Любить мистера Дэниелса

13 глава

Я была очень довольна собой. Хотя парни в школе задевали меня, когда издевались над моим телом, я игнорировала их. Я игнорировали слухи, которые начались (быстро-быстро, должна добавить я), о том, что я сплю со всеми вокруг. Иногда я улыбалась Дэниелу, чтобы дать ему понять, что мы не должны вести себя странно из-за этой ситуации (даже если я и хотела плакать, должна добавить я).

Я справлялась нормально. Вместо того чтобы утонуть в депрессии, я решила, что записаться в библиотеку будет лучшим выбором. Утопать в выдуманном мире казалось более многообещающим. Я ходила в библиотеку каждый день во второй половине дня, проходя под солнцем, которое все еще было высоко, после школы, и, возвращаясь домой, когда на небе была луна.

Одним утром, перед школой, Хейли расчесывала волосы и сказала:

— Тео снова предложил мне встречаться.

Я повернулась к ней с выражением отвращения. Она не говорила о нем неделями, с той вечеринки.

— Какой придурок, — пробормотала я.

— Да. — Она сделала паузу. — Я думаю согласиться.

Мои глаза расширились.

— Ты шутишь?

Она не шутила. Я наблюдала, как ее голова упала вперед, и плечи поникли.

— Я не такая как ты. У меня нет парней, которые ухаживают за мной — они даже не смотрят на меня. Тео — мой единственный шанс на отношения.

— Парни, которые «ухаживают» за мной — полные придурки. Доверься мне. К тому же тебе семнадцать. Не восемьдесят три. Будут другие парни.

Она остановилась, обдумывая мой комментарий. Я вздохнула, когда увидела, что она покачала головой.

— Он извинился. За то, что делал с Лией.

— Ты можешь извиниться за то, что ударил кого-то, но синяки все равно останутся.

— Ты прочитала это в одной из своих книг? — хихикнула она.

— Хейли…

Она вытащила небольшой пузырек с таблетками в нем.

— Он хочет, чтобы я попробовала это. Он сказал, что если у нас будет что-то общее, то между нами все может сложиться лучше, чем в прошлый раз.

Я уставилась на нее, как будто она потеряла свой гребаный разум.

— Он хочет, чтобы ты принимала наркотики, чтобы быть ближе к нему?

— Ты девственница?

Я потерла виски пальцами и покачала головой. Ее вопрос оказался неожиданным. Было едва ли больше шести утра, а мы разговаривали о наркотиках и сексе. Я определенно нуждалась в чашечке кофе.

— Нет. Мой последний парень использовал меня, пока не нашел кого-то другого. — Я сделала паузу и подумала о Билли, и как я плакала из-за него.

— Тебе было страшно? — спросила она.

Ужасно.

— Мне было шестнадцать, когда я была моложе, я была очень глупой. Не в смысле, выходящем за рамки нормы, а в «Я ребенок и ничего не знаю о жизни» смысле. Я переспала с Билли, думая, что он любит меня. Это было страшно, больно и не романтично. И мы делали это снова и снова. Я надеялась, что со временем мне начнет нравиться, потому что я любила его… Затем я обнаружила, что он занимается тем же самым с Сьюзи Кеннер. Моя сестра Габи сидела рядом со мной на моей кровати, играя на гитаре, пока я плакала, и, рассказывая мне, что Билли чудовищный мудак, у которого, вероятно, маленький пенис. Ну, она была права насчет маленького пениса. Он был определённо не впечатляющим.

Хейли слегка рассмеялась.

— Что потом произошло?

— Билли позвонил мне после этого, сказал, что очень скучает, и что заинтересован в том, чтобы поработать над нашими проблемами, но я не могла перестать плакать в телефон. Я сказала ему, что люблю его, и он сказал, что я достаточно нравлюсь ему, чтобы заставить наши отношения работать. И что я должна позволить ему трогать мою грудь время от времени и заниматься с ним сексом, пока его родителей не будет дома. Моя сестра сказала, что я не должна возвращаться к нему, потому что на самом деле я не нравлюсь ему, и он больше заинтересован в размере мое груди, чем размере моего мозга. И Габи заверила меня, что размер моего мозга стоит чего-то большего.

