Людовик XIV. Слава и испытания

Сословная монархия и сословное общество

В момент прихода к власти Людовика XIV королевство Франция является самой густонаселенной, самой разнообразной в географическом и климатическом плане европейской страной (приблизительно 21 миллион жителей на территории современной Франции), в хозяйственной сфере которой наиболее прочное положение занимает крестьянский труд — крестьяне составляют более 80% населения. То, что налоговая система, несмотря на кричащие недостатки, ежегодно получает от провинций более тысячи тонн серебра, свидетельствует об основательности и устойчивости финансового фундамента королевства. Однако страна еще далека от того, чтобы стать унифицированной.

«Разнородное» королевство

Французским языком пользуются в основном буржуа и дворяне — в деревнях же общаются на диалекте родной местности или на местном говоре. В стране отсутствуют единые правовые законы: на севере превалирует «обычное право» — причем парижское «обычное право» отнюдь не похоже на нормандское или бретонское; на юге господствует «писаное право», ведущее начало от римского. В административном плане следует различать «области штатов», или провинции, обладающие самоуправлением (представители трех сословий сами устанавливают размер прямого налога), и «выборные области», в которых размер налога определяет королевская администрация. Ставка габели — знаменитого и крайне непопулярного налога на соль — меняется в зависимости от региона, в целом же известно о существовании не менее шести типов этого налога. Государственные границы, не определенные с надлежащей точностью, обременены анклавами и ненадежны, с восточной и южной сторон стране угрожают вторжения. Франция, площадь которой составляет примерно 470 000 квадратных километров, еще не включает в себя Артуа, морскую Фландрию, Эльзас, Лотарингию (кроме трех епископств — Меца, Туля и Вердена), Франш-Конте, Савойю, Ниццское графство и Руссильон…

Сословное общество

Общество в королевстве выстроено по принципу родовой, клановой организации: человек входит в различные сообщества, первое место среди которых занимает его семья — семья в широком смысле, практически в римском понимании этого термина, то есть «род», огромная фратрия, включающая в свои ряды даже самых дальних кузенов и племянников. Помимо этого «клана», человек входит в некое число сообществ, выстроенных в иерархическом порядке, — корпорации и профессии, светское общество, религиозная община, сообщества капитулов, университетов и академий, провинции, страны, города… Если же он не входит в какое-либо отдельное сословие, то он, по меньшей мере, включен в одно из трех основных сословий, структурирующих общество, — духовенство, дворянство и третье сословие.

Господство дворянства

В первой половине XVII века Франция по-прежнему находится в сильной зависимости от высшего слоя дворянства, от герцогов и пэров, являющихся потомками и наследниками прежних королевских вассалов, владеющих несметными богатствами, фьефами, званиями и должностями. Чаще всего дворяне управляют провинциями на правах представителей королевской власти. Их персональная власть в этих «фьефах», которые порой передаются ими по наследству, довольно велика. Изначально дворяне обладали исключительно военными полномочиями, однако впоследствии их власть распространилась и на множество других областей, вопреки стараниям кардинала Ришелье, старавшегося ее ограничить. Так, в 1643 году губернаторство в Нормандии «принадлежало» Генриху II Орлеанскому, герцогу де Лонгвилю, Бургундией «владел» принц Генриха II де Конде, Иль-де-Франсом — Эркюль де Роган, герцог де Монбазон, а Дофине — Франсуа де Креки, герцог де Ледигьер… Эти правители оказывают ощутимое воздействие на «принадлежащие» им области сообразно величию и значимости их рода, кровного родства, окружения, клиентелы, челяди и т. д.

Система клиентелы

Небогатые сеньоры оказываются на службе у титулованной знати — у баронов, маркизов или графов, которые, в свою очередь, находятся в подчинении у вельмож. Посредством таких дружественных связей, уз верности, или клиентелы, один сеньор «передает себя» другому, становится его «ставленником». Клиентела — этот молчаливый уговор между двумя людьми, уравновешивающий их права и обязанности, — досталась в наследство XVII веку от феодальных времен, когда «клиент» верой и правдой служил «патрону» в обмен на его покровительство и благодеяния.

Не располагая достаточным количеством королевских служащих, нужным для того, чтобы охватить их деятельностью всю страну; король вынужден опираться: на дворянства. Он доверяет им правительственные посты и командование войсками; знати дозволено распределять должности, звания и пенсии. Однако недостаток, подобной системы в том, что государство легко, может оказаться во власти новых феодальных отношений, в которых верность «клиента» «патрону» будет сильнее, нежели преданность королю.

