривая древний фильм, гангстерскую мелодраму; место действия – Гонконг, прославленные «Чунцинские особняки». Огонь вился в каменном очаге, а ее хаски, Джун и Джан, лениво валялись на коврике из шкуры боромеца. Вдруг собаки приподняли головы, потом младший, Джан, вскочил и залаял, и сразу же раздался стук в дверь. Раз, другой.

Зийи поставила фильм на паузу и села, прислушиваясь. Ей было изрядно за шестьдесят, этой суровой худощавой женщине в джинсах и фланелевой рубахе; ее собранные в длинный хвост волосы казались совсем белыми.

Стук раздался снова, она вздрогнула. Уже случалось, что индрикотерию или другой здоровенной тупой твари удавалось обрушить секцию изгороди и ввалиться в компаунд[1]. Подойдя к окну, Зийи отперла ставню. Прижавшись лицом к холодному стеклу и сощурившись, она различила на высоком крыльце смутные очертания: голый мужчина, руки подняты вверх, лупит ладонью по двери.

Обе собаки стояли позади нее, настороженные и беспокойные. Джан заскулил, когда она взглянула на него.

– Это всего лишь человек, – сказала Зийи. – Успокойся и дай подумать.

Без сомнения, у него какая-то беда. Заблудившийся путешественник, авария на дороге. Но кому взбредет в голову выйти из дома в такую бурю? И что с его одеждой? Вспомнились бандиты, пару лет назад ограбившие автопоезд. Может, они вернулись? Мужчине удалось бежать, но далеко он не ушел, не по такой погоде, само собой. Тогда они могут появиться с минуты на минуту. Или уже тут, дожидаются, пока она откроет. Однако оставить человека умирать она не могла.

Зийи принесла одеяло; сняв с крюков короткоствольный дробовик, отперла и распахнула дверь. Внутрь ворвался снег. Мужчина уставился на нее ничего не выражающим взглядом, высокий, бледнокожий, и в копне черных волос уже смерзался снег. Могло показаться, что окружающий холод ему безразличен. Он смотрел на Зийи так, словно пожилая женщина с дробовиком, направленным ему в грудь, была самым обычным делом.

Она приказала ему уйти с крыльца, повторив на каждом из полудюжины известных ей языков. Английский он явно понял и сделал шаг назад. Вокруг него клубился снег, и снег несло ветром по компаунду – из тьмы на свет и назад во тьму. Крупные искры трещали высоко вверху, на шиподревах, будто на аппаратах из старого фильма о Франкенштейне. Ворота во двор были отворены, и по сугробам тянулись следы – только одного человека.

– Вы ранены? Что с вами случилось?

Лицо его оставалось неподвижным, словно маска.

Она бросила ему одеяло; ударившись о грудь, оно упало к его ногам. Он взглянул вниз, потом снова на Зийи, напомнив ей корову, которую ее мать когда-то держала в маленьком хозяйстве. Позже, во время последнего приступа отчаянной экспансии перед самым Спазмом, ферму поглотил один из новых городов-спутников Шанхая.

– Обойдите двор со стороны хижины, – сказала она. – Там есть сарай. Дверь не заперта. Можете остаться там. Утром поговорим.

Человек подобрал одеяло и потащился за угол. Зийи заперла дверь, потом отодвинула ставни каждого из четырех узких окон, но увидела в них только летящий снег.

Она долго просидела у огня, раздумывая, кем бы он мог быть и что за случай его привел сюда. Обычный человек не продержался бы так долго в этой буре – если только он не относился как-то к джакару. Что-то вроде аватары, никем прежде не виданной. Или он мог принадлежать к еще не известному роду чужих, похожих на людей из-за случайного финта эволюции. Или быть одним из Древних, разные виды которых населяли Янос до того, как он был подарен человеческой расе, – уснувшим на тысячу веков и теперь очнувшимся от сна. Древние, вымершие или исчезнувшие давным- давно, могли выглядеть как угодно – об этом знали только джакару, – так почему бы одному из них не походить на человека? Человека, который говорит или по крайней мере понимает по-английски…

Наконец она натянула парку, взяла дробовик и, сопровождаемая Джун и Джаном, вышла наружу. Буря выдыхалась. Снег летел порывами, а тьма перестала быть сплошной. На юго-западе получалось различить слабый отсвет Саурона.

