Магеллан

Проект Магеллана

Итак, он опять в Португалии. Лиссабон сильно изменился — город быстро богател на прибыльной заморской торговле. На реке теснились иноземные и португальские корабли, за море уходили армады.

На набережной слышалась чужая речь, всюду шла стройка: разбогатевшие на грабежах и торговле в колониях сеньоры и купцы возводили дворцы, склады и конторы. Даже «божьи люди» — монахи — урвали свою долю добычи. На принудительные отчисления от прибылей, на десятину, на проценты от данных в рост денег строили они новые монастыри, церкви и капеллы.

Но безработный ветеран индийской и марокканской службы, Фернандо Магеллан, чувствовал себя чужим в городе, где он вырос. Денег по-прежнему не было. Он томился от вынужденного безделья, а впереди не видно было просвета. Часто бродил он у пристаней и подолгу смотрел на суету, царившую на кораблях и на набережной. Магеллан завидовал морякам.

…На рассвете корабли покинут Португалию. Кто знает, куда занесет их судьба! Они увидят чужие земли, посетят дальние моря… Им раскрыта дорога в широкий мир… А он — капитан без корабля, на половинной пенсии! После марокканской истории военная служба закрыта для него. За море его больше не пустят. Он отдал Португалии лучшие годы жизни, много раз видел смерть в лицо. На далеких островах и в теплых морях, в Африке и в Индии он сражался, голодал, болел, выстаивал долгие ночи на вахтах, терпел кораблекрушения, получал и наносил раны. А теперь он завидует матросам, которые завтра поплывут за море и увидят иные города, иные страны…

Все чаще и чаще осаждали отставного капитана мечты о дальних плаваниях. Он забросил все и взялся за разработку плана путешествия к Молуккским островам западным путем.

Фернандо Магеллан хорошо понимал всю важность задуманного им плавания. Лучшие мореходы XV и XVI веков посвятили долгие годы попыткам достигнуть Восточной Азии, плывя из Европы на Запад через Атлантический океан. Мысль о том, что, благодаря шарообразной форме земли, таким путем можно достичь Китая, Индии и Японии, определила весь жизненный путь Христофора Колумба и была одной из важнейших причин открытая Америки. До конца своей жизни Колумб был убежден, что открыл какие-то азиатские страны.

Отправляясь в первое плавание, он взял с собой людей, знающих греческий, еврейский, арабский, коптский и армянский языки, так как полагал, что во время пребывания кораблей в азиатских портах эти переводчики могут очень пригодиться.

Во время второго плавания Колумб заставил всех участников экспедиции клятвой подтвердить, что открыты азиатские земли. 12 июня 1494 года нотариус экспедиции составил особый акт присяги, под которым все подписались.

В то время, когда корабли его плавали среди Антильских островов, у берегов американского материка, Колумб был уверен, что вот-вот перед ним откроются берега Китая и Индии. Поэтому на все вновь открытые места он глядел глазами человека, подплывающего к азиатским берегам. Он даже давал им названия, заимствованные у Марко Поло.

Так, в 1503 году Колумб писал Исабели, королеве Кастилии: «Я прибыл 13 мая в провинцию Манги, которая является частью Катая».

И Манги, и Катай — названия отдельных частей Китая в книге Марко Поло.

В том же 1503 году Колумб писал ей же с Ямайки:

«…в десяти днях пути отсюда течет Ганг, и та земля [Индия] расположена напротив Верагуа подобно тому, как Тортоса расположена относительно Фуэнтаррабии, а Пиза — относительно Венеции».

Тортоса и Фуэнтаррабия находятся на противоположных сторонах Пиренейского полуострова, Пиза и Венеция — на противоположных сторонах Апеннинского полуострова. Верагуа расположена на атлантическом побережье Америки, там, где теперь находится Панама. Сравнивая положение Индии и Верагуа с местоположением Венеции, и Пизы или Тортосы и Фуэнтаррабии, Колумб хотел подчеркнуть, что Индия лежит где-то рядом, на другом берегу той земли, которую омывает Караибское море.

Эти устарелые, наивные воззрения Колумба уже тогда находились в явном противоречии с действительностью, и брат адмирала, Бартоломео, пытался найти компромиссное решение: на его карте берега Центральной Америки постепенно переходят в берега Восточной Азии.

Азия и Новый свет, согласно карте Бартоломео Колумба (западная часть).

Азия и Новый свет, согласно карте Бартоломео Колумба (восточная часть).

