Мадонна - неавторизированная биография

Глава 20

В доме на Голливуд-Хиллз — справа от не ее Пикассо и ее Кало, черно-белых портретов обнаженных женщин сделанных лучшими фотографами мира, за столом, окруженном сияющими металлическими картотеками и жужжащими факсами, — восседает Мадонна. Это эпицентр Мадонны инкорпорейтид, империи одной женщины, которая за пять лет заработала около пятидесяти миллионов долларов. В тридцать один год она уже являлась самой процветающей женщиной в развлекательном бизнесе, ее среднегодовой доход составлял почти сорок миллионов долларов. Мадонна оказалась одной из самых деловых женщин в стране, но именно эту сторону своей разнообразной личности она всячески пыталась скрыть от широкой публики. Она до исступления не желала говорить на эти темы. «Публика не должна забивать себе голову такими вещами, — выдала она одному слишком любопытному журналисту. — Мой успех отчасти объясняется тем, что я хороший делец, но людям, по-моему, знать об этом не нужно». Образ Мадонны — магната — мультимиллионера — не легко сочетается с обликом женщины свободного поведения, который она так тщательно лепила. Короче говоря, за миллионершу публика не станет выкладывать деньги. Широкая публика большей частью не знала о деловой хватке Мадонны, но профессионалы считали, что ее вполне можно сравнивать с могущественными магнатами индустрии развлечений прошлого. Ведя дела с помощью нескольких компаний, и прежде всего свои с подтекстом названные «Сирена Филмз», «Слатко» и «Бой Той инкорпорейтид», она пользовалась услугами сотен людей на обоих побережьях. В ее мозговой трест входили такое известнейшие бизнесмены, как ее личный менеджер Фредди Де Манн (чьи комиссионные составляли пятнадцать процентов от общих доходов Мадонны), менеджер Берт Пэдел (пять процентов) и адвокат Пол Шиндлер из Нью-Йорской конторы «Грабман, Индурски и Шиндлер» (еще пять процентов). И все же каждая сделка несла отпечаток личности Мадонны. Управляющий «Дисней студиоз» Джеффри Катценберг, ожидавший иметь дело с представителями Мадонны, был поражен тем, насколько «самостоятельно она ведет свое дело. Она лично участвует в каждом решении». Заработав около миллиона долларов для нескольких объединений — более половины этой суммы пришлось на ее собственную звукозаписывающую фирму, дочернюю компанию «Тайм Уонер», — она, естественно не вызвала неудовольствия у больших воротил бизнеса.

Очевидным исключением была компания «Пепси». После того как "Пепси из-за скандала с видеоклипом «Молитва» сняла рекламу с участием Мадонны, Мадонна начала высматривать новый продукт для рекламы и, следовательно новую компанию для поддержки гастролей. Ее соперница Паула Абдул отдала свое имя компании «Рибок». Мадонна согласилась рекламировать новую спортивную обувь для «Найк». Плата за это составила около 4,25 миллиона долларов. После того как Мадонна отказалась надевать эти туфли в рекламном ролике, компания сделку расторгла. Адвокаты Мадонны, однако, настаивали на том, чтобы ей были выплачены все причитающиеся деньги, несмотря на то, что реклама не была снята. В конце концов стороны пришли к согласию. Между делами Мадонна и Битти продолжали свой роман— попутно извлекая из этого максимальную пользу с точки зрения рекламы. В Лос-Анджелесе эту парочку видели вместе— в центральной кабинке ресторана «Адрианоз» в Бель-Эре, в модном ресторане «Луи XIV» и популярной закусочной с французской кухней «Ситрус» на Мельроуз-авеню. Между блюдами другие посетители глазели, как Мадонна сидит на коленях у молчаливого Битти. Она таскала его в танцевальные клубы типа «Луи». Там Мадонна, обычно одетая во что-нибудь черное, кружевное и откровенное, танцевала с кем ни будь — иногда с другой женщиной — а Битти наблюдал со стороны. Затем они перебирались в другое место, давая пищу для новых сплетен в завтрашних газетах. Но нигде не сообщалось, что куда бы не отправились Мадонна и Битти, очень часто там оказывалась и Сандра Бернхард. Две женщины любили уединиться в туалете, оставив Битти поскучать, и возвращались оттуда, переодевшись в одежду друг друга. Чтобы развеять подозрения, будто ее роман с Битти всего лишь рекламный трюк, Мадонна посвятила этой теме существенную часть своего интервью, ставшего «гвоздем» одного из номеров «Вэнити Фер». "Иногда я бываю ценичной и прагматичной и думаю, пускай все идет как идет— рассказывала она Кевину Сессамсу. — А потом становлюсь романтичной и думаю: «Мы идеальная пара». Битти был не столь разговорчив, но и он изменил своей привычке хранить молчание в таких случаях. Его окончательная оценка звучала так: «У нас с ней не случайная встреча».