Пластиковый сарай для всяких хозяйственных нужд с одной стороны замело почти до крыши. Внутри, между поленницами дров и бочками солярки, завернувшись в одеяло так, что виднелась лишь голова, спал человек. Он не пошевелился, когда Джан гавкнул и потянул Зийи за парку, стараясь утащить прочь.

Она закрыла дверцу сарая, ушла назад в хижину и легла спать.

Когда Зийи проснулась, небо уже очистилось от туч и оранжевый свет Саурона отбрасывал длинные тени на снег. Один шиподрев упал совсем близко от ограды; листья других, тысячи и тысячи, трепетали на ветру – теперь уже на обычном, дующем с солнечной стороны на теневую. Скоро солнце растопит снег, и Зийи выйдет на берег, посмотреть, что там выбросило море. Но сначала предстояло навестить странного гостя.

Она взяла для него банку свиной тушенки. Теперь он не спал – сидел, одеяло сползло до пояса. После того как Зийи жестами показала ему, что надо делать, он съел пару глотков, больше пользуясь пальцами, чем ложкой. Ноги его были жестоко изодраны, на голени – глубокая рана. Шрамы поменьше, словно от давних ножевых порезов, виднелись на лице и руках. Все они выглядели гладкими и бледными, будто маленькие рты. Никаких следов крови. Она задумалась, как он продирался сквозь бурю, через хлещущий лес…

Он взглянул на нее. Внимательные синие глаза, и что-то странное со зрачками – они были не круглыми, осознала она с внезапным ледяным страхом, а словно обведенными по краю миниатюрными треугольными выемками, наподобие зубцов.

– Это джакару тебя так? Ты один из них? Они тебя сделали?

Никакого толку.

Он не мог или не хотел отвечать на ее вопросы.

Она принесла ему одежду: свитер, джинсы, пару старых высоких башмаков со срезанным носами и пятками, чтоб налезли на его ногу. Он ходил за ней по компаунду, пока она собирала мусор, принесенный ветром, а за ними обоими на небольшом расстоянии следовали два хаски. Когда Зийи спустилась к берегу, он пошел с ней.

Снег лежал длинными языками на черном песке, а талая вода по тысяче промоин стекала к морю. Пена качалась на волнах, дрожа между камнями. Повсюду вспыхивали цветные точки – плавучий мусор с фабрики.

Человек шел вдоль кромки воды. Казалось, он зачарован полузатонувшими, тянувшимися сколько хватало глаз развалинами, гектарами шпилей и рухнувших, омываемых волнами стен на фоне громадного диска Саурона, висевшего там же. где и всегда, почти на горизонте.

Как все миры, подаренные джакару, Янос двигался по орбите, близкой к пламени своего красного карлика класса «М»; но. в отличие от остальных планет, его осевое вращение никогда не ускорялось. Подобно земной Луне, он был связан с приливами. Одна сторона – теплая и освещенная, под постоянными экваториальными ливнями, другая – под полярными шапками, озаренная только звездами, с регулярными ветрами, дующими из тепла и света во тьму и холод. Людские поселения разместились в лесах сумеречного пояса, там, где погода была поспокойнее.

Человек смотрел на развалины, теплый океанский бриз шевелил его волосы; слушал он ее или нет, но Зийи объясняла, что люди называют это место фабрикой, хотя на самом деле не знают, что это такое или кто это построил.

– Оттуда поступает какое-то вещество, доплывает сюда. Особенно после бурь. Я собираю его, уношу в городок, продаю. Главным образом базовый пластик, но иногда попадаются приличные вещички, стоят подороже. Поможешь мне, окей? Отработаешь свое содержание.

Но он не двинулся с места, разглядывая руины, пока она бродила по наносу, подбирая куски и обломки. Работая, она обдумывала, сколько он может стоить и кому его будет разумнее сбыть. Только не Сергею Ползину, это уж как пить дать. Придется связаться с брокерами в столице. Такого человека находят раз в жизни. Но как провернуть сделку и не остаться в дураках?

Зийи продолжала изучать его, подсовывая разные находки. Вскоре, растирая занывшую поясницу, она увидела, что он сбросил одежду и стоит, вытянув руки, а кожу его золотит ровный солнечный свет.

