Лунный Ветер

Я снова с трудом сглотнула. Что он имел в виду? Я кивнула.

— Они обнаружили, что он дракон, и поэтому убили его?

Я снова кивнула.

— Мне так жаль, Элль. Потерять дракона — это одно, но потеря Дента — вот чего я не пожелал бы своему злейшему врагу.

Я посмотрела на Маркуса. Он действительно очень напоминал мне моего отца, и я знаю, что они, вероятно, никогда не говорили друг с другом, так как Маркус был человеком, а Герберт — драконом.

Гертруда положила два сандвича в коробку и протянула нам фляжку с чаем.

— Увидимся вечером.

Маркус поцеловал ее в щеку, и я улыбнулась, следуя за ним из кухни, мимо гостиной к входной двери.

На улице меня ждала повозка с лошадью, и я снова почувствовала себя так, словно перенеслась в девятнадцатый век. Если бы не электричество и старый телевизор, поклялась бы, что приобрела новую способность телепортироваться.

Я никогда раньше не была в таком фургоне и увидела, что Маркус улыбается, когда я села рядом с ним на деревянную скамейку.

Он легонько хлопнул вожжами, и мы рывком двинулись вперед. Стук копыт пробудил воспоминание, о котором я и не подозревала, и я предположила, что это было с той ночи, когда меня нашел его отец. Это заставило снова подумать о том поцелуе и о том, что он вызвал.

Я отогнала мысли о Блейке и сосредоточилась на пейзаже. Было потрясающе красиво. Земли, полные роскошного урожая, расстилались передо мной, насколько можно было видеть. Мы миновали еще один дом, и женщина, которая развешивала белье на веревке, помахала Маркусу. Он помахал в ответ, когда мы проезжали мимо.

Мы ехали прямо, пока не добрались до пары рабочих в поле. Судя по всему, они собирали капусту. Пахло гнилыми зубами, и я слегка зажала нос.

— Запах не такой уж замечательный, не так ли?

Я хихикнула, когда мы проезжали мимо капусты. Лошадь бежала мимо огромных деревьев и повернула направо. Все больше рабочих на ферме останавливались и махали руками. Все они были очень дружелюбны. Я улыбалась в ответ, когда повозка поехала дальше. Потом появились деревья, много деревьев: апельсиновые, яблони, груши и персики… Все было усыпано плодами. В этом не было никакого смысла. Я знала, что груша — летний фрукт. Это была еще одна деталь, которая не вписывалась. Предполагалось, что будет холоднее, так как мы отправлялись в зиму, а не в лето. Я выдохнула мягкий воздух, когда послышался чей-то свист. Мелодия была четкой, мне всегда хотелось так свистеть.

Фургон, наконец, остановился и Маркус помог мне спуститься.

— Спасибо.

Он провел меня сквозь ряды виноградника. Виноградины висели будто красные — почти фиолетовые — шары для гольфа. Я никогда не видела винограда такого размера.

Люди смотрели на нас, проходивших мимо, останавливались на секунду и улыбались, а затем возвращались к сбору урожая. Мелодия становилась все громче, и я поняла, что кто-то в этом ряду насвистывает эту чудесную, оптимистичную мелодию.

Я улыбалась в ответ, что было неловко, так как я не знала никого из этих людей, но они все согласились, что я могу остаться, поэтому решила, что должна поблагодарить их, быть дружелюбной и улыбаться в ответ.

Маркус остановился прямо перед насвистывающим стариком.

— Папа, — окликнул он, старик поднял глаза и перестал насвистывать, держа в руке только что сорванный виноград. У него были седые волосы и множество морщин вокруг самых голубых глаз, которые я когда-либо видела.

— Смотри, кто проснулся, — добавил Маркус.

Старик улыбнулся мне и встал, бросив только что срезанную гроздь винограда в почти полную корзину.

— И кто это у нас такой? — дружелюбно спросил он.

— Элинор, — снова соврала я, протягивая руку человеку, который, как я полагала, спас мне жизнь.

— Что ж, Элинор, добро пожаловать в Алкадин, — он пожал мою руку и посмотрел на Маркуса. — Ты уже рассказал ей, что у нас и как?

— Ещё нет, отец. Бедняжка Элль только проснулась. Я подумал, что если она проведёт сегодняшний день с тобой…

Старик рассмеялся.

— Ты перекладываешь всю ответственность на старика? Маркус, я же не так тебя воспитывал.

— Я знаю, отец. Прости меня, пожалуйста, — лукаво ответил тот.

— Элль, бери корзину и занимай место рядом со мной, — сказал старик. Маркус попрощался и направился обратно к фургончику.

Я сделала, как мне было сказано, и заняла место рядом с ним. Он запустил руку в задний карман и вытащил инструмент для резки.

— Вот так, — сказал он и показал мне как или снимать гроздь винограда.

Я сделала так, как он показал мне, и поначалу было трудно, когда я попыталась отрезать её, но когда он показал мне, как это сделать с быстрым движением запястья и быстрым ломающим движением инструмента, стало легче.

— Меня зовут Чарльз, и я глава дома Бенсонов.

— Это вы меня нашли той ночью?

Он кивнул.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я.

— Не за что. Что ты делала так близко к Лианам?

— Не знаю. Я даже не помню, как я подобралась так близко. Хвала небесам, они меня не убили.

— Тебе могло и не повезти. Это не была бы легкая смерть.

— Да, они ужасны, — я ненавидела болтовню, но любая другая тема была лучше, чем обсуждение причины, почему я сбежала.

— Элль, ты много знаешь о Совете?

— Хватит на всю жизнь, — ответила я.

Он выглядел растерянным.

— Тогда они сразу же узнают тебя, если придут сюда, — старик говорил скорее сам с собой, чем со мной.

— И это плохо, верно?

Он кивнул.

— Тогда что мы будем делать?

Он улыбнулся.

— Хороший ответ. Значит, ты ещё не растеряла всю надежду.

Я вздохнула и слабо улыбнулась. Если бы он только знал, как это было тяжело. Но я должна выяснить, что за чертовщина здесь творилась, и кто за этим всем стоял.

— А что с тобой случилось такого, что связано с Советом? Я не могу понять, почему они не забрали тебя, зачем оставили. Ты красивая девушка.

— Это долгая история. Они убили моего дракона.

Его глаза слегка распахнулись. Ох, в один прекрасный день эта ложь точно укусит меня за задницу.

— У тебя был дракон?

Я кивнула.

— Ты родилась с меткой?

Снова кивок.

— Здесь это не к добру.

Это я усвоила.

— Знаю.

— Какой у тебя был дракон?

— Солнечный Взрыв.

— Так ты можешь повелевать огнём.

Я покачала головой.

— Больше не могу. Сила ушла, когда дракона убили.

— Что?

— Я была частью Дента.

— Дент? Не может быть.

Я обмерла.

— Похоже, вы скрывали это чрезвычайно умело. Не удивительно, что они его убили, — продолжил он, и я с облегчением выдохнула. — Как они узнали, что он был драконом?

— Он превратился и спас мне жизнь. Они решили, что убили нас обоих, но на мне не было даже царапины, — мои глаза наполнились слезами от мысли о Блейке и ручейках крови из его рта, носа и ушей. Я закрыла глаза и постаралась прогнать это воспоминание.

— Мне очень, очень жаль, дитя. Вероятно, это было очень тяжело.

— Спасибо, — сказала я, глядя на виноград и подсекая очередную гроздь.

— Я заметил еще одну странность, — сказал он, и мое сердце пустилось вскачь, — на тебе нет штрих-кода.

Штрих-код… Какой еще штрих-код?

— Как тебе это удалось?

— Он у меня был нарисован, — эта ложь просто выскочила наружу. — Мой дракон был довольно артистичным. Я знаю, что это не красит его личность, но он рисовал наши каждое утро, так что мне не пришлось проходить через всю боль от получения настоящего, — я надеялась, что это связано с болью.

— И тебе это сошло с рук?

— Это было нелегко, — ответила я, хотя понятия не имела, что там за процедура со штрих-кодом. Единственное, что приходило в голову, — это изображение пункта регистрации, и я решила, что это должно быть что-то похожее на то, через что время от времени проходили люди со штрих-кодами.

— Ну, здесь это работает на тебя. Поскольку ни у кого из нас нет штрих-кода, ну, кроме Энни. Это было частью договора, заключенного здесь, на севере. Они относятся к нам не так, как к другим, раз уж мы обеспечиваем их едой. Но они берут наших женщин для удовольствия своих мужчин.

Я беззвучно втянула воздух, когда он сказал это. Я знала, что именно поэтому все женщины были похожи на мужчин. У них были короткие волосы и грубые тела. В противоположность мне. И он только что подтвердил то, о чем я думала все это время, причину, по которой они забрали молодых женщин.

— Значит, мне тоже придется обрезать волосы? — спросила я.

— Нет, не придется, — тихо ответил он. — Скажи, ты умеешь прятаться?

Я улыбнулась.

— В этом я профи.

Он рассмеялся.

— Я уже понял.

— А почему вы спрашиваете?

— Мы построили подземное сооружение для нашей молодежи, примерно твоего возраста. Их немного, но мы защищаем их так, как никогда раньше не защищали своих людей. Когда приходит Совет, они прячутся. Сооружению уже пять лет, и они ни разу его не обнаружили.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Ни одна женщина не должна быть так унижена. Они уже забрали трех моих внучек. Больше я их терять не собираюсь.

— Мне очень жаль.

Он просто улыбнулся.

— Это не твоя вина, дитя.

Я сделала глубокий вдох. Чарльз очень походил на дедулю. Я так по нему скучала. Как могло случиться, что никто из них не знал о происходящем?

Я выясню, кто за это отвечает. Уж в этом я уверена.

Мы собирали виноград до самого вечера. Мои пальцы загрубели, и, похоже, я наполнила миллион корзин. Перестала считать после пятой. Мы говорили о том, о чем Маркус упоминал ранее. Раз в месяц приходил Совет, и они забирали весь урожай и раздавали его тем, кто в нем нуждался. Затем, если они видели женщин, которые напоминали о хорошем времени для одного из их членов, они забирали и их тоже. Они также убивали тех, кто выходил из-под контроля, даже тех, кого они боялись. Как Августа со своей меткой. Это было полной противоположностью тому, к чему я привыкла.

Чарльз не мог рассказать мне, как выглядят другие места, так как никто из них никогда не покидал фермы. И все же он говорил о хорошем. У него тоже был дракон, Ласточкокрылый. Они расстались давным-давно. Это было так грустно. Они говорили о смерти с большим уважением.

Энни, по моему предположению, была другим оставшимся у них подкидышем. Август упоминал о ней этим утром, и она была Солнечным Взрывом. Раньше он говорил об этом, но она не превращалась в дракона последние десять лет. Я вообще ничего не могла понять.

Время летело, и я должна была признать, что сегодня было не так уж плохо. Мы с Чарльзом подошли к одному из многочисленных фургонов, и я увидела Августа, сидящего с темноволосой девушкой примерно нашего возраста.

— Алфавит, — с улыбкой произнес Август, — хочу тебя познакомить со своей девушкой Макс.

Темноволосая девушка посмотрела на меня с улыбкой.

— Макс, это Элль, — сказал он, и она начала смеяться, сообразив, почему он назвал меня Алфавитом.

— Ну ты и шутник, — легонько шепнула она его. — Привет, Элль, не беспокойся, я не буду звать тебя Алфавитом.

— Поверь, это меня не сильно тревожит.

Я уселась рядом с ней.

— То есть, я так понимаю, тебя уже обе всем просветили?

— Август, сбор винограда едва ли можно так назвать, — возразил Чарльз, садясь рядом с подростком в задней части фургона.

— Я просто надеюсь, что Совет будет доволен этим заказом, — сказала женщина с короткими рыжими волосами.

— Элль, это Оливия. Она отвечает за весь виноград.

— Элль.

Я протянула женщине руку, и та ее пожала. Ее руки не походили на женские, а тело казалось сплошными мышцами.

— Милая, тебе нужно обрезать волосы. Если эти люди увидят тебя, у тебя не будет ни единого шанса.

— Ну-ну, Олив, когда этот день настанет, она спрячется вместе с остальными. Девочкам, конечно, не помешает еще пара рук с малышками.

Малышки? Этот Совет должен исчезнуть. Я поклялась в этом. Даже если это означало, что я получу наказание за убийство Блейка. Эти люди… малышки.

Фургон поехал в сторону, откуда мы прибыли. Я не могла поверить, что они в принципе нацелились на маленьких девочек. Это было отвратительно.

Фургон не остановился, чтобы взять еще людей. Я почти не слушала тех, кто был занят болтовней. Оливия напоминала тараторку, и все, казалось, прислушивались к тому, что она хотела сказать.

Я не могла перестать думать об ужасных вещах, которые происходили здесь раз в месяц. Прятаться в эти дни было плохим знаком, поскольку я, вероятно, никогда не узнаю, кто стоит за всем этим, но помощь девочкам с малышками звучала как хороший план.

Я оторвалась от своих мыслей, когда Оливия выпрыгнула из фургона. Я даже не поняла, что он остановился.

— До завтра, Элль.

— До завтра, — улыбнулась я.

Оливия встретила двух девочек — рыжеволосую, примерно моего возраста, и другую, лет двенадцати. Она обняла их, и они зашагали вместе по дорожке к спрятанному за деревьями дому.

Повозка двинулась дальше к дому Чарльза.

Я даже не поняла, что Максин слезла, когда мы остановились прямо перед домом Чарльза.

— Ну и о чем ты сейчас думаешь? — Августа легонько толкнул меня, пока мы шли к двери.

— Да так, ни о чем, — пробормотала я.

— А вот это уже ложь, Алфавит.

Я хихикнула снова.

— Ну ладно, наверное, я просто устала.

— Ясненько. Для девчонки, которая пальцем о палец не ударила… — начал поддразнивать он и отбежал, когда я собралась игриво его стукнуть.

— Я не лентяйка, к твоему сведению. Я срезала сегодня просто до фига винограда.

— Сняла, а не срезала, — поправил он меня. — Видишь, ты даже термина не знаешь.

— Неважно, — сказала я и стукнула его.

— Оу, у тебя действительно сильный удар, — Он потер то место, куда пришелся удар, и я увидела, как Чарльз слегка прищурился. Я отвернулась, делая вид, что ничего не замечаю.

— Это должно научить тебя не связываться с девушками.

Чарльз рассмеялся и на этот раз понимающе посмотрел на меня. Как будто он знал, что я лгала весь день обо всем. Мне не нравилась та часть про ложь.

