Люси в небесах

Глава 20

Телефон звонит в девять утра следующего дня, и я хватаю его с прикроватной тумбочки и сонно говорю:

— Алло?

— О, черт побери, опять я все перепутала? — ахает Молли. — Который час? —Усмехнувшись, я отвечаю. — А, тогда нормально. Вставай, ленивая задница!

Бросаю взгляд на Джеймса, который, застонав, накрывает голову подушкой, беру халат и иду в гостиную. Голова трещит.

— Уфф, — бормочу я. — Извини. Просто пришлось выйти из спальни. Ночка выдалась жаркой.

— Правда?

— Ага. А ты как? — хрипло спрашиваю я.

— Спасибо, очень хорошо, — отзывается подруга, а потом взволнованно говорит: — У меня есть новость.

Боже, она беременна?

— О, ты же не… — Я почти срываюсь на крик.

— Не что? — недоумевает Молли.

— Прости. Продолжай.

— Нейтан едет в Лондон! — выдает она.

— А, я знаю. — Я смеюсь, но сразу понимаю, что допустила ошибку. Молли и Сэм не в курсе, что мы с Нейтаном общаемся.

— Знаешь? — слегка опешив, уточняет Молли. Ладно, слово не воробей — остается только справиться с объяснением.

— Да. Он позвонил пару недель назад и рассказал.

А вот теперь дело потруднее. Признаться ей про все наши беседы, тем самым, возможно, заставив ее что-то подозревать, или же промолчать — но тогда Молли может спросить его самого? Ох, Люси Маккарти, какую же паутину лжи ты плетешь…

— Об этом он мне не говорил! — Молли явно разочарована, что не успела с новостью первой.

— Ох, ну, он, очевидно, подумал, что лучше… — На этом мое вдохновение кончается. — Да ладно! Разве это не здорово?

— Да, хотя мы с Сэмом очень завидуем. Когда-нибудь мы обязательно тоже до тебя доберемся.

— Вот именно! Давно пора…

— Так что, — продолжает Молли, — если Нейтан прилетит в последнюю субботу сентября, то, может быть, встретишь его в аэропорту?

Мое сердце замирает.

— То есть, он уже забронировал билет?

— Ты же вроде сказала, что все знаешь!

— Нет, ну, я знала, что он размышлял насчет поездки… Но… Ух ты! Так он правда приезжает?

«Последняя суббота сентября», — думаю я, повесив трубку. Я нервничаю. Буквально вне себя от ожидания. Я точно вновь его увижу. Постой-ка, а почему он сам не вышел на связь и не сообщил, что забронировал билет? Обидно. В голову впервые приходит, что при мысли о встрече со мной Нейтану тоже не по себе.

Прикидываю, не позвонить ли ему. Нет. Мне все еще неловко с ним разговаривать. Решаю написать смс.

Я на секунду отвлекаюсь, а потом набираю:

На меня накатывает облегчение и даже внезапное сожаление, что я все-таки не позвонила ему, не услышала его голос.

Несколько месяцев назад я сильно волновалась, упоминая его покойных родителей, но, кажется, теперь это в прошлом.

***

В середине сентября мама прибывает в Лондон за покупками. Она заезжает за мной домой.

— Привет, Диана, — тепло здоровается Джеймс. Он не идет с нами на обед. Хорошо, что есть время поболтать с мамой наедине — я с Пасхи не была в Сомерсете, а ей очень редко удается выбраться из чайной.

— Ну что, считаешь дни? — сухо спрашивает мама, как только официант приносит напитки. Нам удалось занять столик на улице в шикарном ресторане на Мэрилебон-Хай-стрит. Субботний день солнечный и просто восхитительный, дует приятный и прохладный ветерок. Август был очень душным.

— Нет, мам, — хмурюсь я. Пару недель назад я обмолвилась ей о приезде Нейтана. Хотя по душам мы так и не разговаривали. Когда она звонит, Джеймс обычно в комнате или где-то рядом. К тому же я правда не склонна обсуждать Нейтана и раздражаюсь, когда люди пристают с вопросами.