Заполнив тележку, Зийи дала ему понять, что пора одеваться и уходить. Мимикой она подсказывала, чего хочет, пока он не догадался и не помог ей, одевшись, докатить груз до хижины. Он смотрел, как она выгружает найденное в лари-хранилища, которые она устроила из отесанных стволов шиподрева. Она почти закончила, когда он зачерпнул полную горсть ярких кусочков, ссыпал их туда же и посмотрел на нее, ожидая одобрения.

Зийи вспомнилась ее маленькая дочь – на залитой солнцем кухне далекого-далекого мира.

– Да ты быстро учишься.

Он улыбнулся. Если бы не эти странные звездчатые зрачки и не бледная кожа без пор, он бы выглядел совсем по-человечески.

– Иди в хижину, – сказала она, невесомая от собственной отваги. – Будем есть.

Он не притронулся к предложенной ею пище; но отпил немного воды, держа стакан двумя руками. Насколько она поняла, и туалет-компостером он тоже не воспользовался. Когда она показала ему устройство и объяснила, как оно работает, он пожал плечами, как маленький ребенок, который пропускает мимо ушей что-то неважное и непонятное.

Они вместе посмотрели фильм, а две собаки глазели на них из угла комнаты. Когда фильм кончился, Зийи дала человеку второе одеяло и коврик и заперла его на ночь в сарае.

Так прошел следующий день и другие дни после.

Человек не ел. Иногда отпивал немного воды. Однажды на берегу она застала его обсасывающим кусочек пластика. Потрясенная, она вырвала у него обломок, а он, дрожа, шарахнулся в сторону, явно испуганный.

Зийи перевела дух. Напомнила себе, что он не совсем человек, взяла полоску вяленого боромеца, откусила, пожевала и улыбнулась, погладив себя по животу. Подобрав кусок пластика, протянула ему.

– Это твоя еда? Ты из этого сделан?

Он пожал плечами.

Она разговаривала с ним, пока они работали. Показывая на компанию виндсерферов, носившихся вдалеке по морю, объясняла, что они сделаны фабрикой. «Может, и ты тоже, а?» Рассказывала о разных небольших штуках, разбросанных вдоль линии прибоя – похожих на раковины, но тикавших, как часы. Называла ему деревья, стоявшие на краю пляжа за полосой валунов. Говорила ему, что шиподревы вырабатывают сахар из воздуха, воды и электричества. Предупреждала, чтобы он не совался в кусты пузырчатки, выпускавшей лиловые побеги поверх черного песка, что они тоже с фабрики и такие щупальца тянутся к нему, потому что чувствуют тепло.

– Дотронешься, и они всадят отростки, тонкие как стекло, прямо тебе в кожу. Очень плохо.

С одинаковым младенческим любопытством он изучал тикающие раковины, обломки пластика и следил за стайкой боромецев, жующих кучки водорослей, выброшенных волнами.

– Этот мир опасен, – сказала Зийи. – Боромецы выглядят так мило, безобидные шары меха, но в нем прячутся ядовитые клещи. А в лесу есть вещи и пострашнее. Варги, саскватчи. Но хуже всего люди. Держись от них подальше.

Она помнила, что ей лучше беречь своего найденыша от людей вроде Сергея Ползина, который скорее всего попытается понять, как он работает, или сохранит живым, пока будет продавать его палец за пальцем, орган за органом. Она отказалась от мысли связаться с посредником и строила неясные планы о контактах со столичным университетом. Много они не заплатят, но и резать странного человека, наверное, не станут…

Она рассказывала ему о своей жизни. Росла в Гонконге. Отец – хирург, мама – биохимик. Большой дом, слуги, поездки за границу. Учеба в Ванкуверском университете, работа на биомедицинскую компанию в Шанхае. О своем замужестве, о дочери и о том жутком дне, когда глобальный кризис наконец обернулся Спазмом, Зийи говорить не стала. Сеул испарился во взрыве северокорейской ядерной ракеты; Шанхай был уничтожен индийской боеголовкой; две дюжины городов по всему миру исчезли таким же образом. Зийи как раз летела в Сеул; их самолет совершил аварийную посадку на военной авиабазе, и она помчалась назад в Шанхай, поездом, грузовиком, потом пешком. Чтобы обнаружить, что ее дома нет, что все вокруг сровняли с землей. Около года она проработала в госпитале лагеря для беженцев, разыскивая и не находя мужа, дочь и родителей… Было слишком больно вспоминать об этом; вместо этого Зийи рассказывала человеку о дне, когда объявились джакару. Их огромные корабли зависли и над развалинами Шанхая, и над всеми главными городами мира.

