Регистан - это одна из самых суровых природных зон в мире, по большей части песчаная пустыня, пронизанная грядами и небольшими отдельными буграми красного песка, насколько хватает глаз. Песчаные гряды и барханы, достигающие высоты от пятидесяти до ста футов, чередуются с продуваемыми ветром песчаными равнинами, лишенными растительности и местами превращающимися в бесплодный гравий и глину. Это было похоже на Марс.


Наше продвижение практически остановилось. Это было похоже на адское движение в час пик. Волны жары отражались от барханов. Мы сидели в лужах пота. На спинах и плечах горели следы от зноя. Я чувствовал себя как печенье, медленно пекущееся в духовке.


Когда по радиостанции снова передали сообщение об очередном застрявшем грузовике, Дейв закричал от досады и в ярости схватил пулемет, яростно сотрясая его. Через несколько секунд он остановился, затем спустился с турели и спокойно улыбнулся. "Мне гораздо лучше", - сказал он с довольно хорошим британским акцентом для парня из Огайо.


На закате мой грузовик застрял, взбираясь на огромный бархан. Колеса начали тонуть. Брайан перевел грузовик на пониженную передачу и осторожно нажал на тормоза, пытаясь зацепить шины неработающей стороны. Не получилось. Я вылез из грузовика, пожал плечами и поклонился. ANA разразилась хохотом. Наконец-то большие, плохие американцы получили один из своих грузовиков, который застрял, и они могли передохнуть, наблюдая, как мы его вытаскиваем. Я посмотрел на это как на шанс. Мы так сильно и долго давили на них, что я решил, что этот негатив может стать позитивом. Это был способ очеловечить нас.


В тот вечер я вскипятил чайник для ANA. На базаре я купил крепкий черный чай как раз для такого случая. Взяв чайник и несколько кружек, я направился к грузовику Шинши. Я налил чай ему и нескольким его людям. Они любезно приняли его, но видно было, что это их шокировало. Афганские командиры никогда не готовят чай для своих солдат. Тем не менее, я решил, что этот чайник поможет афганскому грузовику не застрять надолго. Мы сидели на ковриках в пустыне и наблюдали за заходом солнца, передавая друг другу горсти твердых пресных лепешек. Я выпил две чашки чая и отправился на ночлег.


Расстелив зеленый спальный коврик, я снял рубашку и ботинки. Я всегда спал в сандалиях Teva, потому что в них я мог драться, а мои ботинки и ноги могли высохнуть. В школе рейнджеров учат заботиться о своих ногах, поэтому я вылил на свои бутылку воды, чтобы вымыть их. Взяв еще одну бутылку воды, я попытался отстирать грязь, соль и пот со своей рубашки и, наконец, повесил ее на грузовик, где в такую жару она высохнет за несколько минут. Наконец я положил голову на свою надувную подушку. Моя жена купила ее для меня, и я поблагодарил Бога за тот день, когда она вышла за меня замуж. Я прочитал молитву и погрузился в сон.


Через несколько секунд я почувствовал, что меня дергают за ногу. Пора двигаться. Я собрал свой коврик, надел сухую рубашку и уже был почти готов идти, когда Билл и Смитти зажали меня в угол с грозным видом.


"У нас много еды, но вода быстро заканчивается", - сказал Билл, просматривая список припасов в своем журнале. "Мы расходуем по галлону или больше воды в день на человека".


"Капитан, нам нужно пополнить запасы через сорок восемь часов. Если нет, мы окажемся в камере хранения для раненых", - сказал Смитти.


Мы подошли к Джареду и ввели его в курс дела. Изучив карту и проследив наш маршрут в Панджвайи, мы в конце концов согласились отправиться в плоскую пустыню, где грузовой самолет мог бы сбросить нам платформы с водой. Джуд установил спутниковую антенну, чтобы Джаред мог послать запрос о доставке.


Группа Ходжа двинулась в головняк, а моя группа в тыл колонны. К тому времени, когда утреннее солнце вышло из-за горизонта, мы выехали на относительно плоскую равнину, и я подсчитал, что к концу дня мы пройдем более пятидесяти миль. Затем я увидел вдали громадные песчаные барханы. Самый высокий бархан был похож на сгорбленного человека с вытянутыми над горизонтом руками.


"У тебя есть ощущение, что барханы пытаются нас не пустить?" - спросил меня Брайан.


"Похоже на то", - ответил я, когда Ходж вышел на связь.


"Коготь 30, это Коготь 26. Мы должны найти способ обойти эти барханы. Некоторые из них высотой в шесть этажей".


Джаред приказал нам остановиться и произвести ориентирование.


Бросив свой комплект на переднее сиденье, я выпрыгнул из грузовика и вытянул ноги. Вдруг я услышал треск АК-47, который заставил меня нырнуть в обжигающе-горячий песок.


"Вернись в грузовик, капитан", - крикнул Дейв, который тут же забрался в турель, схватил свой пулемет 50 калибра и быстро закрутился в ту сторону, откуда доносился звук.


Я старался изо всех сил, как футболист, перебирая ногами так быстро, как только мог. Через несколько секунд по радиостанции прозвучал вызов. У нас раненый афганский солдат. Я схватил сумку первой помощи с водительского сиденья и бросился к грузовикам ANA позади нас, где афганский солдат стоически обнимал свою руку. Я увидел тонкие струйки крови, разбрызганные по грузовику и по всей форме и лицу солдата, и сразу понял, что произошло. Мы неоднократно предупреждали военнослужащих ANA о том, что нельзя держать руку на стволе автомата AK-47. Это оружие имеет уникальную опасную скобу предохранителя, и если его оставить в положении "огонь", автомат разрядится при очень слабом нажатии на спусковой крючок.


Я схватил афганца за запястье, когда багровая кровь потекла по его руке и покрыла мою ладонь. Несмотря на то, что его правая рука превратилась в гамбургер, он не кричал и не дергался. Пуля распорола его руку между указательным и средним пальцами, рана прошла от запястья до верхней части ладони, а два пальца свободно болтались на шелковистых белых нитях сухожилий. Я крепко обхватил его запястье и прижал большой и безымянный пальцы к лучевой и локтевой артериям, чтобы уменьшить кровотечение.


Подоспел Стив и полез в свою сумку за компрессионной повязкой. Пытаясь извлечь что-то положительное из этого ужасного происшествия, я попросил афганцев собраться вокруг, пока Стив с помощью Виктора проводил импровизированный урок по перевязке и обработке ран. Стив зажал открытую рану и наложил на место ранения целый рулон Kerlix[6] и давящую повязку, Виктор переводил каждый шаг. Затем последовало введение внутривенных жидкостей. Когда занятие закончилось, я открыто отчитал ANA за раздолбайство и за то, что из-за такой глупой ошибки мы потеряли ценного солдата.


Я подошел к грузовику, вымыл руки и вызвал Джареда. Афганца нужно было эвакуировать. Джаред подозвал его, пока моя команда готовила зону высадки. У меня и так не хватало солдат, и потеря одного из-за такой глупости меня напрягала. Если операция должна была сработать, нам нужны были все.


Стив и Райли подготовили раненого к эвакуации, когда раздался вызов по FM-радио.


"Коготь 31", это "Мустанг 11". Подтвердите сетку и статус LZ", - сказал пилот.


"Мустанг 11", это Коготь 31. Сетка не изменилась. Состояние холодное. Остерегайтесь затемненного песка", - ответил я.


"Коготь 31, понял. На подходе", - сказал пилот.


Я увидел на горизонте черно-зеленый вертолет "Черный ястреб". Это было всего лишь пятнышко, но с каждой минутой оно становилось все больше. Кто-то пустил фиолетовый дым. При снижении лопасти вертолета подняли огромное облако песка и гравия. Я пригнул голову и прикрыл глаза. Я не представлял, как они могут видеть в этом месиве.


Санитарный вертолет простоял достаточно долго, чтобы Дэйв и Райли успели погрузить афганского солдата, а затем снова взмыл в небо с пустынного грунта, оставив после себя еще одно огромное облако пыли. Шинша подошел и хлопнул меня по плечу. У него была такая широкая улыбка, что его глаза прищурились. Он не говорил, но я все понял. Мы позаботились о его солдате. Он рассчитывал на это, и я оправдал его ожидания.


Перед его уходом я рассказал ему о срочной переброске по воздуху. "У нас мало еды и воды, поэтому мы должны сделать так, чтобы их хватило надолго", - сказал я. "Не тратьте зря воду. Не выбрасывать еду. Когда она закончится, нам придется обходиться без нее".


Шинша понял и пообещал поговорить со своими людьми.


По дороге обратно к «Бабе Оли» я встретил Криса, коренастого механика из роты поддержки, который прилетел со запасным грузовиком ANA. Последние несколько дней он поддерживал наши грузовики в рабочем состоянии с помощью клейкой ленты и недюжинной силы воли. Он ремонтировал протекающие гидравлические шланги, отрезая второстепенные и накладывая их на поврежденные. В радиаторах двух грузовиков ANA Hilux закончилась вода, и он заполнил их водой, мочой и любой другой доступной жидкостью. Чтобы починить один из грузовиков со сломанной рессорой, а другой - со сломанным стабилизатором руля, он использовал нейлоновые ремни-трещотки весом в пять тысяч фунтов, предназначенные для крепления грузов, и крепко стянул детали, чтобы грузовики могли продолжать движение. Сможем ли мы на них сражаться - это уже другой вопрос.


"Капитан, когда эти грузовики снова нагреются, эти ремни расплавятся", - сказал он. "Тогда придется вернуться в автопарк".


Джаред решил подождать до утра, чтобы возобновить движение. Я подумал, что это было правильное решение, потому что мы устали, и все были расстроены из-за машин и афганцев. Перерыв позволил остыть.



* * *



С первыми лучами солнца мы воспользовались прохладной температурой, чтобы сделать последний рывок через пустыню. Боль от тепловой сыпи была мучительной, и я начал серьезно обсуждать возможность прохождения последнего этапа без экипировки. Моя сыпь превращалась в язвы. Если язвы воспалятся, мне понадобятся антибиотики, и я буду вынужден опустошить наши скудные запасы лекарств, которые, как я знал, могут понадобиться при более серьезных травмах. Я набрал новую порцию нюхательного табака, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и надел бронежилет. Боль, как электрический ток, пронзила спину и плечи. Я попытался сдержать сердцебиение и смахнул выступившие на глазах слезы. Как только боль прошла, я проглотил полдюжины тайленола[7], вышел на связь и приказал колонне двигаться.


В течение нескольких дней я терпел режущую уши техно-музыку Дэйва. Он подключил свой iPod к двум колонкам Sony на турели. Угроза со стороны противника была невелика, а музыка помогала разбавить монотонность. Поскольку он весь день находился под палящим солнцем, я разрешил ему играть в диджея. Но я больше не мог выносить его высокооктановое техно.


"Ради всего святого, Дейв, неужели у тебя нет ничего другого на iPod?".


"Я уже перебрал все пять тысяч песен. Что ты хочешь послушать?"


Я потянулся назад и достал из своего штурмового рюкзака маленький кейс Pelican. Я отказался от своего старого двадцатигигового белого iPod первого поколения, который я брал с собой в три командировки и который пережил взрыв придорожного фугаса и несколько перестрелок. Это был подарок от друга семьи. На обратной стороне он написал: "Друзей не заводят. Человек их узнает". iPod стал своего рода талисманом удачи.


Дэйв подключил его к колонкам.


"Что ты хочешь послушать?"


Я сказал ему, чтобы он включил плейлист дорожной музыки в стиле кантри. Первая песня подходила более чем идеально: первые несколько тактов песни "East Bound and Down" Джерри Рида зазвучали из динамиков.



[1] Регистан — (в переводе с афганского – «красные пески») песчаная пустыня в южной части Афганистана. Ограничена рекой Гильменд на севере и западе, горами Чагаи — на юге, Кветто-Пишинским плоскогорьем — на востоке. Представляет собой пологонаклонную равнину с широким развитием закрепленных песчаных гряд, подвижных барханов (высотой до 60 м) и др. Площадь около 40 000 км².


[2] ГАННИБАЛ (247 или 246–183 до н.э.) карфагенский полководец Перед переходом через Альпы


[3] Сухпай


[4] Халя́ль, хала́л (араб. حلال‎ — разрешённый, разрешённое‎) —«всё то, что разрешено и допустимо в исламе» (противоположно хараму). Наиболее часто это понятие используется для обозначения правильно приготовленной и дозволенной мусульманам пищи


[5] 9,14 м.


[6] Расходные материалы для наложения герметичных повязок в наборах (различных по составу и комплектности) и отдельных упаковках с перевязочной марлей Kerlix® AMD (Керликс® AMD) с антимикробной пропиткой, служат для снижение бактериального фона в ране, легко моделируются (многослойная салфетка с обработанными краями, не оставляющая ниток в раневом канале), повышают абсорбцию за счет специального рифленого плетения.


[7] Тайленол — это препарат на основе парацетамола. Обладает жаропонижающим, обезболивающим и противовоспалительным действием. Выпускается в виде каплет — таблеток, по форме напоминающих капсулы

Глава 10. ЗАПИСНАЯ КНИЖКА.



Не трогайте ничего без необходимости. Остерегайтесь красивых девушек в танцевальных залах и парках, которые могут быть шпионами, а также велосипедов, револьверов, униформы, оружия, мертвых лошадей и людей, лежащих на дорогах - там нет ничего случайного».


-СОВЕТСКОЕ РУКОВОДСТВО ПО ПЕХОТЕ, ВЫПУЩЕННОЕ В 1930-Х ГОДАХ.[1]



Из-за горизонта показался представитель племени Кучи с примерно двадцатью верблюдами на поводу. Когда он приблизился, я смог разглядеть его обветренное лицо и длинную черную бороду. Его худая фигура была покрыта многослойной одеждой, а в пояс был засунут огромный нож, изогнутый на конце.


"Этот парень похож на статиста из "Рейдеров из потерянного ковчега"[2], - сказал я.


Смитти сообщил по радиостанции, что в бинокль он видит несколько больших вьюков на одном из верблюдов, которые, похоже, были боеприпасами или минами к минометам. Я не видел оружия в руках у туземца, но я знал, что пустыня может сыграть с тобой шутку. Черт возьми, я недавно видел стадо верблюдов, которых принял за вражеских солдат.


