Лукоморье

Глава 7

Но если в Лукоморье Черномор зол и раздражен, то хорошо быть не может. Через трое суток выйдя на очередное дежурство Наталья Николаевна узнала, что заведующий отделения о ней уже справлялся и передал через постовую медсестру: как только Гончарова появится чтобы немедленно зашла к нему в кабинет. Наташа зашла, Черномор чрезвычайно сухо сообщил:

— Вот уж не думал, что вы будете интриговать и добиваться моего места,

— А в чем дело? — сильно удивилась Наташа, она была в прекрасном настроении, полна здоровья и энергии.

Заявление в ЗАГС они с Сашей решили подать, когда всё будет готово для торжества бракосочетания, а пока начались приятные хлопоты. Выбрать ресторан, составить меню, пригласить гостей, пошить платье. Наташа хотела праздника, хотела на нем блистать, Саша не возражал, хлопотами не занимался, он писал роман.

— Главному врачу звонили из городской администрации, — мрачно сказал Черномор, — интересовались вашей квалификацией и должностью. Выразили удивление, тем что такой прекрасный специалист обычный врач. Главный все намеки понял. Уже сегодня к нам пребудет проверка, по результатам которой меня отстранят, а вас назначат на моё место.

Наталья Николаевна звонко рассмеялась, но объяснить ничего не успела.

— Торжествуйте, смейтесь, радуйтесь, — с театральным пафосом вскипел Черномор и вспомнив Пушкина язвительно добавил:

— Теперь Руслан которого вы себе завели в администрации нашего города, уничтожит злого Черномора. Вы ведь так меня называете!

— У Пушкина и другой Черномор есть, — смеялась Наталья Николаевна и с чувством на память отрывками стала читать:

«Здравствуй, князь ты мой прекрасный!

Что ты тих, как день ненастный?

Опечалился чему?» –

Говорит она ему.

Черномор в изумлении смотрел на Наташу, а та с озорной улыбкой играя модуляциями голоса переводя его на мужской тембр продолжала:

— Что это значит? — растерянно спросил Черномор, который впервые видел, как всегда сдержанный хирург из его отделения, легко с отличным настроением разыгрывает перед ним стихотворный спектакль.

— Иван Тимофеевич, миленький, — терпеливо стала объяснятся Наталья Николаевна, — Маша Вяземская будет месяц работать у нас волонтером санитаркой, а в администрацию города звонил ее папа господин Вяземский и просил, чтобы девчонке не задавали вопросы и не чинили препон, и что бы этот месяц она отработала под моим присмотром. А уж как там поняли и передали нашему главному врачу, я не знаю, но могу позвонить Петру Андреевичу и предложить ему уладить это недоразумение.

— Вот как? — Черномор верил и не верил Наталье Николаевне, и от этого стал сварливо задавать неделикатные вопросы:

— А что вас связывает с господином Вяземским? Вы знаете, что это поставщик медицинского программного обеспечения для всех лечебных учреждений города и это только одно и не самое главное из направлений его деятельности. Что забыла избалованная истеричка и дочь миллиардера, которую он уже месяц таскает по лучшим врачам, в нашем отделении? Как она будет работать санитаркой? Что вообще всё это значит?

— Врачебная тайна, — развела руками Наталья Николаевна, — и начинайте искать мне замену, я планирую уйти в декрет,

— Час от часу не легче, — проворчал успокоившийся Черномор, — Может еще что-то хотите сказать? Говорите, меня сегодня ничем не удивить,

— Скажу, — решительно заявила Наталья Николаевна и без улыбки высказала:

— Мы, дядька Черномор, в отделении все вас очень любим, желаем здоровья и хотим быть вместе.

Чмокнула Черномора в щеку и стремительно выскочила из кабинета.

