Лужёная глотка

Глава 6

Я успела подбежать к внедорожнику и скользнуть за руль, пока вдова Уэво уверенной походкой направлялась к автомобильной стоянке и садилась в поджидающий ее лимузин. Заведя мотор, я пристроилась за лимузином, выдерживая дистанцию. Водитель вырулил на Пятую, а потом направился на север по Коллинз. Проехав несколько кварталов, он повернул к искусно отделанному входу в отель «Лауэс Майами-Бич». Миссис Уэво вылезла из машины, по-прежнему неся с собой собачью сумку. Водитель открыл багажник лимузина, и носильщики вступили в схватку за право разгрузить багаж. Чемоданы водрузили на тележку и в мгновение ока увезли в отель в сопровождении покачивающейся задницы миссис Уэво.

Я набрала номер Хукера:

— Она остановилась в «Лауэс», и у нее куча багажа.

— Эта дамочка выглядит так, будто берет с собой три чемодана, только чтобы провести в отеле одну ночь.

— Я собираюсь немного тут поболтаться, может, увижу что-нибудь интересное, — предупредила я Хукера.

— Вас понял. До связи.

«Лауэс» — впечатляющий отель: уйма мрамора, прелестных диванчиков и пальм в кадках. Прилегающая территория напоминает что-то среднее между декорациями фильмов с Фредом Астером[13] и гробницей властителя Тута[14]. И вся эта красота ведет прямо к широкой полосе восхитительных белых песков Саут-Бич и накатывающим на берег водам Атлантики. Я отдала парковщику ключи от внедорожника и направилась в суперохлажденный кондиционерами вестибюль. Было так холодно, что мои соски затвердели, а кончики пальцев приобрели фиолетовый оттенок. Я не любительница легкомысленных покупок, но в интересах благополучия своих сосков выложила в гостиничном магазине подарков тридцать баксов за толстовку.

Заняв позицию на одном из диванчиков, я стала наблюдать за лифтом. Вдова Уэво, на мой взгляд, выглядела как женщина, которая нуждалась в выпивке, и я надеялась, что как только она заселится в номер, то тут же, не теряя времени, совершит набег на бар. Я собиралась подождать около часа. Если ничего не произойдет, вернусь к Хукеру. Как оказалось, часа было даже слишком много, поскольку десять минут спустя вдова появилась из лифта и направилась прямиком в бар. Обычно на Саут-Бич до полуночи стряпню не подают, так что бар был пуст. Миссис Уэво заняла один из маленьких столиков и огляделась в поисках официантки. Нетерпеливо. Крайне нуждаясь в выпивке. Мадам по-прежнему держала при себе собачью сумку, но собачка пряталась глубоко внутри. Вероятно, стуча зубами от холода. Я собиралась начать действовать, как только ее мордочка высунется из сумки.

Ни бармена, ни официантки поблизости не наблюдалось. Кроме меня и миссис Уэво в помещении никого не было. Я хрустнула суставами пальцев и застегнула толстовку. Миссис Уэво сняла жакет. Очевидно, у нее случился прилив. Или же, возможно, она просто любила напрягшиеся соски. Скорее всего, последнее. Я увидела, как собачка высунула голову, огляделась вокруг и тут же снова скрылась в сумке. Ну что ж, этого мне вполне достаточно.

Я приблизилась к миссис Уэво и слегка наклонилась над сумочкой.

— Извините за беспокойство, — прощебетала я, — но я просто должна была подойти и взглянуть на вашего песика. Видела только что, как он выглядывал из сумки. Такой очаровашка!

О людях, которые везде носят с собой собачек одну вещь можно сказать наверняка. Они любят своих собачек. И любят разговаривать о своих собачках. Так что совершенно незнакомый человек может подойти к ним, посюсюкать с песиком и тут же стать лучшим другом хозяев.

Вдова Уэво с надеждой посмотрела на меня.

— Вы случаем тут не работаете? Господи, кого мне надо трахнуть, чтобы получить здесь выпивку?

— Не похоже, чтобы этот бар сейчас работал, — заметила я. — Я собиралась попытать счастья за одним из тех столиков на террасе. Кажется, там сидят люди.

Вытянув шею, вдова Уэво выглянула наружу.

— Вы правы!

Она вскочила на ноги и двинулась на веранду, широко ступая длинными ногами по узорчатому ковру в стиле модерн. Стараясь не отстать, я семенила за ней, делая два шага, в то время, как она делала один.

