Авторские права © 2011 Расти Брэдли


Авторские права на карты © 2011 Трэвис Прайтмайер


Все права защищены.


Опубликовано в США издательством Бантамские книги оттиск Случайный дом


Издательская группа, подразделение Случайный дом, Inc., Нью-Йорк.


БАНТАМСКИЕ КНИГИ и колофон с петухом являются зарегистрированными торговыми мар-ками Случайный дом, Inc.


ДАННЫЕ ДЛЯ КАТАЛОГИЗАЦИИ В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ БИБЛИОТЕКИ КОНГРЕССА


Брэдли, Расти.


Львы Кандагара: история борьбы вопреки всему /Расти Брэдли и Кевин Маурер.


p. cm.


eISBN: 978-0-440-42345-4


1. Афганская война, 2001- -Кампании-Афганистан-Панджвайи (район). 2. Афганская война, 2001- -Операции коммандос. 3. Афган Афганская война, 2001- -Личные рассказы, американские. 4. Талибан. 5. Брэдли, Расти. I. Маурер, Кевин. II. Название.


DS371.4123.P38B73 2011


958.104′742-dc22 201053026


http://www.bantamdell.com


Дизайн пиджака Мариэтты Анастасатос


Фотография: © Эндрю Крафт


v3.1



Место действий


https://nakarte.me/#m=9/31.31962/65.12146&l=L/K/W



https://nakarte.me/#m=9/31.33839/65.10773&l=T/K/W



https://nakarte.me/#m=15/31.49260/65.42067&l=L/K/W





Содержание


Обложка


Титульная страница


Авторское право


Посвящение


Глоссарий


Примечание автора


Глава 1 | ПЕРВЫЙ КОНТАКТ


Глава 2 | ЗАПАХ КАНАЛИЗАЦИИ


Глава 3 | ВЫБИРАЯ БОЙ


Глава 4 | ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРОШЛОЕ


Глава 5 | БИНГО КРАСНЫЙ ОДИН


Глава 6 | ОПЕРАЦИЯ "МЕДУЗА"


Глава 7 | КРЫСИНЫЕ ЛИНИИ


Глава 8 | ИГРА В КОШКИ - МЫШКИ


Глава 9 | РЕГИСТАН


Глава 10 | ЗАПИСНАЯ КНИЖКА


Глава 11 | ГОЛОС АНГЕЛА. АНГЕЛ И СМЕРТЬ


Глава 12 | «СТРЕЛЯЙ ПО КУСТАМ, ПАПАЧКА!»


Глава 13 | ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ НА БОЕПРИПАСАХ


Глава 14 | СЕМЬ ДВУХТЫСЯЧУФУНТОВ


Глава 15 | ВСТАВЬ СВОИ КАПЫ


Глава 16 | ДРУЗЬЯ НА ВСЮ ЖИЗНЬ


Глава 17 | «ЭТИ ШУТНИКИ ПРОСТО НЕ СДАЮТСЯ!»


Глава 18 | ДЕРЖАТЬСЯ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ


Глава 19 | СЕГОДНЯ НЕ ТВОЙ ДЕНЬ


Глава 20 | МИР БОЛИ


Глава 21 | СПИНА ДРАКОНА


Глава 22 | ОГНЕВАЯ БАЗА СПЕРВАНГАР


Эпилог


Благодарности


Об авторах


Вставка фотографии



Письмо от автора



Президент Обама объявил, что 10 000 американских солдат из Афганистана вернутся домой в этом году, а еще 23 000 будут передислоцированы к лету 2012 года.


Посвящается тем немногим, кто проживает каждый день как 12 сентября 2001 года



Глоссарий


Операция «Медуза



2 сентября - 17 сентября 2006 г.



AAF


Anti-Afghanistan Forces; also used to designate the Afghan Air Force


Антиафганские силы; также используется для обозначения афганских ВВС



AC-130


gunship


Ганшип



ANA


Afghan National Army


Афганская национальная армия



ANP


Afghan National Police


Афганская национальная полиция



API


armor-piercing incendiary rounds


БЗТ бронебойно-зажигательные снаряды



AT4


disposable light anti-tank round


легкое противотанковое вооружение (реактивная противотанковая граната)



CAS


close air support


непосредственная авиационная поддержка



CCP


casualty collection point


пункт сбора раненых



CSM


command sergeant major


командный сержант-майор



EOD


explosive ordnance detachment


отряд по обезвреживанию взрывоопасных предметов



ETT


embedded trainer with the Afghan Army


встроенный инструктор афганской армии



FBCB2


Force XXI Battle Command, Brigade and Below—navigation system and force tracker


навигационная система и система слежения за силами



FOB


forward operating base


передовая оперативная база



GFC


ground force commander


Командующий сухопутными войсками



GMV


truck


Грузовик



Goose


90-mm recoilless rifle


90-мм безоткатное орудие «Гусь»[1]



GSR


gunshot residue and explosives test


тест на остатки пороха и взрывчатых веществ



IED


improvised explosive device


СВУ самодельное взрывное устройство



IR


infrared


ИК инфракрасный



ISAF


International Security Assistance Force


Международные силы содействия безопасности



JTAC


joint tactical aircraft controller


совместный тактический авиационный контроллер



KAF


Kandahar Airfield


Кандагарский аэродром



LAWS


Light Anti-Armor Weapons System


Легкая система противотанкового оружия ПТУР - противотанковая управляемая ракета.



LZ


landing zone


Зона высадки



MREs


Meals, Ready to Eat


Сухой паёк. Питание, готовое к употреблению



NODS


night-vision device


ПВН прибор ночного видения



PKM


Pulemyot Kalashnikova, or Kalashnikov’s Machine Gun


ПКМ Пулемет Калашникова модернизированный



PUC


personnel under confinement (prisoners)


персонал, находящийся в заключении (заключенные)



QRF


quick reaction force


силы быстрого реагирования



RPG


rocket-propelled grenade


РПГ ручной противотанковой гранатомёт



TOC


tactical operations center


ЦБУ центр тактических операций



WIA


wounded in action


300-й, раненый в бою



Ключевые афганские слова



Amerkaianu Mushakas Kawatuna / American Special Forces /Американский спецназ


Badal / blood feud, revenge / кровная - месть, месть


Hamla / attack / нападение, атака.


Mesher / a senior, elderly person / пожилой, престарелый человек


Turan / captain / капитан


wa sahib / yes, sir / да, сэр


za / go / вперёд, бегом



Примечание автора


Самой важной задачей, с которой я столкнулся при написании этой книги, была попытка передать на бумаге значимость этого события и сформулировать его масштаб для читателя. Эта книга не просто о серии интенсивных перестрелок, растянувшихся на несколько дней. Это была самая стратегически важная битва в Афганистане, о которой вы никогда не слышали, и ее последствия окажут непосредственное влияние на войну с террором (WOT). То, что началось как заранее спланированная военная операция, разработанная Международными силами содействия безопасности (ISAF) для зачистки известного опорного пункта, вскоре переросло в ожесточенное, ключевое сражение, которое заставило неопытные войска НАТО напрячься до предела и заставило талибов и их иностранных боевиков полностью изменить способ противостояния коалиционным силам. Это была тотальная борьба за удержание линии фронта против возрождающегося противника и катализатор нового понимания того, что потребуется от Соединенных Штатов и их союзников для продолжения войны.


Начальная фаза операции «Медуза» продолжалась почти две недели в конце лета 2006 года. Эта операция и ее последующие фазы в конечном итоге должны были растянуть боевые действия на несколько месяцев. Моя группа была одной из пяти, которые непосредственно участвовали во всех этапах операции, и была основным элементом, выбранным для того, чтобы остаться в нестабильном районе Панджвайи и после завершения операции «Медуза». Моей группе, назначенной оперативным отрядом «Альфа» (ODA) 331[2], была поставлена задача «вычистить» талибов и иностранных боевиков, ослабить их влияние, восстановить в законе местную администрацию и помочь в восстановлении и обеспечении безопасности слаборазвитого городского района размером с Род-Айленд. Эта нелегкая задача была возложена на десять человек. Такова судьба войны, и за правду приходится платить.


Эта история - мои воспоминания, в меру моих возможностей, о том, что пережила моя группа спецназа в августе-сентябре 2006 года. Она задумана как честное отображение испытаний, выпавших на долю бойцов спецназа в Афганистане. Язык и юмор искренние, но не обязательно для слабых, слабонервных или политически корректных. У этого проекта нет скрытых мотивов или тайных замыслов, и он никоим образом не призван вызвать споры или указать пальцем. Это просто история об обычных людях, которые совершили необычные поступки перед лицом непреодолимых трудностей.


При написании этой книги были приняты все законные и оперативные меры. Я использовал только имена и прозвища, чтобы защитить тех, о ком идет речь, за исключением тех случаев, когда имена людей были ранее обнародованы. Некоторые позывные были изменены по соображениям оперативной безопасности. При написании этой книги я сделал все возможное, чтобы соблюсти требования безопасности Командования специальных операций армии США и старый добрый здравый смысл.


Я писал эту историю не для того, чтобы удовлетворить чье-то эго или эгоизм, или сделать какие-либо политические заявления. При описании событий я строго придерживаюсь фактов, а не мнений. Это либо произошло, либо нет. Найдутся те, кто решит подвергнуть сомнению мое решение написать эту книгу и описываемые в ней события. Я просто добавлю, что достоверность этого рассказа исходит не только от меня, но и от почти трех десятков операторов и командиров спецназа, членов МССБ и солдат Афганской национальной армии, которые служили там вместе со мной и были впоследствии опрошены для этого проекта, чтобы обеспечить его точность. Разговоры и диалоги были восстановлены на основе этих интервью, отчетов о действиях, а также моих собственных заметок и воспоминаний.


Эти люди были моим компасом, проводником и истиной в этом проекте. У афганцев есть поговорка на языке пушту: Dagga tse dagga da - Это то, что есть.



Такова эта история. Это наша история. De opresso liber. Марш или смерть.



Расти Брэдли



Апрель 2009 года



Кандагар, Афганистан



Отказ от ответственности: Представленные взгляды принадлежат автору и не обязательно отражают точку зрения Министерства обороны (МО), его компонентов или персонала.



[1] 90-мм безоткатное орудие M67


[2] Operational Detachment Alpha с тремя цифрами, означали группу SFGA (СпН), роту и номер самой группы. Таким образом, в случае с ODA 331 тройка указывает на 3-ую Группу СпН, вторая тройка указывает на 3 ю роту (Чарли), 1-го батальона, и единица является номером группы в составе роты. Последние цифры в системе нумерации групп А означают: «1» - Special Operations Techniques Teams (*), «2» - группы с горной подготовкой, «3» - группы, подготовленные для действий на море, «4» - специалисты по совершению затяжных или планирующих прыжков с парашютом, «5» - группы с водолазной подготовкой и «6» - Mobility Operations Teams (*)

Глава 1. ПЕРВЫЙ КОНТАКТ.



Единственное, что необходимо для торжества зла, - это чтобы добрые люди ничего не делали».


ПРИПИСЫВАЕТСЯ ЭДМУНДУ БЕРКУ



Сентябрь 2006 года


Первые пули врезались в лобовое стекло, как отбойный молоток. Я вздрогнул, ожидая худшего. К счастью, пуленепробиваемое стекло сделало свое дело, иначе мои мозги разлетелись бы по всему грузовику. Реактивные гранаты (РПГ) пролетели в нескольких футах от меня, так близко, что я мог видеть подпружиненные перья стабилизатора, которые могут легко оторвать людям головы, руки, ноги и уничтожить небольшой автомобиль с ужасающей быстротой. Их дымовые шлейфы висели в воздухе. Рокот пулеметов был оглушительным, подавляющим. Мы только что прибыли на поле боя.


Операция "Медуза", крупнейшая в истории наступательная операция под командованием НАТО, превращалась в абсолютную катастрофу. На соседнем участке основное продвижение канадских войск застопорилось, попав в противотанковую засаду, а затем и вовсе остановилось в результате городских перестрелок. Моя группа спецназа и наши афганские союзники уже через пять минут вступили в жестокую перестрелку у основания Спервангар, отдаленного холма в районе Панджвайи в западной провинции Кандагар. Две другие группы SF также вели афганских солдат на холм под сильным огнем. Если бы нам удалось захватить холм, мы могли бы вызвать авиаудары, чтобы помочь нашим союзникам по НАТО.


Первые две минуты боя - самые ценные. Вы знаете, против кого вы сражаетесь в первые тридцать секунд, если вы проживете столько времени. Пулеметы, обстрелявшие наши бронеавтомобили (GMV)[1], и выстрелы из РПГ говорили мне о том, что мы противостоим противнику, которые точно знает, что делает. Боевики «Талибана» уже нанесли серьезный удар по расположенным поблизости канадским механизированным подразделениям, убив около десятка человек и уничтожив несколько машин. Я слышал канадцев по радиостанции. Они боролись за свою жизнь. Мы все сражались.


Это была моя третья командировка в Афганистан, и когда я уезжал семью месяцами ранее, мы почти выбили талибов из Кандагара. Они должны были быть разбиты и побеждены. Но с тех пор силы НАТО взяли под свой контроль южный Афганистан, заменив американские подразделения войсками, собранными со всего мира. Командование НАТО уделяло большое внимание созданию групп по восстановлению и меньшее - боевым действиям и поддержанию безопасности, что было крайне важно для усилий по восстановлению. Через пять лет после начала войны изменение стратегии привело к самому кровавому периоду с момента падения режима талибов в 2001 году.


