Любить нельзя отвергнуть (СИ)

Глава 11

Лошадь мерно покачивалась подо мной из стороны в сторону, укачивая всё больше и больше. Глаза закрылись и сил открыть их, и посмотреть на чудесную лесную дорогу сил не было. Денёк выдался прекрасный — тепло, сухо, воздух свежий, ароматный. Лесные птахи взахлёб чирикали, нисколько не смущаясь нашим вторжением в их личные птичьи владения, надоедливые мошки держались на приличном расстоянии, не докучая своим присутствием, а лесные жители, надеюсь безобидные, шуршали листвой, соперничая с ветром, но лицезреть это великолепие я не имела никакой возможности. И судя по тому, что лошадь подо мной еле плела ногами, я была не одинока в своих мучениях.

И почему я не послушалась Тина и не отдохнула вчера? Просидела с Вафнином весь день. Сначала в моей комнате, после, когда закончились конфеты и вино, спустились вниз, поужинали и проболтали о всякой чепухе до глубокой ночи. Но я-то думала, что мы поедем в карете, и можно будет вздремнуть по пути… хотя, кого обманываю, ничего я не думала на тот момент. Даже о том, что следовало ограничить количество выпитого вина, чтобы предостеречь себя от головной боли.

— Милая, ты сейчас свалишься, — пробурчал Тин. Он, в отличии от меня, был свеж и бодр, и, как и его вороной конь, излучал позитивную энергию.

— Хочу спать, — заявила я таким тоном, как будто это Тин виноват в моём скверном состоянии и неминуемо понесёт на это наказание.

— Это я вижу. Иди ко мне в седло, Шоду сильный конь, он выдержит двоих. Ты сможешь вздремнуть, а я не буду волноваться за твою жизнь.

Я приоткрыла один глаз. Оценила предлагаемое место, а именно объятия Тина. Вафнин прав, столица испортила моё мировоззрение, и хуже всего, что мне это нравилось. Нравилась та свобода, независимость, которых у меня никогда не было, нравилась возможность поступать по своему, не оглядываясь на сестёр и дядюшку. Я потянула поводья своей лошади, дождалась полной остановки, видно она действительно спала, раз не сразу сообразила, что от неё хотят, и спрыгнула на землю. Тин повеселел ещё больше. Но я не стала обращать на это внимание, залезла с его помощью на вороного скакуна, обняла уже привычный мне мужской торс и положила голову на грудь. Его объятия были нежными, трепетными и я оказалась словно в коконе, где мне было спокойно и тепло.

— А ты с его высочеством сегодня не встречался? — сонно спросила я, решив глаза сегодня больше не открывать, и даже если меня станут гнать пинками и требовать покинуть тёплое местечко, буду сопротивляться до последнего.

— Нет. Я вообще сегодня во дворце не был. Но Рандир предупредил, что казнит любого, кто ему помешает в эту ночь. Переживаешь за сестру?

— Угу, — промычала я.

— Всё у них хорошо, — Тин поцеловал меня в макушку и прижал к себе.

— Боюсь, что у нас разное видение хорошего. А ты сам думал о жене, семье? Хочешь детей?

— Боюсь, милая, моя работа и образ жизни несовместимы с семьёй.

— Почему? Я же как-то уживаюсь с тобой в одном доме. Пусть ты и отсутствуешь часто и в основном по ночам, но приятней возвращаться, если тебя ждут.

— Да, наверно…

— Ванли тебя любит.

Обнимающая меня рука, напряглась.

— Я не хочу думать о ней сейчас.

— Почему? — не унималась я. — Вы ведь были вместе, были любовниками, значит, она тебе нравилась. Что изменилось?

— Дарина, я не желаю говорить об этой женщине. Она прошлое, от которого я никак не могу отделаться, — резко ответил Тин и добавил уже мягче: — Отдыхай милая, через три часа мы выедем из леса, и станет слишком жарко.

И я повиновалась, тем более противиться подступающей дрёме не было сил. Проснулась, когда время уже перевалило за полдень. Приоткрыла глаз. Да, определённо была уже вторая половина дня. Жаль карту империи я знала лишь теоретически, и не могла оценить как далеко мы уехали от столицы, но судя по местности лес закончился давно. Широкая укатанная дорога шла через поле, пестрящими красными, жёлтыми и белыми пятнами полевых цветов. Справа бескрайние степи, слева они же, горы впереди на горизонте, а солнце пекло нещадно.

