Любовь цыганки

Глава 4

Время, казалось, остановилось. Затаив дыхание, Уильям ждал. Сердце его громко колотилось. Рука сжимала шею Артура.

– Джаспер, – произнес он. – Скажите сыну, что я не шучу.

– Э-э-э… отпусти ее, парень, – проворчал Масгрейв.

Артур выпустил веревку из рук. Уильям отпихнул его в сторону. Пошатнувшись, Артур оступился, упал на одно колено, но тотчас же вскочил на ноги.

Девушка сипло дышала, сжимая рукой без перчатки импровизированный аркан. Уильям ослабил петлю, снял ее с шеи Тамсины и отбросил удавку прочь. Ударившись о стену, веревка упала вниз бесформенной кучей. Девушка закашлялась. Уильям коснулся ее плеча. Его пальцы дрожали.

Цыганка взглянула на него. Ее зеленые глаза обладали завораживающей ясностью. В них будто отражалась ее душа, столь же иллюзорная и сверкающая, как тень рыбки, скользящей в глубине вод.

Это длилось всего мгновенье. Потом взгляд девушки затуманился, и она отвернулась. Уильям так и не понял, что он видит в ее взоре – чистоту и невинность, способные растопить его сердце, или драгоценную искру доверия?

– Спа-сибо, – прохрипела она.

– Тамсина, – прошептал он, – ты ранена?

Сейчас его заботила лишь ее безопасность. Он едва ли замечал троих мужчин, пристально смотрящих на него. Двое при этом пылали гневом, а один излучал сердечную благодарность. По сравнению с пламенем, исходящим от девушки, они были для него тускло горящими свечками. Жар от ее тела обжигал его.

– С ней все в порядке, – беззаботно махнув рукой, сказал Джаспер Масгрейв.

– Тамсина! – снова позвал Скотт девушку.

Та кивнула, продолжая держаться обнаженной рукой за горло.

– Все хорошо.

Голос ее был слабым, натянутым.

Уильям сдержанно кивнул, хотя мужчину подмывало выбросить Масгрейвов из окна. Молча, изо всех сил стараясь не сорваться, шотландец отпустил плечо девушки.

– Девочка! Ты точно в порядке? – спросил стоявший рядом с ним Арчи.

Тамсина вновь кивнула, и ее отец повернулся к Уильяму.

– Благодарю вас, сэр, – произнес он хриплым голосом.

Скотт заметил, что его глаза такие же выразительные, как у дочери. Помимо облегчения и благодарности, он увидел в них еще что-то…

– Я сделал то, что помогло остановить это проявление жестокости, – сказал Уильям, не скрывая своего презрения к Масгрейву.

Отойдя к окну, он повернулся ко всем спиной.

– Да с ней все в порядке, – произнес Джаспер Масгрейв. – Я просто хотел, чтобы Арчи понял, насколько их положение серьезно.

– Дьявольская затея, Джаспер, – не оборачиваясь, бросил Уильям. – Плохо задумано и отвратительно проделано.

– Не много ли шума из-за какой-то цыганки? – низким голосом возразил Джаспер.

– Из-за девушки, – поправил его Уильям.

– Да, девица она видная. Так с ней негоже поступать. Рукхоуп это понимает, – сказал Арчи.

Уильям услышал, как Джаспер кричит на Артура, обвиняя сына в жестоком поступке, который он сам же и спровоцировал. Артур ушел, громко хлопнув дверью.

Невидящим взглядом шотландец уставился в окно. Пальцы его рук сжались в кулаки. Уильям глубоко дышал, стараясь успокоиться. Вид петли, наброшенной на шею девушки, глубоко потряс его. Для таких, как Масгрейвы, подобное было в порядке вещей. Грабители, законники и даже короли привыкли к виду висельников. А Уильям Скотт не мог спокойно реагировать на это. При одном только виде петли на его челе выступал холодный пот, сердце выскакивало из груди, а в душе закипало негодование.

Тяжелое воспоминание о смерти отца никогда не покидало его.

Семнадцать лет минуло с того дня. Уильям научился унимать свою душевную боль, прятать ее глубоко внутри, молча переживая воспоминания и снившиеся время от времени кошмары. Однако петли, веревки и жестокость, которую Масгрейв, судя по всему, любил, разбередили его душу настолько, что скрытые боль и злость выплеснулись наружу, срывая с него маску всегдашнего спокойствия.

