Маг и кошка

Глава 4

— О, вы еще поживете, — сказал Мэт. — По меньшей мере — десять минут. А может быть — десять дней или десять лет, а вероятно — и до конца жизни. Как именно долго — этого я сказать не могу. Это уж пресвитеру Иоанну решать. Но есть у меня подозрение, что срок вашей жизни будет зависеть от того, насколько вы поможете в поисках принцессы.

— Я помогу, помогу! Спрашивайте меня, о чем хотите!

— Честный разговор, — усмехнулся Мэт. — Итак, нам известно, что вы воспользовались услугами дамы по имени Корундель…

Взгляд Сикандера сразу стал непроницаемым.

— Не бойтесь, я вовсе не пытаюсь загнать вас в ловушку, — успокоил его Мэт. — Другая женщина, которую зовут Кринсис, обмолвилась о том, что Корундель вместо нее в ту ночь прислуживала в опочивальне принцессы, а остальные придворные просто-напросто к двум прибавили два.

— Вот как? — Сикандер все еще старался сохранить равнодушие, но думал о том, что Корундель может предать его, а себя выставить жертвой и лишь невольной соучастницей. — Как интересно. И какую же сказочку она вам поведала?

Мэт невольно улыбнулся. Уж если что придворные умели, так это лгать, но Сикандер оказался не слишком умен. О том, что он не блистал сообразительностью, говорило уже то, что он решился организовать похищение принцессы, руководствуясь исключительно своими умозаключениями.

— Корундель только назвала нам имя шамана, который вместе с вами замыслил похищение принцессы. Но если ей хотя бы это было известно, значит, она была целиком посвящена в весь план затеи. Я даже так думаю, что она все это и придумала.

Последняя фраза скорее была плодом догадки, нежели дедукции, но при всем том сработала. Сикандер сердито буркнул:

— Мы вместе все придумали!

Гордыня? Или последняя отчаянная попытка защитить женщину? Мэт мысленно дал Сикандеру очко за галантность и сказал:

— Теперь не имеет никакого смысла выгораживать ее. Мы довольно хорошо представляем себе, как все случилось — в общих чертах. Но если вы расскажете нам о подробностях, то сумеете помочь хоть на толику убавить причиненное вами зло.

Сикандер горько, обреченно вздохнул и, можно сказать, запел, словно звезда оперной сцены. Время от времени Мэт подбадривал его, вставляя те или иные междометия. Когда запас слов у Сикандера иссяк и он обессиленно опустил плечи, Мэт сказал:

— Что ж, наговорили вы с три короба. Правда, пока все выглядит несколько сумбурно, но думаю, нам удастся упорядочить всю картину происшествия. Всадник ничего не сказал о том, куда шаман намеревается отправить Балкис?

Сикандер покачал головой:

— Он сказал только: «спасибо» и «до свидания». Думаю, он был всего-навсего наемником.

— Естественно, — кивнул Мэт. — Зачем бы шаману рисковать и быть пойманным с захваченной им принцессой? Куда как проще заплатить кому-то за опасную работу.

Сикандер испуганно глянул на Мэта — видимо, задумался о том, не стал ли он сам пешкой в чьих-то руках. Как знать, как знать… Может быть, принц все же искренне желал избавиться от Балкис.

Мэт встал.

— Что ж, спасибо за сотрудничество. Я скажу царю, что вы осознали свой проступок и стараетесь нам помочь.

Сикандер невесело усмехнулся:

— Что мне это даст? Быструю смерть вместо медленной?

— Ну… Это спасет вас от пыточной камеры по меньшей мере — если только вы от меня чего-нибудь не утаили, конечно.

— Нет! — резко выпрямившись, пылко воскликнул Сикандер.

Мэт кивнул.