Знаю, в первую очередь я сама виновата, что все им рассказала, и продолжаю себя за это корить. Лучше бы держала язык за зубами. На днях звонила Рина с непрошеным и ненужным мне сочувствием, а Карен пару недель назад опять меня отчитывала. Кажется, друзья наслаждаются моей дилеммой, и это просто выводит из себя.

— Когда он прилетает? — спрашивает мама.

— Через две недели.

— Черт, — резюмирует она. — Скоро.

Я все еще не хочу об этом говорить, но ее пристальный взгляд давит, побуждая поделиться подробностями.

— Мы с Джеймсом прекрасно ладим, — объясняю я. — Так что мне немного не по себе.

Мама кивает:

— Ну, это хорошо.

— М-м-м. — Мы молчим, и она отпивает глоток белого вина из бокала. — Ох, мам, я не знаю. Я даже не говорила с Нейтаном с тех пор, как узнала, что он может приехать. Мне правда как-то странно. Не знаю, чувствую ли по-прежнему к нему то же самое. Думаю, в некотором роде я боюсь, что это не так. Понимаю, звучит безумно. Но теперь я не уверена, было ли случившееся в Сиднее настоящей любовью или же просто глупым увлечением.

— Что ж, Люси, — наконец откликается мама, — для твоего же блага надеюсь, что второе. В противном случае все может запутаться. Но так или иначе скоро все станет ясно. Ты будешь встречать его с самолета?

— Не знаю. Думала об этом. Если да, то мы с ним сможем немного побыть наедине. Потому что Джеймс точно не встанет в пять утра… Но я еще не решила.

— Наоборот, Люси. Думаю, ты уже все решила. Просто будь осторожна, — предупреждает мама.

***

— Я собираюсь встретить Нейтана в аэропорту, — говорю я Джеймсу.

— Да? — удивленно переспрашивает он.

— Ага. Полагаю, это будет правильно. Молли и Сэм сделали для меня то же самое. — Он неодобрительно вздыхает и отворачивается к телевизору. — В этом нет ничего особенного.

— Как скажешь, — бурчит Джеймс, но очевидно, что он определенно не рад. Я подхожу к дивану и сажусь к своему парню на колени. — Уф, — стонет он, когда я надавливаю ему на живот, набитый, судя по запаху из кухни, остатками ужина с четверга, когда мы заказывали индийскую еду.

— Извини, — усмехаюсь я. — Но ты же не против?

— Наверное, нет.

Он ерзает подо мной, поэтому я слезаю и иду в спальню, чтобы послать Нейтану смс с описанием моих намерений. Он сразу же отвечает, сообщая номер рейса, терминал и время прибытия.

Интересно, чувствует ли Нейтан мое волнение? И не поэтому ли он тоже придерживается переписки, а не звонит?

«Но не похоже, что он приезжает из-за меня», — продолжаю я убеждать себя. Он хочет попробовать работать в Лондоне. Это я тут надменно думаю, что имею к его путешествию отношение, а у него в Австралии вполне может быть новая «Эми». Не исключено, что поэтому он и не звонит. И волнуется, грустит и раскаивается, потому что оставляет ее на три месяца и едет в другое полушарие.

На самом деле эта мысль портит мне настроение. Надеюсь, что все иначе…

***

За неделю до приезда Нейтана потихоньку начинаю успокаиваться.

— Ты поедешь в аэропорт? — шепчет Хлоя в пятницу, когда Джемма куда-то уходит с рабочего места.

— Да, — шепчу я в ответ. Она широко раскрывает глаза, и я тут же раздраженно оправдываюсь: — Нет, все не так. Я просто не хочу, чтобы он оказался в незнакомом городе один.

— Я думала, он приезжает с другом, разве нет?

— Да, с Ричардом, — подтверждаю я. — Тот прибыл пару недель назад, чтобы попутешествовать по Европе. А Нейтан должен был закончить с домом.