— Черт, — спросила я, — как у вас получается так быстро идти?

— Ярость помогает.

Я постаралась улыбаться не слишком широко. «О да, — подумала я, — все выходит лучше некуда».

Толкнув двери, мы вышли на террасу и нашли столик с видом на бассейн и океан. Скорее всего, вход с собаками сюда был запрещен, но никто не собирался объяснять это стерве Уэво. Она поставила собачью сумку на колени и повернула ее ко мне, немного приоткрыв.

— Это Итси Пу, — сообщила она. — Ей три годика, и она моя любимая маленькая девочка.

Высунувшись из сумки, Итси Пу уставилась на хозяйку, и мадам Уэво из стервозной женщины мгновенно превратилась в сюсюкающую собачью мамочку.

— А кто у нас самая лучшая? — спросила она Итси Пу. — А кто у нас самая миленькая? Самая сладенькая? А кто у нас мамочкина любимица?

Итси Пу выпучила глазищи на крошечной мордочке и задрожала от восторга. Она была настолько миниатюрной, что могла уместиться на женской ладони. Размером где-то с крысу, только гораздо тщедушнее. Ее шерстка мышиного цвета была длинной, но не особенно густой. Будь Итси Пу женщиной, ей бы пришлось пользоваться «Регейном»[15]. Шерстка на ее голове была собрана в хохолок, перевязанный маленькой розовой атласной ленточкой.

Я осторожно засунула руку в сумку, и Итси Пу прижалась к моей ладони. Она сидела в гнезде, сделанном из кашемировой шали. Тельце Итси Пу было теплым, а ее всклокоченная шерстка была нежной, как дыхание ребенка.

— Ух ты, — прошептала я, искренне очарованная собачкой. — Она такая шелковистая. Такая хорошенькая.

— Она мамочкина девочка. Правда же, моя сладкая? Правда же? — заворковала Уэво над Итси Пу.

К столику приблизился официант, Мамочка Уэво немного прикрыла сумку, и Итси Пу удобно устроилась в своем кашемировом гнездышке.

— Мартини, сухой, — обратилась миссис Уэво к официанту. — Три порции.

— Чай со льдом, — сделала я свой заказ.

Немигающий взгляд вдовы Уэво остановился на мне.

— Не мелите чепухи!

— Я за рулем.

— Я не могу сидеть тут и пить мартини с человеком, прихлебывающим чай со льдом. Как насчет маргариты? Там есть фруктовый сок. Так что она не считается. Можете сделать вид, что это завтрак. — Вдова Уэво бросила взгляд на официанта. — Принесите ей маргариту. Текила «Кабо Вабо» со льдом и плесните ликера «Куантро».

У бассейна в шезлонгах нежилось несколько весьма загорелых особ. Детишек поблизости не наблюдалось. И ни одного человека в бассейне. Дул легкий ветерок, но солнце все еще нещадно палило, и температура была градусов на сорок[16] выше, чем в гостиничном вестибюле. Я почувствовала, как в пальцах снова запульсировала кровь, а соски перестали торчать. Сняв толстовку, я повесила ее на спинку стула. Вдова Уэво не расслабилась ни на секунду. Она сидела с напряженной спиной, вцепившись пальцами в край стола.

— Ну, так, — начала я разговор, — что привело вас на Саут-Бич?

— Дела.

Принесли наши напитки, и мадам Уэво тут же осушила первый бокал мартини, выдохнув, когда алкоголь достиг желудка.

Я протянула ей руку:

— Александра Барнаби.

— Сюзанна Уэво.

Ее рукопожатие было твердым. Ладони — ледяными. Еще один мартини ей бы явно не помешал.

Я подняла свой бокал с маргаритой.

— За Итси Пу.

— Вот за нее я выпью, — одобрила Сюзанна.

И опрокинула в себя второй мартини.

Я дала новому заряду алкоголя минутку для усвоения, после чего сразу перешла к делу, поскольку боялась, что при той скорости, с которой Сюзанна Уэво заглатывала мартини, она скоро не сможет связать и двух слов.

— Ты случайно не знала мужчину, которого убили? Кажется, его фамилия была Уэво.

— Оскар Уэво. Мой придурочный муженек.

— Обожежмой, мне так жаль.

— Мне тоже. Кто-то убил ублюдка раньше, чем я смогла до него добраться. У меня уже все было спланировано. Я собиралась его отравить. Все должно было получиться красиво и мучительно.