«Чиновники»

В силу этой причины короле Франции, жаждущие политической и административной унификации государства, с XVI века стремятся увеличить число королевских чиновников, или «оффисье». Так, наряду с уже имеющимся «дворянством шпаги» — этим «старинным» заносчивым, дворянством, часто непокорным монарху, — на свет появляется «дворянство мантии», преданное королевской власти. В XVI и XVII веках количества должностей резко возрастает: в 1515 году в королевстве насчитывается 4000 владельцев должностей, а в 1665 году — 46 000, среди которых 9000 судейских и 5000 финансовых служащих. Государству этот ажиотаж лишь на руку: оно разделяет, умножает и продает должностные патенты, тем самым увеличивая налоговые поступления в казну. Благодаря такой государственной практике некоторые семейства в ходе нескольких поколений совершают молниеносное восхождение по социальной лестнице, что раздражает представителей мелкой аристократии, лишенных права местного управления. Наиболее яркий пример подобного успеха — канцлер Пьер Сегье. Однако и система должностей, в; свою очередь, понемногу уходит из-под контроля государства, начиная, в частности, с «полетты» (1604), знаменитого «ежегодного сбора», который облегчил передачу должностей по наследству. Жадные до привилегий и почестей, чиновники стремятся создать кастовую замкнутую структуру и примкнуть к «дворянству шлаги».

Министерский абсолютизм

Не в силах бороться с изменениями в обществе, королевская власть оказывается под угрозой двух центробежных сил, дворянства шпаги и дворянства мантии. Как с ними справиться? Не имея возможности отладить весь механизм административной инфраструктуры, не имея аппарата, в котором работали бы честные и преданные королю служащие, власть прибегает к системе клиентелы. Так поступал Сюлли, так поступают Ришелье и Мазарини. Оба кардинала раздают звания, должности, средства и пенсии членам своих семей, друзьям и своим протеже. Таким образом они создают цепь из преданных им «ставленников», занимающихся как своими личными делами, так и делами государства. «Ставленники» проникают в круги региональной элиты — в провинциальные штаты, парламенты, муниципалитеты — ив армию, лишая дворянство монополии королевского покровительства. Разве можно в таком случае удержаться от ненависти к «людям министерства»? Подобная система предоставляет правителю административный аппарат, состоящий из преданных слуг. Однако кардиналы-министры устраняют всех тех, кто не подчиняется им, стараясь оградить от чужого влияния и Людовика XIII, и Анну Австрийскую: это не столько абсолютная монархия, сколько министерский абсолютизм.

Власть, могущество и деньги

Ришелье и Мазарини накапливают огромный капитал путем приобретения губернаторств, судейских должностей, поместий, фьефов, аббатств, замков, частных особняков, произведений искусства, драгоценностей… Великий кардинал, родившийся в небогатой пуатевинской аристократической семье, воспользуется своим высоким положением и карьерой, дабы поставить свою семью в один ряд с самыми знатными родами королевства. Его богатство и могущество позволит ему выдать замуж свою племянницу, Клару-Клементину де Майе-Брезе, за герцога Энгиенского, будущего Великого Конде, выдающегося члена королевской семьи, который не сможет отказаться от этого в некотором роде навязанного ему союза.

Семья Мазарини

У Мазарини нет наследника, но есть масса племянников и племянниц, которые с его помощью составят прекрасные партии. Лаура (1636-1657), дочь Лоренцо Манчини и Джироламы Мазарини, выходит замуж за герцога де Меркёра, сына Цезаря Вандомского, внука Генриха IV и Габриэль д'Эстре. Олимпия (1638-1708), сочетавшись браком с Эженом-Морисом Савойским, принцем Кариньяно, графом де Суасеоном, станет матерью принца Евгения. Анна-Мария Мартиноцци (1637-1672), дочь Джеронимо Мартиноцци и Маргарит Мазарини, становится супругой принца Армана де Конти, брата Великого Конде. Второе семейство родственников Мазарини также может похвалиться выгодными партиями: Лаура Мартиноцци (1640-1687) — и наследный принц Моденский Альфонс д'Эсте, Мария Манчини (1639-1706), первая любовь Людовика XIV, — и. принц Онофрио Колонна, будущий неаполитанский и арагонский вице-король. За очаровательной Гортензией Манчини (1646-1699) будут ухаживать Карл II Английский, Тюренн, Педро Брагансский, будущий король Португалии, и герцог Савойский, но Мазарини отдаст предпочтение браку с подданным французского королевства: Гортензия станет женой маркиза де Лапорта де Ламейере, сына Марии де Косее, племянницы Ришелье, и маршала де Ламейере. Марианна Манчини (1649-1714) в 1662 году сочетается браком с Морисом Годефруа де Латур д'Овернем, герцогом де Буйоном. Филипп Жульен Манчини (1641-1707), племянник Мазарини_г унаследует герцогство Невер и женится на Диане де Дама-Тианж.

Налоговая система королевства

Вступление Франции в 1635 году в войну против Австрии послужило мощным толчком к монархической централизации, наиболее ярко проявившей себя в финансовой сфере. Налоговые сборы приобрели в те времена широчайший, доселе невиданный размах. Государственный бюджет, в 1620-1630 годах практически не выходивший за рамки 40 миллионов ливров, в 1635 году достигает размера 208 миллионов ливров: это рекордный год. Во времена правления Мазарини бюджет возрастает от 120 до 140 миллионов.