Когда кучи увидел длинную колонну грузовиков, он остановился, сбросил свой рюкзак и вскинул руки вверх.


"Этот парень мне уже нравится", - сказал Билл по рации.


Стив, Смитти и их помощник Джерри выдвинулись поговорить с этим человеком. Он сказал им, что его стадо было частью приданого его невесты. Стив и Смитти обыскали его, а затем попросили показать его груз. Не раздумывая, он достал нож и срезал тяжелые вьюки с верблюда. Мешки из тканого полотна упали на песок.


Смитти стал рыться в мешках, а Стив наблюдал за ним с винтовкой наготове. Мешки были полны металлолома, минометных осколков и гильз от боеприпасов, которые, по словам соплеменника, он собрал в тренировочном лагере, который мы нашли у горы примерно в неделе ходьбы к югу. Его рассказ имел смысл. В том лагере было много чего интересного. Он улыбнулся, когда Смитти предложил ему три бутылки воды, радуясь, что пьет из наших запасов, а не из своих личных. Пока он пил, Смитти достал блокнот и начал задавать вопросы. Я стоял в стороне возле своего грузовика.


"Видели кого-нибудь поблизости?" - спросил он, пока Джерри переводил.


"Несколько грузовиков Hilux".


"В каком направлении?"


"С юга, в сторону Панджвайи", - ответил кучи, допивая последнюю бутылку.


Ни один порядочный человек не стал бы пересекать эту пустыню на радостях. Я проверил наше местоположение на компьютере и GPS. Мы почти вышли из пустыни. Я наблюдал, как кучи перегружает свой груз, когда мы снова двинулись в сторону Панджвайи. Впереди нас контурные линии на дисплее GPS сошлись, указывая на более высокую местность, которую нужно преодолеть.


Через несколько часов мы поднялись на гребень холма и увидели небольшое скопление разноцветных палаток, установленных на плато. Это был будущий тесть Кучи. Когда мы проходили мимо, мужчина поприветствовал нас и спросил, не видели ли мы его верблюдов. Он не выглядел слишком заинтересованным в благополучии своего будущего зятя.


"Типичный тесть", - сказал я Брайану.


Плато перешло в еще один ряд холмов. Когда мы наконец преодолели последний из них, перед нами раскинулась зелено-пышная долина Панджвайи. Я вызвал Джареда, чтобы сообщить ему, что мы выбрались из пустыни и находимся недалеко от точки сброса. Джаред сообщил, что еще один грузовик застрял, поэтому Брайан, Дэйв и я заглушили "Бабу Олю", скинули снаряжение и раздали бутылки с водой, как праздничное шампанское.


За нами простирался огромный океан зеленой растительности. Я мог видеть реки Дори и Аргандаб, обрамляющие долину с обеих сторон, запутанную сеть сотен кишлаков с глинобитными дувалами, виноградниками, тропинками, тропами и оросительными арыками. На мгновение я представил себе, что чувствовали древние путешественники, когда увидели долину после нескольких недель ходьбы по пустыне, но это чувство длилось недолго. Расклад на поле боя был слишком очевиден. Канадцам понадобится больше войск - чертовски много больше. Это было не несколько отдаленных кишлаков. Это был неразвитый город.


"Хорошо, что нам не придется его расчищать", - сказал Брайан, прочитав мои мысли.


Грузовик Джареда остановился рядом с моим, его радиатор шипел, вентилятор охлаждения работал на полную мощность.


"Чувак, это, конечно, зрелище для воспаленных глаз", - сказал он.


"Будем надеяться, что нам не придется в нем драться", - ответил я.


Виктор спрыгнул с моего грузовика и достал несколько бутылок воды и свой молитвенный коврик.


"Зачем тебе вода, Виктор?" спросил я.


"Мне пора молиться", - ответил он.


Мы были близко к зоне высадки, но все еще не хватало припасов, которые мы нормировали в течение дня. Я не собирался рисковать, пока не прибудут платформы с едой и водой.


"Вы можете либо пить эту воду, либо мыть ею ноги", - сказал я. "Мне все равно, но это вся вода, которая у нас осталась, чтобы поделиться с вами. Выбирай."


Он подумал секунду и положил две бутылки обратно в грузовик. Дейв посмотрел вниз с турели и улыбнулся. "Может быть, он быстро учится, капитан".


"Посмотрим".


Джаред встретился с командирами, и мы все договорились дождаться темноты, чтобы подойти к месту пополнения запасов, чтобы не поставить это место под удар. Я провел часть дня, перебирая свое снаряжение. У меня было две пары носков и две футболки. Моя кожа была сырой из-за сыпи от жары. Я замочил в воде дорогую футболку Under Armour и вымыл грудь и ноги. Мои гражданские ботинки держались, и помогло то, что они были на размер больше. В такую жару мои ноги сильно отекли. Армейские ботинки для пустыни имеют кусок кожи, который проходит через верхнюю часть ступни - и, когда она отекает, вгрызается в нее и перекрывает кровообращение в пальцах ног. Нельзя впихнуть солдата в ботинки и снаряжение, сделанные самым дешевым поставщиком и массово изготовленные для каждого солдата. Это не работает и никогда не работало. Вот почему большинство солдат специальных операций носят гражданские туристические ботинки. Не потому, что они выглядят круто. А потому что они работают.


Я рос в пехоте и до сих пор помню мудрые слова инструктора рейнджеров: "Слушайте сюда, девочки, есть две вещи, о которых вы должны заботиться, будучи пехотинцами, иначе вы долго не протянете на поле боя: ваша винтовка и ваши ноги. Именно в таком порядке". Я надел свежие носки и вновь обулся в ботинки. Они были тесными, очень тесными.


Команда 26 вызвалась вести колонну к долине, и мы двинулись в путь, когда солнце уже садилось. Как только Ходж свернул колонну с хребта в русло реки, температура упала по крайней мере на двадцать градусов, и вскоре мы промокли от легких брызг, выбрасываемых шинами, и воды, хлюпающей по полу грузовика.


Конвой плыл по мелководной реке около мили, пока мы не вышли к точке выброски, указанной в наших компьютерных картах. Впервые карта местности в точности отражала реальное положение дел. Наша домашняя работа оправдала себя; место было идеальным. Большая песчаная зона высадки была окружена хребтом, на котором мы могли расположиться, что обеспечивало некоторую скрытость для машин и великолепный обзор на многие мили. Билл определил сектора обстрела, которые я нарисовал на ламинированном планшете, позже добавив к ним позиции афганцев, которые мне показал Шинша. Схема сектора была, по сути, схемой позиции и показывала пересекающиеся сектора огня пулеметов в случае начала боя.


После того, как территория была закреплена, мы установили сигналы для пилотов. Ночной десант мог быть опаснее перестрелки. Когда платформы выскользнули из самолета, единственное, что управляло ими, - это вес, ветер, сила тяжести. Одна ошибка - и тысячи фунтов воды и боеприпасов могут упасть нам на головы.


Когда солнце уже село, а до прибытия самолета оставалось еще несколько часов, мы решили, что ANA может спуститься к реке группами по десять человек за раз. Первые пять человек будут купаться, пока остальные будут обеспечивать безопасность территории. Когда первая группа закончила, они поменялись. Нам тоже нужно было помыться, и медики — Стив, Райли и Грег — говорили об этом, сверяясь с карточками, которые они носили в карманах униформы, и проверяя количество и типы лекарств под рукой. Река была полна микроорганизмов и бактерий.


Наконец, Грег дал добро.


"Сделай это, но ты должен высушить свою одежду на солнце, чтобы убить все оставшиеся бактерии", - сказал Грег. Райли добавил, что мы могли бы замочить одежду в спирте, чтобы убить большинство жутких тварей, если бы нам пришлось выдвинутся до рассвета. Я согласился с их рекомендацией, и Билл отправил ребят к реке по двойкам за раз.


У Джареда были хорошие и плохие новости. Он сказал мне, что все идет по графику, и ВВС сбрасывают более двадцати тысяч фунтов[3] воды, топлива, запчастей, боеприпасов, медикаментов и пайков. Райли и Стив также заказали упаковки детских салфеток, спирт для растирания и марлю, чтобы обрабатывать тепловую сыпь и язвы. Я увидел, как Джаред улыбается в свете экрана своего компьютера. Плохая новость заключалась в том, что ISAF может отложить начало операции. Он не сказал, почему. Информация не была подтверждена, и пока она не подтвердилась, он собирался придерживаться графика. Мы должны были быть на месте до того, как они начнут атаку.


До прибытия "птички" оставалось тридцать минут, Джаред, Ходж и я по очереди подтвердили математические расчеты друг друга и отправились проверять маркеры и сигналы сброса - серию инфракрасных стробоскопов, расположенных в заранее определенной форме. Билл проследил за тем, чтобы команда была готова и все получили свои ПНВ и "“go” bags", небольшие рюкзаки[4] с едой, боеприпасами и другим необходимым инвентарем на случай, если одина из платформ[5] упадет на грузовик.


По радиостанции прозвучал голос пилота.


"Коготь 30, Коготь 30. Это Архангел 51".


Джаред потянулся к телефонной трубке. Приближался MC-130. Специально разработанный самолет мог летать в любую погоду и был создан для операций в условиях низкой видимости.


"Архангел 51, это Коготь 30. Говорите."


"Коготь, у нас есть для тебя несколько вещей. Ты готов к сбросу?"


"Вас понял, Архангел".


Джаред прошелся по контрольному списку, лежащему у него на коленях. Самолет пролетел над нами, чтобы подтвердить место сброса и засечь маркер на земле. Ему придется сделать два захода, чтобы сбросить груз. Безмятежный, прохладный воздух наполнился напряжением. Брайан сидел у моего грузовика на краю тропы, ведущей в зону сброса, с сигналом наготове. Я услышал тяжелый гул четырех турбодвигателей самолета и разглядел открытый люк в хвостовой части самолета.


"Коготь-30". Это Архангел. Мы вас засекли. Половина сброса, десять связок на следующем проходе. Как слышно, прием?"


Теперь мы были начеку. По мере того, как связки выходили, мы должны были подтверждать раскрытие куполов парашютов. Если парашют не раскрывался, то однотонная платформа разбивается о землю. Через несколько минут самолет сделал пятнадцатимильный круг над зоной сброса. Экипаж подтвердил его курс и попросил зажечь ИК-сигналы.


"Коготь-30". Это Архангел. Маркеры идентифицированы. Сброс через десять секунд".


"Сбросил, сбросил, сбросил".


Так же быстро, как турбинные двигатели проревели прямо над головой, они исчезли. Я услышал приглушенное хлопанье раскрывающихся парашютов. Брайан отключил сигнал. Я посмотрел вверх: один, два, три, шесть, восемь и десять. Десять раскрывшихся куполов парашютов. Я связался по радиостанции с Джаредом и Ходжем.


"Вас понял, подтверждаем десять парашютов", - сказал я.


Массивные квадратные платформы скрипели и раскачивались, опускаясь прямо перед нами, и мы почувствовали удар их веса о землю. Джаред доложил, что все десять платформ приземлились.


"Билл, сообщите мне статус", - сказал я по радиостанции.


"Здесь все в порядке, капитан, включая ANA". Я затаил дыхание. Мы успели сделать только половину. MC-130 снова приближался. Не говоря ни слова, Брайан включил маркеры, когда услышал звук двигателей.


"Коготь 30. Это Архангел. Маркеры идентифицированы. Последний сброс через десять секунд".


"Сбросил, сбросил, сбросил."


Снова рев двигателей, за которым последовало хлопанье и шуршание парашютов. Один, два, четыре, семь, девять... девять.


"Я насчитал девять, только девять", - сказал я, мой желудок сжался в тугой узел.


"Черт, я ничего не вижу", - сказал Дэйв.


"Я тоже", - одновременно сказали Брайан и Билл.


Джаред заметил двухтысячефунтовая[6] платформа через несколько секунд. Это была подвесная - платформа, которая выходит с задержкой или подцепляется за что-то и впоследствии отделяется, чтобы чисто приземлится. Я услышал, как все платформ ударились о землю, и наконец расслабился. Джаред вызвал "птичку" и поблагодарил ее за идеальное сбрасывание. За свою карьеру я провел десятки таких воздушных миссий по пополнению запасов, но ни одна не прошла так удачно. Почти все платформы приземлились вертикально и буквально прямо перед нами на сухой стороне русла реки. Я стоял на краю гребня и смотрел вниз, прямо на верхнюю часть платформы с грузом в двадцати футах ниже.


"Спасибо тебе, Господи", - тихо сказала я. Я знал, что нас защищают и заботятся о нас.


"Аминь, брат", - сказал Билл.


Теперь нам нужно было действовать быстро. Предстояла напряженная работа по разгрузке каждой платформы и распределению припасов. Мы знали, что заказывали, но иногда упаковки не догружали, они ломались или застревали в "птичке". Билл и Джефф, сержант команды 26, решили сначала разгрузить самые ответственные припасы - боеприпасы и топливо, чтобы они, по крайней мере, были в безопасности, если мы вступим в бой и будем вынуждены покинуть район. Боеприпасов у нас оставалось чуть больше, чем основной боекомплект, около двухсот патронов на каждого, но благодаря пополнению запасов мы получили полный двойной боекомплект. Поскольку у нас такое маленькое подразделение, мы должны были быстро добиться огневого превосходства, что ведёт к быстрому расходованию от трети до половины наших запасов. Увеличение запасов было очень кстати.


Далее мы занялись топливом. Мы вручную перенесли двадцать канистр с горючим к пятидесятипятигаллонным[7] бочкам на платформе и наполнили каждую из них с помощью ручной помпы. Эта работа заставила всех нас вернуться к отбору в спецназ - первому шагу в становлении "зеленым беретом". Во время одного из испытаний вам придется нести канистры с топливом через сосновые леса центральной части Северной Каролины. Это изнурительная работа, которая на первый взгляд кажется издевательством над слабыми. В какой-то степени это так и есть, но на самом деле это задача заставляет вас работать в команде в сложных условиях.