— Ты шутишь.

— По мне видно, что я шучу? Я была замужем за этим ничтожеством двадцать два жалких года. Подарила ему двух сыновей. Пожертвовала всем ради него, вынесла столько страданий. Я провела на степперах[17] столько времени, что можно было бы дважды сходить пешком на Луну. Из моих бедер высасывали жир, а мои губы накачивали силиконом. Я получила столько инъекций ботокса в лицо, что им можно убить лошадь. У меня в груди имплантаты пятого размера и полный рот фарфоровых коронок. И как он отблагодарил меня за все эти усилия? Променял меня на новую модельку.

— Какой ужас!

Вдова съела пару оливок.

— Он собирался. Прислал мне бумаги на развод. А потом умер прежде, чем я их подписала. Ну, разве это не справедливо?

— Ты знаешь, кто его убил?

— Нет. К сожалению. Я бы послала этому человеку корзину с фруктами. А потом выбила бы из него все дерьмо за то, что лишил меня удовольствия лицезреть Оскара, умирающим прямо передо мной.

Она огляделась в поисках меню.

— Я умираю от голода. Надо заказать что-нибудь из еды. Картошку фри. Я не ела картошку фри с восемьдесят шестого.

— Разве Оскар Уэво не был мексиканцем? Ты не похожа на мексиканку.

— Я из Детройта. Встретила Оскара в Вегасе, когда Вегас был Вегасом. Работала там танцовщицей.

Я потянулась за своей маргаритой и поразилась, обнаружив, что бокал пуст.

— Эй! — крикнула Сюзанна проходящему мимо официанту. — Еще одну маргариту, и принесите мне еще мартини, да, и мы хотим картошку фри, луковые кольца и макароны с сыром.

— Я вообще-то не из тех, кто пьет больше одного стакана, — предупредила я Сюзанну.

Она только отмахнулась.

— Это просто фруктовый сок.

Я слизнула несколько крупинок соли, оставшихся на ободке стакана.

— Ты приехала сюда на похороны?

— Нет. Похороны будут в Мексике на следующей неделе. Нам еще не выдали тело. Я приехала, чтобы поизводить Рея. Он сидит там, на этой яхте, как будто она ему принадлежит.

— А разве нет?

— Ею владеет «Уэво Энтерпрайзиз». Оскар и был «Уэво Энтерпрайзиз», так что когда урегулируется вопрос с имуществом, эта лодка будет принадлежать двум моим сыновьям.

— А сколько им? Они, должно быть, потрясены всем этим.

— Они оба в колледже и нормально справляются.

— Дай угадаю. Ты здесь, чтобы гарантировать, что никто не обманет твоих мальчиков с наследством.

— Рэй — слизняк. Я хотела удостовериться, что яхта не исчезнет таинственным образом. Хочу убедиться, что ничего не исчезнет.

Нам подали еду и напитки. Сюзанна опорожнила третий бокал мартини и набросилась на луковые кольца. Ее правый глаз наполовину закрылся обвисшим веком. Я пыталась не пялиться, но это было очень похоже на автомобильную аварию — не хочешь, а глазеешь.

— Что? — спросила она.

— Э-э-э, ничего.

— Это мой глаз, да? Он обвис, точно? Черт бы побрал этот долбанный ботокс. Не могу даже напиться без того, чтобы что-нибудь не испоганилось.

— Может, тебе нужна повязка на глаз? Как у пирата.

Сюзанна перестала есть и пить и изумленно воззрилась на меня. Потом расхохоталась, и ее смех разнесся по террасе. Он шел прямо из глубины души, позволив разглядеть внутри этой стервы более счастливую, менее злую, менее ботоксированную Сюзанну.

— О, черт, — простонала она, промокая глаза салфеткой. — У меня тушь не потекла?

Я затруднялась сказать, потекла ли у нее тушь, поскольку обнаружила, что каким-то образом умудрилась выдуть вторую маргариту и Сюзанну видела весьма расплывчато.

— Мне вроде как стыдно, — сказала я, — но я, кажется, напилась, и ты теперь большое размытое пятно. Ничего личного.

— Все в п’рядке, — успокоила меня Сюзанна. — Ты тоже распл’лась. Зд’рово, правда?

Она съела немного картошки. Потом еще парочку луковых колец. А потом тяжело опустилась на сиденье и вырубилась.