Сложная архаичная система

Налоговая система королевства сложна, непродуктивна и испещрена льготами и привилегиями. Не имея государственного банка, способного предоставлять государю денежные ссуды, монархия страдает от хронической нехватки денег, заставляющей правительство идти на крайние меры. Королевский домен уже долгое время не приносит доходов, достаточных для того, чтобы оплачивать повседневные расходы, — следовательно, приходится поднимать налоги. Население крайне недовольно подобными мерами, как недовольно оно и войной, которую ведет государство. Талья, этот старинный прямой налог, ложится на плечи сельских жителей, земледельцев, арендаторов и мелких собственников. Дворянство им не обременено, за исключением регионов, где действует так называемая «реальная талья», то есть в областях, где обязанность уплаты налога зависит от характера земельного держания, а не от социального статуса плательщика. Духовенство от тальи освобождено, но оно все же отдает правителю скромный «безвозмездный дар», избираемый на генеральной ассамблее каждые пять лет. Не выплачивают талью и другие привилегированные лица: члены королевских семей, члены парламента и жители крупных городов, таких как Париж, Лион или Бордо.

Откупщики и заимодавцы

Налоговая администрация настолько слаба и несовершенна, что ей приходится отказаться от взимания косвенных налогов собственными силами, а потому «эд» (налог на вино), «октруа» (муниципальные пошлины) и «габель» (соляной налог) берут на откуп компании откупщиков, подписывающих договоры с королем.

Поскольку подобные меры не спасают положения, правительство то и дело прибегает к «экстраординарным ресурсам», таким как продажа должностных патентов и небольших наделов на территории королевского домена или увеличение стоимости должностей. Откупщики, занимающиеся подобной торговлей, перечисляют королю условленные суммы и собственноручно взимают налог или забирают доходы от продаж, мимоходом оставляя в своем кармане увесистые комиссионные. В 1645 году, накануне катастрофической налоговой ситуации, в их ведении оказывается и прямой налог — талья. Эти крайние меры тем не менее не дают сводить концы с концами, в силу чего государство вынуждено занимать деньги под проценты — как у откупщиков, так и у своих собственных чиновников, сборщиков налогов или главных казначеев. Подобная практика, повлекшая за собой огромную путаницу, наращивает капиталы касты банковских воротил — компаньонов, крупье, субподрядчиков и субарендаторов. Люди этой касты в основном принадлежат к дворянству мантии, но порой среди них можно встретить и аристократов. За спинами откупщиков и дельцов, неспособных самостоятельно мобилизовать миллионы ливров, в которых настоятельно нуждаются война и хронически ослабленное государство, скрываются могущественные «вкладчики предприятия»: принцы, герцоги и пэры, представители высшей знати и Церкви. Монархия, попавшая в трагическую зависимость от «финансистов» и знатных семейств, заинтересована в том, чтобы избежать коалиции оппозиционно настроенных сил: подобный сговор для нее смертельно опасен, что вскоре подтвердит Фронда.

Комиссары

Во время войны необходимым подспорьем центральной власти становится система интендантств, образованных в двадцати двух финансовых округах королевства. Речь идет о том, чтобы сгладить упущения налоговой администрации, предотвратить задержки в делах и многочисленные нарушения, совершаемые в провинции и парализующие действия короля. Интенданты — набранные среди докладчиков («мастеров прошений») или государственных советников — превосходные помощники. Эти новые инспекторы, наделенные ограниченными полномочиями и отзываемые в нужный момент, создают иной тип администрации, которая достойна доверия в большей степени, нежели бессменные оффисье, владеющие своими должностями.

Интенданты против чиновников

Во времена правления Людовика XIII между двумя типами королевских служащих начинается соперничество, растянувшееся на долгие годы. Полномочия интендантов распространяются на дела правосудия, правопорядка и финансов, однако сами они далеки от того, чтобы исполнять роль префектов при старом режиме. Пока что интенданты — персоны слишком незначительные для того, чтобы составить конкуренцию губернаторам провинций, политическим и военным деятелям или представителям высшей знати. Тем не менее к концу министерского правления Ришелье и во времена Мазарини их функции и полномочия увеличиваются в ущерб полномочиям чиновников из судебной и финансовой сферы. Отныне они участвуют в распределении тальи между городами, местечками и приходами, а также контролируют сбор прямого налога при помощи отрядов судебных приставов и стрелков.

Парламентская Фронда

Война, пожирающая деньги* требует большей солидарности между сословиями и социальными группами, что неприемлемо для Фронды, начавшейся в 1648 году. В отличие от восстаний в провинциях, Фронда — это городское движение, в котором принимают участие обеспеченные горожане, обладающие привилегиями.