— Каким домом? — спрашивает Хлоя, и я быстро ввожу ее в курс дела, пока не вернулась Джемма. Просто рассказывая, я чувствую, что горжусь Нейтаном, и бабочки порхают у меня в животе. Я подрезаю им крылышки, слыша мамины предупреждения:

«Все может запутаться… Будь осторожна…»

***

В пятницу вечером никуда не иду. Нейтан прилетает на следующий день в прямо-таки безбожное время — шесть утра, и мне нужно добраться до Хитроу самое позднее в шесть тридцать. Лежу в постели, когда Джеймс поздно возвращается домой. Слышу, как он пробирается в темноте и чертыхается, ударившись ногой о кровать, но не шевелюсь. Не могу заснуть, хотя упорно пытаюсь. В пять прозвонит будильник — так у меня будет время одеться, поймать такси до Пэддингтона и сесть на экспресс до Хитроу. В действительности же я на ногах уже в четыре тридцать — спала только два часа — и незапланированно долго вожусь с корректором, убирая мешки под глазами. Я собираюсь тихо, чтобы не разбудить Джеймса, но он и так спит как убитый.

Еще прошлым вечером я решила, что надену: темно-синие джинсы и зеленовато-бронзовый джемпер в обтяжку, который добавляет глазам янтарных искорок.

Приехав в аэропорт в шесть двадцать, вижу на табло, что самолет Нейтана уже сел. Стою за ограждением, наблюдая, как пассажиры входят в зал прилета. Через пару минут меня охватывает беспокойство, и я решаю купить горячего шоколада. В буфете очередь, и я медленно продвигаюсь, не спуская глаз с раздвижных дверей. Я очень волнуюсь. Забираю свой заказ, иду обратно и жду вместе с водителями такси, которые держат белые таблички. Как только начинаю переживать, что пропустила Нейтана, открываются двери и выходит он.

Нейтан кажется другим, незнакомым. Я пристально смотрю на него, ищущего меня в толпе. На нем выцветшая зеленая толстовка с бежевыми шнурками, за плечами черный гитарный чехол, а в руке ручка большого чемодана на колесиках. Наконец он находит меня взглядом и улыбается. К горлу подступает комок.

Я и забыла, какой он высокий. Сразу же чувствую, что покраснела. У него по-прежнему щетина, а темные волосы отросли немного длиннее, чем раньше. Они небрежно обрамляют его лицо, спускаясь сантиметров на пять ниже подбородка.

— Привет. — Нейтан с улыбкой наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Потом ставит на пол чемодан и гитару и с теплотой в голосе говорит: — Иди сюда.

Он крепко обнимает меня и удерживает на несколько секунд, а я вдыхаю его запах. На меня обрушиваются воспоминания. Пахнет знакомо, и это не лосьон после бритья — Нейтан им не пользуется. Он просто пахнет Нейтаном. Вдруг понимаю, что не хочу отстраняться. Крепко зажмуриваюсь, и спокойствие и стремление к противоборству, которые я старалась развивать, испаряются за долю секунды. Нейтан нежно меня отпускает.

— Как полет?

— Длинный, — отвечает Нейтан. Он выглядит очень уставшим.

— Ну ладно, пойдем. — Я веду его к поездам, молясь, чтобы ноги не отказали.

Нейтан будет жить вместе с Ричардом и еще тремя австралийцами в съемной квартире в Арчвее на севере Лондона. Должно быть, она большая, раз там помещаются пять человек. Или так, или же им будет тесно.

В экспрессе мы занимаем места у окна друг напротив друга. По дороге к платформе мы почти не разговаривали, поэтому я ощущаю робость и неловкость. Теперь, сидя лицом к Нейтану, я пытаюсь избавиться от скованности, и вскоре мы вновь расслабляемся. Он рассказывает о двух домах, которые отремонтировал, и обещает показать фотографии, когда распакует чемодан. Мы говорим о наших работах — моей и его новой, к которой он приступает в понедельник. Еще мы болтаем о Сэме и Молли и смеемся над тем, как она позвонила несколько недель назад, а я подумала, что она беременна.

