Магия за минимальную плату

— Теперь ясно, почему это зовут Узлами, — сказала я, вернув очки на голову. — Думаешь, мы сможем спуститься?

— Придется, — Ник отпустил мою талию, чтобы указать право-левой ладонью на густое скопление островов. — Туда.

— Уверен?

— Я не знаю, но ладонь уверена. То, что мы ищем, в 2,3 километрах в ту сторону.

Я растерянно посмотрела на него.

— Ты еще и расстояние знаешь?

— Я не виноват, — он зло тряхнул ладонью доктора Лиля. — Это все эта глупая штука. Она хочет, чтобы я был точным, требует называть размеры.

— И в этом есть смысл, — согласилась я. — Но я думала, у ладони нет интерфейса, с которым можно общаться?

— Я тоже, — прорычал Ник. — Похоже, ей не нужны слова, чтобы ее мнение было понятно, после того, как мы привыкли друг к другу.

Я не сдержалась:

— Хочешь сказать, что ты можешь говорить с ладонью?

Взгляд Ника был убийственным, но я не жалела. Какой бы серьезной ни была ситуация, хорошая шутка не была лишней. Я взбодрилась, и это было хорошо, ведь до этого я липла к Нику как мокрый платок. Если мы собирались миновать хоть какое-то расстояние, а то и 2,3 километра, мне нужно было взять себя в руки.

— Ладно, — я отпустила куртку Ника. — Сделаем это.

Мы почти полчаса разбирались, как спуститься. К моему удивлению, сигнал Сибил не был тут плохим. Если подумать, было логично, что беспроводной интернет был частью сердца СЗД — она была современным городом — но это не помогало ситуации. Я нашла много гайдов онлайн, но все они оказались бесполезными. Видимо, Узлы каждый раз были разными.

Это не удивляло, ведь мы были внутри магического сердца богини постоянно движущегося города, но это означало, что простого решения проблемы не было. Понаблюдав, мы заметили, что Блуждающий собор двигался по своему пути в этом хаосе, почти как по орбите. Этого было мало, но со способностью Сибил следить за многими местами и терпением я смогла определить курс.

Оставалось дождаться момента. Мы добрались до башни собора с колоколом, она была ближе к парящим островам под (над) нами. Мы сидели там, смотрели, как острова движутся как облака над пустотой. А потом, когда один из больших кусков шоссе оказался под нами, мы прыгнули, понеслись вместе сквозь хаос.

Позже, чем я ожидала, мы рухнули на бетон. Я не сломала ногу, но судя по жуткому хрусту моего колена, это было близко.

— Ай, — застонала я, опускаясь на землю. — Это было дальше, чем я думала.

— Надеюсь, мы сможем вернуться, — Ник протянул свою левую ладонь, которая не была кибернетической, чтобы помочь мне встать. — Прыгать сложнее, чем падать.

— Подумаем об этом позже, — я поднялась на ноги. — Куда теперь?

Ник без колебаний указал направо, и мы пошли по участку парящего шоссе, словно это была нормальная дорога, а не медленно крутящийся кусок асфальта, висящий над бездной, из которой лилась магия водопадами на город.

— Знаешь, — сказала я, глядя на пустоту, которая была теперь над нами, — когда говорили, что Узлы — пересечение магического и физического владения СЗД, я не думала, что правда будет настолько прямой. Я уверена, что над нашими головами Море Магии. Как в мире духов, источник всей магии и место, куда уходят наши души после смерти.

— Я не хочу сейчас думать о смерти, — ответил Ник, глядя на асфальт. — Я просто хочу добраться туда, куда нам нужно, и покинуть этот сумасшедший дом.

— Интересно, что будет, если туда упасть, — продолжила я. — Я всегда слышала, что люди не могут пройти на другую сторону. Магия такая сильная, что их души разрывает на куски. Мы все еще технически в СЗД, так мы можем выпасть? Там есть дно, которое мы не видим, или мы будем падать без конца, пока магия не растворит нас…

— Опал, — резко сказал Ник, лицо было бледным и напряженным. — Это не помогает.

Я тут же извинилась, но вопросы поднялись во мне. Не каждый день оказывался лицом к лицу с Дальше. Море Магии было местом, откуда была вся магия в мире, туда она и возвращалась, включая магию в нас. Душа всех, кто умер, была где-то в той тьме. Глядя туда, я была рада, что Питер отдал доктора Лиля Пустому Ветру. Провести остаток вечности, сталкиваясь с другими забытыми душами в холодном ветру, не звучало весело, но что я знала? Я не умирала. Но за ним хотя бы приглядывал тот, кто переживал за него. Это было лучше, чем одиноко падать в пустоту.

Узлы запутывали, оправдывая свое название. Все кружилось, и линии труб и бетона вели не туда, куда должны были. Даже с безошибочным ощущением направления Ника приходилось блуждать, и все это ухудшала привычка Ника оглядываться.

— Ты можешь перестать? — взмолилась я, указывая на архипелаг кружащихся дубов, через который мы пытались пробраться. — Тут уже сложно, а ты постоянно сбиваешь меня с ощущения направления.

— Прости, — он потер шею. — Просто…

— Что просто?

— Ничего, — он вздохнул. — Это место путает меня. Мне кажется, что нас преследуют.

Он сказал это так, словно стыдился, но я всегда доверяла своим инстинктам, а Ник спас меня уже достаточно раз, чтобы я стала верить в его инстинкты. Если он говорил, что нас преследовали, я в это верила. Когда я повернулась, я увидела только пустые трубы и провода, по которым мы шли сюда.

Хмурясь, я опустила очки на глаза.

— Сибил…

— Не спрашивай меня, — буркнула она, в дополненной реальности появились иконки ошибки. — Это место — кошмар. У меня все еще как-то есть интернет, но нет навигатора, и магия такая густая, что путает меня. Я ощущаю себя так, словно все глючит.

— Прости, — тут же сказала я и вернулась к последнему повороту. — Но это не сложно. Мне просто нужно, чтобы повторила последние несколько минут съемок с задних камер. Все, что будет…

Я застыла. Я не могла сказать, каким был повод, но я ощущала покалывание на шее, как от преследования. Это чувство было вчера, а потом чары на моем пончо отбили пулю.

Этого мне хватило. Я рухнула на пол, не думая, прижалась лицом к траве на небольшом участке парка, по которому мы шли. Надо мной Ник выругался и вытащил пистолет, и это было бы хорошо, если бы мы смотрели в нужную сторону. Но нет. Мы смотрели на траву, по которой шли, а угроза пришла сверху — и мы обнаружили это, когда она рухнула на нас.

— Ой, — охнула я, что-то тяжелое и в ботинках упало на мою спину. Ник удивился менее цензурно, его сбили на землю рядом со мной, и пистолет вырвал из руки крупный мужчина в черной броне профессионального наемного убийцы. Я не знала, логотип какой компании был на его руке — я обращала внимание на броню, когда пыталась ее продать — но я узнала профессионала, когда он толкнул меня лицом в землю. За наши головы была назначена награда, и меня не удивило, что на нас напали наемники. Но как они нашли нас тут? К счастью — или сожалению — я недолго мучилась от любопытства.

— Так-так, мистер Кос, — сказал знакомый голос. — Вы в этот раз оправдали свою репутацию.

Я застонала, уткнувшись лицом в траву. Конечно. Кто еще это мог быть? Я не знала, почему поворачивала голову, чтобы увидеть Коффмана на парящем куске бетона над нами. Я не понимала только:

— Как?

Коффман вытащил из кармана мешочек с салфеткой с медным пятном.

— Нужно осторожнее проливать кровь, мисс Ён Э, — сказал он, его обычно ослепительная улыбка казалась зловещей. — Вы постарались, сожгли связи с материалами, но это все зря, если вы оставили в Хейтс капли себя, — он цокнул языком. — Плохая работа.

Правда этих слов обжигала, как раскаленная кочерга. Как я могла быть такой глупой? Кровь лилась из меня, как из крана, когда я взорвала мост прошлой ночью. Конечно, капли остались на земле, так что я почти вручила Коффману поводок и попросила его потянуть. Кровь была самой сильной связью. С ней можно было отследить человека где угодно в мире, видимо, даже в Узлах. Коффман обошел меня не только в этом. Пока он насмехался, я заметила, что парящий кусок бетона, на котором он стоял, был покрыт кругами заклинаний.

Теперь я ощущала себя как дура. Коффман и его наемники не просто парили над нашими головами. Он заклинанием уловил магию, которая лилась из пустоты, привязал ее к камню, на котором стоял. Конечно, он смог нас догнать! Он превратил кусок бетона в свою лодку. Пока мы бродили по Узлам, он летал, где хотел, на постоянном потоке магии, как матрос в море.

Если бы это не ударило по нам, я бы поразилась его изобретательности, но я хотела придумать это первой. Теперь нас придавили четыре наемника, давящие на спины, и Коффман парил над нами, ухмыляясь, как Дух злодеев-победителей.

— Вряд ли предложение купить нас еще в силе? — спросил Ник, повернув лицо под ботинком наемника, подошва давила на его щеку.

Коффман покачал головой.

— Боюсь, этот корабль уплыл, старый друг. Я могу предложить лишь шанс выбраться из этого живым. Теперь, — он посмотрел на меня. — Дайте поговорить с доктором Лилем.

Мы с Ником растерянно переглянулись.

— Что?

— Дайте поговорить с доктором Лилем, — повторил раздраженно Коффман. — Я знаю, что вы общаетесь с ним, ведь только так вы знали бы, куда идти. Координаты тут не работают. Найти тут конкретное место можно только с заклинанием маяка, а оно привязано к магии доктора Лиля. Я знаю это, потому что он показывал мне, как планировал сделать это, перед тем, как убежал с вложениями нашего нанимателя, так что хватит играть глупых, дайте с ним поговорить. Если он согласится привести меня к месту ритуала, у нас не будет повода ссориться. Я скажу своим людям перестать искать его убежище, а наш наниматель вернет свои вложения, а вы избежите пули в черепе. Все получат то, чего хотят. Теперь отдавайте его.

Он мрачно посмотрел на меня, но я могла лишь пялиться. Он все еще не знал. Коффман пошел за мной, когда его бандиты увидели меня в обворованном доме доктора Лиля, но он не знал о первой квартире. Я думала, он уже понял, но, видимо, он не рылся в моем прошлом, потому что он все еще не знал, что доктор Лиль был мертв. Он думал, что бедняга еще жался в убежище, вел нас дистанционно.

Я закрыла рот, глядя в глаза Коффмана, пока размышляла. Я не могла сделать то, чего хотел Коффман, ведь доктор Лиль был мертв. Если я скажу ему, он вскоре догадается, что Ник использовал ладонь доктора Лиля. Как только он поймет это, он заберет ее себе. Мы уже взломали безопасность, и хоть у Коффмана не было киберчастей, ведь он был магом, один из его наемников мог ее присоединить. Он заберет все, если я ему позволю, но, в отличие от Ника, я была в этом не ради большого куша. Мне нужно было просто отплатить долг отцу, так что я могла блефовать.

— Как насчет этого? — я мило улыбнулась Коффману из-под ботинка наемника. — Доктор Лиль не скажет, где он скрыл ритуал, потому что он ненавидит вас, но если вы уберете своих ребят, я это сделаю. Отпустите меня и Ника, и мы отведем вас к месту ритуала, где разделим найденное пятьдесят на пятьдесят. Так все получат долю, и никто не обидится. Хорошо?

