Лунатик

седьмая глава С О Н

Он ничего не мог поделать, но домой ему пришлось вернуться в полпервого ночи. "Завтра к восьми утра не опаздывай смотри!" – ровно в полночь предупредил его мастер на прощание. Работа его (его новая работа) началась с самого полного хода… или это только лишь "начало" (как он любил говаривать, "лиха беда – начало!", когда начало от продолжения отличалось, как отличалась призрачная искорка от сверхъестественного пожарища, разгорающегося в самом центре загробного мира – АДА). Но, как говорится, поживём – увидим.

Он никогда ещё ТАК не переутомлялся. И, даже не разуваясь, нырнул в постель… он был в полусне…

…Но ноги, как и всё тело, страшно гудели… Ему казалось, что он всё ещё идёт…

…и он действительно шёл. Он заблудился где-то в бездонной глубине этого жуткого заводского лабиринта… Он шёл на запах. Запах усиливался и усиливался… Дело в том, что он пытался уходить от этого запаха… Но, чем дальше он от него уходил, тем запах всё сильнее и сильнее превращался в ВОНЬ… Вонь… Это была вонь не только разлагающегося трупа (покончившего с собой в результате неудачного запора с запущенным видом геморроя; и произошло это в самой запущенной уборной)… Скорее всего, как только что понял Кидов, это что-то потустороннее.

Перед ним была закрытая дверь с WATER CLOSET; он и сам не понял, как она перед ним оказалась, словно до этого он спал и бродил во сне по пугающему лабиринту, а проснулся стоя перед этой смрадной надписью… Хотя, сама дверь была не закрыта (не совсем закрыта), как сквозь небольшую щель проскальзывал сильный яркий свет… но он был каким-то призрачным (СТРАННЫМ), поскольку не отражался нигде; не падал на стоящего перед ним Кидова, ни на окружающие предметы… просто светил как на картине.

Ему давно было бы интересно узнать, что находится за этой загадочной дверью, но… Но во сне он сам открыл её и вошёл как в солнце. Именно, солнце. Он ничего не мог разглядеть вокруг себя; этот призрачный свет оказался сверхъестественно сильным. И Кидов слышал только голос…

– Иди.

И он шёл. Он знал, что им управляет его повелитель.

– Ты многое можешь, – говорил ему повелитель, когда он уже выходил из дома и шагал в сторону завода. – Ты и наяву многое можешь, а во сне и подавно!

Действительно, человек сам по себе на многое способен, на эту тему Кидов ни раз размышлял. Ведь именно человек загромоздил всю свою планету так называемым ПРОГРЕССОМ; именно он вдруг оказался способным передвигать предметы на расстоянии, видеть будущее; именно человек стал великим магом, колдуном… оборотнем… В общем, долго перечислять возможности этого творения природы. Природа не способна на то, что способен человек (так человек полагает)!

Он уже подходил к заводу.

– Куда? – произнесли ему на проходной автоматическим голосом.

– Я избранный, – донёсся из уст Кидова голос. Рука Кидова в это время лезла в карман за пропуском… как его (Кидова) пропустили.

Это "Я избранный" он произнёс как-то СИЛЬНО (как произносит очень опытный волшебник. Это даже не походило на действия самого сверхъестественного гипнотизёра).

Он не знал дороги; не знал лабиринта; он просто подспудно надеялся, что путь не заведёт его в тупик, и он пройдёт куда надо.

Он шёл в самую глубь, в самый центр… Но он даже и не предполагал что начало дороги в самую центральную часть этого неземного гигантского строения ещё не началось…

– А ты, вообще, куда идёшь? – донёсся вдруг до него откуда-то со стороны очень знакомый голос.

Кидов от неожиданности чуть язык не проглотил… Это был всё его мастер… Но не мастер напугал так его, а тон… Этот простой вопросик он задал ему таким голосом… и в таком тоне… который самого обыкновенного ребёнка запросто может на всю жизнь заикой оставить.

– А что? – Видимо Кидов решил показать, что не растерялся.

– "А что?", это что? – не менял тот тона.

– Короче, – продолжал хладнокровствовать Кидов, – чё случилось?

– Да ни чё. – Голос оставался прежним. – Пока, во всяком случае.

Они очень долго стояли и смотрели друг на друга, как два неприятеля. Но мастер сдался первым:

– Ладно, пойдём.

– Зачем?

– За кем. За мной.

– А если я не пойду?

– Тогда поплывёшь.

Наконец этот мастер изменил тон с голосом: – Начальнику показаться надо.

– Ну идём, покажемся, – пожал плечами Кидов, – если надо.

– А ты, вообще, зачем пришёл сюда? – полюбопытствовал по дороге мастер. – Тебя ж не вызывали.

