Лунатик

пролог СОЧИНЕНИЕ

Случилось это в небольшом дачном посёлке, Спяново.

Подвыпивший старичок поклёвывал носом и не замечал, как к нему подкрадывалась правнучка, Настенька.

– Дедушка, – сняла с него дремоту семилетняя правнучка не совсем уместным вопросом, – а старики и дети, это одно и то же?

– Одно, – отвечал ей тот. – Люди. – Он на любые её вопросы отвечал и никогда не делал своей внучке замечаний, если она, например, будила его среди ночи и задавала ему множество вопросов, на все из которых он знал ответы, как будто был марионеткой и эта правнучка дёргала его за ниточки, или какому-то несмышлёному ребёнку вся эта неестественная ситуация снилась в примитивном сне.

– А кроме "люди"? – не отвязывалась от него правнучка.

Старику задали очень непростой вопрос и ему надо было как-то выкручиваться, не отвечать банальные вещи – правнучка, насколько он знал её характер, не переносила, когда взрослые люди воспринимали её как бестолковое-тупоголовое дитя, и никому ещё не спускала с рук подобные "оскорбления". Но ответ старик нашёл очень быстро:

– А хочешь, я тебе историю одну расскажу?

– Опять сказку?! Дедушка, я тебе вопрос задала.

– Расскажу историю языком одной семилетней девочки, – пояснил он. – Хочешь?

– Как это? – не поняла она.

– А увидишь, как, – хитро прищурился старик. – Увидишь, услышишь и узнаешь, чем старик со старухой отличаются от своих правнуков… Называется эта история, "ЛУНАТИК"…

– Ну-ка-ну-ка-ну-ка! – заинтриговало её название так, что она уже готова была слушать эту историю, даже если конца её не станет; слушать с таким же удовольствием, с каким её младшая сестра любила засыпать под дедушкины "колыбельные" сказки; – сказки подвыпившего, засыпающего прадедушки…

– Как здоровье? – не с того ни с сего спросил вдруг Николай Анжелу.

– Нормально, – пожала та плечами.

– Нормально?! – У него глаза чуть на свет божий не вылезли из орбит.

– А что тут такого?.. – удивилась Анжела… Но вдруг!.. до неё всё дошло!..

– Она же у тебя… с ума сползает, – как можно откровеннее констатировал он факт.

– Ты о матери! – произнесла она всё, что до неё дошло. – Здоровье…слегка… – она как будто специально растягивала, -…ухудшилось… Если "слегка" не мягко сказано.

– Она видит будущее, – объяснила Анжела мужу. – Причём весьма ясно.

– Ты что, хочешь сказать… – закряхтел он.

– Да. – Она была необыкновенно хладнокровна.

– В неё как будто вселился тот карлик, – продолжила она после небольшой но жутковатой паузы. – Сегодня, например, она школу нашу увидела… И именно тот класс, которым я руковожу…

– Ты знаешь, – перебил вдруг он её. – Извини, что перебиваю, но я сделал кое-какие выводы… Ты знаешь когда у неё это началось?.. Сразу после взрыва… Когда КЛАДБИЩЕ взорвалось… Ведь именно в ту ночь тебе приснился кошмар… И на следующее утро к тебе в класс поступил тот новичок…

– Да? Ты точно всё рассчитал? – спросила она так, будто, если он неточно рассчитает – ошибётся хоть на миллиграмм, – наступит ВРЕМЯ НЕЧТО, которое наверняка страшнее ВСЕГО, что страшнее смерти.

– Как постарался. Ну ладно, продолжай: что там она ещё видела.

– Грызолова, – ответила Анжела таким тоном, каким описывают что-то неприятное и до того отвратительное, что рвать охота… Потому что Грызолов, это не прозвище, не имя, не фамилия и не отчество… это…

И Анжела ещё КОЕ-ЧТО рассказала своему супругу…

…А откуда-то издалека (хотя, это было не очень далеко… какой-то обман зрения) за ними наблюдало Солнце…

В данный момент Солнце находилось только в будущем…

Следующим утром Анжела как всегда удобно расположилась за своим преподавательским столом и наблюдала за тем как её третьеклашки строчили очередную контрольную – не списал бы кто у кого, сочинение ведь!, а ей так не хотелось, чтоб несколько сочинений подряд выглядели как её полугодовалые близнецы – друг на друга как две капли водки…