Мы вошли в дом, и в нос мне ударил потрясающий аромат. Я умирала с голода.

— Марш умываться, — скомандовала Гертруда, — и спускайтесь вниз ужинать, — она подставила щеку Августину для поцелуя. — Добрый вечер, Элль, как прошел твой первый день?

— Отлично. Я здорово потрудилась и сегодня буду спать, как убитая.

— Спать, — в голосе Августина снова зазвучали дразнящие нотки. — Женщина, ты спала два дня.

— И что с того? — игриво парировала я, взбегая с ним по лестнице.

— Он уже знает? — я услышала, как Гертруда спросила кого-то.

— Нет, мы еще ему не рассказали.

Не рассказали кому и что?

— Боюсь, он начнет экспериментировать, засыпая ее вопросами о том, как это все работает.

Я ненавидела свой усиленный слух и отключилась, когда добралась до своей комнаты. Они очень переживали за Августа.

В комнате рядом с ванной нашла один из тех тазов с горячей водой, от которой шел пар.

Окунуть в нее руки было очень приятно, и я умылась. Не почувствовала себя чистой, но освежилась. Была уверена, что сегодня вечером у меня снова будет время помыться, но тут в голове всплыл Август, так что, возможно, и нет.

Закончив, спустилась вниз.

Маленькая девочка с вьющимися каштановыми волосами и самыми большими голубыми глазами, которые я когда-либо видела, спряталась за ногой Дейзи. Ей было четыре-пять.

— Кэсси, — пропела Дейзи и посмотрела в мою сторону. — О, я вижу, ты вдруг застеснялась. — Она заговорила с маленькой девочкой. — Элль, это Кэсси, свет моей жизни.

Я присела и оказалась на одном уровне с Кэсси.

— Привет, я Элль.

— Привет, — тихонько поздоровалась она.

Я подмигнула, встала и вернулась к столу. Дейзи смеялась над чем-то, что сказала Кэсси, но я, честно говоря, не расслышала.

Я заметила на одном из стульев девушку с этническими чертами лица, она напомнила мне Ченга. Гертруда велела мне сесть напротив. Девушка была по-своему красива, но волосы у нее были коротко острижены, и она изо всех сил старалась быть непривлекательной.

Она была глубоко погружена в свои мысли и когда увидела, что я смотрю на нее, то посмотрела мне прямо в глаза. Ее глаза были прекрасны. У нее был один карий глаз и один серый. Как будто кто-то выплеснул ей на радужку брызги серых чернил.

— Привет, я Энни.

— Элль, — ответила я, — но я уверена, что ты уже в курсе, — добавила я, и она хихикнула.

— Новости здесь распространяются очень быстро.

Я улыбнулась.

Гертруда расставила тарелки.

Чарльз произнес молитву, в которой просил оберегать нас всех и благословить еду и руки, которые ее приготовили.

Потом мы все приступили к еде. Я не могла припомнить времени, когда была так голодна. Все начали говорить одновременно.

Они говорили о сегодняшнем дне, о сарае и ремонте, который был сделан сегодня. Стиву было что сказать. У него светлые волосы, как у Августа, он худой и высокий. Но каждый раз, когда я ловила на себе его взгляд, он отворачивался. Как будто он боялся женщин. Это заставило меня улыбнуться.

Еще одного из сыновей Маркуса, полагаю самого старшего, звали Том. Он — полная противоположность Стива и Августа. Он был мужественным, как Маркус, и у него темно-каштановые волосы, как у Дейзи и его отца.

Он продолжал говорить о том, что им нужно больше оборудования для ремонта, и было очевидно, что парень по имени Люк должен будет отправиться в город с небольшой группой людей, чтобы пойти и получить его.

— Нет, — ответил Маркус. — Ты никуда не пойдешь, Том. Ты нужен нам здесь.

— Папа, у всех остальных мужчин был свой черед. Ты не можешь так со мной поступить.

Атмосфера накалялась, и это начинало немного пугать меня.

— Я бы отпустил тебя, если бы знал, что это все, что ты планируешь сделать в городе. Я знаю, почему ты хочешь уйти, и мой ответ — нет.

Том хмыкнул и, с силой отодвинув стул, широкими шагами вышел из комнаты.

— Маркус, — укорила Гертруда.

— Я не могу потерять еще и его. Я потерял уже слишком много детей.

— Она была его женой.

— И, насколько нам известно, теперь она принадлежит кому-то другому.

За столом стало очень тихо. Жену Тома забрали. Он хотел найти ее, и именно поэтому Маркус не выпускал его из виду. Это было плохо.

Мы закончили наш ужин в неловкой тишине.

— Август, — обратился Чарльз, — когда закончите помогать на кухне, я буду ждать вас с Элль в кабинете.

Гертруда застыла, а Маркус молча смотрел на отца, сидевшего на другом конце стола.

— Папа, — обратился Маркус, вытирая рот салфеткой. — Могу я спросить, в чем дело?

— Чем скорее мальчик узнает, тем лучше, Маркус.

— Узнает что, дедушка? — спросил Август.

— Терпение — не твой конёк, мой мальчик.

Все усмехнулись. Лишь Гертруда и Маркус оставались серьёзными, но, как и обещали, больше эту тему не развивали.

Вся молодёжь помогала Гертруде и Дейзи убраться на кухне.

— Ты знаешь, о чем дедушка хочет поговорить со мной? — продолжил надоедать матери Августин.

— Подожди и сам узнаешь.

— Почему он хочет, чтобы Элль тоже была там? — он замер и просто уставился на мать. — Серьезно, я с Макс, мам.

Она бросила в него кухонное полотенце.

— Дело не в этом.

Он засмеялся и поймал ткань, а Гертруда пробормотала что-то о подростковых гормонах и о том, что мир не всегда вращается вокруг этого.

— Тогда что?

— Подожди, — одновременно прикрикнули на него Дейзи и Энни.

— Ладно, — проворчал он и принялся расставлять чистые тарелки по шкафчикам.

Он вёл себя, как ребёнок на день рождения, постоянно спрашивая Гертруду, нужно ли ещё что.

— Нет, можете идти, — сказала она нам, и я последовала за Августом в сторону кабинета.

— А ты знаешь, о чём они?

— Да, но тебе стоит узнать об этом от Чарльза.

— Какие же вы все зануды.

Я усмехнулась.

— Ты и правда не умеешь ждать.

— Да, всю жизнь так, — сказал он, открывая дверь в так называемый кабинет.

Войдя внутрь, я словно оказалась в музее. Старый стол был заставлен старинными вещицами. Щиты, знак драконианцев, знак Дента — там было всё, даже изображения разных видов драконов. Я не могла отвести взгляд. На полках теснилось столько книг, что я не могла перестать пялиться.

— Присаживайтесь, — сказал Чарльз из-за стола, и Август первым упал на один из двух стульев.

Он взял один из тех кубиков, где нужно собрать все цвета вместе, и начал его крутить.

— Так в чём дело?

Чарльз лишь улыбнулся.

— Элль, пожалуйста, садись.

Он указал рукой на другое место, и я его заняла.

Август переводил взгляд то на меня, то на деда.

— Вы меня просто убиваете!

Чарльз рассмеялся.

— Твои родители боятся, что, если мы тебе расскажем, ты захочешь узнать больше.

— Больше о чем? — спросил Август.

— Элль… что ж, она как мы с тобой, и даже больше.

Он с прищуром взглянул на меня.

— Ты родилась с меткой?

Я кивнула.

— Что значит даже больше?

— Она была частью Дента.

— Да ладно? — просиял он.

Я улыбнулась.

— Да, я была ею раньше.

— Какая у тебя способность?

— Была, Август, — перебил Чарльз, и до Августа наконец-то дошло.

— Твой дракон мертв?

Я снова кивнула.

— И давно?

— Недавно, — это все, что я могла сказать.

— Элль, мне очень жаль. Чем он был?

— Кем, — поправила я, — он был Солнечным Взрывом. Он спас мою жизнь, когда они попытались нас убить. Я больше не владею синим пламенем.

— Чёрт, он что, перевоплотился?

— Сынок, у него не было выбора. Денты отличаются. Они сделают что угодно, чтобы спасти своего наездника.

— Я знаю, дед, но обязательно ли было перевоплощаться?

Если бы они только знали, что Блейк никогда бы не… Я запнулась. Он дважды спас тебе жизнь, Елена.

— Вы были противоположностями, — Чарльз слегка нахмурился.

— Да, это было нелегко.

— Дай угадаю, — вклинился Август. — Они хотели забрать и тебя.

Я кивнула.

— Ублюдки, — гневно воскликнул он. — Но странно, что они его убили, вам не кажется? Он же был Солнечным Взрывом.

— Я знаю, но у него был Дент. Они боятся Дентов, Август.

— Всё равно, какая-то бессмыслица.

У меня было столько вопросов. Например, почему они не могли просто уехать или обратиться за помощью? Но тогда меня бы завалили вопросами о том, как вышло, что я этого не знаю, а я не могла сказать правду.

Я и сама узнаю, где, чёрт возьми, нахожусь, и тогда устрою им то же самое. Сделаю всё возможное и избавлю этих людей от того, что причиняет им страдания.

Разговор продолжался, и, как и опасались Гертруда с Маркусом, Августу хотелось узнать больше о том, как я призывала свою способность.

— Не могу. Я обещала твоей маме. Если это может стоить тебе жизни, я не собираюсь ничего тебе показывать.

— Да бросьте. Деда? — Он взглянул на Чарльза.

— Она права, Август.

— Я способен убеждать людей. Если это поможет сохранить мою семью в безопасности… — Он начинал сердиться. — Если бы я только знал, как Элль использовала силу. Поняв суть, я тоже смогу, — умолял он.

— Это тебя и погубит, мой мальчик. Ты знаешь правила.

— Это не справедливо! Деда, я должен был стать драконианцем. Но я ничего не могу делать.

— Драконианцы остались в прошлом, сынок. Теперь им грозит смерть.

В прошлом? Смерть? Что за черт?

— Учись на опыте Элль, Август.

— Дед, я не такой.

— Я знаю, что у тебя есть боевой дух. Бен, Самуэль, Родни — все они мертвы из-за этого. Я не хочу потерять тебя, сынок.

— Деда, — Август чувствовал себя побежденным. Я знала, каково это.

— Мне так жаль, Август. Даже если бы я могла, Денты работают иначе, чем обычная связь с драконом.

— Что ты имеешь в виду, говоря иначе?

— Я никогда не могла использовать свои способности, если он не был в драконьей форме.

Чарльз прищурился.

— Нет, это не совсем так. Ты могла бы, если бы он дал согласие.

— Дал согласие?

— Кое-что, о чем вы двое, вероятно, не знали.

Я кивнула.

— Что ж, теперь уже слишком поздно, так что это не имеет значения, — я посмотрела на Августа. — Магия ушла в день, когда он умер.

— Могу себе представить, каково это.

— Как будто я все потеряла. Я должна научиться снова быть нормальной, и это не очень хорошее чувство.

— Могу понять.

Оставив их, я встала, пожелала спокойной ночи, еще раз посетовала, что не могу помочь Августу и направилась в свою комнату.

На кухне обнаружила Маркуса и Гертруду.

— Элль, — позвала меня Гертруда, и я вернулась назад, пока не увидела их обоих, сидящих за столом. — Как он это воспринял?

— Вы были правы, что беспокоились. Он хочет знать, как я его запрягала, звала, удерживала, но я сказала, что не могу помочь.

Гертруда закрыла глаза, а Маркус с силой выдохнул.

— Спасибо, Элль.

— Всегда пожалуйста, — я улыбнулась и пожелала спокойной ночи, прежде чем бросилась вверх по лестнице.

Нашла на кровати фланелевую пижаму и миску горячей воды вместо ванны. На этот раз разделась и обтерлась. Это была не ванна, но я чувствовала себя настолько чистой, насколько могла, прежде чем натянула пижаму через голову и забралась в постель.

Мысли, множество мыслей о сегодняшнем дне пронеслись в моей голове.

Глава 14

Первые две недели пролетели незаметно. Я думала, станет легче, но ошиблась: нагрузка лишь увеличивалась, правда, мои руки постепенно привыкали к сбору винограда. Стоило мне поранить пальцы — Чарльз исцелял их при помощи своего дара, отчего я начинала тосковать по Констанс ещё сильнее.

На этот месяц мы почти закончили со сбором. Остальная часть виноградника ещё не поспела.

Если я не отправлялась на охоту с Августом, то оставалась с Энни, вторым найдёнышем, о котором упоминал Август. Она оказалась чудесной девушкой и была лишь на пару лет старше меня.

Она была родом из места под названием Айкенборо, о котором я никогда раньше не слышала. Чарльз нашёл её еле живой четыре года назад. Энни знала кого-то из Совета, но это знакомство оказалось ей не на пользу, как я поняла из услышанного. Он оказался злобным садистом. Энни до сих пор не утратила боевой дух дракона, пусть и отчаянно пыталась это скрыть.

Она много раз говорила о своём огне. Если бы только девушка могла призвать пламя и показать Августу, как овладеть им, она бы помогла парню наладить связь с его убеждением.

— Энни, они убьют тебя.

— Иногда смерть — не самое худшее, Элль. Я бы отправилась к отцу и матери. Наконец обрела бы свободу.

Она пристально посмотрела на меня под сенью деревьев, где мы устроились на отдых

вдали от остальных. Она никогда раньше не говорила о матери, а я не спрашивала. Вдруг это больная тема.

— Я люблю жизнь, хоть смерть и следует по пятам постоянно. Я не хочу умирать.

— Как и я, но это не жизнь, Элль.

— Знаю.

У нее был штрихкод, пусть я никогда не видела его полностью, но постоянно поглядывала на её руку, стоило Энни оставить кожу открытой.

Она всегда будет его прятать.

У нас было много общего. Она была Солнечным Взрывом, но не перевоплощалась вот уже десять лет, что делало её практически человеком. Утратив свои способности, девушка больше не могла использовать голубое пламя или выслеживать ценности. Было так печально, что кто-то столь удивительный в конечном итоге оказался так беспомощен.

Я помнила небо, помнила, что испытывала, пролетая сквозь облака, когда Кара ещё была со мной. Я не рассказывала об этом и вообще не затрагивала эту тему, ведь по отношению к дракону было бы жестоко указывать на его неполноценность, упоминая то, что ему теперь неподвластно.

Вскоре должен был прибыть Совет. Последние несколько дней все усиленно к этому готовились.

