Любить мистера Дэниелса

14 глава

После школы я направилась прямо в библиотеку и оставалась там допоздна, погруженная в вечернее чтение. Я нашла стол, за который никто никогда не садился, в углу библиотеки. Он медленно становился моим личным безопасным раем.

Хотя я не всегда читала. Большую часть времени я писала причины, почему между мной и Дэниелом когда-нибудь может что-нибудь получиться. Почему, если мы начнем как друзья, к окончанию школы мы сможем перейти к чему-то большему, чем дружба. Оставалось около ста двадцати с чем-то дней до окончания школы.

Сто двадцать четыре, если быть точной.

Не то чтобы я считала.

Итак, большую часть времени я писала свои мечты. Фантазии, которые я надеялась, когда-нибудь воплотятся в реальность. Я застряла в созидании мечтаний и надежд о чем-то большем.

После того как взяла несколько книг, я направилась домой. Мне нужно было надеть свитер на свой тонкий сарафан. Я замерзла. Было очевидно, что осеннее тепло Висконсина сменялось на зимний холод. Уличные огни становились ярче, а небо темнее.

Когда я проходила мимо кладбища на Мэйн-стрит, то остановилась, когда посмотрела через ворота. Первое, что я увидела, это машину, одиноко припаркованную на стоянке. Затем я увидела его. Мое сердце пропустило удар, хотя это ощущалось так, будто оно стало биться даже быстрее. Из-за Дэниела мое сердце сходило с ума.

Он стоял в одиночестве, уставившись на два надгробия.

Все еще новый вид боли.

— Ох, — прошептала я сама себе, положив руки на грудь.

Он выглядел так, будто был с тренировки — в шортах, простой черной футболке и кроссовках. Он занимался бегом? Я бы хотела знать. Я бы хотела знать больше о нем.

Он упал на колени, опускаясь ближе к надгробиям. Его губы двигались, и он провел пальцами над верхней губой, прежде чем засмеяться. Он рассмеялся, тем не менее выглядел так, как будто хмурился.

Это было самым болезненным — печальный смех.

Я осмотрела улицу, чтобы понять, смотрит ли еще кто-нибудь на него. Нет. Конечно, они не смотрели. Почему кто-то должен наблюдать за кем-то на кладбище? Мои руки дрожали, и я потерла их о свои новые книги.

Мне нужно было продолжать идти. Я должна была притвориться, что не видела его.

Но я должна была увидеть его.

Никто не должен стоять на кладбище в одиночестве.

Особенно Дэниел.

Через несколько секунд я стояла возле него. Я даже не была уверена, как оказалось там. Такое чувство, что я плыла, ноги сами скользили к нему. Из-за него я парила.

— Эй, — прошептала я, заставив его повернуться ко мне.

— Эшлин, — сказал он с удивлением в голосе, и подняв взгляд на меня. Я почти забыла, как любила то, как он смотрел на меня.

Я моргнула и покачала головой.

— Прости, что потревожила тебя. Я просто увидела, что ты стоишь здесь и подумала… — О чем подумала? — Ни о чем не подумала, — пробормотала я.

— Никто никогда не присоединялся ко мне здесь.

— Я никто, — прошептала я.

Он изучал мое лицо несколько секунд, прежде чем опустился к земле с небольшой улыбкой на губах.

— Ты выглядишь как кто-то для меня.

Я посмотрела туда-сюда, заметив, как тьма окружает нас. Я не была уверена должна ли остаться или уйти. Но мои ноги говорили мне, что в их планы не входило отступать.

— Почему они называют тебя «арбузики»? — спросил Дэниел.

Я ухмыльнулась, когда он посмотрел на меня. Я расценила это как приглашение остаться. Опустившись, я села рядом с ним. Я посмотрела на свою грудь и рассмеялась.

— Ты сейчас серьезно спрашиваешь?

Уголок его губ приподнялся.

— Нет, я понимаю это. — Он провел пальцами по траве вокруг нас и поднял несколько травинок. — Твое тело прекрасно, это не секрет. Но почему они зависли на этой небольшой твоей детали, а не говорят об этих чертовых глазах? Или о твоем невероятном мозге?

Я посмотрела на его руки: он перекатывал травинки между пальцами, и не стала отвечать.

Он продолжил:

— Я так сильно злюсь, когда кто-то смотрит на тебя не так. Или говорит тебе что-то плохое. Или развешивает картинки на твой шкафчик. Или, если они улыбаются тебе. Или называют тебя красивой. Или… да все что угодно! — он протяжно выдохнул и сделал глубокий вдох. — Все, что они делают, чтобы обидеть тебя или заставить улыбаться… из-за этого я хочу напасть на них. — Он выдохнул. — И в этом на самом деле нет большой морали.

Я провела зубами по нижней губе. Я не была уверена, что сказать ему.

Он заметил взгляд в моих глазах и провел руками по лицу.

— Извини, Эшлин. Я не должен говорить то дерьмо, что всплывает в моей голове.

— Я работала над темой дружбы, — сказала я, повернувшись, чтобы быть прямо лицом к нему. Я потянулась к одной из своих книг и вытащила оттуда листок бумаги. Передав его ему, я улыбнулась. — Я провела небольшой поиск в Википедии.

Он раскрыл листок и прочитал вслух.

— Четыре важных постулата, чтобы считаться друзьями. — Он перестал читать. — Ты такой ботаник.

Он не ошибся.

— Я ученица-ботаник. Что я могу сказать? Продолжай читать.

— Номер один. Близость, что означает быть достаточно близко, чтобы видеть друг друга или делать какие-то другие вещи вместе.

Я сжала губы и потерла под подбородком.

— Ну, видишь, я сижу во втором ряду на третьем уроке, это своего рода близость, не так ли?

Он сощурил глаза и перешел к пункту номер два.

— Неоднократно сталкиваться с человеком в неофициальной обстановке и без особых планов, чтобы увидеть друг друга.

— Святое дерьмо. Это как будто, я не знаю… столкнуться с тобой за зданием бара. Или столкнуться в школе. Или… столкнуться с тобой на кладбище. Ничего из этого не было спланировано. Должна признать, что последнее в какой-то степени депрессивно.

То, как он улыбнулся, заставило меня подумать, что я харизматичная, хотя я чувствовала себя глупой.

— Номер три, возможность для обмена мыслями и личными чувствами друг с другом.

— Хмм. Ну, по правде говоря, я думаю, что мы все еще работаем над этим пунктом. Какой последний?

— Эшлин, — простонал он, прочитав последний пункт. — Википедия сказала это? — он приподнял бровь, и я кивнула. — Уверяешь-уверяешь?

Моя улыбка вновь появилась, когда я прикусила нижнюю губу.

— Я уверяю, но не двойное уверение. Давай, просто прочти.

Прочистив горло, он выпрямился.

— Последний, но не менее важный номер четыре. Быть Дэниелом Дэниелсом и Эшлин Дженнингс. — Он сложил лист и вернул его на место в мою книгу.

— Что?! Там так сказано! Ну, дерьмо. У нас есть три из четырех пунктов. Я думаю, что это довольно хорошо.

— Но это неидеально, — спорил он. Он провел пальцами по волосам, из-за чего они легли в беспорядке. Он больше не выглядел как мистер Дэниелс. Просто Дэниел. Просто красивый, талантливый Дэниел.

— Люди не созданы для того, чтобы быть идеальными, Дэниел. Мы созданы для того, чтобы лажать, все портить и учиться чему-то новому. Мы созданы идеально неидеально.

Он сощурил глаза и придвинулся ближе ко мне. Он заправил волосы мне за ухо. Небольшое прикосновение разбудило что-то, что спало внутри меня.

— Почему ты должна быть моей ученицей?

Улыбка появилась на моем лице.

— Потому что у Бога отстойное чувство юмора. — Я переместила взгляд на цветы, которые Дэниел, должно быть, принес для своей мамы. Это был букет ромашек. Мои любимые цветы. — Я тоже люблю их, — сказала я, указывая на цветы.

— Ты бы очень понравилась маме. Я просто знаю это. А папа бы решил, что ты слишком умная для меня.

Я ухмыльнулся.

— Кажется, он был мудрым человеком.

Я немного задрожала от холодного ветра, и он нахмурился.

— Ты замерзла.

— Я в порядке.

Он взял мои руки в свои и начал растирать их, согревая. Я задавалась вопросом, знал ли он, как много его прикосновения значили для меня. Как сильно я скучала по его прикосновениям.

— Можно я расскажу тебе секрет, и ты не подумаешь, что я странная? — прошептала я, когда наблюдала, как его грудь поднимается и опадает с каждым вдохом.

— Да, — пробормотал он.

Его выражение лица смягчилось, и из-за того, как он посмотрел на меня, я почувствовала, что мое сердце пылает. Это неоспоримое, сильное чувство страсти, это очевидное желание… что я испытывала. Все, что я хотела, это поцеловать его. Я так сильно хотела поцеловать его, что даже если бы это не привело ни к чему другому, я бы это пережила. Только у его губ была власть, заставить меня жить вечно. Как я выдержу быть ему лишь другом?

— Мне нравится, что ты держишь мои руки, — сказала я. — Мне правда это нравится. От этого я чувствую себя… значимой.

— Ты значима, — его слова были сказаны так уверенно, что я почти разбилась на миллион кусочков.

Его большой палец вырисовывал круги на внутренней стороне моей ладони, и мой мозг перестал функционировать. Я ощутила, как он проводит руками по моим ногам, и затем он поднял меня и посадил к себе на колени. Я обернула ноги вокруг его талии.

Мы идеально подходили друг другу. Так идеально, что я была почти уверена, что мы созданы друг для друга. Он был мой недостающий кусочек пазла. Наши лица были так близко друг к другу, что я не могла сказать, были ли наши губы соединены или нет. Его слова заставили любовь повиснуть в воздухе, когда он повторил.

— Ты так чертовски значима.

Мне было интересно, знал ли он как управлял моим сердцебиением.

Выдох сорвался с моих губ. Я расположила руки на его груди и устроила голову у него на плече, когда слегка поцеловала его в шею. Я ощутила, как его руки на моей спине притянули меня ближе. Он расположил подбородок на моей макушке. Его сердцебиение ускорилось. Мне нравилась мысль, что из-за меня его сердце билось чаще.

— Расскажи мне о них, друг.

Он глубоко вдохнул.

— Мама была учителем музыки. Папа профессором английского.

— Ты смесь их обоих.

— Я смесь их обоих.

— Я знаю, что случилось с твоим отцом… но что случилось с твоей матерью?

Его плечи поникли, и он сделал глубокий вдох.

— Ее убили.

Я ахнула. Я посмотрела на него и провела пальцами по его волосам, и затем успокоила себя.

— Мне так жаль, — сказала я, не зная, что еще сказать.

Он подарил мне печальную улыбку и пожал плечами. Его голубые глаза занимались любовью с моими, и я прижалась губами к его губам, слегка чмокнув его.

— Я думаю, что ты прекрасен, — прошептала я, возвращая то, что он сказал мне в смс много недель назад. — И я не имею в виду твою внешность. Я имею в виду твой ум, твое заботливое отношение, твою начитанность. Я думаю, что это прекрасно.

Его руки обернулись вокруг моей шеи, и он притянул меня ближе, его вкус накрыл мои губы, тепло его тела согревало каждый сантиметр моего.

— Я не хочу быть твоим другом, — сказал он. Мы вместе вдыхали и выдыхали. — Я хочу быть твоим. Я хочу, чтобы ты была моей. И я ненавижу то, что не может быть «нас». Потому что я думаю, что нам предначертано быть вместе.

— Как так случилось что, хоть мы не проводим время вместе, но я чувствую, что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой? Как случилось, что я продолжаю влюбляться в тебя?

Его удивленный взгляд был прекрасен. Как будто он думал то же самое обо мне.

— Я не знаю. Может, когда сердца в огне, никакие сложности не могут погасить пламя.

— Это может быть секретом, — тихо пообещала я. — Нашим секретом — на сто процентов нашим.

Его губы прижались к моим, и все в мире остановилось. Все во вселенной остановилось. Он привел меня в место ясных эмоций, взял всю печаль и заменил ее на комфорт.

Его губы были мягче, чем я помнила, тем не менее были более страстные, более интенсивные. Мои руки пробежались по кромке его футболки, и я расположила их на ней, чувствуя его твердое телосложение под хлопковым материалом.

Мой рот приоткрылся, когда дыхание ускорилось. Его рот опускался к моей шее, где он начал всасывать кожу и проводить языком медленными круговыми движениями. Я почувствовала, что мои соски затвердели под моим платьем, когда ветер накрыл наши тела, и он снова прижался ртом к моему. Его пальцы скользнули к моим лямкам, и он опустил их по моим плечам, одновременно спускаясь нежными поцелуями. Я ощущала, как его руки обхватили мою грудь через платье, и я слегка застонала, любя то, как он держал меня, то, как прикасался ко мне, то, как знал меня.

— Мы не должны, — предостерег он, но я не была уверена, предостерегал он себя или меня.

Я накрыла его губы своими до того, как он мог остановить нас. Никогда в своей жизни я не была ни в чем так уверена. Я не могла определить почему, но никогда не чувствовала себя в безопасности, как прямо здесь в темноте, находясь с кем-то, кто был ранен так же, как и я. Всякий раз, когда я была рядом с ним, у меня было чувство полной безопасности и комфорта. Дэниел Дэниелс ощущался как дом.