Нас предупреждали, что талибы вернулись в полном составе. Они сосредоточили тысячи бойцов в Панджвайи, своем сердце, и нацелились на захват Кандагара, столицы провинции и всего южного Афганистана. Эти парни Талибан не были сбродом местных из «лиги дилетантов»[2]. Это не были талибы прежних времен, которые "распылялись и молились", надеясь, что Аллах даст им возможность убить неверного и прожить еще один день. Эти талибы использовали хорошо скоординированные и синхронизированные действия. После залпа реактивных гранатометов противник перенёс огонь из РПГ по нашим крупнокалиберным пулеметам, надеясь вывести их из строя или убить их операторов. Это было наше первое знакомство с возрождающимся движением талибов, полностью сфокусированным на вытеснении коалиционных сил с юга Афганистана. Сейчас, укрывшись в грузовиках, мы столкнулись с огневой мощью, редко встречающейся в первые месяцы войны.


Я вздрогнул от громкого треска выстрелов с правой задней части моего грузовика. Устроившись в седле боком, лицом наружу, я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть яркую красную вспышку очередного РПГ, врезавшегося в землю. Красные трассеры, которые сразу же последовали за этим из пулеметов талибов, ударили в наши машины и землю вокруг нас, рикошетируя во все стороны. Я быстро, как только мог, развернул свой пулемет M240 в том направлении. Сеть арыков, которые местами достигали глубины шести футов[3], густая растительность и хижины для сушки винограда вспыхнули от вражеского огня.


"Контакт справа, контакт справа!" кричал я, перекрывая грохот оружия. Все пулеметы и гранатометы на грузовиках моей группы открыли огонь по позициям талибов. Мы стремились обрушить на врага как можно больше огневой мощи.


Как раз в тот момент, когда мы начали одерживать верх, саманный забор и примыкающие к нему дувалы прямо перед моим грузовиком внезапно расступились. Мы оказались на открытой местности. Пули пронеслись по всему периметру внутри и снаружи машины, затем вспышка. РПГ взорвалась у переднего бампера грузовика. У меня заболели зубы, а во рту появился сильный металлический привкус взрывчатки. Замешательство и боль убедили меня в том, что я жив. Справа, спереди и слева от нас были боевики противника. Их засада почти разрезала нашу колонну пополам, не позволяя подкреплению вступить в бой. Это было их целью с самого начала. Разделить подразделение, вызвать замешательство и уничтожить каждого из нас по отдельности. Нам нужна была поддержка с воздуха СЕЙЧАС!


Голландские боевые вертолеты "Апач" кружили над нами. Грохот 30-миллиметровых пушек "Апачей" был приятной музыкой. Вертолеты совершали налеты на хорошо защищенные здания, чтобы выгнать жильцов. Первые две из четырех 2,75-дюймовых[4] ракет с "Апачей" врезались в виноградник, расположенный менее чем в футбольном поле[5] от них. Резкий треск взрывов ознаменовал хорошее попадание. Когда пыль от взрывов ракет рассеялась, солдаты афганской армии открыли огонь и уничтожили четырех или пять боевиков "Талибана", которые, спотыкаясь, выходили из здания, ошеломленные и растерянные. Как правило, убитые падают, как тряпичные куклы, как и эти.


Я прикинул, что на холме и вокруг него против нас было от пятидесяти до восьмидесяти боевиков. У нас было около шестидесяти афганцев и тридцать бойцов спецназа в трех группах "А" и одной группе управления "Б". Эта группа "Б" должна была состоять из двенадцати человек, но нас было всего четверо на одном грузовике. Наша цель, Спервангар, торчала в долине крестьянских полей, разделенных глубокими арыками для орошения. Это была лучшая недвижимость, потому что тот, кто владел ею, мог видеть всю долину и реку, где терпели поражение канадцы.


Отчаянно пытаясь взобраться на холм, мы связались по радиостанции с тактическим оперативным центром (ТОЦ), чтобы получить дополнительную информацию. Они смотрели прямую трансляцию с беспилотника Predator, пролетавшего над полем боя, которая показывала совершенно иной сценарий, чем тот, о котором нас информировали.


"Коготь 30", это "Орёл 10". Докладываю обстановку: Количество врагов не десятки, а сотни, может быть, даже тысячи. Они повсюду! Как слышите, прием?"


Мы уже израсходовали половину своих боеприпасов. Теперь мы знали, что нас чудовищно превосходят в численности и вооружении. Перед нами были сотни боевиков Талибана, и со всех сторон на нас наседали новые.


У нас были очень серьезные проблемы.



[1] Ground Mobility Vehicles - наземные мобильные машины


[2] bush-league– (низшая, дилетантская лига).


[3] примерно 1,8 м


[4] 70 мм


[5] Игра в американский футбол ведётся на прямоугольном поле 120 ярдов (110 метров) длиной и 53 1/3 ярдов (49 метров) шириной.

лава 2. ЗАПАХ КАНАЛИЗАЦИИ.



Интуиция часто играет решающую роль в бою, и выжившие учатся не игнорировать ее.


-КОЛОНЕЛ Ф. Ф. ПАРРИ, КМП США (в отставке)



Август 2006 года



Колеса массивного серого грузового самолета C-17 с визгом ударились о бетонное покрытие аэродрома Кандагар (KAF). Самолет сильно трясло, его мощные двигатели ревели, пока он, наконец, не остановился в конце взлетно-посадочной полосы.


За десять минут до этого нам сказали пристегнуться для посадки. Мы все покинули свои уютные уголки в брюхе самолета и заняли места вдоль бортов грузового отсека. Ребята сползали с больших поддонов с припасами или скатывались с капотов грузовиков. Никто не разговаривал. Мы все просто шли к своим местам. Толчок колес, ударивших по асфальту, помог нам проснуться. Смахнув сон с глаз, я потянулся и осмотрел грузовой отсек. Остальные члены моей команды выглядели сонными, но бодрыми. Ревущие двигатели толкали огромный самолет и его груз вперед к двадцатифутовой[1] белой букве «W», нарисованной на взлетно-посадочной полосе, а затем мы подрулили к терминалу.


Полет для меня всегда был главным поворотным моментом. Именно тогда пришло осознание того, что идет война, и мы снова окажемся в ее центре. Семнадцатью часами ранее, когда самолет поднимался в небо, я пытался выбросить из головы все свои беспокойства о жизни, которую я оставлял в Форт-Брэгге. Это была не только физическая, но и душевная разлука. В течение следующих восьми месяцев мне придется быть дипломатом, миротворцем, учителем и охотником. В плохие дни я буду охотником.


Расставание с семьей всегда было самым тяжелым. Это было хуже, чем бой, хуже, чем ужасные бытовые условия, и хуже, чем ранение. Тяжелее всего было от неизвестности. Я никогда не знал, говорю ли я свое последнее "прощай". Когда я был молод и думал о женитьбе, я молился о сильной, независимой жене, которая сможет позаботиться о моей семье, если со мной что-нибудь случится. Это именно то, что дал мне Бог. Но прощания затянулись. У моей жены был изможденный вид. Оставлять ребенка было мучительно больно. Ты не можешь объяснить, почему уезжаешь, и это все, что они хотят знать. Но для меня причина очень проста. Моя семья - это то, почему я воюю, но им трудно понять причину, по которой мне пришлось уехать за тысячи миль, чтобы сделать это. У нас не было никаких особых ритуалов. Я просто старался провести с ними как можно больше времени, прежде чем они отправят меня в Форт-Брэгг. После последнего объятия я онемел и забился глубоко внутрь дома, в безопасное место, куда никто не мог добраться.


Когда я пришел на службу, армия сокращалась после "Бури в пустыне". У меня было высшее образование, но в школе кандидатов в офицеры (OCS) не было свободных мест. Для меня это не имело значения. Я просто хотел расплатиться с долгами и посмотреть мир. Вскоре я нашел свою нишу в сержантском корпусе. Мне нравилось товарищество, и я охотно проходил любое обучение, которое могли дать мне старшие сержанты. Я просто старался быть губкой и впитывать все, чему мог научиться. Я получил значок рейнджера, окончил воздушно-десантную и десантно-штурмовую школы и даже прошел обучение в малазийской школе следопытов. Лишь спустя годы я наконец получил шанс пройти обучение в Школе кандидатов в офицеры и в итоге прошел отбор в спецназ. Я всегда чувствовал, что, будучи в первую очередь сержантом, понимая, как они функционируют, действуют, мотивируют и руководят людьми, являясь частью костяка армии, я стал лучшим офицером. Навыки и внимание к деталям, которым меня научили, сослужат мне хорошую службу в будущем.


Когда я окончил квалификационные курсы спецназа, мне досталась в наследство группа уровня Суперкубка. После моей первой ротации в SF несколько моих старших парней были вынуждены в соответствии с действующей политикой уйти из группы и получить другие назначения. Я считал, что уход парней с таким большим боевым опытом из группы, которая была настолько сплоченной, был нелепым требованием. Но у меня не было права голоса в этом вопросе; в конце концов, мы были в армии. К счастью, оставшиеся члены моей группы были отличными наставниками. Когда прибывали новые парни, их сразу же вписывали в структуру группы, и мы двигались дальше.


Очень скоро после присоединения к своему подразделению я понял, что солдаты спецназа и наша структура в целом обладают особой таинственностью. Это что-то такое, чему нельзя найти объяснение, и это определенно не из голливудских фильмов. Мы жили, тренировались и действовали в рамках уникальной парадигмы. С одной стороны, каждый день был похож на 12 сентября 2001 года. Мы были действительно острием копья, находясь на заднем дворе врага, практически без поддержки, живя полностью в рамках местной культуры. Нашей стране нужны были кровь, мозги и яйца на стене в Афганистане, и мы их получили. С другой стороны, мы одновременно пытались построить страну и освободить ее народ от тиранической идеологии талибов - более сложная задача. Чтобы выполнить этот ключевой аспект нашей миссии, необходимо было отделить себя от западного мышления и принять образ мышления афганца, погрузившись в его общество, племена, языки, культуру, религию и фундаментальную философию. Было крайне важно установить и удовлетворить потребности афганского народа в процессе огромного перехода от воюющего общества к мирному. Они нуждались в безопасности, образовании, организации, честном политическом представительстве и гражданской инфраструктуре. Мы понимали, что этот переход займет несколько поколений и потребует много денег. Стратегически мы понимали, что Афганистан как государство должен победить. Если он пойдет по своему историческому пути, и мы не сможем создать страну для этих людей, все наши жертвы окажутся напрасными. Афганцы не рассматривают свою страну как кладбище для другой империи. Мы пришли туда не завоевывать, а восстанавливать и помогать, и они это знают.


Пока C-17 скользил по ночному небу, я сосредоточился на своей крайней командировке в качестве командира группы спецназа, анализируя нашу предмиссионную подготовку и готовность к предстоящему развертыванию. В вооруженных силах США нет другого такого универсального подразделения, как группа специального назначения. Спецназ, родившийся после Второй мировой войны, является одним из самых высококвалифицированных подразделений в вооруженных силах США. Стандартная группа спецназа, называемая оперативным отрядом "Альфа" (ODA), предназначена для самостоятельных действий и состоит из двенадцати человек во главе с капитаном и уорент-офицером. Остальная часть группы состоит из сержантского состава - сержантов. Два сержанта 1-го класса служат сержантом группы и сержантом разведки. Каждая специальность в группе также имеет двух сержантов, один сержант 1-го класса и один штаб-сержант. Сержанты-специалисты по вооружению и амуниции, являются экспертами по тактике и обслуживают оружие команды, такое как винтовки, пулеметы и ракетные установки. Сержанты-инженеры, строят и взрывают предметы, а также выполняют функции сержантов по снабжению. Сержанты–медики, лучшие в армии медики-травматологи, но они также могут лечить обычные заболевания[2], проводить стоматологические процедуры и даже оказывать ветеринарную помощь сельскохозяйственным животным. Сержанты-связисты обслуживают радиостанции и компьютеры команды и поддерживают связь этой группы с внешним миром.


Последние пару месяцев моя группа изучала пограничный регион между Афганистаном и Пакистаном. Отдаленная, дикая территория племен в Пакистане, протянувшаяся на пятьсот миль вдоль афганской границы, на протяжении веков была беззаконной и жестокой. Сегодня это рассадник джихада. Боевики "Талибана" и "Аль-Каиды" засели там, чтобы использовать этот район как стартовую площадку для нападений на Афганистан и как тренировочную базу для террористических атак по всему миру. Это территория Пакистана, которую правительство не контролирует, и она недоступна для американских военных.


Мы знали основных игроков и иногда могли отличить хороших парней от плохих. Мы прокладывали маршруты движения талибов, определяли вероятные укрытия и места засад. Наша рота спецназа совместно с 173-го воздушно-десантного бригадой почти уничтожила талибов в провинции Кандагар во время нашей крайней командировки восемь месяцев назад, и я молился о таких же успехах на этот раз.


Через несколько минут самолет, наконец, прекратил рулежку, и члены экипажа ВВС, которые загружали самолет, открыли задний грузовой люк. Они были одеты в коричневые летные костюмы и тяжелые бронежилеты.


"Окей, капитан", - с сарказмом сказал Зак, мой сержант по вооружению, усмехаясь, пока члены экипажа ковыляли, пытаясь подготовить груз к выгрузке. "Значит, мы находимся на десятитонном самолете с пятью тоннами топлива, летящем со скоростью от четырехсот до шестисот миль в час. Последнее, о чем тебе нужно беспокоиться, это пуля".


"Я знаю, Зак, я знаю", - сказал я.


