Маг и кошка

Глава 26

— Я не отступница, а изгнанница! — проревела Диметролас. — И если теперь я выступлю против вас, то только потому, что вы изгнали меня из племени. И я не буду воевать со своей родней — вы сами сделали так, что я больше не одна из вас!

Слова сменились нечленораздельным рычанием. Диметролас изрыгнула пламя и прикрыла Стегомана с тыла. Погонщики драконов обреченно взвыли — их «скакуны» рассыпались в стороны, напуганные огнем.

Сами драконы тревожно раскричались, и из круглых отверстий всех загонов начали вылетать все новые и новые их собратья. Некоторые, полетав кругами, опустились на уступ, чтобы их оседлали всадники, но большинство, не дожидаясь седоков, свирепо бросились на дракониху, которая, объединившись с чужаком повела бой со своим родным кланом. Вскоре в бой вступила вся деревня — на уступах остались только старики, дети да драконьи детеныши. Мало-помалу туча мелких драконов разделилась на два клина по обе стороны от Диметролас и Стегомана. Казалось, они зажаты в клещи.

— Мы должны помочь им! — вскричал Антоний.

— Верно, должны! — отозвалась Балкис.

Но она не понимала почему лорд маг сам не прибегает к волшебству, дабы отогнать драконов и их погонщиков. Может быть, он боялся убить их? Ведь если хорошенько стукнуть дракона на такой высоте и если он лишится чувств, то, рухнув вниз, погибнет сам и погубит человека. Балкис пригляделась внимательнее и различила среди погонщиков драконов предводителя. Он восседал верхом на самом крупном драконе и был одет в изумрудно-зеленую кожаную куртку, а у всех остальных погонщиков куртки были коричневые или серо-зеленые. Девушка размышляла о том, что если эти люди приручили драконов не добром, не искусством, а колдовством, нужно было найти в их действиях какую-то очень серьезную ошибку и сыграть на ней. Балкис заговорила нараспев, немного переделывая стихотворение, которому ее когда-то научил Мэт. Стишок она помнила наизусть и потому за рифмы не переживала.

— Антоний, помоги! — вскричала Балкис. Она забыла последнюю строчку.

Антоний, не задумываясь, подхватил:

И вновь бодро зазвучал голос Балкис:

Она вновь запнулась, но Антоний не заставил себя ждать:

— О боже! — эхом разнесся по ущелью вскрик Мэта.

— Что же мы натворили? — испуганно прошептал Антоний.

Все драконы до единого, на спинах которых восседали всадники, радостно взревели, развернулись и помчались к уступу на каменной стене. Вскоре на фоне рева стали слышны слова:

— Прочь с моей спины, презренный, а не то я размозжу тебя о камень!

Всадники в отчаянии визжали, выкрикивали рифмованные строки, но овладеть драконами им никак не удавалось. Крылатые рептилии кружились на высоте пяти футов над уступом. Некоторым всадникам хватило ума спрыгнуть, а другие развопились от ужаса, потому что их драконы взлетели выше, а затем зашли на второй круг. Судя по всему, погонщики опасались того, что драконы окончательно вышли из-под контроля и теперь будут вести себя, как им взбредет в голову. Большинству людей все же удалось соскочить на уступ, а драконы тут же умчались и вновь принялись атаковать Диметролас. Другим всадникам повезло меньше, потому что их драконы попросту повернули головы и изрыгнули пламя. Некоторые люди при этом погибли, а те, что уцелели, намек быстро поняли, и как только рептилии оказались в непосредственной близости от уступа, всадники проворно расседлали их и спрыгнули вниз, чтобы остаться в живых.

Мужчины и женщины бросились по домам, чтобы вооружиться. Однако сейчас им ничто не грозило: все драконы до единого сосредоточили свои атаки на Диметролас, которую считали отступницей.