Я позвонила Хукеру.

— У меня проблема, — сообщила я ему. — Я в ресторане на террасе в «Лауэс» и слишком пьяная, чтобы двигаться. Хуже того, я с Сюзанной Уэво, и она в отключке. Надеюсь, что ты сможешь приехать сюда на своем белом коне и спасти меня.

Я доела макароны с сыром, прикончила картошку фри и выпила целый кофейник кофе. Люди в ресторане и возле бассейна приходили и уходили, а Сюзанна с Итси Пу мирно дремали.

Я уже собиралась заказать еще кофе, когда показался Хукер. Он неторопливо пересек помещение и опустился на соседнее сиденье.

— Что с ней? — поинтересовался он.

— Четыре мартини. Может, пять. Я сбилась со счета. Как ты сюда добрался? Я же поставила машину на парковку.

— Взял такси. — Хукер переключил свое внимание на меня, широко улыбнувшись. — Милочка, да ты в стельку пьяна.

— Что меня выдало?

— Для начала: твоя рука на моей ноге.

Я взглянула вниз. Ясное дело, моя рука лежала на его ноге.

— Понять не могу, как это произошло. Ни одной мысли по этому поводу, — удивилась я.

— Слишком поздно. У меня появилось множество мыслей.

— Надеюсь, одна из них касается того, как доставить Сюзанну в ее комнату.

Хукер съел остывшее луковое кольцо.

— Почему бы нам просто не оставить ее здесь?

— Мы не можем так с ней поступить. На нее все будут пялиться.

— И?

— Она мне нравится. Мы вроде как подружились.

— Ты пыталась ее разбудить? — поинтересовался Хукер.

— Ага. Спит как убитая.

— Ладно, сиди тихо. Я скоро вернусь.

Несколько минут спустя Хукер появился с инвалидным креслом.

— Гениально, — восхитилась я.

— Иногда это единственный способ, чтобы ночью растащить мою команду обратно по их номерам. Багажная тележка тоже неплохо срабатывает.

Мы усадили Сюзанну в инвалидное кресло, устроили жакет с собачьей сумкой у нее на коленях, и Хукер повез ее к дверям. Последовав за Хукером, я оступилась и рухнула на пустой столик. Схватившись за белую льняную скатерть в попытке удержать равновесие, я очутилась на полу вместе со столом и всем его содержимым. Чашки, блюдца, тарелки, столовые приборы, салфетки и вазочка для цветов соскользнули со столика вместе со скатертью. Я лежала, распластавшись на спине, накрытая скатертью и в окружении посуды, а перед глазами плавало лицо Хукера.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Я не могу сфокусироваться. У меня все кружится перед глазами. Ты что, смеешься надо мной?

— Ну, может, чуть-чуть.

— Я глупо выгляжу.

— Ага, — согласился Хукер. Судя по голосу, он улыбался. — Но я не против. Мне нравится, когда ты лежишь на спине.

Он наклонился, раскопал меня, поставил на ноги и, тесно прижав к себе, начал выбирать осколки из моей прически. Я слышала, как официанты суетились вокруг, наводя порядок.

— С ней все хорошо? — спрашивали они. — Мы чем-нибудь можем помочь? Ей нужен врач?

— Просто потеряла равновесие, — объяснил Хукер, поставив меня за инвалидным креслом и положив мои руки на его ручки. — Проблема с внутренним ухом. Болезнь Меньера. Не дает ей водить машину. Весьма печальный случай. — Его рука легла на мою спину. — Просто толкай кресло, милочка. Нам надо доставить милую спящую леди в ее номер.

Когда мы добрались до лифта, Хукер обшарил сумочку Сюзанны и нашел ключ от номера, все еще лежащий в конверте. Хукер ловко затащил нас в лифт, нажал кнопку, вывел нас на нужном этаже и доставил по коридору к апартаментам Сюзанны.

Номер был оформлен в стиле Саут-Бич модерн, а окна выходили на океан. Неяркие ткани пастельных оттенков и светлая деревянная мебель. Тонкие занавески на окнах, выходящих на балкон. Багаж Сюзанны стоял посреди гостиной, все еще не распакованный.

Я повесила собачью сумку себе на плечо, а Хукер вытащил вдову Уэво из инвалидного кресла и плюхнул ее на кровать.

— Дело сделано, — доложил он. — Запрыгивай в кресло, и я вывезу тебя отсюда.