Комната наполнилась тишиной, когда я начала опускаться на покрытый ковром пол.

— Хейли, размер твоего мозга стоит чего-то большего.

Ее вздох был почти беззвучным.

— Звучит так, будто твоя сестра была замечательным человеком.

— Самой лучшей, — сказала я тихо. — Просто подумай об этом, Хорошо? С Тео?

Она пообещала, что подумает. Но я видела взгляд надежды в ее глазах, когда она говорила о нем. Во мне была та же самая надежда, когда я вернулась к Билли, думая, что все будет по-другому. Не было. Мама обычно говорила: «Оставь свое прошлое позади, чтобы будущее могло найти тебя». Это мое любимое ее высказывание. После того, как Генри изменил ей, она боролась изо всех сил, чтобы оставить прошлое позади. И в конечном итоге у нее это получилось, когда она нашла Джереми.

— Сколько еще пунктов в списке ты вычеркнула? — спросила Хейли, меняя тему.

Я моргнула.

— Только два. — И в этот момент, губы Дэниела наполнили мой разум. «Поцелуй с незнакомцем». Я снова моргнула, избавляясь от наваждения.

Хейли вытянула свою руку.

— Дай мне список.

Двинувшись к своему комоду, я вытащила список и протянула ей. Она открыла его и прочитала.

— Хмм… — сказала она сама себе, пробегая по нему глазами. — Номер четырнадцать уже можно вычеркнуть.

— Что это? — спросила я, чувствуя, что мне становится немного лучше.

— Завести нового друга. — Она улыбнулась.

— Ты мой друг? — спросила я тихо, не зная точно, что сказать.

Хейли рассмеялась.

— Ну, если нет, то это будет очень неловко. — Она кивнула. — Конечно, я твой друг. То, как ты поддержала меня пару недель назад… То, как ты все еще ненавидишь Тео… Я думаю, это дружба. — Я широко улыбнулась, и она подтолкнула меня в плечо. — Где это письмо?!

Я пошла к сундуку и быстро начала перебирать конверты. Найдя письмо, я прочитала надпись и вздохнула. Почерком Габи было написано, что письмо не для меня — оно для нового друга. Как я не заметила этого прежде? Я провела руками по другим письмам, и — о чудо! — они все были адресованы мне. Мое сердце и губы сморщились одновременно.

Я передала его в руки Хейли, и она пожала плечами.

— Это для тебя.

— Для меня? — она опешила от мысли, что я не буду той, кто будет читать. Тем не менее, я доверяла Габи. Я знала, что в этом была какая-то логика. — Я могу выбрать другой пункт в списке, — спорила Хейли. — В любом случае мы не друзья по-настоящему, — пошутила она.

Я рассмеялась.

— Да, Хейли. Мы друзья.

— Ну, оставайся здесь. Мы прочитаем его вместе.

Хейли сложила листок и вздохнула.

— Мне правда нравится твоя сестра.

То как она сказала «нравится» в настоящем времени, заставило меня почувствовать, как будто Габи все еще была здесь. Это чувство осталось во мне как теплое сияние счастья от мысли, что часть Габи никогда не покинет меня. Этими письмами она каким-то образом боролась со смертью. Каким-то образом выживала.

Хейли довезла нас с Райаном до школы, и как всегда мы договорились встретиться на обеде. На пути к моему шкафчику, Джейк подбежал ко мне и подтолкнул меня в плечо.

— Привет, Эшлин.

Я подарила ему небольшую улыбку.

— Привет, Джейк.

— Ты прекрасно выглядишь сегодня, — сказал он, осматривая меня сверху донизу.

Я подняла взгляд и увидела, что Дэниел смотрит на нас, а на его лице вспышка ярости. Его челюсти были сжаты, глаза почти метали кинжалы. Я сощурила глаза, сконфуженная. Затем он отвел взгляд. Я сделала это с ним? Я заставила его ревновать?

— Спасибо, Джейк, — пробормотала я, уставившись на Дэниела.