— Скоро деревня, можем остановиться и пообедать. Ты голодна, моя леди? — спросил Тин, озаряя меня счастливой улыбкой. Я поелозила на его коленях, убеждаясь в том, что отсидела себе всё, что только было возможно. Но, судя по выражению лица моего кавалера, он подобным недоразумением не мучился.

— Когда мы ехали в Жахнар с Тарой, то ни разу по пути нас нормально не накормили, — пожаловалась я и сонно потёрла глаза, решив не извещать Тина о своём скверном состоянии. Точнее состояние-то как раз было хорошим, я выспалась и даже головная боль отступила, но вот тело непривычно ныло.

— Нет, нет… вы ели в постоялых дворах, а там еда не лучше чем для скота. Они только для того, чтобы переночевать, а есть нужно в харчевнях. Давай перебирайся на свою лошадь и скачем скорее. Итак плетёмся слишком медленно.

— Ну так разбудил бы меня раньше, — возмутилась я. — Если мы спешим, то я могла потерпеть до вечера.

— Разбудить? Нет уж, эти четыре, что ты была в моих руках, я был самым счастливым мужчиной в империи.

Я опасливо покосилась на Тина. Это он о чём? Я же просто спала… и не первый раз уже, кстати, сплю в его объятиях. Но, об этом я подумаю потом, переместилась в седло всей лошади, которая успела расслабиться без седока, и ударила её каблуками в бока. Та встрепенулся, фыркнула, возмущаясь подобным обращением, и пустилась в галоп. Тин за мной следом.

Деревня оказалась действительно близко, буквально за холмом, и быстрой езде на лошади я не успела порадоваться. Тин отвёл меня в местную харчевню. Он даже не плутал по незнакомому селению и дорогу не спрашивал, что навело меня на мысль, что ему известны они все в округе. И харчевни, и деревни. Поели мы скорее сытно, чем вкусно, но и это было в радость моему голодному желудку, и весь оставшийся день мы проехали уже не останавливаясь. Благо, что Тин решил не экспериментировать надо мной и едва солнце скрылось, свернул в постоялый двор.

— Ненавижу лошадей, — заскулила я, заходя в маленькую комнатушку, и без сил упала на кровать. Дощатые стены нашего жилища на эту ночь извивались тёмными тенями от трёх свечей, вместо окна чёрный провал без штор, скудное убранство… и это удручало меня ещё больше. Ничего поприличней не нашлось?

— Дарина, разденься.

Я что-то промычала не членораздельное, но явно отрицательное. Скинула туфли и забралась на жёсткое ложе с ногами.

— Давай милая.

Тин развязал завязки моего плаща и потянулся к платью.

— Ей! — мою усталость как рукой сняло. Тин пожал плечами, мол, и не думал, что будет позволено раздеть леди, отвернулся и принялся раздеваться сам.

— Ступай в свою комнату! — продолжала возмущаться я, вдруг вспомнив о своей давно потревоженной чести.

— У нас одна комната, — беззаботно поведал мне Тин. — Не волнуйся, я буду спать на полу.

— Как одна? Комнат больше нет?

— Есть, то спать мы будем вместе. Дарина, разденешься сама или помочь?

— Вы невероятно грубы граф, — прошептала я, понимая, что этот вредный тип не позволит мне отдохнуть в одиночестве ни при каких обстоятельствах. Тин промолчал. Я погасила все кроме одной свечи и начала расстёгивать платье. Усталость с новой силой подкатывала, норовя взять своё, и что-либо доказывать я была не в силах. Разделась, расплела волосы и легла в кровать. Отвернулась к стене.

— Хороших снов милая, — шепнул мне на ухо Тин и поцеловал в щёку.

— Ложись со мной, — смилостивилась я. — На полу холодно, а мы уже спали в одной кровати.

Подвинулась, освобождая место для мужчины.

— Здесь тесно для двоих. Отдыхай Дарина.

Тин развернулся, но я тут же схватила его за руку.

— Какой же ты упрямый! Ложись я тебе сказала!