Мы не говорим о Джеймсе.

— Я рад, что ты со мной, — признается Нейтан, когда мы делаем пересадку в метро. — Эти подземки выводят меня из себя.

— Скоро привыкнешь. Здесь нет ничего сложного, — успокаиваю я.

Все еще раннее утро, поэтому вагоны почти пустые, и мы сидим бок о бок, покачиваясь при движении. Я бросаю взгляд на левую руку Нейтана, удерживающую чехол с гитарой между длинных стройных ног. Боже, как он мне нравится. Я быстро трясу головой. «Только не это. Пожалуйста, не надо снова». Но даже сейчас, молча упрашивая себя, я думаю ровно о противоположном. Мне по душе это чувство.

Я вспоминаю о Джеймсе, ударившемся ногой о кровать прошлой ночью, и ощущаю прилив нежности. Сразу же почувствовав себя лицемеркой по отношению к своему парню, отрываю взор от Нейтана и смотрю в другой конец вагона.

***

Дом, где будет жить Нейтан — трехэтажный типовой особнячок на холме неподалеку от Хайгейт-Виллидж.

— В Хайгейте, должно быть, хорошо, — говорю я, размышляя про себя, что Арчвей немного похож на свалку. Нейтан еще вообще не видел «хорошей» Англии — а это, безусловно, совсем не Сидней.

Нейтан, выбившийся из сил, потому что катил чемодан по крутому холму, тащит свой багаж по ступенькам и нажимает на звонок. В конце концов кто-то копошится за дверью, и нам открывает высокая, стройная и привлекательная блондинка с короткой стрижкой.

— Нейтан? — осведомляется она сонным голосом с австралийским акцентом. На ней бледно-розовая пижама.

— Да, — усмехается он. «Опасность», — думаю я.

Она распахивает дверь и позволяет нам войти. Я представляюсь и узнаю, что ее зовут Элли.

— Твоя комната здесь, — говорит она Нейтану, пока мы поднимаемся на второй этаж, и по пути показывает нам, где ванная. — Кухня и гостиная на первом этаже. Угощайтесь молоком или еще чем-нибудь. Твою полку покажу потом. Теперь, если вы не против, пойду досыпать.

Комната Нейтана — это каморка с одной кроватью, небольшим шкафом и прикроватным столом. Тут едва ли хватит места, чтобы положить чемодан на пол, поэтому Нейтан оставляет его стоять и подпирает чехлом с гитарой стену.

Мы встречаемся взглядами и широко улыбаемся. Я протискиваюсь мимо него к окну. Оно выходит на заросший сад на заднем дворе, но хотя бы не на шумную дорогу. Справа установлен огромный мангал для барбекю. Полагаю, летом австралийцы не раз им пользовались.

Я поворачиваюсь и смотрю на Нейтана. Он с улыбкой наблюдает за мной.

— Пойдем позавтракаем, — предлагаю я.

Слава богу, Хайгейт восхитителен. Из продовольственной лавочки на улицу выставлен лоток с цветами и фруктами, а вдоль улицы выстроились причудливые магазины в сельском стиле. Мы сворачиваем налево и идем в кафе «Руж». Еще нет девяти часов.

Мы пока толком не проголодались, поэтому заказываем латте, корзинку французского хлеба, печенье и варенье. Нейтан откидывается в кресле и внимательно меня рассматривает.

— Ты выглядишь по-другому, — замечает он.

— Правда?

— Да. Не могу подобрать слов.

«Наверное, немного стройнее», — размышляю я, но не хочу акцентировать на этом внимание.

— Когда приедет Ричард? — интересуюсь я.

— Вроде завтра.

— Так с кем еще ты будешь жить? Ты что-нибудь о них знаешь?

— Нет. Место выбирал Ричард. Похоже, там живут еще две девушки и парень.