Зак был новеньким в нашей группе, прибыв в начале лета, но вы никогда бы этого не узнали. Он был крепкого телосложения, с мощной грудью, которая подошла бы бойцу UFC. Он сдружился с Биллом, старшим сержантом группы, и они составили чертовски хорошую пару. Вы сразу можете определить, кто из них "Хиттер"[3], и Зак подходил под закон «Т» как нельзя лучше. Он был грубым, молодым, наглым и раздражающе откровенным. Он мог бы запросто надрать кому-нибудь задницу Его густая черная борода придавала ему солидный вид, и я уже подумывал о возможности его применения в гражданской одежде среди афганцев. Я полагал, что он легко может внешне замаскироваться и будет хорошо работать с группой в сложных обстоятельствах. Зак обращался с оружием, как профессиональные гонщики с гоночными машинами. Постоянно поддерживал его в рабочем состоянии, пока не наступит время его использовать. А когда настанет подходящий момент, выжать из него все, на что оно способно. Зак знал, что сможет отремонтировать или поменять его позже, но когда оно понадобится, он знал, как применить его по назначению и получить от него максимум миль в час. Он был протеже Билла, и они вместе упорно тренировались. Билл превратил Зака в первоклассного сержанта-оружейника, а Зак поддерживал Билла в его лучшей форме. Благодаря этим двоим, любой, с кем бы мы ни столкнулись во время этой поездки, будет глупцом и заплатит дорогую цену за свое безрассудство.


Зак был холост, и несколько женатых членов группы жили за счет него. Женщины любили его, и он всегда ходил с дамой под ручку. Зак не был самоуверенным - ну, может быть, немного, но в нашей культуре не считается самоуверенным, если ты можешь это доказать. Зак всегда испытывал себя на прочность, как физически, так и умственно. Будь то командные соревнования по физической подготовке, стрельбе, распитию пива или решению головоломки судоку, Зак приходил к финишу первым или «умирал», пытаясь это сделать. Его карьера только начиналась, но его психологическая стойкость будет востребована и в дальнейшем. Глядя на него, у меня часто появляется желание стать лет на 15 моложе и на 20 фунтов легче. Зак был тем партнером на тренировках, который подталкивал тебя к тому, на что ты и не думал рассчитывать. Я хранил этот маленький секрет в своем мешке с уловками. Если мне когда-нибудь понадобится впихнуть квадратный колышек в круглое отверстие, я знал, что Зак - тот парень, который это сделает, и что это доставит ему огромное удовольствие. Я бы с удовольствием путешествовал по миру с этим необычным молодым человеком, надирая задницы людям, которые в этом отчаянно нуждались. Он не терпел никакого дерьма от других членов группы, несмотря на то, что был новичком. Если Зак не знал, как что-то сделать, достаточно было дать ему месяц, и он делал это лучше вас.


Когда груз был готов, широкие серые гидравлические двери открылись, и прохлада, которой мы наслаждались на высоте, быстро уступила место удушающей жаре, ожидавшей снаружи самолета. Афганистан пахнет, как открытая канализация, протекающая мимо костра из сосновых дров. Все головы членов группы буквально опустились, почти в унисон.


Мы вернулись.


Когда двигатели заглохли, к задней части самолета начали подъезжать грузовики. Это были грязные, потрепанные грузовики Toyota Hilux, афганский аналог компактного пикапа Toyota Tacoma. Члены экипажа быстро отщелкнули огромные цепные опоры и выкатили поддоны из рампы самолета к ожидающим погрузчикам, которые двинулись вперед и начали вытаскивать поддоны с грузом из недр самолета. На поддонах было все - от оружия и боеприпасов до канцелярских принадлежностей. На одном поддоне были навалены ботинки и форма для солдат Афганской национальной армии. Мы видели, как плохо были экипированы афганские солдаты во время последней командировки. На этот раз каждый из нас привез из дома все свое запасное снаряжение: ботинки, форму, ремни, носки, шапки, разгрузки. Я и многие другие в подразделении лично приобрели для них дополнительное снаряжение. Мы знали, что им нужно, и хотели быть уверены, что у них это есть. Все это было крайне важно для зарождающейся афганской армии.


Я вылез из задней рампы самолета и опустился на бетон взлетно-посадочной полосы. Мои колени болели от того, что я был заперт внутри. Прошло шесть месяцев с тех пор, как я покинул аэродром Кандагара, и я быстро осмотрел его. Он был построен в 1960-х годах примерно в десяти милях к юго-востоку от города Кандагар Агентством США по международному развитию (USAID) как база на случай войны с Советами. Советы вторглись в Афганистан в 1979 году и сами использовали аэродром. Армейские рейнджеры захватили его в 2001 году, и он стал главным центром США на юге Афганистана.


Старший сержант из центра тактических операций приветствовал нас на взлетной полосе и контролировал каждый поддон по мере его разгрузки, отмечая его в своем блокноте. Когда последний поддон, наконец, был закреплен на бортовом грузовике, мы были готовы отправиться в путь.


Билл указал на грузовики команды. Он пришел в команду в середине нашей командировки в 2005 году. Бывший сержант взвода в Рейнджерс, ему потребовалось всего несколько дней, чтобы войти в курс дела. Теперь он был сержантом группы, старшим начальником, и следил за подготовкой и тактическим планированием группы. Билл подчинялся только мне и был настолько хорошим унтер-офицером, насколько вообще можно было надеяться - парень, который мог быть другом для солдат, но при этом сохранял их уважение как старший сержант. Выросший в бедной сельской общине в Уайт Сеттлмент, штат Техас, он шутил, что его семья - это живое шоу Джерри Спрингера[4]. Он был ярким, жилистым болельщиком "Dallas Cowboys"[5] с пристрастием к бурбону высшего сорта, а когда он не был на службе, то часами подшучивал над командой. Для таких людей, как Билл, бой был продолжением их личности. Он мог менее чем за секунду превратиться из непринужденного члена группы в главного дисциплинарного работника (или засранца), если того требовала ситуация. Но когда дело касалось службы, никто лучше него не знал тактику и оружие. Он постоянно заставлял группу двигаться вперед и быть готовой принять следующий вызов. Сказать, что Билл был конкурентоспособным, значит преуменьшить. Когда он только пришел в группу, он был настоящим физическим жеребцом - мог легко обогнать любого из нас, сделать больше отжиманий, подтягиваний и приседаний - типичные вещи для рейнджеров. Он быстро понял, что в SF никому нет дела до быстрого бега. Член команды должен уметь делать три жизненно важные вещи в бою, причем в полном снаряжении и бронежилете: драться, нести полностью экипированного раненого солдата и нести рюкзак в гору. Большинство из нас были рейнджерами. Мы никогда не оставляли павших товарищей на поле боя, никогда. После нескольких групповых занятий в учебной яме Билл все понял. Вскоре после этого он стал посещать ежедневные тренировки в тренажерном зале. Думаю, ему нравились мускулы, и это его зацепило. Со времени последней командировки он набрал почти двадцать фунтов мышц.


Забравшись в грузовик, я спросил сержанта из ТОС о последних новостях.


"Сэр, все довольно сложно", - сказал он мне. "Вам лучше получить инструктаж у босса".


Билл наклонился ко мне. "Это не очень хорошо, если тебе придется идти на инструктаж", - прошептал он.


Комплекс специальных операций находится в нескольких минутах езды от аэродрома. Мы проехали через ворота, миновали будку охранника и были высажены перед казармами - наспех сооруженным из фанеры зданием. Мы бросили свое снаряжение на койки, которые состояли из дешевых тонких матрасов на ветхих металлических рамах, взятых из старых русских казарм.


Поддоны с припасами доставляли на близлежащее гравийное поле, и мы направились туда, чтобы осмотреть их. Билл решил остаться с группой и убедиться, что все снаряжение на месте, а я отправился на ТОС для инструктажа. "Капитан, я собираюсь ознакомиться с местностью. Я догоню вас позже", - сказал Билл. Осмотр лагеря меня не интересовал. Мне не терпелось получить информацию от разведки и встретиться со своим командиром, подполковником Доном Болдуком.


Завернув за угол, я столкнулся с Болдуком и моим старым другом, подполковником Шиншей, командиром 2-го батальона афганской армии 3-го «Кандака»[6]. Невысокий, худощавый и подтянутый, Болдюк жил за счет какого-то неиссякаемого источника энергии. Даже в такое раннее утро он работал на полную катушку. Ему нравилось находиться рядом с бойцами своего подразделения, он использовал время, проведенное с ними, чтобы быть в курсе того, что происходит на местах. Это не было пустословием, как у некоторых командиров. Он действительно хотел знать, что они думают, и часто отмечал, что полученная информация помогает ему принимать решения. Сам Болдюк поступил на военную службу и стал сержантом еще до поступления в OCS. Выполнение задания всегда было на первом месте, но он ценил своих бойцов и заботился о каждом из нас. Он относился к каждому в батальоне, от офицера по оперативной работе до механика в автопарке, как к профессионалу.


За пятнадцать лет службы в армии у меня не было лучшего командира. Болдюк понимал важность деталей и, подобно шахматному гроссмейстеру, владение общей картиной делало его смертоносным. Казалось, он знал, что собираются делать талибы, ISAF, коалиция и даже командиры его собственной группы еще до того, как они это сделают.


В период между 2002 и 2009 годами не существовало никакой централизованной национальной военной стратегии для Афганистана. Стратегия - это план действий, направленный на достижение определенной цели. Общая стратегия для любого конфликта объединяет и направляет все его элементы на выполнение этой стратегии, способствуя достижению намеченной цели. В отсутствие стратегии военные структуры, особенно состоящие из различных многокомпонентных и многонациональных сил, как, например, в Афганистане, действуют несинхронно, никогда не выполняя и не достигая намеченных целей.


Если в те годы и существовала единая стратегия, то она была невидима для нас, и мы выходили на боевые задания чаще, чем любое другое подразделение. Мы получали постоянно изменявшиеся директивы от командиров, которые основывались на их профессиональном и личном стиле командования, но не обязательно на целостной, взаимосвязанной стратегии, которая заставляла всех в районе боевых действий работать над достижением одинаковых целей.


Первым и основным условием для разработки стратегии является точное знание того, каким должна быть конечная цель. Это не маленькая задача. В спецназе мы понимали, что первостепенное значение имеет создание в Афганистане стабильного и безопасного национального правительства, которое должно обеспечивать безопасность народа и удовлетворять его основные потребности. Если национальное правительство не будет или не сможет удовлетворить потребности людей, повстанцы будут вмешиваться или даже пытаться удовлетворить эти потребности, создавая тем самым массовый раскол среди людей и в обществе. Как только конечная цель определена, необходимо установить средства для ее достижения. Чтобы достичь желаемой конечной цели, нам нужно было установить и выполнить определенный набор достижимых задач. Определив для себя, что это за цель, мы можем поставить перед собой ряд задач и решать их одну за другой.


Понимая эти недостатки, присущие стратегии и ведению боевых действий, члены нашей оперативной группы 31, или TF 31, и ее командир сделали все возможное для создания стратегии, определив желаемую конечную цель, поставив ряд задач, а затем решив, какие конкретные задачи необходимо решить для достижения этих целей. Затем командир руководил формированием всех подчиненных ему подразделений в соответствии с этой стратегией. Он также умело заручился поддержкой ISAF и коалиции, установив контакт с объединенным командованием южного Афганистана, Афганской национальной армией и местными правительственными чиновниками. Эта небольшая стратегия, созданная оперативной группой SF, была встроена и согласована с общими национальными целями США и зарождающегося правительства Исламской Республики Афганистан. Теперь, по крайней мере, у нас был план, отражающий то, как должна выглядеть или будет выглядеть общая картина, и мы лихорадочно работали над его реализацией. Это была лишь микрокартина того, что необходимо было создать по всей стране[7].


Простая тайская пословица говорит об этом: "Слона едят кусочек за кусочком".


Ниже приводятся прямые указания, которые мы получили от командира 1-го батальона 3-й группы спецназа (1/3 SFG) относительно всех операций SF, которые будут проводиться в Афганистане в 2005-06 годах:


Ваши операции должны проводиться на основе разведданных, децентрализованно[8], в полном объёме, с целью достижения наилучших долгосрочных результатов против противника и населения. Все операции должны проводиться под руководством Афганских национальных сил безопасности (ANSF). Ваши оперативные действия должны иметь в плане эффект стабилизации. Все, что мы делаем, влияет на население, и мы должны обеспечить проведение наших операций таким образом, чтобы заручиться поддержкой населения. Все ваши операции должны иметь компонент и возможности гражданской военной операции (ГВО), информационной операции (ИО) и гуманитарной помощи (ГП), а все последующие действия операции должны сопровождаться встречей со старейшинами кишлаков для объяснения цели операции и легитимации Исламской Республики Афганистан (ИРА). Это поможет заручиться поддержкой местного населения и ослабит план противника по дискредитации ИРА и операций коалиционных сил.


Будь то обучение в Соединенных Штатах или проведение операций в зоне боевых действий, Болдюк четко формулировал для всех своих подчиненных, чего он ожидает от них. Он хотел, чтобы у них не было сомнений в том, чего следует добиваться при выполнении приказов, а также в отсутствие приказов. Никакой двойственности. Любят его или ненавидят, люди знали, чего ожидать. Ниже приведены выдержки из служебной записки, которую он лично вручал всем своим солдатам:


Философия лидерства: Понять, где мы были; сосредоточиться на настоящем и планировать будущее. Все имеет треугольник, который включает в себя три основные точки. Дисциплина, компетентность и доверие составляют первый треугольник.


Доверие было основой треугольника. От нас ждут, что мы будем смотреть в зеркало, а не в окно. Уверенность и знакомство даже с самыми незначительными задачами устанавливали это. Компетентность была следующей. Всегда ожидалось, что мы сосредоточимся на основах, поймем психологию войны и будем поступать правильно. Последним и самым важным компонентом была дисциплина; дисциплина в себе и в своих бойцах. По мнению подполковника Болдука, дисциплина - это не власть, а разумное использование полномочий и ответственности. У спецназа было много и того, и другого.


Наставление командования: Вы будете давить, добиваться и наказывать.


От нас ожидалось, что мы будем проводить подготовку и обучение к войне так же умело, как мы будем проводить сами операции во время войны. Во время командировок мы часто передавали эту концепцию нашим коллегам из ISAF и коалиции. Не будет гиперболой сказать, что от нас ожидали, что мы отправимся куда угодно, в любое время, в любое место и будем готовы сделать практически все.


