Магическое перо

Глава 10 ЗНАК СТОЛБНЯЧНОЙ ЧУМЫ

Джил проснулась от веселого птичьего пересвиста. Она лежала на подстилке из мягкого мха, укрытая плащом. Перевернувшись на спину, она обнаружила, что находится в маленьком уютном шалаше, который Дрейгар специально соорудил для нее на ночь. Сам он не нуждался в укрытии и спал прямо на голой земле, в доспехах, поджав под себя ноги.

Из-под навеса девушка видела, что парсинанин уже проснулся. Сидя на камне и щурясь от яркого утреннего солнышка, он что-то рисовал.

Джил сладко потянулась, села, надела башмаки, поправила длинные рыжие волосы, стянув их бечевкой в тугой хвост. Зевая, поднялась на ноги и подошла к Дрейгару. На коленях у парсинанина лежала небольшая дощечка, к которой был пришпилен кусок гладкого кожаного пергамента. Нагнувшись, Джил с удивлением увидела, что это какая-то географическая карта.

Красиво вычерченная, карта показалась Джил настоящим произведением искусства. Изящные линии изображали рельеф местности. Зеленым цветом были обозначены леса и холмы, синими чернилами извилистые реки, а черными — берега. Названия выведены аккуратными прописными буквами. В отдельных областях даже нарисованы обитающие там дикие животные, а в комментариях отмечено, какие из них представляют опасность для человека.

Джил была буквально очарована тем, с каким мастерством и точностью парсинанин владел пером. В его огромной руке оно казалось не толще соломинки, однако он обращался с ним с виртуозностью каллиграфа.

— Это просто чудо! — воскликнула девушка.

Дрейгар покосился на нее, но ничего не ответил.

На карте Джил разглядела дорогу, по которой они держали путь, и рощу, в которой остановились на ночлег. В роще также был четко отмечен колодец.

— Так вы, значит, картограф! — прощебетала она, надеясь завязать разговор.

— Ничего подобного, — проворчал парсинанин. — Я просто рисовальщик карт.

Джил не нашлась что возразить. Тогда она решила зайти с другой стороны.

— У вас есть идеи, как нам догнать кортеж раньше Тайи и Локрина? — спросила она.

— Есть, — прозвучал односложный ответ.

Джил немного подождала, но продолжения не последовало.

— Уж не намерены ли вы все-таки присоединиться к ним, чтобы помочь освободить Шешила? — как бы между прочим спросила она.

— В свое время.

— Что ж, значит, нам некуда торопиться?

— Пока лучше подождать.

Девушку обижал его ворчливый тон, но она решила не затевать ссоры.

— Тогда я приготовлю завтрак, ладно? Вы, наверное, проголодались?

— Я уже позавтракал, благодарю вас.

Джил не оставалось ничего другого, как отойти и заняться своими делами. Она побродила по роще и насобирала съедобных кореньев, дикого картофеля, базилика и бобов. Затем развела костер и, пока он разгорался, почистила и нашинковала овощи.

Одолжив у Дрейгара походный котелок, набрала из колодца воды и приготовила прекрасный овощной суп. Затем поджарила на сковородке картофель с бобами, добавив из своих пузырьков необходимых специй.

В воздухе разлился такой аппетитный аромат, что даже Дрейгар не выдержал и стал поглядывать в сторону костра.

— Хотите попробовать? — предложила ему девушка.

— Нет. Благодарю вас.

Он снова занялся картой.

Джил пожала плечами и набросилась на еду.

Поев, она помыла посуду и подошла к Дрейгару посмотреть, как идет работа.

Тот уже почти закончил. На карте появились места, которые они миновали раньше. Очевидно, он рисовал по памяти.

— А тут живет дядя ребятишек? — поинтересовалась Джил, указывая пальцем в место на карте, где было написано «Усадьба Эмоса Гарпрага».

— Точно.

— Он, наверное, здорово волнуется. Как вы думаете, где он сейчас?

Парсинанин ополоснул кончик пера в притороченной к поясу фляжке с водой и аккуратно вытер тряпочкой.

— Понятия не имею. Но думаю, он не успокоится, пока их не отыщет. Эти ребятишки необыкновенно дороги ему. Не только потому, что, несмотря на все их проказы, он их дядя и любит их. Дело в том, что родители детей — единственные люди из племени мьюнан, кто поддерживает с ним нормальные отношения. Для всех остальных он уже много лет изгнанник.

