Лужёная глотка

Глава 5

Проснувшись, я обнаружила, что обнимаю Хукера, наши ноги переплелись, а носом я уткнулась ему в шею. Он все еще спал, ровно и размеренно дыша. Я взглянула на часы. Почти девять.

— Эй, — окликнула я его. — Вставай. Уже девять доходит, и Бинза нужно вывести пописать.

Хукер приоткрыл один глаз.

— Ладно. Только дай мне еще минутку.

— Не смей закрывать глаза, — приказала я. — Знаю я тебя. Только ты закроешь глаза, как тут же снова уснешь. А Бинза нужно было вывести еще час назад.

— Он не жалуется, — ответил Хукер.

Я оглядела комнату.

— Потому что его здесь нет.

— Наверное, его Фелиция забрала.

В животе зашевелились крошечные мерзкие росточки страха.

— Хукер, ты помнишь, чтобы Бинз возвращался с нами в дом?

Он открыл оба глаза.

— Нет.

— А чтобы он был во внедорожнике?

— Нет.

Наши взгляды встретились.

— Ты вообще забирал его из перевозчика? — спросила я. — Он же спал в салоне. Ты запер его, когда Фелиция пришла, чтобы нам помочь.

— Только не говори, что я забыл его в перевозчике, — простонал Хукер, закрыв глаза руками. — Я все еще сплю и вижу кошмар, верно? Господи, ущипни меня или сделай еще что-нибудь.

Я прикусила нижнюю губу.

— Меня сейчас стошнит.

— Дерьмо, — выругался Хукер. Вскочив на ноги, он принялся искать обувь. — Черт подери, поверить не могу. Мы из кожи вон лезли, чтобы не оставить следов, а потом просто взяли и забыли собаку.

Схватив одной рукой ключи от внедорожника, второй я взялась за ручку двери.

— Может, мы успеем добраться до него быстрее людей Уэво.

Вела я, потому как Хукер не мог позволить себе лишиться прав, делая сотню миль в час по трассе. На двух колесах я вылетела на съезд с автострады и обрела под собой все четыре резиновые опоры, лишь вдарив по тормозам на стоянке пассажа, где мы с Хукером припарковали перевозчик. Внедорожник, дернувшись, остановился, и мы застыли в ледяном молчании. Грузовика не было.

Хукер покосился на меня.

— Ты же не собираешься зареветь?

Я сморгнула слезы.

— Нет. А ты?

— Надеюсь, что нет. Иначе буду чувствовать себя гомиком.

— Нам нужно вернуть Бинза.

— Ага, вот только Бинз — не единственная наша проблема. Мы дали знать приспешникам Уэво, что угнали их перевозчик и приделали ноги болидам. А также сообщили убийце Оскара Уэво, что обнаружили того упакованным, словно рождественский окорок.

— Ты здорово влип, — проговорила я. — Они станут искать тебя. Хорошо, что я здесь ни при чем.

— Скажу им, что это целиком была твоя идея.

Я улыбнулась. Он, может, и сволочь в том, что касается верности, но будет защищать меня до последнего вздоха.

— Что же теперь делать?

— Вряд ли они намного нас опередили. Можем двинуться на север и попробовать их перехватить. Возможно, они даже не знают, что Бинз в салоне. Может, нам удастся забраться внутрь и вытащить Бинза, когда они остановятся перекусить.

Я вывела машину с парковки и уже разворачивалась в сторону въезда на автостраду, когда у Хукера зазвонил телефон.

— Да, — ответил он. — Угу. Угу. Угу. — И отсоединился.

— Кто это был?

— Не знаю. Он не назвался. Сказал, что я поганый ублюдок, раз бросил свою собаку. Что не заслуживаю такого замечательного пса, как Бинз. И что он собирается меня убить. — Хукер сгорбился на сидении. — Поверить не могу, что забыл Бинза в перевозчике.

— Да мы с ног валились. И просто уже не соображали.

— Это не оправдание. Ведь мы же говорим о Бинзе. Бинз — это… семья. Он особенный. И в общем-то глупыш. Как же он без меня?

— Что ж, по крайней мере, киллеру он понравился. Это же здорово, правда?