Рядом с Шиншей Болдюк выглядел как ребенок. Шинша - настоящий медведь, с круглым лицом, огромными руками, и волевыми чертами смуглого таджика. В отличие от большинства афганцев, он носит редкую, ухоженную бороду, которая, по его словам, достаточно длинная, чтобы пуштунские племена не смотрели ему в спину.


Я едва успел произнести "Доброе утро, сэр", как Шинша узнал меня. Он сразу же подошел и обнял меня за плечи. Я отнюдь не маленький человек, шесть футов один дюйм, но он с легкостью заключил меня в костедробительные объятия и изобразил два поцелуя в обе щеки. Черт возьми, подумал я, он, наверное, сломал пару ребер". Болдюк, понимая важность наших отношений, подмигнул и ушел.


"Хорошо, что ваши длинные бороды вернулись в Афганистан", - сказал Шинша. "Длинные бороды" - это прозвище, данное афганцами спецназовцам, знак уважения в сравнении с бородами их старейшин.


Я был искренне рад его видеть. У нас с ним была долгая история. Мы вместе воевали в 2005 и 2006 годах и сломили хребет талибам в провинции Кандагар. Шинша с гордостью говорил, что "в том году талибы не могли остановиться в провинции Кандагар, чтобы поссать без нашего появления". Он не знал, что это утверждение, по сути, было правдой. Захваченные в плен талибы говорили примерно то же самое. Он в шутку называл талибов "шуззуна" - женщины на языке пушту.


Мы провели много часов, обсуждая стратегию и изучая языки друг друга за крепким зеленым и черным чаем. Он по-прежнему говорил по-английски очень слабо, а мой пушту был столь же плох. Поскольку мы находились вне пределов слышимости командиров, я спросил его, как идут дела в Кандагаре.


"Как обстановка, друг мой?" - спросил я на ломаном пушту.


"Нет, нет, здесь в Кандагаре все хорошо", - ответил он на английском с сильным акцентом.


Шинша никогда не жалел слов и рисовал мрачную картину. Боевики Талибана действовали в городе и за его пределами, и каждый день прибывали новые боевики. Подразделения спецназа, сменившие нас после нашей последней ротации, в основном проводили ночные рейды и не имели достаточно времени для установления контакта с населением. Это была не их вина; директива передвигаться только ночью пришла из вышестоящего штаба". Шинша сказал, что талибы теперь действуют в светлое время суток. Я знал и уважал членов другой группы спецназа как друзей и профессиональных коллег, но новости Шинши меня встревожили.


В прошлом году мы редко встречали сопротивление внутри города, за исключением террористов-смертников. Мы сталкивались с талибами во время патрулирования в районе горных перевалов, но в городе - редко. Когда батальон Шинши завершил обучение, мы сразу же начали совершать налеты на убежища талибов. Со временем рейды переросли в полномасштабные налеты. Моя группа атаковала цели вплоть до недели, предшествовавшей нашей ротации. Постоянное давление загнало врага глубоко под землю или вообще заставило его покинуть провинцию, и мы передали нашу стратегию прибывшим нам на смену. Восемь месяцев спустя активизация талибов была очевидна для всех. Их продвижение было неуклонным и методичным. Боевики, базирующиеся в кишлаках вокруг и внутри города, теперь атаковали коалицию ISAF и оценивали ее ответные действия. Я хотел знать, как вся наша работа была перечеркнута.


Победа в партизанской войне означает выход в глубинку и не просто демонстрацию, а убеждение населения в том, что ваша сторона - команда победителей. Работа с местным населением и коренными[9] силами, с ними и через них не является чем-то необычным. Это основной ключ к успеху. Отход от этого целостного подхода представляет собой фундаментальную брешь в противоповстанческих операциях, что приводит к серьезным неудачам. По какой-то причине давление на талибов в сельской местности не сохранялось; основное внимание переключилось на рейды и действия исключительно в ночное время. Мы больше не могли позволить себе придерживаться такого подхода.


Мы с Шиншей договорились встретиться позже, и я поспешил в штаб. Первое, на что я обратил внимание, когда вошел, была мемориальная стена. Список наших павших бойцов теперь доходил почти до пола. Я остановился, провел пальцами по именам и закрыл глаза, чтобы увидеть их лица и услышать их смех. Я сдерживал слезы по своим друзьям. Это происходило каждый раз, когда я возвращался.


Дальше по коридору вдоль стены стоял эклектичный ассортимент из десятков современных винтовок и ракетных установок. Большинство из них были взяты из тайников с оружием или с убитых вражеских бойцов. Как и у мемориальной стены, я заметил несколько новых экспонатов. Но я отбросил ностальгию, когда подошел к двери в тактический оперативный центр и ввел новый код доступа.


ТОЦ выглядел как мостик звездолета. Несколько больших экранов, на которые выводились данные с "Хищников"[10], занимали всю стену, а еще больший экран показывал все подразделения на юге Афганистана. За всем следили дроны ТОС, военнослужащие, которые сновали по комнате или сидели за ноутбуками. Большую часть времени они сидели лицом к мониторам на приподнятой полукруглой платформе, напоминающей алтарь. У каждого солдата, одетого в коричневую футболку и пустынные форменные брюки, была своя работа. Один мог работать с заявками на снабжение, другой координировал действия самолетов, третий - артиллерийский огонь. Вся комната вращалась вокруг боевого капитана, который выступал в роли дирижера военного оркестра.


Отдел планирования и разведки находился в правой части главной комнаты. Я подошел и постучал в дверь. Трент, сержант разведки моего подразделения, встретил меня с мрачным выражением лица и провел меня к креслу.


Карты и фотографии возможных целей покрывали каждый дюйм стены. Посреди комнаты стоял большой стол, загроможденный ноутбуками и отчетами разведки. Аналитики разведки просеивали радиоперехваты, спутниковые снимки и информацию от афганских местных жителей, пытаясь составить четкую картину происходящего на юге Афганистана.


Оценка ситуации Трентом не сильно отличалась от оценки Шинши. "Это место находится примерно в трех месяцах от гибели", - сказал он.


Он обрисовал ряд неудач. Когда мы покидали Кандагар после нашей последней командировки, талибы боялись входить в город, а мы, казалось, были на шаг впереди них. Теперь мы были в меньшинстве и быстро теряли позиции. К концу краткого инструктажа я почувствовал тошноту в животе. Болезнь быстро перешла в гнев. Теперь моя группа должна была сражаться за землю, которую мы уже заняли. Кандагар был призом - стратегически важным как для нас, так и для талибов.


За третий по величине город Афганистана, Кандагар, веками велась борьба. Со времен Александра Македонского он стоял на перекрестке торговых путей к пяти крупным городам: Герат и Герешк на западе, Кабул и Газни на северо-востоке и Кветта в Пакистане на юге. Благодаря своему аэродрому и разветвленной сети дорог город служил центром сопротивления моджахедов во время советского вторжения и был родным городом одноглазого лидера талибов Муллы Омара. Когда талибы захватили его в 1994 году, он стал их столицей.


"Трент, пожалуйста, расскажи мне, что именно произошло за те шесть месяцев, что нас не было", - сказал я.


"Похоже, враг продвигался слишком быстро, и мы потеряли многое из того, что успели наладить с гражданским населением и руководством, - резко ответил он.


Теперь наша работа заключалась в том, чтобы восстановить его и не дать талибам вернуть свою базу власти".



[1] примерно 6,1 м.


[2] Врач общей практики. Он диагностирует, лечит и проводит профилактику заболеваний у всех членов семьи.


[3] Хиттер – это игрок в бейсболе, который назначается на замену питчеру. Он не играет в поле, но может выйти вместо питчера, если тот не сможет продолжать игру.


[4] основными действующими лицами шоу становятся гости, желающие обсудить свои личные проблемы. Программа начинает затрагивать такие скандальные темы как супружеская измена, инцест, зоофилия, педофилия, проституция, порнография, гомофобия, расизм, фетишизм и так далее. Между гостями постоянно происходят перепалки, нередко перерастающие в драку, поэтому на съёмках всегда присутствует несколько охранников.


[5] «Далласские Ковбои» — профессиональный клуб по американскому футболу из американского города Арлингтон, штат Техас.


[6] Коммандос Афганской национальной армии


[7] Децентрализа́ция — процесс перераспределения, рассеивания функций, сил, власти, людей или вещей от центрального местоположения или управляющего органа.


[8] Вскоре после вступления в должность командующего всеми силами ISAF и коалиции в стране в 2009 году генерал Стэнли Маккристал обратил внимание на отсутствие единой национальной стратегии в Афганистане. Ему потребовалось менее года, чтобы создать, синхронизировать и возглавить ее реализацию, завершив макро- (большую) картину. (прим. автора)


[9] Indigenous


[10] Predator


лава 3. ВЫБИРАЯ БОЙ.



Войны можно вести оружием, но выигрывают их люди.


-ГЕНЕРАЛ ДЖОРДЖ С. ПАТТОН, МЛАДШИЙ.



Возвращаясь в бытовку для инструктажа группы, я увидел "Бабу Олю"[1] - тот самый грузовик, который я использовал в Афганистане в 2005 году. Брайан, мой сержант по связи, дал ей это имя.


У нас с этим грузовиком была тяжелая история. Она не раз получала пули и осколки, и я быстро сопоставил некоторые из ее боевых шрамов со своими. Медленно и плавно я провел рукой по ее капоту. Я посмотрел на пулевое отверстие чуть ниже лобового стекла. За год до этого моя группа попала в засаду у границы с Пакистаном. Я заметил дыру только после боя. Я достал свой шарпи и повторил выцветшие слова "СКУЧАЛА ПО МНЕ СУКА"[2], которые я написал тогда в память об еще одном близком столкновении.


Для меня "Баба Оля" символизировала американскую силу. Она была большой, мощной и надежной. В своем брюхе она несла в бой лучших воинов Америки. На ее антеннах развевался американский флаг размером три на пять футов, чтобы враги могли видеть, кто идет за ними. Она была силой, с которой нужно было считаться, и моим уютным одеялом.


Когда я возвращался в бытовку, один из боевых капитанов из ТОС остановил меня. Группа, которую мы заменяли, прибыла из Кандагара, чтобы забрать нас и сопроводить обратно на базу. Шеф, командир другой группы SF, вышел на слепящий солнечный свет. Он выглядел грубым, усталым. Мы вместе проходили OCS почти десять лет назад и поменялись местами на той же самой базе в начале года. Прошедшая ротация была тяжелой для него и его группы. Они потеряли двух хороших людей в долине за городом. Я видел, что потеря его товарищей по группе сказалась на нем.


"Шеф, мне очень жаль слышать о твоих ребятах", - сказал я.


"Спасибо", - сказал он, опустив взгляд. Слезы навернулись ему на глаза.


Ему нужна была передышка. Я нутром чуял, что на этом задании Шефу подсунули сэндвич с дерьмом. Мы договорились встретиться позже, чтобы спланировать возвращение колонны на базу.


Пока я получал сводку новостей, Билл взял командование на себя. Он отправил часть группы забрать медицинское оборудование и боеприпасы и осмотреть наши грузовики. Остальные сгрузили поддоны с самолета, а Билл отправился на встречу со встроенными тактическими инструкторами (ETT), которые будут прикреплены к группе. Я встретил его в их штабе.


В основном солдаты Национальной гвардии, ETT провели весь свой срок в качестве инструкторов подразделений афганской армии. Инструкторы помогали планировать миссии, следили за тем, чтобы у афганцев были необходимые материалы, и служили связующим звеном между афганцами и их западными партнерами.


В штаб-квартире ETT на стене безвкусной фанерной стены висел огромный плакат с изображением группы поддержки "Dallas Cowboys": белые жилеты, обтягивающие шорты, большие, э-э-э, улыбки. Я приостановился, чтобы полюбоваться техасской работой, а затем громко постучал в деревянную дверь. "Входите", - крикнул кто-то из задней комнаты.


Билл сел на один из трех потрепанных диванов, расположенных подковой вокруг телевизора в центре комнаты.


"Сэр, - сказал он, - это Крис и Шон. Они будут прикреплены к нам на время этой командировки к нашему подразделению ANA".


Оба мужчины служили в Национальной гвардии штата Орегон и не отличались друг от друга. Огромный рост Шона в шесть футов три дюйма делал его больше похожим на лесоруба, чем на солдата. Я мог представить его в красно-черной фланелевой рубашке и шерстяной шапочке, размахивающим топором. Его напарник, Крис, был меньше ростом и выглядел маленьким рядом с ним, но у Криса был вид абсолютной сосредоточенности. У меня сразу возникло ощущение, что он точно знает, что делает.


Я в лоб спросил обоих бойцов об их мнении о ситуации в Кандагаре. Они обменялись взглядами, прежде чем ответить. Я сразу понял, что будет сказано, но все равно выслушал: Боевиков Талибана в Кандагаре стало больше, они действуют практически в открытую, а наши партнеры по коалиции их не сдерживают. К этому времени все это стало звучать как заезженная пластинка.


В ту ночь мы наконец-то двинулись в путь. Моя группа будет действовать с той же огневой базы, что и во время нашей крайней командировки, поэтому мы знали маршрут, ну или нам так казалось. Сразу после наступления темноты мы проверили снаряжение, выстроили грузовики и направились к главным воротам, которые охранялись солдатами коалиции. Несколько солдат Афганской национальной армии ждали нас у массивного въезда в ворота. Помня нас по предыдущим командировкам, они выскочили из своих грузовиков с распростертыми руками, сияющими лицами и широкими улыбками. Через пару объятий и похлопываний по спине мы, наконец, были готовы выехать за ворота. Я был рад узнать, что доверие, которое мы установили с этими людьми, выдержало испытание временем. Впервые с момента нашего прибытия я чувствовал себя хорошо. Мы закрепили и зарядили все оружие, и колонна начала движение.