— А как же Итси Пу?

— А что это такое?

Я открыла сумку, и оттуда высунулась крохотная собачья головка.

— Что это? — поинтересовался Хукер.

— Это собака.

Хукер уставился на хохолок с маленьким розовым бантом на голове Итси Пу.

— Милочка, это не собака. Бинз — вот собака. А это… что это, к чертям, такое? Бинз бы решил, что это его закуска.

— Это миниатюрное нечто.

Я поставила сумку на пол, и Итси Пу, выпрыгнув наружу, начала исследовать комнату.

«Лауэс» обустроил целый уголок в стиле «Все для вашей собаки!», в котором располагались коврик, миски, всякие вкусности, косточка, чтобы грызть, и карта с отмеченным маршрутом к ближайшему парку для выгула собак. Хукер налил воды в одну из мисок и насыпал какого-то корма в другую.

— Это должно помочь этому, чем бы оно ни было, продержаться, пока не очнется его хозяйка, — заявил он.

— Пристрели меня, — простонала я. — Я недалеко ушла от Сюзанны Уэво.

— Я не хочу сидеть за рулем всю дорогу до Литтл-Гавана, — заявил Хукер. — Похоже, все события происходят тут, в Саут-Бич. Думаю, я поселю тебя в отель, а сам отправлюсь обратно на причал и прослежу за посудиной.

Лежа с закрытыми глазами, я в который уже раз пыталась понять, где нахожусь. Слишком часто сменялись комнаты. Мотель в Хомстеде, гостевая спальня Фелиции, а сейчас я снова ощущала что-то новое, другое. Большая кровать, рядом очень уютное теплое тело, поперек моего живота — тяжелая рука. Я опустила на нее взгляд. Загорелая. Светлые волоски. Черт. Я лежала в постели с Хукером. Быстрый взгляд под одеяло показал, что на мне футболка и трусики. Хукер был в боксерах. Они были голубого цвета, в розовых фламинго. Миленько.

— С утречком, — поздоровался Хукер.

— Что ты делаешь в моей постели?

— Сплю?

— Почему бы тебе не делать это в собственной постели?

Хукер передвинул руку поближе к моей груди.

— Ты не помнишь?

Я отпихнула его руку вниз.

— Нет.

— Ты умоляла, чтобы я спал с тобой.

Я скатилась с кровати и собрала одежду.

— Не думаю. Я всего лишь напилась, а не сошла с ума.

— Я следил за посудиной до полуночи, но Бинза так и не увидел. Мне кажется, его нет на яхте. А ты разузнала что-нибудь интересненькое у скорбной вдовы?

— Единственное, о чем она скорбит, — так это о том, что не смогла прикончить Оскара собственноручно. А о Рэе она мало задумывается. Оказывается, он живет на яхте, которую должны унаследовать ее сыновья. Она сказала, что судно принадлежит «Уэво Энтерпрайзиз», а Оскар и был «Уэво Энтерпрайзиз».

— Я вчера перекинулся парочкой слов кое с кем, пока болтался по пристани. На улицах поговаривают, что львиная доля наследства переходит к двум мальчишкам, но Рэй — душеприказчик, пока им не стукнет тридцать. А это будет только через десять лет.

— Кому-нибудь известно, что с этого поимеет Сюзанна?

— По слухам… немного. Может, пару миллионов. В основном, имущество в Мексике. Никакого совместного владения.

— Пойду приму душ, а потом спущусь позавтракать.

— Я пойду на завтрак с тобой, — предложил Хукер. — Просто на случай, если тебе понадобится кофе.

Один час и множество блинчиков спустя мы с Хукером стояли в холле в ожидании лифта и дорого бы отдали, чтобы знать, что делать дальше. Двери лифта открылись, и оттуда вышли двое мужчин. Латиносы. Одеты в темные костюмы. Один был где-то метр семьдесят пять ростом, худощавого телосложения, лысый. На рябом лице с заостренными чертами выделялись стеклянные глаза. Другой был огромен и до ужаса знаком. Жеребец и Лысый. Даже не взглянув в нашу сторону, они торопливо направились к главному входу отеля.

— Это они, — сообщила я Хукеру. — Жеребец и Лысый.

— Ты уверена?

В животе у меня все скрутилось в тугой болезненный узел.

— Уверена.