О непревзойденной способности Мадонны раздувать пламя, не опаляя себя, говорят фотографии, сопровождающие статью в «Венити Фер», Она решила сняться полуобнаженной— впервые после опубликованных без ее разрешения разворотов в «Плейбое» и «Пентхаусе». На одной из фотографий, снятых знаменитым Хельмутом Ньютоном, Мадонна танцует на стойке бара, а у ее ног сгрудились мужчины. На ней котелок, чулки в сеточку и жилет, который она открывает, обнажая правую грудь. Снимок получился не откровенно сексуальным, но тревожно намекал на двуполость. Это были только первые проблески того, зрелища, которое она собиралась предложить своим поклонникам во время всемирного турне «Вожделенной Блондинки». Прежде всего она выпустит на экраны видеоклип, который не вызовет ни гнева, ни раздражения. Имевший целью возродить давно заглохшую страсть к танцам «Вог» («Vogue») был задуман Мадонной как черно-белая хвалебная песнь блеску старого Голливуда — эдакое возрождение фотографий Хорста. Мадонна в сопровождении стройных мужчин, отобранных для гастролей, соблазняла, принимала обольстительные позы", пока она пела хвалу своим своим кумирам:" Грета Гарбо и Монро, Дитрих и Димаджио/ Стиль, и шарм, и милый смех / Рита Хейуорт лучше всех". У Эм-ти-ви было только одно замечание. Они хотели, чтобы она вырезала всего один кадр, в котором ее груди ясно просматриваются сквозь прозрачную блузку. Мадонна отказалась, и Эм-ти-ви вышла из игры. При поддержке сильного видеоклипа «Вог» взлетел на первое место в списках хитов — восьмой сингл за всю карьеру Мадонны. «Вог», разошелся в двух с лишним миллионах экземпляров — рекорд 1990 года для синглов.

До выхода «Дика Трейси» на экраны еще оставалось несколько месяцев, а Мадонна уже вынашивала планы следующего театрализованного фильма — видеоконцерта о ее всемирном турне. Незадолго до этого ее агенты в «Криэйтив Артистс» прислали ей талантливый видеофильм, сделанный новым клиентом, когда тот еще был студентом Гавардского университета. Это была версия «Грозового перевала» в жанре поп-оперы, в которой для раскрытия характера Кэтрин использовались песни Мадонны. Когда раздался звонок, двадцатипятилетний Алек Кешишьян сидел за компьютером, работая над своим очередным проектом. «Привет, Алек, это Мадонна, — произнес голос на другом конце провода. — Не знаю, слышал ли ты, но я собираюсь на гастроли по всему миру и хотела бы, чтобы ты снял об этом фильм». Это был баснословный шанс для красивого длинноволосого режиссера, среди прежних достижений которого числились видеоклипы Элтона Джона и звезды поп-рэпа Бобби Брауна. Через два часа Кешишьян наблюдал за репетицией Мадонны в «Дисней студиоз». Она сказала ему, что хотела бы, чтобы фильм был посвящен выступлениям и почти не касался закулисной жизни. Несколько дней спустя Кешишьян, попросивший, съемочную группу носить только черное и не мешать никому разговорами, был на борту самолета, летевшего в Токио с Мадонной и ее командой.

13 апреля, в пятницу, Мадонна начала свое турне «Вожделенная Блондинка» перед тридцатипятитысячной толпой орущих поклонников в токийском пригороде Шиба — это разрекламированное событие явилось также официальным открытием модернистского стадиона «Марин». Несмотря на месяцы тщательных приготовлений, никому не пришло в голову, что середина апреля в Японии — сезон дождей. В последние часы перед концертом, видя, как собираются грозовые тучи, Мадонна запаниковала. Во время репетиций в Лос-Анджелесе случились несколько очень опасных технических срывов; например, раза два рабочий сцены не вовремя открывал люк, и Мадонна едва не проваливалась в бездну. С этой проблемой и некоторыми другими удалось справиться, но аварийных планов для мокрой сцены никто не предусмотрел. Консультанты Мадонны настаивали на отмене представления, напряжение росло по мере того, как близился час принятия решения. «Стоп, стоп, стоп! Говнюки! — орала она в своей обычной манере, когда во время репетиции зафонили микрофоны. — Если звук не исправят, я не участвую в представлении. Пусть кто-нибудь срочно сюда поднимется». Когда перед ней возник звукооператор с извинениями, она резко оборвала «дебаты». «Здесь выслушивают только мое мнение», — отрезала она. Посмотрев на раззадоренные лица зрителей и вспомнив беспорядки, возникшие после отмены в Токио ее представления «Кто эта девушка?», Мадонна отказалась отменять концерт. Словно назло дождь начался именно в тот момент, когда с помощью гидравлических устройств, спроектированных главным художником тура Кристофером Чикконе, на сцене поднялось и предстало перед публикой новейшее чудо техники— декорации для песни «Будь собой» стоимостью в два миллиона долларов. Мадонна с «хвостом» в стиле куклы Барби, в корсете цвета слоновой кости с заостренными чашками и поясе со свободно болтающимися подвязками, схватившись за промежность крикнула в бушующий зал: «Генки десу ка?» — и тут же вольно перевела: «Как дела?» Толпа истошно вопила.

«Вы и не подозревали, что у нас тут будет балет на льду, — бросила она в безликую массу, скользя по мокрой сцене. — Я Дороти Хэмилл». Шутки кончились, когда один из танцоров упал. «Там было страшно, — говорит Мадонна, — но пришлось выступать». Разумеется в решении начать представление определенную роль играли чисто экономические факторы, поскольку только за первые три концерта в Токио зрители заплатили около четырех с половиной миллионов долларов. И они не разочаровались. Задуманный с целью опрокинуть сексуальные, социальные и религиозные табу, 105-минутный яркий спектакль из восемнадцати песен предлагал публике изрядные дозы гермафродизма, гомосексуализма, садомазохизма и непотребного гетеросексуального секса. Виньетки, придуманные для каждой песни, создавали по мнению Мадонны, «эмоциональную дугу». Во время замедленного исполнения «Словно дева» двое мужчин с голыми торсами ласкали привязанные к их телам конические «груди», а Мадонна, разметав ноги, каталась в онанистическом экстазе по постели, накрытой алым бархатом; громыхало музыкальное сопровождение, мелькали всполохи стробоскопа. Временно насытившись, она подняла взор к небу и вскричала «Бог?» — это был переход к «Молитве». Будуарная мизансцена исчезала, ее сменили величественные коринфские колонны, жертвенные светильники и громадный крест, освещенный оранжевыми и розовыми лампами. Пока священник наблюдал за этой «исповедью», она частично разделась, оседлала алтарь и, делая зазывные жесты с помощью кадила, швырнула распятье оземь.

