Любовь — моя защита

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Натали хотела попробовать на вкус всего Зака, каждый горячий, грешный дюйм его тела. Она ласкалась к нему, приглашая к дальнейшему.

Затаив дыхание, они еще раз посмотрели друг на друга, и она увидела мучение в его глазах.

— Заставьте меня остановиться, — прохрипел он. — Скажите мне, что это не правильно.

Натали застыла, молясь, чтобы это не кончалось.

— Не могу.

Она хотела целовать его лицо, ворошить его волосы, изучать руками твердые, сильные мышцы его тела. Но словно боялась начать все это, опасаясь его отказа.

— Скажите же, — потребовал Зак.

Натали молчала, ее тело было наполнено негой.

Она нуждалась в Заке и не вынесла бы, если бы он остановился.

Он закрыл глаза, ведя войну с самим собой. Натали прижала свою дрожащую ладонь к его груди и почувствовала беспорядочные удары его сердца.

Когда он открыл глаза, она уже убрала руку. Прошла минута. Или, возможно, секунда. Для Натали время остановилось. Наконец она глубоко вздохнула.

— Я не могу, — сказала она снова. — Я не могу вам сказать, что это не правильно.

— Тогда я возьму вас. — Его голос стал хриплым. Я возьму тебя всю.

Он подался вперед, чтобы поцеловать ее.

Его руки были повсюду, исследуя и лаская ее, запутавшись в шелке ее ночной рубашки.

— Тебе хорошо?

Он дышал в ее ухо, и, застонав, она испугалась, что может совершенно растаять, растопиться, раствориться в его безудержной страсти. Зажигая огонь в ее уже разгоряченном теле, он утверждал свое требование. Что бы он делал, если бы она попросила больше, если бы она…

Он снял с нее трусики, и внезапно она перестала думать. Он заскользил вниз по ее телу, беря то, что хотел, давая ей то, в чем она нуждалась. Натали боролась за каждый свой вздох, боролась со своей вдруг возникшей застенчивостью, за мучительное желание исполнять свои самые глубокие, самые интимные фантазии.

Но она не могла говорить об этом вслух. Она не могла признаться Заку, что Дэвид никогда не предлагал ей такие ласки, никогда не дарил ей такого наслаждения, какое она получает теперь.

Она закрыла глаза, и Зак притянул ее еще ближе.

Комната начала вращаться в ее сознании разноцветными пятнами. Его поцелуи были подобны наркотику, теплому и захватывающему. Она отвечала ему каждым движением своего жаждущего тела.

Никогда еще Натали не ощущала таких раскаленных добела вспышек, проносящихся через ее кровь.

Она улыбнулась. Улыбка сирены. Приманка соблазнительницы. Зак знал, что уже слишком поздно идти назад, спорить со своим желанием. Он отбросил одежду и поцеловал ее так крепко, как только мог.

— Зак…

Она произнесла его имя, имя своего защитника.

Зак прижал свои губы к виску Натали. Он мог чувствовать биение ее сердца, стучащего рядом с его сердцем.

— Ты в порядке?

— Ммм… — мечтательно протянула она. — А ты?

Нет, думал он. Он так возбужден, что едва мог думать. Ему нравилась эта женщина. Ему нравилось то, как она смотрела, как двигалась, какова была на вкус…

Натали вонзила свои ногти в его плечо, но он даже не почувствовал этого. Он думал, что это его наказание. Или это его фантазия? В этом пункте он не мог быть уверен.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты принимаешь те таблетки, которые я видел в твоем ящике в ванной.

Она освободилась, прижавшись к нему ближе и лаская его.

— Да.

— Хорошо.

Больше, чем хорошо, подумал он. Его не интересовало сейчас, почему она принимала противозачаточные таблетки. Все, что его сейчас интересовало, это ее тело. Зак не мог вспомнить, когда он так безнадежно нуждался в женщине, когда он был таким жаждущим и был ли вообще. Она обвила свои ноги вокруг него, сжимая его, как в тисках. Он молился, чтобы она никогда не отпускала его, чтобы это никогда не заканчивалось.

Возможно, они начали сходить с ума, думал он, ощущая лихорадочное желание запретного для них действия. Его зрение стало неясным, мысли помутились, но он все еще мог видеть ее в янтарном свете — мазок бледных красок, длинные, стройные линии.

Очарованный, он любовался ею. Она двигалась в такт с ним, тело с телом, огонь с огнем. Он не был уверен, кто из них взорвался первым.

Наконец он упал в ее руки, и они оба насладились завершением.

Зак поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

Она улыбнулась и коснулась его щеки.

— Где ты был всю мою жизнь, Закари Райдер?

Он очнулся.

— Закари?

— Тогда Захария?

— Просто Зак.

— Я должна была сама догадаться. — Ее глаза были более темными без цветных линз, но по-прежнему похожи на глаза большой кошки. — Имя Зак тебе очень подходит.

— А Натали очень подходит тебе. Очаровательное имя. — Он прижался к ней. — А разве это не было великолепно?

Они смотрели друг на друга и смеялись, и он не мог понять, как еще мог сохранить остатки разума.

— Я умираю без сигареты.

Она сморщила носик.

— Ужасная привычка.

— Ты мне уже говорила это. — Он поцеловал кончик ее наморщенного носа, чертовски хорошо зная, что будет презирать себя утром. — Ты собираешься заставить меня дымить снаружи?

Она толкнула его в бок.

— Ты думаешь, что это дает тебе какие-то привилегии?

— Парень может надеяться.

— Парень может пойти во внутренний дворик и портить свои легкие там.

— Ты дьявольская женщина.

А я глупый мужчина, мысленно добавил Зак. Он поглядел на свои джинсы, боясь дневного света, боясь угрызений совести, которые обязательно должны прийти.

— Возможно, я пропущу этот перекур.

— Хорошая идея. Вместо этого ты можешь остаться здесь со мной.

Да, подумал Зак. Я могу остаться с нею.

Когда они снова достигли вершины блаженства, она уткнулась лицом ему в шею, мягко сопя. В свою очередь он погладил ее волосы.

— Ты хорошо пахнешь, — сказал он.

Натали прижалась губами к его коже, благодарная ему за ласку, за внимание, за нежность. Она только не могла рассказать ему, как много это значит для нее. Она бы не перенесла обращения с собой просто как с очередной любовницей. Только не от него.

— Ты тоже хорошо пахнешь.

— Я умылся твоим мылом, — пробормотал он в раздумье.

Она немного отодвинулась, чтобы изучить его: глубокие складки у скул, морщинки около глаз.

— На что похож твой дом?

— Мой дом? — Он посмотрел на нее искоса. — Какое отношение это имеет к мылу?

— Никакого. Мне просто любопытно. — Она хотела представить себе картину его ежедневной жизни, узнать о нем больше. — Так на что он похож?

— Это деревенский дом из грубо отесанного камня. Довольно примитивный. Хижина. Поблизости протекает ручей. Вокруг очень много деревьев и цветов.

— Как замечательно! — вздохнула она, страстно желая, чтобы он пригласил ее в его дом, чтобы предложил жить вместе. — Я люблю природу.

Он погладил ее по щеке.

— Я думал, ты была городской девушкой.

Сейчас она уже не уверена, кем или чем она была.

— Сама идея о ежедневных поездках из деревни в город на работу очень заманчива. Кажется, что ты в лучшем из обоих миров.

— Не знаю. Возможно. Иногда это не имеет значения.

Это имеет значение для нее.

— Ты особенный мужчина, Зак.

Его рука двинулась вниз по ее спине.

— А ты красивая женщина.

Натали положила голову ему на грудь, слушая его сердце, его сильные удары. О том, что она красива, ей говорили всю ее жизнь, но до этого момента это ничего для нее не значило. Оказаться красивой для Зака было подобно второму рождению.

— Можно мне любить тебя? — спросила она.

Он понял, о чем она говорит.

— Ты хочешь этого? — Его голос стал хриплым. Да, но…

Натали не позволила ему закончить. Вместо этого прижала свой рот к его губам и, лаская его влажным языком, заставила его застонать.

Она видела, что ее слова завели его. Наклонила голову, чтобы поцеловать его грудь. Он ласково тронул ее волосы. Натали не могла удержаться от улыбки.

Он произнес ее имя, и она посмотрела на него.

Его взгляд застыл, наполняясь желанием.

Чувствуя свою силу, она дразнила его, целуя все с большим жаром. Он запутывал свои руки в ее волосах, внимательно следя за каждым ее движением.

Она целовала Зака, заставляя забыть обо всем на свете и добавляя к его существованию новый смысл. Он никогда не испытывал ничего подобного. Натали, как волшебная фея, пробуждала в нем все новые и новые ощущения. Новые ощущения своего тела, новые ощущения никогда доселе не изведанного наслаждения. Зак забыл о том, где находится, и ощущал только ее ласковые губы и свое страстное тело, живо реагирующее на проявленные ею ласки. Его тело тоже пришло в движение, и вот они оба уже где-то на краю, где так близко ощущение совершенства человеческого слияния. Пламя зажглось, разгорелось и обжигало их, делая их ласки все более горячими и страстными.

Застонав, он приподнял ее, добавляя искры к уже разгоревшемуся пламени. Новый жар разлился между ее бедрами. Погруженная в ощущения, она таяла подобно свече.

Он перевернулся, овладевая ею. Пульс Натали сбился и остановился. Их тела слились, и они перекатывались по кровати, сминая простыни.

Он ласкал ее, заставляя ее стонать и желать большего. Она хотела приостановить этот момент, заставить его длиться вечно, но ее глаза затуманились. Действительность убегала, мир превращался в туман горячих, ослепительных цветов.

Она с трудом сосредоточилась на его лице, на этих гипнотических глазах. И потом почувствовала себя падающей с высокой-высокой горы. Через мгновение он последовал за ней Уплывая в дурманящую неизвестность, она изо всех сил держалась за него. Их тела были все еще слиты, и он шептал ей на ухо что-то нежное, что успокаивало ее и погружало в медленную, сладкую дремоту.

Зак проснулся рано. Он посмотрел из-под полуприкрытых век и потер глаза. Спал он неважно — в отличие от Натали. Сегодня ночью, думал он, ее не мучили кошмары.

Она лежала рядом с ним, свернувшись под одеялом. Он хотел прикоснуться к ней, чтобы разбудить ее поцелуем. Но не сделал этого. Сказка прошла, наступила реальность — утро после ночи страсти.

Он совершил непоправимое — занимался любовью со свидетельницей, подвергая опасности свою карьеру, запутавшись в ее чувствах, не справившись со своими.

Она пошевелилась во сне, и одеяло немного соскользнуло с нее, но этого было достаточно, чтобы Зак смог насладиться ее гладкой, сливочной кожей.

Натали выглядела слишком невинной, слишком уязвимой. Он сел и запустил руку в свои волосы, едва не отрывая их от головы. Он спрашивал себя; почему из всех женщин именно она разделила с ним его грезы? Почему именно бывшая любовница Дэвида Хэлловея?

С ужасным проклятием Зак вылез из кровати.

Оставалось только убраться домой, чтобы биться там головой о стену, но он знал, что не сможет уйти от Натали. Не теперь.

Через час, приняв душ и сварив кофе, Зак сидел на крыльце во внутреннем дворе Натали, куря третью сигарету. Утренний воздух был мягким, небо светло-голубым, птицы распевали веселые песни в проходящих сквозь облака лучах солнца. Обычно он умел наслаждаться такими простыми вещами, но сегодня его душа предавала его.

Он погасил сигарету и щелчком бросил ее на землю. Возможно, это была ужасная привычка.

Возможно, он не имел никакого права портить окружающий воздух вредным дымом.

Великолепно, подумал он, взглянув на цветник.

Просто великолепно. Мало того, что он курит, так еще мусорит во дворе Натали. Ругая себя, он собрал все окурки, которые успел разбросать.

— Зак?

Он повернулся, застигнутый врасплох. Натали стояла на крыльце, завернутая в белый шелк. Чашка кофе покоилась в ее руках.

Чувствуя себя большим и глупым ребенком, он подобрал ноги, чтобы дать ей пройти. Она улыбнулась, и он подумал, была ли она голой под одеждой или натянула трусики.

— Эй, — сказала она.

— Эй, — ответил он, как попугай, когда ее голос дошел до него. — Хороший кофе?

— Ммм. — Ее халатик распахнулся, обнажая тело между ее грудями. — Он совершенен. Я люблю просыпаться к свежеприготовленному кофе.

Зак попробовал не смотреть на нее, но не смог.

Он должен был поцеловать Натали, нежно обнять и прошептать извинения ей на ушко.

— Мы должны поговорить.

— О прошлой ночи?

— Да.

Он зажал окурки в кулаке, не зная, что с ними делать. Пройти мимо Натали к мусорным бакам у противоположной стороны дома сейчас было так же неудобно, как и тащиться в кухню. Она смотрела на него, ожидая разъяснений. Он запихнул окурки в передний карман джинсов и почувствовал, как табак рассыпался в кармане.

— Почему ты не сядешь? — только и сказал он.

— Это плохо, не так ли?

— Я нарушил главное правило.

Она села, запахнув халатик. Ее волосы мерцали в утреннем свете, все еще взъерошенные после сна.

— Это не имеет значения. По крайней мере для меня.

Он уставился на свою чашку с кофе на земле, куда поставил ее. Во внутреннем дворике Натали не было стола.

— Это будет иметь значение для моих начальников.

Она побледнела.

— Ты собираешься все им рассказать?

— Ты думаешь, что у меня есть выбор? — Он не мог скрывать правду. Несмотря ни на что, Зак Райдер был человеком чести. Он не смог бы притворяться, что между ним и его подопечной ничего не было.

— Что будет с тобой? — Ее глаза расширились.

Она была в панике. — С нами?

Зак успокоился. Самое меньшее, что он мог сделать, — это успокоить и ее.

— Не волнуйся. Они все равно будут заботиться о тебе. Они будут…

— Я не хочу, чтобы они заботились обо мне! Я хочу тебя. Ты мой инспектор, ты мой…

— Любовник? — подсказал он. — Разве ты не видишь? Теперь это проблема.

Она судорожно сжимала чашку.

— Ты жалеешь о том, что между нами произошло?

— Да, но я знал, что буду жалеть об этом. Только не хотел думать об этом вчера вечером.

Она быстро заморгала, чтобы не расплакаться, и поднесла чашку ко рту.

— Я не сожалею ни о чем. Но что я знаю? У меня нет опыта. Я общалась в основном с бандитами.

Сердце Зака сжалась. Он хотел подойти к ней, обнять ее, но знал, что это будет ошибкой.

— Я возьму всю ответственность на себя. Никто ни в чем тебя не обвинит.

— Ты думаешь, что я только вчера родилась? Натали с трудом поднялась, ноги еле держали ее. Я знаю о слухах и обо всем том, о чем и в банде, и в ФБР говорили обо мне. — Она прямо посмотрела на него. — Держу пари, в Центре по обеспечению безопасности свидетелей тоже говорили об этом.

Он встал.

— Это не имеет никакого значения.

— Возможно.

Она повернулась. И затем вошла в дом, оставляя его один на один с его виной и со слухами, о которых он все еще думал.