– Джакару дали нам возможность нового старта. Новые миры. Многие поначалу возражали. Говорили, что мы должны все исправить на Земле. Не только последствия Спазма, но и мировое потепление, голод, прочее. Я пошла работать переводчиком в ООН, Объединенные Нации.

Тридцать лет в Кейптауне, Берлине, Бразилии. Переводы для делегаций, встреч, комиссий на переговорах и сделках с джакару. Она снова вышла замуж, ее муж умер от рака.

– За мою работу я получила лотерейный билет, оставила Землю и прилетела сюда. Думала, что тоже смогу начать сначала. А закончила здесь – старухой, подбирающей чужой мусор на пляже за тысячи световых лет оттуда. Иногда мне кажется, что я мертва. Что моя семья пережила Спазм, а я умерла, что все это – сон последних секунд моей жизни. Как думаешь?

Человек слушал ее, но никак не показывал, что понимает.

Однажды ей попался ценный обломок сверхпроводящего пластика. Он был гораздо крупнее ногтя ее большого пальца, прозрачный, сквозивший серебристыми нитями.

– Да это стоит больше десяти тележек обычного пластика. Электронные компании используют такой в смартфонах и платах. Никто не знает, как его делать, поэтому платят большие деньги. На них мы проживем две, нет, три недели.

Она не думала, что он понимает, но он долго бродил взад и вперед вдоль линии прилива и нашел еще два серебристых сверхпроводника, а на следующий день – пять. Поразительно. Как и многие другие поисковики, прочесывающие развалины в лесу и пляж, она безрезультатно пыталась натаскать собак на хороший материал, но этот человек оказался сущей ищейкой трюфелей. Сосредоточенной, остроглазой, любящей похвалу.

– Ты хорошо сделал, – сказала она ему. – Наверное, оставлю тебя у себя.

Она пыталась научить его тай-чи, показывая ему разные стойки.

Кожа у него была гладкая и прохладная. Стука сердца она не слышала.

Ей нравилось смотреть, как он шагает вдоль пляжа, а собаки трусят рядом. Она сидела на корневище поваленного ствола, глядя им вслед, пока они не исчезали из поля зрения. Потом возвращались. Он подходил к ней, вытянув руки с ладонями лодочкой, застенчиво показывая найденные сокровища.

Через десять дней снег растаял, грунтовые дороги опять стали более- менее проходимыми, и Зийи на своем потрепанном джипе «Судзуки» поехала в город. Человека она заперла в сарае и выпустила в компаунд Джун и Джана сторожить его.

В городе она продала пластик на переработку, отложив сверхпроводник напоследок. Развернув квадрат черной ткани, показала кучку серебристого материала управляющему заводом, ворчливому украинцу с радиационными ожогами, изрубцевавшими всю левую сторону лица.

– Повезло, – отметил он.

– Я работала без передышки. Сколько?

Цена, на которой они сошлись, была выше, чем весь ее заработок за этот год. Управляющему пришлось позвонить Сергею Ползину, чтоб получить разрешение.

Зийи спросила менеджера, не слышал ли он о каких-либо авариях после бури. Пропавший мусорщик, нападение бандитов, что-нибудь такое.

– Дорогу смыло кликов на двадцать к востоку. А больше – ничего.

– Никто не пропал?

– Должно быть, Сергей знает. Что будешь делать со всем этим баблом, Зийи?

– Как-нибудь куплю это место. Старею. Не хочу остаток жизни прочесывать пляж от мусора.