Я освобождалась от чувства вины перед католической церковью за секс и маструбацию", — объяснила она позднее. Переход от алого ложа борделя к церкви означал, что «теперь я собираюсь иметь дело с властными мужчинами, будь-то мой отец, священник или римский папа». Было и несколько сравнительно спокойны номеров: водяные с рыбьими хвостами возились у ее ног в «Надежде», пока она играла на арфе; в «Празднике» она отплясывала на сцене в манере, модной в шестидесятые годы. Но ударные номера были призваны шокировать зрителя. Так в одном случае она делала вид, что насилует танцора, а затем взбиралась на другого и имитировала соитие. Для песни с садомазохистским налетом «Держись», которую один из критиков описал как «встречу „Заводного апельсина“ с Веймарской республикой», Мадонна и ее танцоры одевали котелки с ремешками, черные ботинки, перчатки с обрезанными пальцами и наколенники. Насилие или пародия на него — было вправду одной из постоянных тем шоу. В различные моменты Мадонна делала вид, что шлепает, бьет, толкает или же, напротив, ласкает двух своих вокалисток-танцовщиц. «Когда я делаю людам больно, — дразнила она аудиторию, — я чувствую себя лучше. Понимаете, что я имею в виду? — и, сделав вид, что пинает вокалисток ногой, добавляла: — Я знаю, меня считают безжалостной, жестокой и властной. Но вам же это нравится, верно? Когда вам грубят, когда бьют в спину, нужно же показать им, кто тут хозяин, верно? У нас, в Америке, любят бездумное насилие в малых дозах, а у вас? Каждому нравится причинить и испытать капельку боли».

Однако гвоздем программы являлись песни из фильма «Дик Трейси», собранные в новом альбоме «Неотразимая». Во время исполнения композиций «Рано или поздно» («Sooner or later») и «Теперь я иду за тобой» («Now I'm Following You»)— последнюю вещь она пела дуэтом с Битти, на концерте его голос звучал в записи— Мадонна скакала по сцене с одетыми в желтые шинели танцорами, а потом сбивала их всех на пол, словно кегли. Даже «Дик Трейси» пал жертвой намерения Мадонны нарушить все приличия. Уже в первой песне из нового альбома — «Шлепки» («Hanky Panky»), она честно призналась, что приемлет мазохизм, пусть в слабой форме («Мне достаточно одной твоей ладони»). Идея этой песни родилась после посещения ночного клуба «Девятый» и, по слухам, других секс-клубов на обоих побережьях тоже. Подставляя картинно зад для шлепка, она сообщила публике: «Все ведь знают, как приятна хорошая порка».

Для рекламы «Дика Трейси» во время шоу на большом экране мелькали сцены из отснятого фильма. Смешанное представление не отличалось особой утонченностью. В середине «Теперь я иду за тобой» музыка микшируется и Неотразимая Мейхани Мадонны выдает реплику: «Дик, очень интересное имя. У меня болит попка, стоит мне только подумать о нем». Но и это бледнеет в сравнении с ее монологом, посвященным самому популярному англосаксонскому слову: «Трахаться — неплохое слово! Трахатья — слово хорошее! Именно из-за этого я сейчас с вами! Если б ваши папа и мама не трахались, вас бы сегодня здесь не было… Так что трахайтесь!» Призыв к безопасному сексу, обязательная для нее часть программы, возможно, проиграл от манеры представления. Мадонна и ее вокалистки, сбившись у левой кулисы, шептались и бросали взгляды на мужчин — танцоров, собравшихся кучкой в нескольких метрах от них. «Эй, парни, — позвала Мадонна, пародируя акцент Нью-Джерси, — хотиче потрахаться? Парня по-настоящему узнаешь только тогда, когда попросишь его надеть презерватив. Ну-ка ты, — обратилась она к одному из застеснявшихся мужчин, — разуй ширинку и натягивай резинку». В тот вечер промокшая толпа одобрительна заревела. Его сестра, сказал представителям прессы Кристофер Чикконе, была «очень довольна» результатами. «Она справилась с дождем, полнолунием, пятницей, тринадцатым числом и устроила потрясающее зрелище». На самом деле она была недовольна. «Я только потому не взрезала себе вены, — призналась она, — что предстояло возвращение в Америку». Алек Кешишьян, с другой стороны, был в полном восторге от фильма, который снял в Японии, и горел желанием показать его своей хозяйке. В Японии она с ним безжалостно цапалась. «Мне приходится бороться с ней и продолжать съемки, несмотря на ее крикливые требования прекратить работу, — вспоминает он. — Я снял на тридцать часов закулисной жизни, а также многочисленные интервью со всеми танцорами и самой Мадонной, я ловил их утром в постели, полуспящих, поэтому все интервью невероятно интимны по тону, кроме того, мне удалось заснять и много других забавных случаев на японских гастролях». Он показал Мадонне отснятый материал и ждал ее реакции. «Плевать мне на съемки концертов, — сказала она. — Мне нужна жизнь! Именно ее и нужно заснять». Теперь они договорись сделать не репортаж о концертах, а игровой фильм, построенный на закулисной драме, разворачивающейся во время трехмесячного турне. Для контраста концертные куски предстояло снимать в цвете, а закулисные в черно-белом изображении. Она согласилась сама финансировать фильм, выделив для этого четыре миллиона долларов. Прежде чем они начали тридцатидлвухдневую североамериканскую часть турне в Хьюстоне 4 мая, Мадонна потребовала от Кешишьяна твердости. "Ты должен знать, что когда-нибудь мне захочется вышвырнуть тебя из комнаты, — предупредила она его. — Ты должен набраться храбрости сказать «нет». Позднее она восхищалась тем, что Кешишьяну «хватило крепости в яйцах противостоять мне, что очень трудно… У него, верно, крепкие яйца». Кешишьян получил «карт-бланш» с единственным условием: не посвящать широкую бублику в то, что она является первоклассным дельцом. По этой причине Мадонна не допускала его на свои переговоры с управляющими, спонсорами, агентами и юристами. «Пошли вон! — приказывала она ему, когда его операторы пытались проникнуть на совещание. — У меня деловое совещание». она также не позволила заснять трогательную встречу с ее старенькой бабушкой. Американские гастроли начались с неуверенного старта из-за необъяснимого отсутствия Уоррена Битти на первом представлении, состоявшемся на стадионе «Саммит» в Хьюстоне, — и это несмотря на то, что она послала за ним своей собственный самолет в Лос-Анджелес. В ожидании Битти Мадонна отложила начало представления на полчаса, но он так и не появился.