Балкис протянула руки к драконьей стае и прокричала:

— Антоний, рифмуй! — крикнула девушка, и ее друг поспешил ей на помощь:

— Отлично! — со вздохом облегчения проговорила Балкис. — Теперь начни вторую строфу.

— Вторую? — Антоний в отчаянии развел руками.

— Последнюю! Прочти первую строчку последнего четверостишия!

— Понял! — кивнул Антоний и пропел:

Тут он растерялся и нахмурил брови. Балкис быстро подхватила:

Антоний победно выкрикнул последнюю строку:

Балкис от облегчения чуть не лишилась чувств.

— Атакуем слева! — прокричал один дракон.

— Тупица! Атакуем справа! — взвизгнул другой.

— Балбес! Они все слышали и теперь будут ждать нашей атаки!

— Нападем сразу со всех сторон! — выкрикнул третий дракон. — Некоторые из нас падут смертью храбрых, спаленные огнем, но за ними прилетят другие — и не важно, с какой стороны!

— Ну, если так, лети первым и погибай, если тебе так охота, — буркнул четвертый. — Все атакуем с тыла! Вперед!

За считанные минуты они так переругались друг с дружкой, что напрочь забыли о сражении. Потом некоторые драконы опомнились и метнулись к Диметролас и Стегоману, но стоило тем дружно изрыгнуть пламя — и смельчаки трусливо улетели прочь. Возникла пауза длиной в несколько минут. За это время Стегоман и Диметролас подлетели вплотную друг к другу, а затем разлетелись в разные стороны: Диметролас — на восток, а Стегоман — на запад, после чего они развернулись, и каждый устремил потоки пламени сразу на полдюжины мелких драконов, зазевавшихся во время племенной разборки. Опаленные огнем рептилии взвизгнули и заметались, выписывая в небе зигзаги, но Стегоман тут же набрал высоту, умчался вперед, сделал разворот и встретил драконов новой пламенной атакой. Испуганные драконы разорались и развернулись, но им тут же пришлось резко уйти вниз, чтобы не попасть под огонь Диметролас. Драконы-великаны погнали мелких к стене ущелья. Долетая дотуда, рептилии спешили укрыться в своих норах-загонах.

Завершив этот маневр, двое гигантских драконов вернулись к стае, таким же образом отделили от нее еще полдюжины и загнали в норы. Вновь и вновь они дружно и безошибочно повторяли этот прием. В конце концов с десяток оставшихся драконов дерзнули пойти в атаку, но хватило одного огневого залпа со стороны Стегомана и Диметролас — и благоразумие взяло верх. Мелкие драконы бросились к спасительным убежищам.

Тогда Стегоман подлетел к уступу и нацелил язык пламени на бывших погонщиков. Те немногие, что еще не укрылись в своих жилищах, поспешили сделать это и стремглав помчались к высеченным в граните домам. Огромный дракон спустился к самому уступу, и когда он пролетал мимо Антония и Балкис, его седок спрыгнул вниз, пробежал по инерции несколько шагов, остановился, обернулся и с радостной усмешкой раскрыл объятия.

Балкис радостно вскричала и, бросившись к нему, прижалась к его груди.

— О мой дорогой наставник! Как долго я не видела никого-никого с моей родины!

— С настоящей родины. Да, да, конечно. — Мэт отступил на шаг и посмотрел на спутника Балкис. — И кто же этот юный смельчак, которому я, как я понимаю, должен быть обязан за то, что ты жива и невредима?

Балкис с радостной улыбкой обернулась, однако улыбка тут же покинула ее губы, как только она увидела выражение лица Антония.

Мэт пробормотал:

— Не бойся, он просто ревнует!

Сердце у Балкис весело забилось. Она подбежала к возлюбленному.

— О Антоний, это Мэтью Мэнтрел, мой наставник, о котором я тебе рассказывала! Подойди познакомься с ним. Он и все его семейство были мне такими большими друзьями!

