Маг 11 (СИ)

Глава 1

Однако, до стрельбы и моего убийства немедленно дело все же не дошло. Да и не могло дойти без явно зримого разрешения Вождя народов. Или даже конкретного приказания.

Вождь прагматик и на все эти крики про клевету особого внимания не обращает. Изучает реакцию своих ближних на правду, выдаваемую мной. Хочет проверить зримо, насколько мои слова подействуют на высшее военное командование Советского Союза. Именно в моей трактовке будущих разгромов и страшных потерь.

И видит, что его негативная оценка моих откровений совпадает с реакцией остальных героев Гражданской войны.

Только, он скорее всего, самого бестолкового в будущем наркома прикажет расстрелять, чем лишится меня, своего любимого и незаменимого лекаря. Боль в ревматических суставах научатся лечить только в наше время, да еще путем замены самих суставов. Так что тут без шансов выбор Вождя в мою пользу для товарища Ворошилова, наверняка, тоже хорошего стрелка.

Я на автомате движением пальцев накинул купол вокруг себя, благо стою перед столом совсем один, пока никто не наваливается мне на плечи, заглядывая бдительно на руки.

Не держу ли я в них что-то опасное для самого товарища Сталина и всей Советской Родины?

После обыска с полным раздеванием и прочими предосторожностями это, конечно, немного смешно.

Что может оказаться в руках у человека, которого тщательно досматривали самого, еще всю одежду бдительно перещупали и просмотрели на свет лампы?

Как будто охрана подозревает меня в умении использовать что-то неизвестное, типа, например, магии.

Или свою развитую энергетику могу в качестве оружия применять и бить импульсами?

Только, мне и не требуется в них что-то держать, чтобы, например, выбросить Вождя в окно за его спиной могучим ударом маны. Вместе с рамой и стеклами. Правда, за окном всего-навсего высота второго этажа, зато, брусчатка под ним настоящая, а сила удара придаст товарищу Сталину высокую скорость полета.

Прилетит затылком на камни, да и позвоночник тут не получится уберечь от страшного удара.

Наверняка, все эти обстоятельства вместе делает выживание Вождя делом маловероятным.

Или просто расплющить ему голову таким же ударом об стену.

Забрать оружие у той же охраны я смогу без всяких проблем, после чего устрою азартную перестрелку со всей охраной Кремля. Был бы хоть один Палантир при себе — никто бы меня не смог остановить даже в огромной Москве.

Если бы я решил, что так будет лучше для страны и людей, в ней живущих, я бы уже давно так поступил.

Не стал бы думать о виновности или невиновности, а просто бы сделал свое дело.

Все же здорово я после моря уже пролитой крови, пусть и совсем нехороших людей, огрубел и стал достаточно безжалостным Жнецом по сути своей, как в одном из романов называется такой персонаж. Или это еще частые переходы между Храмами так на мне сказываются?

Полного и точного ответа на такой вопрос у меня нет, только, мне кажется, что нормы приличия в нагибаторстве я еще не перехожу. Не убиваю невиновных, когда есть время хоть немного разобраться в том, кому что полагается по заслугам.

Но, такое деяние можно было совершить безболезненно для страны в двадцать четвертом или двадцать седьмом годах, партия большевиков-победителей все давно бы уже пережила и выдвинула нового лидера.

А вот в тридцать восьмом, всего за год до начала второй мировой, менять лошадей на перегоне точно поздно.

В принципе, сам товарищ Сталин вполне разумно ведет свою внешнюю политику, про это мне хорошо известно. Не страдает излишней принципиальностью и готов договариваться даже с дьяволом. Быстро раскусит ползучую английскую интригу насчет кинуть СССР под Германию, заключит очень внешне выгодный договор о ненападении с фашистской Германией. И расчетливо подставит остальные великие европейские страны под удар немецкой машины первыми.

Правда, из этих сражений Германия выйдет победителем и станет еще сильнее, забрав себе вооруженным путем Данию, Бельгию, Голландию, Норвегию, Грецию, Сербию и большую часть Франции. Ну, еще и Польшу с СССР поделит по-братски.

И еще в лагерь союзников победоносного вермахта перейдут обиженные Советским Союзом Румыния и Финляндия, тоже потом отберут весь юг страны и всю Карелию у недавних обидчиков.

Отберут на какое-то время, но, бедствий и страданий принесут несметное количество.

Заключит договор товарищ Сталин вместе с Молотовым всего за неделю интенсивных переговоров, кстати.

Понятно, что Гитлер и не собирался его долго выполнять, только, не облажайся Красная армия так в войне с финнами, вполне возможно, что война началась бы гораздо позже.