Тин ничего не ответил, даже в лице не изменился, послушно лёг рядом и отвернулся. Мне кажется или мы поменялись местами? Теперь он будет сторониться меня, а я пытаться затащить его в постель. Нет… однозначно нет! Никуда я его не тащу, просто забочусь о здоровье, он же обо мне заботится, почему я не могу ответить ему тем же? И потом простое беспокойство ни к чему не обязывает и не подрывает мою честь. Найдя оправдание своему поступку, я закрыла глаза, и живительный сон сморил меня. Когда же первые лучи солнца дошли до нашей кровати, я была уже бодра и относительно готова продолжить путь. Надо бы, кстати, спросить, как долго он продлится…

Приоткрыла один глаз и не смогла сдержать улыбку. Тин, когда спал, был невероятно милым. Лицо безмятежно, губы расслаблены, как будто немного обижены и ровное глубокое дыхание. Опустила взгляд. Красивый торс с короткими чёрными волосками, живот и… моя нога на нём. И не просто нога, ночное платье задралось неприлично высоко, а рука Тина нахально лежала на моём обнажённом бедре.

Пресвятая Иллирия, это уже слишком! Я веду себя как девка!

Аккуратно убрала мужскую руку со своей ноги и подняться с кровати. Осторожно перешагнула через сонное тело, но дальше уйти не успела.

— Уже утро? — прошептал Тин, обхватывая мою талию и притягивая к себе.

— Отпусти, а то ударю, — тут же сказала я, даже не представляя, как могу защищаться в таком крайне невыгодном положении. Но, проверять на практике не пришлось, Тин нахмурил правую бровь, приоткрыл глаз и отпустил меня на волю.

— Драчунья…

Я проигнорировала наглый выпад в свою сторону и начала одеваться, добрым словом вспоминая Тару, оставленную в столице. И почему Тин не разрешил взять её с собой? Чтобы позабавиться моими мучениями?

— Завтрак попросить принести сюда или сходим в харчевню?

Обернулась и увидела, что Тин же одет. Ничего себе! У меня даже начали закрадываться сомнения, а не использовал ли он магию?

— Спустимся. Это будет быстрее.

— Вы радуете меня благоразумием, леди Хассилинская, — не без ехидства произнёс Тин. Я отвернулась. Мне было стыдно. В следующий раз пусть спит на полу!

Мы спустились вниз, харчевня стояла совсем рядом, позавтракали и продолжили путь. Дорога снова шла лесом. Утром он казался сказочным — лёгкий туман, сквозь который виднелись капли росы на высокой траве, они словно жемчужины переливались в лучах солнца, каким-то чудом пробивающихся сквозь кроны деревьев. Ветра не было совсем, только свежесть и изумительный аромат хвои, пропитавший утренний воздух. И птицы… я бы могла слушать их трели целы день. Вот только настроение было мрачными.

— Ты не разговорчива, что-то случилось? — поинтересовался Тин, прерывая моё наслаждение природой.

— Нет. Как скоро мы прибудем в Логу? — Я постаралась придать своему голосу беззаботности, но вышло неважно. Голос сипел, выдавая меня с головой.

— По тракту не меньше трёх дней, но я знаю, как можно срезать через лес. Если ты согласишься, можем сократить путь вдовое.

— Лес? Но тогда нам придётся ночевать в лесу!

Тин кивнул.

— Сколько ночей?

— Мы идём достаточно быстро, думаю, что одна, и к ночи следующей мы будем уже на месте.

— Я… я не уверена, что хочу спать на голой земле, — тихо ответила я. Да что там земля! А дикие животные, насекомые и прочие радости леса?

— Как скажешь, — Тин пожал плечами.

— А можно срезать, чтобы не спать в лесу? — перспектива сократить путь мне очень нравилась.

— Можно, — ответил он, немного подумав. — Переночуем в деревне, но тогда половину следующей ночи проведём в пути и тоже через лес.

— Это уже лучше. Если ты точно уверен, что мы не заплутаем, и нас не сожрут по пути, то так и поступим, — повеселела я.

— Эти леса я знаю очень хорошо, а княжество Наррхос могу объехать с закрытыми глазами, так что за целостность вашего прекрасного тела могу поручиться головой.