Я бы хотела, чтобы он не был таким привлекательным, когда метал эти сердитые взгляды и все такое. Для меня было тяжело притворяться, что я не была увлечена им. Он исчез за углом в направлении моего шкафчика. Я надеялась увидеть его, когда заверну за угол. Это было так сложно. Он был наиболее важным событием моего дня, даже хотя был самым неважным событием дня.

Как это могло быть?

Джейк продолжал идти со мной, он находился слишком близко ко мне.

— Так, я подумал… — Он пододвинулся ближе. Я ощущала слишком сильный запах одеколона от его рубашки, из-за чего мне захотелось прикрыть нос. — На следующий выходных, после футбольного матча, у меня будет вечеринка по случаю Хэллоуина. Моих родителей не будет в городе, и ты должна прийти. Костюмы обязательны.

Я сморщилась и надеялась, что он не заметил.

— Я правда не тот тип девушек, что любят вечеринки. Последняя не так уж хорошо прошла для меня.

— Да… — он усмехнулся. — Но, держи момент, верно? — я нахмурилась, я была чертовски уверена, что он имел в виду «лови момент». Он продолжил: — Давай, Эшлин. Ты не можешь всегда быть дочкой завуча. Ты должна показать людям, какая ты настоящая. Или в другом случае, они сожрут тебя живьем.

— Я… — я сделала паузу. — Я не заинтересована, Джейк. — Я увидела, что он нахмурился, и мгновенно почувствовала себя нехорошо. — Может, на следующую вечеринку? — я одарила его доброй улыбкой и подтолкнула его руку.

Он оживился и кивнул.

— Да, хорошо! Ты будешь первая в списке приглашенных! Увидимся в классе. — Он поспешил с огромной улыбкой на лице. Надеюсь, я не ввела его в заблуждение.

Когда я повернула за угол к своему шкафчику, то увидела, что Дэниел что-то срывает с него.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Он увидел меня и начал срывать быстрее.

— Долбаные дети, — пробормотал он. — Я узнаю, кто сделал это и…

— Что сделал? — я подошла ближе и увидела картинки. Повсюду были изображения груди. Мои глаза стали увлажняться, но я прикусила нижнюю губу, когда услышала, как какие-то девушки смеются позади меня. Я не буду плакать. Этого они и добивались. Я была так смущена тем, что он был тем, кто увидел это.

— Дэниел, — прошептала я, смотря, как он нагибается и поднимает картинки. Он игнорировал меня. — Мистер Дэниелс! — сказала я громче, отчего другие захихикали еще больше. — Пожалуйста, отойдите от моего шкафчика.

Его взгляд был холодным.

— Это… это непозволительно. По отношению к любому в этой школе. Особенно… — Он сделал паузу, заметив толпу вокруг него.

Я передернула плечами и спросила:

— Что особенно?

Когда его глаза нашли мои, мягкость и извиняющийся взгляд заставили все внутри меня сжаться. Особенно по отношению ко мне. Он переступил с ноги на ногу, прежде чем развернулся и ушел, приказывая ученикам разойтись по классам. Я подняла одну из брошенных картинок и вздохнула.

Моя грудь не была такой большой.

Дэниел извинился передо мной за то, как отреагировал ранее, сказав мне, что это было непрофессионально. Я не хотела, чтобы он был профессионалом. Я пожала плечами и заняла свое место. Он уселся на краю своего стола. Рукава его рубашки были закатаны, а в руке у него был стираемый маркер.

Он был так привлекателен, и мое тело сходило с ума от этого факта. Хоть я и хотела избавиться от своей влюбленности в него, казалось, она даже становилась сильнее без нашего общения. Оказалось, что лучше всего мы общались молчанием. Несколько взглядов, пару крошечных улыбок то тут, то там. Может, наша связь не нуждалась в словах или звуках. Может, она просто существовала.

А еще он был таким умным.

Он был таким умным, что это вызывало у меня желание забраться в его голову и жить там. Я не была увлечена Дэниелом в течение школьных часов. Я была увлечена мистером Дэниелсом.

Половина учеников, вероятно, понятия не имели, как умен он был. Для них он был еще одним скучным учителем. Но я была поражена тем, как он обучал нас, используя свой ум. Как он мог подталкивать нас, чтобы получить новые мысли.