Мне всё ещё хотелось просто пойти и взглянуть на советников. К этому времени я была знакома с большинством из них и легко сложила бы два и два, если б увидела хоть одного, но мне придётся спрятаться, ведь, по словам моих новых знакомых, стоит меня кому-то увидеть — и я отправлюсь с ними. Я столько раз представляла, что они сделают, если узнают, кто я такая, и моя смерть всегда была в топе списка. Я знала, они пойдут на всё, чтобы сохранить это в тайне.

Прозвучал гудок. Обеденный перерыв подошёл к концу.

— Пойдём.

Энни вскочила на ноги, и я поплелась за ней вниз по холму, к полям.

Мы собирали виноград ещё несколько часов, а затем пришло время отправляться домой.

Амбары ломились от урожая, в холодильниках тоже почти не осталось места.

Прошло уже пять дней с тех пор, как Люк, один из фермеров, ушёл с небольшой группой людей за припасами. Том отчаянно желал пойти с ними, но Маркус не позволил. Здесь с крайним почтением относились к старшим, чего я не видела уже очень долгое время. Однако многие, в том числе и я, беспокоились, что что-то случилось, ведь поход за припасами ещё никогда не занимал столько времени.

Том не облегчал жизнь Маркусу и Гертруде. Он всё ещё злился из-за их решения, поэтому мы видели его лишь утром — хмуро уткнувшегося в свой завтрак — и вечером, когда он залпом глотал ужин и отправлялся в свою комнату.

Я не могла и представить, что он чувствует, зная, что его жена неизвестно где, то ли жива, то ли мертва.

Том был борцом по натуре, но они продолжали это подавлять. И мне это совершенно не нравилось.

От этого я впадала в отчаяние.

Август тоже притих в последнее время. Он столько хотел узнать, но никто из нас не мог ему помочь. Его родители умоляли меня ничего не рассказывать.

Это было неправильно. Он имел право знать, как защитить свою семью, и я чувствовала себя предателем. Этой ночью я не могла уснуть. Сон не желал приходить, слишком многое меня заботило. День, когда прибудет Совет, и как всё пройдёт? Что произойдёт, если они найдут место, где мы планируем спрятаться? А что насчёт Люка и группы людей, которые уехали так давно? В порядке ли они? Вопросы без ответов выматывали душу.

Блейк и то, что я с ним сотворила той ночью, тоже вечно преследовали меня в мыслях. Простой поцелуй, который, как предполагалось, должен был связать нас дентом, а не убить его.

После долгих часов раздумий я, наконец, провалилась в сон без сновидений.

БЛЕЙК

Тело казалось деревянным, аромат свежеиспечённого хлеба щекотал нос, а приятный солоноватый запах… Я подскочил на постели, как только в голове пронеслись воспоминания о прошлой ночи. Голова закружилась, как никогда прежде, и мне пришлось снова лечь.

«Поднимайся, Блейк».

Драконы приближались, и я не знал, удалось ли им сбежать. Всё словно остановилось после того предупреждения — и я чертовски надеялся, что он его услышал.

Я находился в какой-то комнате. Взгляд упал на разрисованные чёрные шторы. Место казалось знакомым, словно сон, воспоминание, — и тут надолго позабытая жизнь обрушилась на меня лавиной.

Я вспомнил всё: отца, мать, Саманту и всех, кто значил для меня хоть что-то.

Я находился в своей старой комнате. Комнате в поместье.

Это не имело смысла. Что я тут забыл? Я не должен здесь быть.

В этот момент вернулась другая часть воспоминаний. О моём отношении к ней и о чувствах, что она вызывала. Меня затошнило, я вскочил с кровати и побежал в ванную.

Я едва успел сходить в туалет, прежде чем меня вырвало. Вышла только желчь: неизвестно, как давно я в последний раз что-то ел. Всё тело изнывало от слабости. Склонившись над сидением унитаза, я чуть было не потерял равновесие.

— Блейк? — из дверей ванной комнаты донёсся мамин голос. — Хвала небесам, ты очнулся.

— Очнулся? — я слегка повернулся к маме. Неправильно, всё было неправильно. — О чём ты говоришь? Где, чёрт возьми, Елена?

Она ахнула и прикрыла глаза.

— Сработало.

Её лицо осветила лёгкая радостная улыбка.

— Что сработало, где она?

— Успокойся. Мы нашли тебя две недели назад, в воскресенье, на ковре в её комнате; везде была кровь, и я подумала, что ты… — Она тяжело вздохнула и её глаза наполнились слезами. — … мёртв, но Констанс шустро сложила два и два и объяснила, что это всё дент, который пора было создать давным-давно. Она бы больше волновалась, если бы у тебя не возникло никаких побочных эффектов. Но такого мы точно не ожидали.

— Побочные эффекты? Мам, о чём…

Я вспомнил день, о котором она говорила. Ночь, когда я поцеловал Елену в её комнате. Чего я делать никогда не собирался.

Я вспомнил свою жажду свободы. Я вообще не желал иметь всадника. Но когда она, наконец, произнесла заветные слова… Тогда я понял, что не хочу быть свободным. И ни за что не хочу слышать, как она повторяет это снова. Я вспомнил поцелуй, а потом — кровь. По спине пробежал холодок. Я посмотрел на маму.

— Где Елена?

Она ничего не ответила, но это было и не нужно. Я видел всё по глазам.

— Мам! — голос чуть надломился.

— Мы не знаем, где она, Блейк. Она пропала две недели назад. Король Гельмут создал поисковую группу, её ищут круглыми сутками. Но тщетно.

— Почему вы меня не разбудили?

Я очнулся, совершенно не представляя, какого хрена происходило. Шестерёнки в голове вертелись с бешеной скоростью, отчего у меня закружилась голова, и мне пришлось опереться о стену рукой. Я всё ещё сходил с ума от мыслей о приближавшихся драконах, жаждущих её смерти, и гадал, удалось ли мне предупредить Герберта, как я делал это всегда. Я провёл с ними шестнадцать лет, а они об этом даже не догадывались. Как грёбаный невидимка. А теперь мама бормочет что-то про две недели. Что это было?

Меня как громом поразило. Дент.

Вот почему Джордж никогда не рассказывал о том, как устроен дент. Мне это казалось пожизненным заключением в рабство, чарами. Ни за что бы не догадался, как всё обстоит на самом деле. Ты живёшь со своим дентом, следишь за её жизнью, как за своей, любишь — сперва как брат, потом как защитник — и однажды осознаёшь, что никто в целом свете не подходит ей лучше, чем ты сам.

Влюблённость оказалась непростой штукой, учитывая, что я не мог к ней прикоснуться, или поговорить с ней, или хотя бы рассказать о своих чувствах. У неё не было возможности увидеть меня тогда, целых двенадцать лет, если быть точным.

И всё же я постоянно мог разговаривать с ней, пусть она и не слышала ни единого слова, а теперь она исчезла. Тогда-то и понял, что заставляет нас с щенячьей преданностью следовать за ними повсюду, куда бы они ни направились. Шестнадцать лет они не замечают нас, и мы вынуждены сдерживать чувства, не представляя, удастся ли когда-нибудь выказать их и получить взаимность в ответ. Никаких заклятий. Связь была настоящей и создавалась годами — практически всю жизнь.

На меня снова нахлынул страх. Я жил с этим чувством последние пару лет. Когда все остальные узнали о ней и пришли поклясться своей жизнью, чтобы защитить ее, когда они начали умирать один за другим, я понял, что что-то не так. Кто-то еще, кто не хотел, чтобы она была жива, узнал о ее существовании, и именно тогда я понял, что не был бесполезен, в конце концов. Это сделал мой страх потерять ее. Мой страх сформировал какую-то силу, позволившую связаться с Гербертом. Конечно, сначала он испугался, когда во время просмотра обычного телешоу диктор вдруг обратился к нему, заявляя, что надвигается опасность, враги уже близко. Это был я.

Без понятия, как мне это удавалось, и очень рад, что он ни о чём не спрашивал. Убийства всегда оставались лишь в сводках новостей, и он понимал, что я их спасаю.

Если бы кто-нибудь знал, как мы относимся к нашим дентам, их бы убивали, чтобы отыграться на нас, и нашим жизням пришёл бы конец.

У меня была куча врагов.

И всё же Джордж провёл в отключке день, а не две недели.

Глаза защипало от слёз. Я должен найти её, и быстро.

— Блейк?

Преодолев расстояние до шкафа широкими шагами, я вытащил рубашку с джинсами и надел столь ненавистную одежду.

— Мы пытались, — объяснила мама. — Ты не хотел просыпаться. Констанс решила, что лучше оставить тебя в покое.

— Оставить? Елена там одна, мама. Я даже не знаю, в порядке ли она! — я остановился, закрыл глаза, голова снова закружилась. Я не мог сейчас ни о чем думать. Она просто должна была остаться в живых. — Мне нужно найти ее, — сказал я и, собравшись с силами, вышел из комнаты.

Я слышал, как она идёт следом.

— Пожалуйста, сперва ты должен поесть.

— Мам, у меня нет времени.

— Я соберу еды в дорогу, но ты обязан поесть. Иначе…

Она мне угрожала.

— Иначе что? Ты не сможешь меня удержать, никто не сможет.

— Просто поешь! — закричала она. — Потом можешь делать, что угодно и сколько угодно, пожалуйста.

Я усмехнулся. Меня рассмешила не её забота обо мне, а предложение делать, что пожелаю.

— Я должен найти её, мам.

— У тебя ничего не выйдет, если ты будешь слаб. Пожалуйста, поешь.

Я глубоко вдохнул. Она была права. В таком состоянии я не способен лететь. Я кивнул, а затем услышал обрывки разговора между Сэмми и Бекки.

Из услышанного понял, что они тоже волновались за меня.

Я вошёл на кухню, и на меня уставились четыре пары огромных удивлённых глаз.

— Очнулся? — воскликнул Джордж и вскочил с места.

С минуту я просто смотрел на него. Тело всё ещё потряхивало.

Джордж видел это.

— Чувак, тебе стоит перекусить.

— Я как раз этим занимаюсь, вы только никуда его не отпускайте, пожалуйста, — взмолилась мама, летая по кухне и создавая невообразимый шум кастрюлями и сковородками. Это сводило меня с ума.

— Почему ты не сказал, на что это похоже?

— Ты знаешь почему, Блейк. Даже у стен есть уши, — ответил Джордж.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Я должен найти её.

— Для начала ты должен поесть.

— Да, хорошо, — рявкнул я матери. В несколько шагов подскочив к хлебнице, оторвал огромный ломоть хлеба и запихнул себе в глотку, даже не удосужившись сделать бутерброд.

— Блейк! — закричала мама.

— У меня нет времени на ужин из пяти блюд. Я поем по дороге — пробормотал я с набитым ртом, и проглотил комок.

Джордж подбежал к холодильнику и протянул мне бутылку сока. Я пил прямо из бутылки, как будто от этого зависела моя жизнь. Он обжег мне горло, и только тогда я понял, как сильно хочу пить.

Я ощущал на себе взгляды сестры и Бекки, но не смел посмотреть в ответ. Прежний Блейк относился к Елене, как к ничтожеству. А теперь… Должно быть, я походил на идиота, но им никогда не понять.

Стоило мне прикончить бутылку, как послышался звон разбитой чашки, и я обернулся в поисках источника шума.

Табита. Что она здесь делает? Она посмотрела на мою маму полными слёз глазами.

— Вы говорили, что этого не случится.

Я посмотрел на мать.

— У нас не было выбора, Табита. Ты лучше других знаешь, что ему необходим дент. Тьма поглощала его всё больше день ото дня.

— Нет! — взвизгнула она и кинулась ко мне. Я отшатнулся. Это был рефлекс. Она замерла на месте, закусив губу, по щекам покатились слёзы.

— Значит, теперь для тебя существует лишь она? — спросила Табита. — Это не по-настоящему, Блейк! Ты сам так говорил. Борись с этим.

Мне было её жаль. Я знал, что она ко мне чувствовала, и хотел бы что-либо изменить, но это было невозможно.

— Всё не так, как ты думаешь, Табита, — мягко сказал я. Её нижняя губа задрожала. — Мне правда жаль.

— Тогда объясни мне, пожалуйста, потому что мы обсуждали это месяцами. Это лишь чары, Блейк, ты ничего к ней не чувствуешь. Ты любишь меня, вспомни.

Она попыталась дотронуться до моего лица, и я снова отстранился.

— Это не чары. Не могу объяснить, тебе придётся поверить мне на слово. Всё кончено. Что бы между нами ни было раньше, я больше не могу быть с тобой. А теперь, если позволишь, мне нужно найти Елену.

Я развернулся и вышел из комнаты, сопровождаемый тихими рыданиями за спиной.

Послышался скрип отодвигаемых стульев, и первым меня догнал Джордж.

— Мы тоже пытались её отыскать, но первый же дождь смыл её след. Последнее место, где были замечены её следы, — это граница Ариса.

Нахмурив брови, я остановился.

— На границе Ариса?

Дурацкие лифты.

Джордж пожал плечами.

— Мы поможем, Блейк, — сказала Бекки.

— Спасибо, Бекки.

— О, теперь я Бекки.

Она улыбнулась.

— Пожалуйста, давайте без этого.

Это прозвучало грубо.

— Полегче, Блейк, — сказал Джордж.

Я вздохнул. Закрыл глаза, в точности понимая, что он чувствует. Я снова посмотрел на Бекки.

— Извини.

Обе девушки замерли, а Дин удивлённо изогнул бровь.

— Да, и советую привыкнуть, это надолго.

Глава 15

ЕЛЕНА

День, который наполнил их всех тревогой, наконец-то настал. День сбора.

Приближался Совет, и вокруг царил просто невообразимый хаос. Все сновали вокруг, готовя еду для тех из нас, кто собирался спрятаться.

Нас разбудили рано.

Гертруда сунула мне в руку корзинку, наполненную всякой снедью. Хватит на весь день.

— Оставайтесь в безопасности, и что бы ни случилось, не выходите из убежища.

Она нежно коснулась моей щеки, и я улыбнулась ей.

— С вами все будет в порядке? — я посмотрела на Энни.

— Поверь, Совету я точно не нужна, — пошутила она.

— Я слишком стара, — сказала Дейзи.

— Ладно.

Я взяла Кэсси за руку, а Дейзи поцеловала ее. Кудрявая девчушка была такой храброй, когда они пришли. Она тоже родилась с меткой.

Я улыбнулась ей, и она крепче сжала мою руку.

— Прочти ей это, она успокоится, — Дейзи сунула мне в руку книгу. Это была толстая книга сказок.

Я улыбнулась, вспомнив тот день, когда Люциан назвал меня спящей красавицей, и я спросила его, знают ли они об этих историях.