Мы сели на хвост Жеребцу с Лысым и проследили, как они сели в черный «БМВ». Хукер поймал такси и приказал водителю ехать за «бумером». Поездка была короткой. Громилы припарковались на стоянке возле пристани.

— Ух ты, какой сюрприз! — пошутил Хукер.

Было слишком рано, так что гавайский бар «Монти» еще был закрыт, поэтому мы уселись на одной из скамеек, стоявших вдоль набережной. Жеребец с Лысым подошли к трапу, ведущему на яхту Уэво, и поднялись на борт. Они направились прямиком в салон на верхней палубе и исчезли в его глубине.

Мы не были готовы к тому, что покинем отель. Ни шляп. Ни солнечных очков. Ни биноклей. Через полчаса Хукер заволновался.

— Ненавижу сидеть просто так, — пожаловался он. — Скучно.

— Согласна. Давай сторожить по очереди. Я останусь здесь приглядывать, а ты сможешь вернуться в отель и взять наши вещи. Нам все равно нужна машина на случай, если мы захотим за кем-нибудь проследить. Очень может быть, что один из этих парней — похититель Бинза.

Солнце только-только начало обогревать Майами. Вода возле пристани была гладкой как стекло. Воздух неподвижно застыл. Ни малейшего дуновения ветра, даже шелеста пальм не было слышно. Яхты неспешно оживали. Аромат утреннего кофе, варящегося на камбузах, переплетался с более резким запахом морской воды.

Я провожала Хукера взглядом, пока он направлялся к парковке, а потом развалилась на скамейке, подумав, что все это было бы невероятно приятным… если бы только здесь был Бинз. И если бы меня не преследовал маньяк-садист со слишком большим членом. Мне казалось, что Рэй Уэво переживет потерю своих тачек. Сейчас он выпрыгивал из штанов от злости, но голова у него была забита множеством вещей, и ему надо было думать о делах, так что я надеялась, что если мы переживем эту бурю, то через день или два соскочим с крючка. Рэй Уэво раньше никогда не беспокоился о «гоночной» стороне бизнеса. И, Бог свидетель, Уэво мог себе позволить собрать еще две тачки. Даже если на его «шестьдесятидевятке» использовались какие-то запрещенные технологии, Рэй должен был понимать, что его за это не арестуют.

А вот Оскар Уэво, упакованный в целлофан и засунутый в шкафчик, казался гораздо более неприятной проблемой. Кое-кто знает, что тело обнаружили и перевезли. Если этот кое-кто принадлежал к ближайшему окружению Рэя Уэво, он знал, что тело перевез Хукер. С другой стороны, возможно, убийца и не принадлежал к этому самому ближайшему окружению.

Мужчина и женщина в сверкающей белой униформе, отделанной синей окантовкой, сновали по второй палубе, накрывая завтрак. Там же появились и начали прогуливаться туда-сюда две женщины. По-видимому, для этих идеальных блондиночек мир был отличным местом. На них были легкие штучки, типа кимоно, которые обычно носят совершенно пустые и весьма склонные к флирту на борту яхты особы. Женщин сопровождали четверо мужчин, одетые в рубашки на выпуск и слаксы. У мужчин явно намечался деловой завтрак. Шлепок с Делорес присоединились к бизнесменам. Хорошо, что мой желудок был набит блинчиками, а то бы я почувствовала себя чужой на этом празднике жизни.

Несколько минут все бесцельно шатались по палубе, пока не появился Рэй Уэво. Он занял свое место, и все последовали его примеру. Жеребца с Лысым среди гостей, приглашенных к завтраку, не было.

Посреди завтрака Шлепок мельком взглянул в мою сторону, и я заметила на его лице признаки узнавания. Он склонился влево, чтобы привлечь внимание Рэя Уэво и обменяться с ним парой слов. Уэво послал взгляд в моем направлении, и я почувствовала, как вспотела до кончиков волос. Миг встречи глазами был коротким. Едва меня узнав, Уэво тут же сделал вид, что меня нет, и вернулся к роли общительного хозяина, продолжив поедать омлет и улыбаться сидящей рядом блондинке.

Официанты в белой униформе налили еще кофе и сока. Шеф-повар выкатил тележку на колесиках и подал блинчики. Солнце поднялось выше. Завтрак казался бесконечным.

Я набрала номер Хукера.

— Где тебя черти носят?

— Я у Фелиции. Заехал забрать наши вещи. Думаю, нам было бы неплохо остаться в Саут-Бич.