Весь класс потел над сочинением… если не обращать внимание на внезапно побледневшего новичка. Он весь был сконцентрирован, прямо от бездонной глубины мыслей до самого мозга костей. Полностью сосредоточен: он не впускал в себя сон; он как будто видел как тот витает где-то неподалёку в воздухе, наполняющем этот просторный кабинет русского и литературы. Но сон плыл на него как та сверкающая дымка, что залетела однажды прямо на глазах этого новичка в рейсовый пассажирский автобус (после этого автобус никто не видел, осталась только дымка) как всегда переполненный час-пиковыми пассажирами…

Анжела тоже была погружена в мысли. Из головы её никак не мог вылететь убитый карлик (убитый Грызоловом). Она и не сомневалась, что всё только начинается… она только не догадывалась, что именно начинается. А оно, как рычал карлик после того как его не стало, намного страшнее и опаснее самого УЖАСНОГО…

"Хреново, что не сейчас будущий папик Кидова трахнет его будущую мамашу", – прочитают позже в тетради новичка. Это всё, что он наобум успел нацарапать, перед тем как побледнел. Единственная только странность: почерк был не новичка… Позже Анжела присмотрится к почерку внимательнее и узнает почерк собственной матери… (всё почти как в современных слезоточивых телесериалах)

– Держите меня!!! – вдруг взвизгнул новичок… – Я… я…

Боже!, он весь позеленел! Теперь это был не тот бледный мальчик (только что умерший… но всё ещё живой). Это был ЗЕЛЁНЫЙ ЧЕЛОВЕК… !чёрте-что!

– Подержите меня, – передразнил он сам себя не своим голосом (голос как будто доносился откуда-то глубоко из-под земли – из преисподней). – Подержите меня за хуй!.. Да не руками, ёб вашу богомать!

Скорее всего, это был ярко-зелёный мальчик (новичок)… И он становился всё ярче и ярче… Он даже начинал светиться…

– Не будите спящую СОБАКУ! – ревел этот сверкающий мальчуган, поднимаясь с места и шагая прямо по стенам, по потолку; он искал окно, чтоб вырваться на волю; он словно в какой-то мере был слепым. Но слепым он был только в какой-то мере… На самом деле он был СМОТРЯЩЕЙ СОБАКОЙ.

Буквально через несколько минут вокруг школы собрался чуть ли не весь посёлок. Судя по тому, какие звуки издавала СМОТРЯЩАЯ СОБАКА, не грех был бы, соберись хоть полмира.

Все стояли абсолютно неподвижно… Кто-то что-то шептал, кто-то бормотал нечто нечленораздельное и пугающее человеческий слух. Остальные молчали; зрачков у них не было с тех пор, как СОБАКА, прямо с крыши этого школьного старинного здания собрала их вокруг себя (но, несмотря ни на что, СОБАКА торчала в их глазах).

Но… кто-то заорал так, словно стал зрителем какого-нибудь наикошмарнейшего сна. И проснулся от собственного крика.

– Эй, пацан! – заорал он тогда СОБАКЕ, – слазь с крыши! По гребню нельзя ходить – сорвёшься. Ты слышишь меня?

– Что? – как-то неуверенно и даже перепугано произнесла собака… Это была уже не собака. Это был новичок… Обыкновенный новичок. Он проснулся… И полетел…

Неподалёку от школы торчал из земли двухметровый шест (его словно вовсе не было… он как будто только что вырос…) и этот летающий новичок попал прямо на него, самым теменем…

Всё это наблюдал только тот, кто его окликнул (нарушивший Великий Закон СОМНАМБУЛИЗМА; прикоснувшийся… "запятнавший" ЛУНАТИЗМ).

В глазах же остальных СМОТРЯЩАЯ СОБАКА летала… летала… летала…

Ни один ясновидящий, вроде Мишеля Нострдамуса, будущее не созидает силой своей мысли, а только лишь предполагает возможность, изменить течение которой иногда очень трудно. Будущее, это такой же абсурд, как и прошлое; реально только лишь бесконечное "сегодня", да и то, это название (ВСЁ состоит из названий). Но не каждая вещь имеет название; например, сочинение Светы Бесфамильной – длинная повесть, которую она удивительным образом успела накропать в течение урока литературы (она тогда, как и новичок, уснула, но рука её выводила на листах общей тетради какие-то буквы),- названия не имела, начиналась с нулевой главы (зато все до единой главы имели названия)… И, может быть, правильно то, что повесть эту никто в глаза так и не увидел. Может быть, сон только потому и не сбывается, если его никому не рассказывать.