Или, даже никогда не началась. Впрочем, уровень армии оказался в обоих случаях примерно одинаков, неуместная бравада про войну на чужой территории быстро сменилась горечью от постоянных разгромов и поражений.

Так что во внешней политике Вождь показал себя однозначно молодцом, а вот то, что Красная армия не умела воевать против умелого и грозного врага — это все равно его вина.

Слишком увлекался количественными показателями в ущерб качеству, создавая плохо обученные дивизии и насыщая их техникой, которую придется бросать при отступлении. Потому что правильная идеология, как считают советские командиры, легко заменяет умения и тренировки до седьмого пота.

Впрочем, те же обученные англичане и французы показали себя примерно так же против немцев, так что все относительно. Тоже драпали, роняя тапки и бросая десятки тысяч единиц исправной техники в лапы врага.

Зато, сам лично товарищ Сталин очень даже побаивается умеющего воевать немца и пытается оттянуть начало войны как может. Надолго не получилось, но, все или многое можно исправить, если просто поверить в мои слова.

Поэтому я несколько секунд даже раздумывал, не пора ли мне умереть от пули наркома Климента Ефремовича Ворошилова. Для чего необходимо снять свой защитный купол и начать восстанавливаться уже в Храме.

Кажется, здесь я смог сделать не так много, как рассчитывал, однако, главное успел рассказать. Как воспользуются теперь этим знанием Вождь со своими присными — это уже их дело. Не поверят и ничего не поменяют — так же придется драпать до Москвы.

Раздумываю старательно, однако, должен себе лично признать, что еще не все из конкретно необходимого успел донести до ушей товарища Сталина.

Про те же просто обязательные рации на каждом танке и пушки калибром побольше ничего не упомянул.

Ну, и про то, что пока придется только старательно обороняться, не давая окружать себя после фланговых прорывов.

Но, такое знание не получится сейчас донести до ушей и сознания возбужденных полководцев товарища Сталина.

Впрочем, с такой организацией армии можно только относительно успешно в обороне отсидеться, а то в июле сорок первого товарищ Сталин со своими полководцами устроили встречное сражение основными корпусами гитлеровцам. И пришлось после этого холодного душа быстро понять руководству страны, что война будет долгой и страшной, не удастся ее закончить за полгода победными маршами.

Да, нарком-маршал все же не стал рисковать своей жизнью, ведь пара охранников держит под прицелом меня, а вторая пара уже именно его страхует от всяких неосторожных поступков.

Не попробует ли он, возможный изменник и предатель, направить ствол пистолета в сторону Вождя?

Однозначно будет признан таким злодеем после этого крайне опрометчивого поступка. Больше ничего не потребуется натасканным церберам, чтобы констатировать покушение на охраняемую персону.

Уверен, что тогда никакое звание и должность, как и дружеские отношения с Вождем не спасли бы Климента от быстрых пуль умелых стрелков. Думаю, что именно эти красавцы стрелять точно и метко хорошо обучены.

Впрочем, он и сам это хорошо понимает, заодно отлично осознавая, что применять оружие в кабинете Вождя без его личного приказа — это смерти подобно.

Да еще в лекаря, который обихаживает того лично. Так ведь и слово молвить Вождь сам всего-навсего лекарю разрешил почему-то, значит, не стоит так рисковать жизнью и отлично складывающейся карьерой.

Поэтому пять секунд он старательно целился в мою сторону, подальше от тела Вождя и потом быстренько убрал свой черный ТТ в кобуру, заметив становящийся недовольным хладнокровный взгляд товарища Сталина.

— Иосиф, прошу меня простить! Однако, такую клевету на нашу армию я слушать не могу! Убил бы гада! Разреши мне это сделать! Хотя бы во дворе его пристрелю!

Буденный, наоборот, сейчас благоразумно молчит и не размахивает стволом, он-то не несет непосредственной ответственности сейчас за все вооруженные силы Советской страны. Которые по моим рассказам получат здоровенных люлей в будущем.

Отвечает только за ее кавалерию и состояние лошадок, ну, еще выездку и прочее владение лошадиной матчастью непосредственно. Эту сторону я не критикую совсем.

Красные командиры из Генштаба тоже вылезать с заявлениями не спешат, понимая, настолько это опасно. Да и не понимают они ничего в происходящем.

Откуда я такой всезнающий взялся на их голову? Что учу их всех, да еще таким тоном сильно убедительным?