Битти позвонил после концерта, объяснив, что завален миллионом дел, связанных с предстоящим выходом на экраны «Дика Трейси». Так много для них обоих зависело от этого фильма, что, как он надеялся, она поймет. Но она не поняла. Страшно разочарованная и раздраженная, она в сердцах бросила трубку, лишь мельком появилась на ею же устроенном приеме по случаю начала американской части гастролей, отменила все остальные договоренности на этот вечер и заперлась в своем гостиничном номере. Гастроли перемещались из одного города в другой (она утверждала, что ненавидит Чикаго по той простой причине, что «там живет Опра Уинфрей»), а Мадонна раз за разом устраивала разносы своим сотрудникам. Во время первого концерта в Лос-Анджелесе ее наушник выходил из строя в середине песни, хотя вокалистки за ее спиной никакие трудностей не испытывали. После спектакля, за кулисами Уоррен Битти («Дядя Уоррен» или «Папаша» для молодого окружения Мадонны) спокойно стоял в стороне, она же потребовала объяснений у несчастного техника.

— Я пою а капелла, мой дерьмовый наушник отключается, и все думают, что проклятое шоу закончилось. Почему же у девочек все в порядке?

— Потому, что вы на разных частотах. Тогда переведи меня на их дерьмовую частоту, говнюк!

Затем она набросилась на менеджера Фредди Де Манна, жалуясь на хмурых дельцов от шоу-бизнеса, которые каким-то образом монополировали первые несколько рядов.

— Кто-то сажает впереди жирного толстяка, и тот всю дорогу пялится на меня масляным взглядом. Ей — Богу, Фредди, ты меня обманул… впереди одни деляги. Они совершенно выбили меня из колеи — сидели, сложив руки на груди, и сально смотрели на меня, клянусь Богом. Это противно и отвлекает… Три ряда сукиных сынов… Каждый выглядит, как проклятый агент Уильяма Морриса!"

Чтобы разрядить ситуацию Де Манн и другие обрушили на свою диву потоки льстивых похвал.

— Ктати, — заметил Де Манн, — сегодня ты была особенно неотразима.

— Теперь, видишь, какой я бываю хорошей, — улыбнулась Мадонна, — когда злюсь? Битти тоже вскоре досталось. -Не прячься там, Уоррен, — потребовала она. — Иди сюда, вонючка. Что с тобой, бабник?

Ты хоть понимаешь, что я работаю так каждый вечер? Ты собираешься относиться ко мне лучше Уоррен? Позднее за сценой для встречи со звездой собрались знаменитости. Среди них были актер и режиссер Кевин Костнер, который благодаря фильму «Танцующий с волками» стал потом самым знаменитым достоянием Голливуда. Он поблагодарил Мадонну за приглашение на шоу, оценил его как «искусное», но сказал, что на вечер остаться не может, поскольку должен дома уложить детей спать.