Реакция на нововведения

Все дело не в том, что этими людьми движет эгоистичный расчет. Правда то, например, что почти четверть населения Парижа, освобожденного от выплаты тальи, составляют рантье, тогда как ренты Парижского муниципалитета вот уже три года не выплачиваются из-за народных волнений, которые то и дело сотрясают провинции. Однако Фронда является прежде всего реакцией чиновников на «новшества», введенные монархией; это — неприятие ими интендантов и откупщиков; это — движение, направленное против неуверенных эмпирических шагов королевской власти; это — попытка аристократов и представителей дворянства мантии не допустить коренных изменений в структуре королевской власти. Создание новых должностей и купля-продажа должностных патентов, призванные увеличить доходы страны, сокращают, в свою очередь, доходы владельцев должностей, — они же, охотно сетуя на давление со стороны власти, в отместку отказываются поддерживать усилия, направленные на продолжение войны.

Парламентская оппозиция

Недовольство существующим порядком исходит от Парижского парламента, который вот уже долгое время присваивает себе все новые полномочия и берет на себя функции своего рода конституционного суда, хранителя закона. Молодые советники следственной палаты мечтают о реформировании государства, желая перестроить Парижский парламент по принципу лондонского, представляющего народ, нацию. В 1641 году Людовик XIII был вынужден лишить их права ремонстрации. После его смерти Анна Австрийская, которой парламент необходим для того, чтобы отменить завещание мужа, возвращает им это право. Королева потворствует членам парламента, жалуя им дворянство, что, впрочем, не делает их более послушными. Эти гордецы-юристы, понимающие, насколько непрочна власть регентства, хотят воспользоваться случаем, чтобы вернуться к «экстраординарным» мерам, к которым прибегала монархия во время вступления в войну. Молодые «бузотеры» обретают предводителя в лице старого советника Пьера Брусселя, который, воображая себя непреклонным и неподкупным римским сенатором, обрушивает свой гнев на откупщиков и других сборщиков налогов. Обитатели острова Сите — на котором расположен бывший королевский дворец, ставший резиденцией парламента, — почитают Брусселя как бога. Появившийся на свет в 1574 году, «славный Бруссель» с 1633 года занимает должность советника Большой палаты Парижского парламента. Он не закрывает глаза на бедствия и нищету народа, чем завоевывает огромную популярность, его любят и уважают за честность, бескорыстие и простоту нрава. По окончании Фронды, в которой он сыграет немаловажную роль, его выдвинут на должность купеческого старшины; это произойдет в июле 1652 года, после чего, спустя два года Бруссель уйдет из жизни.

Первое проявление недовольства

С 1644 года напряжение нарастает: Мазарини, опирающийся на своего главного контролера Партичелли д'Эмери, бывшего откупщика, ставшего интендантом, продолжает дело Ришелье. Суть проводимой им политики в следующем: отныне налогом должна облагаться и парижская буржуазия, и владельцы должностей — именно такую цель преследует последовавшая далее серия таких налогов, как «toise», «aise», тариф, обременивший королевский домен, или городские ввозные пошлины. Недовольство господ в судейских шляпах подавлено королем, лично присутствующим на заседании парламента в «королевском ложе» 7 сентября 1645 года, на следующий же день после победы в Нордлингене, одержанной Конде и Тюренном над имперскими войсками генерала Мерси и лихими эскадронами Жана де Верта. Облаченный в военный костюм, юный король является в парламент, чтобы утвердить ряд «эдиктов о налогах».

Постановление о союзе

Недовольство существующим порядком дает о себе знать в январе 1648 года: на улицах Сен-Дени и Сен-Мартен в Париже начинаются беспорядки, устроенные торговцами» выступающими против нового налогового эдикта. Королеву, направляющуюся к обедне в собор Парижской Богоматери, осаждают две сотни беснующихся женщин. Ночью неожиданно раздается ружейная стрельба. Решение Мазарнни продать дюжину новых патентов на должность парламентских докладчиков приводит в негодование шестьдесят владельцев должностей, мобилизовавших силы парламента: парламентарии отказываются регистрировать этот и многие другие эдикты. 15 января король присутствует на очень бурном заседании. 13 мая парламент, Большой совет, Счетная палата и Палата косвенных сборов голосуют за «постановление о союзе» и объявляют о создании ассамблеи делегатов, призванных реформировать государство. Эта ассамблея названа по имени зала, в котором она проводится: палата Людовика Святого. Королева, усмотревшая в этом мятежном акте «своего рода республику внутри монархии», созывает членов парламента на официальное заседание в Пале-Рояле, которое должно пройти в присутствии юного монарха, — но тщетно. Общественное мнение поддерживают «судейские крючки», в начале июля издавшие настоящий проект об ограничении власти монархии, — в нем они отрицают полноту законодательной власти короля, учреждая тем самым «теневую власть» судей. Помимо этого, проект предусматривает отмену должностей интендантов и комиссаров, аннулирование королевских указов о заточении без суда и следствия, право парламентариев на постановления, которые король и совет не смогут отменить, уменьшение размера тальи, аннулирование авансов на ренты или на жалованье чиновников… Значимая деталь: палата Людовика Святого, намеренная установить собственные законы, вовсе не является подобием Генеральных штатов, на которых представлены различные сословия, — в нее входят королевские чиновники, отстаивающие исключительно свои интересы и признающие лишь власть короля, уполномоченными которого они являются.