Тем временем Крис, механик, собрал запчасти для ремонта - тяжелый домкрат, рессоры, шланги, трубопроводы и инструменты - и уже начал ремонтировать поврежденные грузовики. Я нашел его в гидравлической жидкости и масле под капотом грузовика № 3.


"На сколько мы рассчитываем, Крис?" спросил я.


Он сплюнул и вытер рот, размазывая пролитую жидкость по щеке.


"Учитывая все машины обеих команд, может быть, день, капитан. Я не могу сказать точно", - сказал он.


Плохие новости, но учитывая, что ISAF может задержать операцию, Джаред не выглядел слишком обеспокоенным временем ремонта, когда я сообщил ему об этом. Он хотел взять день на рекогносцировку долины, отдохнуть и дождаться известий о группе 36, группе Брюса, которая шла из Кандагара по более короткому маршруту с стрелковой ротой ANA. В афганском подразделении было около двадцати человек с тяжелыми пулеметами, безоткатными орудиями и 82-мм минометами, которые обеспечивали огромную огневую мощь.


После нашего отъезда Брюс ждал в Кандагаре прибытия второй половины своей группы, и большинство ребят провели на земле около двадцати четырех часов, прежде чем отправиться в путь. Им потребовалось около трех часов, чтобы соединиться с нами на краю пустыни Регистан, что, похоже, особенно разозлило Ходжа, учитывая дни, когда мы все мучились с застрявшими машинами, тепловой сыпью и ноющими мышцами.


После четырех часов разгрузки припасов мы наконец добрались до воды, которую, как мы убедились, распределили поровну между американскими и афганскими грузовиками. Афганцы на собственном опыте узнали, что такое экономия воды, проведя день без нее, и, пока мы таскали ящики с водой к их грузовикам, я надеялся, что в следующий раз они нас послушают. Но их фляги уже были полны речной воды. Если бы любой из нас сделал то же самое без очистительных таблеток, мы бы попали в больницу в течение двадцати четырех часов.


Когда мы закончили укладывать вещи, солнце еще не зашло за горизонт. Я положил свою свежевыстиранную рубашку и носки на грузовик и рухнул на сиденье. Проснулся я через три часа, припекаемый солнцем. Моя рубашка и носки были похожи на мягкий картон. Поскольку хребет обеспечивал нам некоторую защиту, большинство из нас не надевали рубашки. Татуировки и шрамы украшали тела моих товарищей по группе. Черепа, племенные узоры, имена любимых были набиты на наших бицепсах, спинах, груди и ногах рядом с грубыми, растянутыми шрамами от прошлых боев или травм.


У меня болели спина и ноги, а тело было такое, будто его сбил грузовик. Я становлюсь слишком старым для этого, подумал я. Потягиваясь и разминая затекшие мышцы, я взглянул на грузовик Джареда. Он и Майк, еще один авианаводчик, который отправился с командой 26, сидели над большим оптическим прицелом, Джаред делал заметки в блокноте. Он увидел, что я потягиваюсь, и махнул мне рукой, чтобы я взглянул. Я смахнул следы сна с глаз своим шемагом, традиционным шарфом пуштунов. Сквозь марево от жары я увидел группу коричневых строений с глинобитными стенами. С крыши одного дувала, возле рынка кишлака, торчала большая антенна. Стоя снаружи, десять человек ухаживали за двумя лучше одетыми пожилыми мужчинами. Мой взгляд вернулся к небольшой антенной решетке.


"Ну, посмотрите, посмотрите, что я вижу. Зачем небольшой торговой лавке посреди пустыни спутниковая система связи?" спросил я.


Джаред рассмеялся. "Я рад, что ты спросил, потому что я хочу, чтобы ты поехал туда и выяснил это".


Билл стоял на другой стороне грузовика, ухмыляясь, как гиена. Он уговаривал Джареда на эту задачу еще до моего приезда. Теперь он добился своего.


Пока мы шли обратно к грузовику, Билл и я составили быстрый план.


"Давайте проведем простую тренировку по движению к цели с нашими четырьмя грузовиками. Как только мы въедем в кишлак, мы обеспечим безопасность и блокировку главного строения, заняв блокирующие позиции. Я размещу один грузовик и несколько ANA на маршруте отхода", - сказал Билл. "Вы блокируете позиции и осуществляете руководство и управление".


"Звучит неплохо", - сказал я. "Вы берете на себя первый удар и бьете по главному зданию. Вторая штурмовая группа вместе со Смитти заблокирует задний путь отхода и крыши".


Я взял карту из своего грузовика и открыл ее на капоте. Достав свой лазерный дальномер, я подключил к нему GPS и навел стрелку азимута на антенну. Нанеся точку на карту, я подключил все это к компьютеру и получил спутниковый снимок цели. Снимок был трехлетней давности, и кое-что изменилось, но в целом все было в норме. Я решил, что мы, пожалуй, сможем доехать до цели, но для этого придется немного поплутать.


К кишлаку вело несколько сухих оросительных арыков, но местность оставалась труднопроходимой. Я вернулся к окуляру и стал искать наиболее удобный путь. Я не хотел оказаться на полпути в арыке, дать сигнал плохим парням и увидеть, как они выбегают через заднюю дверь. Я открыл пустую страницу в своем блокноте, теперь заполненную заметками о кишлаке, и начал делать наброски. Я сосредоточился на входах, возвышенных местах и возможных позициях для засады. В молодости я был снайпером-разведчиком и проделывал подобные вещи сотни раз. Тогда мои навыки рисования были лучше, но мне было достаточно, чтобы проинструктировать группу и выполнить работу.


Группа собралась вокруг карты. До поселка было две мили[8]. Мы решили проехать несколько сотен метров по руслу реки и выйти на полной скорости примерно в миле от кишлака. О нашем появлении они предупредят жителей всего за две минуты. Оттуда мы окружим рынок и начнем поиски. Команда 26 должна была стать группой быстрого реагирования, готовой выручить нас, если мы попадем в беду.


По возвращении в грузовик Дэйв чистил тяжелый пулемет 50 калибра на турели. Брайан уже проверял связь с 26-й группой, Джаредом и штабом в Кандагаре. Я надел бронежилет и установил GPS на запястье и на компьютере в грузовике, а затем почистил пулемет M240, прикрепленный к моей двери, проверив всю его оптику и оптику на моей винтовке. Вызвав Билла, чтобы он сообщил мне, когда остальные члены группы будут готовы, я достал из кармана Библию и начал читать Псалом 91[9], чтобы прояснить свои мысли. Это помогло мне сосредоточиться на задании. "Тысяча может пасть на стороне твоей, десять тысяч по правую руку твою, но к тебе не приблизится. Ты будешь только наблюдать глазами твоими и видеть наказание нечестивых".


Пока грузовик с ворчанием оживал, я вспоминал, как думал о том, что когда-нибудь все это закончится. И что тогда я буду делать? Куда уходят воины, когда они больше не нужны? Персонал и письменный стол, подумал я.


Огромное облако пыли следовало за нами по всему руслу реки. Все четыре грузовика ехали бок о бок, когда мы наконец вынырнули и помчались прямо к рынку. Я видел, как афганские жители убегали или возвращались в свои дувалы. По рации Джаред сообщил, что видел, как несколько человек выбежали из кишлака, и что радиопереговоры талибов участились, как только мы пересекли русло реки, причем бойцы за пределами кишлака сообщили тем, кто находился возле рынка, что они прикроют их отход. Я схватился за пулемет и стал ждать, будут ли они обороняться или убегать.


"Четыре мотоцикла только что уехали на север", - передал Джаред по радиостанции.


"Черт, вот и командир", - сказал я в гарнитуру Peltor. Мы не могли отрезать пути отхода, как планировали - мы были почти в кишлаке и сосредоточились на том, чтобы двигаться прямо к цели, а не преследовать их. Все, что представляло ценность, скорее всего, уже исчезло, но мы надеялись, что они в спешке что-то оставили. Когда мы подъехали к перекрестку грунтовых дорог на окраине кишлака, Брайан резко затормозил, впечатав меня в лобовое стекло и уперев крупнокалиберный пулемет Дэйва в грудь. Он видел слишком много грузовиков, мчащихся к цели, чтобы нарваться на мину. Если нам потребуется на несколько секунд больше времени, чтобы добраться живыми, я готов был потерпеть. Брайан промчался по перекрестку, резко повернул направо и помчался по небольшой дорожке к лавке, остановившись прямо перед входной дверью. Я выскочил и прикрывал здание, а Дэйв прикрывал наш тыл из крупнокалиберного пулемета. Билл и поисковая группа, переводчики в сопровождении, сразу же выстроились в линию у заднего борта его грузовика и приблизились к лавке. Смотреть было приятно. Строй шел почти в ногу, оружие прикрывало каждую позицию, пока они плавно перетекали внутрь. Несколько минут кричали и вопили, но выстрелов не последовало. Наконец Билл выглянул из дверного проема и, не спеша, вышел на улицу.


"Капитан, здание заблокировано, периметр охраняется", - сообщил он. "Мы еще не начали поиск, но крыша чиста. Мы выведем жильцов через минуту".


Я спросил, есть ли среди них PUC (персонал под арестом). Я презирал этот термин. Это был политкорректный, тупой способ сказать "пленные". Простое произнесение этого термина выводило меня из себя. По мере того, как выходили пленные, становилось ясно, кто они. Примерно шесть из десяти были одеты в темно-оливковую одежду и черные тюрбаны. Это были самые низко висящие плоды на дереве Талибана и обычно получатели нашей ярости в бою, талибы, которых оставляют позади, чтобы прикрыть отход тех, кто более привилегирован, кто убегает на мотоциклах или грузовиках Hilux. Билл выстроил их на коленях перед зданием. Некоторые из них были совсем мальчишками.


Пожилой мужчина в очках с толстыми стеклами, сером тюрбане и с тростью вышел и посмотрел мне прямо в глаза. Я поприветствовал его и спросил, как мешер, или старшего, присядьте, пожалуйста. Он улыбнулся. Я знал, что он не комбатант и не враг. Он не смотрел в глаза, не хмурился, не вешал голову, не ругался. Вместо этого он смотрел на меня и на мою длинную седую бороду, которую он медленно протянул и потрогал дрожащей рукой.


"Ты. Я видел тебя раньше", - сказал он.


Я помог ему медленно сесть на скамейку возле дверей рынка. Его улыбка переросла в хихиканье, а хихиканье - в смех. Я не был расположен к юмору и сказал переводчику, чтобы он спросил, что это за шутка.


Старик, который оказался владельцем лавки, указал на меня артритным пальцем и продолжал смеяться, говоря: "Я знаю, кто ты, седой. Ты из длиннобородых. Амеркайану Мушакас Каватуна". Американский спецназ.


Затем он указал своим кривым пальцем на мужчин, выстроившихся перед магазином.


"Эти талибы не будут бегать как дикие животные, пока вы здесь". Он рассмеялся низким, мстительным тоном. "У тебя здесь много работы, седой. Многие талибы вернулись со своими арабскими друзьями".


В своем полном снаряжении с оружием и штурмовым ранцем я весил почти триста фунтов[10], но в тот момент меня можно было сбить с ног пёрышком. Я почтительно кивнул и достал свой блокнот. Билл высунул голову из-за угла дверного проема лавки и сказал, что он, Райли, Смитти и остальные собираются начать обыск. Я кивнул и вернулся к своему блокноту. Я хотел запечатлеть каждое слово. То, что старик рассказал мне о текущей ситуации, враге и отношении местного населения, превзошло двухнедельную работу разведки.


Дневная жара высасывала жизнь из каждого, и было очевидно, что талибы хотят пить. Я подошел к своему грузовику, достал бутылку воды и протянул ее старику. Солдат ANA присел возле него на корточки и вытер ему лоб. Афганцы очень почитают своих старших. Они оценили тот факт, что я проявил к нему уважение.


PUC были изолированы друг от друга, поэтому они не могли общаться, и ANA были более чем счастливы начать допрос. Мальчики-подростки были первыми, кто привлек пристальное внимание ANA. Они были самыми молодыми, наименее подготовленными и обычно первыми сообщали полезную информацию. Когда ANA находила человека, в котором они были уверены, что это член Талибана, его отводили в сторону и проводили GSR, или тест на остатки пороха и взрывчатых веществ. Каждый раз, когда стреляют из пистолета, на стрелка попадает невидимый поток химических соединений, которые являются побочными продуктами неполного сгорания пороха, заряда и смазочных материалов. Набор может определить очень небольшое количество этих химических маркеров на руках, ладонях или одежде человека. Из шести талибов тот, который больше всех хмурился, имел остатки на своих руках.


"Эй, капитан, вы нужны нам здесь", - позвал Билл из лавки.


Джекпот, подумал я про себя. Мои ребята звали меня, только если было что-то интересное. Райли и Смитти первыми вошли внутрь. Внутреннее помещение было загромождено таблетками, антибиотиками для инъекций и бинтами. С другой стороны лежали одежда, конфеты и безделушки. Райли копался у задней стены рядом с основанием антенны. Он небрежно подметал землю ногой. В отличие от обычных земляных полов в кишлаке, твердых от десятилетий жары и палящего солнца, этот был мягким. Кто-то потревожил его. Раскопав землю примерно на шесть дюймов[11], Райли обнаружил блокнот, завернутый в пластиковый пакет, который Смитти передал мне, когда я вошел внутрь. Это был маленький зеленый планшет, около трех дюймов[12] в длину, текст читался справа налево. Единственными пометками были имена и цифры. Джекпот.


Не было никаких знаков телефона, который принадлежал спутниковому комплексу. Я был абсолютно уверен, что другие забрали его с собой, когда поспешно уходили. Антенна на крыше была подключена к скрытому кабелю и зарядному устройству. Райли с огромным удовольствием вырвал антенну из основания и сбросил ее с крыши.


Внутривенные иглы, капельницы, кровоостанавливающие препараты, давящие повязки, морфий, жгуты, иглы и хирургические нитки были упакованы в коробки и аккуратно сложены в задней части лавки. Когда я вышел и спросил старика, кому принадлежат эти медицинские принадлежности, он сказал мне, что людям Хафиза Маджида. Хафиз Маджид был одним из пяти лучших командиров "Талибана" во всем Афганистане. Если эти медикаменты принадлежали его людям, то он не мог быть далеко. Я подумал, не был ли он одним из тех, кто бежал, но я сомневался в этом. Старшие командиры "Талибана" не передвигались без телохранителей из "Аль-Каиды", и их визиты не были тайными и сопровождались пышными торжествами. Они, как правило, хотели, чтобы весь район знал, что они здесь, перед лицом вторжения неверных.


Следующие несколько часов мы провели, допрашивая талибов. Командир отряда ANA стоял и улыбался мне.


"Мы берем их, капитан?" - спросил афганский солдат.


Я знал, что он имел в виду. Если бы я сказал "да", то всю эту толпу отправили бы в пустыню в один конец и никогда бы не вернули. Мне было неприятно отказывать ANA в просьбе, потому что я знал, что мы будем сражаться с этими талибами позже, но что-то должно было отделить нас от них.


"Нет", - сказал я категорически.


Афганцы понимали, но все равно всегда спрашивали, надеясь, что я скажу "да".


Я подошел к талибу, который больше всех хмурился, и достал свой нож, чтобы разрезать его пластиковые гибкие наручники. При этом я приказал ему не двигаться. Затем я взял его правую руку и маркером Sharpie нарисовал на его запястье американский флаг.


Ухмыляясь, я сказал четко, чтобы слышали остальные: "Nanawateh tismedel". Я только что обеспечил ему безопасный проход в соответствии с одним из самых главных пуштунских благ. Нравится мне это или нет, но теперь он был в долгу передо мной.


Он был обязан повиноваться.


"У меня есть послание для твоего босса. Покажи ему это", - сказал я ему через терпа, указывая на флаг. "Скажи ему, что мы его ищем".


Он отдернул руку и оскалился. Я подмигнул ему и забрался в свой грузовик. Мы выехали с территории дувала, приготовившись к засаде. Я увидел, как командир отряда ANA помахал рукой талибу, который только что избежал гибели.


Когда мы возвращались на позицию Джареда, я получил сообщение по радиостанции, что среди талибов возникли серьезные разногласия по поводу того, почему мы не попали в засаду на выходе из комплекса. По всей видимости, там был очень, очень раздраженный воин Талибана, который хотел вступить с нами в бой, но его командир сказал ему, что этого делать нельзя.


На вершине хребта Джаред со своим переводчиком с тревогой ждал захваченную записную книжку. Я передал его ему, когда мы проезжали мимо. Теперь начнутся административные муки. Я надеялся, что кто-то на хребте сохранил нашу хронологию для отчета о результатах операции. Я начал перебирать в уме все, что мог вспомнить, в то время как Билл и группа начали чистить снаряжение и оружие.


Тень упала на дверь моего грузовика. Это был Джаред, ухмыляющийся до ушей. "Ты знаешь, что это такое?" - спросил он, протягивая блокнот, который нашли Райли и Смитти.


"Да", - ответил я. "Это список лидеров Талибана и номера телефонов. Это не было оставлено там случайно. Это было спрятано".


Я внимательно изучил список и сразу же узнал по крайней мере четыре имени - это были люди, за которыми я охотился во время моей крайней командировки. На этот раз, возможно, нам не придется гоняться за ними по всему Афганистану.



[1] В Боевом устав пехоты РККА 1938 г. таких пунктов я не обнаружил.


[2] х/ф «Похитители утраченного ковчега», также известный, как «Индиана Джонс: В поисках утраченного ковчега»


[3] 9071,85 кг.


[4] сумка для чрезвычайных ситуаций, так сказать «тревожный чемоданчик»


[5] Платформы ПГС - 1000 (парашютно-грузовая система) - 1000


[6] 907,18 кг.


[7] 55 ам.гал. = 208,2 л


[8] 3,22 км


[9] Псалом 91 — Псалтирь — Библия: Псалом. Песнь на день субботний. Благо есть славить Господа и петь имени Твоему, Всевышний, возвещать утром милость Твою и истину Твою в ночи, на десятиструнном и псалтири, с песнью на гуслях. Ибо Ты возвеселил меня, Господи, творением Твоим: я восхищаюсь делами рук Твоих. Как велики дела Твои, Господи! дивно глубоки помышления Твои! Человек несмысленный не знает, и невежда не разумеет того. Тогда как нечестивые возникают, как трава, и делающие беззаконие цветут, чтобы исчезнуть навеки, — Ты, Господи, высок вовеки! Ибо вот, враги Твои, Господи, — вот, враги Твои гибнут, и рассыпаются все делающие беззаконие; а мой рог Ты возносишь, как рог единорога, и я умащен свежим елеем; и око моё смотрит на врагов моих, и уши мои слышат о восстающих на меня злодеях. Праведник цветет, как пальма, возвышается подобно кедру на Ливане. Насажденные в доме Господнем, они цветут во дворах Бога нашего; они и в старости плодовиты, сочны и свежи, чтобы возвещать, что праведен Господь, твердыня моя, и нет неправды в Нём.


[10] 136,08 кг.


[11] 15,24 см.


[12] 7,62 см

Глава 11 ГОЛОС АНГЕЛА. АНГЕЛ И СМЕРТЬ.



Трудное мы делаем сразу; невозможное требует немного больше времени.


-ДЕВИЗ ВВС



На рассвете наши полностью загруженные грузовики скатились с высоты над рекой Дори и направились в долину. С этого момента задача наших групп заключалась в том, чтобы продолжать движение на запад и собирать как можно больше подробных разведданных, одновременно держа врага в поле зрения. Идея заключалась в том, чтобы привлечь их внимание к нам и отвлечь от северных районов, где основные силы ISAF должны были начать атаку. Перед тем, как выехать в то утро, мы отрепетировали в своей группе и с другими, что делать, если один из грузовиков застрянет в склизкой, вязкой грязи русла реки. Мы будем объезжать русло реки, но если нам придется спуститься в него в случае необходимости, мы должны были знать, что делать. В такой близости от Панджвайи мы могли не успеть вызволить машину, особенно в условиях перестрелки.


Это была приятная утренняя прогулка, пока мы не подъехали к тому, что выглядело как огромный земляной палец, направленный прямо в русло реки. Хребет представлял собой идеальное место для засады. Он был очень узким у основания, а у подножия оставалось место, где могла бы проскочить только одна машина за раз. Хребет обеспечивал хорошее укрытие, через него проходили многочисленные ручьи, и по нему можно было легко выбраться в открытую пустыню. Дейв подтолкнул меня правой ногой. Оглянувшись через левое плечо, я увидел, что он прильнул к турели. Как вдруг три приглушенных винтовочных выстрела прозвучали сквозь гул двигателей наших грузовиков. Ходж вызвал по рации и сообщил, что человек на мотоцикле скрылся за хребтом в направлении сети кишлаков.


"Я же говорил", - сказал Дэйв позади меня.


Грузовик Ходжа скрежетал и лязгал когтями по берегу, выбрасывая в воздух пыль и грязь. Остальные грузовики последовали за ним стремительной колонной, как толстые бронированные багги. Перевалив через хребет, они помчались по открытой пустыне в погоне за талибским корректировщиком. Моя группа поднялась на холм и расположилась на гребне, чтобы прикрыть их из пулеметов и гранатометов.


Я улыбнулся, представив, что происходит. В кишлаке напротив нас, в защищенном глинобитном строении, шокированный командир талибов был внезапно разбужен от мирного сна взволнованным охранником. Он и его окружение месяцами наслаждались жизнью в этом районе, добывая пищу и жилые помещения для местного населения и терроризируя кишлаки своей идеологией фанатизма. Теперь, когда его разведчик с криком вбегал в кишлак, поджав хвост, он оглядывал стены своего лагеря и видел пять американских грузовиков с пулеметами и десятки афганских солдат, которые, выстроившись в колонну, направлялись прямо к нему. Радиопереговоры талибов подтвердили мою интуицию.


Лабиринт долины поглотил мотоциклиста прежде, чем группа смогла его догнать, поэтому Ходж и Джаред связались по рации, чтобы сообщить, что они возвращаются. Но ложное чувство безопасности, которым талибы наслаждались в течение нескольких месяцев, закончилось. Слухи о том, что длиннобородые вернулись в район, только что стали реальностью.


Когда я изучал кишлак и окрестности, все казалось знакомым. Я просто не мог понять, что именно. Глядя на извивающуюся реку, я понял, что был в этой долине в 2002 году в звании первого лейтенанта 82-й воздушно-десантной дивизии. Мы сопровождали отряд по обезвреживанию взрывоопасных предметов (EOD), направленный для уничтожения тонн оставшихся советских боеприпасов.


Советские войска оставили огромное количество боеприпасов, взрывчатых веществ и бомб на аэродроме Кандагар во время своего поспешного ухода из Афганистана. Талибы погрузили бомбы на грузовики и сбросили их в многочисленные вади у реки Дори. Когда я говорю о бомбах, я имею в виду одни из худших видов бомб, всех размеров, типов и форм. Зажигательные бомбы, как напалм, противопехотные кассетные бомбы, мощные тысяче- и двухтысячефунтовые[1] бомбы.


Саперы прибыли и взорвали все это. Огненный шар держался двадцать пять секунд и медленно превратился в грибовидное облако, которое повисло в небе, когда ударная волна прокатилась по долине, заставляя афганцев бежать в укрытия. На тот момент это был самый большой контролируемый взрыв в истории армии - настолько большой, что его зафиксировало командование противоракетной обороны NORAD[2] в Колорадо.


Теперь по всей долине заговорили радиостанции талибов. Командиры не знали, что с нами делать. Мы только что выполнили часть своей миссии. Мы привлекли их внимание. Они годами не видели американского патруля, сказал один из командиров. ISAF не были активны; они держались главных дорог и редко вступали в бой с талибами. Американские патрули означали неприятности.


Джаред решил заставить их гадать. Мы двинулись на запад, сначала вглубь района к кишлакам, а затем зигзагообразным маневром вернулись на юг к реке. К этому времени марево жары разливалось по дну пустыни, как вода, размывая образы вдалеке.


"Кто хочет здесь жить?" спросил Брайан, когда мы остановились.


"Это все, что у них есть", - сказал я, снимая каску.


Дни езды по открытой пустыне и скачки по песчаным дюнам дали о себе знать. Наши спины затекли и болели, ноги и животы свело судорогой. Я осторожно потер опухшие, засыпанные песком глаза под солнцезащитными очками. Я едва мог видеть в бинокль, голова пульсировала. Однажды в ресторане во время увольнительной меня расспрашивал студент колледжа, который хотел узнать, каково это в Афганистане. "Единственный способ описать среднюю стодвадцатиградусную[3] жару - это воткнуть в лицо фен салонного размера на полную мощность и оставить его там на несколько дней", - сказал я ей. "При этом старайтесь не терять влагу, пейте теплую воду из ванны, заходя в ванну и выходя из нее с радиостанцией в руках, стараясь не погибнуть".


Моя головная боль быстро превращалась в невыносимую мигрень. Я не хотел показывать слабость. Во многих случаях, когда мы работаем с обычными подразделениями, они остаются в полной экипировке, даже если это не требуется, пока не потеряют сознание от теплового удара. Я быстро понял, что для всего есть свое время и место. Если нет необходимости быть в полной экипировке, снимите ее. Афганистан - это одно из мест, где единообразие не просто сделает вас неэффективным в бою, оно вас убьет.


Действуйте умнее, а не жестче. Именно поэтому тебя выбрали, помнишь? - сказал я себе.


Билл вызвал меня по радиостанции. Ему не нравился этот район.


"Сэр, в этом месте нет возможности установить периметр безопасности. Мы собираемся разведать место на возвышенности и, возможно, расположиться там", - сказал он.


Поскольку сзади нас была пустыня, а перед нами простиралась вся долина реки, уступ, который нашел Билл, оказался идеальным. Я осмотрел берег реки и соты глинобитных дувалов и кишлаков, раскинувшихся передо мной. Я не увидел ни одного грузовика. Ни дехкан, обрабатывающих поля, которые были густыми, зелеными и готовыми к сбору урожая. Что-то не сходилось. Эта долина должна быть оживленной.


Внезапно Виктор, мой обычно самоуверенный придурок, в бешенстве подбежал ко мне.


"Туран Расти, ты должен это услышать", - задыхаясь, сказал Виктор. "Талибы следят за нами, их много, очень много".


Я попытался успокоить его и объяснить, что он услышал. Обычно термин "много" в афганской математике означал двадцать-тридцать человек, больше или меньше. Афганская математика была проста: Возьмите число, которое они вам называют, и дважды уменьшите его пополам, и тогда оно составит всего лишь 10 процентов от этого числа. Афганские цифры всегда преувеличены.


Я слушал, как один лидер за другим регистрировались в сети. Всего я насчитал четырнадцать, и все они говорили уверенно и спокойно. Некоторые даже смеялись или включали музыку на заднем фоне. По моему позвоночнику пробежали мурашки. Как могло столько боевиков незамеченными подобраться так близко к городу Кандагар? Я пытался записать их кодовые имена, но не мог уследить. Позже мы узнали, что в кишлаке лежащем прямо перед нами находился штаб талибов южной части района.


"Талибы" говорят, что в Пашмуле бьют американцев. Командиры "Талибана" теперь говорят, что они делают это снова", - сказал Виктор.


Командиры талибов говорили о отряде Шефа, и его предупреждение не приходить сюда без батальона войск эхом отдавалось в моей голове. Когда мы покинули аэродром Кандагара, по оценкам нашей разведки, в долине находилось от трех до четырехсот боевиков. В найденной нами записной книжке было шестнадцать талибовских командиров. Если у каждого вражеского командира было пятьдесят или более бойцов, то разведка ошиблась. Сильно ошибалась. Старая добрая американская математика подсказала мне, что передо мной было более восьмисот вражеских бойцов, и это без учета тех, кто находился на северной стороне реки. Северная сторона реки была в два раза больше и, скорее всего, на ней находилось в два раза больше боевиков. Таким образом, общее число боевиков превышало две тысячи.