— А «искусное» для тебя мало? — спросила она. Как только он ушел, она сунула палец в рот, словно хотела сблевать. — «Искусное»? Каждый, кто назовет мое шоу «искусным», -выпалила она перед запущенными камерами Кешишьяна, — должен убраться отсюда. В ту ночь ей приснилось, будто на ее концерт пожаловал Михаил Горбачев, и первое, что пришло ей в голову, — «Уоррен будет завидовать, что я встретилась с ним первой». На другое утро она обрывала у себя в номере лепестки цветка. «Любит, не любит, любит, не любит… Просто хочет трахнуть… я ему дорога… Любит! Ура!» Добродушное подтрунивание Битти и Мадонны друг над другом сменилось злыми ссорами во время двух заключительных концертов в Лос-Анджелесе. Раскапризничавшись, она забрала у администратора бесплатные билеты, выделенные для его приятелей; обидевшемуся Битти пришлось обзвонить друзей и отменить приглашение. В Торонто полиция преподнесла Мадонне сюрприз, пригрозив запретить шоу и арестовать исполнителей за непристойное поведение на публике. Недовольство вызывала сцена, в которой она под звуки «Молитвы» изображала маструбацию. Во время привычной молитвы перед концертом Мадонна в присутствии своих танцоров и вокалисток прокляла «фашистскую провинцию Торонто» и торжественно поклялась «устроить ей ад». (Обычно на молитве она просила Всевышнего даровать ей хорошее выступление.) Власти Торонто пошли на попятную, лживо утверждая, что ничем подобным не угрожали. Но Мадонна уже успела собрать рекордный урожай, увеличивший продажу и билетов на концерты, и альбома. Пока Мадонна мерялась силой воли с торонтской полицией, вышел в свет альбом «Неотразимая: Музыка из фильма „Дик Трейси“ или вдохновленная им»; альбом хорошо продавался и получил восторженные отзывы в прессе. Он включал в себя — хотя технически и не повторял звуковую дорожку фильма — три главных мелодии Стивена Сондхейма из фильма, а также «Вог» и «Шлепки». Сондхейм, бродвейский композитор, среди хитов которого были такие вещи, как «Глупости», «Суини Тодд» и награжденная пулитцеровской премией «Воскресенье в парке с Джорджем», дружил с Битти еще со времени написания музыкальной темы для «Красных». Он возражал, когда говорили, что работа над «Диком Трейси» означает его переход в Голливуд. «Я просто написал три песни для „Дика Трейси“, — сказал он, — а это не то же, что писать для кино. Это всего лишь музыка для киношных выступлений, а они мало чем отличаются от эстрадных шоу». Тем не менее композитор едва ли игнорировал то, что Мадонна могла для него сделать, — познакомить целое поколение приверженцев Эм-ти-ви с работой человека, которого многие считали самым талантливым американским театральным композитором. Мадонна пришла в ужас, впервые услышав эти песни на съемках фильма. «Это еще что за дерьмо? Я это петь не смогу. Это не мое», — скзала она тогда. Мадонна не привыкла к тому, что она называла «зроматической дикостью» мелодий, одни из которых написана в тональности с пятью диезами. «Они превосходны, — признала она, — но очень трудны». Работая с Сондхеймом, она смогла преодолеть собственные страхи и сомнения критиков, которые до сих пор едва ли рассматривали Мадонну как мастера вокального стиля. «Неотразимая» — явно лучшая из всех пластинок Мадонны", — писал в «Нью-Йорк дейли-ньюс» Дэвд Хинкли. В «Ю-Эс-Эй тудей» Энн Эйрес назвала ее «изобретательной поп-музыкой, столь же увлекательной, как сюжет популярной бродвейской пьесы. Прекрасная работа!» Марк Коулмен из «Роллинг Стоун» не удивлялся: «Она преподносит все с помпой и шумом, но ведь все знают, что Мадонна чепухой не занимается». Это альбом еще раз продемонстрировал исключительные деловые способности Мадонны. Сделка, заключенная с Катценбергом из «Диснея», содержала условие, по которому она могла выпустить «Неотразимую» и под эгидой собственной фирмы «Тайм Уорнер», одно это принесло ей фантастическую сумму в четырнадцать миллионов долларов. Кроме того, она оговорила себе процент от киносборов и доходов от видео и продажи вещей с символикой фильма. Если фильм даст ожидаемую прибыль, это принесло бы ей, по крайней мере еще пять миллионов долларов. Гонорар Мадонны во время съемок мог быть ничтожен — 1440 долларов в неделю, но ее доходы от фильма после того, как подсчитают прибыли, могли составить почти двадцать миллионов долларов.

Она, естественно, считала, что заслуживала их. «Дисней» не просил меня помочь им в сбыте фильма, — сказала она в интервью «Ньюсуик». — Даваейт просто признаем, что одним выстрелом я убила двенадцать птиц. Это улица с двусторонним движением… Большинство людей не ассоциируют меня с кино. Но у меня гораздо больше поклонников, чем у Уоррена, и большая их часть даже не подозревает о его существовании". Всегда готовая к новым рекламным хитростям, Мадонна решила застраховать свои груди, как когда-то сделала Марлен Дитрих со своими ногами. Поводом послужило то, что она буквально влипала в тесные открытые платья, которые носила в роли Неотразимой. «Я с ужасом думал о том, что у нее вспыхнет аллергическая реакция, — говорит гример Джон Кальоне. — Если бы у нее появился какой-нибудь пигмент на груди или что-то еще, она бы через суд потребовала от меня целое состояние». Однако план этот был оставлен, поскольку страховая компания отклонила сумму страхового полиса. Мадонна запросила за каждую из своих пухлых прелестей по шесть миллионов долларов. Мадонну нельзя упрекнуть в том, что она не пыталась привлечь внимание к себе или к «Дику Трейси». В начале мая она появилась в модном и весьма престижном телешоу Арсенио Холла, что для нее было необычно. В тот вечер Мадонна продемонстрировала только одну консервативную вещь — строгий белый костюм. В интервью, укороченном на все непристойные словечки, она намекнула на то, что ведущий Арсенио Холл и его друг кинозвезда Эдди Мерфи — любовники. Она также прошлась еще раз по поводу грудей Латойи Джексон, в чем ей немало помог сам Холл. — Никто из нас не верил, что груди у нее настоящие, — сказал он и добавил, имея ввиду обнаженную грудь Мадонны в «Венити Фер»: -Но ваши-то настоящие. — Зачем же скрывать такую красоту, — заметила она, пожав плечами. Холл поинтересовался происхождением «Шлепков», и Мадонна признала, что сомнительная ода порке восходит к ее личному опыту. — Настоящая порка-это не по мне. А вот слегка — в самый раз. — Что есть такого у Уоренна Битти, чего нет у вас? — игриво спросил Холл. Около миллиарда долларов. Джоан Коллинз однажды назвала Уоррена сексуально ненасытным, — продолжал он. Ему было двадцать в то время, — ответила Мадонна неожиданно зло. — Разве не все двадцатилетние ненасытны? Упоминание о Джоан Коллинз не вызывает у вас ревности? — Нет. Я хочу сказать, — ответила Мадонна, — вы ее видели в последнее время? Перехватив инициативу у не в меру любопытного ведущего, Мадонна ловко вставила замечание об отношениях Холла с певицей Паулой Абдул. При награждении лауреатов Эм-ти-ви, которое происходило в студии шоу Холла, по мнению Мадонны, «колготки Абдул чуть сползли. Интересно, не вы ли тому виной, Арсенио?» Затем она игриво погладила его левую руку и надела на палец большое золотое кольцо. Холл обиделся, и не только на ее намеки по поводу Эдди Мерфи и Паулы Абдул, но и на ее замечание в эфире о том, что его прическа «вышла из моды». Она сказала ему, что если бы он служил у нее танцором, она не позволила бы ему носить такую прическу. Холл не стал защищать себя перед камерой. «Это противоречит законам телевизионного жанра», — объяснил он. Позднее, однако, он напрямую обратился к Мадонне на страницах журнала «Эбони»: "Во-первых, Мадонна, я бы никогда не стал работать на вас, поскольку денег у меня не меньше. Во-вторых, я видел ваших танцоров… я на них совсем не похож. Они работают на вас. Я работаю с вами. В-третьих, в детстве вы хотели быть черной, но вы не черная, поэтому не пытайтесь понять черных, вы заимствовали у нас звучание своих песен, но не наше чувствительность, так что не надо говорить мне, как я должен выглядеть.