День баррикад

На первых порах королевскому двору приходится, говоря словами кардинала де Реца, «уступить бурному потоку» из-за войны, продолжающейся на границах. Однако блистательная победа 21 августа при Лансе, одержанная принцем де Конде над испанцами, побуждает регентшу и кардинала перейти к решительным действиям. 26 августа, в ходе молебна в соборе Парижской Богоматери, в то время, когда лод его сводами звучит «Те Deum», произведен арест двух парламентских заправил, президента Потье де Бланмениля и советника Брусселя. Париж, чьи многолюдные улицы, зловонные, перенаселенные жилые кварталы и перегруженные домами мосты затянуты в каменный корсет крепостных стен, отвечает ударом на удар: восстание. На следующее утро после ареста город, проснувшись, обнаруживает, что на его улицах выросли шесть сотен баррикад, заблокировавших всю столицу.

Регентша отступает

Давление, оказываемое со всех сторон на Анну Австрийскую и ее министра, вынуждает их освободить двух пленников. Восстанете идет на убыль, но грозит повториться при вести о прибытии 4000 немецких наемников армии Конде. В Сен-Жермене возобновляют переговоры. 22 октября регентша, внутренне смирившись, подписывает декларацию из пятнадцати статей, составленных палатой Людовика Святого. Монархия оказывается под опекой ее же собственных чиновников — это та дань, которую Анна Австрийская решает уплатить ради внешней безопасности. Действительно, двумя днями позже подписан Вестфальский договор, устанавливающий мир между Францией и Империей. Однако война с Испанией продлится еще десять лет.

Для внутренней жизни страны это всего лишь передышка перед новым столкновением. Анна Австрийская готовится к нему, заручившись поддержкой принца де Конде, главы фландрской армии, и нерешительного, непостоянного герцога Орлеанского — что касается последнего, то нет никакой уверенности в том, что он окажет содействие.

Господин коадъютор

В это время одним из лидеров фрондеров становится амбициозный Поль де Гонди, будущий кардинал де Рец и автор знаменитых «Мемуаров», племянник и коадъютор парижского архиепископа Жана-Франсуа де Гонди. У невысокого, смуглого, некрасивого епископа, которому в те времена было около тридцати пяти лет, живой и проницательный ум. Мастер интриги, заядлый дуэлянт и страстный любовник, этот герой, казалось, сошедший со страниц романа, мечтает поменять свою скромную митру на кардинальскую шапочку, а также оказаться на месте «правой руки королевы», которое на данный момент занято кардиналом Мазарини. Он собирает вокруг себя недовольных парламентариев, простой народ, парижских кюре, богомольцев, членов Общества Святых Даров, наследников Лиги, всех тех, кто замышлял когда-то заговоры против Ришелье… На его сторону переходят даже две особы королевской крови, Арман де Конти, младший брат Великого Конде, и его сестра, Анна-Женевьева, герцогиня де Лонгвиль.

Блокада Парижа

В ночь с 5 на 6 января 1649 года король, королева, кардинал и другие члены королевской семьи тайно бегут из Пале-Рояля, держа путь в безлюдный, мрачный замок Сен-Жермен. Часть королевского окружения, прибывшая в замок вместе с ними, вынуждена почивать на ложе из соломы. Наутро Париж, ошеломленный вестью о бегстве, берется за оружие. Начинается осада столицы. В это же время парламент под давлением ультра, поддерживаемых Гонди и Бофором (сбежавшим из Венсеннского замка в Троицын день 1648 года), выносит постановление об изгнании Мазарини из королевства; от имени короля, объявленного пленником «Итальянца», он решает оборонять город. Блокада беспощадна. Армия в 12 000 человек, возглавляемая победителем при Рокруа Конде, самоуверенным и непомерно гордым человеком, сеет ужас и панику; принц, не зная пощады, подавляет попытки военных вылазок, предпринятых осажденными. Его брат Конти, ревниво относящийся к лаврам принца, велит объявить себя главнокомандующим, но у него нет нужной на то компетенции, а его солдаты всего лишь старьевщики и лавочники, лакеи, вооруженные ржавыми мушкетами, управляемые советниками парламента и лишенные военного опыта.