При слове «семейство» Антоний заметно повеселел. Он подошел и поклонился Мэтью:

— Для меня большая честь познакомиться с вами, милорд.

Мэт бросил на Балкис укоризненный взгляд:

— Зачем тебе нужно было говорить ему, что я — лорд?

Балкис от души рассмеялась.

— Лорд Мэтью, это мой возлюбленный Антоний — любовь всей моей жизни!

Свои слова она подтвердила тем, что обвила свои плечи рукой Антония и прижалась к нему.

Мэт улыбнулся, пытаясь скрыть легкое возмущение: это надо же — девушка, которая еще год назад была без ума от него, теперь по уши влюбилась в желторотого юнца! Однако скрывать облегчение, которое было куда сильнее возмущения, ему вовсе не было нужды. Он с поклоном проговорил:

— Рад нашей встрече, господин Антоний.

— Ой, какой я господин, что вы! — замахал руками Антоний, — я всего лишь сын крестьянина и не знаю ничего, кроме того, как пахать землю да растить скотину!

— Верно, — подхватила Балкис, — но теперь ты знаешь и обо всех землях, что лежат к северу от твоих родных гор, а уж стихи слагаешь так, что мне не под силу!

— Да нет, в этом я тебе уступаю, — смущенно улыбнувшись, покачал головой Антоний. — Я умею только хорошо заканчивать стихотворения, а ты зачинаешь их с такой легкостью, что я только диву даюсь.

— Похоже, из вас получилась отличная пара, — с трудом удержавшись от улыбки, проговорил Мэт. Он заметил, как влюбленные глядят друг другу в глаза, и понял, что Балкис не солгала, назвав Антония любовью всей ее жизни.

Но вот Балкис наконец сумела оторвать взгляд от любимого и посмотрела на Мэта со всей серьезностью, на которую только была сейчас способна.

— Почему же вы не прогнали этих драконов силой своего волшебства, милорд?

— О, я все же не сидел сложа руки, — заверил ее Мэт. — Как только Диметролас и Стегоман принялись загонять маленьких драконов по домам, я прочел заклинание, смысл которого заключался в том, что благоразумие превыше злости. Поэтому-то никому из беглецов не пришло в голову вернуться и продолжить бой.

Балкис радостно засмеялась и крепче сжала руку Антония.

— И как я не подумала об этом! А ты догадался, что погонщики держали драконов в узде колдовскими чарами?

Мэт насторожился.

— Нет, мне это и в голову не пришло. А ты как узнала?

— Я внимательно слушала, как они переговаривались между собой, как кричали на драконов, — пояснила Балкис.

— И произнесла заклинание, даровавшее драконам свободу, — понимающе кивнул Мэт. — Очень мудро. Но как же теперь сделать так, чтобы драконы не перебили своих бывших тиранов?

— А нужно ли им мешать? — сверкнула глазами Балкис.

— Балкис! — укоризненно воскликнул Антоний. — Конечно, все, что они делали, — ужасно, но мне вовсе не хотелось бы увидеть здесь море крови!

Мэт одобрительно кивнул:

— Думаю, у нас есть время принять мудрое решение. Покуда территорию патрулируют Стегоман и Диметролас, вряд ли кто-то отважится высунуть нос из нор и домов.

— «Диметролас», — повторила Балкис. — Верно, так ее называли маленькие драконы. — Девушка с любопытством взглянула на дракониху, пристроившуюся рядом со Стегоманом посередине скальной деревни. Драконы напоминали двух ястребов, готовых слопать первого же кролика, который дерзнет высунуть голову из норки. И точно: стоило кому-то из рептилий показаться из круглого отверстия загона, как Стегоман тут же изрыгал пламя, и драконы вновь пугливо прятался. Если же в окошке появлялся человек, за дело бралась Диметролас, и эффект получался тот же самый. Позицию драконы-великаны заняли на редкость удачную: более чем в пятидесяти футах от жилищ, но так, что радиус огня был беспроигрышным.