– Ключи от дома потерял на территории завода, – нашёлся Кидов.

– Ладно, – проговорил тот, – всё равно к шефу надо.

– А он чё-то хотел?

– Ага. Тебя просил позвать.

Они уже подходили к двери в кабинет начальника цеха.

– Ну заходи, – произнёс здоровяк Кидову как обречённому.

Начальник был в кабинете один.

– Ну, рассказывай, – тут же обратился он к Кидову, едва только тот успел войти.

– Чё?

– Чё хочешь. Хочешь, анекдот какой-нибудь расскажи.

– А зачем?

– Просто. – Он явно дурака валял.

– Что произошло? – спросил Кидов начальника.

– Много чего, – ответил тот.

– Говорит, ключи потерял, – усмехнулся мастер.

– А может мы их щас поищем? – продолжал начальник. – Пойдём все вместе и поищем. А?

– Я говорю, что не помню где… – сказал Кидов.

– Ты пойдёшь щас в Африку, купишь там слона и будешь ему мозги ебать, – заметил начальник. – Понял?

– Для чего меня сюда привели? – спросил Кидов.

– А ты так и не понял? – ответил мастер. – Чтоб объяснил нам, зачем пришёл на завод, пока ты тут с нами беседуешь, а не где-нибудь с кем-нибудь… с кое-кем.

Кидов понял, что круто попался… Мастер же объяснял ему, что вход на территорию во внеурочное время (без вызова) категорически запрещён. Надо было как-то отмазываться.

– Вы знаете, – начал Кидов объяснять, – я и сам не знаю, как я попал на территорию. Во-первых, на проходной меня задержали бы как пить не дать, а пролезть в "зону" проще чем сюда – без жопы останешься…

– Так как же ты пролез? – интересовался мастер.

– По-моему, я в это время… спал…

– Ты чё, лунатик, что ли? – тут же осведомился начальник.

– Не знаю, – как можно откровеннее признался Кидов. Сказать ему больше нечего было. Насколько он себя знал, то всегда превращался в страшного неудачника, как только из уст его доносилась неправда. Так что, "в самых тупиковых ситуациях говори только правду", стало как бы одним из коллекции его жизненных девизов). – Честное слово, не знаю.

Те как-то странно переглянулись.

– По-моему, ему нельзя у нас работать, – начал начальник советоваться со здоровяком прямо при Кидове.

Тот (мастер) молчал. Исход был ясен – Кидов очень сурово нарушил закон (заводские порядки и правила), а это подсудное дело; кто его знает, зачем и – САМОЕ ГЛАВНОЕ – как он проник на территорию в это внеурочное время.

– Ладно, – продолжал начальник, набирая номер на своём нефритовом спутниковом телефоне, – что-нибудь придумаем.

– Камнев? – обратился он к трубке, набрав номер. – Тебя Лесов беспокоит… Ага… Ну давай, жду.

– Чё-нибудь придумаем, – как можно мягче и дружелюбнее пообещал он Кидову. – Присядь пока, – кивнул он ему на ряд стульев.

А у Кидова душа в пятки ушла – очень уж не понравился ему этот деланный ("дружелюбный") тон. Ему срочно надо было что-то делать. Но что? – Громила этот его прямо по потолку размажет; если ему вдруг удастся сбежать из кабинета, то так и так – из завода ему не выбраться: мгновенный розыск – рабы временно прекращают свою работу и всю территорию прочёсывают насквозь, так что не удастся куда-то спрятаться на территории да отсидеться там, пока не начнётся нормальный рабочий день. Могут даже объявить всероссийский розыск… Теперь Кидов опасный преступник, и наверняка его будут пытать. А как ещё узнать, каким образом ему удалось проникнуть на территорию и – САМОЕ ГЛАВНОЕ – зачем?

Когда человек что-то начинает делать "со страху", то у него появляется необыкновенная сила. И ребёнок запросто вытащит из асфальта крышку канализационного люка, чтоб растолкать ею окружающих его неторопливых зомби, или чтоб раздавить ею внезапно озверевшего домашнего котёночка, пока он не начал мутировать. Кидов как-то, будучи ещё ребёнком, обнаружил в себе необыкновенную скорость, когда за ним гнались педерасты-насильники.

А теперь… Он как можно внимательнее осмотрел кабинет: прочные стальные двери, ясное дело – закрыты на автоматический замок; стены… Кидову они почему-то показались непрочными… но он не был уверен, что пробьёт одну из них голой рукой; а ничего подходящего в этом кабинете не было.

– Ты не присядешь? – не понял начальник, взглянув на Кидова ещё раз.

– Чё я, идиот, приседать? – сумничал Кидов.