Соглашение в Рюэле

Некоторые отъявленные фрондеры, такие как Гонди или герцог де Буйон, думают обратиться за помощью к испанцам. В это же время к ним присоединяется брат герцога Тюренн вместе со своей армией. Обеспокоенные этим члены парламента, придерживающиеся умеренных взглядов и возглавляемые первым президентом, уговаривают королеву пойти на уступки. 11 марта в Рюэле подписано мирное соглашение. Бунтовщики, среди которых и неосмотрительный Тюренн, амнистированы. Парламент ратифицирует акт об окончании гражданской войны, и 11 августа 1649 года, после нескольких месяцев отсутствия, Людовик XIV под гром оваций въезжает в Париж. Гонди, духовенство, парламент, городские советники и шесть торговых корпораций города покоряются воле короля. Казалось, все понемногу встает на свои места, и в Париже вновь воцаряется порядок. 5 сентября дан большой бал в честь дня рождения короля, которому исполнилось одиннадцать лет; в Рождество Людовика XIV ожидает его первое причастие в церкви Сент-Эсташ. Однако положение дел нельзя назвать утешительным. Постановления палаты Людовика Святого по-прежнему остаются в силе. В Мазарини, обвиненного в бедах и страданиях народа, летят насмешки и оскорбления. Настоящий победитель — молодой горячий Кон-де, который спас пошатнувшуюся монархию.

Конде против Мазарини

В свою очередь, этот отважный воин намерен уничтожить кардинала Мазарини, дабы занять его место и управлять государством вместе с королевой. В скором времени он заключает перемирие с мятежными принцами и герцогами — столь безрассудным поступком он обязан своей сестре, Анне-Женевьеве де Лонгвиль. Под давлением обстоятельств он добивается от регентши компенсаций для вельмож-фрондеров: Конти получает в управление Шампань; Марсийяк — будущий герцог де Ларошфуко, любовник герцогини де Лонгвиль — губернаторство в Довиле; герцогу де Лонгвилю достается Пон-де-л'Арш, ключевая позиция в Нормандии.

«Великий Конде» — Людовик II де Бурбон — празднует победу, раздавая милости с истинно королевским величием и щедростью. Как спастись от спеси, капризов, сарказма и тирании этого блистательного, но импульсивного, отважного, но нелюдимого человека? Он не только наносит оскорбления Мазарини — он задевает честь самой королевы, требуя, чтобы она принесла официальные извинения одному из его заместителей, миловидному Жарзе, мелкому маркизу, дерзнувшему открыто ухаживать за ней.

Арест принцев

Подобное поведение переходит все границы. Чтобы оказать сопротивление захватчикам Конде, регентша и кардинал решают заключить мир с герцогом Орлеанским, коадъютором и его друзьями, герцогиней де Шеврез, старым Шатонефом, дворянами из Лотарингского рода, Люинами и Роганами. Фронда — это вереница внутренних конфликтов, это соперничество кланов и группировок, цепь заговоров и предательств, бесконечная карусель ссор, разрывов, примирений и неожиданных развязок, наподобие той, что произошла 18 января 1650 года. В этот день принцы Конде и Конти, иже с ними герцог де Лонгвиль, приглашенные в Пале-Рояль на заседание королевского совета, были арестованы по приказу Анны Австрийской. Бунтовщиков препроводили в Венсеннский замок.

Фронда принцев

Тотчас же в провинциях вновь разгораются гражданские войны. Герцогиня де Лонгвиль отправляется к Тюренну, находящемуся в местечке Стене, на Мёзе (Маасе), с войсками, по-прежнему преданными Конде. Армия Тюренна, которая вскоре присоединится к испанским войскам эрцгерцога Леопольда-Вильгельма, захватывает Ла-Катле и осаждает Гиз. Юная принцесса Конде, встретив в Оверни войска Буйона и герцога де Ларошфуко, занимает Бордо, где ее чествуют как освободительницу.

Вторичное завоевание

Стремление знатных кругов увеличить число своих сторонников обретает значимость: высшая знать вовлекает в свои политические игры сотни преданных им дворян. Шаг за шагом то в одной, то в другой области разражаются восстания, в которых участвуют и крестьяне, и мелкие сеньоры. Чтобы успокоить бунтующие провинции и вновь превратить их в своих верных подданных, нужно показать им короля, воскресить почтение к монархической власти и установить контакт с местной знатью, связав ее узами верности с юным монархом. Ради этой цели Людовик XIV в сопровождении матери, кардинала и войска графа д'Аркура отправляется в Нормандию. Вслед за этой провинцией королю покоряются Лотарингия, Берри, Анжу и Бургундия; в конце концов Конде покидают Бельгард (Серр). В июле король посещает Бордо — этот город капитулирует лишь 1 октября, не желая упустить время сбора винограда.

Ситуация меняется

А в это же время в Париже вовсю плетет интриги неуловимый Месье, старающийся отвести себе выгодную роль. Гонди, взбешенный тем, что ему, несмотря на тайный сговор с королевой, отказали в кардинальской шляпе — серьезный промах со стороны Мазарини! — переходит на сторону принцев.