Иван Тимофеевич достал из холодильника коньяк, из шкафа волшебный граненый стакан, который как реликвия по наследству, вот уже семьдесят лет, передавался от одного заведующего к другому. Набулькал лекарство в емкость. Без закуски, залпом выпил сто грамм, подумал и решил: Ладно Наташка, будет у меня возможность, добром отплачу. Антидепрессант подействовал и больше он принимать лекарство не стал. На утреннем обходе он увидел юную очень красивую холеную девочку в новенькой медицинской униформе, которая с непередаваемым выражением лица (отвращение, ужас и покорность злой судьбе), на вытянутых руках несла в уборную полный мочеприемник. Как вести себя с этой волонтеркой он не представлял, поэтому буркнул ей:

— Доброе утро,

И пошел дальше.

А утро для Вяземской было недобрым, волонтерство у Маши началось с неприятностей. Сначала, зловредная Наталья Николаевна дала ей ножницы и заставила ее коротко постричь ногти. С такими холеными длинными когтями ты судно не вынесешь, можешь расплескать, самой убирать придется и вообще нечего персонал смущать маникюром стоимостью с их месячную зарплату, вообще то трехмесячную, усмехнулась Вяземская, но поправлять врача не стала. Потом ей пришлось звонить отцу, вырвать его с совещания и злобно жаловаться, на то что про нее волонтера дочь известного социально ориентированного бизнесмена хотят снять ролик на ТВ. Папа мигом, одним телефонным звонком, решил вопрос, съемку отменили. Старшая санитарка предложила ей вымыть туалет, но не дала резиновые перчатки и ограничила в моющих средствах. Опять позвонила отцу, достала его своими нытьем и требованиями, тот распорядился. В отделение быстро привезли коробки новых одноразовых резиновых перчаток, гигиенические салфетки, упаковки с моющими средствами, упаковки с дезинфицирующими средствами, одноразовые медицинские халаты, медицинские респираторы. Все забрала, просто захапала сестра — хозяйка Наина. Маше для уборки ничего не выдали. Маша не стала никому жаловаться и ничего не стала просить, она пошла и попыталась устроить ведьме Наине скандал. Хабалку Наину, требования и ругань молоденькой девчонки ничуть не смутили, видала она таковских. На шум в хозблок зашла Наталья Николаевна, так посмотрела, что Наина чуть не обсикалась и тут же выдала Маше всё требуемое. С видом гордой победительницы одетая в одноразовый халат Вяземская в резиновых перчатках, натянув на лицо медицинский респиратор, упрямо сжав челюсти, с чувством глубокого отвращения пошла мыть и дезинфицировать туалет. Затем была процедурная, потом восьмая палата, далее ей доверили выносить из операционной контейнер с отходами. Проходившая в операционную Наталья Николаевна, в ее сторону даже не посмотрела. За ужасно противными хлопотами время летело. Мама привезла ей диетический обед в судках и бутылочку французской минеральной воды. Уставшая и голодная Маша не наелась, ей хотелось мяса и хлеба, а не пареных овощей, которые приготовил их повар. Выручила Наталья Николаевна, накормила бутербродами с вареным диетическим мясом, напоила крепким чаем.

— Ты же теперь знаешь, что Екатерина Алексеевна, любовницей твоего папы не была, — за обедом сказала Наталья Николаевна, — слово данное под обманом ты держать не обязана, можешь идти домой,

— Не обман, а терапия, так папа сказал. И это не я, а вы своё слово держите, — насупившись потребовала Маша, — Обещали показать Госпожу Жизнь и Госпожу Смерть, показывайте,

— Покажу, — усмехнулась Наталья Николаевна и с любопытством, — А ты что теперь папу цитируешь? Помирились?

— Ой, — всплеснула руками Маша и оживленно по-девичьи заболтала, — А вы не знаете? Вам Екатерина Алексеевна продолжение не рассказывала? Так слушайте! Дома мы с мамой одни сидим, прислуга попряталась, адвокат ушел готовить бумаги на развод, мама все папины подарки по комнате раскидала и плачет, я утешаю и тоже плачу. Звонок, это Екатерина Алексеевна, папа в дымину напился, устроил в ресторане «Онегин» дебош и драку, сейчас сидит в «обезьяннике» в полиции. У него все отобрали, за то, что возмущался избили. Надо спасать! Мама все обиды забыла и в машину помчалась мужа спасать, я с ней, по дороге все связи подняли. Приехали. Папу уже освободили. Мама, как папу избитого в разорванной окровавленной одежде, увидала так зарыдала и обнимать его, я тоже реву и за руку его держу, родной же. А он маму обнимает и говорит: «Девчонки мои, любимые!» В общем свою годовую норму осадков, мы там точно вылили. Екатерина Алексеевна из машины аптечку достала, хотела папе раны обработать, так мама у нее бинт вырвала, перекисью водорода смочила, сама папе стала раны обтирать. Екатерина Алексеевна плечами пожала и ушла.