Зийи зашла в скобяной магазин, обменялась сплетнями с владельцем и парой женщин, разрабатывавших руины в лесу. Никто из них ничего не слышал о нападениях или авариях на прибрежной дороге. В интернет-кафе она взяла кружку зеленого чаю и час на одном компьютере. Просмотрев местные новости, не нашла ничего ни про нападения бандитов, ни об исчезнувших поисковиках или авиакатастрофах. Никаких свежих сообщений о пропавших или брошенных средствах передвижения.

Она посидела, раздумывая. Все работало на ее гипотезу, что этот человек – некто вроде шпиона джакару, путешествовавший скрытно и попавший в аварию, когда началась буря.

Она расширила поиск. Попалось упоминание о ребенке, заблудившемся в лесу. О семье, чью ферму обнаружили пустой с выломанными дверями, – возможно, саскватч. Об автопоезде, ограбленном бандитами два года назад. Тут же было и фото.

Зийи бросило в озноб, потом в жар. Она оглядела столики переполненного кафе. Щелкнула по снимку, чтобы увеличить.

Это был он.

Его звали Тони Дэниэлс. Двадцать восемь лет, петрохимик. Один из трех пропавших, предположительно захваченный бандитами после того, как они убили остальных. В столице остались жена и двое детей.

Семья. Он был человеком, во всяком случае когда-то.

В кафе кто-то смеялся; Зийи слышала голоса, звон посуды, шипение кофеварки, но вдруг ощутила на себе чужой внимательный взгляд. Она послала фото Тони Дэниэлса на принтер, закрыла браузер, выдернула распечатку и ушла.

Она отпирала джип, когда ее окликнул Сергей Ползин. Он владел перерабатывающим заводом, интернет-кафе и единственной спутниковой антенной города; вел себя как неизбранный, но все же мэр. Приветствовал гостей и показывал им город, словно это было нечто большее, чем грязная улица из развалюх, поставленных на руинах фабрики. Демонстрировал, где будет водоочистительный центр, говорил о планах бетонирования посадочной полосы, возведения больницы, школы – обо всем том, чему никогда не дано будет воплотиться.

Хлюпая по жирной грязи, он подошел – как обычно, в полевой форме и с пистолетом на бедре.

– Слышал, ты крупно накопала.

– Бурей вынесло много всего. – Зийи постаралась ничем себя не выдать под его пристальным взглядом и не думать о распечатке во внутреннем кармане парки, у самого сердца.

– Еще я слышал, что тебе понадобились сведения о происшествиях.

– Я просто интересовалась, как тут все после бури.

Еще несколько секунд он продолжал ее разглядывать.

– Любое происшествие, что-то необычное – и ты идешь прямо ко мне. Поняла?

– Абсолютно.

Когда Зийи вернулась к себе, то усадила человека рядом и показала ему распечатку, а потом принесла зеркало со стены и поставила перед ним, разворачивая под разными углами и показывая то на отражение, то на фото.

– Ты, – сказала она. – Тони Дэниэлс. Ты.

Он смотрел на бумагу и в зеркало, снова на бумагу, а потом провел кончиками пальцев по своему гладкому лицу. Ему не надо было бриться, и волосы оставались ровно той длины, что на фото.

– Ты, – повторила Зийи.

Тот, кем он был. Но что он такое сейчас?

На следующий день она уговорила его сесть в джип, взяла собак и поехала по прибрежной дороге на запад; лес по одну сторону, по другую – море до самого горизонта. Ехали, пока не наткнулись на обгоревшие останки автопоезда, заросшие огромными красными завесами пузырчатки. Собаки спрыгнули и начали принюхиваться; человек медленно выбрался из машины и огляделся, не обращая особенного внимания на старые обломки.

Мысленно она представляла себе это так: постепенное узнавание. Путь к тому месту, где он прятался или куда уползал, чтоб умереть от тяжелых ран. Чем бы оно ни было, оно преобразило его, или скопировало, или что там еще делала фабрика.

Вместо того он дошел до солнечного пятна посреди дороги и стоял там, пока Зийи не позвала его идти дальше.

Они прошли довольно много, удаляясь от дороги по медленной спирали. Здесь тоже были развалины фабрики, как и много где в лесу. Длинные куски обрушившихся стен. Ряды кубов, сваленных в кучу и расколотых, полузасыпанных, пронизанных кривыми корнями шиподревов, стеблями ягоды- медянки и пузырчаткой, но человека, похоже, они занимали так же мало, как и обломки машины.