Освобождения Конде, Конти и герцога де Лонгвиля требуют все. Почему их удерживают в заключении? — ведь против них невозможно возбудить процесс в правильной надлежащей форме! В иерархическом обществе того времени принц крови — персона почти что сакральная. Узник Конде в глазах общества неожиданно обретает все возможные добродетели, вмиг забыты его неуступчивость, надменность и высокомерие, теперь о нем говорят не иначе, как о жертве «тирании» презренного «Итальянца». «Долой Мазарини!» — в один голос восклицают все.

Месье тоже настаивает на освобождении принцев, перемещенных в Гавр. К его требованию присоединяется парламент, и 20 января 1651 года первый президент предъявляет ходатайство об освобождении королеве. Людовик XIV шокирован. «Мама, — восклицает он после ухода Матье Моле, — если бы я не боялся прогневить вас, я бы трижды велел президенту умолкнуть и выйти!»

Освобождение принцев

Кардиналу не остается ничего иного, как покинуть Париж — что он и делает в холодную ночь 6 февраля. Надвинув на лицо широкую фетровую шляпу, он крадется вдоль стен, стараясь выбраться из Пале-Рояля незамеченным. Он надеется, что королева и Людовик XIV вскоре воссоединятся с ним в Сен-Жермене, но Гонди и Месье начеку. У городских ворот поставлен караул, раздается барабанный бой. В ночь с 9 на 10 февраля народ, опасаясь бегства королевской семьи, проникает во дворец: горожане один за другим следуют мимо постели ребенка-короля, который, казалось, спит крепким сном. На самом деле Людовик лишь притворяется спящим: он уже одет и готов тайком покинуть замок вместе с королевой. Никогда Людовик XIV не простит этого унижения коадъютору Гонди, организатору этой несвоевременной «инспекции».

Итак, правитель становится пленником в собственном же доме, тогда как принцы, освобожденные по приказу Месье, возвращаются в столицу. Парижский парламент начинает процесс против Мазарини.

«Третья Фронда»

После победы фрондеров смута достигает своего апогея. Дворянские ассамблеи, во главе которых стоят граф де Монтрезор, барон д'Аннери и маркиз де Сурди, действующие по указке Месье и Гонди, объявляют о созыве Генеральных штатов. Для французской монархии подобные действия дворянства куда более гибельны, нежели постановления парламентской палаты Людовика Святого, поскольку речь идет о том, чтобы восстановить децентрализованную власть, главная роль в которой будет отведена аристократии, — подобная система уже существует в Польше. Этот период в истории смуты принято называть «третьей Фрондой». До Конде и парламента, по-видимому, дрогнувших, доходит, насколько опасен такой поворот событий. Созыв Генеральных штатов запланирован на сентябрь. На самом деле он будет отложен «sine die».

Мазарини в изгнании

Мазарини, бежавший в Кельнское курфюршество, еще надеется на возвращение, так как Конде вновь становится ненавистен всем окружающим. Чуть ли не каждый день кардинал отсылает зашифрованные послания королеве, которая, оставаясь преданной ему, подробно информирует его о том, что происходит в королевстве.

И вновь начинается круговерть интриг и сговоров. Анна Австрийская возобновляет тайные переговоры с Гонди, встречаясь с ним глубокой ночью, — коадъютору вновь обещана кардинальская шляпа. Союз этот необходим, ибо дерзость Гонди более не знает предела. Однажды в Кур-ла-Рен он не выказывает королю должного почтения: его карета не останавливается перед каретой короля. Коадъютор пренебрежительно относится к этому нескладному юнцу, которого в беседах с глазу на глаз называет «глупцом».

Опасное заблуждение! Людовик, конечно, не выглядит проворным малым, но у него отточенный ум политика. Он умеет проникнуть в суть вещей и явлений: так, хитрые уловки его дяди Гастона, который стремится извлечь выгоду из всех политических партий, для него не секрет. «Мой добрый дядя, — бросает король как-то раз, — мне нужно, чтобы вы признались, к чьей же партии — моей или господина принца — вы желаете примкнуть». Поскольку тот силится что-то возразить, Людовик XIV тут же добавляет: «Мой милый дядя, раз вы хотите быть в моей партии, сделайте так, чтобы я не сомневался в этом».

Последний акт

Это конец регентства, но не конец Фронды: «гидра мятежа», казалось, беспрестанно возрождается. В королевстве вновь начинается гражданская война, однако теперь она ведется при поддержке Испании, которую призвал на помощь победитель при Рокруа, обвиненный в мятеже и оскорблении королевского Величества.

Неудачи Конде

Король располагает лишь небольшой, но закаленной в боях армией из 4000 солдат. Поначалу положение остается неопределенным. Лишенные сил из-за ухода полков, преданных принцу де Конде, пограничные французские войска оставляют противнику Дюнкерк и Гравелин. Однако вскоре на сторону короля переходят Буйон и Тюренн. Войска Конде разбиты повсюду — в его власти остается лишь несколько крепостей, например крепость Монрон в Берри.