Команда Шефа шла впереди. Было очень приятно снова оказаться на воле. Поводок был снят. Но меня беспокоило, что маршрут вел нас на юг от города через район, который мы раньше старались избегать.


Я решил, что надо быть гибким. Это было шоу Шефа.


Главная дорога была спокойной, и на ней было очень мало транспорта. В отличие от Америки, в Афганистане темно, это кромешная тьма. Здесь очень мало улиц, не говоря уже о работающих фонарях. Лишь немногие дома или здания в городе имеют освещение, кроме очагов с кострами внутри. Даже в очках ночного видения я едва мог видеть дальше главной дороги.


Через три мили мы наткнулись на первый контрольно-пропускной пункт ANA, установленный на мосту, который пересекал широкое сухое русло реки. ANA соорудила два пулеметных гнезда из мешков с песком по обе стороны от переправы. Мы остановились, и из-за стены из мешков с песком вышел солдат ANA, подняв руки вверх. У него не было оружия, и он выглядел взволнованным. "Не продолжайте движение по дороге", - предупредил он нас.


"Фух, этот парень мог наложить в штаны или еще чего похуже, - сказал по рации один из бойцов команды Шефа.


По крайней мере, он не покинул свой пост, подумал я. Хоть какая-то дисциплина лучше, чем никакой". Афганский солдат рассказал Шефу, что примерно за час до этого темный грузовик Toyota Hilux подъехал с включенными фарами, ослепив его. Когда он приблизился, из него выскочили шесть человек с автоматами АК-47. Тыча дулами ему в лицо, они сказали, что дорога закрыта и они нападут на любого, кто не подчинится. Затем они отобрали у него винтовку, забрали немного денег из его кармана и загрузили грузовик боеприпасами.


Мы отключили фары и полностью положились на приборы ночного видения. Дорога, которую называли новой альтернативой проезду через центр Кандагара, вела нас на юг от города через трущобы, место для отбросов и бездомных, а теперь и убежище для боевиков Талибана. Это также был основной маршрут контрабанды наркотиков, и здесь нужно было соблюдать осторожность. Год назад мы ездили в этот район для раздачи медикаментов, и даже тогда нас предупредили, что нужно быть очень осторожными.


Колонна пробиралась через лабиринт дувалов. На разбитых грунтовых дорогах воняло нечистотами. Кучи мусора, некоторые глубиной в несколько футов, тянулись вдоль стен дувалов. Темные, неприметные переулки и улицы заставляли меня нервничать, учитывая распространенность террористов-смертников в Кандагаре. Мы слишком хорошо знали, как действуют террористы-смертники. Они прячутся в темных углах, за стенами, на улицах с оживленным движением и нападают, как трусы, убивая без разбора. Для них убить десятки невинных людей только ради того, чтобы ранить одного из нас, было приемлемо.


Террористы обычно носили белую одежду и брили головы. В захваченных учебных пособиях "Аль-Каиды" говорится, что последователям разрешается нарушать все религиозные законы и предавать свои убеждения, чтобы добиться возможности напасть на нас. Для нашего врага свод правил - это то, что они придумывают на ходу. Неудивительно, что мои волосы седеют.


"Какого черта мы делаем, капитан?" Билл обратился по радиосвязи. "Это идеальное место для засады, да еще и с известной вражеской активностью".


"Сидите тихо, ребята, и посмотрим, как все сложится", - ответил я. Группа ненавидела подобные ситуации, когда они знали, что я просто стараюсь быть позитивным по радиосвязи. Мы все знали, что Билл был прав, когда беспокоился.


Мы повернули за глухой угол. Г-образная дорога была окружена глинобитными стенами на протяжении более 150 футов[3] с обеих сторон, а за стенами находился густой лесной массив - путь отхода для нападающих. Это было именно то место, которое я бы выбрал для засады. В свете наших фар и прожекторов подсветки приборов ночного видения группа из двадцати или около того мужчин, ожидавших за углом, выглядела как вербовочный плакат талибов, одетых в традиционные полностью черные тюрбаны и темно-оливковую одежду. Мы ехали так медленно и без включенных фар, что они не видели и не слышали нашего приближения. Сначала они выглядели озадаченными, но быстро поняли, что мы - военный конвой.


Некоторые тут же вскинули руки вверх, другие спрятали лица. Большинство просто стояли, ошеломленные. По радиосвязи прозвучал срочный сигнал о готовности к бою. Я не видел никакого оружия, но это не означало, что его там не было. Несколько талибов побежали в укрытие близлежащего оросительного арыка. Кто-то попросил разрешения открыть огонь. Я уже хотел согласиться, но прежде чем я успел ответить, солдат ANA спрыгнул с грузовика Ford Ranger и быстро вскинул свой АК, держа в руке фонарик. Выстрел попал талибу прямо в лицо, и он упал на пыльную дорогу. Солдат ANA крикнул талибам, чтобы они взяли свое оружие и сражались как мужчины. Талибы приседали или прятались, шипя и оскаливаясь, как гиены, скрежеща зубами и делая жесты руками в сторону афганских солдат. После всего времени, проведенного в стране, я не мог поверить в то, что видел - это было средневековье. Ненависть на их лицах невозможно было скрыть. Это был враг, которого мы все искали, вблизи и лично - и без оружия. Мы ничего не могли с этим поделать.


Талибы не двигались. Афганский солдат быстро обыскал нескольких более хорошо одетых мужчин, затем еще раз обругал их и запрыгнул обратно в грузовик. Те, кто был хорошо одет, скорее всего, были заместителями командиров или были связаны с теми, кто пользовался благосклонностью других командиров "Талибана". Более суровые на вид члены этой группы, вероятно, были только что привезены через пустыню или перевезены контрабандой через границу в багажнике автомобиля. Пока они были безоружны, мы не могли их трогать. Это было окончательное разочарование в законной борьбе с повстанцами.


Шеф отдал приказ, и колонна медленно двинулась дальше, в сторону города и прочь от группы талибов. Мне очень, очень хотелось двигаться быстрее, чтобы этот район остался позади как можно скорее.


Примерно через двадцать минут мы остановились. По радиосвязи связался оперативный дежурный и предупредил нас, что группа талибов, с которой мы столкнулись, теперь вооружена и в перехваченных радиопереговорах говорит о новом месте засады. Но мы были недалеко от огневой базы, и я снова начал чувствовать себя комфортно. Мы снова двинулись в путь и вскоре после этого сделали последний поворот к дому, к огневой базе Махолик.


Движение колонны преподало нам несколько уроков. Во-первых, талибы теперь открыто действовали в городе и ночью без страха. Во-вторых, их ряды пополнялись новыми людьми и припасами. В-третьих, они почти не боялись контрольно-пропускных пунктов ANA.


Но это также послужило для талибов собственным уроком. На поле боя вновь появился кто-то другой.



[1] Ole Girl


[2] MISSED ME BITCH


[3] 45,72 м.

лава 4. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПРОШЛОЕ.



Если вы знаете врага и знаете себя, вам не нужно бояться результата в сотни сражений. Если вы знаете себя, но не знаете врага, то на каждую одержанную победу вы будете терпеть одно поражение. Если вы не знаете ни врага, ни себя, вы будете проигрывать в каждой битве.


— СУНЬ-ЦЗЫ



Было три часа ночи, но Джума Хан и другие солдаты ANA, около тридцати человек, были слишком возбуждены, чтобы спать. Они сварили чай и бродили возле огневой позиции, выжидая. Весть о нашем прибытии быстро распространилась среди афганцев после того, как я позвонил на базу и сообщил, что мы уже в пути. "Длинные бороды" из 1-го батальона 3-й группы спецназа - их «rora», их братья - снова приехали, чтобы сражаться рядом с ними.


Наши отношения не были типичными. Как нам неоднократно объясняли, афганские солдаты исторически не доверяли ISAF и другим коалиционным силам из-за их предполагаемой недостаточной приверженности и капризного отношения к стране и ее народу. Мы по своей сути были другими. Мы ели, спали, жили и дышали вместе с афганским народом, как будто делали это всю свою жизнь, погрузившись в его язык и культуру. Это не было идеальным сочетанием, но мы искренне старались проявлять уважение и при этом проецировать силу Соединенных Штатов. В Афганистане уважение достигается очень и очень быстро; чтобы получить его, нужно его отдать. ANA регулярно выражала свое уважение к нам, потому что мы делали все возможное, чтобы следовать их обычаям и культуре. Это обнадеживало, учитывая то, что регулярно появлялось в средствах массовой информации. В конце концов, мы были на войне. Моя группа и подразделения ANA, с которыми мы сотрудничали, слаженно работали над тем, как совместно действовать среди афганского народа против талибов. Борьба с чужаками, такими как Аль-Каида, была совсем другой историей. Афганцы понимали, что лучше помочь американцам в борьбе, чем встать между ними и их врагами.


Когда мы свернули на асфальтированную дорогу, ведущую к воротам базы, было приятно видеть ее сияние. Она располагалась на плато, и с нее открывался великолепный вид на северную половину города. Когда мы подъехали ближе, я смог разглядеть темные фигуры на высоких бетонных сторожевых башнях, установленных с интервалами вдоль каменных стен, обеспечивающих дополнительную защиту от ракет и минометов, которые время от времени падали. Потребовалось несколько минут, чтобы наши глаза привыкли к слабому освещению в лагере, когда мы проходили через главные ворота. Афганские охранники, обученные гражданскими подрядчиками, выглядели профессионально и были хорошо экипированы. Я чувствовал себя здесь в большей безопасности, чем на аэродроме Кандагар. Это было похоже на возвращение домой.


Когда мы въехали в автопарк, ANA окружили наши грузовики, похлопывая по капотам, хлопая и пританцовывая, их темные лица озаряли блестящие улыбки. Вот как это будет выглядеть, когда мы убьем бин Ладена, подумал я. Афганцы залезли в грузовик и вытянули меня наружу, в свою ликующую среду. Черт, мне придется танцевать, подумал я. Я ненавидел исполнять подобные танцы - об этом потом несколько дней рассказывали мои товарищи по группе. И у кого-то всегда была камера. Моя электронная почта была забита изображениями моего лица, наклеенного на тела танцовщиц живота, брейк-дансеров и других воображаемых суррогатов.


Танцы привели к чаю, и вскоре каждый в команде держал в руке обжигающую чашку. Из центра толпы я увидел Джуму Хана.


Джума Хан поступил на службу рядовым в ANA и быстро продвигался по служебной лестнице. К сожалению, он был неграмотным, как большинство афганцев, и не мог получить звание выше сержанта, каким бы храбрым он ни был в бою. От него пахло костром, он был одет в белую футболку и свободные брюки. Ростом едва ли пять футов и весом сто фунтов, промокший насквозь, он всегда вел своих соотечественников вперед. Я посмотрела вниз и заметила его поношенные белые кроссовки Nike, подаренные ему, когда мы только познакомились. Он отказался их менять.


В 2004 году его оставили умирать после того, как его отряд ополченцев попал в засаду, и самодельное взрывное устройство (СВУ) оторвало ему часть лица и искалечило ноги. Американский медик спецназа нашел его рядом с пылающими останками его Hilux и сохранил ему жизнь. После многочисленных операций по восстановлению лица и месяцев физиотерапии он вернулся на базу. Я думал о нем лично и профессионально как о миниатюрном солдате с сердцем размером с Голиаф.


Воссоединение семьи постепенно затянулось, и мы все разошлись по кроватям. После нескольких часов сна и завтрака группы прошли в свой вариант ТОС на базе для проведения инструктажа по передаче дел.


На каждой базе был свой тактический оперативный центр, который функционировал так же, как и ТОС в Кандагаре, но на этом сходство заканчивалось. Если Кандагар был звездолетом, то ТОС базы был похож на деревянный планер.


Вместо десятков людей, суетящихся вокруг новейшей автоматики, проекторов, экранов, светильников и компьютеров, на базе было два компьютера, стоящих на несочетаемых столах вдоль одной стены. Радиоприемники были аккуратно разложены вдоль противоположной стены для быстрого удаления или уничтожения в маловероятном случае, если нас догонят. Проектор - один из немногих на базе - стоял на столе в центре комнаты, направленный на разрисованную стену, которая служила экраном. Солянка из стульев и столов разных форм и размеров служила конференц-зоной. Коврики местного производства и ветхие ковры с нарядными красными и зелеными узорами удерживали пыль и грязь. Нередко можно было увидеть, как по грубым бревенчатым стропилам пробегает мышь или крыса.


Члены обеих групп - отбывающей и прибывшей - входили в зал и быстро занимали все стулья. Приходилось приходить пораньше, потому что такие совещания могли затянуться надолго, и опоздавшим приходилось стоять. Крайне важный для поддержания преемственности совещания по передаче дел был, по сути, "покажи и расскажи". Отбывающая группа рассказывала все, что знала о местности, противнике и подразделениях Афганской армии, приписанных к огневой базе.


Успешная передача может решить все проблемы в первые несколько недель службы. Эта передача началась с грохота. Как только Шеф взял слово, отключилось электричество, и в комнате стало темно.


"Ну, некоторые вещи не изменились", - сказал кто-то.


База была подключена к городской электросети Кандагара, поэтому мы, как и местные жители, находились во власти древних советских генераторов и многолетнего запустения и некомпетентного обслуживания. Пока мы ждали, когда генераторы снова заработают, я подумал, благодарны ли люди за ту ограниченную электроэнергию, которую они получали. Это было больше, чем они получали при талибах.


По сравнению с другими пятью базами, наша была просторной. Когда-то президентский дворец талибов, строительство которого началось в 1996 году, в год прихода талибов к власти в Афганистане, заняло около трех лет. Усама бен Ладен построил этот комплекс для лидера талибов муллы Омара, и жители Кандагара до сих пор называют его комплексом Омара. Силы специальных операций заняли его в 2001 году и назвали "Огненный Геккон"[1], в честь ящериц, которые облюбовали эти стены.