Когда Уильям увидел петлю вокруг тонкой, изящной шеи девушки, гнев и страх накрыли его мощной волной. Ему стоило огромных усилий не сорваться и не совершить что-нибудь по-настоящему ужасное. Он все еще не успокоился. Ноги его дрожали. Мужчина разжал пальцы рук и молча уставился в окно.

– Она милая девушка, – обращаясь в основном к Уильяму, произнес Арчи. – Повезет тому мужчине, кто станет ее мужем. Масгрейв не достоин даже упоминать ее имени. Ты сущий дьявол, Джаспер, как и твой сын. Я никогда не забуду того, что вы сегодня сделали.

– Ты и твоя чертова девчонка угнали моих лошадей! Вы конокрады! – крикнул в ответ Масгрейв. – За это по закону полагается виселица!

Уильям повернулся. Он не смотрел на девушку, но чувствовал ее взгляд, полный благодарности. Все то время, что она здесь пребывала, шотландец ощущал невидимую тонкую связь между ними. Теперь нить, протянувшаяся от нее к Уильяму, стала крепче. Вероятно, то, что он пришел Тамсине на помощь, сблизило их.

– Джаспер, – произнес он, – если вы желаете, чтобы я вам помогал, отнеситесь к этим людям справедливо.

Масгрейв тяжело вздохнул.

– Армстронг! Жизнь твоей девчонки зависит от того, что ты сейчас мне ответишь.

– Зачем угрожать мне, используя дочь? Так поступают только трусы. Хотя для тебя это, возможно, в порядке вещей, ведь душа твоя черная, как у пса.

– Я, не колеблясь, прикажу ее повесить. В Англии существуют законы против бродячих цыган. У меня есть на то право. Ты и сам это знаешь. Решай скорее! Или ты соглашаешься мне помочь, или я повешу сначала ее, а затем тебя.

Уильям видел, как Арчи, тяжело вздохнув, ссутулился, признавая свое поражение. Девушка смотрела на отца, округлив глаза.

– Чего тебе от меня надо? – спросил Армстронг упавшим голосом.

– Собери людей, которые пойдут за мной, а также цыган, – сказал Масгрейв. – Я снабжу тебя деньгами, чтобы ты мог заплатить им. Но мне нужны их имена и подписи, хотя бы в виде крестиков. Укажи, сколько дал каждому. Список отдашь мне через две недели. Потом я скажу тебе, что делать дальше.

– Я должен знать больше, – сказал Арчи. – Жители Приграничья и цыгане – люди подозрительные. Они будут задавать много вопросов.

– Используй монеты или угрозы, – сказал Масгрейв. – Оставляю это на твой выбор. Через две недели жду тебя.

– Эти недомолвки и интриги выставляют ваш план и вашего короля в невыгодном свете, – заметила Тамсина.

– Если Генрих Тюдор собирается развязать очередную войну в Приграничье, я ему не помощник, – изрек Арчи. – Я направлю людей против тебя, Джаспер Масгрейв. Для этого мне даже денег не нужно будет им платить.

Масгрейв махнул рукой в сторону Уильяма.

– Рукхоуп видит смысл в нашем плане. Он имеет определенную репутацию как при дворе, так и среди жителей Приграничья. Если б у тебя была голова на плечах, ты бы тоже понял, насколько выгодно сотрудничать с нами.

– Он явно знает о плане больше, чем я, – пробурчал Арчи. – Ты слишком многое скрываешь от меня, Джаспер.

– Поверь на слово, что наш замысел очень разумен. Его исполнение пойдет на пользу всем. Пора заканчивать с этими бесконечными войнами между Англией и Шотландией, – сказал Масгрейв. – Через две недели увидимся, Арчи.

– А если люди Приграничья откажутся? – пожав плечами, спросил Армстронг.

– У меня много пеньковой веревки, – изрек Масгрейв. – Хватит не только на Армстронгов, но и на всех шотландцев, которые посмеют вторгнуться на мою землю либо выступить против меня. Через две недели я привезу твою дочь в Мертон. Там я ее и отпущу.

– Ты не можешь удерживать ее в заточении! – возмутился Арчи.

Тамсина ахнула.

– Я должна поехать с отцом!

– Армстронг! Цыганка останется здесь до тех пор, пока ты не покажешь мне список твоих соотечественников с их обещаниями, заверенными подписями, и не добьешься согласия цыган… Цыган, заслуживающих доверия, если таковые найдутся.

– Иметь почетного заложника ради того, чтобы его родственники хорошо себя вели, является частью шотландского, а не английского закона, – холодным тоном отметил Уильям.

– И то верно, – изрек Арчи. – Англичане не признают традиции почетных заложников. Они предпочитают просто сажать кого-то в темницу и плохо с ним обращаться. Ты не можешь оставить у себя мою дочь и требовать от меня каких-либо обещаний.

– Могу. На этой земле я представляю интересы лорда-наместника. К тому же я имею право посадить ее в темницу за те преступления, которые вы совершили минувшей ночью. Как и тебя, Арчи. Но тебя я освобожу – на две недели. Сделай то, что я велю, или твоя дочь пострадает.

– Мне она понадобится, чтобы вести переговоры с «египтянами», – сказал Арчи. – Они не станут со мной разговаривать, если я приеду к ним без нее.

Тамсина понимала, что отец лжет ради ее блага.

– Да, без меня он ни в чем не убедит ромалов, – подтвердила она слова отца, – и даже вряд ли сможет их отыскать. Разве что в том случае, если они сами заедут на его земли.

– Дочь говорит на их языке, которому они сами ее обучили, – сказал Арчи. – Если ты хочешь, чтобы цыгане выступили на твоей стороне, позволь моей дочери отправиться со мной. Я вернусь спустя две недели. Даю честное слово.

Масгрейв отмахнулся.

– Я не могу отпустить вас обоих, полагаясь только на ваше слово. Она останется.

– Что тебе нужно? Денежный залог? Я заплачу, сколько скажешь. У меня много золота.

– Много золота для шотландца – ничто для англичанина.

– Мерзавец! Я сомневаюсь, что у тебя она будет в безопасности.

– Она будет у меня настолько в безопасности, настолько я захочу, старый бугай!

– Черт тебя побери! Да я…

– Довольно! – воскликнул Уильям. – Я беру ее под свою опеку.

Оба мужчины уставились на Скотта. Сказанное вырвалось из его уст случайно. Уж слишком он испугался этой словесной перепалки двух упрямых врагов, которые играли судьбой беззащитной девушки. Впрочем, его предложение было вполне разумным.

– Она будет жить в Рукхоупе в качестве почетной заложницы в течение двух недель, – сказал он. – В Шотландии это широко практикуется, даже если обвинителем выступает англичанин.

– Да, пускай ее забирает Рукхоуп, – согласился Арчи.

Уильям подумал, что взгляд, которым Тамсина одарила своего отца, наверняка бы смутил менее толстокожего человека. Арчи же оставался невозмутим.

Джаспер Масгрейв нахмурился.

– Ладно, пойдет. За цыганкой все равно будет присмотр.

– На шотландской земле у вас нет никаких прав, но я буду держать ее у себя, – заметил Уильям, прибавив, что это хотя бы на время положит конец перебранке.

– Я не хочу ехать в Рукхоуп, как и оставаться здесь, – обратилась Тамсина к отцу. – Пап, пусть меня освободят! Я хочу домой.

– Тамсина! Это же Рукхоуп, – сказал Арчи. – Там ты будешь в безопасности.

– Он… он будет держать меня в темнице.

– Не тебе решать, цыганка, – бросил Джаспер. – Одна темница ничем не хуже другой. Ты послужишь залогом того, что твой отец сдержит свое слово. Для этого тебя надо где-то содержать. Ты уже забыла об обвинении в конокрадстве?

– Во всех темницах царит мрак, – зло изрекла девушка. – Для цыган тюрьма ничем не лучше смерти.

Джаспер от нее отмахнулся.

– Выведите ее отсюда. Я больше не буду тратить время на эту ерунду. Арчи! Я жду список имен через две недели.

– Получишь ты свой список, – проворчал Арчи.

– Ступайте, – сказал Уильям.

Обернувшись, девушка взглянула на него. В ее глазах полыхал зеленый огонь. Выслушав наставления отца, Тамсина едва заметно улыбнулась ему и отвернулась.

– Уильям Скотт! – послышался позади них голос Джаспера Масгрейва. – Проследите, чтобы Арчи сдержал данное мне обещание. Поезжайте с ними к цыганам и лично проверьте тот чертов список, который составит Армстронг. Я не доверяю этой парочке.

– Хорошо, – согласился Уильям, делая вид, что не замечает возмущенного взгляда девушки. Затем он отворил дверь и приказал двум стоящим за ней стражникам.

– Постойте здесь с пленниками, пока я не выйду.

Он вывел Арчи Армстронга и его дочь в коридор, взяв девушку под руку и помогая ей идти. Та одарила его непокорным, гордым взглядом. Арчи угрюмо посматривал на дочь. Уильям сдержанно кивнул ему, а затем вернулся в комнату, прикрыв за собой дверь.

– Скажите, в чем заключается ваш план, – обратился он к англичанину, – иначе я не буду участвовать в ваших секретных делах.

– Без секретности здесь не обойтись, – возразил Масгрейв, – иначе мы все многое потеряем.

Уильям скрестил руки на груди.

– Рассказывайте.

– Пока я могу лишь в общих чертах приоткрыть вам то, чего мы хотим добиться, – произнес англичанин. – Я не вправе обсуждать подробности ни с кем, кроме лорда Уортона и короля Генриха, пока бродяги Приграничья и цыгане письменно не присягнут нам в обмен на золото.

– Я еще могу понять, чем присяга, данная жителями Приграничья, будет полезна королю Генриху, – сказал Уильям. – Но цыгане-то тут при чем?

Откинувшись на спинку кресла, Масгрейв сложил руки на животе, сцепив пальцы. Ткань дублета натянулась, и оловянные пуговицы, казалось, сейчас отлетят.

– Чем вообще занимаются цыгане? – поинтересовался он у Уильяма.

Тот нахмурился.

– Колесят в своих кибитках по Англии, Шотландии и Европе… держатся особняком, объезжают лошадей, куют олово, плетут корзины, гадают по руке за деньги… Какая польза от этого вам и вашему королю?

– Ловкие жонглеры с проворными руками, способные стащить что угодно и быстро сбежать. Умеют с помощью своих трюков ловко выудить монетку из кошелька. Они лгут, воруют вещи и коней, – перечислял Масгрейв. – Цыгане гадают, прекрасно танцуют, красиво поют и показывают фокусы. Их приглашают выступать даже при королевском дворе. Они носят странные наряды и утверждают, что ведут свой род от восточных королей. Их вожаки называют себя баронами и графами, хотя на самом деле являются всего лишь бродягами и язычниками, – англичанин улыбнулся. – Теперь вспомните, в чем еще обвиняют цыган? Что самое мерзкое им приписывают? Чем матери-англичанки пугают непослушных детей?

Англичанин выглядел ужасно довольным собой.

– Говорят, что цыгане воруют детей, – ответил Уильям намеренно безразличным тоном.

Масгрейв кивнул.

– Для нас весьма выгодно, что у цыган столь плохая репутация.

Уильям нахмурился. Внезапная догадка заставила его похолодеть. «Ублюдок», – глядя на англичанина, подумал шотландец.

Только одну девочку мог желать похитить король Генрих. Он уже заручился обещанием шотландской короны в будущем выдать восьмимесячную королеву Марию Стюарт за Эдварда, маленького сына Генриха Тюдора. Однако Уильям слышал, будто бы английский монарх не особо доволен соглашением, относящимся к далекому будущему. Король Генрих потребовал, чтобы юная королева воспитывалась при английском дворе, но получил решительный отказ. Как теперь понял Уильям Скотт, отказа монарх не принял.

– И какого ребенка должны похитить цыгане?

– Думаю, вы и сами можете догадаться. Для Шотландии и Англии будет одна только польза, если бедное дитя будет расти под присмотром доброго дядюшки, восседающего на троне Англии.

Масгрейв улыбнулся.

Уильям посмотрел на него пустыми глазами. Выражение лица тоже ничем не выдавало той злости, которая закипала в его душе. Заговорить в этот момент он не рискнул.

– Я не доверю цыганам то, что поручил мне король Генрих, – продолжал Масгрейв. – Не уверен, что они пойдут на это. Похищение я поручу моим самым надежным людям. Когда я наберу достаточно мошенников, согласных на все, то сделаю так, чтобы подозрение пало на цыган. Хитро задумано, правда? – он улыбнулся. – Вы относитесь к тем немногим людям, которым я доверяю. Говорят, вы человек слова, а еще прошел слух, что вы не в ладах с большинством шотландских аристократов. В Англии же вы получите землю, титул и столько золота, сколько вам и не снилось.

Уильям перевел дух, с трудом сдерживая ярость. Голос разума подсказывал ему не выдавать своих истинных чувств, чтобы не потерять уникальной возможности разрушить коварный план, угрожающий маленькой королеве Шотландии.

Дело было не только в верности Марии Стюарт. Уильям и сам был отцом. Его дочь была почти ровесницей королеве. Всей душой и всем сердцем Уильям Скотт желал защитить Марию Стюарт, как если бы она была его собственным ребенком.

По иронии судьбы он оказался среди заговорщиков. Теперь он фигура на шахматной доске. Не пешка, скорее ладья, от которой во многом зависит исход всей игры.

– Я дал слово, что буду участвовать в вашем деле, – тщательно подбирая слова, произнес Уильям.

Масгрейв кивнул.

– Хорошо. Я знал, что вы, Рукхоуп, – тот еще сорвиголова, вполне под стать вашему покойному батюшке. Теперь препоручаю вам этих Армстронгов, от которых у меня пока одни только неприятности. Проследите, чтобы они не нарушили данное мне слово.

– Хорошо.

Уильям взялся за дверную ручку.

– Вилли Скотт! – пробормотал Масгрейв. Он развернул пергаментный лист и опустил кончик пера в чернильницу. – У вас же есть дочь, не так ли?

Из-за вкрадчивости тона англичанина Уильяму стало вдруг не по себе.

– Она родилась менее года назад, примерно в то же время, что и ваша хныкающая, слабая здоровьем королева. У вашего ребенка нет матери. Насколько я слышал, она умерла при родах. Незамужняя шотландка, принадлежащая к знатному роду. Какая жалость! – англичанин сокрушенно покачал головой. – На вашем месте я бы неусыпно заботился о благополучии ребенка.

– Вы не посмеете! – взревел Уильям.

– Разумеется нет, – Масгрейв растянул губы в улыбке, при этом его взгляд оставался холодным. – Проследите, чтобы все было в порядке. Вы мне обещали.

Уильям молча смотрел на Масгрейва.

– Если вы нарушите свое слово, я не смогу гарантировать безопасность вашей дочери.

Ему хотелось убить этого негодяя прямо на месте, но он не мог, ибо в этом случае он потеряет нить этого дьявольского плана. Он пока не знает многих деталей. Сердце часто-часто забилось в груди. Уильям рывком распахнул дверь, вышел, а затем с грохотом захлопнул ее за собой.

– Пошлите пажа седлать моего коня, – велел он двум стражникам, стоявшим в коридоре рядом с Армстронгами, – и еще… передайте ему, чтобы подготовил лошадей и этим двум…

– Если на то пошло, можно добавить еще пару лошадок, – сказал Арчи. – Отменные английские кони.

Улыбка скользнула по его покрытому ссадинами лицу.

Беззаботная реплика Арчи отвлекла Уильяма от собственных мыслей. Он задумчиво взглянул на светловолосого мужчину. Теперь, когда Масгрейв угрожает их дочерям и королеве, между ними было куда больше общего, чем можно было ожидать. Уильям вздохнул, вспоминая, как сильно его отцу нравился этот человек.

Он и сам теперь испытывал глубокую симпатию к Арчи Армстронгу. Ему не хотелось, чтобы этот мужчина или его дочь Тамсина рисковали жизнью из-за него. Уильям улыбнулся Арчи как можно беззаботнее. Тот усмехнулся в ответ.

Девушка окинула обоих мужчин хмурым взглядом, а затем, повернувшись, зашагала по коридору вслед за стражником.