Прежде чем зрители успели прийти в себя после выступления Мадонны в программе «Арсенио», она уже продолжала гастрольную поездку. Поскольку суровое расписание требовало огромной выносливости, на гастролях Мадонну сопровождал тренер Роб Парр, который вставал в шесть утра и выбирал маршрут для ежедневной пробежки Мадонны — обычно семь миль по пересеченной местности, неподалеку от отеля, но вне досягаемости поклонников, и еще тридцать пролетов гостиничной лестницы. Режим приносил свои плоды. Мадонна, рост которой составлял пять футов и четыре дюйма, сохраняла свои размеры 32-23-33. Размер бюстгальтера также не изменялся. Постоянное напряжение гастролей, тем не менее, сказывалось, и ко времени приезда в Детройт для встречи с отцом и мачехой Мадонна была выжата и физически, и эмоционально. «Это мой родной город, — говорила она Всевышнему на молитве перед выступлением, — поэтому я нервничаю больше обычного, хотя, казалось бы, совсем не важно, что они обо мне подумают. Так что я прошу тебя дать мне чуточку дополнительных сил, чтобы я могла показать им, что кое-чего добилась в этой жизни. Аминь». Мадонна, однако, ничем не выдала обуревавшие ее дурные предчувствия, когда пригласила отца на сцену и заставила толпу скандировать «С днем рождения». Поклонившись отцу, она заявила: «Я благословлю землю, по которой он ходит». Но во время представления в самые рискованные минуты она чувствовала себя «неловко». Она обещала отцу, что не будет раздеваться в этот вечер, но в сцене маструбации («Словно дева») ей было не по себе, и она постаралась проскочить ее побыстрее. И все же, даже жалуясь за кулисами своему помощнику на эти неприятности, она сняла бюстгальтер и принялась весело трясти голыми грудями перед вездесущими камерами Кешишьяна — а соседней комнате ее отец и мачеха в это время пили коктейль.

Трения между Тони Чикконе и его знаменитой дочерью никогда полностью не исчезали, но в этот вечер их объединяло беспокойство за брата Мадонны Мартина. Накануне Марти освободили после трехнедельного пребывания в реабилитационном центре для алкоголиков. Предполагалось, что он придет на концерт сестры, а потом поедет к ней в гостиницу. Вместо этого он, как сообщили, надрался и на представление не явился. В тот вечер после представления Мадонна аи Кристофер Чикконе ждали брата в ее номере. «Мой брат сумасшедший», — сказала она телохранителям и предупредила, что он может привести с собой толпу буйных дружков. В этом случае к ней наверх следовало допустить только самого Мартина. Мартин в конце концов прибыл, но Мадонна уже легла спать. Он постучал в дверь, но Меркантильная Девица не материализовалась. Он ушел подавленный. (Какое-то время Мартин работал диск-жокеем в Детройте, позднее безуспешно пытался продать себя в качестве рэп-певца «М.К. Чикконе») Семью Чикконе одолевала масса проблем. Паула, не сумевшая сделать собственную карьеру в шоу-бизнесе, как говорили, жутко завидовала успеху сестры. Сводный брат Марио, который был на девять лет моложе Мадонны, пытался избавиться от давней привычки к наркотикам и уладить свои отношения с правосудием — среди многочисленных обвинений против него фигурировали два оскорбления к угрозе действием. К чести Мадонны, она пыталась помочь брату, предлагая оплатить его адвокатов и лечение. Кроме очевидного давления ее славы на всех членов семьи, у Мадонны были и другие причины чувствовать, по крайней мере, частичную ответственность за беды Марио. Шон Пенн стал для него идолом, и иногда казалось, что он подражает агрессивности Пенна.