– Ты пропал на два года. Что с тобой случилось?

Он пожал плечами.

Наконец они снова вышли на дорогу. Солнце, как всегда, стояло на горизонте, на дорогу падали тени. Человек добрался до солнечной полосы, в которой уже стоял раньше, и зашагал по ней.

Зийи и обе собаки шли следом – сквозь негустой лес до края отвесной скалы. Вода внизу. Плещет о камни. Нет, не камни. Развалины фабрики.

Человек смотрел вниз, на клочья водорослей, взлетавших и падавших с волнами, разбивавшимися об остатки стен.

Зийи подобрала камешек и бросила его с края скалы.

– Так все тогда и произошло? Ты бежал от бандитов, было темно, ты шагнул за обрыв…

Человек издал мычащий звук. Теперь он смотрел на тяжкий оранжевый диск Саурона, а через мгновение зажмурил глаза и вытянул руки в стороны.

Зийи пошла вдоль края утеса, ища и не находя тропу. Черная скала резко обрывалась вниз – отвесный склон, прорезанный вертикальными трещинами, по которым мог спуститься только очень опытный скалолаз. Она попыталась вообразить себе случившееся. Автопоезд останавливается из-за упавших деревьев, перегородивших путь. Как только экипаж выходит, появляются бандиты и всех расстреливают. Приказывают выйти пассажирам, сдирают с них одежду и ценные веши, убивают одного за другим. Бандиты не любят оставлять свидетелей. Кому-то удается освободиться, он бежит в темноту – сквозь лес, вслепую; может быть, раненый, наверняка перепуганный, в панике. Выбегает на самый срез утеса. Если его не прикончило падение, он должен был утонуть. А тело снесло к какой-то активной части фабрики, которая его починила.

Нет, решила Зийи. Она его дублировала. Целых два года? Или он жил на каком-то куске фабрики, в открытом море, пока буря не смыла его и не выбросила на берег…

Человек скинул одежду и стоял, протянув руки, зажмурившись, купаясь в ровном оранжевом свете. Она трясла его, пока он не открыл глаза и не улыбнулся ей, тогда она сказала, что пора уходить.

Зийи старалась, но не сумела научить человека говорить.

– Ты же понимаешь меня. Почему ты не можешь рассказать, что с тобой случилось?

Человек мычал, улыбался и пожимал плечами.

Пытаться просить его что-то написать или нарисовать было так же бессмысленно. Дни на берегу, сбор плавника, фильмы по вечерам. Ей ничего не оставалось, как считать его счастливым. Ее постоянный спутник. Ее тайна. Она давно отказалась от намерения продать его.

Однажды сосед Зийи, Бесник Шкельим, появился из лесу, когда человек обыскивал береговую линию. Зийи сказала Беснику, что это сын ее старого столичного приятеля, приехал погостить на несколько недель. Бесник вроде бы принял эту ложь. Они поболтали о погоде и появлениях саскватча, о последних находках. Говорил в основном Бесник. Зийи была встревожена и рассеяна, старалась не оглядываться на человека, молясь про себя, чтоб он не подошел. Наконец Бесник сказал, что видит – она занята и ему пора возвращаться к своим делам.

– Как-нибудь приводи своего друга в гости. Я покажу ему, где искать настоящие сокровища.

Зийи пообещала – конечно, конечно; проследила, как Бесник уходит в темноту между стволами, а затем побежала к человеку, одурев и шатаясь от облегчения, чтоб сказать ему, как он верно поступил, держась в стороне от незнакомца.

Он мычал. Он пожимал плечами.

– Люди плохие, – сказала Зийя. – Всегда помни это.

Несколько дней спустя она отправилась в городок. Ей требовалось больше еды и горючего, и она взяла с собой несколько найденных человеком драгоценностей. Сергей Ползин, который в этот раз оказался у себя на заводе переработки, поворошил пальцем то, что она принесла. Осколки сверхпроводников. Набор погремушек, твердых маленьких самородков, менявших форму, когда с ними возились. Кусок пластика размером с ладонь, в котором появлялись и исчезали смутные картины… Здесь не было и десятой части того, что человек для нее нашел, – остальное она закопала в лесу, – но она знала, что делает ошибку, что она жадна и глупа.

