Любовное зелье любви не помеха

Глава 4

На урок я пришла с желанием сразу же его покинуть, хотя, признаюсь, что классическое зельеварение я обожала до глубины своей души.

Мне было попросту страшно от мысли, что же придумает Ивар. Не потому что плохо, а потому что придумывает он слишком хорошо! И букет к месту, и обещание помогать по мере сил и возможностей. Последнее – особенно. Я ведь сирота, всю жизнь сама и сама, разве что Вэл помогал. Но любая проблема – это моя проблема, а тут кто-то предложил помочь. Кто-то из тех, кто не раздавал пустых замечаний. Если бы знала, что поведение мужчины не результат воздействия любовного зелья, то была бы на седьмом небе от счастья. А так приходилось размышлять, чем мне это аукнется, когда Ивар очнется от действия любовного зелья и осознает, что творил. А еще сдерживать себя, чтобы лишний раз не воспользоваться мужчиной, потому что всё это предназначено не мне, а той, кто станет настоящей возлюбленной Ивара.

– Сегодня у нас полностью теоретическое занятие, – сказала мисс Ридж – красивая женщина неопределенного возраста с улыбкой, явно разбившей не одно мужское сердце.

Поговаривали, что она получает столько любовных писем каждый вечер, что вполне без магии может отапливать ими свою комнату.

– А вы говорили, что мы зелья будем варить! – возмутилась рыжая девчонка с первого ряда. – Свои обещания надо выполнять.

– Я обещала, что если у нас будет возможность, то будем варить, – спокойно сказала Ридж, но я чувствовала холодные нотки в ее голосе. При всех своих плюсах она совершенно не терпела бессмысленных возражений. – Если вы считаете, что без лаборатории это возможно, то никаких возражений.

– А что с нашей лабораторией? – робко спросила рыжая. – Снова разрушена?

– Нет, хуже. Пропитана любовным зельем. Вчера пятикурсницы, решив подзаработать, ночью отправились производить партию любовных зелий. За качество зелий я бы могла их похвалить, но за соблюдение техники безопасности – исключительно посадить. Посадить перед дверью заместителя ректора, чтобы ожидали своего наказания. На их счастье, ректор в отъезде.

– Стойте, так взорвали или не взорвали?

– Взорвали всего один котелок, но разбили всю партию любовных зелий в несколько сотен флаконов, залив лабораторию так, что теперь там невозможно даже прибраться. Стоит войти – попадешь под действие любовного зелья.

– А люди со сродством к магии воды? – тут же спросила рыжая. – Они ведь могут там находится?

– Могут, но недолго. Сродство должно быть чистейшим, чтобы любовное зелье практически не действовало.

Именно эти слова куратора натолкнули меня на странную мысль: а у Ивара сродство к какой магии? С другой стороны, смысл интересоваться, если зелье определенно подействовало?

***

У Ивара, как я умудрилась выяснить, сродство было к нескольким стихиям. Как узнала? Можно сказать спасибо Лэйтону, который в какой-то момент достал не только меня и Великого, но еще и Ивара в такой мере, что последний вызвал его на дуэль.

Если бы я была не против внимания Лэйтона, то Ивар навряд ли бы позволил себе что-то такое. Но я была против и постоянно жаловалась Великому, что этот упрямый боевик мешал мне работать. А Великий все передал Ивару. Уж не знаю как, но спелись эти двое знатно. И это при том, что Ивар точно никаких взяток моему фамильяру не давал.

– Я с ним исключительно по чистой фамильярской любви! – воскликнул Великий, когда я в очередной раз укорила его в том, что слишком уж много внимания уделяется человеку, который находится под действием любовного зелья.

Мне оставалось лишь вздохнуть. И все это через несколько дней привело к дуэли между Иваром и Лэйтоном. Ну, как дуэль? Одно название, учитывая разницу в силе и опыте.

– Возможно, потом мне будет стыдно, что я дрался с ребенком, но это будет потом, – заявил тогда Ивар. – Потому что если я сейчас не надеру ему задницу и не объясню, что ухаживания должны выглядеть как ухаживания, а не приставания, то я попросту его убью.

– И я поделюсь местами, где можно спрятать труп! – тут же поддержал его Вэл, садясь мужчине на плечо. – У меня много вариантов.

– Я должен ценить человеческую жизнь, поэтому пока просто изобью его до полусмерти, – улыбнулся Ивар.

– Нет, нет! Нельзя так говорить, – возмутился Великий. – Нужно себя правильно представлять! Ты будешь не бить его, а учить жизни. Сделаешь великое дело. Объяснишь человеку, что если прекрасная девушка сказала «нет», то это значит «нет», а не «да», «может быть» или «рано или поздно я ее завоюю».

– Хм-м-м, хорошая мысль.

Дуэль, понятное дело, была неофициальной, но умудрилась наделать много шума. И принесла очередное замечание Лэйтону. Потому что Ивар, предварительно избив его, подлечил и оставил на месте происшествия, где его и нашли. Неофициальная дуэль, несоблюдение комендантского часа… Второго участника дуэли так и не нашли, а вот Лэйтон получил выговор и даже временное заключение в собственной комнате.

На время Лэйтон исчез из моей жизни, а Ивар получил доступ в лабораторию. Ну, как доступ? Он мог сидеть на стульчике без спинки около шкафа, наблюдая исключительно за моей спиной. То, что я готовила, он не мог видеть: специальный барьер использовался не только в качестве защиты от слишком любопытных глаз, но и для того, чтобы случайно не снести всю лабораторию. С последним, кстати, спорный вопрос. Есть некоторые виды зелий, от которого он не мог защитить (и на которые вечно жаловался Вэл, так как пару раз исключительно чудом спас свою пушистую шерстку).

Ивар был хорош: веселый, остроумный и галантный. Казалось, что он идеально чувствовал мои границы: где можно подшутить, а где лучше утешить, на чем настоять, а о чем лучше не спрашивать. Уходил ровно в тот момент, когда я не хотела его видеть. И появлялся, стоило мне только подумать о нем. Мне временами казалось, что он читает мои мысли. Или же знает меня очень, очень давно. Словно бы все мои привычки, все мои желания были у него на ладони. Это было приятно.

А еще пугало.

Если он видит меня насквозь, то как мне скрыть от него некоторые вещи? Не просто неприятные или неоднозначные, а те, за которые я простым штрафом не могла бы отделаться.

А если это «насквозь» – вовсе не его феноменальная проницательность, а он давно за мной наблюдает и ждет, когда я совершу ошибку?

Такие мысли посещали меня нечасто: работа с учебой не давали скучать, а все остальное время занимал Ивар со своими весьма ловкими способами ухаживания, от которых я или постоянно смущалась, или усилием воли давила восторг, помня о том, что чувства мужчины – фикция.

Впрочем, влюбленный Ивар фон Оверхолд не только тревожил мысли, но и помогал во многом. А один раз помог так, что, можно сказать, компенсировал все волнения.

Это случилось в середине учебного дня. Профессор Ромис, который, увы, остался ничуть не влюбленным и все таким же озлобленным, заставил первокурсниц прийти на дополнительные занятия. Обычно он заставлял их тренироваться час или, если был очень зол, полтора. Но сегодня случилось что-то запредельное: девушки не выходили уже два часа. Ректор была в отъезде, а куратора студенты не могли найти, поэтому обратились за помощью ко мне. Это было вполне логично: все знали, что я немного на особом положении из-за того, что часто занимаюсь созданием зелий для гильдий. Возможно, эти первокурсники надеялись, что я свяжусь с куратором. И я тоже так думала, но когда куратор не вышла на связь, я решила сама заглянуть в учебный класс к профессору Ромису.

А что я теряла? Он все равно меня терпеть не мог, а влияния на меня было куда меньше, чем на несчастных первокурсниц, которые боялись сказать лишнее слово в присутствии учителей. По крайней мере, этот учитель выбирал именно таких студентов. С аристократками, за которыми стояли влиятельные родственники, он не связывался.

В учебный класс, где находились первокурсницы, я вошла без стука, за что тут же получила гневный взгляд профессора:

– У нас идет занятие!

– Занятие у первого курса давно завершилось, – заметила я. – И сейчас они должны идти на следующее.

Две молоденькие зареванные первокурсницы посмотрели на меня с надеждой. Я вздохнула. Ну и за что мне это?

– Я решаю, когда завершается их задание, – сказал профессор Ромис, окидывая меня неприязненным взглядом.

– Это решает расписание. Или ректор, – я не осталась в долгу. – И как только госпожа Палмер вернется, я ей обязательно об этом сообщу.

Профессор тут же помрачнел, но потом заметил:

– Наказание должно оставаться наказанием, я не могу его отменить. Но вы их так рьяно защищаете, студентка Клэр, похвально, когда старшие курсы так заботятся о младших. Возможно, вы попросту хотите заменить их? Тогда мы попросту замнем конфликт. Вы оставите свои замечания ректору при себе, а я, так уж и быть, при приеме экзамена не буду учитывать дисциплину этих двух студенток.

Гад! Настоящий гад. И как земля таких носит?

Я поморщилась. По-хорошему, нельзя было давать себя шантажировать, но двух попавших под горячую руку студенток было жалко. Ладно, как-нибудь справлюсь, в конце концов, что он мне сделает?

– Хорошо, – согласилась я. – Какое наказание будет?

– Рассчитаешь одну из формул вашего курса, – сказал профессор Ромис. – И пока не доделаешь, из класса выйти не сможешь.

Моего курса? Что ж, пусть так и будет. Часа времени мне хватит даже на самое заковыристое задание.

– Хорошо, – кивнула я.

– Тогда проходи и присаживайся, – профессор Ромис кивнул на одну из передних парт. – А вы можете быть свободны. И даже не смейте в следующий раз отвлекаться на моем занятии!

Девушки бросили на меня вопросительный взгляды, словно боялись оставлять меня наедине с профессором. Ну, это зря. Характер мерзкий, гад еще тот, но к студенткам никогда не приставал. Все, кто был замечен за этим отвратительным делом, вылетали из академии как пробки. И не всегда целые.

Я кивнула.

Профессор Ромис подошел ко мне, положил лист:

– Вот ваше задание. А мне пора идти. И чтобы вы не вздумали просить вам помочь, я наложу небольшое заклинание на дверь. Пока не закончите с работой, выйти не сможете.

Я немного недоверчиво покачала головой – а это еще что за новости. Но возразить не успела, потому что профессор, не дожидаясь моего ответа, покинул класс, закрыв его на заклинание, как и обещал.

Неприятно, но не смертельно. Я взяла лист с заданием и… выругалась. Урод, самый настоящий урод! Да, формулу мы на моем курсе должны были проходить.

В конце этого самого курса.

Я ее, конечно, смогла бы решить. Дня за три, а при очень хорошем раскладе – за два, но никак не раньше. И я тут одна без еды, воды и даже восстанавливающих зелий. Так, нельзя унывать. Не умру – и на том спасибо.

К концу дня я уже сомневалась, что не умру. Мозги кипели, магический резерв намекал, что его неплохо пополнить, желудок урчал, дверь не открывалась. И из-за особенностей заклинания на двери даже Вэла не позвать. О ситуации знали исключительно первокурсники, но хватит ли им опыта сообразить, что делать?

Я вздохнула и легла прямо на парту. Отравлю, честное слово, я этого профессора Ромиса обязательно чем-нибудь отравлю! Чтобы он мучался, страдал и плакал.

Внезапно я услышала звук открывающейся двери.

Резко вскинув голову, я увидела… Ивара. Ну, конечно, какие двери в этой академии не смог бы открыть такой гениальный маг?

– Нашел, – улыбнулся он. – Вы так хорошо спрятались, потому что не хотели меня видеть?

Шутник! Да я его сейчас готова была обнимать и целовать, даже слезы облегчения на глазах выступили.

– Клэр, вы в порядке? – спросил Ивар, подходя ко мне поближе.

Хмурился.

– Конечно, – я кивнула, хотя до конца не была уверена.

Как бы я не храбрилась, как бы не фыркала, но то, что сегодня сделал профессор, здорово меня напугало. Запереть студентку и не позволять ей выйти, пока невыполнимое задание не будет выполнено – это настоящий перебор! А если бы какая-то первокурсница не рассчитала силы, выполняя задание, и потеряла сознание? И надо бы понять – это частое явление или специально для меня?

Я встала и передернула плечами.

– Не похоже, – тихо сказал Ивар, после чего взял меня за руку и потянул на себя.

– Что вы делаете? – возмутилась я уже куда-то в плечо обнявшего меня мужчины.

– Утешаю, – сказал он. – Я когда-то делал это иначе, но мне подсказали, что есть более простая вещь.

Шутил, да? Шутил

– Иначе – это как? – спросила я, внезапно решив, что минуту слабости я могу себе позволить.

Могу не напрягаться, расслабиться, чуть-чуть обхватить Ивара за талию и насладиться успокаивающим теплом.

– Обижал тех, кто обидел дорогих мне людей. Но потом понял, что дорогим людям это не так уж и важно. А теперь расскажите мне, что тут произошло.

После моего краткого рассказа, Ивар нахмурился. Взял у меня листок и буквально за пару минут закончил мое задание, от чего я едва не подавилась.

– Надо сообщить об этом ректору, как вернется, – сказал Ивар, кладя листок с выполненным заданием на парту. – А теперь пойдем отсюда.

Мы вышли из класса и пошли по коридору. Пока мы шли, Ивар все сверлил меня взглядом.

– Что такое? – спросила я. – Почему вы на меня так смотрите, господин Ивар?

– Намекаю, – тихо сказал мужчина.

– На что?

– На то, что каждая помощь требует награды, – сказал Ивар, а его взгляд, кажется, остановился на моих губах.

Я не знаю, что я в тот момент почувствовала. Предвкушение? Немного. Я ведь никогда не целовалась. Смешно сказать, да? Действительно смешно. Мое детство, да и вся моя жизнь до поступления в академию, была слишком… слишком дурной. И я действительно боялась, что невольно раскрою себя, а потому сближаться с кем-то было страшно. Да и долг сам себя не заплатит. Так и получилось, что пока мои однокурсницы бегали на свидание и целовались, я сидела в лаборатории.

Разочарование? Самую малость. Ничего в этом мире не дается просто так, но почему-то от человека, который влюблен в меня, хотелось бескорыстной помощи, за которую ничем не нужно платить. Но это… сказки для маленьких девочек.

Я чуть улыбнулась и спросила:

– Какую награду вы хотите?

– Можно ли мне обращаться к вам неофициально, Клэр? – спросил Ивар.

Я едва не запнулась от неожиданности. На губах сама собой появилась улыбка, и я без тени сомнений ответила:

– Да.

И ускорила шаг, чтобы скрыть свое смущение.

– Отлично, Клэр, ты можешь меня звать просто Ивар, без всяких обращений. – Мужчина без проблем подстроился под мой шаг. – У меня есть один вопрос. Скажи, как так вышло, что у вас с профессором Ромисом такие конфликты? Он, конечно, редкостный му… нехороший человек, но придирается, в основном, к плохим или средним студентам. Ты же отличница, талантливая и прилежная. Не споришь лишний раз, не прогуливаешь, его занятия без уважительных причин не пропускаешь.

Все успел обо мне разузнать. Впечатляет.

– Ошибаешься, – ответила я. – Последнее – не правда. Точнее, не так. Мою причину пропуска его занятий он уважительной не считает.

– Это как?

– Скоро узнаешь, – пообещала я.