Льды и люди

ИДЕМ НА ПОЛНОЧНОЕ СОЛНЦЕ

…Идем на юг, на полночное солнце.

Полчаса назад Янцев, как в день 15 июля, звонко возвестил:

— Якорь чист!

Так же, как в день ухода с материка, торжественно-прощально воет сирена. 80 градусов северной широты. Стихия и… потрепанный арктическими рейсами ледокол. Впереди полярные льды, за льдами — неизвестность. Может быть льды не пропустят „Седова“ в этом году на материк?

… Мы уходим из бухты Тихой на материк. В валунах у креста Зандера выросло новое здание радиостанции. К стене его прибита гвоздями шкура морского зайца — первый охотничий трофей Тимоши на архипелаге. Оба здания разукрашены разноцветными флагами. Разноцветные сигнальные флаги колышутся и на реях „Седова“. Час назад мы длинной цепью, как на остров Белль, пробирались по льду с ледокола на берег. Шли гуськом, осторожно и внимательно осматривая поверхность льда. Богатый опыт „утопленников“ пошел на пользу. Сегодня „топился“ ходивший в последний раз на охоту к Рубини-Рок Урванцев.

Боцман Янцев за вчерашний день, во время выгрузки, троекратно крестился в ледяной иордани. Его не успевали вытаскивать из полыней.

Все матросы и кочегары „Седова“ одеты в лучшие заграничные костюмы. Мы идем прощаться с остающимися на архипелаге.

… И вот ревет сирена. Залп.

— Ура!

Залп.

По торосам, сопровождаемые собаками, идут двое зимовщиков. Они машут прощально оленьими шапками, что-то кричат. Сирена и залпы заглушают их голоса. Вскинув на плечи винтовки, медленно, оглядываясь, они идут обратно к берегу. Мне вспоминается рассказанная Илляшевичем сцена первого прощания. Так же вот точно было. Все так же. Только тогда оставалось семь человек, сейчас — одиннадцать. Советская колония на острове Гукере выросла.

Сзади идущего в Британский пролив „Седова“ на волнах подпрыгивает моторная лодка. В нее вместилась почти вся колония. Иванов улыбается. Около него сидит загрустившая Демме. Машет поднятой над головой винтовкой Тимоша, серьезен бывший шофер Ворошилова великан-моторист Плосконосов. Молча смотрит вслед уплывающему „Седову“ заскучавший о Малых Кармакулах Иван Кузнецов.

— Счастливо ночевать! — кричит Тимоше и Кузнецову Журавлев.

— Тебе на Северной ладно же жить!

Вслед за Журавлевым мысленно повторяем все мы:

— Счастливо ночевать!

Мы тоже никак не гарантированы от ночевки во льдах Арктики.

При выходе из бухты Тихой, когда отдалились, туман слился с ее ледниками. Давящее впечатление… Ледники опрокидывались на нас серыми движущимися куполами.