— Пойдем, — я взяла ее за руку, когда Маркус позвал нас.

На улице было еще темно, и я увидела повозку с лошадью.

Он забрал у меня Кэсси и посадил ее на повозку рядом с собой. Я забралась на заднее сиденье, и лошади тронулись с места. Мы останавливались у каждого дома, чтобы забрать девочек. Всем им было от пяти до девяти лет. С Максин пришла младшая сестра, а потом мы остановились у дома Оливии.

— Сохраняйте спокойствие для остальных, и что бы вы ни делали, ведите себя тихо.

Они обе кивнули.

— Удачи, Элль.

— Все будет хорошо, обещаю.

— Я доверяю тебе, — она посмотрела на меня, а потом снова на своих дочерей. — Люблю вас.

— Мы тоже тебя любим, — пропели обе девушки, и фургон снова тронулся.

Оливия стояла на тропинке, пока очертания повозки не исчезли в ночи.

Я посмотрела на небо; оно выглядело совсем по-другому. Там не было звезд, и это казалось таким нереальным. Светила только луна, и она была слишком яркой.

— Они собираются снова обыскивать территорию? — спросила рыжеволосая, ее звали Ники, и она была одним из худших подростков, которых я когда-либо встречала, всегда жаловалась на то, что ее обижают, и тому подобное.

— Они всегда так делают, Ники. Но ты будешь в безопасности.

— Просто трудно держать младших в тишине, — пожаловалась она.

— Ну, Элль здесь для того, чтобы помочь.

— Все будет хорошо, — я пыталась успокоить ее, но ничего не вышло.

Она мне совсем не поверила.

Повозка сбилась с курса и миновала еще несколько деревьев; на каждом из них висели орехи. Это была часть фермы, которую я никогда не видела.

Затем мы остановились.

Из-за деревьев появились мужчины, и на секунду мое сердце замерло, пока я не поняла, что это Август и Том.

— Дорога свободна. Там безопасно, — пробормотал Том.

Они помогали младшим девочкам, снимая их с повозки, а Август просто улыбнулся мне, обнимая Макс.

— Будь осторожна, пожалуйста, — взмолился он.

— Ты всегда зря беспокоишься, — ответила Макс и поцеловала его в губы.

— Элль, — Маркус окликнул мне, когда я была занята, следуя за всеми туда, где было убежище.

Я вернулась к нему, когда он что-то доставал из кармана. Это что-то было обернуто тканью.

— Возьми. Это от Чарльза. Не знаю, что это, но он сказал, ты за главную.

Я прищурилась.

— Пожалуйста, береги Кэсси, — снова напомнил он, и я кивнула.

— Обещаю, — сказала я и взяла у него тяжелый сверток. Это было оружие.

Я закрыла глаза. Старик не купился на мои росказни. Он знал, что я лгала, и как-то смог понять, что я настоящий драконианец, обученный драконианец.

И все же я поговорю с ним сегодня вечером и выясню, что ему известно. Может быть, правда выплывет наружу, и я буду знать, где нахожусь.

Я нашла на полу открытую задвижку, и Том встал рядом с Августом.

— Они каждый раз обыскивают территорию, Элль. Они никогда не находили это место. Пожалуйста, не бойся.

— Боюcь? — я игриво подняла бровь.

— Ладно, неважно. Просто сиди тихо и постарайся, чтобы малыши не шумели.

— Не продолжай. Я присмотрю за ними.

Август кивнул и глубоко вздохнул.

— Увидимся позже.

— Хорошо.

Я вошла и заперла дверь изнутри. Снаружи чем-то зашуршали, прикрывая вход.

Слабый свет освещал всю игровую площадку, похожую на небольшую библиотеку, и повсюду были разбросаны книжки-раскраски.

Я улыбнулась всем и села рядом с Кэсси, которая схватила раскраску и начала рисовать.

Шли часы, никто из нас не издавал ни звука.

Затем я услышала это.

Это был язык, от которого все волоски на моем теле встали дыбом.

Они все еще были далеко, но при помощи моего усиленного слуха я слышала их, как будто они были прямо над нами.

— Что это? — прошептала Ники.

— Надо помолчать, — сказала я, не понимая, какого черта Виверны оказались здесь.

— Они здесь?

— Почти, теперь тихо.

Маленькие сердечки заколотились как сумасшедшие. Звуки, издаваемые приближающимися людьми, сводили с ума и меня, а судя по лицам девочек, они все ещё пытались понять, что я могла такого услышать.

Никто из людей здесь не обладал усиленным слухом, значит, детей никогда не предупреждали раньше.

— Держи малышей поближе. Если они запаникуют, то пусть лучше паникуют, пока угроза ещё далеко.

— Ты их слышишь?

— Я была частью Дента. Поэтому слышу.

Старшие показывали на малышей, которые стали проявлять страх. Это хорошо, лучше сейчас, чем когда чужаки окажутся прямо над нами.

Я обняла Кэсси и вложила ей в руки медвежонка. Она сидела у меня на коленях, а ее сердечко бешено колотилось. Я стала листать книгу, и, Дейзи оказалась права, это ее успокоило.

Шаги приближались и теперь были слышны всем.

— Ш-ш-ш, всё будет хорошо.

Я состроила парочку смешных рожиц, чтобы Кэсси расслабилась. Она улыбнулась и зажмурила глаза.

Теперь они были прямо над нами, и казалось даже, что прямо в нашем убежище.

Один мужчина ходил прямо над нашими головами. Я закрыла глаза и стала развязывать сверток. Под материей я ощутила изгиб лезвия и поняла, что за оружие дал мне Чарльз. Вопрос только в том, откуда, черт побери, он мог узнать, что я профи именно с топорами?

Один из них заговорил. И все, что я могла понять, это слово «это». Одно из слов, что я слышала и смогла запомнить.

Сердце застучало как набат. Детям здесь спрятаться негде.

Щит. Магический щит невидимости. Их я научилась создавать хорошо.

Я жестом показала всем подойти ближе, и девочки подошли. Все смотрели на меня, но одна из них взглянула наверх.

Я плела заклятие щита, и глаза девочек стали размером с блюдца.

— Сидите тихо, — сказала я. — Возьми Кэсси и, что бы ты ни делала, сбереги ее, — велела я Ники.

Она кивнула, продолжая смотреть на маленькие искорки от щита.

— Я хочу, чтобы он был надёжнее, но смогу так сделать только снаружи. Они не увидят вас, только меня.

— Нет, это глупо, — Макс выглядела ошеломленной. — Никто не владеет магией.

— Я владею. Мой дракон обучал меня.

— Элль, — снова начала Макс.

— Это единственный способ. Они поняли, что здесь что-то есть. Это просто на всякий случай, — сказала я, и Макс кивнула со слезами на глазах.

— Спасибо.

— Сидите тихо.

Все кивнули, и я вышла из щита и сплела заклятье невидимости.

Это было очень нехилое заклинание, так как предназначалось не для меня, а для защиты других, тех, кого хочешь уберечь. Поначалу я думала, что просто трачу свое время, изучая его, но сейчас я радовалась, что все выучила.

Девочки исчезали одна за одной, пока не осталась только я одна.

Задвижка открылась, и внутрь устремился свет.

— Что это? — спросил один из них.

Я не узнавала его голос, но это было не важно.

Я опустила оружие. Если я убью его, они убьют меня, и щит исчезнет.

Я положила топор на землю и встала.

Глаза резало от яркого света, когда я посмотрела на него. Он улыбнулся.

— А ты кто такая?

— Меня зовут Элль. Как видите, я здесь одна.

Он обвел взглядом помещение и нахмурился.

— Однако, они смогли спрятать тебя от нас, так?

— Это не входило в договор, — сказала я.

— Да что ты знаешь о договоре. Мы здесь закон. А не какая-то смазливая мордашка, считающая, что смыслит в договорах.

Я тоже улыбнулась.

— О, я знаю намного больше, поверьте. Но, думаю, в этот раз вы оказались умнее. Так что забирайте меня. Раз вам так нужно.

— Ты сама знаешь, как выбраться отсюда, пошевеливайся, — последнее слово он произнес прямо-таки ледяным тоном.

Я поднялась по ступенькам и увидела пятерых мужчин. Все они были в форме, но я не могла ее узнать. Трое из них, включая того, кто нашёл убежище спустя пять лет, были высокими, темноволосыми и с холодными глазами.

Защелка закрылась, и я почувствовала, что снова могу дышать. Четвертый мужчина был невысоким блондином. Я почувствовала омерзения от того, как он разглядывал меня. В голове крутилась куча вариантов, как надрать им задницы, а затем за деревьями что-то пошевелилось. Я оглянулась и увидела огромную Виверну.

Я застыла, прикипев взглядом к ее рыжевато-коричневому телу. Я никогда не видела так близко настоящую Виверну. Той ночью в академии было слишком темно, и нам приходилось бороться за собственные жизни.

Тому, кто нашёл меня, пришлось подтолкнуть меня, чтобы я продолжила идти.

Я подчинилась, и тогда он связал мои руки веревкой.

Я лишь предостерегающе взглянула на него, когда он затянул их сильнее. Он поймал мой взгляд и улыбнулся. Словно это было смешно.

— А ты не такая как остальные. Ни слез, ни плача. Ты не боишься. Должен сказать, мне это нравится. Это заводит.

— Держись от меня подальше.

— Или что? — рассмеялся он и потянул за верёвку, связывающую мои запястья так, что я врезалась прямо в него.

Его губы сразу же оказались на моих, а язык резко проник в мой рот. Я укусила его, и он залепил мне пощечину.

Я упала на пол, и почувствовала, как чьи-то руки подхватили меня и перекинули через плечо.

Тот, кто поцеловал меня, поднял мою голову за волосы так, чтобы я посмотрела на него.

— Ты заплатишь за это, как только мы доберёмся до владений отца.

Он оттолкнул мою голову, и остальные быстро зашагали.

Я взглянула на засов и поняла, что скоро мое заклинание рассеется. Они в безопасности, остальное не важно. Я сдержала обещание.

Поцеловавший меня идиот взобрался на Виверну, и я обрадовалась, что он улетел. Я возненавидела этого парня, кем бы он ни был.

Они бросили меня в фургон, фургон Маркуса, и лошади сразу пошли вперёд.

Я снова обернулась к оставшимся фермерам и услышала мольбы Маркуса и Чарльза. Мольбы ради чего? Если Август что-нибудь натворит, я ни за что не прощу себя, что не попыталась помочь ему овладеть собственными способностями.

Я должна была обучить его всему, что знала.

Я так сглупила.

Мы, наконец, подошли к остальным, и один из них стал говорить на вивернском. Он говорил слишком быстро, и все, что я смогла понять, так это, что они нашли меня.

«Пожалуйста, только не сходите с ума, — молила я про себя. — Зато остальные в безопасности».

Затем они снова меня схватили, и Дейзи горько заплакала. Следующей закричала «нет» Оливия.

Остальные глазами искали своих дочерей позади меня. Я покачала головой, взглянув на Чарльза — он должен был успокоить их.

— Тшшш, — он удержал Дейзи. — Успокойся.

Наконец, она поняла, что взяли лишь меня.

Разговор на вивернском ещё продолжался, а я нашла глазами Августа. Он не мог отвести от меня взгляд.

— Пожалуйста, я умоляю, не забирайте мою внучку.

— Ещё одну? — к Чарльзу подошёл другой мужчина. — Почему ты прятал эту?

На меня обратилось ещё больше взглядов. Оливия плакала, а другие отцы и матери ничего не понимали. Как и Август. Он смотрел на меня со смесью благодарности и обиды за предательство, так как понимал, что я скрывала правду. Но, по крайней мере, рты они держали на замке.

Главы семейств быстро сложили два и два и, когда матери начали паниковать, успокоили их. Их дети были в безопасности.

— Она особенная. Моя единственная внучка. Это не было частью договора! — кричал им Чарльз.

— Нам решать, что является частью договора, а что нет. Если не нравится — все вопросы к королю Виверн.

Виверны. Оказывается, это город Виверн.

— А теперь бери остальных двух, и пошли.

Я увидела Энни.

— Билли, пожалуйста, — взмолилась она, обращаясь к кому-то, кого знала, и я проследила за ее взглядом.

Я ахнула, увидев этого парня сидящим верхом на Виверне. Блейк?

— Парни, вам правда так понадобилась полукровка? — произнес он, пытаясь защитить ее. Голос был не его, но он выглядел как вылитый Блейк.

Я не могла отвести взгляд.

Он поймал мой взгляд, когда у меня навернулись слезы. Глаза не его. Они были темными. А у Блейка — небесно-голубые. Это не он, просто кто-то очень похожий. Я отвернулась, а другой мужчина ответил на его вопрос.

— У нее все отличительные признаки женщины. А нам больше и не надо.

Дейзи тоже забрали от Чарльза.

— Пожалуйста, не надо. Вы забираете трёх из моей семьи. Я умоляю.

Чарльз начал плакать.

— Оставьте ее. Пожалуйста. Она нужна своей семье. Возьмите меня, — попросила я.

Один из них засмеялся.

— Милая, мы тебя и так забрали.

Остальные засмеялись с ним.

— Знаю, но между мной, согласной пойти с вами, и не согласной большая разница.

— Ооо, — стали глумиться они, и все снова рассмеялись.

Потом тот с темно-русыми волосами торчком, кто несомненно был среди них главным, уставился на меня нездоровым масляным взглядом.

— Мне она нравится, такая дерзкая, — он взглянул на Чарльза. — Она станет моей птичкой.

Мне не понравилось, как он произнес слово «птичка».

— Будет весело, — сказал он. — Ладно, оставьте старую клячу. От нее в любом случае не много радости.

Они отпустили Дейзи, и она сразу побежала в объятья к Чарльзу, который со слезами на глазах смотрел на меня.

Меня потащили от Чарльза, и мне пришлось повернуть голову, чтобы увидеть Дейзи. Они все смотрели на меня.

— Они в безопасности, — прошептала я одними губами.

— Спасибо, — так же беззвучно прошептала она.

Энни казалась поверженной, когда мы оказались рядом. Она не смотрела на меня, и я знала, что она зла. Зла на то, что я не сказала правды.

Они отвели нас в повозке и затолкали внутрь. Я зло глянула на них и увидела парня, похожего на Блейка. Он тоже улыбался. Меня это так бесило.

Я понятия не имела, куда нас везла повозка, но что-то подсказывало, что я завязла глубже, чем могла представить.

Если меня найдет Пол — мне конец, а я даже понятия не имею, как он выглядит.

Глава 16

Повозку везли две огромные Виверны.

Энни не хотела плакать, она старалась не разреветься, но в глазах все равно застыли слезы.

Виверны, чертовы Виверны. Это все объясняло. Я бы в жизни не подумала, что их города были такими большими, и что на их стороне сражались люди. Наверное, я ошибалась в том, что их можно приручить. И все же я хотела встретиться с этим королем Виверн. Может, это был отец Пола? Я не могла вспомнить, о чем они говорили в той пещере в день смерти Люциана. Что-то о Каине…

К тому же некоторые породы Виверн могут читать мысли. Я должна быть осторожна.

Мужчины вокруг нас говорили на вивернском.

Они говорили об Энни, но что именно они сказали, я не поняла. Они говорили слишком быстро.

Виверны летели низко к земле, словно им тяжело было нести повозку.

Почему драконы не могут сражаться с ними? Их все еще должно было быть много вокруг. Виверны были злобными, но драконы были намного больше и сильнее.

В этом не было никакого смысла.

Другой вопрос, что Совет, который я знала, не стоял за этим. Это был совет Виверн, и это напугало меня еще больше. Мне не следовало убегать.

Если Пол увидит меня, найдет меня, мне крышка. И было уже слишком поздно менять свою внешность. Слишком поздно. Они узнают, что я умею колдовать, а это пока мой секрет.

Энни молча смотрела на меня. Я знала, что происходит в ее голове. Ей было интересно, как я уберегла остальных.

Пролетая над крышами, я смотрела то на свои колени, то по сторонам. Мы едва не потеряли девочек, вот, что важно.

Перелет оказался не очень долгим, и, когда мы приземлились, нас забрали две огромные женщины. Они затолкали нас с Энни в другую карету, напряжённую уже лошадьми.

Женщины заговорили друг с другом. У одной был сильный европейский акцент, а у другой — лёгкий шотландский. С ней я бы справилась, а вот с той с европейским акцентом… Она напомнила мне женщину-борца.

Она держала дощечку с зажимом и говорила о том, куда нас нужно поместить, словно мы были частью интерьера, который нужно выбросить.

— Без нее никуда не пойду, — сказала я европейке, указывая на Энни.

— Дорогуша, мне плевать, чего ты хочешь. Пойдешь туда, куда скажу я.

— Нет, если умру.

Она уставилась на меня.

— Даю слово, если вы нас разделите, я покончу с собой.

— Ты блефуешь.

Я ухмыльнулась.

— Причин жить у меня не осталось, так что можешь считать это блефом, мне все равно.

— Элль, тише, — толкнула меня локтем Энни.

Я не стала обращать внимание.

— Думаю, если умру, то последствия будут страшнее для тебя, так что выбор за тобой.

— Кто ты такая и откуда узнала о наших порядках?

Я и не знала, но совершенно ясно, что что-то в моих словах заставило ее переживать, что я знаю, как устроена их организация.

— Я та, кому следовало убить ублюдка, когда представился шанс.

Я сказала это с максимально ядовитой интонацией, и европейка чуть подскочила, вспомнив что-то или кого-то, кого я ей напомнила. Возможно, мою мать, но опять же, я больше походила на отца.

Она оправилась и соскребла имя Энни с одной таблички и добавила его в ту, где было мое.

Энни снова уставилась на меня.

Сердце рухнуло в пятки. Кто бы мог подумать, что в серьезной опасности я могу превратиться в сияющую звезду.

Когда карета остановилась, мы оказались в некоем подобии города. Это был кошмар, нас вытолкали и подняли на лестницу, ведущую в огромное здание.

Двери открылись, и мы увидели лестничный пролет, покрытый красной ковровой дорожкой; пахло ужасно, и Энни скривилась.

— Это один из борделей в Эйкенбороу. Не могу поверить, что снова оказалась здесь.

— Эйкенбороу, это то место, куда нас привезли?

Она кивнула.

— Парень, который отпустил Дейзи, он сын правителя Эйкенбороу.

Я его помнила. К счастью для меня, он оказался не тем, о ком я подумала.

— Отведи их в ванную. Они обе отправятся к лорду Крептону.

— О нет, — прошептала Энни.

Вести не из приятных.

— Обеих? — спросила молодая женщина.

— Не задавай глупых вопросов. Тебе платят за минет, а не за собственное мнение.

Девушка закатила глаза.

— Пойдёмте, — сказала она, и мы обе пошли за ней.

Она пахла сладко до тошноты, но, по крайней мере, была чистой. Женщину-европейку я возненавидела, она была такой гадкой и вульгарной, что напомнила мне слова, которые Блейк нашептывал Табите.

Мне стало не по себе, стоило ее имени всплыть в памяти. Я убила ее парня, а он изменял ей, как иронично, ведь он так часто изменял ей с Арианной.

Но он все равно не заслужил смерти.

Нас отвели в другую комнату. Здесь стояли две огромные ванны, а у стены расположились диваны. Напротив была даже сцена. Что за хрень тут творится?

Девушка распорядилась, чтобы ванну наполнили.

— Тебя нужно одеть в подходящее платье для лорда, — она повернулась к Энни, — а с тобой надо подумать, что делать. Ты для него вряд ли подходящий материальчик.

Она удалилась, а вода в ванну продолжала прибывать, мы с Энни остались одни.

— Все будет хорошо.

— Как ты смогла их уберечь? — спросила Энни.

— Не важно, главное — они в порядке.

Она уставилась на меня, а потом обняла. Объятья всегда приятны.

— Тебя я тоже спасу. Что бы ни случилось.

Она отстранилась.

— Я и сама могу постоять за себя, Элль. Я родилась здесь, здесь же чуть не погибла. Но все равно спасибо.

А вот это мне не понравилось. Словно она привыкла ко всему этому. Никто не должен привыкать к такому.

Дверь открылась, и та же женщина появилась с самым прекрасным на свете платьем принцессы. Я немного нахмурилась.

Что бы она ни планировала с нами делать, платье принцессы вряд ли могло подойти для этого.

Появилась группа девушек, и они стали снимать с меня одежду. Я оттолкнула их.

— Мне не нужна помощь, чтобы избавиться от одежды, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

— А она дерзкая, да?

— А-ха. Кем бы ни была, она даже мадам Мезоузу заставила попрыгать, словно мешок с Мексиканскими бобами², — сказала та, что привела нас сюда.

— Ты вообще кто? — спросила одна из девушек.

— Никто, а сейчас можно нам ненадолго уединиться?

— Никому тут не позволено уединяться, принцесса.

От такого обращения я сглотнула.

— Здесь все не так, как на севере. Так что, если бы я была тобой уже начала бы бояться.

— Габс, хватит, она не уступит. Насколько известно, под одеждой, от которой несет за версту, она скрывает метку.

— Есть метка или нет, ее заставят уступить по-плохому.

Девушки засмеялись и ушли. Осталась лишь та, что привела нас.

— Спасибо, — сказала я, и она слегка вздрогнула. Это показалось странным, словно раньше она не слышала благодарности.

— Ну… Пожалуйста.

Она подошла к кушетке и присела, когда мы с Энни пошли к ваннам. Я разделась и легла в воду. От нее исходил сладкий аромат.

— Серьезно, Элль, кто ты? — внезапно спросила Энни.

Я взглянула на нее.

— Никто, — ответила я и успокоилась на этом.

Когда мы вымылись, нас ждало новое роскошное белье и красивые платья.

Мы надели белье, и девушки приняли, чтобы помочь нам с корсетами.

У Энни грудь была небольшой, поэтому она смотрелась великолепно, а вот моя грудь… Моя прямо-таки выпирала, и я выглядела просто дешевкой.

После этого нам нанесли макияж и сделали прически, и, когда я взглянула в зеркало, почти не узнала себя.

Я выглядела дёшево и дёшево пахла. Если бы Блейк был жив, от Эйкенбороу не осталось бы сейчас камня на камне. И виновен был бы не Блейк. Ему никогда не было до меня дела, кроме спасения моей жизни пару раз. Просто и мои способности умерли в ночь его смерти.

Принять это все ещё тяжело.

Нас снова отвели в карету. Мадам Мезоуза — европейка — как я поняла, теперь выглядела иначе. Теперь она была элегантной и яркой.

Увидев Энни, она нахмурилась.

— Похоже, Амелия ещё на что-то годится. Никогда бы не подумала, что она сможет сотворить из тебя такое.

Энни села рядом со мной. Зачем она сказала это, ну, я могла придумать несколько причин. Весь это город был адом.

Лошади резко тронулись, и корсет впился в ребра. Я едва могла дышать.

Я не знала, что меня ждёт сегодня ночью, или точнее кто, но знала, что совершенно не хотела этого.

Надо было принять наказание, или что там ещё мог придумать Совет, а не убегать и встревать в неприятности. Однако дневники матери все ещё были со мной. Все ее истории о гордо поднятом подбородке и нахождении способов выжить. Все они врезались мне в память и будут тем, что я сохраню на всю жизнь. Я воспользуюсь ее смелостью и превращу эту смелость в свою.

Повозка остановилась во внутреннем дворе перед красивым зданием. Я не поняла, что это, отель или дом — так много там было комнат.

Мы вышли и поднялись по ступенькам. Сердце готово было вырваться из груди. Я совсем не хотела стать одной из этих женщин.

— Как он скажет, так и будет. Если он ее не захочет, она вернётся со мной, — сказала мне европейка.

— Ох, он возьмёт ее, — сказала я, а женщина стиснула зубы, но ничего не ответила, взглянув на меня.

Я подняла подбородок и последние ступеньки прошла вместе с Энни.

Дверь открылась, и мы вошли.

Холл был отделан хрусталем и мрамором. Мадам Мезоуза шла позади нас.

— Сообщите лорду Крептону, что приехала мадам Мезоуза с новым заказом, — сказала она, словно мы были чем-то вроде еды.

Встретившая нас женщина поклонилась и исчезла.

Сразу после этого из другого холла вышла другая женщина в черном. В руке она держала бутылку спиртного и выглядела заплаканной. Она была в полном раздрае.

— Почему ты тут все время появляешься со своими шлюхами, меня не касается, — сказала она мадам Мезоузе. — Это из-за них умер мой муж, а отец и братья последуют по его стопам.

— Я не виновата, что твой муж не мог удержать своих рук от собственности отца.

— Собственности отца? — женщина посмотрела на нас. — Вам самим не противно? — она плюнула и ушла.

Я смотрела в ту сторону, куда она ушла. Мне было жаль ее, и я чувствовала то же самое.

— Они понятия не имеют, откуда вы берете этих девушек, так?

Мадам Мезоуза взглянула на меня.

— На твоём месте я бы прямо сейчас попридержала язык.

— Ева, — послышался с лестницы мужской голос.

Я повернула голову и увидела мужчину около шестидесяти лет с волосами цвета соли с перцем. Его плечи укрывала какая-то звериная шкура. Он выглядел дружелюбно, но я сомневалась в этом.

Энни глубоко вздохнула, и я увидела, что ее руки немного задрожали.

Я хотела подойти и обнять ее, но она покачала головой.

— Лорд Крептон. Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго.

— Ни в коей мере. Так, и что у нас тут? — сказал он, взглянув на меня, а потом на Энни. — Эту, — указал он на Энни, — не надо, а эту давай, — он посмотрел на меня.

— Эта пойдет только вместе со второй, — кивнула я в сторону Энни и с трудом сглотнула. Пожилой мужчина на несколько секунд задержал на мне взгляд, а потом посмотрел на мадам Мезоузу, которая всем своим видом показывала, как натерпелась от моего длинного языка.

— А она ничего так говорит, — произнес он.

— Я сделаю что угодно, если вы будете так добры взять и ее тоже, — стояла я на своем.

Он прищурился.

— Что угодно?

Я сглотнула ком и, слабо улыбнувшись, кивнула. Я уже не была так уверена в «чем угодно», но нас никто не разделит.

— Хорошо, полукровка может остаться.

Я ненавидела это слово. Энни прекрасна, в ней смешаны две расы, как и у Снега. Она кто угодно, только не полукровка.

— Анастасия, — эхом отразился от стен его голос.

— Да, милорд, — подбежала к нему крошечная горничная.

— Забери… — он снова посмотрел на меня и указал рукой на Энни.

— Энни, — подсказала я.

— Забери Энни и покажи ей ее комнату. Уверен, у нас найдется место для ещё одной горничной.

— Да, милорд. Спасибо, милорд, — она поклонилась, взяла Энни за руку и вывела ее из холла.

Лорд Крептон протянул мадам Мезоузе конверт, который та приняла обеими руками.

— На этот раз тебе удалось меня удивить. Хорошая работа.

— Спасибо, милорд, — она тоже поклонилась. — Доброй ночи.

Женщина развернулась и исчезла.

— А теперь пошли ко мне в комнату посмотрим, за что я заплатил.

Сердце грохотало, когда я обнаженная стояла в комнате лорда Крептона. Я изо всех сил старалась не проронить ни слезинки, но не знала, сумею ли. Он уставился на мою метку, расположенную на внутренней поверхности бедра чуть выше колена.

Он нахмурился.

— Хотел сказать, что у тебя, моя дорогая, боевой дух, — он улыбнулся.

Он взялся за свои штаны, и сердце едва не выскочило из груди. Но он остановился.

— Расслабься, — сказал он и приспустил только часть штанины, чтобы показать свою метку.

Теперь нахмурилась уже я.

— Я тоже был одним из драконианцев, очень, очень давно, — он натянул штаны, развернулся и подошёл к бару на колесах. — Как тебя зовут?

— Элль, — на этот раз имя далось легче.

— Элль? — спросил он, и я кивнула. — Дай угадаю, ты с севера?

Я снова кивнула.

— Да.

Я помнила из дневника матери, что всегда нужно отвечать, когда говоришь с мужчиной или женщиной выше тебя по положению. Хотя он не был выше меня.

— Тебе налить чего-нибудь?

— Да, это очень мило с вашей стороны.

Если я напьюсь, тогда, возможно, я не вспомню всего этого ужаса.

Он ухмыльнулся.

— Вид и манеры у тебя безупречные. Я не солгал, когда сказал мадам Мезоузе, что на этот раз она оправдала мои ожидания. Я сыт по горло женщинами, которые готовы делать все, что я скажу, а потом используют мои тайны в своих целях. Ты для меня как глоток свежего воздуха.

Я слегка улыбнулась, но была рада, что пару минут назад не стала молчать.

— Тебе холодно?

— Немного.

— Вот.

Он взял свой меховой плащ и обернул его вокруг меня. Мне стало тепло, и я была благодарна, что больше не стою перед ним нагишом.