— Конечно, ему понравился Бинз. Как он может кому-то не понравится? Говорю тебе, это война. Прощай, мистер Добряк. Я верну свою чертову собаку. Я разыщу того, кто похитил Бинза, и надеру ему задницу. Скоро не у одного Оскара Уэво будет дырка от пули и следы от зубов. Этому куску дерьма крышка.

— Звучит так, будто ты слегка на взводе, — заметила я. — Мы должны вернуть Бинза, но, может, тебе лучше сперва остыть. Мы же не хотим пороть горячку, верно?

— Когда это я порол горячку? — взревел Хукер, на шее его вздулись вены. — Я похож на того, кто порет горячку?

— Ага. У тебя вот такая красная физиономия, ну а глаза просто безумные. — Как насчет того, чтобы все обдумать за завтраком? Может, мне даже удастся найти кафе, где есть дефибриллятор, на случай, если с тобой вдруг случится сердечный приступ.

— Я не голоден, — отрезал Хукер. — Я лишь хочу получить назад свою чертову собаку.

— Разумеется. Я знаю, но нам нужен план. И ты сможешь придумать что-нибудь получше, когда твои глаза не будут так вываливаться из орбит, верно?

— Мои глаза вываливаются из орбит?

— Еще немного, и они покатятся по полу.

Я завернула в первую попавшуюся забегаловку и усадила Хукера в кабинку. Он заказал омлет с ветчиной и сыром, бекон, блинчики, жареную картошку, сок, кофе и булочки под белым молочным соусом. Повезло, что он был так расстроен, что не чувствовал голода, иначе бы смел все, что имелось на кухне, и закусочную пришлось бы закрыть.

Прищурившись и поджав губы, Хукер сердито постукивал вилкой по столу.

Пришлось ее у него отобрать.

— У того киллера был акцент? Мексиканский, к примеру?

— Нет. Никакого акцента.

— А он не сказал, когда именно собирается тебя убить?

— Он не вдавался в детали.

— Какие-нибудь звуки на заднем плане? Можешь сказать, где он в это время был?

— Судя по всему, за рулем. Я слышал, как пыхтит Бинз.

— Тот тип как-то намекнул, куда направляется?

— Нет. Никак.

Принесли еду, и Хукер подцепил вилкой кусочек омлета. Я допила кофе и уставилась в пустую кружку. Затем огляделась вокруг в поисках официантки, но той нигде не было видно.

— У тебя всегда такие проблемы с официантками? — поинтересовался Хукер.

— Только когда я с тобой.

Хукер поменялся со мной кружкой. Тут же появилась официантка и наполнила ее снова.

Я съела заказанные мной хлопья и выпила еще кофе. Слеза скользнула по щеке и капнула на ламинированную столешницу.

— Вот дерьмо, — откликнулся Хукер, затем потянулся через стол, заключил мое лицо в ладони, большими пальцами стерев слезы со щек. — Ненавижу, когда ты плачешь.

— Я беспокоюсь за Бинза. Пытаюсь не сходить с ума, но чувствую себя паршиво. Могу поспорить, он скучает по нас.

— Я тоже беспокоюсь, — ответил Хукер. — А теперь еще какой-то тип грозится меня убить.

Я шмыгнула носом.

— Да, но ты заслуживаешь смерти.

— Ничего себе! — воскликнул он. — А ты действительно умеешь быть злопамятной.

— Как всякая отвергнутая женщина.

— Милая, я не отвергал тебя. Всего лишь перепихнулся с продавщицей.

— Ваши фотографии были в Интернете!

У Хукера зазвонил мобильник.

— Слушаю, — ответил он. — Ага. Ага. Ага.

Он отсоединился, и я вопросительно изогнула бровь.

— Звонил Рэй Уэво… скорбящий младший брат покойного Оскара. Помнишь Рэя? Не того братца, которого сожрало болотное чудовище, а того, что ты видела на треке с Жеребцом и Лысым, и который наверняка знает, гад такой, у кого сейчас моя собака. Так вот, он хочет получить свои тачки назад.

— С этим могут возникнуть проблемы. А он станет возражать, если они окажутся размером с буханку хлеба?