Эта цифра потрясла меня. Я сразу же подумал о боях в Анаконде и Тора-Бора. Разница между теми и нашими боями заключалась в том, что те сражения велись в горах. А это было прямо посреди города. Я сосредоточился на наших преимуществах. То, что мы снова и снова возвращались в одни и те же регионы Афганистана, давало спецназу очень явное преимущество. Мы знали людей, местное руководство, местность, врага. Я знал, что охотился по крайней мере за четырьмя из тех, кого услышал по радиостанции и кто был перечислен в захваченном блокноте. И самое главное, они знали нас. Их быстрое бегство с территории дувала ранее доказало это. Надеюсь, мы оправдали свою репутацию.


Джаред был ошарашен, когда я рассказала ему о том, что услышала.


"Ты уверен?" - спросил он.


"Уверен настолько, насколько могут быть я уверен в трех боевых командировках в одном и том же месте".


"Хорошо, я понял. ISAF никогда в это не поверит, но я отправлю эту информацию сейчас", - сказал Джаред.


"Убедитесь, что наш ТОС донесет информацию до командования сухопутных войск ISAF".


Сейчас мы выполняли одну из самых важных частей нашей миссии - сбор разведданных. И то, что мы собирали, было не из вторых рук или по слухам от информатора. Это была реальная информация о противнике в режиме реального времени. Разведка редко бывает более точной.


Отправив донесение, Джаред передал по горному хребту, что мы, скорее всего, подвергнемся нападению. Талибы знали, что они не могут сражаться в дневную жару. Вместо этого они будут ждать вечера, когда станет прохладно.


Мы достали свои снайперские винтовки, убедились, что все пулеметы и гранатометы имеют полный боекомплект, и окопались. Когда последние лучи солнца померкли, окрасив все небо в оранжевый цвет, я вскрыл толстый зеленый пакет со спагетти и начал есть. Когда я съел несколько ложек, вернулся Виктор, еще более взволнованный, чем раньше.


"Капитан Расти, талибы собираются атаковать! Они разговаривали друг с другом, говорили на странных языках, а потом замолчали. Все замолчали".


"Что значит, они говорили на странных языках и перестали говорить?"


"Они произносили молитвы, например, "Радуйтесь, что стали мучениками за Аллаха, Аллах акбар, Аллах Акбар! Это очень плохо".


"Да, партнер, это точно, - сказал я, направляясь к Биллу.


Обычно молитвы звучат, когда наступает время сражаться или праздновать. На видеозаписях террористов-смертников вы слышите, как они говорят или кричат именно это: Аллах Акбар! - Бог велик!


Когда сумерки сменились непроглядной тьмой, радиостанции замолчали. Нам ничего не оставалось делать, кроме как ждать. Осматривая долину в бинокль, я просто хотел, чтобы они пришли. Бой был тяжелым, но ничто так не поджаривало нервы, как ожидание. Было гораздо легче просто сражаться с врагом, а не с битвами в моей голове. Невозможно подготовиться ко всему, но ты пытаешься, и это изматывает тебя.


Кейси, турельный пулеметчик Джареда, первым увидел движущиеся машины. Все началось с группы из четырех пикапов, которые с большой скоростью двигались на север по главной дороге. Через несколько секунд появилась еще одна колонна, потом еще и еще. Мы перестали считать на пятидесяти семи машинах, которые двигались одновременно. Некоторые из них могли быть приманкой, потому что они останавливались, выключали фары, а затем снова ехали. Они перевозили по полю боя ценных воинов и расставляли свои силы.


Джаред вызвал для поддержки Ганшип AC-130, но ему ответили, что его не будет по крайней мере в течение часа. Единственное, что они могли прислать немедленно, был бомбардировщик B-1 1980-х годов, созданный для борьбы с советской военной машиной. Похожий на дротик по форме и с длинными крыльями, он сейчас патрулировал над Афганистаном и Ираком, имея на борту высокоточные бомбы. С земли он выглядел как истребитель. Мне не хватало массивной громадной рамы B-52. Бомбардировщики отлично подходят для поражения больших целей, таких как здания, но на высоте двадцать тысяч футов[4] трудно попасть в движущиеся пикапы.


Вскоре прибыл бомбардировщик B-1 и несколько минут кружил высоко над головой, пока диспетчеры ВВС пытались навести его на цель. К тому времени, когда B-1 обнаружил колонну грузовиков, у него уже не хватало топлива, и он отвалил, чтобы дозаправиться от топливозаправщиков, летавших по трассе неподалеку. У нас оставалось тридцать минут до прибытия Ганшипа AC-130.


Стали поступать сообщения о том, что боевики Талибана переместились в русло реки на нашем левом и правом флангах. Билл и Джефф начали выставлять солдат ANA в оборонительную позицию, используя лазеры для определения секторов ведения огня в очках ночного видения. Когда талибы двинулись, мы нанесли ответный удар. Как и в первых раундах боксерского поединка, ни один из бойцов не оказался в пределах досягаемости другого.


Я не ослаблял внимания, следя за передвижениями талибов по карте и пытаясь предугадать следующее их движение. Но без прикрытия с воздуха и с врагом, приготовившимся к непростой атаке, похожей на ту, что была нанесена по Шефу, я начал нервничать. Как только я услышал гул турбовинтовых двигателей AC-130, я выдохнул.


Над нами, ощетинившись пушками, пролетел мощный Ганшип "Spectre". Мы не могли видеть его 105-мм артиллерийскую установку, самую большую в мире авиационную пушку, и 40-мм пушки, торчащие из его брюха, но они там были. Радарные станции и инфракрасные камеры, расположенные вокруг орудий, позволяли экипажу вести огонь с высокой точностью ночью или днем. Джаред и Майк стояли неподалеку, и я слышал, как Майк вышел на связь и начал описывать картину. Он обозначил нашу позицию и попытался навести орудийный расчет на несколько автомобильных колонн и позиции талибов.


"Вас понял, Коготь 30, Жнец 21", - ответил шелковистый женский голос.


Джаред толкнул меня в ребра. У Жнеца 21 был один из самых сексуальных голосов, которые я когда-либо слышал. Она звучала как Шанайа Твейн[5], и всю оставшуюся ночь мой разум представлял привлекательную звезду кантри за пультом управления, хотя, судя по тому, как мы пахли и выглядели, я сомневался, что она хоть немного заинтересовалась бы нами. Я повернулся к Майку и увидел Дэйва, Брайана, Смитти, Билла и Райли, собравшихся вокруг грузовика.


"О, да", - сказал кто-то.


Жаль, что мы не можем сообщить талибам, что их задницу отхлестает привлекательная американская женщина-пилот.


Когда талибы услышали звук двигателей, эфир взорвался приказами.


"Самолет смерти", - сказал один из талибских лидеров хриплым голосом. Они начали приказывать своим бойцам добраться до своих позиций для атаки и укрыться. Командиры, казалось, жаждали нападения и продолжали отдавать приказы своим солдатам в течение нескольких минут.


"Положите арбузы", - сказал хриплый лидер, используя кодовое слово для обозначения мин.


Жнец 21 увидел, что группа из нескольких грузовиков движется к реке, и направил AC-130 в их сторону. Когда она добралась туда, был виден только дувал и никакого движения. Хрипловатый лидер талибов тоже перестал выходить на связь.


Ничего.


Майк приказал "Жнецу-21" улететь на несколько минут, надеясь обмануть талибов, чтобы они напали. Гул реквизита исчез, оставив лишь тишину и напряжение. Мы терпеливо ждали.


По-прежнему ничего.


Когда "Жнец-21" вернулся, Майк повел его вверх и вниз по оросительным арыкам в поисках групп боевиков.


Ничего.


"Наверное, в наши дни трудно найти толковых специалистов", - сказал я Джареду. Мы оба хорошо посмеялись.


Наконец, "Жнец-21" передал по радиостанции, что стрелки заметили группу из восьми человек, движущуюся через густой кустарник с южной стороны от нашей позиции. Майк приказал "птичке" внимательно следить за ними. Если они увидят оружие, стрелять.


Я представил себе, как артиллеристы в тесном самолете сгрудились над своими черно-белыми экранами, ища оружие. Безуспешно, но если они не видели оружия, это не означало, что его там не было.


Неподалеку мы заметили два грузовика, стоящих в стороне от дороги. "Spectre" засек две тепловые сигнатуры, но эти люди забрались в грузовики и уехали. Оружия по-прежнему не было видно, и грузовики не представляли угрозы. Радиопереговоров было недостаточно, чтобы санкционировать атаку.


Я хотел стрелять. Я видел, как талибы прячутся за женщинами и детьми, и от этого их было проще презирать. Их идеология не ценит собственных людей, разве что как жертву для своего дела. Это отвратительно и бесчеловечно. Каждый день я видел, как мои бойцы и другие люди идут на огромный риск, чтобы предотвратить гибель мирного населения, вплоть до того, что позволяют нашим врагам скрыться".


Когда машины уехали, Майк направил "Spectre" на север от нашей позиции вдоль русла реки. Там вновь появилась еще одна группа из примерно десяти талибов. Эта группа двигалась гораздо медленнее. Дэвид выстрелил в их сторону белой звездочкой, и они ушли в мертвый спринт.


Следующие несколько часов мы ожидали нападения, которого так и не последовало. Мы победили, не сделав ни одного выстрела, но наблюдение за действиями талибов показало нам, что они могут организовать крупную атаку с участием нескольких групп боевиков, чего я никогда не видел за три моих командировки в Афганистан.


Наконец, Жнец 21 полетел дальше, к другим целям. Майк попрощался за всех нас. Нам всем было неприятно слышать, как она уходит. Ее успокаивающий женский голос был связью с тем, чем мы все дорожили. Несмотря на то, что мы были далеко-далеко от какой-либо наземной поддержки, у нас все еще была вся мощь Соединенных Штатов Америки на другом конце нашей радиосвязи.


Гоняясь за призраками всю ночь, я в итоге задремал около пяти утра. Проснулся я от того, что Дэйв жесткой щеткой вычищал пыль и грязь из пулемета 50-го калибра. Это была еще одна ночь на моем сиденье рядом с водителем, телефонная трубка лежала у меня на груди, а вес бронежилета медленно сдавливал грудину. Я открыл глаза и уставился на ламинированные фотографии Рейчел Хантер[6] и Даны Делани[7], наклеенные на моем сиденье.


Было восемь утра, и мои ребята позволили мне поспать два лишних часа, что было для меня приятным сюрпризом. День уже был жарким и перевалил за трехзначную отметку[8]. Афганцы натянули брезент, чтобы затенить свои позиции, что казалось излишним, поскольку мы не собирались оставаться. Билл стоял возле своего грузовика, и я спросил его, почему афганцы окопались.


"Билл, зачем эти брезенты? Когда мы вылетаем?"


"Спросите у майора", - ответил он, явно не желая влезать в разговор.


В грузовике Джаред и Майк достали оптический прицел, изучая лабиринты кишлаков в долине. Джаред надел головной убор шемаг - традиционный шарф афганцев - на голову и форменные брюки. Как и все мы, он предпочел сбросить одежду, чтобы не навлечь на себя новые страдания.


"Что ты обнаружил сегодня для меня?" - спросил я Джареда.


"Ничего. Ничего не движется", - ответил он.


С учетом вчерашнего неудачного налета, там должно быть что-то интересное. Я подошел к прицелу; никакого движения в любом направлении. Ни ослиной повозки, ни грузовика Hilux на дороге. Ни декхан, обрабатывающих пышные зеленые поля, которые окружали глинобитные дувалы.


Я подозвал Виктора и других переводчиков, которые дремали под жарким солнцем, к грузовику Джареда. "Что вы слышите?" спросил я их.


"Мы ничего не слышим, Туран, все тихо".


ISAF отставал от графика, и Джаред решил остаться еще на одну ночь. Мы можем занять позицию блокирования буквально через день. Армия приучила меня ко многому, но лучше всего научила ценить простые вещи: воду, чистую одежду и удобную обувь. Сегодня был хороший день, и я склонил голову в знак благодарности.


Билл обошел периметр, чтобы проверить, знают ли афганцы, что мы планируем отправиться в путь около пяти утра следующего дня. У нас был продуманный план выхода, и он требовал всеобщего внимания. Талибы знали наше местоположение, но мы не хотели, чтобы они преследовали нас до нашей позиции блокирования.


Перед рассветом следующего дня, по сигналу, каждый водитель заводил свой грузовик вместе с другими, создавая один общий рев, который затруднял подсчет общего количества машин. Афганские солдаты укрылись одеялами на сиденьях грузовиков. Бойцы спецназа вели машину, используя приборы ночного видения. Мы медленно спустились с холма и вошли в русло реки. Никто не болтал ни в грузовиках, ни по радиостанции.


В боковое зеркало я наблюдал, как ярко горят небольшие костры, которые мы развели и оставили позади. Факелы поджигали большие связки кустарника, дрова и оставленные коробки. С той стороны реки казалось, что на хребте все еще находятся солдаты, и талибы могли выбрать более легкую цель вместо хорошо вооруженной колонны. Я понятия не имею, сработала ли эта уловка, но мы не попали в засаду.


Позади нас голубое небо становилось оранжевым, и мы быстро продвигались по каменистому дну реки. Когда мы приблизились к горам, мы увидели огромный караван звенящих грузовиков, покрытых пылью автомобилей, мулов, автобусов, фургонов и телег, выходящих из долины - массовый исход гражданских лиц из Панджвайи. Это выглядело апокалиптически. Те, у кого не было транспорта, шли пешком. Это было похоже на темную линию муравьев, каждый из которых нес свое имущество на спине или в машине в сторону Кандагара.


За день до этого мы узнали, что Асадулла Халид, правитель провинции Кандагар, сообщил жителям Панджвайи по радио, что приближается масштабная операция НАТО и что все гражданские лица должны покинуть этот район. Зрелище было ошеломляющим. Эти люди месяцами жили под властью талибов и очень хотели уйти, настолько сильно, что готовы были оставить урожай в поле, свои дома и хозяйства без присмотра.


Ходж вел колонну крайним справа от караванов беженцев, чтобы не оказаться в их движущейся трясине. Поднявшись на горные перевалы, я наблюдал, как наши машины выезжают на соответствующие блокирующие позиции. Было приятно видеть, что все снова идет по плану.