В столовой был двухсторонний камин, три сома, которые жили в двухъярусном фонтане, и бассейн на случай, если станет слишком жарко. У нас было место, чтобы построить по периметру пятимильную грунтовую дорожку и даже тир для нас и афганских солдат.


Наконец-то заработали наши резервные генераторы, и электричество вернулось. Шеф начал инструктаж, представив Рона, объединенного тактического авианаводчика ВВС (JTAC), который кивнул нам. Он был важной фигурой в этом зале, способной спасти наши задницы, вызвав воздушные удары. Ему было около двадцати лет, он казался тихим и сдержанным за своей густой темной бородой. Я подумал, что надо посидеть с ним после совещания.


Шеф вкратце рассказал о ключевых лидерах, целях и районах в Кандагаре и его окрестностях. Затем он начал говорить об операции "Kaika"[2]. За три месяца до этого Шеф повел свою группу и роту солдат ANA в район Панджвайи к югу от города. Группа получила сообщения о том, что талибы вытесняют афганцев из кишлаков в этом районе. Помимо того, что этот район был родным городом талибов, он был житницей провинции Кандагар, поскольку охватывал широкую долину реки Аргандаб, которая является основным водным резервом и обеспечивает самые плодородные и стабильные урожаи в юго-восточном Афганистане. Гранатовые рощи, поля кукурузы, пшеницы, марихуаны и плантации винограда сочетались с самой большой товарной культурой страны - маком. Во время сбора урожая долина покрывается бесконечными полями цветов. Маковый сок, смешанный и переработанный в героин, служит основой для повстанческого движения Талибан, а район снабжает наличными как повстанцев, так и афганских правительственных чиновников. Через провинцию проходит главное шоссе Афганистана и множество второстепенных дорог, создавая сеть маршрутов между Афганистаном и Пакистаном. Во время моей последней командировки группа могла беспрепятственно передвигаться через Пашмул, округ Панджвайи. Там не было особой активности противника. Но когда Шеф вошел в этот район в надежде захватить лидеров талибов, его группа была быстро окружена, и ей пришлось пробиваться с боем.


Во время операции Шеф потерял двух американцев и трех афганских переводчиков. Мои ребята уставились в пол, пока он рассказывал об этом. Никто не поднимал глаз. Никто не хотел задавать вопросы из-за боязни подвести итоги операции или сыграть роль кабинетного генерала. Это было четко понятное, неписаное правило.


Через несколько часов совещание закончилось. Специалисты каждой из групп собрались отдельно, чтобы ознакомиться со своим участком базы. Специалисты по оружию проверяли боеприпасы. Я вышел вслед за Шефом. Я хотел узнать больше о Панджваи и операции "Кайка". Как ротация, которая на бумаге выглядела хорошо, пошла прахом из-за одной операции?


Шеф выглядел изможденным, когда мы шли по коридору к его комнате. Его кустистая борода и загорелая кожа скрывали это, но было видно, что командировка состарила его. Пока мы шли, он сказал, что большинство их заданий прошли необычайно успешно. Его голос звучал уверенно, но усталые, воспаленные глаза выдавали истинное положение вещей. Я должен был знать, что произошло в Панджваи.


"Как они с такими силами проникли в этот район у нас под носом?" - спросил я его, раскладывая несколько больших карт на столе в его комнате. "Мне нужно больше узнать о Кайке. Похоже, что они могут что-то там замышлять, и мне нужна достоверная информация".


Он сделал секундную паузу и посмотрел мне в глаза. Того жизнерадостного Шефа, которого я знал почти десять лет, больше не было. "Держись подальше от этого места, если только ты не пойдешь туда с армией, потому что ты можешь пострадать. Я докладывал о скоплении там большого количества талибов, но никто меня не слушает", - сказал он категорично.


Операция "Кайка" начиналась хорошо. Шеф и его люди пешком добрались до лагеря предполагаемого лидера талибов и взяли его. Но когда наступила ночь, большие силы талибов атаковали их с трех сторон из пулеметов и гранатометов. По словам Шефа, боевики Талибана были близки к тому, чтобы прорваться, но постоянный огонь из пулеметов и минометов отбросил их назад. К счастью, никто серьезно не пострадал, но стремительность штурма удивила Шефа, и он вызвал ISAF для создания сил быстрого реагирования (QRF). Силы быстрого реагирования прибыли на место, но не получили разрешения пересечь важнейший мост, ведущий в спорную зону. Помощь так и не пришла.


"Подразделения ISAF добрались до реки Аргандаб, но не стали переправляться", - сказал он мне. Казалось даже произнесение этих слов, оставило неприятный привкус во рту.


Время, подумал я. Время - самый ценный ресурс на поле боя, и его никогда нельзя заменить. Он потерял критически важное время в ожидании этого подразделения. Окруженные в долине, без помощи в пути, они попытались контратаковать. Группа Шефа обнаружила дувал, который талибы использовали для организации нападения. Мастер-сержант Томас Махолик вызвался зачистить дувал вместе с двадцатью афганскими солдатами.


Когда они двинулись в контратаку на дувал, Махолик разделил своих людей на две подгуппы и отправил старшего сержанта Мэтью Бинни и сержанта-медика установить пулемет для прикрытия атаки. Бинни взял с собой ETT и девять афганских солдат и установил пулемет. Махолик быстро зачистил дувал. Из радиоперехвата Шеф узнал, что намерением талибов было захватить американцев живыми.


Каждый раз, когда Бинни и его группа выходили на связь по радио, Шеф слышал интенсивную стрельбу. Наконец, группа Бинни прошла через дыру в глинобитной стене и наткнулась на группу бойцов Талибана. Бинни и его люди первыми открыли шквальный огонь и применили ручные гранаты с близкого расстояния. По словам Шефа, талибы подошли достаточно близко к Махолику и людям Бинни, чтобы выкрикивать оскорбления и угрозы.


Подвернувшись для броска гранаты, Бинни получил удар в затылок. Контуженный, временно ослепший и оглохший, он нащупал свое оружие и с ориентировался. Придя в себя, он организовал нападение на позиции талибов, но старший сержант Йозеф Фюрст, ETT, был ранен в левую ногу реактивной гранатой. Бинни попытался оттащить инструктора в безопасное место и тоже был ранен. Пули раздробили ему левое плечо и предплечье.


У Шефа были свои проблемы, поскольку талибы начали новую атаку на его позицию. По словам Шефа, в перерывах между атаками он переходил с позиции на позицию, собирал своих людей и одновременно следил за ситуацией Махолика и Бинни. Его грузовик был весь в стреляных гильзах от пулемета. Я попытался поставить себя на его место.


Когда он услышал о раненых, медик Бренден О'Коннор вызвался возглавить группу, чтобы подкрепить Махолика и оказать помощь Бинни и Фюрсту. О'Коннор пробился с патрульной базы вместе с восемью афганскими солдатами, переводчиком и еще одним бойцом спецназа. Он повел небольшой отряд помощи вдоль стены, которая укрывала его от пулеметного огня талибов и гранатометов. Когда он дошел до конца стены, О'Коннор понял, что раненые солдаты находятся в двухстах футах от него на открытом поле под огнем трех пулеметов талибов.


Над ними пролетали вертолеты "Апач". Шеф сказал, что он пытался заставить их прикрыть О'Коннора, но бойцы "Талибана" засели в глинобитных хижинах с толстыми стенами. Пули вгрызались в грязь и кромсали траву.


О'Коннор понял, что из-за бронежилета он не может прижаться достаточно низко, чтобы избежать огня противника. Он быстро снял его и отбросил в сторону. Дюйм за дюймом он пробирался через зону обстрела, каким-то образом умудряясь оставаться ниже сотен пулеметных очередей талибов. После он сказал Шефу, что всю дорогу думал о том, что инструкторы на курсах медиков спецназа поджарили бы его, если бы видели. Они всегда вдалбливали своим ученикам, что не стоит лезть к раненым, потому что их навыки слишком ценны, чтобы рисковать их ранениями. Пусть раненые сами приходят к вам.


Фуэрст уже потерял много крови из зияющей раны на левой ноге, когда О'Коннор добрался до него и Бинни. О'Коннор сразу же наложил жгут на ногу, но на большее времени не было. Талибы приближались. Медик поднял Фюрста и отнес его к насосной станции на краю фруктового сада. Он спрятал ETT в тенистом месте и осмотрел насосную станцию, надеясь, что вражеские бойцы не поджидают его. Он перелез через шестифутовую[3] стену на небольшую грунтовую дорожку, где нашел несколько афганских солдат и их советника. О'Коннор вернулся через стену и переправил Бинни, а затем Фюрста и двух афганских солдат на другую сторону.


Когда все оказались в переулке, О'Коннор начал оказывать серьезную помощь раненым. Доставая свое медицинское снаряжение, он обнаружил, что от 120-градусной[4] жары расплавился клей, скреплявший капельницы. Его снаряжение было в беспорядке, но он сделал все возможное, чтобы помочь Фюрсту и Бинни.


В течение всего времени Махолич поддерживал защитников в своем близлежащем дувале, не обращая внимания на беспощадный огонь, перебегая с позиции на позицию, и вдохновляя их на более упорную борьбу с непрекращающимися атаками боевиков Талибана, обстреливавших их из пулеметов и гранатометов. Будучи практически окруженным, Махолич заметил бойца "Талибана", двигавшегося по переулку рядом с дувалом. Когда он открыл огонь, чтобы подстрелить боевика, Махолич был смертельно ранен. Воодушевленные примером мастер-сержанта, солдаты Афганской армии собрались и отбили боевиков Талибана.


После наступления темноты О'Коннор повел группу помощи обратно в дувал Махолича. Прибыв туда, он узнал, что Махолик погиб, и сразу же взял на себя оборону позиции.


"Им нужно было это руководство. До этого момента они были в замешательстве, просто пытались спрятаться и выжить", - сказал Шеф. Когда он вернулся с ранеными, он это обеспечил". О'Коннор обеспечил то руководство, которое было необходимо".


Они эвакуировали раненых на вертолете, пока Шеф вызывал авиаудары. Фюрст в конце концов умер от полученных ранений.


Команда Шефа изменила название базы за месяц до нашего приезда. Теперь она называлась "Огневая база Махолик".


Рассказав мне эту историю, Шеф захотел отдохнуть. Я видел, что он все еще сражается с этой битвой в своем сознании. Мне нужно было многое переварить. Мы договорились встретиться позже, и я пошел проверить, как обстоят дела с группой и снабжением.


Я не мог отделаться от рассказа Шефа. Для начала, этот бой показал мне две вещи: у талибов были хорошие советники, и я, вероятно, не мог планировать использовать ISAF, подразделения НАТО, которые теперь владели южным Афганистаном, в случае крайней необходимости.



* * *



Передача заняла несколько дней. На третий день мы сосредоточились на роте ANA на этой базе. Налаживание связи с ними было важной частью процесса, поскольку вскоре нам предстояло сражаться бок о бок. Стоя в строю посреди нашей пыльной огневой базы, в старой зеленой камуфлированной форме армии США, афганские солдаты выглядели как потрепанная кучка. Но волнение от нашего прибытия еще не прошло. " Позитивная мотивация может иметь большое значение на поле боя", - сказал я Биллу. Он только рассмеялся. Всегда пессимист, он сказал: "Подождем и увидим, что они будут делать под полуденным солнцем, когда устанут и захотят пить".


Было жарко, очень жарко, даже для августа, но афганцы показали удивительно хорошие результаты во время первых учений. Началось все с засады на сломавшийся грузовик ANA. Афганцы должны были восстановить грузовик, а затем атаковать лагерь, где прятались вражеские бойцы. Пока они мчались к лагерю и быстро очищали комнаты от воображаемых бойцов, моя группа следовала за ними, делая заметки. Афганские солдаты знали, что делать, и двигались уверенно. Это произвело на меня впечатление и означало, что они стали на один маленький шаг ближе к тому, чтобы лишить нас работы, что является конечной целью советника.


В целом, мне понравилось то, что я увидел. У Билла, с другой стороны, был список замечаний.


"Рим был построен не за один день", - сказал я ему.


Он скептически усмехнулся и покачал головой. "Они тоже не так начинали", - заметил он, собрал афганцев и снова отправил их в путь.


Во время учений я заметил, что Рон, JTAC, вышел понаблюдать. Я воспользовался случаем и снова представился. Мы поговорили о последних двух месяцах и операциях с группой Шефа, и он не побоялся указать на недостатки, такие как проблемы со структурой поддержки ISAF. Это был тот тип откровенности, который каждый командир должен слышать от своих подчиненных. Он мне сразу понравился.


Когда солнце село, мы с Биллом сидели на улице с чашками крепкого кофе. На безоблачном небе сверкали звезды. В отсутствие промышленного загрязнения или других источников света смотреть на звезды в Афганистане просто потрясающе, но для нас это зрелище было непонятным. Наши мысли все еще были затуманены долгой поездкой и борьбой с акклиматизацией к жаркой погоде и высоте над уровнем моря. Я был измотан и знал, что останусь таким, пока не сяду в самолет, чтобы вернуться домой.


"Знаешь, Билл, Афганистан похож на Техас", - сказал я, подшучивая над его родным штатом.


Прежде чем Билл успел ответить, мы услышали тяжелый свист первой ракеты и бросились в землю. Придав себе как можно более плоскую форму, я услышал, как ракета ударила со вспышкой, похожей на сотни искр. Раскаленная шрапнель разлетелась по асфальту. Вторая ракета упала прямо за стенами базы.