— Могу ответить, товарищ Сталин! Поздно будет уже что-то менять, когда наступление на линию Маннергейма захлебнется. А вот подготовиться к нему как следует заранее и тяжелым калибром повыносить не такие уж и могучие бетонные укрепления вполне возможно. Только, одни войска Ленинградского округа не справятся с умело воюющими финнами, необходимо сконцентрировать гораздо более серьезные силы. Само время выбрано правильно, замерзшие болота и озера помогут нашим воинам наступать везде. Все мои четыре основных рекомендации зафиксированы на бумаге и лежат среди моих вещей. Они должны дать возможность избежать больших потерь и разгромить финскую армию гораздо сильнее. Потому что в противном случае белофинны вместе с немцами неминуемо вступят в войну с Советским Союзом, захватят всю Карелию и могут дойти даже до Свири. Необходимо разоружить финнов любой ценой до полного нейтралитета в будущей войне. Пусть даже придется дойти до Хельсинки!

Ну, слушают меня пусть и с заметным недоверием, однако, внимательно.

Во всяком случае именно генштабисты слушают, а вот маршалы изо всех сил показывают, что я просто клевещу на Красную армию. Нет, они мне явно не верят ни на йоту, просто не могут через себя перешагнуть.

Я могу еще много чего сказать слушателям, правда, большинство своих идей изложил в письменной форме.

И собираюсь это делать до конца.

Но, тут Вождь меня прерывает, тем более, охрана уже переместилась ко мне за спину снова:

— Достаточно! Мы с товарищами обсудим те сказки, что вы нам рассказали. Можете быть свободны, Автанадзе!

Товарищем уже не называет меня и это изменение в общении ясно показывает, что жизнь моя вскоре станет здорово хуже. Как у подлого клеветника на Советскую власть и ее доблестную, могучую, непобедимую Красную армию.

Воюющую только на чужой земле!

Пока охрана уже в режиме арестованного тащит меня из кабинета, выкручивая руки, я слышу смешки от маршалов и поддерживающих их командиров из Генштаба. Слова Вождя про сказки наглядно заставят их быстро принять определенное мнение.

Кажется, моя агитация вызвала совсем другую реакцию, чем я искренне рассчитывал!

Однако, что-то кричать напоследок я уже не хочу, понимаю, что придется продолжать обрабатывать Вождя при сеансах лечения. Если они еще случатся в моей жизни.

Охранники, уже жестко контролируя меня, дотащили до кабинета дежурного, где продержали довольно долго в одном из кресел. Кажется, получают инструкции, как теперь со мной поступить, пока Поскребышев исчез за дверями кабинета.

Наверняка, сейчас мне предоставят совсем другое жилье и вообще, совсем другое обхождение с обслуживанием.

Да, прощай крутая квартира с элементами роскоши! Прощайте шикарные рестораны с отличной кухней и вкусная водочка в запотевших графинчиках! Прощай моя нежная подруга, настоящая красотка и профессионалка по созданию постоянно хорошего настроения для опекаемого своей родной госбезопасностью поднадзорного гражданина!

Думаю, или в санаторий переведут, откуда забрали. Или еще чего похуже.

Через полчаса оказалось, что совсем похуже. Меня вывели из Кремля через Боровицкие ворота и тут уже передали из рук в руки приехавшим молодцам в такой же форме. Приехала уже не моя охрана, а именно такие натасканные конвойные, которые мне быстро нацепили жесткие наручники, называя их «бабочками». Хорошо, хоть руки остались перед собой и в таком положении я смогу показать конвою много разных удивительных фокусов.

Впрочем, даже с руками сзади легко удивлю бывалых церберов своими необыкновенными возможностями.

Шустро сволокли меня в машину, точно такой же черный «Паккард» и куда-то повезли.

А когда я повернул голову попрощаться с остающимся за спиной Кремлем и лично товарищем Сталиным, сразу же получил довольно ощутимый подзатыльник от соседа слева, такого сурового и широкоплечего молодца со злобной рожей.

Впрочем, я специально его провоцирую, осознавая возможные последствия.

— Не смотреть назад! — рявкнул детина, — Смотреть только перед собой! Глаза вниз!

Начинаются всякие конвойные штучки, можно возмутиться и потребовать предоставления адвоката и ордера на арест.

— Будет тебе и ордер, будет и адвокат, будет тебе и кофе и какао с чаем! — услышу я наверняка в ответ.

Вот это уже меня сильно взбесило — давать лупить себя простым мордоворотам я как-то больше в этой и других жизнях не собираюсь! Становится понятно, как именно решил Вождь теперь устроить мою жизнь.

Ладно, в кабинете Вождя я перетерпел свое довольно сильное желание обезоружить всех и долго бить ногами по глупым головам, пока они не поверят в предсказанное мной будущее. Ну, или стукать ими же об стены кабинета! Или даже прямо об монументальный стол, чтобы набрались мудрости и внимательнейшим образом послушали достоверно все знающего человека.