— Нет! — закричал Ник, глядя на меня с яростью. — Не предлагай ему мои деньги!

— С чего мне делиться с вами? — сказал в это время Коффман. — У меня власть, и этот ритуал оплатил мой наниматель, значит, все созданное принадлежит нам. У тебя был шанс, но ты его упустила вчера. Осталось только слушаться меня… или идти туда.

Он указал за край камня на бездну, и мой желудок сжался. Пока я думала о другом варианте, Ник сказал:

— То есть, все или ничего.

— Вам останутся ваши жизни, — Коффман пожал плечами. — Это не ничего. Но если продолжите упрямиться, я убью, чтобы все ускорить. Наверное, тебя, ведь, если бы Тео Лиль доверил чужаку работу своей жизни, он выбрал бы милого мага, — он улыбнулся Нику. — Ничего личного, Никола. Просто бизнес. Ты знаешь, как это.

Взгляд Ника на него заставил меня вжаться в землю. Я видела, как он злился, много раз, но я не видела у него такой взгляд.

— Знаю, — сказал Ник таким холодным голосом, что даже Коффман вздрогнул. — Рад, что мы поняли друг друга.

— Да, — сказал Коффман, вытер пот с виска. — Но это можно избежать, если вы просто…

Он не закончил. Он едва начал говорить, и Ник вытащил правую руку из-под ботинка наемника с металлическим носком и взмахнул ею, повернул плечо на нечеловеческие девяносто градусов, чтобы выстрелить в мужчину, державшего его.

Пистолет Ника все еще был на траве рядом с ним, и я не видела, как это было возможно. А потом ладонь доктора Лиля упала на землю, и я поняла. Тайный пистолет был в фальшивой руке Ника. Он отцепил ладонь доктора Лиля, чтобы не уничтожить ее, а потом выстрелил в мужчину над ним, застав его врасплох.

Я все еще видела дым, поднимающийся из обрубка его запястья, наемник упал в сторону, крича, держась за плечо, откуда стекала кровь там, где Ник попал ему в подмышку, попав в брешь между броней на груди и руке. Выстрел был идеальным, я не смогла бы сделать так, даже если бы целилась час, а он стрелял с земли, лежал на животе. Я все еще поражалась, а Ник ударил ногами, словно было пустяком попасть ботинком в колено второго стража, с хрустом выбив его.

Это снова было идеально. Он сделал все это молниеносным движением, оказался на ногах раньше, чем наемники, которые держали его, упали на землю. Я еще не видела, чтобы кто-то двигался так быстро, кроме моего отца, но Ник не был драконом. Он был хуже. Дракон Кореи бился с достоинством и грацией, всегда давал противникам хотя бы намек на шанс. Ник не дал стражу на моей спине даже охнуть, бросился и ударил его по шее, левая ладонь скользнула умело между шлемом и грудной пластиной, чтобы попасть по горлу.

Вес на моей спине пропал, наемник отлетел. Слева от меня мужчина, направлявший пистолет на мое лицо, поднял оружие, чтобы попасть по Нику. Он был явно усилен, потому что чуть не выстрелил, но Ник ударил обрубком механической руки по прозрачной защитной пластине на лице наемника, придавливая ее к носу мужчины.

Я дрожала от коктейля эмоций. Там точно был страх, а еще триумф, но больше всего я ощущала восторг. Я знала, что Ник был хорош, но не думала, что настолько. То, что я видела, было больше, чем закаленный улицей Уборщик. У меня не было слов, чтобы описать движения Ника. «Красота» почти подходило, как и «грация». Но эти слова были слишком чистыми для хищной жестокости, с которой он продолжал биться, бросив мужчину на землю рядом со мной с такой силой, что весь парящий остров накренился.

Но этого было мало. Когда последний наемник выронил пистолет, Ник схватил его с земли оставшейся левой ладонью и выстрелил, вонзил пулю в ведущую ладонь наемника, не дав ему коснуться истекающего кровью лица. Он сделал так с другими, поворачивался и стрелял в руки наемников, которыми они держали пистолеты, чтобы они не могли их поднять. Он закончил с последним, когда что-то упало на меня.

Это ощущалось как лавина. Мы были в Узлах достаточно, и хоть мое тело не могло привыкнуть к постоянному пульсу магии, оно перестало отвлекаться на это. Глядя на Ника в бою, я даже не думала об этом. Это было глупо, потому что одного врага буря Ника не задела, и его магия схватила меня как большая ладонь, подняла с земли на десять футов, и Коффман ждал меня со своим пистолетом.

— Стоп, — приказал он, прижимая короткое стальное дуло под моим подбородком. — Сейчас же.

Слова рассекли жестокость, как ножи, и Ник замер, пнув стонущего наемника у своих ног в последний раз, а потом повернул голову и хмуро посмотрел на Коффмана.

— Ты не хочешь играть в это со мной, — тихо сказал он, стряхивая кровь с пальцев. — Отпусти ее.

— Не я играю, — прорычал Коффман, кривясь, глядя на солдат, которых Ник легко убрал. — Похоже, слухи ошибались. Ты не размяк, да, Безумный Пес?

— Не зови меня так, — прорычал Ник. — И наемники еще живы. Так что это мягко.

— Может, по твоим стандартам, — сказал Коффман, его пистолет дрожал у моей кожи. — Но не ты один хочешь большой куш.

Он посмотрел на ладонь доктора Лиля на земле. Ник тоже, и его тело напряглось. Впервые ему не хватило скорости. Я едва успела узнать удушающую силу магии Коффмана, а она ударила по ладони на земле и разбила ее на миллион кусочков.

— Нет! — завизжала я, дергаясь в его хватке.

Коффман притянул меня обратно.

— В следующий раз это будет твоя голова, — сказал он, прижимая ко мне пистолет, следя за Ником, который смотрел на разбитую ладонь, словно не мог поверить в то, что произошло. — Вы меня слышите? Дайте поговорить с доктором Лилем.

— Идиот! — заорала я, била его ногами по голеням изо всех сил. — Это был доктор Лиль!

Его пистолет впился сильнее в мою челюсть снизу.

— Умолкни, — прорычал он. — От этой работы зависит больше, чем ты можешь знать.

— Тогда стоило обращать больше внимания на события, — сказал с яростью Ник. — Твой доктор мертв. Мы следовали за тем, что осталось от его заклинания компаса, а оно было в ладони, которую ты уничтожил!

Я ощутила, как Коффман напрягся, а потом он сжал мою шею так, что чуть не задушил меня.

— Ты врешь!

— Когда мне нужно было тебе врать? — Ник скрестил руки на груди. — Ты сам себя подставил, дурак! Теперь нам всем крышка!

— Это мы еще посмотрим, — сказал Коффман, его голос звучал опасно. — Вы не обманете меня снова, — я ощутила, как щелкнул пистолет, палец Коффмана напрягся на спусковом крючке. — Даже ты не опередишь пулю, — прорычал он. — Если тебе важно здоровье твоей новой напарнице, ты перестанешь играть и отведешь меня к месту ритуала доктора Лиля. У тебя пять секунд.

Ник стиснул зубы. Я тоже, но не по той же причине. Он выглядел раздраженно и испуганно, но я была в ярости. Злилась на идиотов, напавших на нас. Злилась на Коффмана за то, что он уничтожил единственный шанс освободиться от папы. Злилась на всю эту глупую ситуацию.

И больше всего я злилась на себя. Я только все портила с вчера, когда Нику пришлось спасать меня от выстрела. Я потеряла все свои деньги, меня обыграл папа, и я пожертвовала последние монеты, но потеряла все, потому что Коффман был слишком глупым, чтобы понять, когда блеф не был блефом. Теперь он делал меня жертвой, чтобы получить то, что сам уничтожил, и я не могла ничего поделать. Я была слабым звеном в этом фиаско, и потому Коффман нашел нас. Я не ощущала себя такой бессильной ни разу с тех пор, как покинула дом отца. Но сейчас я могла исправить ситуацию. Только как?

Даже дрожа от гнева, я не была глупой. У Коффмана был пистолет, и он был лучше в магии. Теперь я была в его кругах, и я ощущала, почему он не покинул камень. Помимо преимущества в высоте, он окружил камень чарами защиты. Даже если бы Ник решил пожертвовать меня и выстрелил бы в него, пуля не долетела бы. Пока он оставался в кругах, Коффман мог принять ракету в лицо и выжить. Но, хоть он обхитрил и опередил меня во всем, кое в чем я оставалась чемпионом. Никто не мог одолеть меня в этом.

Я могла опередить в безумии всех.

— Опал, — шепнула Сибил мне на ухо. — Не смей!

Опал посмела.

Не переживая за свое тело или пистолет, прижатый к нему, я бросилась вперед и потянулась всем к ревущей магии, словно прыгала со скалы. Шок силы чуть не поджарил меня на месте. Если бы я попыталась схватить ее или направить, как делали маги, так и было бы, но я не делала это. Я уже не играла в правильную магию. У меня не было круга, заклинания или логической системы, чтобы подчинить магию своей воле. Мне важен был объем, и я превратила тело в проводник, дала магии течь через мою душу так быстро, как ей хотелось, в тщательно созданные круги Коффмана, в которые он по глупости притянул меня.

Я жалела только, бросившись вперед, что не видела лицо Коффмана. Я отдала бы все, чтобы увидеть выражение его лица, когда неуправляемая магия ударила по его кругам, словно пожарный шланг в чашку для чая. Если бы это были мои круги, они тут же лопнули бы, но Коффман был умелым магом. Его хорошо сплетенные круги продержались пять секунд, и все взорвалось, послав шоковую волну, от которой все острова в Узлах закружились.

И тот, на котором мы стояли, тоже.

Я отшатнулась и рухнула на землю, впилась в бетон, камень, на котором Коффман стоял, крутился. Обычно этого хватило бы, чтобы я потеряла свои блинчики, но то, что происходило во мне, причиняло боль так, что не было места ни на что другое. Во мне еще никогда не было такой силы. Это было всего несколько секунд, но моя магия ощущалась как порванная резинка. Я не знала, могло ли болеть в таком количестве мест. Тьма капала в глаза, Сибил вдали кричала в моих ушах, и я знала, что истекала кровью, но это было меньшей из моих тревог. Я разберусь с потерей крови позже. Сейчас я старалась сдержать себя целой. Не тело, а то, что жило в нем.

Было забавно. Я знала о магии всю жизнь, сколько себя помнила. Многие маги не получали силу до девяти или десяти лет, но мои родители хотели создать гения. Они дали мне лучшую генетику, наняли толпу экспертов, чтобы научить меня узнавать и хватать магию до того, как я смогла говорить. Я не могла колдовать до шести лет, но не было времени, когда магия не была в моей жизни. До этого момента, когда это почти угасало. Я не понимала, что сила, которую я ощущала в своей голове, была не частью сущности мага. Это была я. Моя магия, моя душа.

Это должно было вызвать стыд за то, что я так плохо использовала такую мощь, но сил на это не было. Я ощущала только радость, что это было еще там, мерцало во мне. Я сжимала ментальные ладони вокруг этого огонька, чтобы защитить его, когда другие ладони, настоящие и сильные, схватили мои плечи.

Боль была притупленной, но этого хватило, чтобы привести меня в чувство. Я с трудом подняла голову и увидела Коффмана. Он был в крови, как и я. Его красивое лицо было испорчено, его тело содрогалось от удара магией, который я привлекла на нас обоих. Но хоть он должен был страдать так же, как и я, ненависть горела в его налитых кровью глазах — настоящая убийственная ярость, которая не была связана с бизнесом.

— Катись к черту, — прошептал он с брызгами крови и слюны, толкнул меня изо всех сил с еще кружащегося камня в пустоту.

Глава 13

Я ощущала себя камнем.

Магия неслась мимо меня, но я не могла ухватить ее. Душа была слишком слабой, слишком избитой, чтобы тянуться.

— Потому я говорила не делать это! — кричала Сибил в мое ухо. — Дура! Если взрываешь и себя, это не победа!

Она была, наверное, права, но было сложно жалеть об этом. Было приятно ударить и по Коффману, ударить хоть по чему-то, что постоянно давило на меня. Я была бессильна против отца, он не уважал меня, как собаку, с какой все время сравнивал, но хоть пять секунд я была ядерным оружием. Силой, с которой нужно было мириться.

Жаль, что это могло стоить мне жизни.

— Никаких «может»! — кричала Сибил, вид кулис СЗД становился все меньше над нами. — Ты упадешь в бездну, если ничего не сделаешь. Сейчас!

Сибил была ИИ, но ее голос всегда чудесно выражал эмоции. Ее создатели выиграли за это много наград, потому я купила ее, а не более практичных помощников. Мне нравилось, что она звучала как живая, как настоящий ангел-хранитель на моем плече. Слушая ее сейчас, я почти могла забыть, что ее тревога была частью обучающегося алгоритма, созданного, чтобы она лучше подходила для моих нужд. Я слышала страх, ужас и печаль из-за того, что вот-вот случится. Случится со мной.

Этого хватило, чтобы вывести меня из ступора. Я охнула, все тело напряглось, физическое состояние совпало с ментальным, поняло, что происходило. Я падала. Падала к смерти, если не послушаюсь совета Сибил и сделаю что-нибудь.

К сожалению, я мало могла сделать. Я была ниже островов, не видела Ника или Коффмана. Моя пострадавшая магия была бесполезной, как сломанная рука. Я не могла даже направлять ее, не могла и дотянуться и схватить что-то. Это должно было вызывать панику, но я была слишком занята, так что подавила ее, перешла к следующему варианту. Перевернуться.

Прижав руки и ноги к телу, я закрутилась, повернула тело, чтобы смотреть вниз, а не вверх. Я надеялась, что внизу были еще парящие острова, и я просто не увидела их до этого. Если я попаду на такой, я смогу остановить падение. Или сломаю руку, но это все равно было хорошим вариантом. Реальность была хуже, потому что, как только я повернулась, я увидела пустоту.

Во время падения было страшнее. Собор уже не поддерживал меня, как и остров или дорога. Зияющая тьма была черной и широкой, и я знала только, что глаза были открыты, потому что ветер жалил их. Было не за что хвататься. Только тьма и холодное понимание, что я умру. Я умру.

Я запаниковала. Я еще не ощущала такую панику в жизни. Я смутно понимала, что Сибил говорила что-то успокаивающее и логичное на ухо, но не воспринимала слова. Животная часть мозга взяла верх, и я била пальцами по воздуху, падала и падала, а магия становилась все гуще.

Свет пропал. Я перестала видеть свое тело. Магия стала двигаться, окружила меня, стала волнами, бросающими меня. Сила была плотной, как вода, и я ощущала, будто тонула, а не падала, но все еще погружалась глубже и дальше. А потом давление стало разбивать меня, и что-то задело мое лицо.

Это был ветер. Холодный ветер, который был отовсюду и из ниоткуда, бросал меня, как листик. Я все еще кружилась, когда он поглотил меня целиком, и бесконечная тьма сменилась кое-чем другим.

* * *

А потом я оказалась в спальне.

Я не знала, как сюда попала, умерла или видела галлюцинации, но я узнала место. Это была спальня в подвале, где прятался доктор Лиль. Где я нашла его тело.

— Здравствуй.

Я подпрыгнула, повернулась, подняв кулаки. Я не знала, для чего. Я ни разу не дралась кулаками, и моя магия была бесполезна. Но это выглядело грозно, потому что мужчина за мной вздрогнул и поднял ладони — точнее, ладонь — в самозащите.

— Стой! Это я!

Я моргнула.

— Кто? — я не видела этого мужчину в жизни. Он выглядел как типичный профессор — от пятидесяти до шестидесяти, пышная седеющая борода, небольшой живот, рубашка и шорты-бермуды цвета хаки. Не хватало только очков в роговой оправе и левой ладони, которой не было. Я выдохнула. — Вы — доктор Лиль.

Это был не вопрос, но мужчина кивнул, голова радостно покачнулась.

Кровь отлила от моего лица от осознания.

— Боже, — я опустилась на кровать. — Я мертва?

— Надеюсь, нет, — сказал деловито доктор Лиль. — Иначе я зря тратил силы. Ты не поверишь, что пришлось сделать, чтобы убедить Пустого Ветра спасти тебя.

Это объясняло холодный ветер, поймавший меня. И все же…

— Зачем вы спасли меня?

— По той же причине, по которой дал свою ладонь, — он показал мне обрубок руки. — Только ты можешь спасти моих детей.

Я моргнула.

— Детей?

— Мою работу, — уточнил он, пристально глядя на меня. — Ты должна понять, я не знал, что собирался сделать Коффман. Я взял его деньги, потому что думал, что он был товарищем-энтузиастом из академии, и потому что никто не давал мне денег. Когда я узнал, чего он хотел, я схватил все свои записи и убежал. Я уже применил ритуал, но на накопление силы нужны недели, и только у меня было заклинание местоположения. Я подумал, что будет просто спрятаться в моем хранилище и выждать, но потом…

Его быстрая речь оборвалась, и я вздохнула.

— Но потом вы умерли.

Он печально кивнул, огляделся на спальню без окон, которая выглядела как та, где я его нашла, но без пыли и смерти.

— Я проснулся тут. Эта комнатка — все, что осталось от моей жизни, и у меня все это только из-за тебя. Даже если это только ради выгоды, ты заглянула в мою жизнь. Ты помнила меня. Потому я решил спасти тебя. Только ты можешь спасти мое наследие теперь. Если его получит Коффман, я сотворю величайшее в истории зло. Ты должна его остановить.

— Уже сделала, — заявила я, подняла руку, сгибая и показывая мышцы. — Я хорошо его поджарила.

— Это я слышал, — сказал доктор Лиль. — Но он не был бы боевым магом, если бы не мог оправиться от отдачи. И он не остановится, пока не выиграет. Он дал много обещаний, когда нашел меня, и наш наниматель не из тех, кто прощает. Он потратит все деньги, чтобы подкупить твоего напарника, если придется. Только тебе я доверяю остановить его.

— Но почему я? — спросила я. — Я в этом тоже из-за денег.

— Нет, — доктор Лиль смотрел на меня, будто я была очень глупой. — Если бы ты была в этом из-за денег, ты приняла бы первое предложение Коффмана. Ты не продолжила бы после выстрела в тебя, не взорвала бы себя назло Коффману. Деньги бесполезны, если ты мертва, но ты снова и снова рискуешь своей жизнью, ведешь себя безрассудно. Потому я знаю, что деньги для тебя не главное. Это просто инструмент, чтобы получить то, что ты на самом деле хочешь.

Мне было не по себе столько обсуждать о себе с мертвецом, которого я не встречала живым.

— И что, по-вашему, я хочу?

Он улыбнулся.

— Свободы.

Я покачала удивленно головой.

— Откуда вы все это знаете?

— Потому что у тебя есть часть меня, — доктор Лиль поднял обрубок. — Да, я провел почти все время в коробке, пока та жуткая женщина взламывала безопасность, но то, что я видел, сказало мне о многом. Поддерживать связь открытой было тяжело для остатков моей души, но это того стоило, потому что, если бы я не зашел так далеко, не узнал бы тебя, не смог бы использовать эту информацию, чтобы спасти тебя. Твое упрямство перед отцом, решимость сохранить свободную жизнь убедили СЗД впустить нас. Она обычно не дает Пустому Ветру вмешиваться в дела в ее владениях. Духи отстаивают свои территории. Но мы убедили ее сделать исключение.

— Вы убедили бога? — поразилась я. — Ради меня?

— Нет, ради себя, — сказал он. — Не пойми превратно, ты кажешься хорошей девочкой, но я не стал бы рисковать своей бессмертной душой за того, с кем не был знаком. Я делаю это, потому что ты из нескольких оставшихся людей знаешь, кто я. И из тех нескольких только у тебя есть навыки и подходящий склад ума, чтобы спасти работу моей жизни. Так что я умер бы за это столько раз, сколько нужно, — он улыбнулся мне. — Деньги — твой инструмент, а ты — мой. У меня не было выбора, но теперь у меня есть ты, и я рискну всем, что осталось, чтобы помочь тебе достичь победы, даже спасая тебя от бездны. Взамен ты должна пообещать, что спасешь мою работу.

— Обещаю, обещаю, — быстро сказала я. — Если вернете меня в мир живых, клянусь, я спасу все, что вы хотите. Но… — я провела руками по окровавленному лицу. — Мне нужны те деньги, — сказала я. — Я хочу вам помочь, и я согласна не пускать в это Коффмана, но если я не получу хотя бы десяти тысяч, я вернусь ночью к отцу.

— Я оставляю это тебе, — сказал он. — Если это не пойдет к Коффману, я верю, что ты поступишь правильно.

Я прищурилась. Звучало подозрительно легкомысленно для человека, который рисковал душой, чтобы спасти свою работу.

— Что значит, вы верите мне? Вы меня не знаете. Откуда вам знать, не окажусь ли я хуже Коффмана?

— Я не знаю, — признал он. — Но я должен рискнуть. Я мертв. Я не могу ничего уже делать сам. Ты — мой единственный инструмент, так что я тебя использую. Но мне нравится думать, что я немного узнал о тебе во всем этом, Опал Ён Э. Уверен, когда ты увидишь результат моих трудов, ты ощутишь то же, что и я.

Подозрений стало больше.

— Мы все еще говорим о яйцах василиска? — потому что по его словам казалось, что это был ритуал по поиску истинного смысла дружбы.

— Ты видела мои записи, — гордо сказал он, ветерок трепал его редеющие волосы. — И я добавлю, все идеально сработало с первой попытки. Даже лучше! Но ты сама все скоро увидишь. Мы уже говорили слишком долго. Тебе пора идти.

Наверное. Ветерок, который трепал его волосы, стал вихрем, пока он говорил. И он не трогал доктора Лиля, кроме игры с его волосами, но дул в меня так сильно, что было сложно стоять.

— Постойте! — закричала я, ветер поднял меня в воздух. — Как мне его найти? Ваша ладонь сломана!

— Так же, как нашла меня! — закричал он. — Следуй за ветром!

Это звучало как бред из Покахонтас, но я не успела это сказать, ветер сдул меня из комнаты во тьму и вверх, в воздух. Я все еще кувыркалась, когда моя спина врезалась во что-то твердое, и воздух вылетел из меня.

Я открыла глаза, охнув. Я лежала на траве. Надо мной дно СЗД висело как космический корабль, острова, соединенные кусочками города, парили ниже, как облака. Я в шоке смотрела на это, не понимая, как тут оказалась, и услышала голос Ника:

— Опал!

Я едва смогла поднять голову, он схватил меня с земли и притянул в свои объятия.

— Я думал, ты умерла!

Так и было. Но я не успела рассказать ему, что произошло, он обнял меня крепче, мое лицо уткнулось в изгиб его шеи, словно он пытался быть как можно ближе.

Я вздрогнула, глаза расширились. Я еще не была так близко к Нику, не видела, чтобы он проявлял симпатию. Если честно, это немного тревожило, но и было мило. Очень мило. Меня давно не обнимали, и Ник в этом был удивительно хорош. Можно было подумать, что объятия с человеком, в котором было так много металла, были бы неудобными, но он ощущался твердым и теплым, как камень, нагретый на солнце. И его шумное дыхание у моего плеча успокаивало в первобытном смысле, как доказательство, что я была жива, и чем дольше это длилось, тем больше мне это нравилось. Я собиралась опустить голову, чтобы узнать, будет ли слышно биение его сердца за металлом, но Ник вдруг отпрянул.

— Прости, — быстро сказал он, когда между нами были два фута. — Я не специально… — он опустил взгляд, провел ладонями по коротким черным волосам. — Прости. Это было неправильно.

— Как жаль, — буркнула Сибил.

— Все хорошо, — быстро сказала я, приглушая громкость ИИ. — Мы все пострадали. Я просто счастлива, что ты в порядке.

Ник вскинул голову.

— Счастлива, что я в порядке? Ты упала в пустоту!

В его голосе был надрыв, от которого я скривилась. Я не привыкла считать Ника чувствительным, но я сильно его напугала.

— Я думал, ты пропала навсегда, — продолжил он. — Но ты упала с неба за мной. Словно пролетела по кругу! — он посмотрел на меня пристально. — Что случилось? Как ты вернулась?

— Я не знаю точно, — я посмотрела на город, парящий над нами. — Я долго падала. Уверена, я почти умерла, но Пустой Ветер спас меня.

Он потрясенно посмотрел на меня.

— Твою жизнь спас бог смерти?

Я кивнула, но напряженно. Я могла рассказать ему о встрече с доктором Лилем в месте, которое могло быть или не быть его загробной жизнью, но это было сложно, звучало безумно, и у нас еще было много работы. Ответ Нику чуть не вырвался, и я оставила его лежать и стала искать свою сумку.

Я нашла ее у своей ноги. Ник не преувеличивал, когда сказал, что я рухнула за ним. Мы были на том же парящем куске травы из парка, где на нас напали, в двух футах от места, где я стояла, когда Коффман схватил меня. Наемники были еще там, стонали, где их бросил Ник. Не на том же месте был только Коффман. Когда я видела его в последний раз, он столкнул меня со своего зачарованного камня. Теперь он лежал на спине на траве за Ником, лицо было избито, глаза — закрыты, а тело не двигалось.

— Что с ним случилось?

— Я случился, — сказал Ник.

Я скривилась от голой жестокости в его голосе, и Ник упрямо вскинул голову.

— Он толкнул тебя в пустоту.

— Эм, спасибо, что отомстил за меня, — неловко сказала я. — Он…?

— Он еще жив, — мрачно сказал Ник. — Я не отпущу его так просто после всех проблем, которые он устроил. Но нам нужно идти. У компаний наемников всегда есть план эвакуации для тех, кого отправили на задание. Целый отряд может уже идти спасать этих идиотов.

— Серьезно? — я повернулась к раненым наемникам. — Даже в Узлы?

— Ты нашла это место в интернете, — напомнил мне Ник. — Это не большой секрет. Я не спускался сюда, не было повода, но Коффман и доктор Лиль явно планировали вести дела в Узлах до того, как Лиль сбежал. Уверен, люди творят тут свои темные дела все время, а в таких случаях участвуют и наемники. У них может быть специальный протокол для этого.

— Ты много знаешь о наемниках, — я повесила сумку на плечо.

Ник пожал плечами.

— У меня было много работ. Но я могу спорить на деньги, что поддержка уже в пути, и нам лучше не быть тут, когда они прибудут.

— Хорошая мысль, — я огляделась. — Дай мне минуту… Ага!

Я побежала по траве, упала на колени рядом с грудой обломков, оставшихся от ладони доктора Лиля.

— Что ты делаешь? — спросил Ник.

— Сдерживаю обещание, — ответила я.

Работая как можно быстрее, я расстегнула передний карман сумки и собрала все обломки туда, стараясь ничего не оставить. Когда я убедилась, что забрала все, я подняла сумку ветерку, который задевал мое лицо.

— Видишь? — прошептала я ветру. — Я не забыла. Я похороню ладонь, как и обещала, и мы с Ником проследим, чтобы Коффман не получил ничего, что принадлежит доктору Лилю. Я сделала все, о чем меня просили. Проведешь нас к месту ритуала?

Я затаила дыхание, ждала знаки, слово, какое-то доказательство, что я не говорила с собой, но ветер не ответил. Он подул чуть сильнее, бросая волосы мне в глаза. Я убрала пряди, раздраженно фыркнув.

— Ты можешь быть точнее? — я поднялась на ноги. — Жрецы могут ловить знаки в этом, но я — Уборщица, и сроки поджимают. Я могу получить стрелку или что-то еще?

Я едва закончила, когда ветер подул так сильно, что меня чуть не сбило с ног. Я улыбнулась, расставив ноги шире.

— Спасибо.

— С кем ты говоришь?

Я оглянулась и увидела, что Ник был за мной, Коффман висел на его плече, как мешок окровавленной картошки.

— Зачем ты несешь его?

Ник фыркнул.

— Думаешь, я оставлю его, чтобы его спасли после того, что он устроил? Он — клиент. Команда наемников схватит его первым, так что я не дам им такого шанса, — он похлопал Коффмана по спине своей правой рукой — настоящей, видимо, он прикрепил ее, пока я была занята. — Он идет со мной.

Мне не нравилось присутствие Коффмана. Я не переживала, что он устроит проблемы — он не был в сознании, и его лицо выглядело хуже моего — но доктор Лиль много раз предупредил насчет него, и брать его казалось неправильным. Но Ник не собирался слушать меня, и я опустила плечи в поражении.

— Ладно, — сказала я. — Но никаких сделок с ним.

— Вряд ли он сможет говорить, — Ник посмотрел на меня. — И зачем мне заключать с ним сделки? Ладонь уничтожена, и мы все еще в половине километра от места ритуала, — он кивнул на острова вокруг нас. — Все это место каждые несколько минут меняется, будто тасуют колоду карт. Я уже не знаю, в какую сторону мы шли. Мы не найдем теперь место ритуала.

— Найдем, — сказала я.

Ник вздохнул.

— Я знаю, что тебе отчаянно нужны деньги, чтобы заплатить папе, но это место очень опасное. Ты уже упала в бездну. Пора подниматься. Мы попытались, но все кончено. Мы не можем бродить вслепую, надеясь, что нам повезет.

— Это не конец! — пылко сказала я. — И нам не должно везти. Я знаю, как найти место. Нужно только следовать за ветром.

Я указала, куда ветер дул, хоть он уже и не ревел, а остался ровным потоком. Но Ник смотрел на меня так, словно я сошла с ума.

— Следовать за ветром?

— Я знаю, как это звучит, — сказала я. — Но ты видел, как Пустой Ветер поднял меня, так что попытаемся. Худшее, что может быть, это потеря нескольких часов в блужданиях по Узлам.

— Это уже плохо, — сказал Ник. — Забыла, что люди тут теряются и не возвращаются? И я не уверен, что стоит принимать помощь от Пустого Ветра. Может, он хочет, чтобы и нас тут забыли.

— Это работает не так, — сказала я.

Он приподнял бровь.

— Уверена?

Я не была уверена, но мне нужно было, чтобы это было правдой, так что сказала:

— Попробуем, — я посмотрела ему в глаза. — Пожалуйста.

Ник вздохнул и махнул мне вести. Благодарно улыбнувшись ему, я сняла перчатки и облизнула указательный палец, подставила его ветру. Когда я смогла выбрать направление, я повернулась и зашагала по петлям Узлов туда, где, как я надеялась, был наш приз.

* * *

Казалось, после половины километра закрученных путей и прыжков между парящими островами, ветер вдруг остановился. Я застыла и огляделась, проверяя, куда он нас привел.

Ответом не было ничего особенного. Мы опали на парящий кусок города, который выглядел так, словно не так давно побывал в пожаре. Тут был лабиринт почерневших стен из шлакоблока и больших куч обломков, где рухнули здания. Я все еще ощущала в воздухе запах дыма, но не ощущала магию, кроме потока, который тут был нормальным. Было сложно ощутить что-то еще, когда гейзер силы постоянно несся мимо меня, но я должна была что-нибудь почувствовать. Большие заклинания всегда оставляли следы, гул в воздухе. Потому их было сложно скрыть, потому доктор Лиль спрятал свое тут. Если ветер не запутал меня, он хорошо постарался, потому что я ничего не чувствовала.

Я хотела предложить разойтись и поискать среди сгоревших зданий, но Ник сказал:

— Это оно?

Я повернулась, Ник указывал мне под ноги. Я опустила взгляд и поняла, что стояла на крышке люка. Как все тут, круглая железная крышка почернела от огня, посреди сажи были черные чернила маркера, каракули заклинания, которые я теперь узнавала почти так же хорошо, как свое имя.

— Вот оно! — закричала я и упала на колени на асфальт. Когда я попыталась поднять крышку, заклинание зашипело, не давая открыть люк. — Ох, — застонала я. — Заперто.

Ник приподнял бровь.

— Ты можешь попросить ветер открыть его?

Я не знала, шутил он или нет, и у меня не было времени или терпения выяснять. Я была занята, хмуро глядя на заклинание, пытаясь понять логику. Но не смогла. Потому я носила записи Хейди. Я плохо понимала логику тауматургов, особенно — безумные каракули доктора Лиля. Ничего. Обстоятельства дико отличались, но по сути это был еще один замок, а я каждый день взламывала замки.

— Отойди, — сказала я, опустила ладони по бокам от круга.

— Уверена, что это умно? — шепнула Сибил, Ник отошел. — Ты чуть не поджарила себя перед этим. Ты сможешь использовать магию сейчас?

— Нет, — сказала я. — Но я прошла весь этот путь не для того, чтобы просто посмотреть.

— Ты можешь хоть немного подождать? — взмолилась Сибил. — Твой папа удалит меня, если я дам твоей магии выгореть.

Мне было плевать, что думал папа, но она подняла хороший вопрос.

— Сколько времени осталось до полуночи?

— Три часа, — сказала Сибил. — Еще много…

Я схватила магию и притянула в свои ладони, игнорируя обжигающую боль. Когда Сибил стала отчитывать меня из-за того, что я делала, я сняла очки с головы, бросила на землю за собой. Я знала, что она была права, но не хотела это слышать. То, чего я хотела, было под крышкой. Я переживала, конечно, сломала ли свою магию — так переживала, что чуть не бросила силу из-за дрожи ладоней — но свободу я хотела больше. Я боролась слишком сильно, отдала уже слишком много, чтобы проиграть в последний миг, так что я стиснула зубы и колдовала, стараясь не думать о страшном онемении, которое стало растекаться в моем разуме, пока я неловко придавала магии нужную мне форму.

К счастью, много магии не потребовалось. Заклинание на входе было печатью, а не замком, потому что она лопнула, как только я надавила, и крышка люка подпрыгнула, звякнув железом. Насыщенная магия поднялась из тьмы, покалывала кожу как тысяча мелких перьев. В другое время это ощущалось бы приятно. Но сейчас обжигало, как раскаленные иглы, и я охнула и отпрянула.

— Что? — осведомился Ник.

— Ничего, — соврала я. — Посмотрим, что тут у нас.

Мы подняли вдвоем тяжелую крышку люка. Я надела очки и включила фонарики, игнорируя ворчание Сибил, глядя на металлические прутья лестницы. Они выглядели нормальными, и я надела защитные перчатки и стала спускаться. Я не знала, как люки работали тут, ведь мы были внутри парящего куска города, который не использовали, но кроме небольшого покачивания я не заметила ничего необычного. После десяти футов мои ноги опустились на твердую землю. Я огляделась с фонариками и поняла, что стояла на нужной платформе.

— Ого, — выдохнула я.

Люк вел в канализацию, одну из больших круглых колодцев, куда стекал дождь, чтобы не было потопа. Теперь дно резервуара пропало, осталась пустота под золотым сплетением чистой магии, висящей над пустотой как невод. И в той сети нежно лежали, как деликатные плоды, золотые яйца в алую крапинку. Десятки.

— Это то, о чем я думаю? — спросил Ник, бросая Коффмана на землю у лестницы, подбегая, чтобы посмотреть лучше.

— Думаю, да, — мои глаза округлились, я пыталась сосчитать шары размером с баскетбольные мечи. Не удалось.

— Их тут сотни! — глаза Ника жадно сияли в свечении магической сети. — Сколько они стоят?

— Тридцать тысяч, — выдохнула я. — Каждое.

Мы смотрели друг на друга, улыбаясь одинаково, пока считали. Тридцать тысяч на сто было тремя миллионами долларов.

— Мы богатые! — закричал Ник, сжав мои плечи.

— Богатые! — согласилась я, кивая так быстро, что голова кружилась. — Сибил! — завопила я, слишком радостная, чтобы считать дальше. — Сколько сорок процентов от трех миллионов?

— Один миллион двести тысяч.

Радость во мне была почти слишком сильной. Миллион и двести тысяч. Этого хватило, чтобы много раз отплатить отцу! Даже если я продам несколько яиц дешево, чтобы успеть до полуночи, я смогу собрать десять тысяч, и тогда я выиграю.

— Я победила! — закричала я, схватила Ника и подпрыгивала. — Мы это сделали! Мы…

Звук прервал меня. Он был громким, словно что-то треснуло. Я боялась, что платформа, на которой мы стояли, ломалась, но звук повторился. Снова и снова. Через секунды хруст заполнил воздух так, что желудок сжался, мы с Ником медленно повернулись, глядя, как наш приз, наше гнездо золотых яиц, начинает вылупляться на наших глазах.

Глава 14

— О, нет, — простонала я, подбегая к краю резервуара. — Нет, нет, нет! Нельзя вылупляться!

Но яйца не слушали. Они вылуплялись, ценная золотая скорлупа разбивалась на моих глазах, маленькие клювы пробивали путь на свободу.

— Это плохо? — спросил Ник, опустившись на корточки на краю рядом со мной.

— Плохо, — сказала я. — Яйца василиска — магический компонент, как рога химеры или чешуя дракона. Для этого их покупают, не ради детей.

Ник помрачнел.

— Обратно они не вернутся. Сколько стоят эти цыплята?

Я не знала. Я не знала, хотели ли люди магических куриц-ящериц. Но не было смысла плакать из-за разбитых яиц. Мы получили василисков, так что их придется продавать. Но, когда я открыла рот, чтобы спросить у Сибил их цену, хриплый голос заговорил за нами:

— Я их куплю.

Мы с Ником обернулись, Коффман перевернулся.

— Я их куплю, — прохрипел он. — Всех. Сейчас. Просто назовите… — он закашлялся, сплюнул один из идеальных зубов на бетон, кривясь. — Назовите цену, — закончил он слабым голосом.

— С каких пор ты так заговорил? — с подозрением спросил Ник.

— У меня уже нет рычага, но мне нужно купить то, что стоит больше денег, — сказал Коффман, кровавый рот растянулся в кривой улыбке. — Но, может, я не должен был говорить вам это. Вы даже не знаете, что получили.

— Конечно, знаем, — я хмуро смотрела на него. — Это василиски.

— Но вы знаете, почему это важно? — спросил Коффман. — Почему они дорого стоят?

Я взглянула на Ника, тот пожал плечами. Улыбка Коффмана стала шире.

— Василиски — поразительные звери. Они разумны, почти как люди, но опаснее, и у них отличная память. Их можно обучать, они волшебные, а еще их можно дразнить. Как только разозлил одного, он может показывать поразительную силу, пока не падет. Но из-за их глупого размножения они под угрозой исчезновения, — он посмотрел на сияющую яму. — Эти яйца, пожалуй, удвоили количество василисков в мире. Знаешь, что это значит?

— Они редкие, — ответил Ник. — А редкие — дорогие.

— Это не просто дорого, — пообещал Коффман, его голос звучал как у торговца, как было в моей квартире. — Ты не можешь купить их для любви или денег, потому что нечего покупать. Даже с богатством и связями мой наниматель нашел только двоих за прошлый год. Двоих! Но это изменится, — он приподнялся, чтобы сесть возле лестницы, смотрел нам в глаза. — Я куплю у вас всех и сейчас, — он посмотрел на меня. — Я знаю, тебе нужны деньги этой ночью. Если согласишься, я переведу их сразу на твой счет. Никаких вопросов, никаких претензий.

Во рту пересохло. Сделка была хорошей. Слишком хорошей.

— Погоди, — я опустила ладонь на плечо Ника, не давая согласиться. — Зачем вы делаете это?

— У вас то, что я хочу, — Коффман взглянул на веревки, которым Ник связал его так, что его ладони уже багровели. — И я не в том положении, чтобы спорить.

— Это я понимаю, — раздраженно сказала я. — Зачем вы хотите их? Вряд ли вы покупаете их, чтобы защитить от вымирания. Зачем вам сто василисков?

Коффман смотрел на меня как на наивную глупую девочку.

— Для боев, конечно.

Мне не нужен был ледяной ветер, который окружил меня, чтобы ощутить холодок в животе.

— Для боев? — повторила я. — Как собачьи бои?

— Они куда лучше собак, — сказал Коффман. — Они умнее и в броне. После первой линьки их перья как железо. Они общительные, смелые, яростные. Они любят, помнят, жертвуют. Лучшего зверя для арены не найти! Весь мир сошел с ума по ним прошлой весной, когда пара разбила боевого робота на выставочном матче в Китае. Мы пытались продолжить это, но василисков не продавали. Все пытались купить, но не важно, сколько денег предложишь, их просто нет в наличии.

Я нахмурилась сильнее.

— И вы наняли доктора Лиля, чтобы сделать их.

— Мы наняли доктора Лиля, чтобы создать ресурс, — заявил Коффман, глядя на меня с превосходством. — Это не просто несколько василисков. Это создание монополии. Весь мир хочет василисков, но кроме нескольких защищенных особей, их нет. Это идеальная буря безумного спроса без товара. Тот, кто может решить проблему, получит всю индустрию у своих ног. Это власть, мисс Ён Э, и мой наниматель больше заинтересован во власти, а не деньгах, — он повернулся к Нику. — Я дам тебе пять миллионов за яйца, место ритуала и записи.

Ник упрямо стиснул зубы.

— Десять миллионов.

— Нет! — закричала я. Ледяной ветер толкал меня, но я нетерпеливо отмахнулась. Мне не нужна была помощь сверхсущества, чтобы понять, что это неправильно. Внизу один из цыплят выбрался из яйца и прыгал по сети. Как все только вылупившиеся существа, он был склизким и похожим на инопланетянина. Он не был милым с его острым клювом и хвостом ящерицы, но золотые глаза были ясными, когда посмотрели в мои, сияя невинным любопытством. Василиск стал прыгать в мою сторону. — Нет, — сказала я, глядя на Ника. — Мы не можем продать ему этих зверей.

— Конечно, можете, — сказал Коффман.

— Нет, — рявкнула я, опустив ладонь к цыпленку, который оказался не маленьким. Он выглядел маленьким на дне ямы, но когда поднялся ко мне и прыгнул в мои объятия, он оказался размером с большого кота. Кота с чешуйчатыми куриными лапами, клювом, острым, как бритва, и перьями, которые еще не раскрылись и жалили, будто булавки, когда он уткнулся большой покачивающейся головой в мою ладонь, чтобы я его почесала. — Теперь я вижу, почему доктор Лиль убежал, — я хмуро посмотрела на Коффмана. — Он пытался их спасти, да?

— Теодор Лиль был опозоренным профессором, который развил дорогую одержимость к созданию жизни алхимией, — холодно сказал Коффман. — Он даже не спросил, зачем нам яйца. Ему важны были деньги для его экспериментов. А позже, когда его теории сработали, он стал задавать вопросы, звать их своими детьми и прочим бредом. Я пытался показать ему смысл, показать выгоду и прочее, но когда он понял, что мы будем продавать василисков на арены, он отказался слушать. Он украл яйца с места, которое я помог ему подготовить, и спрятал их тут с заклинанием на двери, которое не давало им вылупиться, пока он не вернется к ним.

Я была рада, что он сделал это. Я теперь понимала, что доктор Лиль имел в виду, сказав, что без моей помощи он совершил великое зло. Он знал, каким был Коффман, но все равно согласился работать на него, потому что нуждался в деньгах. Он не понимал, что затевал, что означало создать жизнь. Когда он понял, что Коффман собирался сделать с его работой, было слишком поздно. Яйца были уже готовы. Он смог лишь убежать и попытаться защитить существ, которых создал, от человека, которому их глупо продал. А потом он умер. Один, и никто не знал, где были его дети.

Конечно, он в отчаянии принял помощь пары Уборщиков, жаждущих денег, но я хотя бы понимала, почему он не хотел, чтобы василисков купил Коффман. Это не было продажей неоплодотворенных яиц магам. Это не было продажей обычных зверей в дома или даже мяснику. Там смерть хотя бы была быстрой. Если мы отдадим малышей Коффману, мы обречем их на рабство в арене. Они точно будут страдать. Это было смыслом арены. Это было развлечением там. Они будут игрушками для жестоких хозяев, которые будут издеваться над ними ради спорта, и хоть наши ситуации отличались, у меня было прочное мнение насчет этого.

— Мы не продадим их вам.

— Не глупи, — сказал Коффман. — Конечно, продадите. Я — единственный покупатель.

— Мы найдем другого, — сказала я.

— Не сможете, — он склонился. — Вряд ли вы понимаете, какие редкие это звери. Их так мало, и они такие магические, что им дали особую защиту под Указом Миротворца. Если попытаетесь продать хоть одного открыто, вы навлечете гнев Дракона Детройта и его союзников на свои головы. И уже не будет важно, что разрешено. Ни один аукцион не примет этих цыплят. Мой наниматель один готов перечить драконам ради выгоды и власти. Он — ваш единственный вариант, потому я готов дать шесть миллионов.

— Восемь, — сказал Ник.

— Семь, — рявкнул Коффман.

— Нет! — закричала я, глядя хмуро на Ника. — Так нельзя.

Ник стиснул зубы.

— Это просто звери, — упрямо сказал он. — И семь миллионов долларов — большие деньги.

— И я не спорю, — ответила я, отвернулась от Коффмана, чтобы не видеть его мерзкое лицо. — Ты знаешь, как мне нужны деньги, но это неправильно, Ник.

— Как и все, что мы делаем, — сказал Ник. — Ты не жаловалась, когда я стрелял в тех мужчин. Или когда мы украли ладонь из морга.

— Насчет последнего я жаловалась, — напомнила я. — Но это другое. Все поступают плохо. Некоторые чаще, но должна быть черта, — я подняла маленького василиска, который прогрызал дыру в моих перчатках, которые не должны были рваться. — Ты слышал его. У них разум почти на уровне с людским. Они любят, боятся, горюют, — я указала на сияющую яму за ним. — Там сотня невинных детей. Не важно, сделаны они магией или высижены жабой. Они не заслуживают быть рабами, страдающими ради продаж билетов. Да, семь миллионов — это много, но это не сравнить с тем, что он просит отдать тебя. Зачем деньги, если приходится продать душу ради них?

— Сказала как богачка, — прорычал Ник, глядя на меня с яростью, которую я еще не видела у него. По крайней мере, направленную на меня. — Что ты знаешь о деньгах? Ты не была бедной по-настоящему. Ты сейчас на дне, но ты можешь в любой миг вернуться к папе. Легко вернуться в жизнь с личными машинами и самолетами. Но, если для тебя семь миллионов — мелочь, для меня это может изменить мир. Ты знаешь, как сильно я работал, что я делал, чтобы получить хоть каплю этого? Думаешь, мне нравится проводить выселение?

Я вздрогнула от напоминания, и он оскалился.

— Верно, — сказал он. — Думаешь, я не видел твое лицо каждый раз, когда я поднимал руку? Ты считала меня мразью. Но кому-то заплатят за выселение бедняг. Пускай мне. Осуждай меня, сколько хочешь, но я брал те деньги и делал свою жизнь лучше.

— Я тебя не осуждаю, — сказала я. — Может, осуждала раньше, но теперь знаю, что ошибалась. Ты не плохой, Ник, потому мы не можем так поступить. Если ты возьмешь деньги, ты будешь плохим.

— Какое тебе дело? — взревел он. — Я думал, ты была готова на все, чтобы освободиться от папы. Зачем мы прошли все это, если ты собираешься все разбить в конце?

— Потому что я была готова на все с собой! — закричала я. — Это я в ловушке, но то, что я готова отгрызть себе руку, чтобы освободиться, не означает, что я готова отгрызть чужую! Если цена моей свободы — продажа детей в рабство, то это не свобода. Я просто меняю одну тюрьму на другую. Хуже то, что я могу ненавидеть папу круглые сутки, но не хочу ненавидеть себя.

— Не нужно, — холодно сказал он, кивнул на сияющую сеть, полную прыгающих и щебечущих василисков. — Возьми свои сорок процентов и делай, что хочешь. Создай зоопарк. Мне плевать. Но шестьдесят процентов мои, и ты не помешаешь мне продать их тому, кому я захочу.

Ком появился в горле от его слов. Печальный ком, не пускающий слова.

— Он прав, — сказал Коффман за мной. — Ты тратишь дыхание. Ник — хладнокровный убийца, который продаст мать, если цена будет правильной. Он говорит, что уходит из дела, что он теперь Уборщик, но я нанял его пару месяцев назад сломать человеку колени. Мне даже не пришлось повышать цену, чтобы его уговорить.

Ник закрыл глаза.

— Умолкни.

— Но Ник лучше всех знает силу денег, — продолжил Коффман. — Он ничего в этом мире не любит больше, потому что только деньги сохраняют ему жизнь.

— Что он имеет в виду? — спросила я.

Ник отвернулся.

— Богачке такое не понять.

— Конечно, не понять, если ты не расскажешь, — зло сказала я и шлепнула ладонью по его металлической груди. — Но ты говоришь «богачка», будто это означает «невежа», а это глупо и неправильно. То, что я была богатой, значит, что я понимаю, чего деньги не могут сделать. Я жила в роскоши, не переживала из-за еды, одежды или оплаты счетов, и я отбросила все это, потому что ценой жизни в этом богатстве было отдать то, без чего я ничего не стою. Это не означает, что я не люблю деньги. Я хочу быть богатой, как и ты! Потому я работаю Уборщицей, но я знаю, что деньги — это не все. Знаю, потому что я пыталась купить свободу, честность и любовь и не смогла. Но, хоть их не купить, их можно продать. Потому я борюсь с тобой в этом. Ты вот-вот продашь то, что не купишь за деньги. Это плохая сделка, Ник, и я буду ужасным деловым партнером, если позволю тебе согласиться на это.

Когда я закончила, Ник сжимал кулаки так сильно, что металлическая ладонь скрипела. Я не знала, задела я его, или он хотел ударить меня и едва сдерживался. Может, всего было понемногу, но если я что-нибудь узнала от отца, так это то, что, если провел линию на песке, ее нельзя было пересекать. Я так и делала. Я упрямо настаивала на своем, смотрела хмуро в мрачные глаза Ника, пока он не отвернулся с ругательством.

— Она дура, Никола, — предупредил Коффман. — Не слушай ее.

Ник молчал. Он стоял, глядя на все, кроме Коффмана и меня. Из другого тут были только маленькие василиски, и он смотрел на них, пока они играли и сопели вместе в радостном неведении того, что происходило над их жуткими маленькими головами.

— Коффман, — сказал он, когда его молчание затянулось. — На кого ты работаешь?

Коффман закатил налитые кровью глаза.

— Он тратит миллионы долларов ради рынка редких зверей, чтобы они бились на аренах. Как думаешь, на кого я работаю?

Я не знала. Ник, похоже, знал, потому что эта информация заставила его решиться.

— Сделки не будет, — сказал он.

— Правда? — обрадовалась я.

— Ты сошел с ума? — заорал в это время Коффман. — Мы говорим о семи милли…

— Я знаю, о какой сумме речь, — Ник уткнулся лицом в ладони. — И ответ «нет».

— Ты не можешь… — пролепетал Коффман и замолк. — Думаешь, тебя не купить? Тебя?

— Я всегда продаюсь, — рявкнул Ник. — Но не ему.

То, как он сказал это, заткнуло Коффмана. И я задрожала. Жизнь ненависти горела в тех словах, и я не осмеливалась спросить, почему. Судя по лицу, Ник собирался кого-то убить в следующие пять минут, и я не хотела оказаться жертвой, так что стала меньше, отошла к дальнему краю резервуара и вызвала дополненную реальность, чтобы узнать, была ли служба спасения василисков.

— Ты должна сказать ему, что он сделал верный выбор, — прошептала Сибил.

— Вряд ли он хочет это слышать, — ответила я шепотом.

— Возможно, — согласилась она. — Температура его тела и пульс повышены. Лучше дать ему остыть, в прямом и переносном смысле.

Я медленно кивнула, читая программное заявление посольства василисков в Канаде, проверяя, что было разрешено делать.

— Знаешь, — сказала Сибил. — Не обязательно вызывать службу спасения. Зоомагазины — неплохая судьба. В отличие от благотворительных организаций, они платят. Не миллионы, конечно, но все лучше, чем ничего.

— Не в этом случае, — я открыла новое окно со списком существ, защищенных Указом Миротворца. Да, василиски были сверху, значит, Коффман говорил правду. — Любой, кто купит зверя, защищенного Указом, преступник или безумец. И их все равно продадут тому, кто даст больше. Если василиски не станут обязательным питомцем знаменитости за несколько часов, это означает арену. На кону слишком много денег, чтобы было иначе. Мы можем доверять только тем, у кого уже есть василиски, потому что им уже предлагали миллионы, и они отказались.

К сожалению, все они жили скрытно. Это было логично, когда защищал зверей, которые так дорого стоили, но с ними было сложно связаться. Я знала только одну группу, которая могла заинтересоваться, и которой было легко позвонить. Их номер хранился в моем телефоне на всякий случай. Я не знала, считалось ли это, но если кто и был заинтересован в поддержании Указа Миротворца, так это его офис в посольстве драконов в СЗД.

— Ого, — сказала Сибил, когда я выбрала номер из списка. — Твой папа не обрадуется.

— Когда это меня останавливало? — буркнула я и поднесла телефон к уху. — Привет, — сказала я, когда оператор ответила. — Думаю, у меня есть то, что вы хотите.

Не было способа быстрее, чтобы привлечь внимание дракона или смертного, который работал на дракона. Как только слово «хотите» вылетело из моего рта, я услышала щелчок диктофона, гарантируя, что я навлекла цирк на наши головы.

* * *

Через два часа резервуар окружали мужчины и женщины со значком Миротворца. Дракон прибыл следить за происходящим. Она была очень юной. В ней не было и капли хищной угрозы, какую умел источать мой отец, и она была членом клана Хартстрайкер, эти драконы были ближе ко дну в их мире. Но, хоть она не была уровня моего папы, ее человеческий облик все еще был очень красивым, и ее пылающая магия была острой, как бритва, удерживала извивающиеся Узлы на месте грубой силой, чтобы команда могла работать.

Мой отец всегда звал Миротворца слабым, но меня впечатляла его организация. Они даже убедили СЗД открыть особую дверь между Узлами и посольством драконов, а я не знала, что такое было возможно. Видимо, слухи в городе не были шуткой, СЗД была в долгу перед местным драконом. И в самом волшебном городе в мире и драконы были особенными.

— Большое спасибо за это, — сказала я, низко поклонившись перед драконшей, когда портал стал стабильным, и она смогла выпустить магию. — И за то, что пришли так быстро.

— В таких случаях нужно быть быстрыми, — отвлеченно сказала драконша, ее ярко-зеленые глаза смотрели на виртуальный планшет, который она вызвала в дополненной реальности. — Кражи василисков были большой проблемой весь год. Если мы не переместим их быстро, мы их потеряем, а такое допустить нельзя. Они уже под угрозой вымирания, хотя, если бы решала я, я бы позволила им умереть. Виды, которые не хотят сами размножаться, заслуживают вымирания. Но жена Миротворца дружит с Духом василисков, потому они в списке, а я выполняю свою работу, — она взглянула на ритуальный круг в резервуаре, где маги в броне осторожно поднимали василисков размером с котов в мягкие переноски. — Они хотя бы дети в этот раз. В прошлый раз пришлось спасать василиска размером с лошадь. Чуть не откусил мне руку.

Она покачала головой, вздохнув, и повернула парящий планшет.

— Подпишите, — приказала она. — Вы вызвали нас, это делает вас законным опекуном. Просто подпишите, что вы отказываетесь от прав, и мы отстанем от вас.

— Вообще-то, — быстро сказала я. — Они не все мои. Мои только сорок процентов. Остальные принадлежат моему напарнику.

Она пожала плечами.

— Мне плевать, кто подписывает.

— Мне важно, — я посмотрела в глаза драконши. Глупый ход, но важный, если хотел, чтобы они тебя слушали. Некоторые драконы съели бы на месте за такую наглость, но многие уважали смертных, которые не боялись. Она работала на Миротворца, так что я решила, что драконша была из последних. После тридцати секунд гляделок она отмахнулась.

— Делай, что хочешь.

Я снова поклонилась и поднялась по лестнице, выбралась из люка. Как и внизу, на выгоревшем парящем куске города было полно людей. Тут были копы СЗД, спецназ, команда магов из Совета Мерлина, представители мэрии. Я еще не видела такого скопления в этом городе, и мне это нравилось. Такой ответ помогал ощутить, что я поступила правильно, и я знала, что доктор Лиль был счастлив. После намеков холодного ветра я отдала все его записи о создании василисков магам, убедившись, что они знали, что это была работа доктора Теодора Лиля, гениального историка-тауматурга, защитника вида василисков. Мне все еще нужно было вернуть ладонь доктора Лиля Питеру и извиниться, но Пустой Ветер пока что был удовлетворен, холодный ветер оставил меня, и я смогла согреться, пока шла среди развалин в поисках Ника.

Я нашла его на краю острова, он стоял посреди рухнувшего здания, которое стояло, когда мы попали сюда. Судя по следам кулаков в почерневшем бетоне, я догадывалась, что случилось, но промолчала. Ник отдал этой ночью больше меня, и не только из-за его доли в шестьдесят процентов. Он заслуживал злиться, и я быстро помолилась СЗД не наказывать его за то, что он выместил злость на ее зданиях.

— Эй, — сказала я, когда он заметил меня за собой. — Они готовы, чтобы мы оставили подписи.

Ник вдохнул так глубоко, что все его тело от этого двигалось. Он отряхнул ладони и подошел, чтобы забрать куртку, сумку и Коффмана, все еще связанного, а теперь и с окровавленным кляпом.

— Эм, — сказала я, Ник закинул мужчину на плечо. — Я хочу знать, что ты собираешься сделать?

— Нет, — сухо сказал Ник.

Я подавила следующий вопрос, повела его к драконше как можно быстрее.

Мы подписали документ без проблем. Я использовала настоящее имя, но Ник записал загадочный ID, анонимный код на основе блокчейна, который любой мог использовать вместо имени в СЗД. Это и кровавый мужчина на его плече выглядели подозрительно, но электронная форма приняла его ID без проблем, и драконша промолчала.

— Вот так, — сказала она, когда подписи загорелись зеленым. — Все молодцы. Собираемся.

Толпа кивнула и стала собирать вещи. Ник уже нес Коффмана к порталу, который вел в посольство драконов, а это было недалеко от места, где мы оставили машину. Я собиралась побежать за ним, но драконша крепко сжала мою руку.

— Постой, — сказала она, глядя на мою подпись на документе. — Тебя зовут Опал Ён Э? Ты принадлежишь Дракону Кореи, да?

Я скривилась от слова «принадлежишь».

— Я — часть его имущества, да.

— О, это объясняет кое-что.

— Что объясняет? — нервно спросила я.

— Проклятие, — она махнула на мое лицо. — На тебе проклятие дракона. Я не хотела говорить, ведь не хотела мешать чьим-то планам, но Дракон Кореи еще не вступил в альянс Миротворца, так что он может давиться своим хвостом…

— Что оно делает?

Она медленно закрыла рот, прищурила зеленые глаза, и я сжалась. Перебивать дракона было плохо, но я не сдержалась.

— О, великий дракон, — я склонила голову, выражая уважение. — Приношу извинения за свою грубость, но мне нужно знать. Под каким я проклятием?

— Неплохой ход, — она похлопала меня по голове. — И это проклятие неудачи. Не из дешевых, от которых все время спотыкаешься. Это настоящее, которое бьет по больному, — она улыбнулась мне. — У тебя был плохой год, да?

Она не знала, насколько.

— Спасибо, великий дракон, — процедила я. — Я ценю вашу проницательность.

Драконша заворковала от вежливости маленькой смертной и отослала меня, крича своей команде поспешить. Почти не видя от злости, я повернулась и пошла с остальными к порталу в посольство драконов.

Несмотря на мое воспитание, я никогда не была в консульстве. Другие драконы все время водили смертных сюда. Это было одно из самых безопасных мест для них, ведь Дракон Детройта не терпел жестокости между кланами на своей земле. Но отец почти не уважал Миротворца, ненавидел грязь и жадность СЗД, так что не водил никого из нас сюда, хотя несколько раз в год ему приходилось бывать тут. Я почти сразу потерялась и прошла три этажа, когда нужно было два. После советов Сибил и трех остановок с вопросами к окружающим, я вышла из огромного входа в Посольство и обнаружила, что Ник ждал меня.

Я не понимала, как готовилась к тому, что больше не увижу его, пока не заметила его. Лучше, он ждал в машине, это было еще чудом, потому что я была в семи милях от дома, и денег на такси не было. Я все еще осторожно спустилась по ступенькам и посмотрела на него в окно.

— Можно сесть?

— Только если уберешь проклятую камеру-шпионку, — буркнул он, глядя на зеркала, словно ожидал, что кто-то на людной парковке станет выдыхать огонь. Тут такое было возможным.

Я не ждала повторения, сорвала очки с головы и забралась в машину, выключив очки и телефон и убрав их глубоко в сумку, а потом бросив ее на заднее сидение.

— Где Коффман?

— В багажнике, — спокойно сказал Ник. — Я оставил его на потом.

Двадцать четыре часа назад это испугало бы меня. Теперь я просто кивнула.

— Ударь его разок за меня, пожалуйста.

— Он уже получил несколько раз за тебя, — сказал Ник, отъезжая от обочины. — Но всегда можно добавить.

Мы ехали несколько минут в тишине. Отчасти потому, что я не хотела отвлекать Ника, пока он вел машину среди туристов, которых всегда было много в этой части города, но больше всего из-за того, что я не знала, что сказать. Казалось, я серьезно насолила ему этой ночью, и это было обидно, потому что я пыталась поступить правильно. Я не хотела извиняться за это, но нужно было что-нибудь сказать. Я не знала, когда это произошло, но за последние полтора дня я начала считать себя и Ника на одной стороне. Теперь ощущалось снова, будто мы были врагами, а мне это не нравилось.

— Послушай, — сказала я, когда уже не смогла терпеть. — О произошедшем…

— Не надо.

Я вздрогнула, словно он ударил, и Ник вздохнул.

— Я не хочу говорить о том, что произошло внизу, — он смотрел на дорогу. — Это уже случилось. Конец истории.

— Это не конец, — решительно сказала я. — Мне все еще нужно сказать тебе, что я думаю, что ты поступил правильно.

— Я знаю, что ты так думаешь, — он прислонился головой к мягкой спинке сидения водителя. — Но я могу думать лишь о том, как выбросил шестьдесят процентов от семи миллионов долларов.

Множество ответов крутились в моей голове. Я хотела сказать ему, что он спас куда больше, что я гордилась им, что он доказал, что я не зря в него верила. Это были мои искренние чувства, но они звучали слишком сладко и сентиментально, когда я представляла, как произношу это вслух, так что я молчала, смотрела на свои ладони в мелькающем свете оранжевых фонарей. Мы остановились на светофоре, и Ник сказал:

— Я рад, что не сделал это.

Я вскинула голову.

— Правда?

— Мне все еще не нравится, что я потерял деньги, — предупредил он. — Я буду долго злиться из-за этого. Но так с упущенными шансами. Порой нужно отдать одно, чтобы получить кое-что другое.

Свет изменился, и он направил нас вперед, сжимая крепко руль.

— Я многое отдал за деньги, что не должен был, — тихо сказал он, словно говорил с собой. — То, что случилось в том люке, уже происходило раньше. Не с такой суммой, конечно, но ситуация была схожей. И все время я выбирал деньги, и каждый раз я жалел об этом. Не сразу. Порой — годы спустя. Но я все равно жалел, что продал то, что уже не мог вернуть.

Я сцепила ладони на коленях.

— Я…

— Но этот раз был иным, — продолжил он. — В этот раз ты была там. И хоть я сейчас жалею из-за своего выбора, думаю, потом я изменю мнение, а это важно.

Я выдохнула. К моему ужасу, я заплакала.

— Что? — Ник в ужасе посмотрел на меня. — Что я сказал?

— Ничего, — сказала я, вытирая лицо. — Это я. Это все я, а не ты. Я просто… я думала, что ты будешь ненавидеть меня, и я так рада, что это не произошло.

— Как я могу тебя ненавидеть? — растерялся он. — Ты просто пыталась мне помочь. Я злюсь на тебя, но это пройдет.

— Это я могу принять, — я улыбнулась ему сквозь слезы.

Он кивнул, закончил на этом. Остаток пути мы говорили о мелочах — каким крутым было посольство драконов, как идиот в углу улицы пытался отбить у канализационной нутрии размером с питбуля ведро жареной курицы, сколько еще нам терпеть жару, пока осень не решит спасти нас — но мы не упоминали больше произошедшее в резервуаре. Я еще смеялась над парнем с курицей, когда мы остановились на парковке у моего дома, и Ник выключил двигатель, щелчок прозвучал как финальный.

— Что будешь делать? — спросил он у руля. — С твоим папой.

Я вздохнула. Часы выключились с машиной, но они мне не требовались. Я тайно следила всю дорогу. Я знала, сколько времени оставалось, и от этого было плохо.

— Нечего делать, — я беспомощно пожала плечами. — Уже полдвенадцатого. Сорк — в полночь, и у меня ноль долларов на счету. Так что, если ты не знаешь кого-то с лишними деньгами, десять тысяч долларов за полчаса не получить. Мне крышка.

Я знала теперь, почему так было. Мои пять месяцев неудач не были случайностью. Я была под проклятием дракона, и я догадывалась, какой дракон был в ответе. Но я злилась на отца, а не Ника. Мы уже достигли предела негативных эмоций этой ночью. Я не хотела все ухудшать. Особенно, если мы виделись в последний раз.

— Все будет не так плохо, — тихо сказала я. — Как ты и говорил, я вернусь в жизнь с личными самолетами и машинами с шоферами. Это не Гулаг. Я проиграла в этом раунде, но еще будут шансы. Даже драконы не могут продумать все. Я найду другой способ победить.

— Не сомневаюсь, — он улыбнулся мне, а потом взглянул на мою квартиру. — Думаешь, он придет за тобой сюда?

— Это логично, — я была уверена, что Сибил уже выдала, где я жила.

Ник кивнул, явно тоже понимал это.

— Помочь тебе отнести вещи?

Я не сразу поняла, о чем он говорил. У меня была только сумка на плече, и мне не нужен был мешок с одеждой Уборщицы и почти пустыми бутылками шампуня, если я вернусь в Корею. Я открыла рот, чтобы сказать ему не переживать, а потом вспомнила.

— Моя коллекция! — я забыла о ящике сокровищ, которые Ник забрал, когда мне нужно было убегать из квартиры, и я ощущала себя ужасно. Как я могла забыть о своих сокровищах? — Они все еще в багажнике?

— Я переместил все сюда, — Ник вытащил коробку из-под заднего сидения за мной. — Не хотел, чтобы Коффман залил их кровью.

