Любовь загробных людей

Глава 3. Особняк Брюса

Я собиралась на свое первое задание с трепетом в душе. С другой стороны, была уверена, что едва мы с Даней войдем в особняк, как тут же поймем, что рассказ нашей клиентки — выдумка, плод ее богатой фантазии от первого до последнего слова. В конце концов, богатым и красивым часто нечем заняться.

— Как раз, думаю, если бы я был богат и красив, нашел бы чем заняться, — возразил на мое предположение Даня, пока мы ехали в метро. — Вероятно другое: она богата, красива и не привыкла, что ее бросают. Ей проще поверить в похищение инопланетянами или в другие миры, чем в то, что жених просто сбежал. Но, однако, повторю, я бы не стал делать скорые выводы. Мне кажется, все значительно серьезнее.

— Почему?

— Интуиция.

Я кивнула. Больше мы ничего не сказали, я вообще не очень умею находить общий язык с незнакомыми людьми, а мы с моим шефом познакомились совсем недавно. Даня и вовсе уткнулся в телефон и, казалось, не замечал меня. Почему-то мне показалось, что и ему было нелегко общаться с новым человеком, да еще с девчонкой.

Мы вышли из метро и направились по Спартаковской улице к дому Брюса. Моросил дождь.

Нам довольно легко удалось узнать, кто был экскурсоводом в субботнюю ночь, более того, удалось побеседовать. Экскурсоводом оказалась пожилая женщина, сухопарая, в очках, в белой блузке и строгой юбке — эталонный музейный работник, именно так я их и представляю. Она назвалась Галиной Ивановной, попыталась было рассказать нам об особняке, поведать биографию Брюса, но мы сослались на занятость и попросили проводить в зал, где случилась трагедия. В том, что она случилась, у Галины Ивановны сомнений не было — женщина полностью подтвердила рассказ Василисы. Был молодой человек, пошел к ярким огням — и исчез, как в воду канул. Из сострадания к несчастной невесте Галина Ивановна желала оказать любую посильную помощь.

— Вы верите в это? — поинтересовался Даня, пока мы поднимались по лестнице. — В магию, в Брюса, в алхимию, в эти часы?

Галина Ивановна задумалась.

— В Москве много мистических мест, — сказала она, наконец. — Есть и нехорошие квартиры, и нехорошие дома… Про наш строители часто говорили, что слышат шаги, скрипы по ночам…

— Строители?

— Ну да, тут же ремонт был. Еще не совсем закончили, — пояснила она.

Мы подошли к большой двери, за которой находился зал. Даня тщательно ее осмотрел, потом мы оказались внутри. Зал был просторным, совершенно пустым, если не считать оставшегося кое-где по углам строительного мусора — лежали какие-то куртки, синие с оранжевым, ведра из-под извести, кисти, мешки. Стены были окрашены свежей краской, так и есть, ремонт в самом разгаре! Другой конец зала, к которому вел небольшой подиум, был скрыт белыми занавесами, которые тоже натянули строители. Галина Ивановна остановилась. По ее реакции мы поняли, что она боится подходить ближе. Мое сердце тоже забилось тревожно, Даня это понял.

— Вы же не верите в мистику, Аполлинария Николаевна? — усмехнулся он. — Ладно, ждите здесь. Пойду, посмотрю, что там.

Он скрылся за занавесом и его долго не было. В какой-то момент, я не выдержала, напряжение нарастало, и вдруг я испугалась, что он тоже исчезнет и больше не вернется! Что тогда делать?!

— Даниил Андреевич! — позвала я.

Через мгновение его физиономия появилась из-за сетки, и он поманил меня рукой. Выдохнув с облегчением, я подбежала.

— Просто хочу, чтобы вы убедились, что отсюда, и правда, нет другого выхода. Точнее, есть — окно. Но оно в другом конце зала. До него идти, и весьма прилично. Здесь, за занавесками — ничего. Если бы Павел вылез через окно, его бы увидели?

— Полагаю, что да.

— Тут было темно?

Галина Ивановна пожала плечами.

— Яркого света не было, но нет, скорее полумрак. Не полная темнота.

— То есть, если бы кто-то прошел к окну, вы бы увидели?

— Да, конечно.

— Но он точно исчез?

Она кивнула.

В задумчивости мы отправились вниз по лестнице. Даня хмурился.

— Мы неправильно сделали, — резюмировал он, наконец. — Следует прийти сюда ночью, тогда сможем восстановить точную картину. Пока ясно только, что Василиса сказала правду про исчезновение Павла, в чем я и так не сомневался. Простите, а здесь есть камеры у входа в здание?

Галина Ивановна кивнула.

— Когда молодой человек пропал, мы первым делом посмотрели запись. Он не выходил из здания.

— Нет, меня интересует другое, — откликнулся мой шеф задумчиво. — Можно сейчас взглянуть на записи?

— Их забрала полиция. Изучают. Но они тоже ничего подозрительного не нашли.

— Вы слышали, что пропала девушка? Несколько дней спустя?

— Да, говорили. Но это была не моя смена. Ничего не могу сказать.

— Ее на камере не было? Как она входила, выходила, кто-то видел?

Галина Ивановна снова задумалась.

— Нет. Мы после того, как запись посмотрели, что-то не туда нажали. Выяснилось, что следующие дни и вовсе не записались. Мой коллега, который работал в ту ночь, говорит, что были девушки, заходили. Но они не брали экскурсию, он не может точно сказать, которая из них пропала. Это вам лучше у полиции узнавать.

— Спасибо большое, вы очень нам помогли, — с неожиданной сердечностью поблагодарил Даня.

— Чем могла. Дай Бог, чтобы нашелся! Такой красивый молодой парень, приятный, — с искренней грустью вздохнула она.

— Кстати, а из здания есть другой выход? Где нет камеры? — вдруг спросил Даня.

— Есть несколько. Но все заперты. Есть еще вход для сотрудников, там всегда охранник. Мимо него никто посторонний не проходил. И еще черный ход, его открывают только для строителей, но все реже, ремонт заканчивается.

— Ясно. Спасибо.

Мы вышли из особняка, обошли его, чтобы увидеть все нужные входы и выходы, посмотрели фасад, тот самый, мистический, украшенный масонскими знаками.

— Что ж, — произнес Даня, когда мы уже шли обратно к метро. — Не очень много мы с вами добились, Аполлинария Николаевна! Надеюсь, нашему другу Юре повезет больше.

Я тоже хотела верить, что Юре повезет больше. Пока мы ехали, пыталась придумать различные версии случившегося, призывала на помощь свой ум, опыт, аналитические способности — но ничего не вышло. Скорее всего, дело было в том, что ни мистический особняк, ни Василиса Прекрасная не вызывали у меня ни малейшего доверия, и в глубине души я не могла отделаться от мысли, что все это какая-то выдумка, шутка или розыгрыш, а, может быть, просто бред не совсем нормального человека. Даня, видимо, был другого мнения. Он погрузился в задумчивость, иногда хмурил брови и даже шевелил слегка губами, как если бы вел безмолвный диалог сам с собой.