— Давай сначала, — предложил Хукер. — Некто убил Оскара Уэво, завернул в целлофан и запихнул в шкафчик в перевозчике. Мы предполагаем, что это сделал кто-то из своих, но дело в том, что те перевозчики были не заперты, и кто угодно мог пробраться внутрь и спрятать тело.

— Не совсем. Чтобы подобраться к перевозчикам, нужен гаражный пропуск.

— Что сужает круг подозреваемых до пары тысяч.

— Ладно, туда многие имеют доступ. Тем не менее, все не так просто. Нужно же было как-то пронести туда тело. А мы знаем, что его принесли, потому что в перевозчике не было никакой крови. Если бы его даже вымыли, думаю, мы бы все равно заметили пятна крови или следы борьбы. Кровь было бы видно, даже если бы его застрелили рядом с грузовиком, а уж потом затащили внутрь. К тому же он был обнажен, и у него стоял… ладно, допустим, это могло случиться и в перевозчике.

— Вот уж нет, — возразил Хукер. — На нем не было носков. Кто станет снимать носки ради секса в перевозчике?

Я подозрительно покосилась на него.

— Не то чтобы я судил по собственному опыту, — тут же добавил Хукер.

— В газете писали, что Оскара Уэво последний раз видели ужинающим с Рэем. В субботу вечером. Оба брата собирались посетить гонки, но явился только один. Никто не видел Оскара на треке. Швейцар помнит, как Оскар уходил прогуляться после ужина. Но никто не помнит, чтобы он возвращался назад.

Хукер расправился с блинчиками и приступил к булочкам.

— Так как же кому-то удалось незаметно протащить труп в перевозчик? Возле него вечно суета. Тело даже не могли привезти на карте. Все карты останавливали у ворот.

— Может, его пронесли после гонки. Вспомни, тягач «шестьдесят девятой» уехал последним, потому что ждал, пока подвезут запчасти. Может, тогда тело и оказалось внутри. Ведь, в конце концов, ограничения все же сняли, и запустили карты с фургонами в автопарковую зону.

— И когда мы выгуливали Бинза, задняя дверь перевозчика все еще была открыта. Тележка с инструментами стояла снаружи, и ничто не мешало воспользоваться грузовиком.

— Выглядит несколько притянутым за уши, — заметил Хукер, — но полагаю, это вполне вероятно. Теперь второе. Только что звонил Рэй Уэво и сказал, что «не станет держать зла, если получит назад свои автомобили». С чего бы? Если он знает, что я угнал перевозчик, то почему не сообщил полиции? Почему он вообще перво-наперво не обратился в полицию?

— Потому что Уэво знает, что Оскар был спрятан в грузовике? И знает, что ты знаешь, что он знает? — предположила я.

— Очень много «знает». — Хукер подцепил вилкой еще кусочек омлета. — И почему Рэя вообще волнуют эти автомобили? Как я понимаю, он не в восторге от гонок.

— Но ведь эти тачки — собственность Уэво.

Хукер покачал головой.

— Слишком странно, что он пообещал все простить, если я верну ему машины. Я бы еще понял покушение на убийство, попытку подкупа или шантаж с целью заставить меня держать язык за зубами.

— Тебя сложно чем-то шантажировать. Пресса и без того вытряхивает все твое грязное белье на публичное обозрение.

— Ага, — согласился он. — И я слишком богат, чтобы им под силу было меня подкупить.

— Посмотрим правде в глаза, — подытожила я. — Он не собирается тебя прощать. Сказал так лишь затем, чтобы внушить тебе ложное чувство безопасности. А на самом деле хочет тебя убить. Его головорез уже в пути.

— Вообще-то, похититель Бинза не уточнил, за что именно хочет меня убить. Он может действовать и независимо от Рэя Уэво. Может, у него, так сказать, пунктик — убивать людей, забывающих сенбернаров в салонах перевозчиков.

Хукер дожевал последний ломтик бекона и отодвинулся от стола.

— Ты не выглядишь сильно обеспокоенным, — заметила я.

— Если б я только мог сделать так, чтобы у меня сердце не выскакивало из груди, то выглядел бы еще спокойнее.

— Мы должны рассказать об этом кому-нибудь из НАСКАР.

— Нельзя, — ответил Хукер. — Тогда мне, как гонщику, наступит конец. А гонки — это все, что я умею.

— Не все, — возразила я.

Хукер ухмыльнулся:

— Милочка, да ты никак заигрываешь со мной?

— Пытаюсь тебя подбодрить.

Он жестом попросил счет.

— А что? Это действует.

В нашей семье я никогда не считалась чокнутой. Этой чести удостоился мой младший братишка, Билл. Я же была тем ребенком, который с инженерной степенью окончил колледж, а затем устроился на безопасную стабильную работу в скучной страховой компании. На меня всегда можно было положиться: я вовремя приходила к воскресному ужину и помнила обо всех днях рождения. До того, как встретила Хукера. Теперь я работаю в «Стиллер рейсинг» и иду ноздря в ноздрю с братом в борьбе за звание «сумасброд года».

Хукер вел машину, а я сидела рядом, глазея на проносящийся мимо мир. После завтрака минуло полчаса. Впереди нас ждал Майами.

— Итак, — начала я. — Что дальше?

Хукер свернул с платной автострады на скоростную магистраль, ведущую с востока на запад.

— Я хочу вернуть свою собаку.

— Сдается мне, что ты направляешься в Саут-Бич.

— Рэй Уэво сказал, что находится на корпоративной яхте. Думаю, лучше всего начать поиски Бинза оттуда. Одно дело украсть у человека тачку. А вот когда речь идет о собаке, это воровство иного толка. Это ведь даже не обычный пес. Это Бинз.

— А он не упоминал то обстоятельство, что дырки в плече его брата в точности повторяют форму клыков твоего пса?

— Он не заводил речи ни о своем брате, ни о моей собаке. Он просто хочет получить назад свои машины.

— Тебе это не кажется странным?

— Аж дрожь берет.

— А тебе не приходит в голову, что есть ничтожный шанс не встретить у Рэя радушного приема?

— Шлепок с подружкой тоже там, празднуют его победу. Да и экипаж в полном составе. Я не жду, что мне предложат ланч, но и не думаю, что пристрелят. Не знаю, к чему это приведет, но другого места, чтобы начать поиски, в голову не приходит.

Двадцать минут спустя внедорожник уже был припаркован на стоянке рядом с кафе «У Монти», а мы с Хукером плечом к плечу стояли на цементной дорожке, ведущей к пристани на Саут-Бич.

Хукер ухмылялся, глядя на меня сверху вниз.

— Я думал, ты хотела подождать в машине.

— Кто-то ведь должен присмотреть за твоей бестолковой задницей.

— А мне казалось, моя задница тебя больше не интересует.

Я сузила глаза:

— Отвали.

Хукер притянул меня к себе и поцеловал. Это не был эротический, страстный поцелуй. Скорее, ласковый. Я развеселила Хукера. А он не из тех, кто скрывает то, что у него на уме. Мысли и чувства Хукера всегда, как на ладони. И я по собственному опыту знала, что если позволю ему продолжать, то поцелуй и в самом деле превратится в эротический. Чего Хукер не мог добиться обманом, то брал тестостероном.

— Прекрати, — возмутилась я, прервав поцелуй и отскочив в сторону.

— Тебе же нравилось.

— Ничего подобного!

— Ладно, — сказал он. — Дай, еще разок попытаюсь. Получше смогу.

— Нет! — Я отвернулась и, прикрывая глаза от солнца рукой, осмотрела пристань. — Которая из яхт принадлежит Уэво?

— Здоровая, в самом конце причала, через один пирс после офиса начальника пристани.

— Трехпалубная?

— Ага.

— А вертолета нет, — заметила я. — Уэво поскупился.

— Может, он просто не на палубе. У Уэво целый парк самолетов и вертолетов.

— А еще у него имеется охрана. Уверен, что не хочешь предварительно позвонить?

Хукер взял меня за руку и потащил вперед.

— Сладкая, я никогда загодя не звоню.

Я мало что понимаю в кораблях, так что о яхте Уэво могу сказать только, что она была большая и красивая. Три палубы из стекловолокна, чью девственную белизну нарушали лишь огибающая первую палубу синяя полоса, да черные стекла иллюминаторов. С судна на причал спускался трап, на вершине которого стоял одетый в униформу бдительный член экипажа.

Я поднялась вслед за Хукером по трапу, и старалась сохранять невозмутимый вид, пока тот сообщал члену экипажа, что мы пришли на встречу с Рэем Уэво. Я опасалась, что, в лучшем случае, все выйдет крайне неловко. В худшем — приведет к трагичному концу.

Этим утром я вскочила с кровати и в той же одежде, в какой спала, бросилась в машину. Нахлобучила на голову шляпу и даже не вспомнила про макияж. Я не пустышка как некоторые, но подозреваю, чувствовала бы себя гораздо смелее, освежившись в душе и надев чистые джинсы.

Офис Рэя располагался на второй палубе. Он сидел за столом и, когда мы вошли, поднял на нас взгляд. Он не выглядел удивленным. Скорее, раздраженным. Как Рикки Рикардо, когда Люси выкидывала очередную глупость[11]. По правде говоря, Рэй сильно походил на Рикки Рикардо. Тот же типаж. Густые темные волосы. Коренастое тело. Сложно сказать, какого он роста. Он жестом предложил нам сесть, но мы с Хукером остались стоять.

— Я ищу своего пса, — заговорил Хукер. — Видел его?

— Я тоже кое-что ищу, — ответил Уэво. — Может, юной леди лучше подождать секунду снаружи?

Хукер оглянулся на меня и улыбнулся. Спокойная любезность. И беззаботность.

— Не возражаешь?

Я вышла из офиса, закрыв за собой дверь, и тут же приникла к ней с другой стороны, стараясь хоть что-нибудь услышать — но тщетно. Спустя пару минут в офис мимо меня промаршировали четверо здоровенных членов экипажа. В следующее мгновение они уже вывели оттуда Хукера, подхватили его и вышвырнули за борт. Он с плеском ударился и скрылся под водной гладью.

Мне же на загривок легла чья-то рука и крепко сжала. Я взвизгнула и оказалась лицом к лицу с Жеребцом. Он прищурил глаза и скривил губы в жуткой усмешке, демонстрируя редкие зубы. На вид ему было лет сорок с хвостиком и, судя по всему, одевался он исключительно в магазине «Биг-энд-Толл»[12]. Толстогубый, с близко посаженными глазами. Темные волосы коротко подстрижены. Я видела его на треке в бинокль и потому знала, что на затылке у него имеется татуировка. Кажется, змея, но на таком расстоянии трудно было сказать с уверенностью.

— Так-так, только поглядите, кто тут у нас, — протянул он. — Мне-то было велено пойти и отыскать тебя, а ты, оказывается, явилась на борт вместе со своим дружком. Маленькая прелестная муха угодила прямиком в паутину.

Я попыталась отодвинуться, но Жеребец лишь усилил хватку.

— В чем дело? — спросил он. — Не терпится уйти? Я тебе не нравлюсь? А может, нам просто стоит получше узнать друг друга. Скажем, спуститься в каюты и познакомиться поближе.

Я услышала, как вынырнул и забарахтался рядом с судном Хукер. Повернула голову, чтобы увидеть его, но Жеребец зажал мои волосы в кулак и резко дернул так, что голова запрокинулась назад.

— Слушай, когда я с тобой разговариваю, — сказал он. — Тебя разве не учили манерам?

— Отвали.

— А может, как раз мне и следует поучить тебя манерам. Мне не впервой учить женщину послушанию. По сути, это одна из моих специализаций. Вот почему мне доверили разобраться с тобой. У меня есть подход к женщинам. Я могу заставить их умолять. Разумеется, сперва будет немного больно. Ты любишь боль?

Я открыла рот, намереваясь закричать, но он снова дернул меня за волосы.

— Кричи, всем наплевать, — сообщил он. — Сейчас на судне только команда. Все гости на катере, совершают экскурсию по гавани. Значит, поступим так. Я тебя хорошенько помучаю, а ты выложишь всё, как миленькая. Расскажешь то, что мне нужно знать. И если после этого будешь со мной чертовски мила, то, когда я с тобой закончу, позволю уйти.

Меня мгновенно прошиб холодный пот, жутко замутило и вывернуло прямо на Жеребца. Единственный раз в жизни меня вырвало «фонтаном».

— Вот дерьмо, — воскликнула я. — Мне правда жаль.

Жеребец отскочил назад и опустил взгляд вниз на себя.

— Что, мать твою, это такое?

— Хлопья и бананы.

— Чертова стерва. Ты мне за это заплатишь.

Сердце екнуло в груди, тут же во мне возобладал инстинкт самосохранения, и я, не раздумывая, вскарабкалась на поручни и прыгнула. Ушла под воду и, прежде чем достичь поверхности и вынырнуть рядом с Хукером, успела порядком наглотаться. Джинсы и кроссовки тянули ко дну.

— Спасите! — выдохнула я, отплевываясь от морской воды. — Тону!

Хукер схватил меня за ворот футболки и на буксире потащил вокруг судна. Мы с трудом миновали нос и уцепились за пирс, чтобы перевести дух. И уже были на полпути к причалу, когда, наконец, обнаружили лестницу и выбрались из воды.

Одежда и волосы прилипли. Шляпа и солнечные очки уплывали с отливом. Сотовый все еще был прицеплен к ремню, из него струилась вода.

— Терпеть этого не могу! — завопила я на Хукера. — Зачем я вообще отправилась с тобой. Знала же, что случится что-нибудь в этом роде. Меня собиралось пытать чудовище с конским членом. Мой телефон испорчен. Шляпа и солнечные очки пропали. Кроссовки промокли. А хорошие кроссовки, знаешь ли, на дороге не валяются. К тому же, я могла утонуть.

Улыбаясь, Хукер глазел на мою мокрую футболку.

— Классно, — сказал он.

Жизнь проста, если ты парень. Все проблемы моментально забываются при виде влажной футболки и затвердевших от холода сосков. Вздохнув, я похлюпала к внедорожнику. Дойдя до машины, остановилась и уставилась в пустое заднее окно, прикусив нижнюю губу.

Хукер обнял меня и крепко прижал к себе.

— Я тоже по нему скучаю, — проговорил он. Затем запечатлел у меня на макушке братский поцелуй. — Не волнуйся. Мы его вернем.

— Он мне даже не особо нравился, когда путался под ногами. Но теперь я чувствую себя ужасно.

— Что имеем — не храним, потеряем — плачем, — заметил Хукер.

Дом Ибарра пустовал, все домочадцы, включая Проглота, работали во фруктовом ларьке. Мы с Хукером сидели в одиночестве за кухонным столом Фелиции, поедая остатки вчерашнего ужина. Я приняла душ и натянула единственную оставшуюся чистую одежду: шорты хаки, белую футболку и белые кроссовки.

Хукер переоделся в шорты, тенниску и позаимствованные у хозяев шлепанцы.

— Я не рассчитывал, что намочу башмаки, — жаловался он. — Нужно остановиться где-то и что-нибудь прикупить. А то сложно будет надирать задницу в шлепках.

— Ты так и не рассказал мне, что произошло в офисе Уэво.

— Он спросил, зачем я угнал его тачки. Я ответил, что не крал их. Он спросил, как в таком случае моя собака очутилась в салоне. И повторил, что хочет получить тачки назад. А я сказал, что хочу вернуть свою собаку. Он пригрозил, что если не получит тачки к концу дня, то отрежет мне яйца и скормит их моему псу. Я ответил, что у меня, по крайней мере, есть яйца. И меня выбросили за борт.

— Здорово придумал.

— Если народ точно ничего не знает, лучше от всего отпираться.

Я замерла, не донеся вилку до рта.

— Я не отпирался, что переспал с той продавщицей, — принялся оправдываться он. — Просто я этого не помню.

— И как ты намерен спасать свои гениталии?

— Да я сильно не парюсь. Он, конечно, вышибет из меня дерьмо, но вряд ли станет резать яйца, ведь я же тогда, вероятнее всего, умру, и он никогда не отыщет свои тачки. А они ему нужны позарез.

— И это твой план? А почему ты просто не предложил Уэво заплатить за машины в обмен на Бинза?

— Ага, выгодная сделка. Миллион за сенбернара, который только и умеет, что пускать слюни.

— Не только. Он здоровается, опрокидывая людей на землю. Может встать на три лапы и почесать ногой ухо. А еще у него прелестные карие глаза.

— Вылитый я, — согласился Хукер. — Разве что я не умею чесать ухо ногой.

— Ага. Вы с Бинзом идеальная пара.

Хукер ухмыльнулся, потянулся за сотовым телефоном и уже начал набирать номер Уэво, как из мобильника потекла вода.

— Он сдох, — констатировал Хукер. — Утоп.

— Можешь вытащить из него номер Уэво?

— Нет, но может Буч его знает.

Десять минут спустя Хукер положил трубку стоящего на кухонном столе телефона Ибарры на рычаг.

— Ну и? — спросила я.

— Уэво сказал, ему не нужны деньги. Он хочет вернуть машины.

— А не чип ли он ищет? Может, тебе стоит перезвонить и предложить ему чип.

Хукер нервно крутил в руках ручку переключателя передач, которую мы сняли с «шестьдесят девятой». Он изучал ее, вертя во все стороны.

— Просто произведение искусства, — восхитился он. — Эту ручку спроектировали в автомастерской Уэво, штуковина крепко и ладно ложится в руку, а весит всего ничего.

Хукер положил ее на стол резьбой вниз, и тут же что-то едва слышно звякнуло. Он вновь взял ручку в руки, а на столе остался лежать крохотный металлический диск.

Я поддела диск кончиком пальца. Серебряный, чуть меньше контактной линзы.

— Похоже на батарейку от часов, но без опознавательных знаков, — обратилась я к Хукеру. — Понятия не имею, какого черта это делает в ручке переключателя передач.

— Может, это и есть антипробуксовочная штуковина.

— Исключено. Она не к чему не подсоединена. Я же разбирала этот переключатель. Никаких проводов. Чтобы движок снижал обороты, микропроцессор должен посылать электрические импульсы в механическую деталь. На сегодняшний день известно лишь два способа проводить электричество. Первый — это провода. Второй — удар молнии.

— Тогда что это такое?

Я перевернула диск на ладони.

— Не знаю. Заглянуть бы внутрь, но боюсь, если попробую открыть, то поврежу его. Будь мы в Конкорде, это не было бы проблемой.

— Не хочу в Конкорд. Я считаю, Бинз в Майами, и никуда не поеду, пока не получу его назад.

— Давай тогда найдем ювелира.

Спустя полчаса Хукер стоял у витрины с бриллиантовыми браслетами.

— Большинство женщин простили бы мне все мои грехи, купи я им один их этих браслетиков.

— Не тешь себя попусту. Женщина, может, и взяла бы браслет, но тебя бы не простила.

— Это многое объясняет.

— Выкинул деньги на связку бриллиантовых браслетиков?

Он улыбнулся застенчиво:

— Ну, прикупил парочку.

Я наблюдала, как ювелир работает над нашей маленькой металлической пуговкой. Он зажал ее в миниатюрные тиски и пробовал открыть то так, то эдак, но тщетно. В конце концов, он вынул ее из тисков, отложил крошечные инструменты в сторону и, держа диск между большим и указательным пальцами, стукнул по нему молотком. Металлическая скорлупка приоткрылась, обнажив содержимое пуговки.

Мы дружно уставились внутрь.

— Это еще что? — спросил Хукер.

Я взяла у ювелира лупу и принялась внимательно разглядывать диск.

— Похоже на схемную плату. И к ней припаяно что-то вроде микробатарейки.

— Почему бы и нет, — отозвался Хукер. — Разве что она ни к чему не подсоединена.

— Ага. Но, может, она сообщается с тем чипом, что был прикреплен к движку.

Я вытащила из кармана пластиковый пакет, вытряхнула поврежденную детальку на стол и рассмотрела ее под лупой. Это определенно был чип. Я смогла различить схемную плату.

— Это чип, — пояснила я Хукеру. — Хотя я не представляю, для чего их понадобилось два. Мне казалось, хватило бы того, что в движке.

Я поместила оба чипа обратно в пластиковый пакет, опустила его в карман, мы вышли из ювелирной лавки и очутились на торговой аллее. Мы находились в наводненной туристами прибрежной части Майами, где располагались магазинчики и закусочные с видом на пристань. Яркое тропическое местечко, в местных лавочках предлагали украшенные фламинго пепельницы, сделанных в Китае резиновых аллигаторов, пляжные полотенца, футболки, светильники в форме пальм, солнечные очки, солнцезащитный крем, кепки с козырьком и целые сумки раковин, собранных, по всей видимости, в Китае. Мы миновали сувенирные лавки и приобрели новые сотовые телефоны, кеды для Хукера и бинокли.

Когда мы покидали торговую аллею, дело уже близилось к вечеру. План наш заключался в том, чтобы пристроить задницы на высоких стульях в гавайском баре возле «Монти» и понаблюдать за яхтой Уэво. Бар был неплохой, а главное многолюдный, и мы прикинули, что шансы на то, что гонады Хукера отделят от тела прямо здесь, невелики.

Заказав начос с пивом, мы вытащили бинокли. Каждый из нас стал обладателем такой вот небольшой штуковины. Не столь мощной, как я привыкла, зато её легче таскать. Лодка нам отлично была видна и без биноклей, но с ними мы могли лучше разглядеть лица.

— За Бинза, — объявил Хукер, и мы чокнулись пивом.

Я на пробу поднесла бинокль к глазам и направила его на пирс, ведущий к яхте Уэво. Тут в поле моего зрении оказалась какая-то женщина.

— Эй! — воскликнула я. — А это ещё кто?

Женщина выглядела Блондинистой Стервозной Фифой. Эдакая платиноволосая Круелла ДеВиль. Шагала она на четырехдюймовых каблуках, и дизайнерский костюм обтягивал её, словно вторая кожа. В часы и уши дамочки было вставлено достаточно бриллиантов, чтобы от солнечных бликов у меня развилась катаракта. Волосы уложены в узел на затылке, в широко распахнутых глазах застыло выражение непреходящего изумления. Длинноногая фифочка шла, покачивая попкой, вдоль по пирсу к сходням. Одетый в униформу охранник на борту судна при виде ее вытянулся в струнку и бросился помогать ей с единственной сумкой, но она от его помощи отмахнулась. Из сумки высунулась маленькая хохлатая собачья голова.

Бросив на Хукера беглый взгляд, я заметила, как он подкручивает свой бинокль.

— Пялишься на ее задницу? — спросила я.

— Задница у нее что надо. По мне, так ее задница достойна рекламы тренажеров «Стейр Мастер». Черт возьми, да ее задница такая упругая, что кинешь на нее четвертак — он подпрыгнет.

— Тебе нравится?

Он не отрываясь, смотрел в бинокль.

— Мне нравится любая задница, которая… — Хукер осекся на середине фразы. Он только что схлопотал мысленно пощечину. Момент паники. Затем он опустил бинокль и посмотрел мне в глаза:

— Мне нравится твоя задница.

Ладно, не блестяще, но он хотя бы пытался.

Я вновь поднесла к глазам бинокль, наблюдая, как женщина прошла в главную каюту и исчезла из виду.

— Ты знаешь, кто она?

— Дорогая, это же недавно овдовевшая миссис Оскар Уэво.

— Ничего себе.

— Точно.

— Горячая штучка, такой палец в рот не клади.

Десять минут спустя горячая штучка вылетела из каюты, пересекла палубу и покачала попкой к сходням. Она поправила солнцезащитные очки, запихнула собачку назад в сумку и энергично зашагала вдоль по пирсу.

Я закинула бинокль в новоприобретенную сумку-тоут.

— Будь здесь и наблюдай за яхтой, — бросила я Хукеру. — Хочу проследить за вдовушкой, посмотреть, куда она направилась.

Хукер протянул мне ключи от внедорожника.

— Где-то в глубине души я опасаюсь, что стоит тебе скрыться из виду, как ты сядешь на самолет и улетишь домой без меня.