Мы проходили раздел поэзии, посвященный сонету, хокку и мое любимое…

Он подошел к доске и написал: Малая проза.

— Давайте, дамы и господа! Один из вас должен иметь представление, что это означает. Просто начините выдвигать предположения.

— Литература о супергерое Флэш! — ухмыльнулся Райан.(прим. пер. то что, Дэниел написал на доске в английском языке звучит как Flash Fiction, отсюда и игра слов)

— Близко, — рассмеялся Дэниел. — Но не точно. — Моя рука взлетела вверх в первый раз с тех пор, как начался учебный год. Дэниел увидел это и послал мне милую улыбку. — Да, Эшлин?

— Прозаические произведения, объем которых интуитивно определяется автором и читателем как меньший — короткие истории. Как правило, история рассказывается за несколько предложений, несколько слов.

Эйвери, один из футбольных игроков, который не дразнил меня, усмехнулся.

— Это невозможно. — Это был тот же самый парень, которого вышвырнули с изучения Библии. Я задавалась вопросом: за что? Ты, вероятно, должен быть довольно ужасен, чтобы божьи люди отвернулись от тебя.

— Не совсем, — тихо оспорила я.

Дэниел изогнул бровь и сделал шаг от доски. Он снова присел на край стола, скрестив ноги в лодыжках.

— Потрудитесь объяснить, мисс Дженнингс? — он использовал мою фамилию и по какой-то причине между моих бедер запульсировало от возбуждения.

Я хотела впечатлить его. Хотела показать, как много знаю. Мои ладони начали потеть, и я провела ими по ногам. На мне был сарафан, но тем не менее я чувствовала себя полностью обнаженной и открытой.

Было ли это плохо, что мне нравилось, какой открытой я чувствовала себя перед ним?

Дэниел возбуждал меня своей музыкой, своим голосом, своими звуками и прикосновениями. Своей добротой и чувством юмора. Но из-за мистера Дэниелса между моими бедрами пульсировало совсем в другой манере. Запретной. Соблазнительной. Я грезила средь бела дня, как он отпускает класс и говорит мне задержаться, потому что ему нужно кое-что обсудить со мной. Он закрывает дверь кабинета и толкает меня к ней, пока его рука медленно задирает мое платье. Мой рот открывается на его прикосновения, ласку.

Я представляла, как его пальцы найдут кромку моих трусиков и медленным движением проведут по ткани, заставляя меня еще больше стонать и задыхаться. Его пальцы отодвинут ткань в сторону, прежде чем он найдет путь внутрь.

— Мистер Дэниелс, — простонала бы я в его ухо, всасывая его мочку между стонами.

Он бы опускался поцелуями по моей шее, медленно облизывая меня. Прикасаясь ко мне соблазнительно, возбуждая меня, опаляя дыханием мое декольте. Он бы отругал меня, сказав, что я веду себя как плохая девочка. Я бы застонала, когда он поднял меня и прижал к стене, стянув мои бретельки и обхватив груди ладонями. Он бы заклеймил мою грудь, мое тело, как будто они его и только его.

Затем в моих самых темных фантазиях, кто-то заходит, и я прячусь за дверью. Мое дыхание рваное и ускоренное, адреналин пробегает сквозь каждую клеточку моего тела. Я бы не одернула платье полностью вниз, поэтому, когда бы он заглянул за дверь, он мог увидеть мои влажные трусики, дразнящие его, от чего бы он захотел этого еще больше.

О да, мистер Дэниелс заводил меня не на шутку. И это только в моей голове. Я задавалась вопросом, что он мог сделать, если бы на самом деле прикасался ко мне в классе.

— Эм… Эшлин? — Райан ткнул меня в плечо.

Я выдернула себя из своей фантазии. Весь класс уставился на меня с широко открытыми ртами. Мои губы были сжаты. А щеки покраснели.

— Эм… да. — Прочистив свое горло и очистив мысли, я продолжила: — Эта история рассказывается уже вечность. Люди передают историю Эрнеста Хемингуэйя, тем не менее, трудно сказать случалось ли это на самом деле. В любом случае, по слухам Хемингуэй поспорил, что расскажет историю, используя всего шесть слов.