К тому времени, когда Мадонна добралась до Бостона, вирусная инфекция, не дававшая ей покоя еще в Чикаго, вынудила ее отменить три последних представления в соседнем Вустере — это был третий случай за всю карьеру, что она отменила концерт. Чтобы развеяться, Мадонна с братом Кристофером и двуммя телохранителями отправилась по магазинам. В парфюмерном магазине «Эссенс» на Ньюберри — стрит она выбрала для себя «любовную смазку» за 112 долларов 50 центов и вынула кошелек, чтобы расплатиться наличными. Она наскребла ровно 112 долларов мелкими купюрами, а мелочи у нее совсем не оказалось. Мадонна, однако, продолжала ковыряться в кошельке и извлекла оттуда упаковку японских презервативов. «Это возьмете?» — спросила она у владельца магазина. Он взял, а затем выставил на витрине с ее автографом. В разгар гастролей у Мадонны было предостаточно забот кроме родной семьи. Ей больше и больше приходилось опекать своих танцоров и остальную гастрольную труппу — ее сюрреалистическую гастрольную «семью»… «Я выбрала людей чем-то эмоционально искалеченных, — признавалась она, — и нуждавшихся в моей опеке. Они невинны, а не пресыщены. Я хотела показать им жизнь во всей красе, чтоб до смерти запомнилось». С этой целью она водила их по самым шикарным магазинам и осыпала щедрыми подарками. Между ее единственным гетеросексуальным танцором Оливером Крамзом, которому был двадцать один год, и «голубыми» танцорами, составлявшими остальную часть кордебалета, возникли серьезные трения. Она пыталась их смягчить, но этого было мало. Он чувствовал себя одиноко, а порой затравленно. «Было страшно, — сказал он, — по — настоящему страшно. Потому что они хотели меня поиметь. Они говорили, что все равно достанут меня на этих гастролях. Так прямо и говорили». Мадонна старалась заботиться о нем больше, чем о других. «Я вступила с ним в Эдипову связь, мать и сын, — призналась она. — Мы этого до конца не понимали… Он привязался ко мне». Кто-то рассказал об этой «привязанности» представителям бульварной прессы, которая тут же растрезвонила, что Крамз сменил Битти в ее постели.

Мадонна не оброщала на эти сплетни никакого внимания, но «голубые» коллеги Крамза хихикали. «Оливер был игрушкой для Мадонны, — говорит Салим Гоулуз по прозвищу „Отпад“. — Он ныл и злился, а мы смеялись, потому что знали, что именно так оно и случится». Эти трения раздражали и тревожили Мадонну, поскольку угрожали нарушить слаженную коллективную работу, необходимую для успеха турне «Вожделенной Блондинки». «Все держалось на ниточке, — вспоминает она. — Я винила себя. Я чувствовала себя матерью, которая оставила детей, а вернувшись, обнаружила, что те натворили бед». Она приказала своим «голубым» танцорам, которые, по ее словам, вели себя как «злобные девки», держаться «прилично» по отношению к их нормальному коллеге. Сей междоусобный конфликт случился для Мадонны совсем не ко времени, она как раз собиралась посвятить концерт на стадионе «Медоулендз арена» (Нью-Джерси) памяти Кийта Херринга. Как же она могла со сцены вдохновить тысячи и объединить их на борьбу против СПИДа, когда « не в состоянии вдохновить семерых танцоров». Во время молитвы в тот вечер она не смогла сдержать слез при упоминании имени Херинга. Ее танцоры впервые видели Мадонну плачущей, и этого было достаточно, чтобы, по крайней мере, на время забыть о распрях ради успеха общего дела. Одно из благотворительных обществ, помогающих больным СПИДом, высказало недовольство отношение Мадонны к своему гражданскому долгу. Дом Небесной Благодати проводил мероприятие для сбора средств и попросил Мадонну выступить с коротким приветствием перед публикой через спутник из концертного зала «Нассау Коллизеум» в Лонг-Айленде. Организаторы мероприятия, некоторые из которых были друзьями Мадонны еще с далеких нью-йоркских времен, ждали ответа почти два месяца и в конце концов получили отказ. «Она не платит долгов, — сказал певец Джонни Дайнелл, ее старый товарищ по Нью-Йорку. — Эти ребята придумали „вог“ — ее стиль. Они обеспечили Мадонне мировую грамзапись номер один. Все, что от нее требовалось, — это сесть на пару минут перед телекамерой и произнести пару фраз». Процитировав ее заявление в «Венити Фер» о том, что она готова «сделать все, что может, чтобы способствовать распространению информации о СПИДе, как его избежать, как с ним бороться и все прочее», организаторы Дома Небесной Благодати публично обвинили Мадонну в лицемерии. «Я не хочу начать войну с этими людьми, — сказала Лиз Розенберг, представитель Мадонны по связям с прессой, в интервью „Нью-Йорк пост“. — Я уверенна, что Мадонна хорошо к ним относится, но право любого артиста — выбирать благотворительные организации, которые он хочет поддерживать. Мадонна связанна с АМФАР [которою возглавляет Элизабет Тейлор] и многими другими благотворительными организациями по борьбе со СПИДом». Если верить одному из танцоров, Мадонна «взвыла от злости», прочитав статью в газете. «Почему они так ненавидят меня? — воскликнула она. — Почему меня ненавидят?» Затем она села за стол, выписала чек на пятьдесят тычят долларов и, отдав его танцорам Хозе Гутьересу и Луису Камачо, попросила передать Дому Небесной Благодати. На следующий день настроение у нее изменилось и она аннулировала чек.

Уоррен Битти тоже испытал на себе изменчивость Мадонны. Когда он вместе с Джеком Николсоном попытался пройти в ее уборную за сценой в Нью-Йорке, она отказалась впустить их, несмотря на настойчивые просьбы Битти. «Она сказала им, что у не болит голова, — рассказывает один из свидетелей, — но на самом деле ей было наплевать на обоих». И все же в ней жило сильное чувство к Битти. Когда одна из женщин ее труппы начал проявлять к нему слишком много внимания, по свидетельству человека из ее окружения, Мадонна тут же ее уволила. После последнего концерта в регионе Нью-Йорка, перед самым отлетом труппы на гастроли в Европу, Мадонна и Битти устроили шикарный прием во Дворце Красоты на Бродвее. Она покорно досмотрела, как актер-педераст Кока в женском платье изобразил пение под фонограмму «Вог», и в знак признательности обняла его. Когда помощник официанта, дважды ходивший на ее выступления, застенчиво подошел к ней, чтобы получить ту же награду, она отпрянула. «Я на обнимаюсь, — фыркнула она, — с незнакомыми». К своим сотрудникам Мадонна тоже не всегда относилась тепло предусмотрительно. Когда в Нью-Йорке пытались изнасиловать ее гримершу, Мадонна высказала по этому поводу больше удивления, чем заботы. В странном приступе эгоцентризма она стала рассуждать о том, что на молодую женщину напали только после того, как она сболтнула в ночном клубе, что работает на Мадонну. Еще меньше благородства высказала она по отношению к тем, кто не входил в ее окружение. На гастролях она останавливалась в отелях под именем Кит Морсби, героини «Небесного полога». Входя в отель или выходя оттуда, она не препятствовала тому, чтобы ее телохранители остервенело расталкивали собравшихся зевак. Во всех городах, где происходили ее выступления, она запрещала служащим отеля произносить свое имя, заговаривать с ней и даже смотреть в ее сторону. Автографы и шутки были исключены совершенно. Каждая гостиничная кухня получала разнарядку на особое вегетарианское меню; если через четверть часа после заказа блюда не доставлялись в номер, она начинала жаловаться.