Звучало убедительно, но проведя очередную ночь в нормальной кровати и отправившись на следующий день в путь, я не была уверенна в своём решении. Красивый лес уже не казался мне приветливым, а прохлада свежей. А когда начало смеркаться, меня начала охватывать самая настоящая паника.

Тин же ехал вперёд с невозмутимым выражением лица, словно ничего не происходило, видно графу не впервой, а лес тем не менее темнел… Стволы деревьев медленно, но верно превращались в чёрные столбы, они нависали со всех сторон, словно наблюдая за непрошенными гостями, ветки хрустели под копытами уставших лошадей, а те даже не смотрели куда шли. Их вёл Тин, и лошади верили ему безоговорочно. Но за каждой кочкой, за каждым кустом я слышала странные шорохи, чувствовала движение. Причём умом я понимала, что это лишь мой страх играет с моими чувствами, пыталась успокоиться, отвлечься… но потом я услышала крик!

— Что случилось? — поинтересовался Тин, и в его голосе не было ни капли беспокойства.

— Кто-то кричал…

— Что? Нет, тебе почудилось.

Почудилось? Как может почудиться в полной тишине такой громкий звук? По правде говоря, о полной тишине говорить не приходилось, ночной лес оказался довольно шумным, ветер раскачивал кроны деревьев, порой переходя на свист, а птицы щебетали так, что можно было оглохнуть, но не совсем же я сумасшедшая, могу отличить крик от пусть неизвестной, но всё же птицы. А потом я услышала его ещё раз, и ещё уже ближе. К крику прибавился странный толи смех, толи плач.

— Тин, куда ты меня завёл? — испуганно прошептала я, не решаясь даже осмотреться по сторонам. Вцепилась в поводья лошади и сжала ногами её бока так, что та недовольно заржала.

— Дарина, ты о чём?

— Тин! Это не смешно! Поворачивай обратно! — словно истеричка закричала я.

— Да что с тобой? — Тин остановил своего коня и обеспокоенно посмотрел на меня.

— Пресвятая Иллирия, если я не умру в этом лесу, то больше никогда не поеду с тобой… — сказала я и вздрогнула от очередного зловещего кряхтения.

— Милая, ты вся дрожишь… иди ко мне, — Тин подошёл вплотную ко мне, стянул с седла и посадил к себе. — Ты боишься темноты?

— Темноты? Тин, ты издеваешься надо мной? — прошептала я сквозь слёзы и закрыла уши, не в силах больше слушать крики, смех и шипение. — Сколько же их здесь…

— Кого? Дарина… — изумился он, а потом понял: — Милая, прости, прости, я не подумал, что ты можешь их слышать.

Отличное объяснение!

— В лесу всегда много магических тварей, но они безобидны. Слышишь? Посмотри на меня, — коснулся он моего лица. — Этот лес безопасен.

Я вжалась в Тина, что было сил, и вцепилась в его плащ онемевшими от ужаса руками. Ответить, а уж тем более начать спорить я не могла. Голос пропал.

— Не бойся милая, я рядом и не позволю обидеть. Никто не коснётся тебя.

Тин накинул на меня свой плащ, положил мои ноги на своё колено и прижал к себе. Стеганул коня. Тот послушно поплёлся вперёд, словно и правда ничего страшного не видел. Хотя животные ведь обладают тонким слухом и чутьём, они не полезут в пасть хищника, так почему же я слышу, почему схожу с ума от страха. Тин нежно гладил меня, пытаясь успокоить, что-то шептал, целовал.

— Они совсем рядом, — просипела я, отчётлива слыша под копытами лошадей какое-то чавканье.

— Это просто ночные животные. Мелкие, безобидные. Они питаются жучками и корешками, — уверенно ответил Тин. — Моя маленькая леди, я никому тебя не отдам.

— Поговори со мной.

— О чём?

— Не важно. Хочу слушать твой голос, а не их крики.

Тин прижимал Дарину к своей груди и чувствовал сильную дрожь. Её ледяные пальцы с силой стискивали его руку и наверняка оставят после себя след, но ему было всё равно. Не стоило предлагать ехать через лес ночью, знал же, что Дарина маяк, знал, что она слышит голоса магических существ. Знал и всё равно потащил сюда.

Но она уже начала успокаиваться. Слушала его рассказ о давних путешествиях, когда он ещё был молод и не служил у императора. Гнёт отца тогда спал и он, собрав вещи, молодой и амбициозный маг, покинул отчий дом. Было столько желаний и возможностей, что кружилась голова. Целый мир… мир, оказавшейся не таким уж и дружелюбным к молодому юноше. Мир, ненавидевший магию. Тин думал, что помогая селянам и убивая кровожадных тварей, докажет им, что он не зло, что магия может быть светлой, охотился день ото дня пытался доказать всем свою силу и нужность миру, но… его боялись не меньше, чем убитых им тварей.

Отец был прав — их никогда не примут. Мир живёт, словно по написанным Посланцами правилам, люди не умеют думать иначе, их научили бояться, они не знают, как может быть иначе, боятся даже думать об этом. И впредь его деяния тщательно скрывались и контролировались императором, человеком умным и умеющим думать на десятилетия вперёд. Он всегда знал, что делать можно, что нельзя, что говорить, как жить. Он не был магом, но понимал, что это часть жизни, от магии нельзя отказаться, её нельзя уничтожать. Нет… магов и ведьм гораздо удобней контролировать, дав им свободу, а вынуждая скрываться и отлавливая по одному и сжигая, можно вызвать лишь ненависть. Опасную и неконтролируемую.

Дыхание Дарины выровнялось, но руки её по-прежнему продолжали крепко держаться за мужчину. Такая нежна и испуганная. Можно ли придумать более неподходящего человека для дара маяка? Хотя почему неподходящего? Согласно историческим книгам, первые маяки были чистыми и искренними людьми, ярыми сторонниками культа Иллирии, они несли свет, и даже сильнейший из магов не мог противостоять дару маяка. Дару, который шёл от чистого сердца. Но Дарина… да, она добрая, нежная и прочее, но при этом вздорная и требовательная. Характер у этой дамы не из лёгких, но при этом такая напуганная…

Посмотрел вперёд, лес расступался и уже были видны бледные огни от факелов Академии Стражников. Высокая каменная стена с дозорными и всегда открытые ворота. В любое время суток стражники были готовы встретить путника, зная, что просто так к ним чужаки не приезжают, а только за помощью.

— Назовись, — раздался негромкий голос, как только Тин приблизился к воротам.

— Граф Тарин.

— Тин? — Из темноты вышел мужчина.

— Доброй ночи Раго, — тихо поприветствовал он давнего друга.

— Кто с тобой?

— Леди Дарина Хассилинская. Отец спит?

Мужчина посмотрел на алеющее небо.

— Думаю, уже нет. Проезжай, я извещу о твоём приезде.

— Помоги.

Тин оторвал от себя цепкие пальчики девушки и передал её другу. Спрыгнул с коня, забрал драгоценную ношу и пошёл в замок.

— Моя комната ещё на месте?

— Конечно, что ей будет, но для леди, боюсь, у нас нет подходящего помещения, — ответил Раго.

— Не нужно, она будет спать у меня, — ответил Тин, замедляя шаг и вглядываясь в лицо Дарины. Она дышала через раз. Раго тоже это заметил.

— Она больна?

— Нет, — резко ответил Тин, и остаток пути преодолел уже бегом. Ногой распахнул дверь в комнату, положил Дарину в свою кровать. Она уже едва дышала и побледнела.

— Дарина! Дарина, проснись!

— Тин? — в комнату вошёл другой мужчина. Он посмотрел на стражника, сына и неизвестную девушку, которую он пытался разбудить. Оценил обстановку немедленно.

— Раго, вон!

Стражник тут же убежал.

— Отец, я не могу её разбудить…

Он подошёл, одной рукой обхватил девушку за горло, вторую положил на лоб и, послав сильный энергетический импульс, грубо вырвал девушку из сна.

Я резко открыла глаза, но вздоха сделать не смогла. Только боль, разрывающая грудь на мелкие частички. Перед глазами всё ещё темно, но я уже не сплю, нет обжигающей холодной воды, нет желания умереть…

— Милая, посмотри на меня, — услышала я лучший голос на земле, а вслед за этим нежные руки на лице. Тин повернул мою голову к себе. Он был очень взволнован, если не сказать больше.