— Как я и сказал, — рассмеялся Эйвери, — невозможно.

Глаза Дэниела были сощурены и вперились в меня. Он изогнул бровь, и уголок его рта приподнялся в усмешке. Он знал, что я грезила о нем? Он тоже грезил обо мне?

— Невозможно? — пробормотал Дэниел. — Так ли это? — сказал он, двигаясь у доски. Он написал: «Продаются: детские ботиночки, ни разу неношеные». (прим пер. в англ. языке слов шесть: For sale: baby shoes, never worn, также на русский язык ее переводят «Продаю детскую обувь, которую никто не надевал»)

Комната погрузилась в тишину. Слова на доске заставили меня задрожать, даже хотя я знала эту историю.

Райан был первым, кто заговорил, когда сказал:

— Униженный учителем, Эйвери!

Комната наполнилась смехом, и я не смогла сдержать улыбку. Я хотела бы удивиться, что Дэниел точно знал, о какой истории я говорила, но, естественно, он знал. Он был невероятно умен.

Дэниел поднял руки, призывая расшумевшийся класс к тишине.

— Хорошо. Да. Я хочу, чтобы вы взяли те листы с вашими ответами на вопросы о жизненных целях, которые вы написали для меня в начале года, — которые я отдам вам с замечаниями, — он поднял кипу листов и начал передавать их нам. — И я хочу, чтобы вы подытожили их тремя различными способами. — На следующей неделе сонет. Через неделю хокку. И через две недели малой прозой. И в конце каждой недели, вы представите свои работы перед классом. Я не хочу давить на вас Хемингуэем, давая только шесть слов для малой прозы. У вас будет десять — Он положил мой лист на стол и улыбнулся мне. Это была та же самая улыбка, как и тогда на вокзале. — Считайте каждое слово.

Когда он протянул Райану его лист, Дэниел остановился.

— Это, возможно, лучшее эссе, которое я когда-либо читал. Так держать. — Райан ухмыльнулся и поблагодарил Дэниела.

Прозвенел звонок, и все поспешили из класса. Я не понимала, почему они так быстро уходили. После этого урока я любила медленно собираться и уходить. Прежде чем встать из-за стола, я заметила еще один листок, прикрепленный к моему эссе. Перевернув его, я прочитала то, что мне написал Дэниел.

Когда я подняла взгляд, то увидела, что он смотрел на меня. Он выглядел так, как будто гора упала с его плеч, когда наши взгляды встретились. Я тоже чувствовала, как вес покинул мое тело. Он все еще был там. Дэниел не был только мистером Дэниелсом — он все еще был собой. И я все еще была у него на уме, как и он на моем.

Может, не было двух разных Дэниелов. Может, мистер Дэниелс был только другой его частью. Поэтому было не удивительно, что я влюбилась в обе стороны медали. Я была полностью без ума от него целиком — хороших, плохих и разбитых кусочков.

Я думаю, что разбитые кусочки мне нравились больше всего.

Я не знала, что это значит для нас — его записка, мой взгляд на него. Да и мне было все равно. Сейчас этого было достаточно. Я думаю, что лучшее название этому — надежда. Я правда любила надежду в его глазах.

Его уголки губ приподнялись в полуулыбке, и мои губы последовали следом, давая ему другую половину. Мы заставляли друг друга улыбаться, даже не сказав ни слова.

Это были мои любимые улыбки.

Я встала со стула и положила все в свой рюкзак за исключением того, что сейчас читала. Я прижала к себе книгу так крепко как могла, и когда я прошла мимо стола Дэниела, услышала, как он назвал мое имя. Я не повернулась к нему, но остановилась.

— Ты думала о том, о чем я думал, ты думала во время урока? — прошептал он. Мои щеки густо покраснели. Я услышала его легкий смешок. — Я тоже думал об этом.

Я повернула голову к нему и уставилась в голубизну его глаз.

— Правда?

— Правда-правда

Я развернулась, и когда была вне поля его зрения, я улыбнулась еще шире.

Я так широко улыбалась, что мои щеки заболели.