Зийи изо всех сил старалась выглядеть равнодушной, пока Сергей трижды пересчитывал осколки сверхпроводника.

– Тебе и недавно крепко повезло, – наконец сказал он.

– Буря, наверное, где-то в море размыла карман.

– Странно, что никому раньше не попадалось столько хабара.

– Если бы мы знали все о фабрике, Сергей Ползин, мы бы все и разбогатели.

Улыбка Сергея сверкнула золотом.

– Слышал, тебе помогают. Гость-работник.

Бесник проболтался о чужаке. Кто же еще.

Зийи кинулась лгать.

– В следующий раз приводи его в город. – сказал он, выслушав. – Покажу его всем.

Через несколько дней Зийи заметила, что за компаундом наблюдают от края леса. Солнечный блик на линзах; темная фигура, растаявшая в тенях под деревьями, когда она двинулась навстречу.

Она едва разглядела нарушителя, но была уверена, что это менеджер завода.

Оглянулась на компаунд. Человек, раскинув руки, стоял лицом к солнцу. Голый. Зийи удалось его одеть, но невозможно было убедить его спрятаться. Увести в лес. позволить уйти? Саскватч или варги сожрут его, или он найдет дорогу к хижине какого-нибудь искателя и постучит в дверь…

Она позвала его на пляж, но он снова вернулся за ней к хижине. В конце концов она заперла его в сарае.

Утром желтый «Хамви» Сергея Ползина, переваливаясь, подъехал к хижине, а за ним катил «Ренджровер» ООН. Зийи старалась быть вежливой и веселой, но Сергей прошагал мимо нее прямо в дом и вышел обратно.

– Где он?

– Сын моего друга? Вернулся в столицу. А что не так?

– Обычная проверка. – ответила Ааверт Энгер, полицейская ООН.

– И у вас есть ордер?

– Ты скрываешь опасную технологию, – сказал Сергей. – Нам не нужен ордер.

– Я ничего не скрываю.

– Мы получили сообщение, – дополнила Ааверт Энгер.

Зийи начала говорить, что это недоразумение, что у нее был гость, да, но он уже уехал.

– Я бы знал, появись кто из столицы. – Сергей прямо раздувался от значительности. – Я также знаю, что сегодня он был тут. У меня есть фото. А еще я нашел его в сети, так же как и ты. Ты бы стирала кэш, кстати. Тони Дэниэлс, пропал два года назад. Предположительно, убит бандитами. А теперь он живет здесь.

– Если бы я могла бы с ним поговорить, уверена, мы бы все выяснили, – предложила Ааверт Энгер.

– Его тут нет.

Но все было напрасно. Очень скоро Сергей обнаружил, что сарай заперт, и приказал Зийи принести ключи. Она отказалась. Сергей сказал, что отстрелит засов; полицейская предупредила, что мелодрама им тут ни к чему, и достала универсальный ключ.

Джун и Джан залаяли, когда Сергей вывел человека наружу.

– Тони Дэниэлс, – кивнул он полицейской. – Покойничек Тони Дэниэлс.

– Послушайте, Ползин, – вмешалась Зийи. – Я совершенно с вами согласна. Я не знаю, кто он на самом деле или откуда он взялся. Он работал со мной на пляже. Помогал находить всякие штуки. Весь тот хороший улов, что я приносила, – это благодаря ему. Не надо портить классное дело. Дайте мне найти еще много всякого. У вас будет доля. И городу это на пользу. Вы построите школу, как хотите, водоочистительный завод – за год, за два, у нас наберется достаточно, чтоб за них заплатить…

Но Сергей уже не слушал. Он увидел глаза человека.

– Видишь? – показал он Ааверт Энгер. – Ты видишь?

– Он личность, – продолжала Зийи. – Как вы и я. У него есть жена. Дети.

– И ты сообщила им, что нашла его? – спросил Сергей. – Нет, ну конечно, нет. Потому что он покойник. Нет, даже не так. Он дубликат мертвеца, собранный фабрикой.

– Лучше нам забрать его в город. Для его же блага, – сказала полицейская.

Человек посмотрел на Зийи.

– Сколько? – спросила Зийи у Ааверт Энгер. – Сколько он тебе предложил?