Отнять у товарища Сталина все здоровье, которое я успел в него перекачать? В конце концов — его дело слушать меня, пришельца из будущего, отлично знающего историю данного периода, а не пальцы свои больные гнуть!

— Охренел, что ли? Тварь ползучая! Ты знаешь, откуда вы меня забрали? Из приемной товарища Сталина! Я туда обратно вернусь, а ты мне задницу лично вылизывать будешь! — распинаюсь я на всю машину, готовясь перехватить инициативу в подзатыльниках.

Здоровенный конвойный в это, конечно же, не поверил и попробовал мне еще добавить по уху. Мол, много вас таких отсюда уехало и где теперь они все? Все еще живые около параши отираются, а большинство уже на том свете червей кормит.

Только, я решил больше не стесняться, раз уж мы так всего впятером катимся в машине. Перехватил его кулак обоими ладонями, да и сломал ему руку в локте, заглушив все звуки в салоне его диким ревом.

В это время конвойный справа навалился на меня, пытаясь вцепиться в скованные руки, так же получил обоими кулаками с маной в лицо и вырубился на какое-то время.

В это время сотрудник спереди только успел понять, что что-то идет не так и обернулся ко мне, пытаясь помочь товарищам. Однако, получил ботинком в лицо с огромной силой, воткнулся затылком в деревянно-железную торпеду и тоже оказался в бессознательном состоянии. Судя по звуку удара, вполне может больше в себя и не прийти никогда.

Ну, удар ногой и его силу из неудобного положения весьма трудно контролировать, легко палку перегнуть и нанести непоправимый ущерб здоровью начальника элитной конвойной команды. Да и хрен с ним, не жил нормально, так и не начнет уже!

Водитель, совсем не похожий на этих волкодавов, разглядев начавшееся восстание на заднем сидении, резко затормозил у обочины, пытаясь одной рукой управлять машиной, а второй потащил револьвер из кобуры. Я перехватил его руку, спокойно дождался, когда машина, резко прянув вперед, остановилась со звуком жесткого удара бампером обо что-то крепкое и треснул с применением маны ему по затылку.

Тоже вырубил, теперь в салоне остался в сознании только негромко воющий сосед слева, баюкающий свою правую руку.

Пришлось немного над ним поиздеваться, вцепившись в искалеченную руку и приказав, указывая на наручники:

— Снимай!

Снимать он не захотел, а потянулся наконец здоровой рукой к кобуре, после чего сразу потерял сознание от боли. Я ведь не стал ждать, когда он куда-то там дотянется. Ключ от обоих оков я нашел у него в кармане гимнастерки, специально же смотрел, куда он его положит. Взявшись за него зубами, после нескольких неудачных попыток смог все же вставить его правильно в замок и провозившись с пару минут, опять же с помощью зубов освободить одну руку.

Дальше дело пошло еще быстрее и через минуту я оказался без наручников в машине, заваленной телами находящихся в беспамятстве конвоиров из НКВД. Двое из них попробовали прийти в себя и были снова отправлены полежать в беспамятстве.

И что мне теперь делать? Вот ведь, как жестко выступил, не сдержался, а теперь в понятном затруднении оказался.

Куда мне бежать, когда я стою посередине Москвы, недалеко от кремлевской стены, еще Боровицкая башня виднеется за спиной.

Так уж вышло, что сопротивляться побоям я начал на автомате, давно мне уже не положено такому некультурному воздействию подвергаться. И так столько времени я притворялся обычным человеком, ждал отклика за свое послушание от товарища Сталина. Ясно ведь, что пугать его и охрану моими способностями было нельзя совсем. Но, ничего особенно не дождался, а теперь моя внутренняя сила и понятная злость подзуживает всем непонятливым надавать как следует, чтобы опасались и уважали, а руки больше не распускали.

Этот на переднем сиденье бросил водителю, что едем на Лубянку.

И что их этого следует?

Ну, зная тяжелый характер Вождя, я бы предположил, что меня посадят в камеру, как особо охраняемого гражданина, где будут все же водить в тюремную баню и обильно кормить, чтобы я не мытьем, так катанием набирал необходимую для лечения энергию.

Женского внимания однозначно лишат надолго. Динэру точно ко мне водить для выработки внутренней энергии не станут.

Раз повел себя дерзко и амбициозно, обидел уважаемых людей прямо в лицо неверием в силу Красной армии!

Чистейшей воды антисоветская агитация! И еще перед кем! Перед самим товарищем Сталиным и прочими боевыми, самыми заслуженными в Гражданскую войну наркомами!