Любовь по завещанию

Глава 20

Денис.

Машина мчится по шоссе. Мы успели покинуть город до основных пробок, хотя долго собирались и выехали на сорок минут позже, чем планировали. Дина весела и румяна. Она постоянно улыбается, глаза горят, болтает без умолку. Такой весёлой и счастливой она мне нравится еще больше.

На хера мы позвали Бирюковых? Заперлись бы с ней у меня дома ила на той же даче и наслаждались бы обществом друг друга в самых разных позах на самых разных поверхностях. Дина нежная и чувственная. Объективно я у неё первый нормальный партнёр, поэтому не тороплю её, даю ей познакомиться и освоится со мной в мире новых для неё ощущений. Хотя приходится себя тормозить, что бы не перегнуть палку. С ней сейчас всё должно быть нежно, а более грубые и животные ласки, когда боль граничит с удовольствием, когда я просто беру и подчиняю её будут потом. Когда она сама втянется и обычных нежностей ей станет мало. Улыбаюсь своим мыслям, представляя, что и как я бы еще мог сделать со своей Диной. Но нет! Гостей зовём! На кой чёрт? Не знаю.

Но тут я лукавлю. Я знаю, зачем их позвал. Этого хотела Дина. Я видел, с каким мечтательным взглядом она смотрела на участок, сидя на крыше. И с таким смущением рассказывала мне об этом, будто боясь, что я засмею её. Мне самому сложно признаться, что я тоже бы хотел таких выходных, какие нафантазировала себя любимая моя.

Лишенный нормального детства, здоровой адекватной родительской заботы, я никогда не чувствовал себя нужным, любимым. Мне всегда хотелось иметь большую дружную семью, члены которой собираются на праздники, вместе ездят за город или в отпуск, ходят друг к другу в гости. Когда Диман познакомил меня с Бирюковыми я долгое время чувствовал себя лишним в их уютном мире. Но потом благодаря заботе тёть Оли, дружеском, я бы сказал даже наставническом отношении дядь Гены, чистой и бескорыстной любви Стаса я постепенно начал ощущать себя своим в кругу этих по сути посторонних мне людей. Они стали для меня семьёй, которой у меня никогда не было.

Эти выходные не только возможность для Дины вернуться в лёгкое беззаботное время, расслабиться и отвлечься от переживаний, но и мой счастливый случай получить, то чего так мне не хватало всю мою жизнь. Но есть одно, но. Большое, усатое, недовольно бурчащее «но». Петрович.

Признаюсь, когда всех приглашал я специально не предупредил его об этом заранее, специально не дал вложиться в продукты, специально поставил его на роль гостя, сдвинув с позиции главы семьи. Мерзко, подло, но бля, я не сдержался. Такая маленькая подленькая месть за его слова про Аню и мои отношения с Диной.

Это конечно, не лучший способ наладить отношения практически со своим тестем, но… Но! Я человек и тоже имею свои слабости. Злопамятность — одна из них. Динка надеется, что дядя её перекипит, успокоится после выходных. Я тоже на это надеюсь. В конце концов раньше же мы нормально общались. Плюс у меня серьёзные намерения по отношению к Дине. Не пойдет же он против счастья «дочки»?

— Денис! Денис, ты меня, что совсем не слушал?! — Дина дует губы и смотрит на меня с укоризной.

— Прости любимая, просто задумался о сегодняшнем дне. Мы же с тобой гостей встречаем. Это наш первый семейный сбор, так сказать.

Дина сначала смотрит на меня с изумлением, а потом меняет гнев на милость и улыбаясь, ведёт пальчиками по моей щеке. Она вообще всегда тает, когда я называю её «любимая».

— Не переживай. Всё пройдет замечательно. Дядь Гена успокоится, когда увидит, какой заботой ты меня постоянно окружаешь. И что думать забыл про всех Анечек.

Вот коза. Не подколоть не может. Виден Романовский характер. Что Диман язва язвой был, что она.

— Так может остановимся вон в том лесочке? Поможешь мне расслабиться и успокоиться, — знаю, что не согласится, знаю, что покраснеет, но не собираюсь оставаться в долгу за её подколку.

— Любимый. Наши сильные чувства друг к другу и моя поддержка станут тебе главным успокоительным главной опорой на эти два дня. А лесочек… Ну может на обратном пути. Если все это мероприятие обернется полным фиаско, — она пожимает плечами, а я понимаю, что мысли про ссору с семейной поножовщиной вертятся не только в моей голове.

Мы приезжаем на дачу, и Дина начинает суетиться. Ей хочется успеть, как можно больше до приезда Бирюковых. Хочет показать себя взрослой самостоятельной хозяйкой? Её право. Но времени у нас не так много. Мы успеваем разложить продукты, снять покрывала с мебели, когда я выношу коврики и половики во двор, чтобы выбить их, пока Дина набирает воду для мытья полов, вижу подъезжающую машину Петровича.

После коротких женских объятий и раздосадованных охов и ахов по поводу того, как здесь всё заросло и запустело, нам раздаются обязанности, и работа начинает кипеть под чутким руководством тёть Оли.

Нам с Петровичем достаётся битье ковриков, кошение травы, сборка мебели для веранды, которая разобранная хранится в небольшом сарае. Девочки же начинают мыть полы и окна, протирать пыль. Самое сложное задание достается Стасу— не мешать взрослым. Что бы его выполнить мальчику выдается коробка с чайным сервизом, его надо намыть и вытереть белым вафельным полотенцем. Стас со всей присущей ему ответственностью берется за это дело. И целых полчаса мы его не видим и не слышим.

Пока наши женщины наводят красоту внутри дома, мы с Геннадием Петровичем занимаемся внешним видом участка. Он держится обособлено. По большей части молчит. Но иногда не сдерживается и отпускает колкое замечание по поводу того, что я делаю что-то не так. Я терплю и молча со всем соглашаюсь. Понимаю, что, если начну отвечать — по собачимся. А это Динку не порадует.

Дом у Романовских не маленький. В нём просторная гостиная совмещенная с кухней, две комнаты: одна побольше и одна чуть поменьше. Плюс застекленная веранда, на мытьё которой у нас уходит больше всего времени. Дина говорит, что рамы вынимаются, и раньше, когда они оставались здесь на всё лето, Игорь вынимал их пуская больше воздуха в дом.

Работаем весь день с перерывом на обед. Только к вечеру, закончив все дела разжигаю мангал. Петрович стоит над душой, куря рядом.

— Зачем она тебе Денис?

— Кто? — не сразу понимаю его вопрос, так как нахожусь в своих мыслях.

— Кто-кто?! Дина моя — вот кто! — рычит мужик.

— Любить, кормить и никогда не обижать, — цитирую я фразу мультяшного кота, совершенно спокойным голосом, нанизывая куски мяса на шампур.

— Да, что ты. Только для этого? Не верю! — он усмехается, и не глядя на меня продолжает, — Брось ты. Динка наша красавица, я не спорю. Но не похожа она на твоих бывших.

— Поэтому и люблю её, потому, что не похожа, — отвечаю ему по-прежнему спокойно. Эту шарманку я уже от него слышал.

— А может, не её, а деньги её любишь? Которые ей брат с отцом оставили. А? Ты ведь до встречи с Димкой не особо шиковал. У тебя ж ничего не было. Ни дома, ни нормальной работы, ни семьи. Ничего, кроме приводов в ментовку и говённого образования.

Замираю. Что он несёт? Вывести из себя пытается? Зачем? Что бы посраться и испортить выходные Дине с тёть Олей, но показать какой я мудак? На хера!? Или всё говно полилось и сдерживать его уже не может? Сжимаю зубы, но молчу, а вот Петрович продолжает.

— Всё, что у тебя есть ты же благодаря Диме получил. Это он со своей вечной ответственностью за ближнего, вписался за тебя. В бизнес привёл, с квартирой помог, на ноги встать помог. Кто бы ты был без него? Так сисадмином в какой-нибудь конторе. Но ты сделал верный выбор — дружить с ним. А теперь за Дину решил зацепиться. Что не прав что ли?

Смотрю на него и не понимаю, куда делся тот мировой мужик, которого я знал. Мужик, который всегда поддержит, совет даст. Который мне примером был во многом. Сейчас передо мной кто-то другой. Делаю глубокий вдох и стараюсь сохранить спокойствие. Хотя тоже хочется ядом поплеваться.

— Не правы. Когда с Диманом дружить начали я даже не знал кто он и чем занимается. Когда познакомились я далеко не системщиком был в «конторе». В службе кибер-безопасности не начальником, но замом был. Вы это знаете. И вас моё прошлое устраивало. Устраивало, когда в гости звали, когда на семейные праздники приглашали. Раньше…

— Раньше, ты не трахал мою дочь, — злобно выплёвывает Петрович. — Ты щенок думаешь, что я идиот и не вижу, что ты с ней просто играешь? Воспользовался её уязвимостью? С похорон Димы окучиваешь. Рыцарь заботливый нашелся. Она ведь в тебя влюбилась дурёха. А ты выкачаешь из нее все средства, и чувства, получишь данные по «Пантеону», которые ей брат оставил и выкинешь? Отступись Денис. Отступись по-хорошему прошу.

— Я её люблю и никогда не обижу. Если вы считаете, что я играюсь, то глубоко ошибаетесь я…

— Не обидит он. Думаешь я про Маринку твою ничего не знаю, как девка после расставания с тобой вены вскрывала, как в дурке лежала? Той ты тоже пел про любовь.

— Вы не знаете всего. Марина это…

— Что это? «Это другое»? Не знаю, как другое, но Дину я тебе обидеть не позволю.

— Марина наркоманкой была. И вены резала не потому, что мы расстались, а потому, что я деньги ей перестал давать, как думал на лечение!

— Ну да, все плохие, один ты хороший.

— Можете думать и говорить, что хотите, но этим больно не мне делаете, а дочери.

Злобно смотрит на меня. Если бы взглядом можно было убить, то у меня бы во лбу же дырка от пули была. Я на него смотрю не лучше. Проверяю и переворачиваю мясо, чтобы немного отвлечься. Стоим молча. Вижу, что Петрович еще не все высказал, но к нам подходит Стас с картошкой, разложенной на решетке для гриля.

— Дядь Денис, бабушка сказала, чтобы вы еще и картошку пожарили.

— Без проблем, — забираю у него решетку и кладу на мангал, чуть пододвигая шашлык.

— А скоро всё будет готово? — мальчишка водит носом в предвкушение вкусного ужина.

— Скоро, — улыбаюсь я, — Попроси у бабушки большую тарелку под мясо и картошку, вместе всё сложим еще вкуснее будет.

Парень кивает и уходит в сторону дома. Бегать у него тяжело получается. Но с учётом, того что из-за разницы в длине ног даже ходить не мог. Это уже замечательно. Я провожаю взглядом мальчишку и думаю, что однажды у нас с Диной тоже будет ребёнок. И он обязательно будет дружить с этим славным жизнерадостным пареньком.

Мы с Петровичем стоим молча, дожаривая мясо. Стас приносит большую эмалированную миску, и я отсылаю его обратно. Нужно решить еще кое-что пока мы наедине с его дедом.

— Я её люблю. Можете верить, можете нет. Ваше право, — произношу я спокойно, — Но большая просьба, сейчас, когда мы все сядем за стол, воздержаться от своих высказываний. Наши склоки их, — киваю в сторону дома, — счастливыми не сделают.

Петрович смотрит на меня с нескрываемым призрением. Как же я такое заслужил, а? Потом молча кивает. Берет грязную миску и шампуры и уходит. Я иду следом.

На удивление ужин проходит замечательно. Играет радио, мы все много разговариваем, смеёмся. Так уютно и по-семейному. Постоянно смотрю на Дину. Она выглядит счастливой. Девушка ловит мой взгляд, и сжимает мою ладонь под столом.

Вечером, когда лежим в кровати в маленькой комнате, мы с Динкой обсуждаем прошедший день. Она лежит у меня на груди и рисует разные узоры на моём животе. Мы разговариваем шёпотом, чтобы не помешать остальным. Так как все окна открыты, а стены не особо толстые.

— Ужин был великолепный. Вы с дядь Геной помирились?

— Мы и не ссорились, — лениво отвечаю девушке.

— Я видела вы говорили о чём-то у мангала.

— Работу обсуждали, — вру я. Не нужно ей знать всего. Волноваться будет. Сама себя накрутит и будет еще от этого дергаться.

— С такими злыми лицами, работу не обсуждают, — она приподнимается и смотрит на меня, — не ври мне Аронов. Я ведь сейчас сама всё додумаю. Ты же знаешь фантазия у меня отменная.

Дина щурится и поджимает губы, как будто хочет прочесть мои мысли. Сдаюсь под её пристальным взглядом.

— О тебе говорили.

— Уже больше похоже на правду, продолжай, — он снова ложится в прежнюю позу, готовая слушать.

— Не устраиваю я его на должность твоего мужа Дина. Вот и немного поспорили.

— Чего, — шипит она, — какого мужа? Про брак и речи еще не идёт…, - Дина сразу встрепенулась. Что и ей на роль мужа не подхожу?

— А что такого… Разве тебе не нравится, как звучит Аронова Дина Игоревна. Мне вот очень нравится.

Она замирает и садится на кровати, смотрит на свои пальцы, теребящие одеяло. Не нравится? Не хочет большего.

— Денис. Красиво, но я не думала об этом. Мы же только полтора месяца вместе. Тебе не кажется, что слишком рано говорить про брак, — Дина не смотрит на меня и говорит еще тише, чем прежде, — всё слишком быстро что ли. Никто не знает, как могут повернуться наши отношения дальше. Мы пока влюблены, а если потом будем бесить друг — друга, тем более я пока не готова оставаться в Москве, а если страсть пройдет, и ты другую полюбишь или…

— Другую, — да он что ей уже мозг промыл, какую нахер другую, — Дин, то есть ты считаешь, что я с тобой играюсь и лгу тебе, или тоже думаешь, что я с тобой только из-за жесткого диска?

Срываюсь на неё. Она смотрит на меня испуганно и растеряно.

— Нет, ты что! Просто я… Я хотела сказать, что мы же пока просто встречаемся и…

— И живём вместе. И я тебя люблю. А ты меня любишь? Подумай и ответь мне.

— Люблю. Я тебя люблю Денис, но всё так быстро… Чуть больше месяца Денис… Я учусь жить с новыми для меня чувствами и эмоциями. Пойми у меня нет еще столько опыта сколько у тебя и вдруг, тебе это наскучит. Наскучит возиться со мной…

— Не наскучит, — ставлю я голосом точку, — ложись спать. День долгий был.

Притягиваю девушку к себе и накрываю нас одеялом. В комнате повисает тишина. Слышно, как стрекочут сверчки, как шелестят листья деревьев. Закрываю глаза и не могу уснуть. Дина, тоже напряженная лежит рядом. Злюсь. На неё, за то, что не доверяет мне. Неужели Петрович ей уже на мозг накапал, слова то похожие говорят оба. На себя злюсь, что влюбился до потери пульса в девушку. Это мне ответочка прилетела. Я всегда на берегу предупреждал: только секс. Плевал на чувства тех, которые влюблялись и хотели большего. Мне было плевать на Аню, когда я заявил ей, что мы прекращаем наши встречи. Откупился от неё дорогим украшением. На Маринку наплевал, когда она из больнички сбежала. Решил, что больше не должен с ней нянчится. Вот теперь и мои чувства для кого-то не столь значимы, как мне бы хотелось.

— Денис, — Дина возится, пытаясь перевернуться ко мне лицом, но я сильнее сжимаю объятия и не даю ей этого сделать, — я тебя правда люблю.

— Я тебя тоже люблю. Спи.