Однако в этот момент королева допускает ошибку: она слишком рано просит вернуться из изгнания Мазарини. Возбужденные, еще не отошедшие от фрондерства умы не готовы к такому повороту событий. Месье, осуждающий союз с Испанией, присоединяется к восставшему Конде, на чьей стороне в очередной раз оказывается Бордо. Принц де Конти, принцесса де Конде и герцогиня де Лонгвиль пользуются в нем настоящим успехом. В битву, в свою очередь, вступает и Старшая Мадемуазель, действуя от имени своего отца Гастона Орлеанского.

У этой самой богатой наследницы Франции, которой исполнилось двадцать пять лет, множество претендентов на руку и сердце, среди которых есть и коронованные особы. Анна-Мария-Луиза Орлеанская некрасива, бесхитростна, горда и романтична. Она мечтает стать супругой Людовика XIV (который на одиннадцать лет младше ее) и желает добиться этого чуть ли не силой… В шлеме, в сопровождении своих «бригадных генералов» и легкой кавалерии, эта воительница без труда занимает Орлеан.

7 апреля Тюренн с горстью воинов побеждает Конде в сражении при Блено. Этот поединок, не имеющий особой важности в военном отношении, оказывается поворотным событием в истории страны. «Господин маршал, — говорит королева победителю, — вы спасли государство, вы только что вновь возложили корону на голову моего сына».

Последние потрясения

2 июля — день знаменитой битвы в парижском предместье Сент-Антуан: королевская армия Тюренна отважно вступает в бой с армией Конде, к которой присоединяются несколько испанских подразделений.

Во время заключительной атаки ворота Сент-Антуан открываются, впуская в город изрядно потрепанных фрондеров: с большим трудом Старшая Мадемуазель добилась от городского муниципалитета позволения на такой шаг. Более того, она отдает приказ стрелять по королевской кавалерии из пушек Бастилии. «Она убила своего мужа!» — восклицает кардинал, наблюдающий вместе с Людовиком XIV за ходом битвы с холмов Шаронн.

8 то время как Конде сеет ужас в Париже, в то время как его войска зверски расправляются с членами городского совета и предают огню Ратушу, король в Понтуазе собирает своего рода парламент, в который входят несколько президентов и верноподданные советники. Прислушавшись к совету суперинтенданта финансов. Фуке, Людовик XIV отдаляет от себя Мазарини лишив, таким образом, экстремистов их главного аргумента. Кардинал соглашается удалиться в Буйон.

Окончание Фронды

Конде к тому времени теряет былую сноровку. Его шансы равны нулю даже в Париже: партия порядка, устав от бесчинств и насилия, вынуждает его спешно покинуть город. Сраженный изменой, принц де Конде покидает королевство и перебирается во Фландрию, где принимает командование испанскими войсками. 21 октября 1652 года в вечерний час Людовик XIV въезжает в Париж через ворота Сент-Оноре под приветственные крики толпы, встречающей его как освободителя. Бунтовщики-принцы, включая Месье и его дочь, отправляются в изгнание. Конде лишен титула «принц крови» и заочно приговорен к смертной казни. В верноподданном парламенте, к которому примыкают (с покаянным, видом) и те парламентарии, что оставались в Париже, вновь установлено королевское кресло. Советникам короля отныне запрещено «иметь дело с делами государственной важности». Остается Гонди, к тому времени ставший кардиналом де Рецем. Несмотря на все свои хитрости, «великому карлику» не удается избежать участи бунтовщика. Он арестован в декабре.

3 февраля 1653 года Мазарини триумфально въезжает в Париж под неистовые овации и приветствия все той же толпы, которая несколькими месяцами ранее была готова его повесить. В июле наконец капитулирует Бордо, последний бастион «Фронды под предводительством Конде», находящийся в руках де Конти, герцогини де Лонгвиль и принцессы де Конде.

Итоги

Исход этой ужасной гражданской войны трагичен: целые регионы, такие как парижский регион, Пикардия или Шампань, опустошены и разграблены. Сожженные поля и виноградники, преданные огню города и деревни, изнасилованные женщины, мор и разбойничьи банды — таковы последствия «работы» армейских солдафонов. В столицу стекаются более 60 000 нищих. Численность населения сокращается до 20 миллионов и более.

Однако две трети приходов война все же обошла стороной, в силу чего сельское хозяйство довольно быстро покрывает убытки. За несколько лет положение в этой сфере нормализуется.

Что же произошло с Людовиком XIV? В юные годы он подвергся жестокому испытанию; бедствия, выпавшие на долю монарха, ранили его сердце, но закалили его волю. Ребенок-король познал многое: он блуждал по дорогам Франции, останавливаясь в деревнях, ему приходилось спать на дырявых простынях в замке Сен-Жермен, он узнал, что такое холод, голод и страдание, однако главное, чему «научила» его Фронда, — это ненависть к сословному бунту и неутолимым амбициям принцев, открыто пренебрегающих интересами Франции. Отныне, с помощью своего крестного отца, он берется за восстановление порядка в стране.