— Что вы имеете в виду? Разве он преступник? За что же его изгнали из племени?

Дрейгар окинул девушку долгим взглядом, словно решая, стоит ли ей рассказывать об этом, а затем, отложив дощечку с картой в сторону, сказал:

— Это печальная история. Вы когда-нибудь слышали о столбнячной чуме?

— Кажется, да, — пробормотала Джил, наморщив лоб. — Это такая болезнь, которой болеют мьюнане, верно?

— Это самая страшная болезнь из всех, какие когда-либо преследовали племя мьюнан, — проскрипел Дрейгар. — От нее умирали многими тысячами. Пожалуй, она могла бы выкосить и весь народ, не веди мьюнане кочевой образ жизни. Если бы они жили в городах и деревнях, столбнячная чума давно бы стерла их с лица земли.

Это ужасная болезнь, которой болеют только мьюнане. Они теряют способность трансформировать собственные тела и умирают обезображенные и в страшных муках. Те, кто ею заразился, начинают превращаться в толстых, трясущихся уродов, пока не становятся настоящими развалинами. Здоровый мьюнанин может преображаться в любое существо и при этом сохраняет способность есть и пить. Однако, заразившись столбнячной чумой, больной уже не может ни пить, ни принимать пищу. А потом даже дышать. Эта болезнь неизлечима. Все, что в человеческих силах, — это утешать несчастных, пока те не умрут…

Однажды, когда чума свирепствовала уже около двух лет, Уайла, жена Эмоса, почувствовала, что заболела. Выйдя из палатки, она вдруг споткнулась и упала. Посмотрев на свои ноги, женщина обнаружила, что ступни проросли корнями, и она оказалась прикована к земле. Догадавшись, что случилось самое худшее, Уайла стала звать Эмоса.

Супруги рыдали в объятиях друг друга и не хотели верить лекарю, который подтвердил, что Уайла заболела именно столбнячной чумой. Все племя тут же поднялось, решив переехать в другое место, чтобы не заразились другие. Что касается Уайлы, то ей поставили на щеку особое клеймо, точнее, татуировку, которую наносили каждому заболевшему чумой.

Эмос перенес палатку и раскинул ее над женой. Я просил Эмоса отправиться вместе с племенем, пообещав, что буду ухаживать за Уайлой. Я не мьюнанин, и для меня не существовало угрозы заразиться чумой. Но Эмос категорически отказался и остался с ней.

На четвертый или пятый день он исчез, а когда возвратился, я увидел у него пергаменты с трансформагическими записями. Трансформагия — это что-то вроде волшебства, с помощью которого мьюнане могут изменять не только собственное тело, но и любые окружающие предметы. Тем самым Эмос нарушал закон, так как у мьюнан эта наука строго-настрого запрещена. Ему полагалось оставить Уайлу и уйти вместе с племенем.

Эмос бился день и ночь, пытаясь облегчить участь жены с помощью трансформагии. Но так и не отыскал средства от столбнячной чумы. Прошло три недели. В последние дни Уайлу было уже трудно узнать. Изуродованным оказалось не только тело, но даже голос.

Все это время я был рядом с ними. Эмос взял с меня клятву, что, если у него самого обнаружатся симптомы болезни, я уйду и оставлю их одних. Но он не заболел. Потом пришли старейшины племени. Они заявили, что Эмос слишком долго находился рядом с заболевшей женой и теперь, без сомнения, заразился сам. Он был так подавлен, что не нашел в себе сил переубеждать их. Уайла лежала в агонии. Вызвали лекаря, и тот поставил Эмосу клеймо на лицо.

Не знаю, в чем причина. Может быть, простое совпадение. А может быть, дело в его экспериментах с трансформагией. Но за все эти недели Эмос так и не заразился. Племя не поверило. Даже если и не заболел, решили они, все равно — носитель инфекции. В конце концов его вообще изгнали из племени. Причиной всему был страх перед ужасной болезнью. Только родители Тайи и Локрина поверили Эмосу. Его сестра и мать детей была лучшей подругой Уайлы.

Много лет Эмос странствовал по земле. Иногда один, иногда вместе со мной. Родители детей помогли ему обустроить усадьбу, построить дом, где он теперь и живет. При любой возможности они тайно отправляют своих маленьких проказников погостить у дяди.

В общем, внушая страх соплеменникам, Эмос до сих пор носит клеймо столбнячной чумы. Татуировку поставили мьюнане, и никто не в силах ее свести или закрасить…

— Бедный, это сломало ему всю жизнь, — вздохнула Джил. — Даже представить страшно, что ему довелось пережить!

