Любовники

Глава двадцать третья

Тем не менее, игнорировать эту новость я не могла, как бы сильно этого не хотела. Хотя, если совсем честно, мне тоже хотелось домой, но казалось, что вот так просто вернуться туда — поддавшись чувствам и без видимой «уважительной» причины будет неправильно. Вся моя эскапада теряла смысл, а тут — как будто звёзды сложились. Так что, вернувшись в отель, я сразу же начала собирать свои вещи, попутно названивая то родителям, предупреждая о своём приезде, то детям, чтобы узнать, чем они занимаются и даже Роме позвонила. Кажется, я уже упоминала, что он — специалист в уголовных делах. Лично я про существование уголовного кодекса забыла, как только сдала государственный экзамен в университете и больше о нём старалась не вспоминать без особой надобности.

Миша, конечно, поступил разумно, позвонив мне, как только узнал, что ему нужна будет юридическая помощь, но всё же я — не самый лучший выбор для такого дела. Знаю, что сейчас многие юристы стараются быть многопрофильными, им ничего не стоит по ночам изучать материалы уголовных дел, а днём сидеть в арбитраже. Вот только я к этому числу не относилась, можно сказать, что я предпочитаю знать много о малом, а не мало о многом. Вот и всё.

Примерно через два часа я уже была в аэропорту и брала билет на ближайший рейс до дома, заранее предупреждая Мишу о времени прибытия. Старалась не нервничать и как можно меньше времени думать о том, что уже совсем скоро я снова встречусь лицом к лицу со своими проблемами, решения которых у меня до сих пор не было. Может, к черту всё? Срубить всё, как топором, подать на развод, выгнать из дома и забыть о нём и его проблемах? Ну да, ну да, а потом сиди и договаривайся с совестью.

Цокнув языком, я поднялась с места и пошла на посадку. Мусолить эту тему уже нет сил, если будет возможность среди этого бардака сесть и поговорить с Мишей — так и сделаю. Посмотрю-послушаю, если ничего важного не произойдёт — пойду по плану плеча и топора.

Погода не радует. Стоит нам приземлиться, как из грозовых облаков начинает капать серебристый дождь, да ещё с такой силой и мощью, что шансов укрыться от него — нет. Тем не менее, более или менее удачно добираюсь до аэропорта, где тут же ищу взглядом Мишу. И, конечно же, нахожу.

В теплом шерстяном пальто, свитере под горло и темных джинсах ему как будто уже и не тридцать пять. Пока он далеко, а мой взгляд можно трактовать, как попытку не потерять его из виду — разглядываю его. Взъерошенные дождём и ветром волосы, легкую щетину на щеках и шее, а также глубокую морщину, залегшую между бровей. Он напряжен, это читается по его стойке, словно готовится к бою, это заметно в его поджатых губах и тому, как он внимательно рассматривает меня в ответ. Вот он — точно боится потерять меня из виду.

Останавливаюсь буквально в двух шагах от него и прикусываю щеку изнутри, чтобы против воли не улыбнуться. Пусть даже не думает, что я рада его видеть, а ведь, на самом деле, я рада. Соскучилась по дому, а он — в моём представлении — мой дом. Больная привязанность, все ведь помнят, да?

— Мне хочется обнять тебя, — осторожно произносит он, глядя мне прямо в глаза, я в этом уверена, хоть и не смотрю на него в ответ.

И хорошо, что он только сказал об этом. Не уверена, что произошло бы, если бы он просто сделал то, о чём говорит. Если бы на самом деле обнял меня. Была бы рада? Смущена? Раздражена? Пока что — я не готова это выяснить. Поэтому просто киваю ему, давая понять, что услышала его слова. Миша прокашливается, а затем — отбирает у меня мой чемодан. Не сопротивляюсь и иду следом за ним, стоит нам оказаться на улице — как надо мной раскрывается зонт, который всё это время Миша прятал в кармане пальто. Зонт — это такая вещь, которая рассчитала либо на одного, либо для двоих, но очень и очень близких людей. Сейчас нас с Мишей особо близким не назовёшь, поэтому не стоит удивляться, что как только мы оказываемся в машине, я — абсолютно сухая, в то время как с Миши чуть ли не льёт.

— Ты не голодна?

— Нет, поела перед вылетом, — на самом деле, я заедала стресс, сидя в небольшом кафе при аэропорте, но ему об этом знать не стоит, верно? — Думаю, нам лучше сразу поехать ко мне в офис. Ты взял материалы дела?

— Да, мне дали копии.

Конечно копии, что же ещё? Я сделала глубокий вдох, кивая ему в ответ, и откинулась на спинку сидения, пытаясь собраться с силами. Миша не спорит с моим решением, да и, наверняка, и сам понимает, что сейчас — не лучшее время для личного разговора. Едем в полнейшей тишине, которую разбавляет разве что шум работающей печки и резкое скрежетание дворников по лобовому стеклу. Ни о какой романтике речь и не идёт, но и напряжения между нами уже нет. Словно…что-то изменилось, но сейчас я не могла сказать, что именно. Эти изменения произошли не со мной. Изменился Миша, и мне хотелось узнать, что же произошло.