107-мм ракеты советского производства. Советы завезли бесчисленное количество этих легких трехфутовых мини-ракет во время десятилетней войны в 1980-х годах. Теперь они были закопаны или спрятаны в пещерах по всей стране; повстанцы запускали их с помощью таймеров и деревянных пусковых установок с кузовов грузовиков или прямо с земли. Деревянные пусковые установки грубы, это просто деревянные клинышки, срезанные под разными углами, чтобы обеспечить оптимальную траекторию. Но они работают.


Через несколько минут кто-то крикнул: "Все чисто". В воздухе висели пыль и тяжелый запах взрывчатки.


Мы с Биллом отправились на ТОС, чтобы узнать, не пострадал ли кто-нибудь. Билл пересчитал людей. У нас не хватало одного человека - Стива, нашего младшего медика. Его палата находилась рядом с взлетно-посадочной полосой, куда попала ракета. У меня заколотилось сердце. Был ли он на взлётке? Если да, то почему он был там? Пробил ли шрапнель мешки с песком вокруг его бытовки или попал в его комнату?


Мы побежали по узким коридорам с грязными стенами к комнате Стива. Его дверь была закрыта, и когда мы постучали в нее, ответа не последовало. Мы толкнули дверь и увидели, что он лежит на кровати и мирно спит. Он был в берушах и даже не вздрогнул, когда в дверь ворвались.


Стив был самым молодым членом нашей группы. Он приехал за несколько месяцев до командировки и ворвался в нашу командную комнату в Форт-Брэгг с обесцвеченными белыми волосами и темным загаром серфингиста. Он курил сигареты и по сравнению с другими членами группы выглядел как тощая версия "Мальборо". В обычной ситуации они сочли бы его непринужденную манеру поведения и покладистость признаком слабости. Но в команде существует негласное правило - никогда не злить медиков, никогда. В отличие от чинов большинства других секторов вооруженных сил, те, кто работает в медицинской сфере, могут лично сделать вашу жизнь несчастной, "потеряв" ваши медицинские карты, угрожая проктологическими осмотрами и находя бесчисленное множество других возможностей ударить вас по больному месту.


Несмотря на его теплую, юношескую улыбку и успокаивающее поведение, некоторые члены группы считали, что у Стива есть привычка нервничать при проведении медицинских тренингов, постановке капельниц или в других стрессовых ситуациях, и прозвали его "трясущимся Стивом". Большинство, включая меня, думали, что он просто молод, возможно, его пугает статус самого молодого среди группы опытных, целеустремленных ветеранов. Вскоре мы узнали, что все мы ошибались, совершенно ошибались. При лечении раненых, даже в самых тяжелых условиях, у Стива были стальные нервы и руки хирурга. Он демонстрировал неиссякаемый фонтан эмоционального спокойствия и непринужденную улыбку во время ужасных ситуаций, когда другие бы сдались. Он был бесценен в общении с местными афганцами. Он мог вылечить самого испуганного ребенка, принять роды и завоевать доверие людей с помощью теплой, молодой улыбки и успокаивающей манеры.


В данный момент манера Билла была далеко не успокаивающей.


"Что вы тут делаете?" спросил Стив, полусонный и ожидающий розыгрыша, когда мы подняли его с кровати.


"Что ты делаешь?" закричал Билл, в основном от досады. "Вы знаете, что после атаки вы должны подняться на ТОС".


"Какой атаки?" ответил Стив, когда мы ушли, чтобы продолжить обход.


Мой пульс замедлился, когда мы добрались до района базы ANA. Никто не пострадал, и мы вместе с афганцами отправились осматривать воронку. Присев на корточки рядом с новой ямой, Дэйв, наш старший инженер, копался в земле, занятый анализом последствий. Шрапнель изрыла землю вокруг воронки, и он вытащил десятки острых как бритва металлических осколков.


"Он прилетел с севера", - сказал он, изучая схему удара. "Вероятно, они хотели, чтобы он ударил рядом с ТОС, в центре жилых помещений, но промахнулись".


Это была наша первая удача.



[1] Гекко́ны, или гекко́новые, или цепкопа́лые (лат. Gekkonidae), —обширноесемействонебольшихисреднейвеличинывесьмасвоеобразныхящериц.


[2] Кайка (от тур. kayik — лодка) — небольшое военное парусно-гребное судно


[3] 1,83 м.


[4] 48,89 ⁰С

Глава 5. БИНГО КРАСНЫЙ ОДИН.



Воспринимайте своих солдат как своих детей, и они пойдут за вами в самые глубокие долины. Смотри на них как на своих любимых сыновей, и они будут рядом с тобой даже до смерти!


-СУН ЦЗУ



После целого дня встреч мы оделись в нашу лучшую форму и присоединились к афганцам на традиционный пир, который мы устраиваем в честь замены команды. Это показывало нашу признательность и помогало установить столь необходимое взаимопонимание, которое так важно в бою. Из хижины цвета бисквита лился теплый свет, а снаружи стояли афганские солдаты. Когда мы вошли в дверь, на нас обрушились запахи жареной и приготовленной на гриле козлятины, тушеного кабачка, моркови, острого перца и тонны риса. Тарелки с лепешками, свежим луком, огурцами и помидорами заполонили весь стол.


В комнату набилось более двухсот афганских солдат. Грязные, неулыбчивые, с плохими зубами и в специальной униформе, все они выпрямились, когда мы вошли. Подполковник Шинша вышел вперед, отдал мне идеальное приветствие, а затем повернулся лицом к своим людям. Он открыл торжество короткой рычащей речью, представив мою группу как почетных гостей и похвалив нас за помощь в освобождении их страны от талибов. Благодарность освобожденного народа умиляет, и я подумал о том, каково было тем солдатам во время Второй мировой войны, которые освобождали Европу.


После речи афганцы не теряли времени на общение с нами. Старые и новые лица проходили передо мной, пожимая мне руку, обнимая меня, произнося приветствия на пушту короткими фразами и призывая нас сесть и покушать. В другом конце комнаты я увидел знакомое, покрытое шрамами лицо Али Хусейна, лейтенанта афганской армии. Когда я видел его в последний раз, его грузили в санитарный вертолет. Я поспешил к нему. Он протянул руку, чтобы пожать мне ее, и я увидел, что его глаза затуманились.


Он выглядел расстроенным и сердито отстранил других солдат, стоявших вокруг нас. Внезапно я подумал, не ждет ли меня порка. В прошлом году я был довольно строг к нему.


Когда мы впервые встретились во время моей крайней командировки, его люди открыто насмехались над ним. Он был невысоким и худощавым, и было известно, что его племенные связи с хазарейцами и сердечное "пожертвование" обеспечили ему службу в армии. Во время патрулирования он выглядел испуганным и неуверенным. Дикие существа, такие как солдаты и собаки, могут учуять страх, и его афганские солдаты не испытывали к нему доверия.


После нескольких заданий я больше не мог этого выносить. Вести людей в бой - занятие не для слабаков, и я хотел, чтобы он понимал всю серьезность своего положения. По ночам он приходил ко мне в комнату, и мы разбирали главы из руководства для рейнджеров. Мы изучали, как вести патрулирование, устраивать засады и очищать помещения от вражеских бойцов. Я ругал его за каждую ошибку и просчет. Через несколько месяцев он уверенно отправился со своими людьми в длительное патрулирование в долину Горак вместе с моей группой SF.


Это был конец 2005 года.


Мы выезжали из района, где только что провели операцию. Мой грузовик шел впереди, мы осторожно двигались по вади, сухому руслу ручья, недалеко от границы долины реки Гильменд. Противотанковая мина была хорошо спрятана среди гладких серых камней ручья, и мы проехали мимо нее на несколько дюймов. Через секунду в нее врезался грузовик Али. Я высунулся из машины в поисках мин, когда взрыв сорвал мою гарнитуру и разнес переднюю половину его грузовика Ranger. Осколки убили нескольких его людей и раскроили лицо Али до черепа. Мы эвакуировали его, и я решил, что он уйдет в отставку после того, как заживут его раны.


Но он не ушел. Когда группа Шефа была окружена в Панджвайи, Али отказался оставить Фюрста, раненого ефрейтора. Он отбил несколько атак талибов. Когда они пытались подкупить его, чтобы он выдал американца, он обменивался с ними оскорблениями. Если Али был тем воином, которым, по словам Шефа, он стал, то я хотел видеть его своим союзником. Стоя там, на пиру, я ждал, не собирается ли он сначала дать мне попробовать мое собственное лекарство. После того как он разогнал ближайших солдат, он повернулся ко мне и сказал на акцентированном английском: "Ты мой капитан, ты мой командир. Я хочу умереть с тобой. Ты сделал Али мужчиной. Теперь у моей семьи есть честь, потому что Али - мужчина".


"Я слышал, ты теперь лев, брат", - сказал я, пожимая ему руку.


Я обнял его за плечи, и мы пошли к столу. Али подозвал Шамсуллу. Это становилось настоящим воссоединением семьи. Шамсулла, которого звали Таз, был американским рейнджером, помещенным в тело афганца. Я стоял и смотрел на них двоих. Таз определенно занимался тяжелой атлетикой. Пока нас не было, он тоже набрал мышечную массу. Я подвел его к Биллу, который расплылся в огромной улыбке, когда я напомнил ему о некоторых подвигах Таза.


Таз стал печально известен в 2005 году благодаря двум инцидентам, первый из которых произошел на контрольно-пропускном пункте недалеко от города Кандагар, который мы установили для поиска установщиков придорожных бомб. После нескольких часов, проведенных под жарким солнцем, я решил собрать вещи. Любые боевики "Талибана" в этом районе, вероятно, слышали о блокпосте и избегали его. Я наблюдал, как побитый серый седан "Тойота" несется по дороге в сторону КПП, поднимая за собой клубы пыли. Внезапно водитель остановился, включил задний ход и с ревом поехал назад. Таз работал на скрытой позиции охраны тыла в заброшенной хижине. Дорога была слишком неровной, чтобы "Тойота" могла набрать реальную скорость, и, увидев, что машина разворачивается, Таз и еще двое солдат бросились в погоню. На полпути к машине Таз остановился и выстрелил из своего АК-47 в двигатель, заставив ее остановиться. С оружием наизготовку Тэз подошел к водителю, который проклял его, назвав собакой. Внезапно Тэз, обезумев от ярости, нырнула в машину. Другие афганские солдаты начали кричать, чтобы мы подошли. Мы с сержантом моей группы Вилли помчались к машине с оружием наизготовку. Я услышал два приглушенных треска, а затем Таз высунулся из окна, весь в крови и кусочках мозгового вещества. Он улыбался.


Водитель пытался вытащить пистолет, и во время борьбы он выстрелил, к сожалению, два раза под подбородком водителя. Упс. В багажнике машины мы нашли автоматы АК, шарикоподшипники, проводку, мины и взрывные капсюли. Все это были обычные компоненты для СВУ - придорожных бомб. Излишне говорить, что пассажир автомобиля был более чем готов сотрудничать.


Второй случай произошел две недели спустя. Около полуночи Таз постучал в мою дверь. Выхватив пистолет, я последовал за ним в одну из комнат казармы ANA. Один из переводчиков группы, Хик, лежал на коврике, весь в крови. Он пошел с отцом на базар, чтобы купить припасы для солдат, и был остановлен на контрольно-пропускном пункте Афганской национальной полицией. Афганская национальная полиция была известна во всем Афганистане как коррумпированные, необученные бандиты. Они требовали взятку, и когда Хик от этого отказался, они стали угрожать ему и его отцу. За его верность отцу полицейские избили его и проткнули ему легкое.


Мы отвели Хика в медпункт, где его начали латать, а я с Тазом отправился в лагерь ANA. Там я обнаружил всех военнослужащих ANA вооруженными и сгрудившимися у небольшого складского здания. Внутри два головореза ANP были брошены на грязный пол хижины, связанными в живые клубочки и лежащими в позе эмбриона.


После того как терп, пошатываясь, вернулся в лагерь, Таз отправился на КПП, избил продажных полицейских, закинул их в кузов своего грузовика и отвез в хижину, но не убил их. Наши занятия по вопросам гражданского общества и прав человека частично сработали. Потребовалось несколько дней переговоров между ANP и ANA, но в конце концов мы убедили Таза отпустить двух злоумышленников. Более важным уроком было то, что Таз взял потрепанную группу ANA, сформировал их в подразделение и приучил к абсолютной преданности, хотя и в афганском стиле, преследуя коррумпированных парней, которые причинили вред терпу.


Слишком часто люди увлекаются популярной голливудской версией того, что мы делаем, и забывают, что спецназ был создан не просто для уничтожения объектов, а для работы в чужой культуре, чтобы превратить своих солдат в действующую армию.


Я изучал социологию в колледже и с детства был очарован иностранными обществами, культурами и языками. Я также вырос в горах Северной Каролины, где охота, рыбалка и отдых на природе - это образ жизни. Спецназ удовлетворил все мои желания. Моя карьера началась, когда я поступил на службу в 1993 году. Я служил в 25-м пехотном полку на Гавайях, прежде чем получил свой комиссию. Во время своей первой командировки в Афганистан я служил в 82-й воздушно-десантной дивизии. В 82-й воздушно-десантной дивизии я многому научился, особенно лидерству и тому, как создавать сплоченность подразделения. Во время этой командировки я познакомился со спецназом в Кандагаре. Их миссии - изучение языка, уважение к культуре и борьба с партизанами на вражеской земле - мне понравились. Тогда я понял, что мне нужен более серьезный вызов.


Теперь этот вызов означал превращение ANA в боевую единицу, способную справиться с возрождающимся Талибаном. С момента прибытия я слышал только плохие новости. Рассказ о том, что бойцы "Талибана" почти уничтожили группу Шефа, а Шинша сказала мне, что талибы открыто передвигаются по улицам, где раньше они боялись сделать даже шаг, ошеломил меня. Мы воевали уже пять лет. Этого не должно было быть.