— Дыши, пожалуйста. Давай, сделай вдох.

Я попыталась выполнить просьбу и у меня это почти получилось. Горло болело невыносимо, перед глазами чёрные пятна, а во рту вкус болотной воды.

— Тин… я больше не могу, — прошептала я, когда обрела дар речи. — Сначала костры, теперь какая-то ведьма решила утопиться… Хорошо, что русалок там не было.

— Как ты? — погладил он меня по щеке. Я пожала плечами и вдруг поняла, что нахожусь в помещении, а не в седле в объятиях Тина. Мы уже приехали? Подняла глаза и увидела перед собой крайне сосредоточенное лицо мужчины похожего на Тина, только гораздо старше. Отец.

Ох, мы уже в Академии.

— Граф Доген, — кивнула я, радуясь, что память меня не подвела, и я вспомнила имя управляющего Академии Стражников и отца Тина, как выяснилось позднее. Попыталась слезть с кровати, запуталась в своей юбке и едва не упала.

— Можете не вставать леди… Хассилинская. Верно?

Я испуганно кивнула. Этот мужчина почему-то внушал страх.

— Которая из сестёр?

— Младшая, — прошептала я.

— Дарина, — кивнул он. — Когда-то давно мы были дружны с вашим отцом. Сын, я слушаю тебя, что урождённая Хассилинская делает в Академии.

Тин глубоко вздохнул, видимо он был не в самых тёплых отношениях с отцом.

— Она маяк, — тихо ответил Тин, а я изумлённо открыла рот. Кто я? Вот так новость, живёшь и не знаешь, что являешься… как он там меня назвал? Только реакция наставника стражников меня поразила. Он резко поменялся в лице, превратившись из грозного в разгневанного.

— Ты… ей… рассказал… — прошипел граф Доген.

— Нет, она сама догадалась, — резко ответил Тин. Граф бросил на меня быстрый взгляд.

— Она не станет убивать нас! — произнёс Тин.

Кто? Я? Убивать?

— Сын, это у них в крови, — прорычал наставник. — Ты понимаешь, что значит рождение маяка? Это конец! Конец нашей жизни и всему, что мы строили. Да ещё и благородной крови.

— Я здесь, чтобы просить твоей помощи, если ты отказываешь, мы уедем сейчас же!

Что? Что за безумие? Я решительно не понимала происходящее.

— Отец, она имеет дар, первый маяк, рождённый за столетия, но Дарина принимает нас и не желает смерти. И служить Посланцам не собирается. Верно? — повернулся ко мне Тин.

— О чём вы говорите? — прошептала я. — Тин, ты зачем меня сюда привёз?

— Я говорю о том, что ты не начнёшь охоту за ведьмами! — гаркнул на меня он. — Что не станешь истреблять магию в мире и желаешь её возрождения, как и мы!

— Истреблять? Ты с ума сошёл? Ты сказал, что поможешь избавиться от всего этого…

— Не избавиться, а научиться управлять! — продолжал кипятиться Тин всё больше и больше.

— Не кричи на меня, — я тоже повысила голос.

— Прости.

— Ты должен был мне с самого начала всё объяснить, а сейчас я ничего не понимаю! Почему ты называешь меня маяком? И что за маяк такой?

— Дарина, ты знаешь, как появилось братство Посланцев Иллирии? — уже спокойно спросил Тин. Я кивнула. Пожалуй, каждый в империи знал историю становления культа Иллирии.

— В тёмные времена, когда миром правило зло и люди боялись выходить из своих домов, Иллирия одарила самых своих преданных почитателей даром. Они видели зло и могли противостоять ему и влиять на него. Истинные Посланцы начали поход по миру, истребляя скверну, возвращая людям спокойствие и жизнь… без магии… — закончила я скомканный пересказ легенды и посмотрела на мужчин. Да они оба ненормальные. Я не могу быть этой… одарённой. Или могу? Посмотрела в уверенные глаза Тина, похоже, что он даже не сомневался в своём определении моего дара.

Посмотрела на его руки. Точно, я же как-то смогла заблокировать его магию. Правда ничего тогда не поняла, но Тин выглядел удручённым, да и то, что я вижу и слышу то, что не доступно простым людям подтверждают его слова.

С ума сойти… я Посланец.