Так у Элли есть подруга. Надеюсь, она не такая красавица.

— Есть планы на сегодня? — любопытствую я, когда приносят заказ.

— Скорее всего, буду спать.

— Бедняжка, ты, должно быть, с ног валишься от усталости.

Нейтан кивает.

Я сопротивляюсь внезапному порыву коснуться его лица. Пусть даже серо-голубые глаза чуть покраснели из-за суточного перелета, я все равно с радостью сидела бы здесь часами и смотрела в них. Потом я думаю о Джеймсе, который проснется дома в одиночестве. Он якобы забыл, что я собиралась в аэропорт, и надеялся провести сегодняшний день вместе. Я ни капельки не верю, что он забыл, но, зная, что Нейтан будет нехорошо себя чувствовать из-за смены часовых поясов, пообещала, что не задержусь надолго.

— Тебе тепло? — спрашиваю я, когда Нейтан засовывает руки в карманы толстовки и ежится. Мы идем обратно через парк, который заметили по пути сюда.

— Да, порядок, — поспешно заверяет он.

Мы шагаем рядом, так близко, что иногда касаемся друг друга, и спускаемся по тропинке мимо теннисных кортов. Сворачиваем налево и направляемся к другой стороне холма. Неожиданно зеленые деревья расступаются, и открывается ослепительный вид на Лондон.

— Ух ты! — восклицает Нейтан. Даже я поражена. Это зрелище не уступит тому, которым можно любоваться с Примроуз-Хилл.

— Что это такое? — спрашивает он, указывая на высокое цилиндрическое здание в Сити.

— «Корнишон»[7], — объясняю я. — А вон там Лондонский глаз[8]. Нужно будет как-нибудь туда сходить.

— Было бы здорово.

— Присядем? — предлагаю я, и мы устраиваемся на одной из многочисленных скамеек с выбитыми памятными словами о любимых людях.

— Разве не было бы здорово, если бы ты мог купить скамейку, пока жив и способен ей пользоваться? — размышляет Нейтан.

— Ага. Вот скамейка Люси Маккарти и Нейтана Уилсона, которые любят этот парк и сильно расстроятся, если придут и увидят, что вы сидите на их местах. — Нейтан усмехается, и я поворачиваюсь к нему. — Между прочим, я еще не услышала от тебя ни одной шутки.

— М-м-м, но мы же еще особо и не разговаривали, верно? — парирует он.

— Да, — соглашаюсь я. Не думаю, что где-то в Австралии есть другая «Эми». Но не наверняка.

— Так ты хочешь узнать, что общего у Марии Склодовской-Кюри и Дэниела Дей-Льюиса? — начинает Нейтан, скосив на меня глаза.

— Так-так?

— Дефис.

Через некоторое время мы доходим до другого конца парка и спускаемся по холму к дому.

— Тебе нужно возвращаться? — спрашивает Нейтан. — Или зайдешь на чай?

— Зайду.

Мы все еще не упоминаем имени Джеймса.

В доме тихо, должно быть, ночь у его обитателей прошла бурно. На кухне мы отыскиваем чайник, молоко и чайные пакетики, но не можем найти чистых кружек, поэтому я мою две грязные из переполненной раковины. Кухня выглядит просто как свалка: все забито использованной посудой и объедками. Я жалею, что не додумалась зайти с Нейтаном в супермаркет в Хайгейте, чтобы он запасся всем необходимым. Чувствую, что здесь, в другой части мира, должна защищать его. Хочу заботиться о нем.

Еще хочу приготовить ему горячую ванну и раздеть. Но, может, пока стоит остановиться на продуктовом магазине.

— Я по-прежнему делаю чай по твоему способу, — говорю я, стараясь искоренить непотребные мысли, которые все отчетливее звучат в голове.

— А, хорошо, еще одна новообращенная, — улыбается Нейтан. Я думаю, кого еще он «обратил».

— Как Эми? — интересуюсь я и сразу же жалею, что не прикусила язык.