— А Проглот? Он чем занимается?

— Проглот смотрит телевизор. Я сказал ему оставаться у Фелиции.

— Я тут загибаюсь. Мне нужен мой айпод. А еще очки и солнцезащитный крем.

— Я понял, — заверил меня Хукер.

И отключился.

Я тяжело вздохнула и сползла по скамейке еще ниже.

На палубе появился Лысый, и у меня перехватило дыхание. Он наклонился, чтобы поговорить с Уэво, и начал кивать головой. Да, да, да. Взгляд в мою сторону. Черт.

Уэво снова обратил свое внимание к гостям, а Лысый сошел с яхты и направился ко мне. Подойдя к моей скамейке, он остановился.

— Мисс Барнаби?

— Да.

— Мистер Уэво желает, чтобы я проводил вас к завтраку.

— Спасибо, я уже поела.

— Тогда я препровожу вас к машине.

— Я без машины.

Он переступил с ноги на ногу. Я ставила его в тупик.

— Мне приказано убрать вас с этой скамейки. Я бы предпочел сделать это по-хорошему.

— Я тоже, — согласилась я.

И сказала это абсолютно серьезно. Я вообще-то не была Бэтменом. И даже Брюсом Уиллисом. Я была маленькой блондинистой трусишкой.

Лысый потянулся ко мне, и я ударила его по руке.

— Не трогайте меня, — заявила я.

— Я подумал, что вам, возможно, нужна кое-какая помощь, чтобы подняться со скамейки.

— Последние новости. Я не уйду с этой лавки. У меня здесь встреча с другом. И он очень большой, просто-таки огромный. А еще у него ужасная собака.

— Да ладно вам, дамочка, перестаньте. Если не будете сотрудничать, мне придется поднять вас, увести в укромный уголок и там пристрелить.

— Тронь меня, и я закричу, — предупредила я.

— Черт бы тебя побрал, — взорвался Лысый. — Ненавижу, когда день так начинается.

Он схватил меня за руку и одним рывком поднял на ноги, в ответ я пронзительно завизжала. Он пытался оттащить меня от скамейки, но я сопротивлялась и кричала. Стая голубей и два пеликана взвились в воздух. На борту яхты Уэво упала и разбилась тарелка.

— Спасите! Насилуют! — заорала я.

Краска гнева поднялась от шеи Лысого и залила его лицо. На палубах других яхт начали появляться люди. Со стороны офиса начальника пристани показались охранники. Лысый оставил меня в покое и отступил на шаг.

— Все, все, успокойся. Господи, да заткнись же ты, — не выдержал он. — Я всего лишь делаю свою работу.

— Тебе стоит поискать другую работу, — заявила я ему. — Потому что эта — полный отстой.

Я уселась на скамейку и скрестила ноги. Как истинная леди. Я собиралась оставаться здесь. Я была спокойна. Невозмутима. Я посмотрела на свою грудь. Я прямо видела, как бьется мое сердце. Бу-бух, бу-бух, бу-бух. Все, кто находился на яхте, смотрели на меня. Я игриво помахала им пальчиками и послала улыбку. Люди на посудине вернулись к завтраку. Кроме Шлепка. Шлепок по-прежнему таращился на меня. В конце концов Делорес пихнула его локтем, и он перестал глазеть.

Я пару раз глубоко вздохнула и огляделась. Лысого нигде не было видно. Прошло полчаса, и показался Хукер.

— Ну, — спросил он. — Как дела?

— Подходил Лысый и пытался прогнать меня, но я сказала ему, что жду тебя.

Хукер нахлобучил мне на голову кепку и надел на кончик носа солнечные очки.

— И почему он хотел тебя прогнать?

— У Рэя были гости на завтраке, и он решил, что я порчу окружающий пейзаж.

— У этого человека нет вкуса, — возмутился Хукер. — Ты всегда на высоте. — Он подал мне айпод и тюбик солнцезащитного крема, потом достал из кармана бальзам для губ и тоже сунул его мне. — Мне захотелось оставить твои губки мягкими… на всякий случай.

— И все-то ты помнишь, — вздохнула я.

Он постучал указательным пальцем по лбу:

— Мозги покуда паутиной не заросли.

Я встала и потянулась.

— Мне надо передохнуть. Пойду прогуляюсь.

— Если будешь проходить мимо гастронома, купи мне содовой. И может, сэндвич. И немного печенья.