— Тин, ты действительно думаешь, что я желаю вам смерти?

— Не я, — пробубнил он.

Перевела взгляд на всё ещё злого графа Догена.

— Вы ведь тоже маг. Верно?

Он кивнул и сложил на груди руки. Мол: ну и что ты мне сделаешь?

— Вы живёте в тайне, бережёте своё наследие и наблюдаете за охотой на ведьм. Со стороны, — добавила я решительно. — А я, граф, сотни раз горела на костре, меня сотни раз пытали и, пожалуй, я лучше всех знаю как это прожить всю жизнь в деревне, печь хлеб, воспитывать детей, и вдруг оказаться у позорного столба, потому что кровь не чиста. Вы, Тин, император… думаете о каких-то глобальных целях, мои же мысли более земные — я знаю, что такое сгореть заживо! — заорала я. Повернулась к Тину. — Где моя лошадь?

— Дарина…

Я одёрнула руку и вдруг заметила красные полосы на запястьях. Полосы от верёвки, которой себя связала ведьма, прежде чем броситься в озеро. Мои губы предательски задрожали, а из глаз полились слёзы.

— Больно? — Тин взял меня за руку, погладил запястье.

— Да, — прошептала я. — Тин, поехали домой…

— Дарина, прошу простить меня. Мои слова были поспешны, — откашлялся граф Доген. — Сын, объясни леди правила пребывания в Академии, я жду тебя в кабинете.

Тин кивнул и, дождавшись когда мы останемся одни, притянул к себе.

— Как ты меня напугала, — прошептал он. — Милая моя… Дарина… я едва с ума не сошёл, пока пытался разбудить тебя.

— Тин, твой отец действительно видит во мне врага? — Я невольно обняла Тина, уткнулась носом в его грудь. Его руки как всегда приносили спокойствие и утешение.

— Нет, уже нет. Человек с таким даром, как у тебя представляет угрозу для магов. Отец, конечно же, испугался, но ты молодец, смогла убедить его, а это дело не лёгкое.

— А может быть, вы ошиблись? Может я вовсе не Посланец?

— Нет, милая, мне бы хотелось думать иначе, но, увы. Ты маяк, — ответил Тин, крепко прижимая к себе.

— Не оставляй меня здесь одну… — прошептала я, совсем разомлев от мужских рук.

— Я постараюсь вернуться быстро. Завтрак тебе принесут. Это комната моя, подожди меня здесь.

— А выходить нельзя?

— Не стоит. К чему тебе общаться со стражниками, которые не видят женщин по полгода? — усмехнулся Тин, так и не выпуская из объятий и нежно гладя по спине.

— Наверно не к чему, — грустно согласилась я и всё-таки отлепилась от мужчины. — Тогда я, пожалуй, отдохну. Солнце уже встало, так что кошмары не должны меня беспокоить.

— Отдохни, — ответил Тин. Погладил меня по волосам, спустился к шее, коснулся подбородка.

— Дарина…

— Да.

Он дотронулся до губ, взгляд его потемнел, а мои губы уже зудели от столь пристального взгляда.

— Можно поцеловать тебя?

Я не стала ничего отвечать, запустила пальцы в его густые чёрные волосы и притянула к себе, а через мгновение уже Тин обхватил моё лицо руками и впился поцелуем. Я едва дышала от его страсти и нежности. Он не целовал, а ласкал меня, губами, языком. Никогда не думала, что поцелуй может содержать столько оттенков наслаждения — жаркий, страстный, нежный, бережный. Тин обнимал меня так трепетно, словно в его руках была драгоценная ваза, которую он боялся потревожить, и это дурманило, лишало сознания.

Но нет. Это было не правильным, и удивительное мастерство поцелуя тому в доказательство. Опытный любовник и глупая девчонка.

— Тин… остановись, — прошептала я, когда его губы стали спускаться ниже. Покрывая поцелуями шею, оголяя плечи. Он замер на мгновение, продолжая обжигать своим взглядом, поправил моё платье напряжёнными руками и отстранился.

— Прости Дарина. Отдыхай. Я попрошу к ночи поставить здесь вторую кровать.

— Зачем? — прошептала я и мысленно дала себе по губам.

— Чтобы уберечь твою честь и… невинность.