— Пора выдвигаться, — сказал Дрейгар, давая понять, что разговор окончен, и стал собирать вещевой мешок.

Потом он отправился к колодцу и заглянул в его мрачную бездну. Девушку пробирала дрожь при одной мысли об этой подземной мгле. Судя по всему, Дрейгар хотел прикинуть, какой глубины колодец.

— Уж не хотите ли вы сказать, что мы должны будем туда лезть?! — испуганно пробормотала Джил.

— Именно так.

— Но разве это поможет нам догнать Тайю и Локрина? — поинтересовалась она.

— В этой местности вода в колодцах славится своей чистотой, — объяснил Дрейгар. — Но мало кто знает почему. А если бы узнали, то, пожалуй, очень удивились.

— Ну и почему? — с нервным смешком спросила девушка. — Что удивительного может таиться на дне этих темных колодцев?

— Вы, кажется, очень боитесь замкнутого пространства?

— Не то слово. Просто кровь стынет в жилах, когда я думаю об этом.

— Но, насколько я понимаю, это единственный путь к спасению вашего приятеля.

— Тогда, может, нам просто следует поспешить? Отправиться какой-нибудь короткой дорогой?

— Именно об этом я и толкую. О самой короткой дороге. Причем времени у нас действительно в обрез. Решайте: или вы отправляетесь со мной, или остаетесь, и я иду один. Не представляю себе, как в последнем случае вы собираетесь разыскать вашего норанца!

Верхняя, замшелая, часть колодца была сложена из камней. Рядом к столбу привязано ведро. Дрейгар отвязал веревку и привязал ее к ближайшему дереву. Потом, ухватившись за веревку, перебросил ногу через каменную кладку и, едва помещаясь в колодце, исчез в его темных глубинах.

Джил наклонилась и, едва заглянув в колодец, в ужасе зажмурилась.

Неужели ей так уж хочется помочь Шешилу? Насколько она успела понять, ученый чудак не слишком горевал при мысли, что ему снова придется вернуться к своим научным занятиям. Жизнь в рабстве, взаперти — для него привычное дело… Девушка воскресила в памяти его лицо, улыбку, вспомнила о его храбрости… Как бы то ни было, она должна снова увидеть его!

Перебросив плащ через плечо, Джил достала носовой платок и взобралась на камни. Плотно обмотав платком веревку и зажмурив от страха глаза, стала спускаться. Крепко вцепившись в веревку и перебирая ногами по стенкам колодца, она опускалась все ниже и ниже.

Очень скоро кисти рук заломило от напряжения. Отпуская поочередно то одну, то другую руку, девушка энергично встряхивала кистями, пока боль немного не проходила. Затем продвигалась дальше. Несмотря на то что веревка была обмотана платком, трение оказалось таким сильным, что ладони жгло как огнем.

В какой-то момент Джил поскользнулась, ноги соскочили со стены, и, качнувшись как маятник, девушка больно ударилась плечом о стену. Инстинктивно она открыла глаза, чтобы посмотреть вниз. Но мгла была кромешная, и понять, на какой высоте она находится, было невозможно. Лишь где-то высоко над ней сиял кружок недоступного синего неба.

Девушка почувствовала себя в ловушке. Ее охватила паника. Она попыталась снова упереться ногами в стену, но веревка вырвалась из ослабевших рук, и Джил полетела вниз.

С огромной силой ударившись о воду, погрузившись в нее и тут же вынырнув на поверхность, Джил закричала от ужаса. В этот момент сильная рука схватила задыхавшуюся девушку за шиворот и извлекла из воды. Трясясь от страха, Джил прижалась к своему спасителю. Прошло несколько минут, прежде чем она успокоилась и отпустила парсинанина, — к великому облегчению последнего.

Оглядевшись, Джил увидела, что они находятся в огромной подземной пещере-тоннеле, вдоль которой бежала глубокая река. Дрейгар держал в вытянутой руке фонарь, наполненный фосфоресцирующей жидкостью. Странный желтовато-зеленый свет мутно освещал пространство, превращая его в волшебный мир.

Девушка безуспешно пыталась сосредоточиться; ее все еще била сильная дрожь. Но еще больше страдало ее самолюбие. Джил считала себя отважной, способной справиться с любыми трудностями, поэтому, стиснув зубы, изо всех сил старалась скрыть от Дрейгара выступившие на глазах слезы. Еще немного, и она была готова разрыдаться.

— Ну и что теперь делать? — запинаясь, пробормотала она.

— Ждать.

— Чего?!

— Пока нас отсюда не вычистят…

— «Вычистят»?

Девушка с изумлением взглянула на Дрейгара, думая, что он шутит. Весьма своеобразный юмор. Но нет, похоже, он не шутил. Наоборот, видя пробирающую ее дрожь и желая немного отвлечь, принялся объяснять, что имел в виду.

— Понимаете, мы находимся во владениях вускидов. Это такие удивительные животные. Им не нужна пища. Энергию для жизни они черпают прямо из водяного потока. Наподобие водяных мельниц. Но для этого необходимо, чтобы русло ничем не забивалось и не загромождалось. Поэтому вускиды день и ночь упорно трудятся, очищая свои владения от всякого мусора — грязи, леса-топляка, отходов человеческой жизнедеятельности. Это целая система подземных рек и речушек…

— А нам-то что до этого? — прошептала Джил, снова закрывая глаза.

— Пока мы находимся посреди реки, мы препятствуем ее свободному течению, а значит, должны быть вычищены из нее. Нужно только немного подождать. Около полудня один из вускидов обнаружит что-то неладное и поспешит наведаться в это русло. Он подберет нас и доставит к ближайшему выходу. А по моим расчетам, ближайший выход на поверхность находится как раз у дороги в Норанью. Это около дня пути отсюда. Но у нас это не займет столько времени. Вускиды передвигаются по воде с поразительной скоростью.

— Откуда вы все это знаете? Я в жизни не слышала ничего подобного!

— Ничего удивительного. Несколько лет назад мы с Эмосом составляли карту владений вускидов, — усмехнулся Дрейгар, обнажая редкие желтоватые зубы. — Смею вас заверить, в жизни нет ничего интереснее путешествий!

Джил насторожилась. Откуда-то издалека послышался шум. К ним, несомненно, приближалось что-то огромное. В тусклом свете фонаря она разглядела в глубине тоннеля взлетающую вверх струю белой пены. Существо двигалось прямо на них. Дрейгар спокойно сказал:

— Не бойтесь, вускид — животное вполне дружелюбное и безобидное. С нами ничего не случится. Единственное, что ему нужно, — это поскорее вычистить нас отсюда.

Перед путешественниками возникло что-то огромное и округлое. На плоской морде торчали четыре коротких хобота, под каждым сверкало по глазу. На спине, боках и брюхе располагалось по паре мощных плавников. В свете тусклого фонаря трудно было сказать, какого оно было цвета, но скорее всего голубовато-серого. Хвост широкий и плоский. Вдоль боков и брюха виднелись круглые отверстия. Кроме того, во все стороны торчали тонкие и чуткие усы-антенны, которые постоянно ощупывали стены и потолок пещеры.

Секунду-другую вускид изучал незнакомые объекты, попавшие в речное русло, а затем, крепко обвив Джил и Дрейгара своими гибкими усами, поднял над водой. Девушка испуганно вскрикнула, но парсинанин похлопал ее по плечу:

— Все будет хорошо. Мы отлично с вами прокатимся!

И прежде чем она успела ответить, существо ринулось вперед.

Вускид летел по реке, словно катер на подводных крыльях, неся на спине пассажиров. От высокой скорости захватило дух. Сначала Джил подумала, что вускид плывет, работая своим сильным хвостом, но потом поняла, что движение основано на реактивном принципе: пропуская через себя воду, вускид мощными струями выбрасывал ее сзади.

— Эти животные знают толк в скорости! — крикнул Дрейгар, стараясь перекрыть рев бурлящей воды.

Девушка зажмурилась и решила не открывать глаз, пока все не кончится.

Отряд вошел в деревню чеканным маршем. Зрелище было впечатляющее. Жители с испугом выглядывали из окон.

Два десятка норанских воинов, мужчин и женщин, могли прошагать без устали целый день.

Когда отряд свернул с главной улицы к реке, народ стал высыпать из домов, чтобы посмотреть, куда именно солдаты держат путь. А когда отряд остановился напротив дома Моффетов, по толпе, как ветер, пронесся шепот. Уже несколько дней по деревне ходили слухи, что солдаты арестовали какого-то родственника или знакомого Моффетов. Немногим было известно, что рыбак и его жена, по правде сказать, не имели к арестованному никакого отношения.

Миссис Моффет, еще издалека завидев приближавшихся солдат, как обычно, поспешила отпереть щеколду, чтобы дверь не снесли с петель. Командир отряда Улм двинул дверь плечом так, что дверь с грохотом ударила по стене, и в сопровождении четырех воинов вломился в дом.

— В чем дело? — возмутилась миссис Моффет. — По какому праву вы ломаете двери?

— Где ваш муж, сударыня? — вместо ответа прорычал Улм.

— На реке, конечно. Работает. Неплохо бы и вам, кстати, заняться делом, вместо того чтобы вламываться в дома к добрым людям!

— Вы обвиняетесь в том, что укрывали от правосудия беглеца. Но эти обвинения могут подождать, если вы предоставите бумаги, которые беглец оставил в вашем доме, — продолжал Улм, угрожающе потрясая тяжелой палицей.

— Понятия не имею, о чем вы, — проворчала женщина.

— Мой вам совет, сударыня: лучше не тратьте время зря, — прорычал Улм. — Не хотелось бы арестовывать вас, но если у меня не будет другого выхода… У вас ночевал человек, который обвиняется в нападении на двух солдат. Он признался, что оставил у вас свои бумаги. Мы здесь, чтобы забрать их и доставить в Норанью. Если вы не отдадите бумаги по доброй воле, мне придется обыскать дом, забрать то, что мы ищем, арестовать вашего мужа, а сам дом сровнять с землей… Итак, где вышеозначенные документы?

— Если они понадобились нашему гостю, пусть сам придет и заберет их! — раздался голос рыбака, только что вбежавшего в дом. — Это его собственность!

— Взять его! — распорядился Улм.

Два солдата схватили Моффета за руки, прижав к двери, а третий, зарядив арбалет, хладнокровно выстрелил бедняге в ногу. Раздался треск переломленной кости, и рыбак вскрикнул от боли. Стрела с двойным наконечником намертво пригвоздила его к полу. Моффет даже не мог упасть. Опустившись на одно колено, со стоном схватился за раненую ногу.

— Не трогайте его! — закричала женщина. — Я отдам вам эти бумаги! Ради бога, отпустите его! Я сделаю все, что угодно, лишь бы вы наконец оставили нас в покое!

Она подошла к кухонному шкафу и, достав с полки кожаную сумку, с презрением швырнула ее командиру отряда.

— Это все? — проворчал тот, на лету подхватив сумку.

— А как вы думаете? — воскликнула женщина. — У меня нет никакого желания увидеть вас снова. Забирайте и проваливайте!

— Если что-нибудь пропало, мадам, мы вернемся. Будьте уверены!

— Почему бы вам не отправиться на всамделишную войну, вместо того чтобы воевать с беззащитными рыбаками? Или встретиться лицом к лицу с настоящими воинами вам не по зубам?

Улм побагровел от ярости. Казалось, он вот-вот ее ударит. Однако, передумав, он сделал знак остальным, и они зашагали прочь.

— Эй, вы! — крикнула вдогонку миссис Моффет. — А как же мой муж? Неужели вы так и бросите его без помощи?

— Позовите кузнеца или плотника, сударыня, — ухмыльнулся Улм. — Они помогут. Это, я думаю, не займет у них много времени. А пока поразмыслите о том, стоит ли грубить норанскому воину.

Проводив солдат гневным взглядом, миссис Моффет позволила себе всхлипнуть только после того, как негодяи исчезли из виду.

— Что случилось, дорогая? Из-за чего весь этот ужас? — спросила ее любопытная подруга-соседка, прибежавшая на шум.

— Позови плотника, — сказала миссис Моффет. — Они ушли, пригвоздив ногу мужа к полу. И еще позови лекаря! Муж ужасно страдает. Наверное, сломана кость.

Соседка кивнула и побежала за помощью. Возле дома уже собралась небольшая толпа. Миссис Моффет поспешила к мужу. Бедняга едва не терял сознание от боли. Женщина поцеловала его, прижавшись к нему заплаканным лицом, и притянула к себе, чтобы он мог опереться на нее.

— И что им так понадобилось в этих записках? — простонал рыбак. — Что такого важного в них могло быть?

— Понятия не имею, милый, — вздохнула жена, не зная, как его утешить. — Потерпи! Скоро подоспеет помощь.

— Что за люди эти норанцы? — пробормотал рыбак. — Как они могут быть такими жестокими?