Я могла его обнять. Он был странно заботливым. Но это казалось неуместным, и я сдержалась, отвлеклась, схватив остальные свои вещи и побежав по лестнице, Ник следовал за мной с моей коробкой. Когда я добралась до двери, я не знала, почему мы утруждались.

— Отлично, — я бросила вещи на пол.

Дверь моей квартиры висела на петлях, замок был разбит сильным ударом. Внутри было хуже. Коффман, видимо, направил сюда тех же, кто уничтожил дом доктора Лиля, потому что все, что можно было, разбили. Они даже порвали каждый бумажный стаканчик с лапшой, и это было гадко. Если бы мне не светило возвращение домой, я разозлилась бы. А так я смогла только вздохнуть.

— Прошу, хорошенько побей Коффмана за меня.

— Будет сделано, — пообещал Ник, опуская мою коробку в центре гостиной, только там на полу не было обломков. — Итак, — он потер шею. — Видимо, это прощание.

Сердце сжалось. Я знала, что меня ждало это, но я не хотела это слышать.

— Я еще вернусь, — пообещала я ему и себе. — Мой папа ненавидит этот город, и потому что место — мое любимое в мире.

— Хочешь, я скажу другим Уборщикам?

— Что меня отправили домой? — я фыркнула. — Ни за что. Пусть думают, что я разбогатела и ушла на покой. Это хороший и счастливый конец для Уборщицы Ён Э.

Он кивнул, потом я кивнула, и мы замерли и стояли, глядя друг на друга, пока минуты тянулись.

— Тебе, наверное, стоит идти, — сказала я. — Ты не хочешь быть тут, когда мой папа прибудет.

— Точно, — согласился он и еще раз посмотрел на меня. — Удачи в жизни, Опал.

— И тебе, — я гордилась тем, что голос не дрогнул. Это ощущалось как поражение сильнее всего этой ночью. Но я уже плакала. Я не давала себе повторить это при нем. Еще будет время для слез и ненависти к миру, когда я вернусь в логово отца в Сеуле. Сейчас я собиралась запомнить каждый миг, смотрела, как Ник махал на прощание и тихо уходил за разбитую дверь, закрывая то, что от нее осталось, за собой.

Я смотрела туда, где он был, долгое время. Это было печальным делом, но что еще я могла? Мне даже было негде сесть в моей квартире. Я слышала, как очки в сумке включились, значит, Сибил посылала местоположение отцу. Я могла подойти и выключить ее, но смысла не было. Произойдет это сейчас или через час, мне крышка. Я бросила вызов Дракону Кореи и проиграла. Я пыталась быть сильной, но в дверь постучали.

Как пленник, идущий к виселице, я прошла четыре фута по моему ковру в обломках. Я не хотела, чтобы отец видел меня разбитой, так что заставила себя выпрямиться. Когда я расправила плечи и выпрямилась во весь рост, я сжала дыру на месте дверной ручки и потянула дверь, открывая ее, уже упрямо хмурясь.

И чуть не врезалась в Ника.

— Что ты тут делаешь? — безумно прошептала я, шагнула мимо него, чтобы проверить, не было ли на парковке лимузина моего отца. — Он вот-вот придет!

— Знаю, — сказал Ник. — Потому я спешил, — он схватил мою ладонь и что-то сунул в нее. — Вот.

Я в смятении опустила взгляд. Ник сунул мне в руку конверт, желтый, как из банка, которые никто уже не использовал. В такие заворачивали наличные.

— Что это?

— Заем, — он пристально смотрел на меня. — Я занимаю тебе десять тысяч долларов.

Я подпрыгнула так, что чуть не выронила конверт.

— Что?

— Я занимаю тебе десять тысяч долларов, — повторил Ник. — Теперь ты можешь отплатить отцу.

— Так нельзя! — закричала я.

Он пожал плечами.

— Почему? Ты уже стоила мне миллионов долларов этой ночью. Что такое еще десять тысяч?

— Я не могу это принять, — я протянула конверт ему. — Ты не можешь просто дать мне десять тысяч долларов!

— Я их не даю, — его голос стал раздраженным. — Я уже сказал, это заем. Вернешь позже.

— Я не могу, — отчаянно сказала я. — Если бы я могла вернуть десять тысяч долларов, я бы не попала в эту беду! Но шансов нет. Я проклята.

Ник улыбнулся мне.

— Ты не проклята.

— Нет, я на самом деле проклята магией дракона, — объяснила я. — Потому у меня были ужасные пять месяцев. Драконша, которая забирала василисков, сказала, что отец проклял меня на неудачи.

— О, — сказал Ник, а потом пожал плечами. — Не важно.

— Как это? — завопила я.

— Я не проклят, — он ухмыльнулся. — Как насчет этого? Ты всегда была в Уборке лучше меня, и я всегда завидовал твоей способности смотреть на квартиру и видеть скрытые деньги. Тебе нужен тот, кто будет делать ставки, кто не проклят магией. Как насчет работы вместе? Ты сможешь говорить, какие квартиры — хорошая покупка, и я буду вести все транзакции, которым может навредить твоя неудача. Так мы перестанем тратить деньги, делая ставки против друг друга. Мы будем злить всех, зарабатывать много денег, и ты сможешь отплатить мне. Все побеждают! Будем все делить шестьдесят на сорок. Будет чудесно.

Я хмуро смотрела на конверт денег в моих руках.

— Пятьдесят на пятьдесят.

— Согласен, — тут же сказал он и протянул руку.

Я крепко сжала его ладонь.

— Спасибо.

— Ты ведешь себя так, словно я проявил милосердие, — он улыбнулся мне. — Но я только что заманил своего главного соперника на свою сторону, так что кто теперь победил? — он потер ладони. — Наконец, я доберусь до тех классных лотов, которые ты всегда выигрываешь.

— Не считай пока свои деньги, — предупредила я его. — Я еще не знаю, как работает это проклятие, и…

Я замолчала, уловив шаги на лестнице. Знакомые шаги. Судя по его лицу, Ник тоже их услышал, и он устремился к двери.

— Завтра утром, — шепнул он, оглянувшись, пока спешил по открытому коридору. — Аукцион в шесть утра, я тебя заберу.

Я кивнула, прогоняя его ладонями. Отец завернул за угол.

В этот раз с ним не было милого дополнения в виде смертной. Он был один и выглядел странно утомленно, красивое лицо было хмурым. Он посмотрел на коридор, где только что пропал Ник, но, хоть я была уверена, что отец чуял, что у меня был гость, он промолчал. Он просто протянул руку.

— Идем.

Я хмуро посмотрела на его протянутую руку, а потом опустила на нее конверт Ника.

Отец чуть сдвинул брови.

— Что это?

— Моя оплата.

Его зелено-желтые глаза посмотрели туда, он порвал конверт и стиснул зубы.

— Наличные? — презрительно сказал он, вытащив купюры. — Кто еще использует их, кроме преступников?

— Я, — я скрестила руки на груди. — Прости, что не передача через банк, но это все еще законно. Приходится брать, что дают, когда на твоей голове проклятие.

Он даже не пытался отрицать.

— Теперь ты потребуешь, чтобы я его снял? — сказал он, скрестив руки на груди.

— Нет, — я покачала головой. — Ты это не сделаешь, так что я не буду тратить дыхание. Я просто хотела, чтобы ты знал, что я знаю об этом, и это не важно. Проклятие или нет, я не сдаюсь. Я все отплачу, а потом мы больше не увидимся.

Отец сжал ладонь, бледные изящные ногти, похожие на когти, рвали деньги, которые я ему дала, на конфетти. Я вздрогнула от тихого звука рвущейся бумаги. Но, когда я подняла голову, он не смотрел на меня в ярости. Он был печален. Настолько, словно те деньги были его сердцем, и это я, а не он, порвала его на куски.

— Зачем ты делаешь это, Опал? — тихо спросил он. — Почему не вернешься домой?

— Потому что не хочу.

— Почему? — осведомился он, бросая обрывки денег на землю. — Я плохо обеспечивал тебя? Не давал все, чего ты хотела?

— Ты никогда не давал мне то, чего я хотела, — с горечью сказала ему я. — Ты давал мне то, что ты хотел. Ты подарил мне на двенадцатый день рождения детский рояль Стейнвей ручной работы. Я даже не играю!

— Ты могла научиться, — сказал он, ужасная печаль спадала с его лица, и знакомый гнев пробивался наружу. — Я не буду извиняться за щедрость. И, насчет твоих желаний, я потакал им последние четыре года. Я дал тебе действовать дико, и ты натворила ошибок. Мне только что позвонили от Миротворца — самого Дракона Детройта! — что моя дочь бегала по Узлам с ранами. Ты понимаешь, как плохо это сказывается на мне?

— На тебе? — закричала я. — Это я пострадала!

— Из-за своего безрассудства! — закричал он. — Тебе важнее здоровье преступника, который только что тут был, чем свое. Но ты — моя Опал! Мое сокровище! Я не позволю никому обходиться с моим имуществом так ужасно, как ты обходишься с собой.

— Так хватит меня заставлять! — закричала я, и мне было все равно, что соседи стали выглядывать. — Если бы я не пыталась отплатить твой долг, мучаясь из-за твоего проклятия, мне не пришлось бы этого делать!

— Долг был твоей идеей, — прорычал он. — Не моей! Если не можешь его отплатить, это не моя вина. Но если думаешь, что я позволю тебе уйти без боя, ты не была внимательна.

— Поверь, — сказала я серьезным тоном, — я была внимательна. Я знаю теперь, как грязно ты готов биться, но ты должен знать лучше всех, что я никогда не сдамся. Проклятия, долги, взлом моей ИИ показывают, что ты отчаялся, значит, моя победа все ближе. И я выиграю, даже если придется все сломать для этого.

Когда я закончила, папа смотрел на меня так, словно видел впервые.

— Ты — эгоистичный и глупый ребенок, — прошептал он, протянул ладонь к моему лицу. — Ты даже не знаешь, куда ввязываешься.

— Как и ты, — я уклонилась от его руки. — Если хочешь, чтобы я перестала рисковать, хватит прижимать меня к стене. Оставь меня в покое!

— Никогда, — заявил он. — Где ты научилась не сдаваться, по-твоему? Я не перестану преследовать тебя, собачка. Пока ты не вернешься к моим ногам, где твое место.

— Тогда мы снова встретимся через месяц, — упрямо сказала я. — Потому что этот месяц мой. Теперь, — я подвинула горку изорванных денег к нему ногой. — Вот оплата, так что покинь мой порог.

Он схватил деньги так быстро, что я не смогла уследить за движением. Сжимая испорченные купюры, он оскалил острые зубы и развернулся, стал спускаться по лестнице с такой силой, что все здание содрогалось. Я тоже дрожала, смотрела, как он сел в лимузин и уехал.

Когда я убедилась, что он не вернется, я вернулась внутрь и стала двигать большие обломки к моей разбитой двери. Не чтобы закрыться от него — я давно поняла, что отца не остановить, когда он хотел войти — но я не могла расслабиться без двери. Я не могла починить ее сегодня, но могла сделать барьер, так что собрала обломки выше. Когда я решила, что нарушители споткнутся и сломают шеи раньше, чем дойдут до меня, я сжалась на обломках кровати и стала пытаться уснуть. Завтра утром нужно было рано вставать на работу, Ник не даст мне проспать.

И когда появились сны, я видела счастливое время, когда была достаточно юной, чтобы путать подарки с любовью, и отец был моим миром.