Мария Петровна Вяземская пристально посмотрела на Наталью Николаевну и без осуждения в голосе сказала:

— А ловко вы нами управляли, я утром все обдумала и поняла, как вы нас всех развели. Я тоже так хочу уметь. Потребовала:

— Составьте мне план учебы. С отцом и мамой я уже договорилась, в гимназии перехожу на индивидуальные занятия. А учить меня будете, вы. За деньгами дело не станет, заплачу сколько скажите.

— Я смотрю отцом и матерью ты уже управляешь, — усмехнулась Наталья Николаевна,

— И не только ими, — гордо вскинула голову девочка, — мне вчера прямо с раннего утра звонил этот ну который мой «возлюбленный» вне зоны доступа для девушек и нежный любитель мальчиков, — зло по-змеиному улыбнулась девочка, — раньше то он не знал, что я та самая Вяземская, теперь узнал и для него огромных больших денег просил, говорил, что микрозаймов набрал, теперь его коллекторы искалечить могут, просил его спасти, а взамен вечную любовь обещал. А что мне не жалко, для нас это не сумма, а так мелочь. Дала ему, — со злым торжеством повысив голос, Вяземская продолжила, — Только он у меня в столовой, когда мы завтракали, сначала петухом полчаса кукарекал. Мама перекрестилась и сразу ушла, а папа спокойно все до конца выслушал, я кивнула, он молча без вопросов денег «возлюбленному» перевел, а меня попросил больше никогда людей не унижать,

— Попроси, Екатерину Алексеевну тебя учить, — предложила Наталья Николаевна, — психология это ее специальность, да и времени у нее больше,

— Не люблю я ее, — поморщилась Вяземская, — не доверяю, всё понимаю, а осадок то остался, у меня же тогда сердце заледенело, а потом убить ее была готова,

— А мне значит доверяешь? — насмешливо спросила Наталья Николаевна,

— Вам да, — упрямо ответила Маша и шепотом маленькой девочки пояснила:

— Я же помню, как тогда тряслась. Видела это Госпожа Смерть на меня смотрит и говорит со мной,

— У меня мало времени, — стала отказываться Наталья Николаевна, — и откровенно тебе скажу, я планирую рожать.

— Отлично! — одобрила госпожа Вяземская младшая, — я на это даже и не рассчитывала, мои тоже вчера поставили меня в известность, что за вторым собираются. Я не против. Мама рожать еще может, папа здоров. Я не эгоистка, брат или сестра мне совсем не помешают.

— Еще это придаст новый импульс их отношениям и укрепит их, — машинально проговорила врач,

— Учеба уже началась? — усмехнулась Вяземская младшая, — Отлично, раз мы договорились, то принимать у мамы роды я доверю только вам,

— Я не акушер, — рассердилась Наталья Николаевна, настойчивая бесцеремонность Вяземской, ее рассердила,

— Мне Таня Ларина уже рассказала, как вы Олю спасли, — посмотрела в глаза хирургу, девушка, — и ребенка спасли,

и властно заявила:

— Решено, только вы!

Пора эту самоуверенную нахалку ставить на место, решила Наталья Николаевна.

— Я не служащая твоего папы и не твоя крепостная, чтобы ты мне указания давала, ясно? Вера Федоровна пусть рожает в специальном родильном доме, там квалифицированный персонал, а с деньгами и положением Вяземского, у нее проблем не будет. Ты учись в гимназии, потом выберешь университет. А я не педагог, у меня полно своих проблем, постоянно уделять тебе внимание у меня сил не хватит. Пока ты тут ссаные простыни убираешь и утки меняешь, обучу правилам оказания первой медицинской помощи и на этом всё.