Балкис с улыбкой смотрела на пару ящеров:

— У Стегомана, похоже, роман?

— Потрясающе! — воскликнул Мэт. — А как ты догадалась, что это — дракониха?

— Она стройна и изящна, — ответила Балкис. — Но главное — другие драконы говорили о ней в женском роде. А откуда она?

— Отсюда, судя по всему, — отозвался Мэт. — Но она нам об этом не рассказывала. Мы встретили ее по пути — она стерегла горную вершину в гордом одиночестве. По всей вероятности, выслеживала жирненьких овечек. А уж как она оказалась в тех краях — это наверняка долгая история.

— И вам она эту историю не поведала?

— Нет. Но стоило ей только одним глазком взглянуть на Стегомана — и с тех пор она не оставляет его в покое. Теперь-то ясно почему.

— Ее пленила его красота?

Мэт кивнул:

— Не только красота, но и то, что он первым из самцов ее рода оказался схожим с ней размерами. Кстати, о долгих историях — вы-то как сюда попали?

— Сначала скажи, — попросила Балкис, — как ты оказался поблизости, когда стал нам так нужен?

— За счет удачи большей частью, — ответил Мэт. — Но твой дядя позвал меня на помощь, как только тебя похитили. С тех пор мы со Стегоманом разыскивали тебя. Всего лишь пару дней назад нам наконец удалось напасть на твой след. У меня такое ощущение, что это произошло очень скоро. Ладно, теперь ваша очередь. Могу лишь догадываться, как ты оказалась у подножий Гималаев. — Заметив озадаченные взгляды девушки и юноши, Мэт пояснил: — Так называются горы на юге, откуда родом Антоний. — Но как вы добрались оттуда сюда?

— Ну… пешком, — ответил Антоний.

Балкис одарила его лучистой улыбкой и сказала:

— Мы просто шли на север, лорд маг, и до некоторых пор даже не знали, верно ли держим путь к Мараканде.

— Это я понимаю, — кивнул Мэт. — Но как вам удалось уцелеть в долине, где обитают гигантские муравьи? Как вы преодолели огромную пустыню? И… Пожалуй, будет лучше, если вы сами мне расскажете обо всем с самого начала.

Все трое уселись на камни, Мэт вынул из заплечного мешка бурдючок с вином, и Антоний и Балкис принялись по очереди рассказывать магу о своих приключениях. Вино они пили по глоточку — только чтобы промочить пересохшие губы. Как бы то ни было, рассказ занял не меньше часа. Мэт слушал молодую пару внимательно, как только мог, однако его внимание отвлекала беседа двоих драконов.

Стегоман сказал Диметролас:

— Значит, ты из этого клана и просто-напросто выросла, на их взгляд, слишком большой.

— Разве твои родичи не изгнали тебя? — сердито буркнула Диметролас.

— Изгнали, и для того была более серьезная причина. Стоило мне взмыть в воздух — я тут же принимался изрыгать пламя, а стоило мне это сделать, как я сразу пьянел от дыма и нападал на любого, кто, как мне представлялось, меня обидел. Мои родичи изорвали мне крылья и выгнали меня. После этого я уже не смог летать и передвигался только по земле.

— Изорвали крылья? — переспросила Диметролас и поежилась. — Какое жестокое наказание! — Она обвела взглядом его полурасправленные, безупречные кожистые крылья. — Но они совершенно целые и такие красивые! То есть…

— Благодарю за комплимент, — полыценно отозвался Стегоман. — Мой друг Мэтью вылечил мои крылья волшебством, а также излечил меня от пьянства. Вот поэтому я позволяю ему я садиться на меня верхом и помогаю ему всем, чем могу.

— Да, пожалуй, он заслуживает такой благодарности, — кивнула Диметролас, и ее взгляд стал задумчивым. — Вот если бы кто-нибудь сумел меня уменьшить… Чтобы я стала легкой и изящной, длиной всего в одиннадцать футов…

— Тогда ты бы утратила половину своей красоты, — поспешно встрял Стегоман, — и уж точно лишилась бы всего своего очарования.

Диметролас изумленно посмотрела на него:

— Ты вправду находишь меня привлекательной?

— А ты вправду считаешь меня чужаком? — ответил вопросом на вопрос Стегоман.

— Нет, — покачала головой дракониха. — Просто ты странный, и это меня забавляет. Ты думаешь не так, как другие драконы.

— Я слишком долго прожил среди людей, — согласился Стегоман, — а у одного из них довольно специфическое чувство юмора. Но теперь я начинаю догадываться, почему ты так озлоблена, и я чувствую в тебе друга по несчастью, родственную душу.

— Родственную? — вытаращила глаза Диметролас. — Так почему же тогда ты не отвечал на мои заигрывания?

— Ты сама говорила, что я от природы слишком серьезен, — заметил Стегоман. — Может быть, все дело в том, что я вырос за пределами родного клана, а может быть, я таким и уродился — угрюмым и нелюдимым.

— А я думаю, что все дело в недостатке опыта, — по-драконьи усмехнулась Диметролас. — Придется снова научить тебя резвиться. — Она горделиво запрокинула голову и вопросила настолько добродушно, насколько могла: — Ну а ты сможешь научить меня чему-нибудь в ответ, древний ящер?

Губы Стегомана тронула едва заметная ухмылка.

— Пожалуй, и я смог припомнить пару-тройку старинных забав, малышка.

Мэт улыбнулся и вернул свое внимание к другой влюбленной парочке. Он решил, что дальнейшее подслушивание разговора драконов можно приравнять к вмешательству в личную жизнь.

— Потом мы покинули добрых старцев, — завершила свой рассказ Балкис, — и пришли сюда.

У Мэта сложилось такое впечатление, что Балкис о многом умолчала, но как это вышло, что они с Антонием полюбили друг друга, его не касалось.

— Ты не представляешь, как я рад, — сказал Мэт, — видеть тебя целой и невредимой. Благодарю тебя, — сказал он Антонию, — за то, что сберег ее.

— А я должен быть ей благодарен за то, что она сберегла меня, — ответил юноша, — и за то, что открыла для меня широкий мир.

Балкис взволнованно взглянула на него:

— Ты не сожалеешь о том, что покинул родные горы?

— Совсем не сожалею, как ни странно, — покачал головой Антоний. — А если заскучаю по дому, всегда смогу вернуться.

Глаза Балкис затуманились.

Антоний посмотрел на нее и улыбнулся:

— С тобой мне лучше.

Балкис просияла и потянулась к нему, запрокинув голову. Антоний понял намек, и их губы встретились в поцелуе.

Мэт смущенно отвел взгляд и, насвистывая песенку о любви, стал разглядывать горную деревню. Выждав некоторое время, он обернулся. Влюбленные уже не целовались, но глядели друг на друга сияющими глазами. Мэту припомнились первые дни любви с Алисандой, и сердце у него заныло от тоски по ней. Чтобы отвлечься от этих мыслей, он сказал:

— Стало быть, войдя в это ущелье, вы не подозревали о том, какая опасность вас ожидает?

— Знай мы об этом, мы бы непременно обошли это место стороной, — невесело отозвался Антоний.

— Мы никак не думали, что тут нас пожелают взять в плен, — кивнула Балкис.

— Странно, что эти погонщики драконов даже не предупреждают странников, а сразу нападают, — задумчиво проговорил юноша.

— Да, это действительно странно, — кивнул Мэт и устремил взгляд на самый большой дом в поселке. — Пожалуй, не мешало бы выяснить, в чем причина такого поведения.

С этими словами он решительно направился к дому.

Балкис и Антоний обменялись озадаченными взглядами и поспешили за Мэтом. Балкис что-то негромко бормотала на ходу.

Антоний уловил в ее речи ритм и поинтересовался:

— Готовишь какое-то заклинание?

— Да, — кивнула девушка. — Такое, с помощью которого можно было бы вызвать молнию.

Мэт остановился в пятидесяти футах от большого дома — то есть на таком расстоянии, откуда его было бы хорошо слышно, но где бы он мог легко уклониться от выпущенной стрелы. Он подбоченился и выкрикнул:

— Давайте переговорим! У меня нет никакого желания торчать тут до конца ваших дней и добиваться, чтобы вы вели себя как подобает, но если понадобится, я могу поставить тут духов-дозорных!

— Ты не сделаешь этого! — послышался голос в ответ. — Как же нам тогда жить?

— А как вы живете теперь? — парировал Мэт. — Грабите путников и продаете их в рабство?

— Мы — не такие мерзавцы! — На пороге дома появился поджарый седобородый мужчина. Он держался гордо и прямо, сжав кулаки. — Кто ты такой, чтобы осыпать нас такими оскорблениями?

— Я — тот, кто пришел, чтобы вывести вас на путь истинный, — дерзко отвечал Мэт. — Выходи, поговорим — если у тебя, конечно, хватит смелости.

Мужчина опасливо посмотрел на Стегомана и Диметролас.

— Ну да, я выйду, а твои зверушки меня поджарят заживо?

Стегоман предупреждающе рыкнул, а Диметролас сердито зашипела.

— Думаю, с Диметролас ты довольно близко знаком, чтобы знать: она никогда не станет ничьей зверушкой, — возразил Мэт. — Зато она прекрасный друг и, как я догадываюсь, ей есть, за что отомстить. Как бы то ни было, ни она, ни мой друг-дракон не пожелают поджарить меня, так что если ты встанешь рядом со мной, тебе нечего будет бояться.

— А что же ты поближе не подойдешь?

— Давай договоримся так, — предложил Мэт. — Вы не станете пускать стрелы, а драконы будут вести себя смирно до тех пор, пока мы не закончим переговоры и ты не вернешься в дом.

Мужчина снова с опаской посмотрел на Стегомана и Диметролас.

— Я согласен, если они и вправду не станут соваться.

— Я не буду изрыгать пламя, — проворчал Стегоман, — но попросил бы тебя придержать язык, человек! — Он повернул голову к подруге. — Диметролас, что скажешь ты?

— Я сдержу слово, — не слишком охотно отозвалась дракониха. — Но у нас с тобой — старые счеты, Люгерин!

Стегоман напрягся.

— Это он подговорил драконов изгнать тебя?

— С его болтовни все началось, — ответила Диметролас, — но всю грязную работу он поручил ящерицам. — Она свирепо оскалилась и выкрикнула, обратив взор к деревне: — Он боялся моих размеров, но если бы я осталась здесь, ему нечего было бы страшиться. А вот теперь у него и вправду есть причина для страха! И все же, Люгерин, пока я не стану мстить тебе. Но позови Гинелур, ибо переговоры не начнутся, покуда вы не выйдете вдвоем!

— Она выйдет к нам, — проворчал Люгерин так мрачно, что у Мэта не осталось сомнений: на уме у этого человека явно был побег.

Люгерин вернулся в дом, оттуда послышался приглушенный разговор. Затем он снова появился на пороге, но на этот раз вместе с ним вышла женщина старше его, высокая и красивая, с гривой волос цвета воронова крыла, подхваченных на лбу серебряной лентой. Люгерин и Гинелур были облачены в одежды из кожи, украшенной медными бляшками, — не доспехи, но все же явно не будничное платье.

Они остановились в пяти футах от Мэта. Гинелур требовательно вопросила:

— Зачем ты явился сюда?

— Я искал моих юных друзей, — отвечал Мэт. — Они держали путь в Мараканду и никак не заслуживали того, чтобы на них предательски напали. Почему вы пытались похитить их?

— Мы не торгуем рабами! — выкрикнул Люгерин.

— Но берете в плен странников, — возразил Мэт. — Может быть, они трудятся на ваших потайных полях?

Погонщик и погонщица драконов покраснели, и Мэт понял, что попал в точку.

— Если нам угрожают и в ту пору, когда сильны ветры, — строптиво проговорила Гинелур, — мы приносим пленников в жертву духам ветров на переломе года.

«В дни равноденствия», — перевел для себя Мэт. Именно в эти дни были наиболее сильны ветра.

— Но по какому праву вы лишаете кого-то свободы по своему усмотрению?

— По праву мести! — выкрикнул Люгерин. — Наши предки мирно возделывали землю в этой долине, но вновь и вновь на них совершали набеги варвары. В конце концов наши пращуры выстроили эти жилища в скалах, чтобы укрываться здесь от врагов. Только так они могли спасти свою жизнь, уберечь от рабства жен и детей, но неизбежно теряли урожаи и были обречены на голодную смерть.

— И теперь вы мстите людям, которые перед вами ни в чем не повинны. — Мэт покачал головой, припомнив пару-тройку девушек, которые относились к нему с болезненной подозрительностью и ревностью только из-за того, что некогда другие парни их обманули и бросили. А один его приятель, как ему помнилось, полюбил, а потом покинул женщину, чтобы отомстить другим, бросившим в свое время его. — Что ж, — кивнул он. — Чувство мести свойственно всем людям. Но теперь вы по идее уже давным-давно должны были бы от него избавиться.

— Поначалу мы мстили только варварам, не сомневайся! — горячо проговорила Гинелур. — Олиен, шаман наших предков, обучил нас тому, как волшебством приручить драконов. И тогда мы обрели могущественных скакунов, перед которыми не могли устоять лошади варваров. С тех пор мы отражали любые набеги недругов.

— Да, отражали и брали в плен рабов и вражеских воинов, чтобы приносить их в жертву — как они некогда поступали с нами! — воскликнул Люгерин, брызжа слюной.

— Сколько же столетий назад все это было? Не пора ли было за это время успокоиться?

— Наша безопасность зиждется на нашей жестокости! — дерзко отвечал Люгерин. — Уже три столетия варвары не отваживаются сунуть нос в наше ущелье, можешь не сомневаться!

— И когда вы избавились от варваров, вы принялись брать в плен мирных странников.

— Разве они не стали бы убивать и грабить нас, дай мы им такую возможность? — запрокинув голову, с вызовом проговорила Гинелур.

— Во всяком случае, не эти двое, — возразил Мэт и кивком указал на Антония и Балкис. — Уверен, как и многие, кого вы взяли в плен на протяжении несколько веков. Но не сомневаюсь, что теперь, пострадав от рабства, они бы ополчились против вас. Даже самые добрые люди порой не удерживаются от того, чтобы сделать другим то, что получили от них. Но если ваша сила — в драконах, почему же вы так боитесь Диметролас?

— Потому что она выросла слишком большой, — ответила Гинелур. — Часто бывало так, что большие неприрученные драконы отбивались от стаи и сжигали наши дома и даже людей. Поэтому наши предки научились тому, как выводить драконов помельче и усмирять их.

Стегоман выругался.

— Вы лишили драконов не только свободы, но и тех размеров, которые им были даны от природы?

— Они были опасны для нас, — строптиво поджав губы, отвечал Люгерин. — Потому мы и изгоняем из стаи тех драконов, что вырастают большими, как их дальние предки.

— Отойди в сторонку, Мэтью, — прорычал Стегоман. — Он заслуживает того, чтобы я его поджарил заживо. Да они все тут этого заслуживают.