– Дело не в деньгах, – заметил Сергей. – В безопасности города.

– О да. И в выгоде, которая пойдет тебе от его продажи.

Зийи трясло. Когда Сергей принялся подталкивать человека к машинам, она попыталась встать перед ними. Сергей отбросил ее, она упала, и потом все сразу и случилось. Собаки, Джун и Джан, кинулись на Сергея. Тот оттолкнул человека и схватился за пистолет, но Джан вонзил клыки ему в запястье и принялся трясти. Сергей отбивался, но Джан держал всерьез, а Джун метнулась и впилась в щиколотку. Ползин вопил, собаки тянули его в разные стороны; Зийи перекатилась на колени и кинулась в гущу схватки, выдернула пистолет Сергея, щелкнула предохранителем и, повернувшись к полицейской, предложила ей поднять руки.

– Я не вооружена, – ответила Ааверт Энгер. – Не дурите, Зийи.

Сергей визжал, прося оттащить собак.

– Я безоружна, – повторила Ааверт Энгер. – Не глупи, Зийи.

– Добрый совет, – ответила она, – но запоздавший.

Пистолет был тяжелый, слегка маслянистый. Предохранитель опущен. Когда она слегка прижала спуск, курок поднялся.

Человек все смотрел на нее.

– Прости, – проговорила она и выстрелила.

Голова человека дернулась назад, ноги подломились, по телу прошла судорога, и он рухнул в грязь. Зийи шагнула ближе, выстрелила еще дважды, и он затих.

Тогда она отозвала собак и велела Ааверт Энгер сесть и заложить руки за голову. Сергей держался за запястье, из-под пальцев сочилась кровь. Он крыл Зийи последними словами, но она не обращала на него внимания.

Человек был легким, как ребенок, но она задохнулась, пока дотащила его до машины. Ползин оставил ключи в «Хамви» – женщина зашвырнула их как можно дальше в лес; прострелила одну из шин «Ренджровера» Ааверт Энгер и уложила человека на заднее сиденье своего джипа. Джун и Джан запрыгнули внутрь, стоило ей отъехать.

Один раз ей пришлось остановиться, ее жестоко стошнило, но и дальше она ехала сама, вполглаза присматривая за зеркалом заднего вида. Когда она добралась до места засады на автопоезд двухлетней давности, то подхватила человека под мышки и потащила в лес. Собаки бежали следом. У вершины утеса пульс колотился уже у нее в голове, пришлось сесть и положить человека на землю. Голова его была разворочена, и в ране виднелись слои тонкого пластика. Хотя лицо не пострадало, никто не принял бы его за спящего.

Через некоторое время, уверившись, что не достойна сердечного приступа. она встала возле него на колени, прикрыла ему глаза и судорожными толчками покатила его к краю.

Ей не хотелось видеть, как он будет падать. Швырнув следом пистолет Сергея, она уселась в ожидании.

Зийи не оглянулась, когда собаки начали лаять.

– Где он? – спросила Ааверт Энгер.

– Там же, где пистолет Сергея.

Полицейская опустилась на землю рядом с ней.

– Ты же знаешь, что я должна тебя арестовать, Зийи.

– Конечно.

– Вообще-то я не уверена в том, какое тебе предъявить обвинение. Не уверена даже в том, что мы вообще что-то тебе предъявим. Сергею захочется дня в суде, но я смогу его отговорить.

– Как он?

– Укусы неглубокие. Думаю, потеря ценного приза его куда больше огорчила.

– Я его не виню. Сергей представлял себе его ценность и знал, что я не уступлю. Понимал, что у него будут неприятности, если попробует просто забрать. Поэтому он сказал тебе. Пообещал вознаграждение.

– Ну, сейчас все пропало. Что бы это ни было.

– Это был человек, – сказала Зийи.

У нее оставался сундучок сокровищ, зарытый в лесу. Она могла нанять юристов. Похоже, она могла нанять и Сергея, если до того дойдет. Могла уехать, вернуться в столицу и жить в комфорте, или оплатить переезд на любой из миров, подаренных джакару, или даже возвратиться на Землю.

Но она знала, что никуда не уедет. Она останется тут и будет ждать – дни и годы, пока фабрика не вернет ее друга.