Мы остановились на подземной парковке, куда въезд был разрешен только сотрудникам по особым пропускам, который, к счастью, был у меня с собой. Не умудрилась забыть или нарочно оставить его дома. Как настоящий джентльмен, Миша помогает мне выйти из машины, подав руку. Потом он вытаскивает с заднего сидения материалы дела, и мы движемся в сторону лифта.

Никаких сцен из пятидесяти оттенков, пожалуй, немного смущения и нервозность, но никакого сексуального подтекста. Миша изредка бросает в мою сторону задумчивые взгляды, которые я могу трактовать совершенно по-разному и, вероятнее всего, ошибусь. Однако спрашивать не решаюсь, время ещё не пришло.

Мы выходим на привычном этаже, а я сразу же сворачиваю в сторону конференц-зала, где нас уже должен был ждать Рома. Да уж, как-то поздно до меня дошло, что это будет встреча мужа с «любовником». Как-то я не подумала об этом. Если бы у меня несколько месяцев спросили, к кому я пойду, если мне на голову свалится уголовное дело — не задумываясь, выбрала бы Романа. Видимо, это была больше рефлекторная реакция, чем обдуманное действие. Но отступать уже поздно. Будет Мише сюрприз.

Так и есть. Миша замирает прямо у открытой двери, в которую только что пропустил меня, а сам не спускает взгляда с Ромы. Надеюсь, прямо здесь и сейчас не возникнет ещё одно уголовное дело, а то я и с одним не особо хочу возиться, а тут целых два. Да ещё и свидетелем идти! Увольте.

— Думаю, — начинаю я, подталкивая Мишу в сторону свободного стула, — В представлении вы не нуждаетесь, но всё равно. Михаил — мой муж, Роман — мой коллега и лучший специалист по уголовным делам.

И бывший любовник, но это ведь и так всем известно, зачем лишний раз по больному? Вот и я думаю, что уже хватит. Мы достаточно крови друг другу попортили, пора разгребать последствия наших необдуманных действий. Вернее, обдуманных, но очень-очень глупых.

Рома, к его чести будет сказано, и глазом не повел. Сдержанно кивнул и протянул Мише руку, приветствуя его. Вот только Миша…не обрадовался.

— Марин… — потянул он, не спуская с Ромы пронзительного взгляда, — Можно с тобой поговорить?

Так, ясно. Это как два петуха в одном сарае.

— Ром, можешь выйти на пару минут?

Он кивнул и, без лишних слов, удалился. Миша следил за ним ровно до того момента, пока за ним не закрылась дверь, а потом уже перевел взгляд на меня. Ну и что ты будешь делать? Кричать на меня? Обвинять в чём-то? Скажешь, что я это делаю специально? Каков твой следующий шаг?

— Я думал, что за дело возьмёшься ты. — произносит Миша и я слышу, как тяжело ему это даётся. Словно он параллельно пытается остановить несущийся к Земле метеорит голыми руками.

— Я не специалист по уголовным делам, — говорю я, стараясь подбирать слова, — Рома — адекватный человек, квалифицированный специалист и мой друг. Он точно знает, что нужно делать и это дело он согласился взять.

Миша промолчал. Видимо, боролся с собой. Было видно, что он не хотел быть в долгу перед моим бывшим любовником, да и вообще — находиться рядом с постоянным напоминанием о том, что произошло между нами. Причем, я имею ввиду не меня и Рому, а нас с Мишей. Вряд ли кто-то бы хотел видеть перед собой вечное напоминание о своей ошибке, а Рома был именно ей.

— Ты уверена в этом?

Уверена ли я в том, что Рома — замечательный специалист? Да. Или в том, что он — адекватный человек? Пока он именно таким и казался. Друг ли он мне на самом деле? Думаю…нет. Не думаю, что Рома считает меня своим другом, учитывая, что я о нём совершенно ничего не знаю. Скорее, мы просто коллеги, которые узнали друг о друге неприятную правду и поклялись молчать об этом.

Или в чём я уверена? Вопрос так обширен, что я могу дать тысячу ответов! И, почти уверена, Мише не понравится ни один из них.

— Рома сможет помочь тебе в этом деле. — уверенно заявляю я.

Я осознанно не обозначила это как «наше» дело. Пока что оно было только его… Его мастерская, пожар и проблемы. Наша проблема — это забота о детях, которую он один не может решить в таких условиях. Ещё одна «наша» проблема — это будущее, которое пока что слишком шатко, чтобы уверенно о чём-то заявлять. А это дело…пока что оно полностью принадлежит ему.

— Хорошо, — соглашается Миша, и выходит в коридор, откуда уже через несколько секунд возвращается с Ромой.

Надо сказать, Рома и ухом не повёл. Наверняка ведь всё слышал или, по меньшей мере, понимал, что речь шла о нём. Сейчас он одет в шикарный серебристый костюм тройку, волосы практически идеально уложены, а во взгляде — чистый лёд. Он кажется таким решительным и отстраненным одновременно. Кажется, я впервые вижу его в работе. Может, он и есть Сплит? Человек с множеством личностей. В нерабочее время — он веселый эстет, который прекрасно обращается с женщинами. На работе же — глыба льда, способная одним только взглядом заставить тебя повиноваться. Не стоит и говорить о том, каким он становится в спальне. На самом деле, мне об этом вообще лучше забыть.