Но что еще интереснее — на этой карте есть пролив, пересекающий Панамский перешеек у бухты Ретрете.

После открытия Америки все моряки и прежде всего сам Колумб искали этот пролив. Американский материк казался им досадным препятствием, мешающим попасть морским путем к берегам Восточной и Южной Азии. Поисками пролива занимались моряки разных стран. Еще в конце XV века английский король Генрих VII поручил обосновавшемуся в Бристоле итальянцу Джованни Каботу добраться до Китая северным путем через пролив, якобы расположенный где-то в Северной Америке.

Во время своего третьего плавания Колумб обследовал значительный участок побережья Южной Америки. По словам кормчего Колумба, Педро де Лендесма, они «плыли на юго-юго-восток и искали повсюду Азию».

Когда Виченте-Яньес Пинсон зимой 1499/1500 года плавал недалеко от устья Амазонки, он полагал, что Китай остался уже позади и что корабли находятся около Индии, к востоку от Ганга.

Поиски пролива были важнейшей задачей четвертого и последнего плавания Колумба (1502–1504 годы). Он заявил королеве Исабели, что собирается найти пролив в окрестностях бухты Ретрете. О существовании его Колумб узнал якобы во время сновидения.

Колумб безуспешно искал пролив в каждой бухте, в устье каждой реки у берегов Центральной Америки.

Очень рано успехи Испании на Западе стали возбуждать зависть и тревогу в Португалии. Португальцы пытались перебить испанцам дорогу, отправляя туда корабли. Лиссабонское правительство посылало в Испанию своих секретных агентов и соглядатаев, стараясь выведать все, что касалось испанских открытий за морем. Между обеими странами возникло глухое соперничество. В спор между Испанией и Португалией вскоре вмешался римский папа.

Ранее, когда еще испанцы не отваживались выходить на просторы Атлантического океана и португальцы были пионерами в заморских плаваниях, римские папы неоднократно признавали за португальскими королями право на территории, лежащие к югу от Гибралтарского пролива. Об этом гласили торжественные папские грамоты, так называемые «буллы»: булла папы Евгения IV от 1438 года, булла папы Николая V от 1452 года и булла папы Пия II от 1459 года. Папские буллы отдавали Португалии все земли, лежащие на африканском берегу. Так, булла от 1459 года гласила, что Португалии принадлежат «все земли, которые открыли в этом море-океане от мыса Божадор… до Индии включительно» (цитируется по португальскому историку Баррошу).

В те времена испанцы не очень интересовались заморскими странами. После первого плавания Колумба положение изменилось. Колумб вернулся в Испанию 15 марта 1493 года. Немедленно в Рим полетели гонцы. В то время папой был испанец Родриго Борджиа, известный под именем Александра VI Борджиа, и испанцы могли оказывать на политику римской церкви решающее влияние. По настоянию испанского посла папа Александр VI издал буллу, закреплявшую за Испанией права на заморские страны.

3 мая 1493 года, то есть через пятьдесят дней после прибытия Колумба в Палое, эта булла была уже прибита к воротам Ватикана и торжественно зачитана на площади у Кампо-ди-Фиори в Риме. Один экземпляр буллы, снабженный огромной свинцовой печатью, был послан, испанскому правительству, а копия отправлена Колумбу. Этой буллой папа отдавал страны, открытые Колумбом, во владение Фернандо и Исабели.

Мир по данным карты Канейро (1502 г.) по сравнению с истинной конфигурацией материков и океанов.

¹ Демаркационная линия в Атлантическом океане и Бразилии. ² Демаркационная линия в Тихом океане.

Однако ловкий Александр VI не хотел ссориться с королем Маноэлем португальским. Поэтому на другой день после опубликования первой буллы была издана вторая булла — знаменитая булла от 4 мая 1493 года о разделе мира. Согласно этой булле, Испания получала все уже открытые земли и острова, равно как и те, которые будут открыты и которые расположены к «западу от меридиана, образующего и составляющего линию от Северного до Южного полюсов», но не принадлежат еще христианским властителям. При этом пограничная линия этих земель должна была пройти в ста лигах к западу от Азорских островов и островов Зеленого мыса.

Казалось, вопрос был улажен, но на самом деле булла была составлена чрезвычайно поспешно и небрежно. Прежде всего булла от 4 мая 1493 года упоминала только разграничительную линию, проходящую по Атлантическому океану и соседним странам. Таким образом, португальцы и испанцы могли встретиться где-то на другой половине земного шара. Поэтому 2 сентября 1493 года римский папа издал еще одну буллу, в которой говорилось, что разграничительная линия продолжается и в восточно-азиатских водах.

Но в булле от 4 мая было еще одно важное упущение. Папа Александр VI и его советники, судя по всему, были мало сведущи в вопросах географии. Линию, соединяющую оба полюса и проходящую на расстоянии ста лиг от Азорских островов, провести не так-то легко. Азорские острова лежат между 25°10′ и 31°18′ западной долготы, а острова Зеленого мыса — между 22°56′ и 25°25′ западной долготы. Булла римского первосвященника не указывала, от какого пункта надо отсчитывать сто лиг. Самый западный из Азорских островов, Флорес, лежит на 5°53′ западнее самого западного из островов Зеленого мыса — Сан-Антонио.

После долгих споров португальцы и испанцы решили «поделить мир», не обращая внимания на папские буллы. Шесть месяцев в городке Тордесильяс шли переговоры, и 7 июня 1494 года было достигнуто новое соглашение. В основу была взята долгота острова Сан-Антонио. Разграничительная линия была проведена на триста семьдесят лиг (или 2189 километров) западнее острова Сан-Антонио, то есть по 45°59′ западной долготы. К Португалии отошла часть Бразилии. Как известно, Кабраль попал в Бразилию лишь в 1500 году. Но некоторые старые карты и документы дают основание предположить, что португальцы знали о Бразилии гораздо раньше. Настойчивые требования послов Маноэля в Тордесильясе о том, чтобы разграничительная линия была отодвинута далеко на запад, лишь подтверждают предположение о том, что португальцы побывали в Южной Америке задолго до Колумба, но, по своему обыкновению, держали свое открытие в строгой тайне.

В противоположном полушарии разграничительная линия 1494 года, проходя по 134° восточной долготы, делит на равные части Австралию, пересекает Новую Гвинею, проходит через японский остров Сикоку и залив Петра Великого на территории нынешнего СССР. Эта разграничительная линия долгое время мало интересовала испанцев и португальцев. Но когда Франсиско Серрао попал на Молукки, а Бальбоа[40] на берега Тихого океана, вопрос о том, где встречаются испанская и португальская половины земного шара, сделался злободневным и оказался в тесной связи с вопросом о проливе, ведущем из Атлантического океана в моря Восточной Азии.

После того как попытки Колумба и других мореплавателей найти пролив в Центральной Америке потерпели неудачу, моряки перенесли свои поиски в Южную Америку.

Поискам пролива на юге Америки было посвящено третье плавание Америго Веспуччи, путешествовавшего на этот раз на португальских кораблях.

Америго Веспуччи. Гравюра XVI века.

В феврале 1502 года Веспуччи и его товарищи, плывя вдоль берега Южной Америки, достигли 32° южной широты. Потом корабли ушли в открытое море и сорок шесть дней плыли на юг; кормчие определили, что корабли находятся под 52° южной широты. Началась страшная буря. Она пригнала корабли к суровой и негостеприимной земле. По мнению Гумбольдта, это была Патагония, по мнению испанца Наваретта, — остров Тристан д’Акунья, по мнению бразильца Варнгагена, — остров Южная Георгия.

В отчете Америго Веспуччи очень мало подробностей, о многом говорится весьма туманно. Это дало многим ученым повод заподозрить Веспуччи во лжи. Но вероятнее всего, что купец и мореплаватель Америго Веспуччи умышленно затушевал многие детали — он рассчитывал вернуться в эти места и найти пролив, о котором мечтали столько моряков Испании, Португалии и Англии.

В самом деле, возвратившись в Лиссабон, Веспуччи представил королю Маноэлю грандиозный проект достижения Молуккских островов юго-западным путем. Несомненно, что именно Америго Веспуччи первый обратил внимание на необходимость поисков пролива на крайнем юге Южной Америки. Письма и отчеты Веспуччи печатали в виде брошюр, и они расходились по всей Европе. С тех пор картографы стали придавать Южной Америке, по аналогии с Африкой и полуостровами Азии, форму треугольника, обращенного острым углом на юг. Дальше на их картах проходил пролив, а еще южнее — огромнейшая «Terra Australis Incognita», «Неведомая Южная Земля», широкой полосой опоясывающая весь земной шар, как противовес материкам Евразии и Северной Америки.

В Португалии проект Америго Веспуччи был встречен весьма сочувственно, и в 1503 году Веспуччи отправился в четвертое плавание. Он писал одному из своих друзей, что собирается добраться до Молукк западным путем. Но эта экспедиция не принесла никаких новых открытии, причем Америго Веспуччи жаловался, что руководители армады нарушили инструкцию короля и уклонились от предназначенного пути.

После неудачного плавания Веспуччи король Маноэль надолго охладел к поискам морского пути в Восточную Азию на западе. Вдобавок, португальские мореходы к этому времени уже успешно совершали регулярные рейсы в Индию вокруг мыса Доброй Надежды, и поэтому интерес к западному морскому пути временно ослабел.

После неудачного плавания 1503 года Веспуччи покинул Португалию и перешел на испанскую службу.

Уже давно испанцы весьма внимательно следили за попытками португальцев открыть пролив. Теперь на совещании кормчих и картографов было решено снарядить экспедицию под руководством Виченте-Яньеса Пинсона и Хуан-Диаса де Солиса к американскому побережью, на север от Верагуа.

Пинсон и де Солис должны были искать там «пролив или открытое море, которое вливается в море, лежащее еще далее на запад», — так гласила официальная инструкция. Но венецианский посол Франческо Корнер писал 16 июля 1508 года в секретном донесении из Бургоса, что на самом деле Веспуччи снаряжает экспедицию де Солиса и Пинсона для плавания в Португальскую Индию.

Экспедиция не дала никаких результатов. Де Солис был признан виновным в неудаче плавания и посажен в тюрьму.

В поисках пролива принимала участие и Англия. В 1508 году сын обосновавшегося в Англии итальянца Джованни Кабота, Себастиан, совершил плавание на север в поисках морского пути в Китай. В 1509 году Себастиан Кабот переселился в Испанию и предлагал испанскому правительству, вследствие неудачных поисков пролива на юге, искать его на севере.

Весть о захвате в 1511 году Малакки д’Альбукерком вызвала в Испании сильное беспокойство. Хуан-Родригес Фонсека, епископ Валенсии и председатель совета по делам Индии — учреждения, управляющего заморскими колониями Испании, — решил послать новые экспедиции на поиски пролива. В 1512 году он возобновил переговоры с Каботом о плавании на север и вновь привлек на испанскую службу Хуан-Диаса де Солиса, который к тому времени успел выйти из тюрьмы, послужить в Португалии и опять вернуться в Испанию.

На этот раз Хуан-Диас де Солис должен был плыть вокруг мыса Доброй Надежды и Цейлона к Малакке, Молуккским островам и «Стране джонок» (Китаю).

Организация этой экспедиции во многих деталях очень напоминает подготовку плавания Магеллана, потому что в снаряжении обеих армад принимал деятельное участие один и тот же человек — епископ Хуан-Родригес Фонсека.

Причины, помешавшие отправить в путь эту экспедицию де Солиса, неизвестны. Но есть все основания предполагать, что огромную роль здесь сыграли интриги португальцев.

Не ограничиваясь протестами перед испанским правительством, португальцы пытались переманить де Солиса и подкупали испанских чиновников.

Итак, когда Магеллан вернулся на родину, вопрос о проливе, ведущем из Атлантического океана в воды, омывающие Молуккские острова и берега Восточной Азии, привлекал общее внимание, и открытие этого никому не ведомого пути сделалось вопросом чести для португальских и испанских моряков. Правда, добыть карты и отчеты капитанов, искавших пролив, было теперь для Магеллана не легко. Он не состоял на королевской службе, а король Маноэль по-прежнему тщательно сохранял в тайне все, что относилось к заморским плаваниям. Капитанам и кормчим кораблей, отправлявшихся за море, казна выдавала карты и инструкции под расписку, причем моряки обязаны были по возвращении на родину вернуть их назад, не снимая копий и не делая выписок. Не ограничиваясь этим, король Маноэль велел просмотреть все старые архивы со времен инфанта Энрике и изъять оттуда все документы, касающиеся открытий. Даже летописи подвергались строгой цензуре, и из них вымарывалось все, что могло помочь соперникам португальцев попасть в лежащие за морем страны.

Магеллана эти трудности не могли остановить. Всюду искал он старых ветеранов заморских плаваний: в портовых тавернах, под навесами постоялых дворов, на набережной, среди ящиков и тюков, он беседовал с бывалыми моряками, узнавая у них тайны, которые так тщательно прятали чиновники короля Маноэля за надежными запорами. «Он всегда был занят кормчими, картами и вопросами определения долготы», подтверждает летописец Баррош.

Его проект плавания к Молуккским островам, сначала туманный и неясный, получает все более четкие и определенные очертания. Два обстоятельства способствовали этому: известие о том, что испанский конкистадор Васко-Нуньес де Бальбоа, преодолев горные хребты Панамы, увидел на западе огромное море, и письма Франсиско Серрао с Молуккских островов, переданные Магеллану одним португальским капитаном, посетившим в 1513 году острова Банда и Амбоина.

Васко-Нуньес де Бальбоа открывает Тихий океан. Часть заглавного листа из книги начала XVII века.

Серрао по-прежнему благоденствовал на Молуккских островах. В письме он просил своего друга похлопотать перед королем и добиться, чтобы его, Серрао, достойным образом наградили. Он утверждал, что «открыл другой мир — больше и богаче, чем тот, который открыл Васко да Гама».

Хлопоты при дворе за друга ни к чему не привели, и Магеллан убедился, что король Маноэль очень неохотно награждает моряков за их заслуги.

В своих письмах Серрао вдвое преувеличил расстояние от Малакки до Молуккских островов. Возможно, что он сделал это для того, чтобы подчеркнуть свои заслуги по открытию Молуккских островов. Но Магеллан не знал этого и принял сообщение Серрао на веру. Впоследствии эти неверные данные о местоположении Молуккских островов легли в основу проекта Магеллана.

Все помыслы его были теперь сосредоточены на проекте. Скоро он будет совсем готов, и тогда Магеллан предложит его королю Маноэлю.

А пока надо стиснуть зубы, ждать и молча смотреть, как другие уходят на быстроходных кораблях за море, как снаряжаются для открытия далеких земель новые и новые армады.

Король Маноэль, закреплявший свои владения в Индии, не интересовался западным путем, да и не верил в его существование. Но лиссабонские купцы, нужды которых всегда отодвигались на второй план в завоевательной политике Маноэля, предприняли однажды самостоятельную попытку найти этот пролив.

Об их экспедиции упоминает лишь один документ — брошюра на немецком языке, озаглавленная «Copia der Newen Zeytung aus Presillg Landt» («Копия нового известия из Бразильской земли»). По мнению бельгийского исследователя Денусе, эта брошюра не что иное, как копия отчета, посланного в Аугсбург торговому дому Вельзеров с острова Мадейры агентом этой фирмы.

Титульный лист «Копии нового известия из Бразильской земли».

По словам «Copia der Newen Zeytung», 12 октября 1514 года на остров Мадейру прибыли после долгого плавания два корабля. Кораблями командовал «самый крупный кормчий Португалии». Одни исследователи считают, что это Хуан-Диас де Солис, другие — что «Copia» имеет в виду одного из лучших португальских моряков того времени — Жоао де Лисбоа.

Корабли добрались до залива Сан-Матиас на южноамериканском побережье. Моряки приняли этот залив за пролив, который, по словам автора отчета, «послужит к большой пользе для сообщения с Индией».

Больше португальских экспедиций не было, но через год, в 1515 году, Хуан-Диас де Солис отправился в места, о которых упоминает автор «Copia», уже во главе испанской экспедиции.

Возможно, что старому перебежчику не очень доверяли. Во всяком случае, испанское правительство приставило к де Солису королевских контролеров. Экспедиция добралась до устья Ла-Платы, корабли вошли в реку, и де Солис высадился на берег, но был убит во время схватки с индейцами. Его товарищи вернулись в Испанию.

Итак, несмотря на многочисленные попытки найти на западе пролив, ведущий в море и омывающий берега Восточной Азии, ни одна из экспедиций не нашла его. Южноамериканский берег был обследован лишь до устья реки Ла-Платы. Появление пролива на некоторых картах и глобусах начала XVI века явилось результатом писем-отчетов Америго Веспуччи и «Copia der Newen Zeytung aus Presillg Landt».

Подробностей первого варианта проекта, разработанного Магелланом во время жизни в Лиссабоне, не сохранилось. Но, судя по косвенным данным, он собирался продолжить то, что начали Веспуччи и де Солис, то есть найти пролив в южной части Южной Америки, и, выйдя в море, открытое Бальбоа и названное им «Великим Южным морем», искать Молуккские острова, руководствуясь сведениями, сообщенными Франсиско Серрао, и собственным опытом плавания в морях Восточной Азии.