— А если узнать от вас больше нечего, нет никакого смысла вас пытать — ну разве только из чувства мести. А я так думаю, это несвойственно пресвитеру Иоанну. Я бы порекомендовал ему оставить вас в живых до тех пор, пока мы не выясним, в чем конкретно вас следует обвинить: в убийстве или только в похищении принцессы. Если повезет, вы останетесь в живых и еще увидитесь с принцессой Балкис в один прекрасный день. — Тут он задумался. — На самом деле даже не знаю, не предпочел ли бы я на вашем месте быструю смерть… Ладно! — Он попытался изобразить лучезарную улыбку. — Будем надеяться на лучшее, верно?

С этими словами он удалился, и дверь темницы с грохотом закрылась за ним. Сикандер опустил голову, закрыл лицо ладонями и потом еще целых полчаса жалел о том, что он вообще родился на свет.

Корундель сожалела об этом еще сильнее, но рассказала еще меньше Сикандера. Она знала только о том, что всадник увез Балкис от дворца. Но когда Мэт заметил, что ей грозит смертная казнь и что вопрос состоит только в том, когда и как она будет казнена и кем — царским палачом или самой Балкис, — Корундель сдалась, и поведала ему, что она открыла двери для Сикандера, чтобы тот вынес принцессу и передал всаднику, что потом они вдвоем проводили всадника взглядом, а затем вернулись в дворец, дабы отпраздновать удачу. Она не сказала, что разговор с шаманом был ее идеей, но не упомянула и о том, что Сикандер заставил ее стать его сообщницей. Мэт покинул тюрьму с некоторой долей уважения к этой парочке, однако большую часть его впечатления составляло презрение.

На миг он удивился тому, как же стражники могли не заметить всадника, подъехавшего ко дворцу, но потом сообразил, что колдун, обеспечивший похитителей сонным зельем и обладавший способностью забросить Балкис неведомо куда, запросто мог произнести заклинание, которое сделало всадника невидимым.

Мэт явился к пресвитеру Иоанну, чтобы доложить ему о результатах допроса.

— Шамана зовут Торбат, — сказал он, — а его лавка — в северо-восточном квартале, где радиальная улица Второго Часа встречается с дорогой Двенадцатого Кольца.

Пресвитер Иоанн, сидевший за письменным столом, был искренне восхищен.

— Вы поистине умелец допрашивать! — воскликнул он.

— О, я просто прочел небольшое заклинание перед тем, как войти в темницу к обоим злоумышленникам, — объяснил Мэт. — А также намекнул на то, что вы могли бы даровать им быструю смерть вместо медленной и мучительной.

Иоанн недовольно нахмурился:

— Надеюсь, вы не давали никаких обещаний от моего имени.

— Нет-нет, я только намекнул, — покачал головой Мэт. — И еще сказал, что, вероятно, мне удастся уговорить вас оставить их в живых до тех пор, пока нам не удастся возвратить Балкис домой.

— Почему я должен проявлять такое милосердие? — спросил пресвитер.

— Для того чтобы вы могли понять, в чем обвинять эту парочку: в убийстве или только в похищении принцессы, — ответил Мэт. — Кроме того, если нам действительно удастся разыскать и вернуть Балкис, мы могли бы приговорить Сикандера и Корундель к получасовой беседе с принцессой с глазу на глаз. Вот и поглядим, что из этого получится.

Пресвитер Иоанн в первое мгновение был обескуражен, но тут же довольно усмехнулся:

— О да, это было бы неплохо.

— Но сейчас давайте сосредоточимся на поисках Балкис.

— Да, верно, — кивнул пресвитер Иоанн и нахмурился. — Как вы намерены ее искать?

— Теперь нам известно имя шамана, а не только его адрес, — сказал Мэт. — Наверняка это не настоящее его имя, поэтому я не могу сделать так, чтобы он резко и внезапно умер от разрыва сердца, но все же и этого хватит, чтобы я оказался рядом с ним — где бы он теперь ни находился.

Пресвитер Иоанн задумчиво уставился в одну точку. Он многое знал о варварском колдовстве и теперь пытался сопоставить свои познания с тем, о чем говорил Мэт. Наконец он кивнул:

— Да, пожалуй, этого будет достаточно. Пройдемте в мою рабочую комнату, лорд-маг.

Покуда Балкис, принявшая обличье кошки, спала, из норок под корнями сосен начали выбираться крошечные существа. Они потягивались и зевали спросонья. Малютки были одеты в балахоны, тюрбаны и сандалии, а кожа у них была цвета скорлупы ореха. В Аллюстрии, где выросла Балкис, их бы назвали брауни. Маленькие человечки начали удивленно оглядываться по сторонам.

— Что могло пробудить нас в столь неурочный час, Гури? — спросил один из них.

Гури развел руками и только собрался что-то сказать, как его опередил человечек с длинной седой бородой:

— Нас разбудил дух этой сосновой рощи. Что стряслось?

— Теперь уже ничего не трясется, — ответил надтреснутый старческий голос.

Возле одной из сосен воздух, казалось, стал более плотным, и там появилась прозрачная фигурка и зашагала к крошечным человечкам. На ходу она теряла прозрачность и становилась все более видимой. В конце концов она приняла обличье сгорбленной морщинистой старухи, опирающейся на корявую клюку. Все свои жизненные силы она отдала своим бедным маленьким деревцам, и хотя они старались отплатить ей, чем могли, этого было маловато, потому она и стала такой же слабой и жалкой, как эти сосенки, а кожа у нее потрескалась, словно кора. Старуха была одета в гирлянды из сухой коричневой сосновой хвои, шуршавшей при каждом ее шаге.

— Теперь то создание, что прибежало сюда, спит — с моего благословения, — сказала старуха обескураженным брауни. — Но у нее ранены бок и голова, и ей нужна ваша помощь.

Махнув клюкой, она указала под сосну.

Брауни поглядели туда и увидели жалкий комок шерсти, которую шевелил ветерок, порывами пролетавший по зарослям сосен.

Гури ахнул:

— Эта кошка просто излучает волшебство!

Старуха дриада кивнула:

— Волшебство дриад, волшебство пикси, волшебство брауни. Похоже, она собрала в себе магию доброй половины всех духов на свете.

Гури опустился на колени рядом с кошкой, провел крошечными пальчиками вдоль раны на ее боку.

— Как она сюда попала?

— Не без посредства магии, это точно, — сказала ему дриада. — Как только я ощутила признаки магии, я пробудилась и посмотрела в сторону луга — и надо же! Я сразу увидела ее — но не в обличье кошки, а в обличье прекрасной девушки. Ее ужасно тошнило, бедняжку!

Женщина-брауни отбросила с лица вуаль и спросила:

— Так это — девушка?

Дриада кивнула:

— Именно так, Личи. Коровы тоже ощутили нечто вроде взрыва магии и испугались. Они, встревоженно мыча, пошли к Девушке, а она оглянулась, увидела их и… в одно мгновение превратилась в кошку!

Гури охнул от изумления.

— Ну, уж тут ты точно убедилась, что она владеет волшебством!

— А ее преображение наверняка еще сильнее напугало коров, — воскликнула Личи.

— Верно. Но кошке было легче увернуться от их копыт, чем девушке, — объяснила дриада.

— Легче-то легче, но все же ей порядком досталось, — сказал Гури, осторожно прикоснулся рукой к голове кошки и нащупал припухлость.

— Что ж, — сказала Дриада, — кошка жива, а девушка на ее месте наверняка погибла бы.

— Что верно, то верно, — кивнула Личи, присоединилась к Гури и провела пальчиками над раненым боком кошки, над шерсткой, покрытой запекшейся кровью. Она позвала другую женщину брауни: — Помоги мне, Алиль!

Алиль с готовностью откликнулась на просьбу подруги, и они принялись исцелять рану на боку кошки. Еще двое брауни-мужчин прикоснулись ладошками к плечам Балкис, дабы прибавить свои магические силы для исцеления ушиба на голове кошки.

Дриада довольно кивнула.

— А теперь поищите для нее мышей, что живут в норках под корнями моих деревьев, — распорядилась она. — Да покажите ей камни, где скапливается дождевая вода. А когда она поправится, поищите для нее приют получше и понадежнее.

— Мы так и сделаем, о мудрая дриада, — пообещала старухе Алиль.

— Спасибо вам, мои маленькие друзья.

Дриада отступила к сосне с корявым стволом и исчезла.

Брауни собрались возле спящей кошки и, соединив свои магические силы, завершили ее исцеление. Раны на боку и голове у Балкис затянулись, а ее тревожный сон стал ровным и спокойным.

Мэт ожидал, что его приведут в мрачную темную комнату без окон, наполненную таинственными приспособлениями и бутылочками с ядовитыми зельями. А он оказался в просторной комнате с высоким потолком и широкими окнами. У стены стоял рабочий стол, над которым были развешаны пучки ароматных трав, а выше располагались полки, на которых и в самом деле стояли всевозможные бутылочки и флакончики, но внутри находились совсем неопасные и привычные вещи — мелкий тальк, железные дробинки, соль, древесный уголь и сера. Самым экзотическим содержимым одной из бутылок оказалось жидкое серебристое вещество — судя по всему, ртуть. Ну а на бочем столе пресвитера Иоанна тоже стояло вдосталь разных сосудов различных размеров, а также реторта, перегонный куб, ступка и пестик. Все это были предметы, знакомые Мэту со времен изучения начального курса химии.

Но уж конечно, никто из подданных пресвитера Иоанна не относился к его лаборатории так, как ее воспринял Мэт. На них эта комната наверняка производила ошеломляющее впечатление.

Здесь приятно пахло сандаловым деревом. Мэт огляделся по сторонам в поисках источника аромата и увидел курильницу, от чаши которого струился дымок. Он подумал о том, что скорее всего у пресвитера есть слуга, который периодически добавляет в курильницу благовония. Это напомнило Мэту о вечных огнях в храмах зороастрийцев и показалось добрым знаком.

В центре комнаты был тонким слоем аккуратно рассыпан прямоугольник из песка. Пресвитер Иоанн указал на этот прямоугольник и сказал:

— Встаньте посередине, лорд-маг.

Как только Мэт ступил на песок, Иоанн начертал вокруг него с десяток знаков отполированной деревянной палочкой длиной около трех футов. Судя по всему, то был магический жезл — тем более что палочка была инкрустирована загадочными символами из слоновой кости и черного дерева, и некоторые из этих символов совпадали со знаками, вычерченными на песке.

Пресвитер Иоанн подошел к курильнице, помахал над ней небольшим веером. Аромат благовоний устремился к песчаному прямоугольнику, а пресвитер принялся нараспев произносить стихи. Язык, на котором он говорил, Мэту был незнаком, но его «переводческое» заклинание помогло ему уловить смысл слов. Правитель Мараканды намеревался отправить его на бой со злым колдуном. Мэту стало немного не по себе, и он сжал рукоять своего меча, а потом забросил руку за плечо и проверил, на месте ли уложенная в дорожный мешок волшебная палочка. С некоторых пор он без нее не отправлялся в странствия, хотя пользовался ею нечасто. Как правило, он прибегал не к фокусированным чарам, а к широкомасштабным.

От песка поднялась пелена тумана, окутала Мэта, стала плотнее, и вскоре сквозь нее уже ничего не было видно, а потом и вообще не осталось ничего, кроме этого тумана. У Мэта сильно закружилась голова, но это ощущение быстро прошло. На миг его сковал страх: он понял, что этот туман — не та сырая мгла, что обычно поднимается от земли, а сухая дымка неопределенности, разрушенные оболочки электронов из области квантовой физики, пелена вероятностей, событий, которые еще не произошли. То было пространство между мирами.

Тревога отступила. Мэт уже бывал в этом пространстве раньше. Он медленно повернулся на месте и почувствовал, как ветер, что дует между мирами, несет его к Торбату. Иоанн включил в заклинание имя колдуна, и хотя это имя почти наверняка не было настоящим, за счет него все же можно было определить направление.

Вот оно! Мэт ощутил еле заметный толчок. Он сделал шаг, и его еще сильнее толкнуло вперед. Мэт шел, и ветер, что дует между мирами, дул ему в спину.

А вот и он — еле видимый в тумане Торбат! Заклинание пресвитера Иоанна оказалось на редкость точным, и Мэту пришлось преодолеть всего несколько сотен ярдов для того, чтобы добраться до злодея. Бесшумно ступая в тумане, Мэт остановился в десяти шагах от колдуна, выхватил меч и прокричал:

— Торбат!

Шаман вздрогнул от испуга, развернулся, вытаращил глаза. Мэт нацелился в его правое плечо, намереваясь ранить и тем самым обезоружить. Но Торбат оказался проворен. Он увернулся от удара, резко поднял руку, скрестил пальцы и выкрикнул несколько рифмованных строк на своем языке. Меч Мэта превратился в змею.

— На, держи! — крикнул Мэт и швырнул змею в Торбата. Торбат снова увернулся, произнес другое стихотворение, и змея снова превратилась в меч. За это время Мэт успел выхватить волшебную палочку и сам пропел:

Но Мэт еще не успел произнести заклинание до конца, когда Торбат извлек из широкого рукава собственную волшебную палочку, описал ею дугу и что-то отрывисто выкрикнул. Мэт почувствовал удар, и его палочка отклонилась в сторону. Было полное впечатление, будто по ней вправду ударила палочка колдуна — и это при том, что их с Мэтом разделяло расстояние в пять футов! Старания Мэта пошли прахом, хотя от палочки конусом распространился морозный воздух и часть атомов образовала кристаллики — снежинки, которые тут же уплыли в серую мглу.

Торбат выкрикнул новое заклинание, нацелил свою палочку на Мэта, а тот едва успел защититься и пропел:

Волшебная палочка Торбата выстрелила пламенем. Палочка Мэта собрала атомы в молекулы воздуха — и резкий, узконаправленный порыв ветра отогнал в сторону огонь. Мэт указал своей палочкой на колдуна и проговорил:

Но Торбат ухитрился вовремя взмахнуть палочкой и снова отмел заклинание Мэта. А Мэт понадеялся на то, что поблизости нет никого живого, иначе бы оно мгновенно превратилось в статую. Он в отчаянии очертил волшебной палочкой круг, надеясь обезвредить магическое оружие Торбата, но тот проворно поднял свою палочку над головой и расхохотался.

В этот миг он раскрылся для удара. Мэт бросился на него и выкрикнул:

Удар невидимой руки уложил Торбата на лопатки. Шаман распростерся на невидимой плоскости — том самом «полу», который наколдовал Мэт. Мэт, победно сверкая глазами, шагнул к нему, но Торбат наставил на него палочку и протараторил стишок, по смыслу близкий к «замораживающему» заклинанию Мэта.

Мэта обдало холодом, и он замедлил шаг. Он изо всех сил пытался сдвинуться с места, но ноги его уподобились льдинам, колени отказывались гнуться. Жизнь, тепло стремительно покидали его тело.

Потеря теплоты! Мэт вспомнил о старом приятеле — точнее говоря, о старом знакомце, который был экспертом в этой области, и пока у него еще двигались губы, быстро выговорил:

С треском вольтовой дуги перед Мэтом возникла яркая, слепящая глаза искра, гудящая на манер мощного трансформатора.

— Какие проблемы, смертный?

— Да тут один колдунишка вздумал шутить с законами термодинамики! — крикнул Мэт и указал на Торбата. — Хочет меня заморозить и спалить практически одновременно!

— Да как он смеет! — возмутился Демон Максвелла, метнулся к шаману, и вокруг того вспыхнуло огненное кольцо. Торбат взвизгнул и закрыл глаза ладонями.

— Ну что, — язвительно выкрикнул Мэт. — Теперь ты меня небось не заморозишь? Я уже начинаю оттаивать!

Искорка проворно вернулась к нему.

— Оттаиваешь? Да, смертный, этот злодей заморозил тебя от ступней до пояса! Минутку, минутку…

Демон Максвелла опустился вниз, и Мэт почувствовал, как согреваются его замерзшие ноги.

Издав вздох облегчения, он пошатнулся, но сохранил равновесие.

— Спасибо, Макс, — поблагодарил он Демона. — Ты меня согрел.

— Я помог тебе оттаять, — поправил его Демон. — Но я не стану критиковать тебя за нарушение логики, поскольку именно этим я и наслаждаюсь, пребывая в твоем обществе. Кто этот дикарь и с какой стати он вздумал грозить тебе?

— Ой-ой-ой! — возопил Торбат, объятый пламенем, и свернулся клубочком. — Прощу пощады, сдаюсь! Только убери этот огонь, а не то он спалит меня дотла! Я сейчас поджарюсь!

— Поджаришься? — Мэт пригляделся и увидел, что кольцо огня вокруг шамана сжимается. — Да, пожалуй, это ни к чему. Ты не мог бы убавить огонь, Макс? Думаю, теперь он будет паинькой.

— Ладно, дам ему шанс исправиться, — прожужжал Демон Максвелла. Как только пламя угасло, он добавил: — Но ты ему втолкуй на всякий случай, что я — большой специалист по обратимости.

— Что… Почему он так говорит? — дрожа от суеверного страха, спросил Торбат.

— Да потому, что знает, что люди далеко не всегда держат данное ими слово, — пояснил Мэт. — Предательство — палка о двух концах. С его помощью ты можешь быстро добиться желаемого, но в конце концов будешь наказан. Люди перестают доверять друг другу, и именно тогда, когда им более всего нужна помощь, они обнаруживают, что положиться не на кого, не от кого даже ждать жалости.

Торбат замер и, прищурившись, уставился на Мэта. Наконец он неохотно кивнул.

— Я сдержу слово, — сказал он. — Чего ты хочешь от меня?

— Сведений, — ответил Мэт. — Куда ты девал похищенную тобой принцессу?

— Не я ее похитил…

— Нет, ты только получил украденное! — разгневанно отозвался Мэт. — Кажется, ты обещал сдержать слово.

— Предательство? — более звонко зажужжал явно заинтересовавшийся беседой Демон Максвелла.

— Да, да, я получил ее от того, кто ее похитил! — вскричал Торбат. — Да, я пытался отправить ее сюда, в это пространство, и дальше — в какой-нибудь другой мир, где она была бы счастлива, но более никогда не вернулась к нам и не принесла нам беду!

— «Пытался»? — переспросил Мэт. — Твои чары не сработали?

Торбат скрипнул зубами, но признался:

— Нет, не сработали. Она сохранила малую толику сознания, и ей удалось самой произнести заклинание, которое не дало ей уйти из нашего мира.

— Где она?

— Не знаю.

Частота жужжания Демона Максвелла повысилась, звук стал похожим на визг циркулярной пилы. Искорка подплывала все ближе и ближе к шаману. От страха тот втянул голову в плечи.

— Я правда не знаю! — закричал Торбат. — Забери своего фамилиара! Говорю же: не знаю!

Мэт знал, что такое паника во время допроса с пристрастием.

— Ну, я ему приказывать не вправе…

— Я больше ничего не знаю! Клянусь Ариманом!

— Какой восхитительный парадокс! — усмехнулся Мэт. — Он клянется именем Князя Лжи!

— Если так — клянусь Громовержцем и Царским Драконом! Я говорю правду! Я больше ничего не знаю! Чего тебе еще нужно от меня? Разве мало того, что я должен страшиться Кала Наги? Что же, я и тебя должен страшиться?

Мэт насторожился. Это было что-то новенькое.

— Спокойно, Макс, — остановил он Демона. — Тут у нас полна коробочка парадоксов. Отвечай, шаман Торбат: кто такой Кала Наги?