— Итак, — вырывает меня из размышлений голос Ромы, — Вы принесли мне копии документов?

Миша кивает и протягивает ему уже достаточно пухлую папку с копиями документов. Рома, а в такой ситуации его впору называть Романом Дмитриевичем, занимает место во главе стола и притягивает папку с документами к себе. Не знаю, что именно он там читает, но у него появляется небольшая складка на лбу, а глаза щурятся, проводя глубокий анализ каждого написанного слова.

— Камеры были включены? — задает он вопрос, не поднимая глаз.

— Да.

— Кто имел доступ к ним?

— Меня об этом уже спрашивали. — раздражается Миша.

— Значит, вам будет легко вспомнить ответ.

Та-а-ак…возможно, это такой стиль работы Ромы, но сейчас Миша — бомба с часовым механизмом. Больше, чтобы предотвратить возможный взрыв, чем из собственного желания, накрываю ладонь Миши своей и крепко её сжимаю, призывая не впадать в слепую ярость. Миша понимает мой жест верно, потому что уже через секунды выдыхает и уже спокойно отвечает:

— У меня, охраны и бывшей секретарши.

Тут Рома не сдержался — поднял взгляд и внимательно посмотрел на Мишу.

— Которая была вашей любовницей?

— Какое…

— Да, — отвечаю я, чувствуя, что выйти отсюда живыми — это уже достижение.

Рома кивает и снова погружается в бумаги. Некоторое время мы сидим в тишине. Миша поглаживает мои пальцы, а я — сдерживаю себя, чтобы не одернуть руку. Мне не неприятно, просто я боюсь дать слабину. Боюсь принять решение, о котором потом пожалею. А всё это — вся эта ласка и забота — они только ослепляют меня. Единственным звуком, который прерывает абсолютную тишину — это шуршание листов и скрежет ручки по бумаге, которые исходят от Ромы. Он сидит и делает пометки в фирменном блокноте нашей компании, совершенно о нас забыв.

Наверное, проходит около часа, а может и чуть больше, когда мы всё же начинаем разговор. Вернее, его начинает Рома.

— Соглашусь с мнением экспертов, — произносит он, — Это не в моей компетенции, но это всё-таки поджёг. Много их видел, почерк похож. У меня есть несколько вопросов, на которые я хочу получить ответ прямо сейчас, а потом, пожалуй, можете идти. Я буду сообщать вам о ходе дела и задавать вопросы, если такие у меня появятся.

Мы с Мишей синхронно киваем, а потом Рома начинает задавать свои вопросы: про то, что изменилось в офисе, есть ли пропавшие вещи или материалы; спросил, как работают камеры видеонаблюдения и попросил предоставить ему доступ к ним, а также — к личным файлам работников; ко всему прочему — попросил ещё раз проверить документацию, а ещё лучше — вызвать для этой цели специалиста. В целом, эта беседа не заняла и получаса, и Рома нас отпустил, как и обещал. Для облегчения общения — мы создали общий чат, где Рома будет сообщать нам о происходящем. В целом, меня устраивало. Да и Мишу тоже.

Мы снова сидели в машине Миши, и между нами затягивалось напряжение, которого ещё совсем недавно не было. Может, это влияние встречи с Ромой, а может что-то ещё, о чём я и понятия не имею, но мне это не нравилось. Не нравилось, что нас шпыняет из стороны в сторону, словно мы оторвавшаяся от берега шлюпка в центре морской бури. Нас то накрывало дикой волной, и мы судорожно пытались сделать вдох — найти общий язык, чтобы выжить, или же наоборот, ощутив глоток воздуха — слишком расслаблялись, надеясь, что новой волны не будет или и вовсе забывая, что буря прямо у нас за спиной.

— Едем домой? — спрашивает Миша, слегка повернувшись в мою сторону.

— Да, — соглашаюсь я, но добавляю прежде, чем Миша успевает обрадоваться, — Я соскучилась по детям. Возможно, мы сможем побыть вместе у моих родителей.

— Ты не должна уезжать только потому что дома я.

— Но и с тобой я находиться не могу.

Поджав губы — Миша заводит двигатель, так и не ответив на мою реплику. Наверное, я его достаточно сильно задела сегодня. Мне нужно угомониться, немного успокоиться и сделать паузу. Возможно, он прав. В конце концов, у нас в доме есть гостевая спальня, а дети и не заметят, что мы спим в разных постелях. Мы всегда просыпаемся раньше их.

— Я сам уеду из дома, — в середине пути заявляет Миша, — Не хочу, чтобы ты уезжала и если для этого уехать надо мне, то я так и сделаю.

Ну вот и к чему это рыцарство? Я же только всё решила! Почти. И вот что мне теперь делать? Пусть уезжает? Или всё же воспользоваться гостевой спальней? Вот чёрт.