— Наталья Николаевна, — очень серьезно и негромко сказала Маша, — я Вяземская, вы Гончарова-Пушкина, там наши мужчины дружили, мы здесь должны, а другом я буду надежным, поверьте, я вам еще не раз пригожусь,

— Господи! Еще одна сумасшедшая на мою голову, — нервно воскликнула Наташа, — про Пушкина ты откуда узнала? Ты же тут всего четыре часа работаешь,

— Санитарки меня на перекуре спросили, что я тут делаю, я рассказала, что на спор с вами сюда пошла. Так они мне тут же эту историю сказку рассказали, как вы Пушкина спасли, а он вас замуж звал. Потом Даль услышал, как меня по фамилии зовут и рассказал про судьбу, которая вас опять свела. А что? Как папа говорит: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».

— Это Гамлет у Шекспира так говорит, а твой папа только цитирует, — проворчала Наталья Николаевна и продолжила:

— Ну хорошо, буду тебя учить, вне больницы можешь называть меня Наташа,

— Нет, так я вас звать может лет через десять буду, а пока вы для меня учитель Наталья Николаевна, — упрямо возразила девушка.

Наталья Николаевна увидела: как напряжено ее лицо; наблюдала ее готовность брать знания, ее желание научится управлять собой и другими.

— Начнем первое занятие, — предложила Наташа, — главное это научится ценить Госпожу Жизнь и уважать Госпожу Смерть. Остальное прикладные науки. Первый этап: биология; антропология, история медицины; латынь. Освоишь пойдем дальше: Анатомия Homo sapiens на русском и латыни. Далее изучение химии, нервной системы, физиология и физиогномика, последний этап социология, философия, мировые религии, психология, и всё это наряду с получением в университете высшего базового образования. Каждый день ведение дневника, анализируешь все события за день, писать только перьевой ручкой, половину предложение пишешь правой рукой, половину предложения левой рукой, это будет развивать мелкую моторику рук и оба полушария головного мозга. Фитнес и диеты необходимы, но с разумными ограничениями, без фанатизма. У Петра Андреевича огромные связи в медицинской среде, пусть устроит тебе консультацию у хорошего спортивного врача и врача диетолога, в этой сфере я менее компетентна.

— Там в девятой лежачий обосрался, — донесся до них крик дежурной медсестры,

— Где эту новенькую носит, — завизжала Наина, — пусть меняет ему белье волонтерка хренова,

— Иди, — засмеялась Наталья Николаевна, — а с Наиной сумей разобраться без папы и Черномора, зачту это тебе как практикум.

Мария Петровна Вяземская, одев резиновые перчатки, маску, скрывая отвращение, сменила пожилому больному белье, обтерла его влажными салфетками, с вымученной улыбкой выслушала, слабоголосое и смущенно: «Спасибо дочка». Вышла в коридор и при всех санитарках и сестрах непреклонным тоном шипя как гадюка высказала Наине:

— Еще раз голос на меня повысишь, я тебе всю морду расцарапаю, поняла? И звать меня не «эй ты там волонтерка хренова», а Мария Петровна, ясно?

— Сейчас ты у меня по-другому запоешь, — в свой черед прошипела Наина и метнулась в кабинет заведующего отделением. Быстро оттуда вышла, вся красная, растерянная.

— Извините Мария Петровна, — промямлила она, Маше.

Вяземская очень хотела язвительно сказать ей: «Будешь хорошо служить, получишь конфетку», но вспомнила совет отца не унижать людей и сдержалась.

— Вы по-хорошему, я по-хорошему, договорились? — внешне спокойно предложила Вяземская.

— Да, — хрипло дыша согласилась Наина и ушла на склад.

Утром перед окончанием первого суточного дежурства Вяземская зашла в санитарную комнату, умылась, глянула в зеркало, оттуда на нее смотрела Госпожа Жизнь. Жизнь была очень красивой, юной, но сильно уставшей.

— Я тебя люблю, — сказала Маша, Госпоже Жизнь.

Госпожа Жизнь в отражении улыбнулась и кивнула головой.