— А теперь… — произнес он, встав напротив меня.

Пожалуйста, только не проси спать с тобой.

— Я должен признаться кое в чем таком, что если это всплывёт наружу, меня за это убьют.

Я взглянула на него.

— Меня не интересуют женщина. Мои предпочтения, скажем так, находятся по другую сторону.

Я снова сглотнула. Хорошо, такого я совсем не ожидала.

— Тогда что здесь делаю я?

— Ты должна сыграть роль. Притвориться моей любовницей, а взамен я защищу тебя от всех здешних мужчин, а твоя подруга может остаться в качестве горничной.

Это прозвучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Вы даёте слово?

— Если ты дашь свое.

— Обещаю, я никому не скажу.

Он протянул руку.

— Тогда договорились. Но должен добавить, что играть нужно убедительно, особенно перед публикой и другими придворными.

Я снова кивнула. Поскольку мне не нужно с ним спать, он может делать, что хочет. Я даже поцелую его, если придется.

Он улыбнулся.

— Твоя комната там. Своих любовниц я держу поблизости, чтобы действительно хорошо приглядывать за ними. Обещаю, никто из моих домочадцев никогда тебя не обидит.

— Спасибо, вы очень добры.

Не знаю, почему сказала это, но в настоящий момент он действительно был добрым, ну или что-то около того.

Его губы изогнулись, и в его глазах промелькнула надежда, это было что-то новенькое.

— Здесь вряд ли можно услышать подобное. Признательность редка, как и сострадание.

Я проследовала за ним в свою комнату. Она была огромной, скорее пригодной для принцессы, чем для любовницы. Кровать стояла настолько большая, что в ней легко можно разместить от пяти до десяти человек. Простыни — цвета чистого золота. И так много подушек. У самого огромного окна, что я когда-либо видела в своей жизни, стояло викторианское кресло, драпированное материей более темного золотого оттенка. В одном углу находился камин, а лорд Крептон похоже был любителем меха. Это было понятно по коврам. Комната оказалась просто превосходной.

Возможно, все будет не так плохо, как я думала. Хоть что-то положительное в моем случае…

БЛЕЙК

— Я теперь пустышка! — закричал я на нее и пнул мусорную корзину, стоявшую перед столом. Кругом разлетелись бумажки.

— Блейк, — пыталась успокоить меня Констанс, — ты не пустышка.

— Тогда почему я не могу найти ее, Констанс? Почему?!

— Не знаю.

— Значит… — я не хотел даже думать об этом и зажмурился, — или тогда это означает, что она…

— Не говори так. Ты как никто другой должен знать, что она слишком сильна для этого, Блейк. Она не мертва, слышишь?

— Я не знаю, Констанс, — сказал я.

Я стоял, уперевшись обеими руками в столешницу. Я никогда не чувствовал себя таким — бесполезным.

— С того момента, как очнулся, я испытываю это тошнотворное чувство, я больше не могу добраться до нее. Словно между нами огромная стена, окружающая ее разум, и я не могу преодолеть ее, ничего не могу. Мне нужно, чтобы она была рядом!

Констанс лишь смотрела на меня огромными серыми глазами с коричневыми крапинками, танцующими в радужках. Ее глаза отличались от глаз мамы, это я знаю теперь, но, когда я был маленьким, то не видел разницы.

— Ты найдёшь ее, Блейк, — мягко произнесла она.

— Когда? — я стукнул по столу обоими кулаками. — Ты должна обследовать меня тщательнее.

— С тобой все в порядке.

— Нет, не в порядке, потому что я не чувствую ее, не знаю, где она. Мой дар слежения не может помочь мне найти ее нигде. Она была права. Связь — это чушь собачья.

— Блейк, пожалуйста. С вами обоими так сложно, у меня нет ответов на все твои вопросы. Ты уже говорил с Ирэн? Может быть, она поможет?

Я рассмеялся.

— Ирэн больше не видит обо мне ни хрена. Даже когда…

Я не мог сказать этого вслух, но, когда она стала ближе, сломила некоторые мои собственные стены, немного усмирив гнев и темноту, способность

Ирэн относительно меня оказалась полностью заблокированной. Словно влияние Елены защищало меня от способности Лунного Удара. Раньше я это ненавидел, но теперь полюбил. Она защищала меня от зла, а я не могу даже найти ее.

— Ты смотришь на это под неправильным углом, — сказала Констанс. — Она жива.

Я поднял на нее глаза.

— Если бы она умерла, Ирэн увидела бы твое будущее.

Глава 17

ЕЛЕНА

Думала, усну как убитая, но не смогла. Я проворочалась всю ночь, как будто лежала на камнях. Мозг не хотел отключаться и подсовывал мысли о том, о чем я переживала: о фермерах, о Кэсси, Никки и Макс. У них больше нет укромного уголка, где можно спрятаться, и я не знала, хватит ли Чарльзу и остальным времени, чтобы построить новое.

Потом я подумала об Энни. Конечно, она рядом, но она — Солнечный Взрыв. Девушка говорила, что здесь делают с драконами. Их пытаются обратить ко злу, и это одна из причин, почему она отказывалась обращаться. Энни так давно этого не делала, что уже и не помнит, как все должно происходить.

Потом шел Август. Что, если Совет обнаружит, что он драконианец? Они убьют его.

Ещё я все постоянно думала о парне на Виверне — точной копии Блейка. Он был так же красив, с таким же волевым подбородком и такой же улыбкой. Отличались только глаза и голос.

Он не мог быть двойником Блейка.

Энни назвала его Билли, когда молила не забирать ее. Мог ли он быть тем членом Совета, которого она знала?

Кто он, и почему он двойник Блейка?

Потом в голову пришло наше соглашение с лордом Крептоном. Смогу ли я достаточно убедительно сыграть любовницу? Я никогда ею не была, и даже если смогу, из головы все равно не выходила ещё одна проблема — Пол.

Я теперь была на его территории. И если Блейк прав, и Пол теперь имеет другое человеческое тело, тогда я ни за что не смогу узнать, как он выглядит. Он может быть кем угодно.

И, наконец, Блейк. Я не могла избавиться от жуткого зрелища крови, бьющей из носа, рта, глаз и ушей. Крови, пропитавшей весь ковер на полу.

Мне тяжело было смириться, что его больше нет. Я чувствовала себя разбитой, словно вместе с ним погибла частичка меня. И это не просто мысли, на этот раз чувство было физическим. Вроде все в порядке, ну, почти в порядке, потому что у меня остался усиленный слух, но что-то мне подсказывает, что через пару лет и его не будет.

От самой мягкой подушки в жизни меня заставил поднять голову тихий стук в дверь.

Дверь отворилась, и вошла Энни с подносом еды.

Я встала с кровати, побежала к ней навстречу и просто обняла.

— Ты в порядке?

— Я в порядке, Элль. Я говорила, что за меня не стоит волноваться, — она озабоченно посмотрела на меня. — А ты как?

— Со мной все будет хорошо.

— Он тебя…

— Тшш, не беспокойся об этом, хорошо? Со мной все будет в порядке, пока в порядке ты.

— Спасибо, Элль. Меня дрожь берет, стоит только подумать, где я могла оказаться.

— Я так понимаю, не везде так роскошно, как здесь, — сказала я и поняла по её взгляду, что лучше было рот держать на замке. Спасибо недосыпу.

— Откуда ты, черт возьми?

Я хихикнула.

— Ниоткуда.

— Ты все время так говоришь. Все, что я знаю, так это, что если бы не ты, наших девочек бы нашли.

— Тшш.

— Как ты это сделала?

— Не важно. Они в порядке.

Комнату заполнила тишина.

— Ты словно кто-то вроде бога. Луч надежды.

У Энни глаза застелили слезы, и она быстро смахнула их.

— В надежде нет ничего неправильного, — сказала я.

Она грустно вздохнула.

— Нет, это не так. Здесь надежды нет.

— Не говори так. Ты слишком молода для таких слов.

— Все, кто выступал против Совета, мертвы, Элль. Одним из таких был мой отец. Мне было всего восемь лет. Меня забрали в ночь, когда он погиб. И я стала служанкой в огромном особняке. Затем, когда мне исполнилось пятнадцать, прощай невинность.

От ее слов я зажмурилась, поняв, о чем она говорит.

— С годами становилось все хуже, и однажды я просто уже стала на это не способна. И они начали избивать меня ещё и ещё, а потом бросили погибать. Меня нашел Чарльз, он выходил меня, и до нынешнего времени я жила на ферме. А теперь вернулась к тому, с чего начала.

— Он обещал, что будешь просто горничной.

— Здесь они не имеют права голоса, Элль, — она смахнула очередную слезу. — Когда придет король Виверн, ему не смогут отказать, если он укажет на меня.

Я чувствовала ее страх и боль.

— Он даже тебя не сможет защитить.

Я взглянула на нее.

— Ты не Лунный Удар, так что перестань бояться того, что может никогда не произойти.

Она улыбнулась.

— Мне не нужно быть Лунным Ударом, Элль. Все именно так и есть.

— Пожалуйста, давай сменим тему. Ты уже ела?

— Рано утром.

Я встала, чтобы посмотреть, что там под серебряным колпаком, и увидела бублики с творожным сыром, тарелку овсянки и несколько фруктов. Свежие фрукты, наверное, с фермы.

Я протянула ей виноград, и девушка взяла его со слабой улыбкой.

Сама я тоже взяла ещё одну горсть, и мы обе сели на кровать и принялись жевать.

Энни смахнула ещё одну слезинку.

— Они стали мне семьёй. Моей единственной семьёй.

Я обняла ее одной рукой.

— Что случилось с твоей мамой?

Она покачала головой. Энни — сирота.

— Ну, если это послужит хоть каким-то утешением, то у меня тоже нет матери.

Энни фыркнула и посмотрела на меня.

— И сестры.

Она хихикнула, и я тоже заулыбалась.

— Так что, как вижу, теперь мы с тобой вместе. И мы позаботимся друг о друге.

Она ещё раз улыбнулась и уставилась на ковер.

— Скоро тебе поставят штрих-код.

Я с силой втянула воздух.

— Не волнуйся. Что бы ни случилось, все будет хорошо.

— Элль.

— Что, Энни? Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя побежденной? Ты будешь чувствовать себя так, только если сама сдашься. За последние пару лет я хорошо это усвоила, и жалею, что не поняла этого раньше, — я снова взглянула на нее. — Не позволяй им сломить тебя, Энни.

Она кивнула и встала.

— Мне пора идти. Меня ждут полы и туалеты.

— Прости.

Она обернулась и взяла меня за руки.

— Никогда не говори так! Быть уборщицей — это благо. Спасибо, Элль.

Я улыбнулась и снова обняла ее.

— Сегодня приедет Сеймур. Это тот идиот, с которым ты сцепилась. Элль, будь осторожна, мне не понравилось, как он назвал тебя «птичкой».

— Мне тоже, — признала я, от одного только воспоминания по спине прошел холодок.

— Что бы ни случилось, не оставайся с ним в комнате одна.

— Кто он? Я имею в виду, какое у него положение?

— Сын лорда Крептона. И да, он садист, каких мало. Будь осторожна, Элль.

Я кивнула, а она оставила поднос и вышла.

Что-то мне подсказывало, что Энни не понаслышке знала обо всех этих людях. Особенно о худших.

После завтрака ко мне пришла другая женщина и помогла принять ванну. Добротой от нее не пахло вовсе. Она была совершено не дружелюбной, но я могла понять ее отношение. У нее не осталось надежды, как и у Энни.

Она не потрудилась представиться или проявить хоть малейший интерес к общению, но помогала отменно.

Я приняла ванну и, когда вышла, обнаружила постель в таком же идеальном состоянии, как и прошлым вечером.

Я оделась в длинное

разноцветное летнее платье с глубоким вырезом. Так же меня ждала пара слипонов.

Мир сошел с ума.

Я нашла библиотеку и спряталась в уголке, чтобы почитать. Не знала, чем ещё можно заняться.

Чтение не особенно помогало, потому что я не могла выкинуть из головы утренний разговор с Энни.

Я совершенно не жаждала снова встретиться с Энни.

«Я защищу тебя», — пообещал мне лорд Крептон в обмен на мое обещание.

И ему лучше сдержать свое слово.

В библиотеке я просидела до обеда. Меня нашла Энни и объявила, что стол сервируют на террасе.

— Он здесь, просто не обращай на него внимание.

— Не переживай, Энни.

Она оглядела меня.

— Ну и платье.

Я вздернула бровь.

— Ты, правда, думаешь, что я бы надела это, если бы был выбор?

— Нет, — вздохнула она. — Это всё мужчины.

— Со мной все будет в порядке. Как твой день? Мой был ужасно скучным.

— Тебе надо было остаться в спальне, Элль. Поспи, тебе нужно набраться сил перед ночью.

— Хорошо, слишком много информации, но спасибо.

Она вывела меня через огромный дверной проем на террасу. С нее открывался вид на земли, но не такие красивые, как я надеялась. Слишком много деревьев — пугающих.

Они напомнили мне сны о маме, когда я ещё не знала, что она моя мать.

Внезапно мне захотелось снова стать просто Еленой.

— Лорд, мисс Элль, — Энни поклонилась, уставившись в пол, и развернулась.

Она быстро удалилась в дом.

— Добрый день, Элль, хорошо спалось?

Лорд Крептон поцеловал меня в губы, чего я не ожидала, но на удивление это помогло мне начать игру.

— Да, спасибо, — улыбнулась я ему и села на стул.

Я увидела на одном из стульев знакомую фигуру, но не стала обращать внимание. Хотя все время чувствовала на себе его взгляд.

— Сеймур, — произнес лорд Крептон, — это Элль.

— Девчонка с фермы. Маленькая бескрылая птичка, — пошутил он, но я поняла, что он имел в виду.

Ему плевать, что я принадлежу его отцу.

Энни права, все в нем просто кричало о садистских наклонностях. Я практически видела, что он проигрывал в голове все те вещи, которые хотел вытворять со мной.

Я вгрызлась в свой бутерброд с холодным мясом, пока двое мужчин стали обсуждать предстоящий пир. Мне было на него плевать, хотя я понимала, что должна буду там присутствовать и играть свою роль рядом с лордом Крептоном.

После обеда я извинилась, поцеловала лорда Крептона в щеку и вернулась в дом.

— Не слишком ли она молода для тебя, отец?

— Сеймур, она под запретом. Она моя, и я не желаю, чтобы ты или любой другой мужчина приближался к ней.

— Серьезно? Так и будет?

— Это мое слово. Не забывай, что случилось с Марком.

Что бы ни случилось с Марком, похоже, что-то весьма плохое, потому что Сеймур не ответил.

Иногда я ненавидела свой чуткий слух, и это был как раз один из таких моментов.

Я просто понадеялась, что Сеймур послушается.

БЛЕЙК

Открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в больнице. Я чувствовал огромный упадок сил и смог бы проспать ещё неделю, но потом вспомнил о Елене и вскочил как ужаленный.

— Тише, — произнесла рядом со мной медсестра.

— Где я? — спросил я, ухватившись за торчащую из запястья иглу от капельницы. Я Рубикон. Что я здесь делаю? Мне не нужна никакая дурацкая медицинская помощь.

Последнее, что помню, падение. Летать я больше не могу. В действительности мое тело вообще отказывается служить мне.

— Ох уж эти денты, — только и произнесла сиделка. — Ты ведёшь себя как машина. Но ты живой, Блейк. Тебе точно так же нужны еда и отдых, как и всем остальным божьим тварям на земле.

— Мне нужно найти принцессу, — процедил я.

— Тебе нужно отдыхать и питаться, Блейк, — послышался мужской голос со стороны двери. Эмануэль. Что он здесь забыл?

— Я в порядке, — я попытался встать с кровати и снова почувствовал сильное головокружение, как в тот день, когда проснулся после поцелуя с ней. Эмануэль поймал и аккуратно положил меня на кровать.

— Далеко не в порядке. Ты не сможешь найти принцессу, если не придёшь в норму. Отдыхай. Я тебя заклинаю. А когда поправишься, я отправлюсь на поиски с тобой.

— Как долго я был в отключке?

Он лишь взглянул на меня. Я знал, что он тоже обо мне беспокоится. И это мне совсем не нравилось. Он вздохнул.

— Пять дней.

У меня глаза на лоб полезли.

— Пять…пппять дней…

Я быстро подсчитал время. Почти шесть недель. Шесть недель — и никаких следов Елены.

Я застонал и с силой потёр лицо ладонями. Мне никогда не найти ее.

— Ты должен заботиться о себе самом.

— Я уже все обыскал. Она словно сквозь землю провалилась.

— А ты искал в землях Виверн?

Я взглянул на него, и страх стянул внутренности. Пол.

— Она не выживет, если попадет туда.

— Ты не можешь быть уверен.

— Нет, могу. Пол… Если он найдет ее раньше меня, тогда… — я не мог произнести этого вслух.

Эмануэль застыл на месте.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что Пол найдет ее раньше? Он мертв, Блейк.

Черт, вот дерьмо. Я не мог ему лгать. Я знал его так же давно, как и Люциана.

— Есть возможность, что перед смертью гиппогриф дала ему зелье Калипсо.

— Зелье Калипсо? Почему никто из вас не подумал рассказать об этом королю Гельмуту?

— Ты сам знаешь почему, Эмануэль. Он тогда совершит ещё одну череду убийств. Проблема в том, что мы не знаем, как сейчас выглядит Пол.

— Час от часу не легче.

— Тогда не говори ему. Мы в этом даже не уверены.

— Ты хочешь, чтобы я лгал своему всаднику?

— Не лгал, а попридержал это от него, пока мы не удостоверимся. Убереги его, — я знал, что он так и поступит, потому что переживает за безопасность короля.

— Лгать и уберегать в данном случае это почти одно и то же.

— Эмануэль, пожалуйста. Он не должен узнать. Не тогда, когда Елена ещё не найдена.

Эмануэль сжал пальцами нос и посмотрел на мою кровать. По выражению его лица я мог сказать, что это ему совсем не нравится. Потом он поднял взгляд.

— Хорошо, я постараюсь не ляпнуть чего-нибудь.

— Спасибо.

— Знаешь, она не дура. На самом деле Елена знает много заклинаний, о некоторых из которых она и слышать не должна была. Так что у нее есть преимущество. С ней все будет хорошо. Так что не вешай нос, ладно?

Я кивнул.

— А теперь отдыхай. Когда поправишься, я помогу тебе всем, чем смогу.

Я опустил голову на подушку и уставился на вентилятор. Я искал повсюду, абсолютно. Я знал, куда лечу, когда мое тело отказало. И я все ещё не понимал, пугало ли меня это, или я должен воспринимать свое падение как благодать. Если бы не рухнул, я был бы мертв, потому что летел прямо в Лианы.

Елена, где ты, черт тебя возьми?!

Глава 18

Месяц второй

Поздно вечером через потайную дверь, о которой я бы ни за что не догадалась, ко мне вошёл лорд Крептон с другим мужчиной. Я удивлённо посмотрела на них.

— Привет, — сказала я.

Понимала, что глупо приветствовать незнакомого мужчину, кем бы он ни был, но что мне оставалось?

— Элль, это Джеймс. Он мой любовник.

Я прищурилась.

— Я вас не видела раньше? — я помнила его лицо.

Джеймс улыбнулся.

— Я один из слуг. Клайв предпочитает, чтобы я был рядом.

Лорд Крептон улыбнулся.

— Ну и что теперь полагается делать? Мне нужно выйти?

— Нет, Элль. Если ты уйдешь, ну… — он вздохнул. — Сейчас будет сложная часть, и тебе придется играть свою роль.

— Хорошо.

Я не совсем понимала, что он хотел от меня.

— Ты должна остаться.

У меня глаза на лоб полезли.

— Остаться?

— У камина. Почитай книгу или займись чем-нибудь ещё, но ты должна сделать так, чтобы все происходящее в этой комнате звучало так, как будто это не он, а ты на его месте.

Я сглотнула. Он серьезно? Я посмотрела на них обоих. Никто не смеялся. Бред.

Но какой у меня выбор? Притвориться его любовницей или стать чьей-то по-настоящему.

— Хорошо, как пожелаете.

Лорд Крептон улыбнулся.

Я подошла к камину и развернула кресло от кровати к потрескивающему огню.

Мне хотелось создать вокруг себя кокон и оградить себя от звуков их любви. Я казалась себе вуайеристкой, но мне ничего не оставалось.

Будет сложно, потому что у меня нет опыта. Тех раз, что мы провели с Люцианом, было явно недостаточно, чтобы знать, какие звуки должна издавать женщина.

Я резко вздохнула, когда они начали переговариваться. Пыталась не обращать внимания, но все происходило слишком близко. Я просто не могла.

Потом они начали целоваться.

Ещё один глубокий вдох, и, когда вокруг стало слишком жарко, с губ сорвался стон. Я понятия не имела, достаточно ли громко я стонала, или достаточно ли правильно.

Знала, что надеяться мне не на что, и, тем не менее, пыталась играть свою роль, вызывая в памяти фильмы, которые смотрел отец, когда думал, что я уже сплю, и подражая звукам из сцен этих фильмов.

Все продолжалось недолго, и, когда они, наконец, закончили, я снова могла выдохнуть.

Я просто пылала от смущения, но если это нужно делать, чтобы быть защищённой от других мужчин, значит, я так и сделаю.

Я лишь молилась, чтобы лорд Крептон не оказался половым гигантом.

Джеймс ушел, когда они выпили вина и немного перекусили.

— Спасибо, Элль, — улыбнулся он мне. — Ты была очень естественна.

Я улыбнулась, потому что естественность в данной сфере это совсем не про меня. Джеймс поцеловал лорда Крептона ещё раз и ушел.

Лорд Крептон просто завернулся в накидку и сел рядом со мной на коврик.

— А теперь твоя очередь, — сказал он, и я застыла. Мы так не договаривались.

Он, запрокинув голову, рассмеялся от сердца.

— Я шучу, но это выражение лица — стоит запомнить.

Я тоже рассмеялась с ним, от облегчения. У него точно было чувство юмора, хоть и несколько нездоровое.

— Итак, Элль, расскажи о себе.

— О себе?

— Я тебе не враг. Нам предстоит убить ещё много времени перед тем, как я вернусь к себе.

— Ну, мне нечего особенно рассказать. Моя жизнь была не очень гладкой, хотя здесь это неудивительно.

— Но ты с севера, разве там не замечательно?

— Нет, — я прикрыла глаза, вот дерьмо, что же я наделала? — Я не всегда жила на севере. По правде говоря, я прожила там всего месяц.

— Они дают людям приют.

Я вспомнила, что Август говорил о договоре.

— Договор уже давно нарушен, Клайв. Вы знаете, откуда к вам поставляют девушек? Причем без их добровольно согласия.

— Прости, Элль. Я сохраню их секрет, обещаю.

Как он отличался от остальных.

— Тогда откуда ты? У тебя нет штрих-кода.

— Да. Я со своим драконом… — я застыла, опять проболталась.

— У тебя был дракон? — лорд Крептон прищурился.

— Он мертв. Он погиб, спасая мою жизнь, — величайшая ложь.

Лорд Крептон закрыл глаза.

— Мне жаль, Элль.

Я взглянула на него.

— У меня тоже был дракон. Очень давно.

Опущенные уголки губ растянулись в грустной улыбке.

— Я не хотел быть таким, поэтому моего дракона убили, чтобы показать мне, что станет и со мной, если я не последую за королем Виверн.

— Вы так хотели выжить?

Он рассмеялся.

— Нет, но я должен был позаботиться о сыне и дочери.

— Так вам не всегда нравились мужчины?

— Нет, думаю, что всегда, но я пытался сопротивляться. Я дворянин, а нам положено иметь жену и детей.

— Простите, я не хотела…

— Ничего страшного, Элль. Ты только что сидела вон там и делала что нужно. Я ещё не встречал таких, как ты.

— Я вовсе не святая, если вы об этом.

— Никто не свят. Просто очень редко нам дают то, чего мы хотим. Здесь сложно отыскать подобное сопереживание.

Я снова улыбнулась. Общаться с ним оказалось легко.

— Итак, мне нужно поговорить с тобой ещё кое о чем.

— Конечно, о чем?

— О пире.

— О чем конкретнее?

— Ты когда-нибудь была на пире?

На этот раз я не могла солгать. Я не припоминала, чтобы хоть раз была на пире, поэтому не знала, чего ждать.

Я покачала головой.

Он снова прищурился.

— Так вот, слушать о том, что там будет — это одно, но быть там — совсем другое. Если ты выкажешь хоть долю переживаний из-за того, что там происходит, Элль, тебя саму швырнут на арену.

Я сглотнула. Что это за пир такой, и что за арена?

— Ты понимаешь, о чем я?

— Нет, не совсем.

— Мы, знать, занимаем первые ряды при жатве. Это далеко не милое зрелище. Некоторые из них совсем ещё дети, но лучше порадоваться за тех, кто старше, и попытаться ничего не предпринимать, если поймают ребенка. Многие люди отчаиваются и попадают в эту нездоровую игру. Смейся, веселись и попытайся не смотреть на то, что происходит. Тут ничего не поделаешь, Элль, а я совсем недавно нашел кое-кого, кто готов сделать ради меня, что потребуется, чтобы я смог постоянно видеться с Джеймсом. Поэтому я умоляю, не выказывай эмоций. После этого я дам тебе, что попросишь. Но во время жатвы будь сильной. И веселись, когда Виверны будут разрывать их на части.

Разрывать на части? Я не могла спрашивать, так как подразумевалось, что я должна об этом знать. Мозг разрывался от мыслей о подобии жертв, но это были совсем не жертвы.

— Единственное, что можно, это притвориться, что веселишься как никогда в жизни.

Я кивнула. Но внутри все кипело от непонимания убийства детей Вивернами. Это мерзко, и на это мне придется смотреть.

— Я не сторонник подобных пиров и чего только не перепробовал, чтобы вызволить маленьких детей из арены, но все без толку. Мне отказывают снова и снова.

— Как дети вообще могут там оказаться?

— Причины банальны: родители гибнут, и дети начинают воровать, чтобы поесть. Здесь не так много способов выжить. Если хочешь есть досыта, становись чьей-нибудь любовницей, или работай на богача, или становись одним из членов Совета — постоянно чини злодейства, отбирай чужое, следи за соблюдением закона (в котором все вверх тормашками), или будь преступником: кради, убивай и закончи свои дни на арене.

Он объяснял мне все это, словно знал, что я совсем не отсюда. За что я была благодарна.

— Знаю, это несправедливо, но здесь все происходит именно так. Каждый, кто встаёт против власти, умирает. Я видел это уже миллион раз. Пытаться что-то изменить бесполезно. Оставшиеся здесь драконы отказываются быть самими собой, и некоторые уже даже не могут трансформироваться в собственное тело. Как и твоя подруга.

— Вы знали о ней?

Он улыбнулся.

— Пару раз ее заставили обратиться в дракона, это было много лет назад. Ее отец был храбрым драконом, он пытался изменить действительность, но ему не удалось потягаться с королем Виверн.

— Это так печально.

— Но это правда, Элль. И так уже давно. Выхода нет, поверь мне, я все испробовал.

Я снова кивнула. Мне было до боли его жаль. Лорд Крептон, или Клайв, как зовёт его Джеймс, хороший человек, притворяющийся плохим.

Он улыбнулся мне.

— Знаешь, у тебя очень красивые глаза. Они мне напоминают величайшего из всех королей.

Впервые с момента моего здесь появления кто-то обратил ни это внимание.

— Да, мне часто об этом говорили.

— Уверен, пару раз на тебя даже покушались.

Я лишь кивнула. Мне не хотелось говорить о своем отце или рассказывать ему, что я принцесса, но что-то подсказывало — здесь никто не знал последних новостей. Они не получали газет. Это место не часть Пейи, это часть земель Виверн.

— Мне пора. Я не так молод, как раньше, — он улыбнулся. — Спасибо за все, Элль.

— Всегда к вашим услугам, лорд Крептон.

— Пожалуйста, зови меня Клайв. Теперь мы любовники, — он шутливо вытаращил глаза, и я улыбнулась.

Он ушел.

Мне не хотелось спать в постели, где только что кувыркались двое мужчин, поэтому я взяла упавшую на пол подушку и одеяло с кровати и легла на диванчик в викторианском стиле, стоявший перед окном.

На улице стояла непроглядная тьма. Небо снова было беззвездным. Сияла одна лишь луна. Что это за дикое место, где на пиру убивают детей и скармливают их Вивернам? Почему все эти люди не могут уйти отсюда? Может быть, их граница строго охраняется? Это единственное, что я могла придумать.

На следующий день встала, уставшая просто адски. С тех пор, как приехала сюда, я почти не могла спать.

В голову лезло слишком много мыслей — плохих — а у меня осталось две недели, чтобы приготовиться к первому в жизни ужасному пиру. Удастся ли мне пройти через это? Я не знала. Положительное во всем этом я тоже больше не могла найти.

Надежды не было.

— Элль, ты тут? — произнес мужской голос, и я увидела, что Сеймур входит в библиотеку, где я пыталась хоть что-то прочесть.

— Сеймур.

От одного его присутствия волосы на коже встали дыбом, стоило ему сесть в стоящее рядом кресло.

— Ну, и как прошла первая ночь с моим престарелым родителем? — спросил он, наморщив нос.

— Не твое дело.

Он нахмурился.

— Я могу показать тебе что-то лучше.

Я притворилась, что читаю, и понадеялась, что он увидит мою незаинтересованность в нем.

— Я помню, что ты обещала сделать для меня что угодно, если я отпущу ту женщину.

— Разве отец не говорил тебе держаться от меня подальше? — спросила я, все ещё притворяясь, что читаю.

Краем глаза заметила, что его улыбка стала ещё шире.

— Говорил, но я люблю сложности.

— Ну что ж, а я — нет. Мои намерения прозрачны.

— Да ладно, Элль. Мой отец — старик. Он не сможет любить тебя, как я.

Молодой человек облизал губы. Отвратительно.

— Я сказала: нет.

Я строго посмотрела на него, а он лишь снова улыбнулся.

— Как скажешь, но запомни, я всегда получаю желаемое, так или иначе. Какая радость, если тебе все достается на блюдечке с золотой каёмочкой?

Мне не понравился его тон. Словно угрожая мне, что с согласием отца или без него, но он все равно получит, что хочет. Мне совсем это не понравилось.

— Рада за тебя, — только и смогла я ответить. — А теперь, если не возражаешь, я бы хотела дочитать эту книгу.

Он прикусил нижнюю губу.

— У тебя слишком длинный язык, — он ударил по моей книге, и я вздрогнула. — Или ты просто пользуешься им, чтобы показать себя яростнее, чем есть на самом деле.

Он подошёл так близко, что я почувствовала его дыхание на своей щеке. Он протянул за мое платье.

— Прекрати, — процедила я, — или позову твоего отца.

Он снова улыбнулся.

— Уже скоро, — он подмигнул мне и собирался сказать что-то ещё, но его прервал голос. Не Клайва.

— Сеймур, нам нужна твоя помощь с одной пташкой.

Сеймур улыбнулся, и я обернулась, чтобы посмотреть, кто пришел мне на помощь. Сердце пронзило болью, это был парень, как две капли воды похожий на Блейка.

— Билли, иди сюда.

Сеймур поманил его рукой, не отрывая от меня взгляд.

Сердце заколотилось, пока Билли шел к нам.

— Это Элль… птичка моего отца.

— Девчонка с фермы? А ее неплохо отмыли.

Меня снова передёрнуло.

— Но, как ты, Сеймур, сам сказал, она птичка твоего отца. Помни, что случилось с Марком.

— К черту Марка, он мертв. Я ее очень, очень хочу.

— Уже скоро, а сейчас пойдем, — настойчиво произнес Билли, а Сеймур недовольно взглянул на него.

— Пожалуйста, — голос Билли стал мягче.

— Скоро, — Сеймур послал мне воздушный поцелуй, — моя маленькая птичка.

Он встал и ушел вместе с Билли. Я вздохнула с силой, и мне захотелось заорать. Это не к добру. Кто та пташка, о которой они говорили? Энни?

Я отложила книгу и рванула из библиотеки. Только бы с Энни было все в порядке.

В поисках Энни я оббежала весь дом и только спустя час нашла ее за уборкой одной из комнат.

Я закрыла дверь, крепко обняла ее и разрыдалась.

— О, Элль. Что произошло? Что натворил лорд Крептон?

— Это не он. Это Сеймур. Кто такой Билли? — я должна узнать.

— Я видела его чуть раньше с девушкой. Почти твоего возраста. Это не к добру.

Я закрыла глаза.

— Кто он?

— Он тот парень, про которого я тебе говорила. Тот, один из Совета. Но он не менее жесток, чем все остальные.

— Вообще-то, он пришел мне на выручку.

— Ой, вот только не надо. Я знаю, что он красавчик, Элль, но он далеко не подходящий парень и точно не собирался спасать тебя. Он сделает все, что ему скажут.

Я кивнула. Он не Блейк. Блейк мертв. Он не Блейк, Елена.

— Чего хотел Сеймур, Элль?

— Ему плевать, что я принадлежу его отцу.

Она вздрогнула.

— Я знаю, это плохо, но его отец обещал…

— Сеймуру плевать на правила отца. Ходят слухи, что лорд Крептон убил своего зятя за изнасилование предыдущей любовницы. Ей так сильно досталось, что через пару дней ее не стало.

— Она умерла?

— Мужчины — ублюдки, Элль. Расскажи лорду Крептону, пока ещё не слишком поздно.

Я кивнула.

— Сегодня скажу.

— Хорошо, — она посмотрела на меня. — Он уже рассказал тебе о пире?

Я кивнула.

— У меня нет выбора, придется пойти.

— Пиры ужасны. Что бы ты ни делала, притворись, что тебе хорошо, как никогда в жизни, пожалуйста.

— Знаю, Энни, — я вздохнула и снова обняла ее. — Я так переживала, что это ты та самая пташка.

Она захихикала.

— Поверь, для этого я им не нужна.

— Почему? Ты же красавица!

Она лишь сморщила нос.

— Мне нужно убрать ещё в двух комнатах, потом я зайду к тебе, хорошо?

Я кивнула.

— Будь осторожна, Элль, если увидишь кого-нибудь из дружков Сеймура, сразу иди туда, где есть ещё люди, пожалуйста. Я знаю, он немного побаивается отца из-за того, что случилось с Марком. И, пожалуйста, скажи лорду Крептону.

— Скажу, я обещаю.

— Хорошо, мне пора идти.

— Пока.

Энни вышла, а я ещё раз вдохнула поглубже и вышла следом.

БЛЕЙК

— Расскажи, пожалуйста, мне нужно понять. Насколько я помню, ты не хотел иметь с ней ничего общего, — сказал Эмануэль, пока мы отдыхали на вершине горы. Мы оба были в человеческом обличье (и оба с голым задом) и наслаждались живописным пейзажем Пейи. Ярко светило солнце. Прекрасное зрелище.

— Я не могу. Это не то, чем всем кажется. Это не что-то мгновенное.

Эммануэль взглянул на меня, прищурившись.

— Какая-то бессмыслица для меня.

Я ухмыльнулся.

— Это и не должно иметь смысл, Эмануэль, — вздохнул я. — Это просто прекрасно.

— Ну, хорошо, — сказал Эмануэль так, что я рассмеялся, — а что насчёт тьмы?

Я улыбнулся, играя с веточкой.

— Отступила.

— И ты больше не чувствуешь потребности в ней?

— Не-а, просто немного переживаю, а ещё чувствую себя бесполезным.

— Блейк, ты вовсе не бесполезен.

— Раньше я слышал ее мысли, Эмануэль. А сейчас — ни звука. Раньше она просто выводила меня.

— Своими мыслями? — изогнул бровь Эмануэль.

— Ага, но тогда связь даже не была такой сильной. Сейчас же я только об этом и молю, молю хоть о каком-нибудь знаке, но ничего нет. Я даже не знаю, в порядке ли она.

На какое-то время повисла тишина.

— Знаешь, есть ещё один способ, но он обычно работал в связях, где люди и драконы провели друг с другом сотни лет.

Я уставился на него.

— Я уже слышал ее мысли, Эмануэль.

Эмануэль ухмыльнулся.

— А ты думаешь, я просто так поднял эту тему?

— Ну и что за способ?

— Если хочешь увидеть знак, нужно изрядно попрактиковаться, Блейк.

— Ну и что надо делать?

Я произнес это с долей разочарования и раздражения. Я сделаю все, лишь бы увидеть знак, что она жива.

— Закрой глаза.

Я уставился на него.

— Ты же хочешь знак? Да или нет?

Я закрыл глаза.

— Теперь слушай свое сердцебиение. Я имею в виду, действительно слушай, Блейк.

Я сделал, как он сказал, и сосредоточился на слухе. Было сложно, потому что сердце стучало так тихо, что уловить его ритм могла только ЭКГ.

— Слышишь?

— Ещё нет. Как мое сердцебиение связано с нашей задачей?

— Подожди, скажешь, когда услышишь.

Я глубоко вздохнул: ничего.

— Просто скажи мне.

— Это нужно делать постепенно, Блейк. Попробуй снова.

— Эмануэль, у меня нет времени, чтобы практиковать целый день. Просто скажи мне, и я попробую.

Он улыбнулся.

— Хорошо, но помни, короткого пути не существует, Блейк.

— Просто расскажи.

— Если уловить свое сердцебиение, я имею в виду, действительно услышишь его, словно сердце бьётся у ушах — тогда нужно настроиться ещё сильнее. И тогда ты услышишь ещё одно сердцебиение — ее.

Я уставился на него.

— Ты серьезно?

Он улыбнулся и кивнул.

— Я пытался годами, думаю, однажды у меня получилось, но ощущение ускользнуло, оставив после себя адскую головную боль на несколько дней. Но, по правде говоря, если ты даже свое сердце не можешь услышать…

— Заткнись. Я все сделаю как надо.

Я снова закрыл глаза и на самом деле погрузился во внутренние ощущения. Не знаю, как долго мы сидели, но я ничего не услышал. Даже самого тихого удара.

— Блейк, не загоняй себя. Ты услышишь, когда будешь готов.

— Я готов.

Мне нужно узнать, что с ней все в порядке.

— Это случится не сразу. Сохраняй терпение.

Я кивнул и снова вздохнул.

— Спасибо, Эмануэль.

— Наверное, слишком самоуверенно считать, что, будучи таким юным, ты сможешь овладеть этим умением, но попытаться стоит.

Я усмехнулся.

— Благодарю тебя не за это. А за последние пару недель. Глупо было думать, что смогу сделать это в одиночку.

— Если ты до сих пор не заметил, то ты слепой, Блейк. Я тоже беспокоюсь о ней, и если бы ты не был драконом… — он покачал головой и широко ухмыльнулся.

— Тебя же лучше, если ты как можно скорее избавишься от своих чувств.

Он толкнул меня и прыснул со смеху.

— Шутка. Но если уж на то пошло, то я рад, что ты, наконец, будешь с ней рядом, когда она объявится.

— Если объявится.

— Сделай мне одолжение, больше никаких Лиан.

Я ухмыльнулся.

Мы сразу посерьезнели.

— Почему ты это сделал? — спросил Эмануэль. — Приблизился так сильно.

Я покачал головой.

— Хотел покончить с собой?

— Я не знаю.

— Блейк.

— Я все понимаю, но теперь все иначе. Не знаю, смогу ли жить в мире, где нет ее.

— Тогда подожди реального доказательства, например, тела, чье сердце не бьётся.

Я посмотрел на него обеспокоенно.

— Я видел, как тяжело нам живётся без наших всадников. Даже представлять не хочу, каково это для Дента. Словно мы даже не можем нормально функционировать без них. А для них все так просто.

Я снова усмехнулся.

— А они даже не догадываются.

Он хлопнул в ладоши и встал. В конце концов, перерыв закончился, и я первым спрыгнул с горы и трансформировался в полете, а Эмануэль сразу же последовал за мной.

Глава 19

ЕЛЕНА

Вот и настал день пира. Чего я только не испробовала, чтобы не пойти. Но Клайв каждый раз раскусывал мое притворство. Хоть в этом вопросе я и поднаторела, но он видел мои попытки, и обвести его оказалось сложно.

Ещё я рассказала ему о его сыне, о том, как он домогался меня в библиотеке, на что Клайв принял ответные действия.

Я думала, Сеймур отстанет, но, пригрозив поркой, отец словно подлил масла в огонь его желания.

Лучше бы держала язык за зубами.

Я почесала внутреннюю сторону руки. В том месте, где поставили штрих-код, все ещё не проходило онемение. Процедура была ужасной и невероятно болезненной. При этом присутствовал Ласточкокрылый, что стоило немалых денег.

Раньше я думала, что дух Металлических драконов сломить невозможно, но в тот день увидела пустой взгляд безжизненных глаз, когда он взял меня за руку. Его дар оказался очень сильным, сильнее, чем у Констанс. Вместо жара я почувствовала лишь лёгкое теплое дуновение, словно чье-то дыхание, и боль исчезла. Но с тех пор осталось онемение.

Я поглубже вдохнула, чтобы унять тошноту, поднимающую откуда-то глубоко изнутри и не проходящую уже пару дней. Я не знала, чего сегодня ожидать.

Энни пыталась рассказать мне все, что знала, а мне даже не нужно было спрашивать, но при этом снова задавалась вопросом, откуда я.

Меньше знает — крепче спит.

От стука в дверь я слегка подпрыгнула.

— Войдите, — сказала я, и вошла Леана, раздражительная горничная, никогда не произносящая ни слова.

— Ты до сих пор не одета? — рявкнула она.

— Ух ты, она разговаривает.

— Лорд Крептон уже готов, а ты даже не надела платье. Давай же, давай, — слишком властно произнесла она.

Она схватила платье и в буквальном смысле натянула мне на голову. Оно шилось на заказ и сидело чудесно. Декольте было глубоким, но Клайв извинился за это ещё вчера, когда принес его в мою комнату. Сказал, что это часть моей игры, что якобы он любитель женской груди и все такое.

К нему прилагались широкополая шляпа и туфли на высоком каблуке. Я стала выглядеть на десять лет старше. Также меня ожидала пара белых перчаток.

Я походила на одну из дам, собирающихся смотреть на скачки, а не на людей, сражающихся за свои жизни.

Я глубоко вздохнула, увидев свое отражение в зеркале.

«Ты сможешь, Елена. Ты не попадешься. Ты не можешь проиграть. Вот если окажешься на арене, тогда точно ничего не сможешь сделать».

Я уже не думала, что смогу когда-нибудь что-нибудь изменить. Такими мои мысли были раньше, когда я считала, что за всем этим стоит мой Совет. Но этот Совет не мой. Этот Совет состоит из Виверн, а их король сидит во главе, и именно он принимает решения.

Подняла маленький клатч и вышла из комнаты. Сеймура я увидела стоящим рядом со своим отцом, пока тот ждал меня внизу лестницы.

— Сегодня ты особенно прекрасна, Элль, — сказал Клайв.

— Спасибо, Клайв.

Сеймур разглядывал дверь, скрестив на груди руки, с таким видом, словно ему не было до меня дела.