Группа Ходжа расположилась на северной стороне нашего сектора, на длинной горе в форме ореха под названием Хайбарегар. Моя группа разделилась на две части и заняла два узких прохода между горами на юге. Группа Брюса заняла седловину между горами. Мы установили наблюдательные пункты и перед заходом солнца разместили пулеметы, чтобы прикрыть перевалы. На этом наша основная задача на данном этапе операции была официально выполнена. Теперь нам оставалось только держать талибов в узде и посылать разведданные.


"Я рад, что эта ерунда закончилась", - сказал Брайан.


"Приготовьтесь к долгим, скучным дням", - сказал я, надеясь и молясь, что плохое предчувствие, гудящее в моей голове, было просто паранойей.



[1] ФАБ 500 – ФАБ 1000


[2] Североамериканское Командования воздушно-космической обороны


[3] 48,89 ⁰С


[4] 6,1 км.


[5] Шана́йя Твейн (англ. Shania Twain; при рождении Айли́н Реджи́на Э́двардс (англ. Eilleen Regina Edwards); род. 28 августа 1965, Виндзор, Онтарио) —канадская певица, одна из наиболее успешных современных исполнителей кантри и поп-музыки.


[6] Рэ́йчел Ха́нтер (англ. Rachel Hunter; г.р. 1969) —новозеландская актриса и фотомодель.


[7] Да́на Уэ́ллс Диле́йни (англ. Dana Welles Delany; род. 13 марта 1956, Нью-Йорк) —американская актриса, продюсер и телеведущая.


[8] Гра́дус Фаренге́йта (обозначение: ℉) —единица измерения температуры


На шкале Фаренгейта температура таяния льда равна +32 °F, а температура кипения воды +212 °F (при нормальном атмосферном давлении). При этом один градус Фаренгейта равен 1/180 разности этих температур. Диапазон 0…+100 °F по шкале Фаренгейта примерно соответствует диапазону −17,8…+37,8 °C по шкале Цельсия.

Глава 12 «СТРЕЛЯЙ ПО КУСТАМ, ПАПАЧКА!»



Если люди будут вести войну, рабски подчиняясь правилам, они потерпят поражение.


-УЛИСС С. ГРАНТ



Мой день начался с того, что меня дернули за ногу. Это был Джуд, будивший меня на смену караула. Я редко видел его в пути во время его вождения грузовика Джареда. Было приятно, что он снова в строю.


"Ничего не происходит, капитан", - сказал он.


"Мне нужно выпить сегодня чашку кофе, а то я что-нибудь сломаю", - сказал я.


Он пожал плечами и протянул мне очки ночного видения. Не успел я выбраться из грузовика, как он уже забрался в свой спальный мешок, чтобы поспать несколько часов. Я открыл дверь и достал из металлической коробки пакет с молотым кофе и фильтры.


Было чуть больше четырех утра, солнце находилось за горизонтом. Пока варился кофе, я подошел проверить ANA. Таз сидел, подогнув под себя ноги, на груди у него был пристегнут американский подсумок для магазинов АК-47, который я купил ему во время последней командировки, а у уха - маленькая радиостанция. Он показал мне большой палец вверх и усмехнулся.


"Dodee wharlee, Туран?" - спросил он. Ты хочешь есть, капитан?


"Walee na zma, malgaree", - сказал я. Почему бы и нет, мой друг.


Из спального мешка позади меня раздался кашель и рычание.


"Русти". Шинша сунул сигарету в рот, прежде чем подняться. Он шлепнул меня по ноге, чуть не выбив ее из-под меня.


"Сахар пакаир, командан", - сказал я на пушту. Доброе утро, командир.


Мы все еще могли видеть огоньки факелов, мерцающие внизу в долине, когда длинные вереницы гражданских продолжали бежать из Панджвайи. Таз и Шинша были явно встревожены беженцами и перспективой того, что их страна снова будет разорвана на части.


Операция "Медуза" должна была начаться всего через несколько часов, и разговор вскоре перешел на наступление канадцев. Шинша был уверен, что знает, чем закончится битва.


"Это то же самое, что и с русскими", - сказал он. "Они атакуют, а талибы создают оборону и уничтожают атакующих, пока не станут слишком слабы, чтобы продолжать".


"На этот раз, однако, ты болеешь за атакующих", - поддразнил я его.


К тому времени, когда рассвет послал полосы яркого золотого света в глубокое синее небо над пустыней, я был почти сыт чаем с лепёшками. Надеюсь, сегодня будет лучше, чем вчера, подумал я.


Ночью канадское подразделение специального назначения проникло в Масум Гар, расположенный в пяти километрах к северу от нашей позиции, под носом у боевиков "Талибана". Утром мы впервые услышали их по радиостанции. Масум Гар был самым северным участком местности, с которого открывался великолепный вид на цели канадцев. Канадский план предусматривал несколько дней бомбардировок, частично осуществляемых канадской группой специальных операций, а затем наземную наступательную операцию через реку Аргандаб.


Первый светло серый A-10 пронесся высоко над пустыней с работающими двигателями. Он поднялся прямо вверх на несколько тысяч футов, сильно наклонился влево, выровнял крылья, а затем спикировал, как стрела, изрыгая огонь. Как хищные птицы, бомбардировщик за бомбардировщиком налетали на позиции талибов.


Я стоял на капоте "Бабы Оли" и наблюдал за воздушной атакой в бинокль, адреналин зашкаливал. Я чувствовал себя спартанским капитаном, наблюдающим, как персидский флот разбивается о греческое побережье.


"А-а-а-а", - проревел я, поднимая Брайана из его спального мешка с пистолетом в руке.


"Где, где, где?" - кричал он.


"Успокойся. Канадцы крушат орехи за рекой", - сказал я, ухмыляясь.


Бомбардировка была "ослаблением" или нанесением ударов по целям в долине, направленных на уничтожение вражеских коммуникаций, командных пунктов, оборонительных сооружений и пунктов материально-технического снабжения. Я никогда не видел такого количества огневой мощи с обеих сторон за все мои командировки в Афганистан. Потоки зенитного огня устремлялись в небо, пытаясь поразить истребители. Волна пуль, вылетающих из долины, была такой же завораживающей, как и тот арсенал, который летел в долину. Это было не сборище деревенщины. Это были крутые бойцы.


Затем пришло сообщение, что генерал где-то в цепочке командования перешел в атаку, не проведя рекогносцировку, то есть разведку цели. Вместо того чтобы следовать плану, этот генерал получил "разведданные" о том, что талибы прорываются, и изменил планы, перейдя в атаку раньше времени. Никогда нельзя проводить целенаправленную атаку, не проведя разведку. Однако меня это не шокировало. Меня никогда не удивляло, что некоторые генералы, как бы далеко они ни находились, знают о поле боя больше, чем те, кто находится на нем.


Мы с Джаредом изучали карты и новые временные рамки. Брайан и Дэйв контролировали радиосвязь и передавали группе данные о позициях дружественных и вражеских сил, чтобы держать всех в курсе событий. Воздушная атака только началась, когда мы услышали необычный шум. Я посмотрел на Джареда.


"Что это, черт возьми, такое?" спросил я.


К югу от Масум Гара один из бойцов канадской разведывательной роты под командованием майора Энди Люссье указал на небо. Энди сразу же заметил это: четырехмоторный британский "Нимрод" горел и дымил густым черным дымом. Секунды спустя самолет исчез в огромном огненном шаре. Не дожидаясь приказов, Энди и его люди отправились к месту крушения. Канадцы знали негласный кодекс так же хорошо, как и мы. Энди не мог, не мог позволить талибам добраться туда первыми.


Взрыв прогремел в глубине земли. Мы почувствовали его на своей позиции, схватили оружие и вскарабкались на вершину небольшого хребта позади наших машин. "Господи, - пробормотал Дейв, смотря на огненные обломки вдалеке. Мы помолились за тех, кто был на борту, и за их семьи.


Пока мы наблюдали, по радиостанции сообщили то, что мы уже знали. "Всем подразделениям оперативной группы 31, это сетевой вызов. У нас сбит самолет коалиции. Самолет - британский "Нимрод". Кто-нибудь может его идентифицировать?"


Группа Энди с трудом пробиралась через кишлаки и оросительные арыки, пересекавшие район. Наконец, американский вертолет "Апач" вывел канадцев к ужасному месту крушения. Части самолета были разбросаны по выжженной земле, а самолет упал с такой силой, что восстановить его было практически невозможно. Все четырнадцать членов британского экипажа погибли.


Этой ночью на дежурстве я слушал передачу спутникового радио коалиции, чтобы скоротать время. Устроившись в турели, я прижал радио к уху, когда услышал передачу о лидерах талибов мулле Омаре и мулле Дадулле Ланге, командующем южным Афганистаном. Оба эти человека, согласно передаче, могли находиться в Панджвайи. Если они там, мы бы очень хотели быть причастными к их гибели. После смены я нашел Смитти, и следующие несколько часов мы провели, изучая наши достоверные разведданные и обоснованные предположения о том, с чем мы можем столкнуться в долине. Если там находятся высокопоставленные командиры "Талибана" и иностранные боевики, то сопротивление будет особенно жестким, настаивал Смитти.


На данный момент мы мало что могли сделать, кроме как оставаться на месте, в готовности поддержать канадцев.


На следующее утро наши радиостанции ожили. Началась основная наземная операция канадцев. В течение следующих нескольких часов, пока мы внимательно слушали, ситуация стремительно ухудшалась. Вскоре рота «Чарли» боролась за свою жизнь возле объекта "Регби".


"Регби" представлял собой небольшое белое здание школы в центре Панджваи. Множество оросительных арыков, рассекающих ряды деревьев и густые поля марихуаны, растения которой были выше человека, делали здание школы идеальным центром обороны талибов. Мы могли видеть бой с расстояния почти в милю. Бой был жестоким.


Рота «Чарли» Королевского канадского полка попала под ураганный огонь и понесла большие потери почти сразу после переправы через реку. Данные генерала Фрейзера о слабых, разбитых талибах оказались неверными. В считанные минуты несколько канадских машин были уничтожены, а четверо солдат погибли.


Мы следили за ходом боя по нашим картам с нашей блокирующей позиции. Концепция заключалась в том, чтобы держать врага зажатым в мясорубке. " Наблюдение за ходом боя" было единственным способом следить за происходящим и скоротать время. Это также позволяло нам быть в курсе того, что происходит на поле боя. На полпути мой переводчик Виктор подбежал ко мне, его глаза были полны слез. Он протянул свою радиостанцию, и я попытался осмыслить услышанное. Кричали солдаты Талибана. Стрельба, настолько сильная, что я догадался, что боец держит рацию у себя в руках. Он говорил, что боевики заставляют оставшихся мирных жителей, которые не успели убежать, выходить во дворы и на улицы под дулами автоматов в качестве щита от ударов с воздуха. Истребители кружили над ними, но не атаковали. Тупик. Будучи простыми зрителями, мы могли только смотреть и слушать, как наши товарищи борются за свою жизнь. После нескольких часов прослушивания панических радиопереговоров я взглянул на Панджвайи. Десятки столбов густого черного дыма поднимались в голубое небо: горели здания и канадские автомобили. От многочисленных взрывов сотрясалась земля. Каждый раз, когда бои разгорались, Смитти поднимал на меня свои большие кустистые брови, как бы говоря: "Я же тебе говорил". Ожесточенное сопротивление, которое он предсказывал ранее, происходило сейчас в реальном времени.


Медленно солнце опускалось за горы, и я думал о канадских солдатах, прижатых и закупоренных в своих машинах в адскую жару, окруженных десятками врагов, без прикрытия с воздуха.


Мы слушали, как канадская пехота снова двинулась вперед. На этот раз подразделение Энди должно было сымитировать атаку на севере, чтобы отвлечь огонь, а рота "Чарли" должна была переправиться через реку. Артиллерия и 25-мм орудия дали сигнал к наступлению. Талибы отвечали огнем из безоткатных орудий и пулеметов, и мы периодически слышали металлический стук РПГ по броне канадских грузовиков. Даже имея более современное вооружение, канадцы не продвигались вперед. Местность была таким же врагом, как и противник.


Затея Энди сорвалась, когда мы услышали по радиостанции, что A-10, вызванный для борьбы с вражескими позициями, по ошибке обстрелял канадские силы, убив одного солдата и ранив более сорока. Атака остановилась, пока канадские войска реорганизовывались и эвакуировали своих раненых.


Джаред, Шинша и я стояли над картой. Атаку нужно было срочно перестроить. " Это было не плохое решение - если, конечно, они не будут медлить", - сказал я Джареду.


Прошло еще несколько важных часов.


"Это плохо", - сказал я.


Джаред согласился. Шинша тяжело затягивался своей тысячной сигаретой, как будто это его подразделение участвовало в бою. "Если они будут медлить слишком долго, талибы займут позиции ближе к канадцам, гораздо ближе, чем раньше", - серьезно сказал он. "Использовать самолеты будет гораздо труднее. Бои станут очень, очень плохими".


Вся цель моей подготовки заключалась в том, чтобы научить нас всегда быть на два-три шага впереди и думать как повстанцы. Я достал свой блокнот и начал прорабатывать сценарии. Если бы я оказался в ловушке, что бы я делал? Куда бы я пошел? Как бы мы могли проникнуть туда и помочь?


И тут я увидел это. Спервангар. Это была не совсем гора - скорее высокий холм, окруженный кишлаками. Он не привлек нашего внимания во время планирования, но теперь, когда перед нами разворачивалось настоящее сражение, стало ясно, что не только эта возвышенность была ключевой, но, судя по их радиопереговорам, так считали и талибы. Я знал, что, оказавшись на вершине, мы сможем нанести чертовски мощные воздушные удары в поддержку канадских сил, продвигающихся на запад. Я тщательно подбирал слова, указывая Джареду на карту.


"Сэр, этот участок местности может стать ключом к успеху или провалу всей операции", - сказал я.


В течение следующих нескольких минут я изложил суть дела. Рота "Чарли" атаковала объект "Регби" и была отбита. Численность и силы противника были намного, намного больше, чем кто-либо ожидал, и они были всецело преданы борьбе. Канадцам пришлось остановиться, чтобы эвакуировать своих раненых, а их возможности по прикрытию с воздуха были ограничены.


Мы только что потеряли инициативу.


"Посмотрите, какую оборону они организовали против механизированной оперативной группы", - надавил я. "Это гораздо больше, чем кто-либо предполагал. Этот холм таит в себе слишком большой потенциал для обеих сторон, чтобы не завладеть им".


Я представил три варианта. Первый - разделить наши силы между блокирующими позициями и холмом. Второй - переместить наши силы на вершину Сперван Гхар и использовать преимущества возвышенности для контроля над всей южной частью долины. Последним вариантом было остаться на месте и не рисковать.


Постепенно Сперван Гхар стал навязчивой идеей. Чем больше я его обсуждал, тем больше убеждался в том, что мы должны его взять.


"Если враг возьмет этот холм и удержит его, канадские войска будут открыты для прямого наблюдения, и их фланг и тыл будут незащищенными, когда они будут продвигаться дальше на юг", - утверждал я. "В этом нет сомнений. Кто бы там ни консультировал талибов, он опытный, возможно, иностранец-пакистанец или, что еще хуже, чеченец".


Джаред еще раз изучил карту и согласился связаться с Болдуком и ознакомить его - при одном условии: " Ты можешь отправиться туда, если убедишь еще одну группу поехать с тобой", - сказал он.


Джаред направился к своему грузовику и достал спутниковый телефон. Через двадцать минут он дал мне большой палец вверх. Хорошо. Я отправился привлекать другую группу.


Сначала я обратился к Брюсу, решив, что ему потребуется больше всего времени, чтобы принять решение. Он был новичком и был склонен больше дискутировать, прежде чем обратиться к своей группе. Я понял. Никто не хотел приходить в свою группу с глупой идеей и выглядеть нелепо. Я изложил ему ту же идею, что и Джареду, и он согласился передать ее своим людям.


Второй моей целью был Ходж. Мы с ним думали одинаково, и не успел я пройти и половины пути, как он и сержант его группы, Джефф, были согласны. Я догадывался, что они готовы на все, лишь бы втянуть нас в бой.


"Ребята Ходжа согласились пойти", - заявил я, подойдя к Джареду.


"Что ж, я рад это слышать, потому что Болдюк считает, что это действительно хорошая идея в свете нынешних обстоятельств, и мы все идем", - сказал Джаред. "Он свяжется, как только передвижение будет одобрено ISAF. Срочно подготовьте мне план. Мы двинемся на Сперван, как только я получу сигнал".


Я взглянул на Ходжа; он посмотрел на меня и рассмеялся. "О, нет, брат. Это твоя идея, ты и планируй. Мы просто хотим убедиться, что ты останешься жив, чтобы заплатить за ящик пива, в который это тебе обойдется", - сказал он.


Билл подъехал на своем грузовике, его ехидная ухмылка давала понять, что он уже получил весточку от Дэйва или Брайана.


"Как дела, капитан?" - сказал он. "Вы знаете, что я не позволю вам разрабатывать план без меня".


"Это может быть немного подробным для тебя, Билл", - сказал я с серьезным лицом.


Билл знал тактику лучше, чем я. После того, как мы еще немного поприкалывались, мы провели следующие несколько часов, изучая карты, спутниковые снимки и проверочные таблицы. На спутниковых снимках Спервангар выглядел не слишком впечатляюще. Пепельно-серый курган высотой около шестидесяти футов выглядел как самая большая в мире куча грязи. Его окружала большая насыпь высотой около двадцати футов. На его вершине находился большой круглый кратер - возможно, заброшенное хранилище воды. От его основания до вершины шла дорога по спирали. П-образное здание у подножия холма выглядело довольно новым; еще одно, поменьше, находилось на небольшом расстоянии от него. На холм вели только две дороги: одна с юга, откуда мы приехали, и одна с севера. На аэрофотоснимке территория базы напоминала ложку, где холм и здания находились в чаше, а подступ к ним осуществлялся через ручку. Место было полностью окружено дувалами, виноградными хижинами и оградами.


План казался достаточно простым, и теперь в нем должны были участвовать все группы. Две группы должны были двинуться в чашу ложки, а одна - в качестве резервной у ручки. Моя группа будет ведущей, а Джаред - командиром наземных сил (GFC). Его грузовик будет следовать за мной, как командно-контрольный пункт, по мере того, как мы будем продвигаться вперед. Группа Брюса должна была следовать за нами в качестве основного элемента, продвигаясь к Сперван Гар, и маневрировать влево или вправо в зависимости от огня противника. Группа Ходжа должна была обеспечить огневую поддержку и усиление на входе в случае, если мы окажемся в ловушке внутри. Если бы ситуация вышла из-под контроля, Ходж вбил бы клин между врагом и нами, чтобы мы смогли выбраться. Афганцы Шинша разделились на свои взводы и были распределены между группами.


Когда начиналась атака, моя группа расчищала путь на высоту и располагалась на первом большом валу, прикрывая группу Брюса, пока они зачищали здания у основания холма. Группа Ходжа установит оборонительный периметр. Поднявшись на холм, мы должны были сровнять с землей позиции талибов, которые вели смертоносный огонь по канадской оперативной группе на другом берегу реки.


Мы ознакомили с планом другие группы и афганцев, проверили свое снаряжение и ждали окончательного одобрения Болдука. После более чем десяти дней работы в полевых условиях я наконец-то обнаружил, что мне нечего делать, и понял, что с момента прибытия я не разговаривал со своей семьей. Телефонный звонок домой успокоил бы мои нервы.


Черный спутниковый телефон нагрелся, когда я прижал его к уху. Далекие, царапающие мелодии звонка наконец прервал знакомый голос моей жены. После короткого приветствия и рассказа о семье она дала трубку моему ребенку.


"Папа, что ты делаешь?".


"О, просто преследую плохих парней", - сказал я.


"Будь осторожен. Папа, мне приснился сон. В моем сне плохие парни стреляли в тебя из кустов. Они хотели тебя ранить".


"Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал, дорогая?" спросил я, вложив в свой голос всю силу поддержки и любви, на которую был способен.


"Стреляй по кустам, папа. Там они прячутся. Стреляй по кустам. Стреляй повсюду".

Глава 13. «ЧЕРНЫЙ» ПО БОЕПРИПАСАМ.



„Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись.“


-УИНСТОН ЧЕРЧИЛЛЬ



Издалека западная часть долины Панджвайи выглядела как Эдем. Бесконечное море песка плавно переходило в пышную растительность, покрывавшую глинобитные дувалы и строения, разбросанные по полям и оросительным арыкам. Зубчатые горы, окружающие долину, казалось, защищали ее от внешнего мира.


Но когда мой взгляд устремился на восток к реке, я увидел, что этот мираж рассеялся. Шрамы и руины от битвы тянулись на многие мили. Я видел выстрелы трассирующими и вспышки от разрывов ракет. Повсюду дымились строения и машины. Канадская оперативная группа забила радиоэфир сообщениями о том, что они продолжают "объединяться и перегруппировываться" под огнем противника. Победа ускользала.


У нас не было другого выбора, кроме как занять Спервангар. Без контроля над этой территорией канадцы не могли продвигаться вперед и были бы остановлены. Проигрыш этого решающего сражения стал бы катастрофой для жителей Кандагара, коалиции и всего южного Афганистана.


Ветер был горячее, чем обычно, когда мы все загружались. Я проверил радиостанции внутри грузовика и оружие и просмотрел ламинированные блокноты и краткие справочные листы, прикрепленные ко всем свободным местам под лобовым стеклом. Вокруг моего сиденья были аккуратно уложены бандольеры с боеприпасами, дымовые гранаты, медицинское снаряжение, вода и сигнальные ракеты. Приготовившись, я взял в руку тангенту и вызвал Кандагар. "Орел 10, это Коготь 31. Мы выдвигаемся".


Колонна грузовиков с оружием выстроилась в идеальную V-образную форму. Маршрут вел нас вниз с нашего места на хребте, мимо зеленых сосен, которые скрывали наше приближение к Регаю, маленькому кишлаку в долине между нами и Сперванга. Мы уже несколько дней наблюдали за бегством жителей с вершины и из долины, но сцена, когда мы въехали в кишлак, все равно шокировала.


Жители кишлак поспешно проходили мимо нас, усаживаясь на разбитые телеги, тракторы, ослов, верблюдов - все, что могло двигаться. Регай был последним остановочным пунктом для караванов беженцев, искавших воду перед тем, как отправиться в безопасное место в городе Кандагар. Сотни людей толпились вокруг колодца. Каждый житель кишлака держал в руках ярко-желтый или лаймово-зеленый кувшин с водой. Никто не смотрел нам в глаза. Они знали, кто мы и кто нас ждет.


Несколько наших солдат ANA на Ford Ranger были предупреждены человеком, выехавшим из Реджая на выцветшем белом седане Toyota Corolla. Он не остановился, а указал на холм, сказал: "Мины" и уехал. Предупреждение было передано нам по радиостанции. "Здесь становится все лучше и лучше", - сказал Брайан.


Раскинувшаяся пустыня исчезала в боковом зеркале Ole Girl, а тактический кошмар кишлаков и дувалов открывался, как пасть огромного зверя. Я бросил взгляд на карту. После Реджая мы направлялись прямо к Спервангар.


Когда группа Ходжа миновала Регай, мы сменили строй с широкой буквы V на прямую колонну или "рейнджер-файл" грузовиков, чтобы маневрировать в бесконечном лабиринте разрушенных строений, оросительных арыков, марихуаны, кукурузных полей и плантаций винограда. Столетние хижины для сушки винограда, высотой в три-четыре этажа, усеивали поля, являясь идеальными редутами для снайперов. Я следил одним глазом за хижинами, а другим - за покрытым пылью дисплеем цифровой карты. Мы были близки к точке невозврата, воображаемой точке принятия решения на этой карте.


Я нервничал, когда мы мчались по грунтовой дороге к первому дувалу. Здесь было слишком много растительности и слишком много укрытий. Это было время сбора урожая, плохое время для начала любой операции. Враг мог спрятаться где угодно. Стрелки могли находиться в десяти футах от любого из полей, и мы никогда не узнали бы об этом, пока они не начали бы стрелять. Брайан, как водитель и старший сержант связи, всегда ездил "грязным", то есть с оружием в открытом окне, на случай, если появится вражеский боец. В этом случае он, скорее всего, появится из-за стен дувала или с полей.


Наконец-то радиостанция ожила. Джаред, командир наших наземных сил, хотел начать обратный отсчет до контрольной точки. "Коготь 30, это Коготь 31, двести метров, ждите первого", - ответил я.


Как раз в тот момент, как я это произнес, я уловил движение - фигуры, пригнувшеся, на вершине толстых стен большой хижины для сушки винограда. Взяв бинокль, я посмотрел на него. Нутром я понимал, что его там быть не должно. Черный тюрбан и темно-коричневая одежда резко контрастировали с сухими глинобитными стенами цвета бисквита. Волосы на моем затылке встали дыбом. РПГ! Я молился, чтобы не увидеть вспышку реактивной гранаты, направленной в сторону моего грузовика.


"Контакт с фронта. Противник на одиннадцать часов, двести метров на вершине виноградной хижины. Убей этого ублюдка", - крикнул я Дэйву, своему наводчику пулемета 50-го калибра, установленного на крыше грузовика. Пулемет образца Второй мировой войны - известный как M2, или "Ma Duce" - с современной оптикой сегодня так же опасен, как и шестьдесят лет назад.


Едва успели прозвучать слова, как Дэйв подтвердил цель. "Есть", - холодно сказал он, наводя прицел на позицию талибов. Он выстрелил длинной очередью, изрешетив виноградную хижину. Из ствола М2 вырвалось четырехфутовое пламя, свидетельствующее о его огромной огневой мощи. Дейв продолжал стрелять, когда мы подъехали ближе.


Мое сердце колотилось, пот капал на глаза - я знал, что мы едем в засаду. Я снял гарнитуру с козырька и вызвал Джареда на связь. "Коготь 30, это Коготь 31. Контакт с противником на одиннадцать часов. Они в виноградных хижинах".


Не имело значения, доложил ли сейчас вражеский разведчик на виноградных хижинах о нашем местоположении. Пулеметная очередь окончательно объявила о нашем присутствии. Я пожалел, что у меня нет с собой макарон или даже жевательной резинки, чтобы успокоить нервы. Но эта мысль исчезла вместе с дымовым следом от первого РПГ.


Я видел, как первые пули, выпущенные в ходе сражения, отлетели от моего лобового стекла, когда град выстрелов из реактивных гранатометов и пулеметов обрушился на наши грузовики. После этого не было недостатка ни в огне, ни в мишенях для стрельбы. С вершины холма и из прилегающих районов они могли видеть наше приближение. Талибы знали то же, что и мы: Спервангар - это выгодная позиция, и она принадлежит им.


"Всей группе 31, следите за своими секторами и не высовывайтесь", - передал я по колонне в радиостанцию. " Пулеметчики, не высовывайтесь из купола".


Вражеские снайперы целятся в пулеметчиков; если наши большие пулеметы выйдут из строя, машины окажутся беззащитными. Мои мысли снова сосредоточились на разведчике. Сколько человек было с ним? Какое у них оружие? Нам определенно нужно было больше огневой мощи. У нас были винтовки М4, пулеметы М240, тяжелые пулеметы 50-го калибра, снайперская винтовка и "Гусь", 84-мм безоткатное орудие Карла Густава, но это был тот случай, когда мини-пулемет бесценен, и я жалел, что у меня нет по крайней мере трех.


"Орел-10", это "Коготь-30". Мы - в контакте. В ста метрах к северо-востоку от нашей позиции находятся от двадцати до сорока боевиков, которые ведут интенсивный огонь из РПГ, ПКМ и стрелкового оружия", - услышал я по радиосвязи слова Джареда, обращенные к нашему штабу на аэродроме Кандагар. "Запросите немедленную поддержку с воздуха".


Через несколько секунд по рации ответили четко и громко. "Коготь 30, это Орёл 10, Вас понял, мы слышим войска в контакте. Приготовьтесь". Ожидание длилось всего несколько мгновений, но казалось, что прошла целая вечность. В центре тактической операции десятки людей на радиостанциях и телефонах судорожно пытались найти нам помощь, в которой мы нуждались. Им пришлось бы координировать свои действия с канадцами, под контролем которых находились все самолеты для этой операции.


"Коготь 30", это "Орёл 10". В ваш район прибыл резервный самолет. Расчетное время прибытия - двадцать миль [минут]".


Через двадцать минут этот бой может закончиться, подумал я. Не было недостатка ни в боевиках "Талибана", ни в боеприпасах у них. Уперев в плечо небольшой пулемет M240, установленный на двери с моей стороны грузовика, я начал стрелять по вспышкам выстрелов и боевикам, перемещающимся возле дувалов, расположенных вокруг основания холма.


Огонь велся с правой стороны, и боевики "Талибана", похоже, продолжали маневрировать справа налево. Но теперь наши тяжелые пулеметы начали "разговаривать" так, как их операторы были обучены. Это означало, что один пулемет давал короткую очередь по вражеской позиции, затем другой пулемет делал то же самое, и все они вели огонь по цели до тех пор, пока она не была уничтожена. Эта техника позволяла нам уничтожать противника, используя максимальную огневую мощь и минимум боеприпасов.


В ответ боевики "Талибана" обстреливали нас из РПГ с воздушными разрывами - реактивные снаряды взрывались так, что на нас летели осколки. Эти залпы должны были вывести из строя пулеметчиков и ранить солдат в кузове грузовиков.


"Обстрел ведется с шести часов. Повторяю еще раз: огонь ведется с шести часов", - сообщил по радио сержант моей группы Билл, пока я отряхивался от последствий обстрела из РПГ.


"Переместите грузовики 3 и 4 влево от меня в форме буквы L", - рявкнул я ему в ответ.


Весь бой был гигантской шахматной партией. Расположив наши грузовики в форме буквы "L", нам удалось сдержать талибов слева и с тыла и освободить место для продвижения остальной части колонны.


Брайан подал команду "Set" - команду о том, что грузовик должен двигаться, - и быстро развернул машину таким образом, чтобы она стояла мордой к дувалу. Теперь между нами и противником был блок двигателя. Не успел я перезарядить следующий короб с боеприпасами, как Дейв потребовал перезарядки своего 50-го калибра. Он заложил свежую ленту патронов в пулемет как раз в тот момент, когда РПГ взорвался у переднего бампера грузовика, подняв мощную волну пыли и обломков. У меня заболели зубы, а во рту появился сильный металлический привкус от взрывчатки.


Черт, нам нужно больше огневой мощи. "Где CAS?" крикнул я Рону, своему JTAC из ВВС, одному из самых ценных членов группы. В его обязанности входило вызывать авиаудары и оказывать нам необходимую поддержку с воздуха. Я услышал щелчок пуль вокруг себя, когда быстро заглянул в кузов грузовика. Рон вел огонь по боевикам позади нас. Это было и хорошо, и плохо. Он не был ранен, но он также не вызывал авиаудары по боевикам Талибана, окружавшим нас.


На этот раз Дэйв, Брайан и я заметили цель и открыли ответный огонь по деревьям рядом с дувалом прямо напротив нас. Как только мы открыли огонь, нам ответили из здания - мечети. Нас атаковали из мечети. Согласно Женевской конвенции, если противник атакует вас из священного места, используя его как военную позицию, то он может быть уничтожен.


Дэйв принялся за работу по пулеметным позициям противника, ведущим огонь из мечети. Я попросил его прикрыть меня огнем и выбрался из грузовика с AT4 и LAWS. AT4 - это одноразовый легкий противотанковый гранатомет. LAWS - это легкая система противотанкового оружия для уничтожения небольших грузовиков и боевых позиций. Эти системы предназначены для уничтожения брони, но они также работают и по зданиям.


Я выстрелил из LAWS сначала в здание напротив нас, чтобы определить направление и дальность. С таким же успехом я мог бы бросить теннисный мячик, если бы это не принесло пользы. Я услышал громкий стук пуль вокруг меня и спрятался обратно в грузовик, прежде чем я смог выстрелить из AT4. Когда стрельба затихла, я выпрыгнул обратно, держась ближе к грузовику, и прицелился в дувал перед нами. Процесс стрельбы стал привычным: Поднять передний и задний прицелы. Дистанция триста метров. Снять с предохранителя. Проверить заднюю часть выстрела. Снять с предохранителя и выстрелить. БУМ. Мощный взрыв. Пыль и обломки полетели из главного входа и всех окон. Как только я заскочил обратно в грузовик, в дверях появился Билл.


"Как вы тут поживаете, парни?" спросил Билл своим медленным техасским говором, несмотря на огненный водоворот вокруг него. Я имел удовольствие служить с несколькими техасцами, и все они были прирожденными бойцами. Должно быть, там что-то такое в воде.


"Мне нужен подсчет патронов, по радиосвязи слишком много сумасшедших", - говорил он. Как сержант группы, Билл обеспечивал большим количеством боеприпасов для оружия. Он отправился проверить наши запасы и вскоре вернулся. "У меня плохие новости, капитан. У нас "янтарь" по 50-му калибру", - сказал он. "Янтарь" означал, что мы уже израсходовали половину наших боеприпасов.


Я велел ему взять оружие посолиднее, однако он уже был на шаг впереди. Шон, ефрейтор, доставал "Гуся". 84-мм безоткатное орудие, названное "Гусь" в честь его первоначального производителя, компании Carl Gustav Stads Gevärsfaktori[1], способно выстрелить в здания высокоскоростным фугасным снарядом размером с футбольный мяч. "Сначала мы попробуем AT4, - сказал он.


Звучало неплохо, но я сказал Биллу, чтобы в следующий раз, когда он захочет поговорить со мной, он использовал радиостанцию. Он был слишком ценен, чтобы бегать вокруг без прикрытия. "Ты нужен мне живым и без дырок", - сказал я ему.


Он исчез как раз в тот момент, когда я услышал жужжание лопастей вертолета. Прибыли AH-64 "Апачи".


"Так, ублюдки, теперь действительно началось!" - закричал Дэйв во всю мощь своих легких.


Я повернулся к Рону, и он показал два пальца. Два самолета. Реактивные истребители также прибывали на место, и Рон начал координировать действия и определять цели.


Поскольку основными силами операции "Медуза" была канадская оперативная группа на другом берегу реки, мы должны были получить у них разрешение на использование "Апачей". В то время канадцы не подвергались нападению, и в конце концов они передали вертолеты под наше управление. Канадская оперативная группа также хотела оставить в резерве запрошенные нами самолеты - американские штурмовики A-10, но они согласились и отдали и их. Пока Рон разбирался с A-10, Джаред определял цели для проносящихся над нами "Апачей", которые входили в состав голландского контингента ISAF. По его указанию самолеты нанесли удары по хорошо защищенным зданиям на нашем пути, чтобы выбить их обитателей. Однако голландские пилоты опасались стрелять слишком близко к нам. Они не хотели, чтобы их обвинили в дружественном огне.


"Если вы не поражаете цели, которые мы вам указываем, то мы не можем вас использовать", - раздраженно огрызнулся Джаред. "Враг находится в пределах двухсот метров от нашего местоположения, и нам нужен огонь сейчас".


Первые две 2,75-дюймовые ракеты с "Апачей" врезались в виноградный сарай перед нами, обрушив всю его переднюю часть. Резкий грохот взрывов ознаменовал хорошее попадание. Пока рассеивалась пыль от взрывов ракет, солдаты афганской армии справа от меня уничтожили четырех или пять боевиков "Талибана", которые выбежали из здания, ошеломленные и растерянные.


Когда я потянулся вниз, чтобы взять еще один короб с боеприпасами, на капоте моего грузовика вспыхнуло красное свечение. РПГ взорвался прямо за окном Брайана, осыпав грузовик осколками. Оглушенные на мгновение, мы снова оказались в центре внимания, когда по радиостанции раздался голос Джареда. Он все еще пытается добиться огневого превосходства, чтобы продвинуться к холму. Затем отозвался ТОС в Кандагаре: "Коготь 30", это "Орёл 10". Обстановка следующая: противник исчисляется не десятками, а сотнями, возможно, даже тысячами. Как слышите, прием?"


Я бросила взгляд на Брайана. "Ты, должно быть, издеваешься надо мной".


Шлепающий звук попаданий пуль в машины привлек мое внимание, и я снова сосредоточился на поражении целей из своего пулемета. Поблизости вертолеты "Апач" обстреливали боевиков "Талибана", прятавшихся за холмом. Я услышал, как раскаты 30-миллиметровых пушек разрывают дувалы и оросительные арыки за нами. Обычно боевики "Талибана" прятались при появлении "Апачей", но в этот раз они держались и окопались. После выполнения последнего захода "Апачи" зашли на крен, и низкий рокот лопастей ротора затих вдали, направляясь в сторону Кандагара для дозаправки и пополнения боекомплекта.


Если эти боевики не боялись вертолетов, то теперь, когда "птички" улетели, они станут только смелее. Я слышал, как Рон по радиостанции пытался привлечь дополнительные вертолеты. Боеприпасы в моем грузовике быстро заканчивались, и, судя по интенсивности огня, я полагал, что и в других грузовиках ситуация была такой же.


Не успел я повернуться к своему пулемету, как ко мне подбежал Райли, мой старший медик. У него было два AT4, легкие противотанковые ракеты.


"Где они тебе нужны?" - спросил он.


Я указал ему на одно из самых активных мест. По его сигналу Брайан, Дэйв и я открыли огонь из всех имеющихся у нас орудий, чтобы прикрыть его, пока он ползет вдоль задней стенки моего грузовика. Талибские пулеметчики заметили его, и их короткие очереди прошли в нескольких футах от него, когда он высунулся из укрытия, чтобы открыть огонь. Он выпустил первую ракету, пытаясь увернуться от встречного огня, отмеченного фонтанчиками пыли. Снаряд пролетел мимо дверного проема и взорвался в толстой глинобитной стене. Райли метнулся обратно к грузовику за второй AT4. Быстро вернувшись на то же место, на открытое пространство, он вскинул гранатомёт и выстрелил. Очередное облако пыли разлетелось во все стороны вокруг него. 84-мм снаряд попал точно в то место, где за несколько секунд до этого находились пулеметчики талибов. Последовало еще около дюжины взрывов вокруг наших грузовиков. Я повернулся, чтобы спросить Брайана, откуда у нас столько гранатометов AT4, думая, что остальные тоже стреляют по врагу. Но тут я увидел испуг в глазах Брайана.


"Это РПГ!" закричал Брайан. Вражеские гранатометы.


Это было похоже на фейерверк четвертого июля в сочетании с острыми как бритва осколками. Находясь в башне своей машины, Зак вздрогнул, когда рядом с ним разорвался РПГ, и осколки вонзились ему в руку. Он пригнулся под защиту бронированного щита, установленного вокруг гранатомета MK19, и быстро оценил ситуацию. Убедившись, что его рука все еще цела и может шевелить кистью, он продолжил вести огонь по позициям талибов. Гранатомет MK19 стреляет гранатами размером с теннисный мяч на сотни метров.


По радиостанции прозвучал голос. "Зак ранен!" Райли бросился к своей машине, схватил свою сумку и помчался к Заку, взобрался на гору, абсолютно открытую для талибов, чтобы обработать рану на руке Зака, пока тот продолжал стрелять. Рана была не опасна для жизни. Райли перевязал рану, спокойно спустился вниз и побежал к трем другим грузовикам по очереди, проверяя состояние каждого.


Через мгновение после ухода Райли граната заклинила в раскаленном стволе MK19 Зака. Гранаты сдерживали боевиков Талибана, но Зак видел, как они движутся через оросительную арык и ряды деревьев на нашем фланге. Не лучшее время для снижения огневой мощи. Зак вылез из бронированной башни и перебрался в переднюю часть, где склонился над орудием задней частью к противнику, воткнул в ствол стальной шомпол, выдернул гранату и устранил повреждения. Чудом оставшись невредимым, он вскоре снова начал бить во фланг боевикам.


Рон крикнул мне из кузова моего грузовика. Еще одна плохая новость: мы остались без самолета A-10, который должен был пойти на дозаправку. "Черт, мы не можем передохнуть", - ответил я, а затем передал сообщение по телефонной трубке: "Как только мы останемся без самолета, дикари начнут по нам сильно бить. Мы должны быть готовы".


Ходж и его группа расположились широким фронтом, наблюдая за нашим тылом в узком месте, ведущем на холм. В момент засады моя группа выдвинулась вперед, и теперь густой дым от взрывов и пожаров скрывал нас от Ходжа.


"Бросьте дымовую гранату, чтобы обозначить свою позицию", - сказал Ходж по радиостанции.


"Нет", - ответил я. Дым также дал бы гранатомётчикам РПГ цель для стрельбы.


Ходж решил, что сможет попытаться хотя бы нейтрализовать противника, который продвигается, чтобы укрепить свои позиции и усилить давление на нас. Когда он маневрировал, пытаясь разглядеть нас, выстрел из РПГ чуть-чуть не попал в его грузовик. Взрыв с тыла привлек внимание группы. Около двадцати боевиков "Талибана" прятались в глубокой оросительном арыке. Они высовывались, стреляли, а затем сползали обратно и перезаряжались. Грузовик Ходжа резко остановился и открыл огонь.


Второй грузовик Ходжа принадлежащий Джеффу, сержанту группы, также был вооружен автоматическим гранатометом, быстро подъехал к грузовику Ходжа. Наводчик стал за зеленый коробчатый гранатомет, снял предохранитель и начал сыпать десятки гранат прямо на боевиков в оросительном арыке, обстреливая их слева направо.


Остальные члены группы Ходжа встали рядом и вели огонь по всей длине канала, загоняя бойцов "Талибана" в ловушку. Тела разлетались на куски, когда гранаты разрывали их отряд; один РПГ выстрелил прямо в воздух.


Двое боевиков бросились наутек. Одетые в мешковатые рубашки и штаны, с подсумками для магазинов АК-47 на груди, они выскочили на открытое пространство и были быстро срезаны двумя афганскими солдатами с пулеметом ПКМ.


Гранатометчик постоянно работал вдоль и поперек арыка. Больше никто и никогда не вышел из этого арыка.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги