Любовь в условия не входит

38

38

Таня смылась из общаги с утра пораньше, сказав, что им перенесли занятия, а у препода только суббота оказалась свободной, и потом долго не возвращалась. Зато объявился Мартин. Полина как раз стояла возле раковины, споласкивала чашку, когда он завалился в блок, при виде её расцвёл улыбкой, воскликнул радостно:

– О, Полиш! – а дальше: – У тебя пожрать есть?

От Мартина несло перегаром, не слишком сильно, но чувствительно. Видимо, Танюхиной компании Ване вчера не хватило, и он продолжил с другом. А вот еды для него, похоже, пожалел.

Полина брезгливо поморщилась, но Мартин жалобно заглянул в глаза, а в животе у него заурчало. Настолько громко, что даже она услышала.

– Ладно, пойдём.

В комнате Мартин тут же уселся за стол, а Полина, подойдя к окну, приоткрыла внутреннюю створку, вытащила пакет, лежащий между рамами, а уже из него пластиковый контейнер.

– Макароны пойдут?

– Одни макароны? – губы Мартина разочарованно дрогнули.

– С кетчупом.

– И всё?

Полина без особой охоты выудила из пакета одну из двух оставшихся сосисок:

– Больше ничего нет.

– Ну, ладно, – Мартин благосклонно взмахнул рукой, как будто он одолжение Полине делал, а не она ему.

Ходит, побирается, а при этом ещё и выделывается.

Полина высыпала содержимое контейнера на сковородку, в ней сразу аппетитно зашкварчало, и Мартин переглотнул. Потом уселся за стол – приготовился. А Полина нарочно не торопилась, хотя макароны грозили пригореть и прилипнуть к сковородке. Покрытие на ней вроде бы и антипригарное, но, похоже, просто было когда-то, а к сегодняшнему дню уже испарилось.

Сгрузив еду в тарелку, Полина поставила её перед Мартином. Он вскинул голову и посмотрел вопросительно.

Вилка же ещё нужна. Точно. Полина выдвинула ящик тумбочки, выдала прибор гостю, но он по-прежнему пялился на неё с ожиданием, и Полина с непониманием уставилась в ответ.

– Чего ещё?

– А кетчуп! – с праведным негодованием воскликнул Мартин, и пришлось опять возвращаться к окну, выуживать окончательно опустевший пакет, доставать из него тощую упаковку с соусом.

Чтобы не чувствовать себя лишней в собственной комнате и не наблюдать с тоской за уничтожающим её сегодняшний съестной запас Мартином, Полина налила в чашку чай, достала из всё той же тумбочки пачку печенек, устроилась на соседнем стуле.

Как ни странно, Мартин ел очень даже воспитанно. Не торопился, не пытался заглотить за раз как можно больше, а аккуратно накалывал макаронины на вилку и поочерёдно отправлял в рот. И его рука при этом двигалась как-то по-особенному, можно сказать величественно и изящно. Даже впечатление создавалось, что вот в следующее мгновенье гость потребует салфетку, не бумажную, а непременно тканевую, свёрнутую в трубочку и заправленную в серебряное колечко, и нож.

Мартин молча расправился с половиной порции, с облегчением выдохнул, откинулся на спинку стула и, развернув лицо к Полине, произнёс:

– Знаешь, а ведь Ванёк реально поначалу думал, что ты особенная. Не такая, как все остальные.

Полина едва не поперхнулась чаем. Меньше всего она сейчас ожидала, что речь зайдёт именно об этом. Захотелось сразу ответить и «Не твоё дело», и «Даже знать не хочу», и «Не пошёл бы ты, Мартин, отсюда». Не собиралась она выслушивать ни нотации, ни трогательную историю Ванечкиных душевных страданий. Да и кто бы говорил.

Мартин, конечно, друг Преображенского, но сам-то… Неприкаянно мотается по общаге, вечно что-то выпрашивает, живёт за чужой счёт, спит с кем попало, и, похоже, не только безвозмездно, ещё и за мелкие подачки. И…

– Это ты ему про блог рассказал?

Он не смутился, нисколечко, сделал бровки домиком, глянул невинно.

– Ну да. – И поддев макаронину на вилку, добавил: – Только я сам не читал. Вообще думал, что у тебя там… как у всех девушек. Как что, сразу статус «Встречаюсь с тем-то», совместная фоточка на аватарке, а в постах что-то типа «Мой парень – самый лучший на свете. Люблю – не могу». Чтобы остальные дохли от зависти.

Полина молчала. Не то, чтобы ответить было нечего, просто переводила сбившееся дыхание. А Мартин продолжил говорить дальше.

– Хотя, если честно, не въезжаю… – он с недоумённым видом выпятил нижнюю губу и пожал плечами, – чего Ванёк так разобиделся? Ты вон – милашка. Ещё и умная, и пробивная. Ну чуток попользовалась им. Так ведь надо же девушке как-то в жизни устраиваться. – Мартин взмахнул вилкой, украшенной очередной макаронной спиралью, изрёк многозначительно: – Я вот тебя понимаю. – Он задумчиво посмотрел на Полину, а ещё, пожалуй, оценивающе. Несколько секунд молчал, а потом расцвёл умилительной улыбкой. – Слушай. А давай со мной? А?

Теперь Полина не страдала от большого выбора подходящих к моменту фраз. Желание вырисовалось чётко: послать Мартина подальше. Но тот с неожиданной для его расслабленного состояния точностью и быстротой, выкинул вперёд свободную руку, прикрыл ладонью Полинин рот.

– Ты-ты-ты-ты, – зачастил (то ли обращался, то ли подобным образом пытался остановить, перепутав с привычным «тс»), – подожди, сразу-то не ори. Я ща всё объясню.

Полина оттолкнула его ладонь, и он послушно отодвинул руку, положил на стол, зато затыкаться не собирался.

– Я ж в общаге живу чисто из принципа. Так обстоятельства сложились. А на самом деле я ещё и покруче Ванька буду. У меня папочка ба-альшой чиновник, пусть и местного разлива. Не веришь, так хоть у Танюхи спроси. Она подтвердит. Да кто угодно подтвердит. Даже Гугл. Набери «Юрий Кийме, руководитель пресс-службы Правительства…» Ну и так далее. Просто я с родителями рассобачился. Ушёл из дома. Потому что задолбали: «Вон посмотри на Ваню. Он и учится хорошо. Он и работает. А ты?» Ну, я и сказанул, что раз я как сын их не устраиваю, могут считать, меня у них нет. И что я и без их благодетельств обойдусь. Вот и сижу теперь без машины, без денег. – Мартин критично скривился, шмыгнул носом. – Но чё-то поднадоела уже эта вольная жизнь. Надо ползти: каяться, мириться. Папаша у меня подобрее. Так, как Ванькин его, не прессует. Типа: «Нефиг студенту на дорогой тачке разъезжать. Когда будешь что-то из себя представлять, тогда и купишь себе любую. Хоть бэтмобиль. А пока за мамой донашивай». Посмеётся, конечно, и потом будет при каждом случае подкалывать, но это я переживу. Всё равно дома лучше. – Мартин с недоверием уставился на последний кусок сосиски, одиноко розовеющий на тарелке. – По крайней мере, всякую хрень жрать не придётся. – И, мученически скривившись, подцепил его на вилку и отправил в рот.