Мадонна пыталась контролировать буквально все в своем окружении, что действовало людям на нервы, однако не всегда ей это удавалось. Давнишний враг сильных наркотиков, она, тем не менее, не сумела добиться, чтобы все участники ее команды воздерживались от них во время турне. В путешествиях члены труппы часто злоупотребляли наркотиками, включая кокаин и героин. Сама Мадонна ограничивалась шампанским, сигаретами и изредка таблеткой снотворного. Если в турне Мадонна все более проявляла материнские наклонности, то публика думала про нее как раз обратное. Для некоторых, например, для ректора Бостонского университета и бывшего кандидата в губернаторы Джона Р. Зильбера, она была самим воплощение зла. «Никто в этом зеленом мире не имеет права поступать так, как заблагорассудится, — скзал он во время компании по сбору средств в пользу университета. — У Мадонне не больше прав служить примером для наших детей, чем было у Адольфа Гитлера или есть у Саддама Хуссейна». Мадонну это не смутило. «В нашем обществе, — заметила она, — откровенно сексуальную женщину либо считают отвратительной шлюхой, либо же боятся». Если тебя боятся, решила она, это «не так уж плохо». Учитывая относительно свободное отношение большинства европейцев к проблемам секса, не приходится удивляться, что по другую сторону Атлантики Мадонна получила желанную передышку от критики. Ей нравилось показывать своим «детям» достопримечательности Лондона и Парижа или даже закатить им посещение магазина «Шанель», где они смогли неограниченно «оторваться» за ее счет. В Париже Мадонна была почетным гостем на роскошном обеде, устроенном журналом «Вог». В помещении было столько народа, что, дабы пробраться на свое место во главе стола, Мадонна задрала подол роскошного платья от Готье, влезла на стол и прошла по столешнице на своих точеных каблучках. «Как жаль, — вздохнул сам Ив Монтан, бывший в свое время любовником Мэрилин Монро, — что ее не было тридцать лет назад». Он послал Мадонне дюжину роз. Гастроли в Париже дали возможность Кристоферу Чикконе выставить свои собственные работы — в основном большие, смело коллорированные полотна на религиозные темы. На открытии выставки блистала Мадонна. Когда у нее просили автограф, она раздраженно бросала: «Дайте передохнуть! Я устала от автографов!» или уберите камеру, я не хочу сегодня сниматься!" Как сказал один из гостей, Мадонна «вела себя отнюдь не благородно».

В тот вечер гости отправились в ночной клуб «Шахерезада». Мадонна настояла на том, чтобы пригласили только мужчин. «Одна Мадонна — и сплошные мужчины, плюс модельер Готье со своими „голубыми“ мальчиками, — рассказывает один из сотрудников Готье. — Мадонне нравится считать себя самой вожделенной женщиной в мире… Я всегда любил ее за силу. При первой же встрече я понял, что она сильная, но в то же время и гадкая». Однако в римском аэропорту у Мадонны снова начались осложнения. За неделю до этого итальянские католические круги осудили шоу Мадонны как святотатство и потребовали отменить концерты в Риме и Турине. Выйдя из самолета в строгом черном костюме и при жемчугах, Мадонна зачитала собравшимся журналистам свое зачвление: «Если вы уверены, что я грешница, пусть каждый, кто без греха, бросит в меня камень. Я приглашаю вас, благонамеренные католики и католички, придти на мое шоу и судить самим. Мое шоу — это не просто рок — концерт, но театральное представление моей музыки, и подобно театру, оно ставит вопросы, порождает мысли и будит чувства». Мадонна была уверена, что за попыткой запретить ее шоу стоит сам папа римский. "Ватикан развернул пропагандистскую компанию с целью доказать святотатственных характер моего шоу, — замечает она, — что меня поразило и совершенно вывело из себя. Как они смеют судить о нем заочно, даже нее посмотрев. Намереваясь закончить турне «Вожделенной Блондинки» с превеликим шумом, Мадонна вела с компанией «Хоум бокс офис» (ХБО) секретные переговоры о прямой трансляции ее заключительного концерта в Ницце (Франция) на Соединенные Штаты. Были задействованы корпоративные контакты: ХБО заплатила Мадонне за право одного концерта в прямом эфире один миллион долларов. С помощью шестнадцати камер — некоторые были установлены на вертолетах, чтобы показывать творящееся на улицах, — ХБО по своей кабельной сети привело Мадонну в миллионы американских домов. Это была прямая непосредственная передача с самым большим числом телезрителей в истории кабельного телевидения. Мадонна выступала в прическе «конский хвост» и в лифе; она подбегала к танцорам и делала вид, что бьет их. Во время гастролей она неоднократно разыгрывала эту сцену, но на сей раз произносимая ею фраза приобретала особый смысл. «Я, — крикнула она под рев толпы, — здесь хозяйка!»