– Я не заставляю тебя приседать, это ты ещё успеешь, – отреагировал начальник. – Я прошу тебя сесть вот на это креслице. Просто я не люблю, когда у меня стоят. Ну!

– Я у тебя сейчас отрежу, – сказал Кидов, – и не будет стоять.

– А вот это уже косяк! – взглянул начальник на своего телохранителя и тот машинально двинулся на Кидова, проучить за хамство.

– СТОЯТЬ! – гаркнул Кидов и остановил здоровяка своим неожиданным сильным голосом. Перед этим ему припомнилось то "Ты многое можешь. Ты и наяву многое можешь, а во сне и подавно!" И, хоть он не имел представления, во сне или наяву он прибывает, но чувствовал в себе БОЛЬШУЮ энергию. ОГРОМНУЮ. – Я ведь разнесу щас эту стену к чертям свинячьим!

– Давай, – усмехнулся на это начальник, – только бей сильнее, а то стена очень прочная.

– А ты знаешь, чем я бить буду?… – И в эту секунду (он и сам не ожидал от себя ТАКОГО) он чуть ли не со скоростью света подлетел к начальнику цеха, схватил его за спортивный комбинезон и запустил в стену с такой силой, что весь завод рухнул бы, каким бы гигантским он не был… Но стена стояла, словно была привидением.

– Э-э!, я щас открою, – испуганно закричал мастер, не зная себя. Наверно, он не разу в жизни не видел таких бросков, даже по видику.

Кидов знал, что ему далеко идти. – ОЧЕНЬ ДАЛЕКО. – Но он настроен был на гораздо большее. И он шёл. Он как будто всё ещё слышал возле себя голос своего Повелителя, "ИДИ".

Шагая, не обращая внимания на ноющую боль в суставах, в голенях (он не забыл, как ДИКО изматывает этот завод)… да и во всём теле (тело это понятия не имело, которые сутки шло по ГИГАНТСКОМУ ЛАБИРИНТУ, не останавливаясь ни на секунду), он кое-что замечал по пути… Всё чаще и чаще ему попадались человеческие кости…

"Если я того ублюдка убил, – размышлял он о начальнике цеха, которым когда-то собирался прошибить стену, – то зря я так с ним поступил – мало ему смерти, он её не достоин… Но что же тогда страшнее смерти?… Жизнь (жизнь после неё)?… или этот лунатизм, которым болеет завод?.. Скольких этот проклятый завод убил?.. Возможно, больше, чем погибло при Мао Цзэдуне, Сталине и Гитлере, вместе взятых… Что это вообще за завод такой? – размышлял он, не принимая на веру различные сплетни и измышления, что услышал в стенах данного предприятия. Судя по той реальности, с которой он сейчас сталкивался (по всем этим учащающимся кучкам человеческих костей), рабы этого завода знают о ПРАВДЕ очень мало (мухам наверняка неизвестна система паутины, в которую они попадают). – Он "отморозок" или он собака на сене (смотрящая собака)?, "сам не спит и другим не даёт"? Он пастух стада баранов? Или он просто отмороженный людоед?"

– Люди спят на работе! – усмехнулся он. – И придумают же такое! – голос его со временем становился всё громче и громче, переходя в самоуверенный крик. – Я лунатик, а не он! Я ещё больший отморозок! Я не отвечаю за свои поступки, а не он!, тоже мне, ЛУНАТИК нашёлся! Я сейчас говорю вслух, а эти тупорылые стены меня наверняка не слышат, не потому что я маленький, а потому что… Потому что всё, чё меня окружает, всего этого нет… Всё это сон… я кому-то снюсь… или чему-то сню… А может, этот завод просто самоубийца? И меня он выбрал в качестве бритвы, которой он скоро вскроет себе вены…

"Ноги мои шагают сами по себе, – перестал он горлопанить и вернулся к размышлениям. – Тело живёт независимо от души… Нет, не о том я думаю! Как мне действовать дальше, надо размышлять; чем всё закончится…"

Он знал, что его не остановят… Он знал, что его уже похоронили, потому что сам мастер видел, куда он пошёл.

Конечно, они могли бы пересечь мне путь, – размышлял Кидов, – они ж этот лабиринт наверняка лучше собственных половых органов знают. Но их явно не ждёт удача… Просто костей человеческих на несколько скелетов в этой растущей копилке прибавится. Прав был Виталя – заводы могут взлетать и не только на воздух. Буду надеяться, что сон его вещим окажется в результате.

Чем ближе он подходил к центру, тем энергии в нём становилось всё меньше и меньше, хоть он и старался убеждать себя, что энергия в нём увеличивается, а не уменьшается, что самая энергетическая точка на земле находится именно в центре этого лабиринта.