— Прекрасно, насколько мне известно, — отвечает он. — Думаю, у нее уже есть парень.

— Хорошо. Так ты… Ты… — «Замолчи, Люси! Не смей спрашивать, есть ли у него девушка!»

— Нет, — усмехается он, и я ощущаю, что лицо горит. Надо было прислушаться к внутреннему голосу!

заглядываем в гостиную, но там царит такой беспорядок, что мы возвращаемся в комнату Нейтана.

— Ты ведь еще не курил после полета? — Я оглядываюсь на него, идущего по лестнице следом за мной.

— Пытаюсь бросить.

— Правда? Долго?

— Всего пару недель, так что еще могу сорваться. Особенно если здешние ребята заядлые курильщики.

— Держись! — говорю я с преувеличенным американским акцентом. Мы входим в комнату и закрываем дверь.

— Когда будешь распаковывать вещи? — спрашиваю я, присаживаясь на краешек кровати.

Соседи по квартире заправили ее желто-оранжевыми простынями в клетку, но не слишком аккуратно.

— Потом. — Нейтан лениво разваливается на краю кровати, прислонившись к стене. Это напоминает о том, как мы сидели в его спальне в Мэнли, и я вздрагиваю, вспомнив фантазию, придуманную в самолете по пути в Лондон.

— Во сколько тебе нужно вернуться?

Смотрю на часы: половина одиннадцатого.

— Я не спешу. — Это наглая ложь. — Хотя чувствую себя не очень. Ночью спала всего пару часов.

— Так волновалась из-за встречи со мной? — улыбается Нейтан. Я тоже улыбаюсь, но молчу. Он ставит пустую кружку на тумбочку и подкладывает подушки, опускаясь на кровать. Он выглядит очень усталым.

— Мне надо дать тебе поспать, — говорю я.

— Не уходи пока. — Он сонно протягивает ко мне правую руку. Я беру ее и, не зная, что мной движет, опускаюсь на покрывало рядом с ним, так что он обнимает меня сзади. Нейтан что-то бормочет мне в волосы и притягивает меня ближе. Через некоторое время его дыхание замедляется, и он засыпает, а вскоре и я погружаюсь в сон.

***

Меня будит писк мобильного телефона.

Откатываюсь от спящего Нейтана и роюсь в сумке. Черт! Два часа дня! Джеймс спрашивает, где я. В спешке набираю ответ, говоря, что еду домой, а потом поворачиваюсь к Нейтану.

В записке на обороте счета из кафе «Руж» я пишу, что позвоню попозже. Подписываю: «С любовью, Люси XOXO». Чувствую себя подростком, который подписывает рождественскую открытку, выбирая между «От», «Очень люблю» и самым распространенным — просто «С любовью».

Нейтан мирно спит, растрепанные волосы падают ему на глаза. Я нежно отвожу их с лица и ласково целую его в щеку. Сердце наполнено им, и на мгновение все мои чувства к нему в Сиднее вновь возвращаются. Прости, мама, но это не просто увлечение.

Телефон опять пищит, отвлекая от этих мыслей, а Нейтан шевелится и переворачивается на спину. Я тихо выхожу из комнаты и закрываю дверь.

Внизу слышу телевизор в гостиной и думаю уже проскочить, не поздоровавшись, но понимаю, что это было бы грубо. Просовываю голову в дверной проем и вижу Элли, какого-то неряшливого темноволосого парня лет двадцати и еще одну девушку — брюнетку с короткими колючими волосами и несколькими сережками в ушах. Она кажется довольно миниатюрной с места, где я стою, но трудно сказать наверняка. Они все курят: комната провоняла дымом.

— Привет, — с улыбкой говорю я. — Я Люси, подруга Нейтана. Он спит наверху. Разбудите его через пару часов, ладно?

Они представляются Недом и Билли и кивают в знак согласия.

Я проверяю телефон, когда выхожу и спускаюсь по склону к станции метро. В сообщении Джеймса всего три слова:

Я не отвечаю.