Я пытался снова сосредоточиться на празднике, когда тяжелая рука опустилась мне на плечо. Это был один из солдат с ТОС нашей огневой базы.


"Сэр, пойдемте со мной", - сказал он. Черт, еще один вкусный обед пропал зря.


Я извинился и направился к ТОС. Я вспомнил сцену из фильма "Зеленые береты", когда Джона Уэйна прерывают во время ужина кодовым словом "Табаско". Кодовое слово означало чрезвычайную ситуацию. Что бы ни хотел сейчас ТОС, это было плохо и не по сценарию. Единственное, чего не хватало, так это кодового слова.


На ТОС раздавались неистовые радиовызовы о помощи. По акценту я понял, что это не группа спецназа. Судя по звуку, подразделение ISAF попало в засаду, причем по-крупному.


"Вы уже получили сообщение от KAF или TOC?" спросил я радиста.


"Сэр, они ждут вашего звонка по спутниковому телефону", - ответил он.


Я взял громоздкий черный телефон и направился на крышу, чтобы получить четкий сигнал.


"Это 31. Соедините меня с боссом", - сказал я. Через несколько мгновений Болдюк вышел на связь.


"Подразделение ISAF попало в переделку, и я хочу, чтобы вы были готовы оказать им помощь", - сказал он мне. Я спросил его, следует ли нам ждать приказа о выступлении или просто немедленно отправиться в путь.


"Ждите, пока я не получу четкую картину", - сказал он. "Я не собираюсь посылать вас в опасную ситуацию, если это не нужно. Подготовь свой комплект как QRF".


К тому времени, как я закончил разговор, Билл был в ТОС. Я сказал ему, что мы были QRF для канадского подразделения, которое попало в засаду. "Скажи ребятам, чтобы они тихонько погрузили свои комплекты, оружие, шлемы, бронежилеты в грузовики". Билл исчез в темноте. Вернувшись в ТОС, я подключился к одному из компьютеров и запросил свежую информацию. Мне нужно было разработать план, и у меня было много вопросов.


Где была засада? В 22 километрах от Кандагара.


Сколько канадских солдат было ранено? Неизвестно.


Сколько боевиков противника находилось в этом районе? По лучшим прикидкам, от 25 до 40.


К тому времени, когда группа прибыла на ТОС, мы с Биллом разработали два варианта действий. Мы могли отправиться к месту засады и оттуда оказать помощь подразделению ISAF. Или мы могли определить направление движения противника и устроить засаду. Мы были полностью готовы маневрировать в тылу врага и убить этих дикарей там, где они находились.


Не имея пока разрешения на выход, мои ребята сидели за столом и слушали радио, пока поступали сообщения о потерях.


"Они просто сидят там, капитан", - сказал Билл.


"Их дело", - сказал я. "Это профессиональная армия, и они знают правила. Если они в контакте и не могут переместиться в более безопасное место или штурмовать вражеские позиции, то им придется терпеть, пока мы не получим сигнал к старту".


Голос на другом конце рации дрожал. Никто им не помогал, да и они сами не очень-то справлялись.


"Похоже, что они в шкафчике для раненых", - сказал Дейв, имея в виду, что они в плохом состоянии.


"Возможно, так и есть", - сказал я, молясь, чтобы мы могли отправиться им на помощь.


Прошло минут двадцать, а казалось, что несколько часов. Я перебирал в уме множество вариантов. Я подумал о подразделениях ISAF, которые прослушивали их, когда команда Шефа находилась в тяжелом контакте. "К черту", - сказал я. "Поехали. С последствиями я разберусь позже. Мы не оставим их там без помощи".


С явным облегчением мои товарищи по группе двинулись к двери. Мы направились в автопарк и загрузили грузовики. Было приятно, очень, очень приятно вернуться на свое место. Я слышал, как патроны входят в патронники тяжелых пулеметов. Радио трещало от новых сообщений о ситуации. Ситуация становилась все хуже - больше раненых, больше выведенных из строя машин. Я зарядил патронную ленту в пулемет, установленный на моей стороне грузовика. Двигатель GMV заурчал. Это было чертовски хорошее начало нашей командировки 2006 года.


"Поехали, парни", - сказал я в FM-радио, когда грузовики поползли к выезду из гаража.


Джума Хан подошел к моему окну, цепляясь за АК-47 и жилет с патронами. "Я хочу пойти", - сказал он. Я не уверен, чья улыбка была больше, его или моя.


"Вали на", - сказал я - почему бы и нет? - подавая ему знак запрыгнуть на заднее сиденье.


Затем по радиостанции канадский голос сказал: "Бинго Красный 1, это Бинго Красный 7. Мы вырвались из засады. У нас много раненых, и мы находимся в двадцати километрах от аэродрома Кандагар".


Наши машины остановились. Билл подошел к моему грузовику.


"Я не думаю, что они продвинулись далеко, капитан. Наверное, у талибов закончились боеприпасы".


"Мы можем отправиться в KAF и узнать настоящую историю", - сказал я.


Грузовики работали, план был разработан, радиостанции работали. Мне нужен был только приказ Болдука о старте. Наконец он отдал приказ, но это был не тот приказ, который мы хотели: "Отставить".


Мне это не понравилось, но я сделал это. Я доверял Болдюку, и если миссия не удалась, значит, она не удалась. Разочарованные, мы вернулись в автопарк и выгрузили свои вещи, чтобы вернуться к празднованию.


На следующее утро мы начали наш интенсивный цикл тренировок с ANA. Под лучами только что взошедшего солнца мы занимались физическими упражнениями и бегали по пятимильной дорожке, которую мы построили прямо у стен базы. Помимо того, что мы поддерживали себя в форме, эта рутина укрепляла связь с афганцами и позволяла нам выявлять проблемных ребят. Те, кто не мог идти в ногу со временем, привлекали наибольшее внимание.


Я взял офицеров, включая Али, под свое крыло. Остальные члены группы работали с сержантами и солдатами. Мы с Биллом сосредоточили обучение на трех областях: передвижение, стрельба и коммуникация - основы ведения боя. Мы работали с некоторыми из этих солдат в прошлом, но прежде чем брать их в бой, я хотел знать, что у меня имеется.


Как и все в армии, мы тренировались в три этапа. Ползали. Передвигались шагом. Бегали.[1] После утренней тренировки мы завтракали и снова собирались на полигоне для проведения этапа "переползание". Базовая огневая подготовка начиналась с приведения оружия к нормальному бою. Если прицельные приспособления не пристреляно, то попасть в цель было невозможно. Это должно было быть простое упражнение. Вместо этого у нас ушло все утро, потому что многие афганцы потеряли уважение к своему оружию. Вместо того чтобы ухаживать за ним, они ленились и стучали по винтовкам или возились с прицелами. Каждый аспект дисциплины должен поддерживаться.


Во время перерыва наша группа под руководством Билла работала над индивидуальными навыками меткой стрельбы с помощью "стресс-шутера"[2], который представляет собой гонку на время. Билл установил ряд мишеней, которые заставили нас двигаться в полной экипировке и поражать мишени, одновременно меняя магазины или переходя от винтовки к пистолету на многочисленных огневых позициях. Победитель получал право хвастаться, что было предметом большой гордости в команде умников. Перед началом соревнований нам всем дали пробежаться по дистанции, чтобы прочувствовать ее и исключить отмазки.


Дистанция была шириной примерно в половину футбольного поля и такой же длины. Дистанция выходила далеко за пределы оградительных стен и медленно поднималась по каменистой местности к основанию соседней горы. Земля была плоской, гравий размером с мякиш обеспечивал некоторую устойчивость, но не очень большую. В течение дня камни работали как зеркало, отражая жар полуденного солнца на наши пекущие тела.


Мишени были нескольких типов. У нас были фанерные щиты для стрельбы в обход, над, под и сквозь них. Билл добавил кучу стульев, GMV, квадроцикл и ненужную машину. Первые мишени представляли собой смесь стальных пистолетных и винтовочных силуэтов, плоских пластин в форме головы и плеч человека, которые падали при ударе. Другими мишенями были коммерческие картонные мишени с изображением угрожающих лиц или ситуаций с заложниками, что повышало уровень сложности.


Я наблюдал, как моя команда тщательно и методично отрабатывала курс. Они делали это легко, несмотря на громоздкие бронежилеты.


Билл открыл соревнования. Как сержант команды, он установил высокий стандарт. Он мчался из-за "Хаммера" к куче стульев. Пинг. Пинг. Его точные попадания эхом разносились по всему полигону. Он достиг последней мишени, перевел свой уже пустой М4 в сторону и плавно достал пистолет. В течение нескольких секунд он уже стоял почти в упор к последней мишени, с плотным скоплением попаданий на груди мишени, с опустошенным пистолетом в руке.


Когда он закончил, он прошел по дистанции с каждым из членов команды, спокойно инструктируя их.


"Медленно - это плавно, а плавно - это быстро. Расслабьтесь, почувствуйте спусковой крючок. Нажимайте, не дёргайте. Смотрите на цель", - наставлял он, пока мы переходили от точки к точке. "Меняйте магазины, не отрывая глаз от мишени. Переходите к своему второму оружию, не ищите, знайте, где оно находится. Знайте, где ваши магазины. Все должно быть мышечной памятью".


Билл знал, что в ближнем бою постоянный, последовательный стрелок всегда выйдет победителем. Билл был последователен со всеми, когда дело доходило до тренировок, даже со мной. Существовал стандарт, которого нужно было достичь. Если ты не справляешься, ты идешь домой. Все было так просто. Я любил эти курсы. Это были одни из лучших боевых тренировок, которые только можно было получить. В прошлом у меня все получалось, и мне не терпелось узнать, как я справлюсь сейчас.


Взяв в руки винтовку, я посмотрел в прицел и поразил первую мишень. Пробежав к следующей точке за фанерой, я снова навел прицел на мишень и услышал знакомый пинг. Два на двоих. Мои внутренние часы отсчитывали секунды. Мое тело перешло на автопилот, пока я контролировал свой пульс. Пот заструился по глазам, и слишком скоро мои легкие стали тяжелеть и задыхаться на большой высоте. Через несколько минут я убрал пистолет в кобуру и ждал, пока Билл оценит меня.


"В среднем звене", - сказал Билл. Даже если я показал хорошие результаты, Билл не раздавал комплиментов.


Стив стрелял последним, и ему досталось больше всего внимания Билла. На финише он выглядел взволнованным, и после того, как Билл подсчитал количество попаданий, у него оказался худший результат. Подавленный, Стив сказал Биллу, что ему нужно пристрелять оружие. В мгновение Билл вскинул оружие Стива и сделал два выстрела в стальную мишень в двухстах метрах от него, сбив ее. Он подошел к столу с оружием и взял дробовик. "По крайней мере, с этим, Стив, тебе не придется целиться", - сказал он со знакомой ухмылкой. Стив отнесся к этому спокойно, но я знал, что позже увижу его тренирующимся на полигоне, когда никого не будет рядом.


Наш командир роты, Джаред, прибыл в KAF и провел весь последний день или около того, знакомясь с масштабной операцией. Он командовал несколькими группами спецназа, включая мою, и хотел посвятить меня в детали. Я договорился, чтобы он прилетел на вертолете на огневую базу с коротким визитом, чтобы ввести нас в курс дела.


До того, как мы покинули KAF, до меня дошли слухи о большой операции. Но я не хотел в ней участвовать. Я представлял себе комнату, полную командиров из полудюжины стран коалиции, сидящих за столом и пытающихся разработать план, каждый из которых был уверен, что он самый умный. Но, судя по тому, что мы столкнулись с большой, дерзкой группой боевиков во время следования колонны на базу, плюс ракетные обстрелы, плюс все остальное, что я слышал, им точно нужно было что-то делать, и как можно скорее.


После операции "Анаконда" группы спецназа редко принимали участие в крупномасштабных операциях, особенно с участием общевойсковых подразделений. Во время операции "Анаконда" в марте 2002 года войска 101-й воздушно-десантной дивизии и 10-й горной дивизии планировали перекрыть пути отхода противника, но вся миссия сорвалась, когда часть спецназа и зарождающееся афганское ополчение вступили в бой с закаленными боевиками "Аль-Каиды" в Гардезе в долине Шахи-Хот, где царил лютый холод. В итоге все стороны допустили критические ошибки, и некоторым лидерам Аль-Каиды и Талибана удалось скрыться. После этого 10-я горная и 101-я воздушно-десантная части практически не взаимодействовали с группами спецназа. Со своей стороны, мы получили столько порицаний за эту операцию, что не стоило и пытаться участвовать в других.


В результате этого афганцы утратили отношения с обычными командирами, которые теперь считали афганских ополченцев ненадежными. Поэтому спецназ продолжал действовать самостоятельно, "с помощью, вместе и через" местные афганские силы. В результате мы создали крайне важные отношения и структуру для развития афганской армии. Со временем командиры сухопутных сил стали делать все больший акцент на партнерстве общевойсковых подразделений с зарождающейся афганской армией. Мы были с ними, чтобы удостовериться в их успехе. Теперь я узнал от Джареда, что Болдюк рассматривал эту новую операцию как шанс действительно показать ISAF и всему миру, что Афганская армия может внести свой вклад. Наша работа заключалась в том, чтобы обеспечить воплощение его намерений в жизнь.


Я объявил приказ о готовности к поддержке операции ISAF, к большому огорчению моей группы. Мы находились на базе всего неделю. Они хотели больше времени провести с афганцами. Наши солдаты ANA нуждались в дополнительной подготовке, чтобы убедиться, что все знают базовые боевые навыки. Нам нужно было больше сержантов и офицеров, чтобы они руководили солдатами. Но больше всего, несмотря на то, что мы знали некоторых из них по прошлым командировкам, нам нужно было возобновить и продолжить строить наши отношения. Нам нужен был уровень доверия, который мог бы выдержать трудности боевых действий.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги