Глава III УТРО ТУМАННОЕ, УТРО СЫРОЕ…

Утро снова было пасмурным. Облака, в течении ночи так красиво обрамлявшие звезды, снова сомкнулись, все замерло, и далии повесили тяжелые алые головки.

Мери видела их из окна столовой, темно-красные на фоне кипарисовой изгороди. Тиб, спустившийся вместе с ней. вниз, не интересовался далиями. Он потребовал — и получил — блюдце молока, и Мери оставалось надеяться, что он кончит его лакать раньше, чем мисс Марджибенкс спустится к завтраку. Бабушка Шарлотта, которая не волновалась ни по какому поводу, всегда завтракала в спальне.

— Пожалуйста, Тиб, поторопись, — прошептала Мери.

Но Тиб наслаждался завтраком и не собирался торопиться ради кого бы то ни было. Маленький розовый язычок захватывал молоко самыми изысканными крошечными порциями, которые только можно себе вообразить, все время с разных сторон блюдечка. По крайней мере четверть каждой порции — с тревогой отметила Мери — проливалась при этом на пол.

В дверях раздался бодрый голос мисс Марджибенкс.

— С добрым утром, дорогая. Ты уже позавтракала?

Мери вскочила и повернулась к ней. Тиб не обратил никакого внимания, только пролил еще немного молока на пол.

— Доброе утро, мисс Марджибенкс. Еще нет.

— Маршбенкс, — сказала леди решительно. — Ну, давай посидим вместе.

Она еще не заметила Тиба с блюдечком и твердо направилась к месту во главе стола. Все ее действия были такие же твердые и решительные, как манера говорить, но Мери заметила, идя за ней к столу, что в это утро в ее походке чувствовалась некоторая особая озабоченность, которая обозначалась необычной жесткостью суставов. Поэтому мисс Марджибенкс уселась, как бы так сказать, с преувеличенной осторожностью. Она налила себе чаю, и они начали завтракать.

Компаньонка бабушки Шарлотты была полной противоположностью своей подруги и хозяйки и по манерам, и по внешнему виду. Она была невысокой и стройной, но при этом живой, решительной, общительной и — должно быть, это связано — прирожденной командиркой. Она командовала домоправительницей, семейством Бэнк-сов, всеми наемными работниками. Она командовала бабушкой Шарлоттой, полной, безмятежной и добродушной. Она командовала даже деревенским викарием, хотя сказать, что она командовала женой викария, было бы неправдой. Она не командовала старым Зеведеем, садовником, потому что никогда с ним не встречалась; он немедленно исчезал при ее появлении, сливаясь с окружающей средой, как зебра, олень или хамелеон. Мери, предположила, что ей будет трудновато командовать Тибом, ведьминым котом.

Тиб уже закончил пить молоко и привлек к себе внимание мисс Марджибенкс тем, что вежливо поблагодарив Мери, прыгнул на подоконник и начал умываться, полностью поглощенный сам собой.

Мисс Марджибенкс, кажется, даже не рассердилась. Она тревожно взглянула на кота.

«Что это она так нервничает?» — подумалось Мери.

— Кот, — сказала мисс Марджибенкс коротко— Не из этого дома. Как он сюда попал?

Тиб взглянул на Мери. Она решила не выдавать его.

— Он был в моей комнате, — правдиво ответила она. — Наверно, он попал в дом ночью.

Мисс Марджибенкс снова посмотрела на Тиба, и Тиб совершенно отрешенно снова занялся умыванием. Выражение его морды лучше всего описывается словами «самодовольная ухмылка». Мисс Марджибенкс отвела взгляд и неловко заерзала на стуле.

— Уверена, что твоей бабушке, дорогая, не понравится, если ты будешь находить в своей комнате кошек. Но возможно, — она застыла над омлетом и пристально уставилась на Мери выцветшими голубыми глазками, — возможно, ты немного одинока здесь, среди стариков?

Мери начала вежливо протестовать, но мисс Марджибенкс как отрезала:

— Конечно, это так! Это совершенно понятно, моя дорогая, совершенно понятно; этот дом — не для детей. Особенно, когда ребенок предоставлен сам себе — хотя вся твоя семья без сомнения нашла бы чем здесь заняться… исследовать всякие закоулки и тому подобное, — она добродушно кивнула Мери. — Как жалко, что викарий сейчас на каникулах. У тебя бы был отличный товарищ для игр… сад такой прекрасный и спускается прямо к реке.

Мери показалось странным (она вспомнила милого, седого, старого пастора на утренней воскресной службе), что мисс Марджибенкс может вообразить его подходящим товарищем для десятилетней девочки, но вероятно мисс Марджибенкс мало знала детей, и при этом так старалась быть доброй, что Мери промолчала. Потом она внезапно вспомнила, что Зеведей говорил о двух кошках на стене приходского дома. Может быть, Тиб и Гип оттуда, а сюда пришли в поисках пищи? Может быть, Гип еще в лесу, одинокий и голодный? Она взглянула на Тиба и. увидела, что он перестал умываться и внимательно наблюдает за ней, как будто читает ее мысли.

— А приходский дом сейчас пуст? — спросила она.

— Нет, нет, — ответила мисс Марджибенкс. — Совсем нет. Старый мистер Спенсер — ты его видела в воскресенье — живет там, пока викарий с семьей в отпуске. Понимаешь, бедный викарий не может уехать в отпуск и оставить приход. Он должен найти кого-то, кто будет служить за него.

— А, понятно, — из всего сказанного Мери обратила внимание только на одно. — У него есть дети?

— Один сын, Питер. Примерно твоих лет, я думаю. Какая жалость, — повторила мисс Марджибенкс, — что они уехали.

— Когда они вернутся?

— Не могу тебе сказать, дорогая. Может быть, узнаю сегодня. Если узнаю, скажу тебе. — Она закончила пить чай и начала складывать салфетку. — Сегодня мы с твоей бабушкой обещали повидаться со старым другом. Со старым, старым другом, — добавила она, чтобы все стало понятно. — Это надолго, так что сегодня, боюсь, ты будешь совсем одна.

— Все будет в порядке, — сказала Мери. — Я поиграю с Тибом, помогу в саду и все такое.

Мисс Марджибенкс махнула рукой:

— Завтра мы придумаем для тебя что-нибудь. Поедем куда-нибудь… может быть, на пикник? — Она с сомнением обратила взор к серому осеннему небу.

Но Мери с восторгом восприняла это предложение.

— Можно? Можно мне сделать это сегодня, ну пожалуйста, мисс Мардж… Маршбенкс? Можно мне пойти в лес и взять с собой второй завтрак? Сегодня нет солнца, но зато тепло. Пожалуйста, можно?

Мисс Марджибенкс задумалась на минуту.

— Почему бы и нет, — в конце концов сказала она. — Хоть сейчас и сентябрь, но тепло и даже душно. Конечно можно, дитя мое. Я скажу миссис Мак-Леод, и она даст тебе бутербродов. Только не заходи далеко и не потеряйся…

— Я не потеряюсь, — ответила Мери, — но мне бы хотелось исследовать лес.

Она вдруг вспомнила о лиловом цветке, ле-тящем-в-ночи, который стоял в спальне в стаканчике для зубной щетки. Может, мисс Марджибенкс знает его настоящее название.

— Я нашла… — начала она, но тут в комнату вошла бабушка Шарлотта, и конец фразы повис в воздухе.

— Как ты поживаешь, деточка? — поинтересовалась бабушка Шарлотта, нежно целуя ее.

Мери пробормотала что-то, означавшее «не хуже, чем вчера».

— Ты хорошо спала? — спросила бабушка Шарлотта спокойным, ровным голосом глуховатого человека.

— Очень хорошо, спасибо, бабушка Шарлотта. Я просыпалась только…

— От чего ты просыпалась? — вмешалась мисс Марджибенкс.

Мери изумил ее тон.

— От шума — я думаю, кошачьей драки, — ответила Мери, и мисс Марджибенкс снова уселась с довольным видом. — А еще был ужасный гром, — добавила Мери.

— Ком? — переспросила бабушка Шарлотта. — В твоей постели? Это непорядок, дорогая моя. Наверно, другой матрац…

— Не ком, бабушка Шарлотта, а гром! — громко сказала Мери.

— Да, дорогая, я понимаю. Нет ничего противнее комковатого матраца, — заявила бабушка Шарлотта.

В эту минуту дальнейшие объяснения были прерваны появлением в комнате страдающего одышкой шерстяного клубка — немолодого и, как мы уже могли убедиться, не очень симпатичного пса — Конфуция.

Одновременно, в одну и ту же секунду, Конфуций увидел Тиба, а Тиб — Конфуция.

— Аи! — закричала бабушка Шарлотта, безуспешно пытаясь схватить Конфуция.

— Ай-яй-яй! — закричала мисс Марджибенкс, пытаясь как можно быстрее встать кресла, но у нее, как назло, все получалось очень медленно.

— Ой! — закричала Мери, которую волновал вовсе не Конфуций, а ее дорогой Тиб.

Но беспокоиться было не о чем. Тиб, колдовской кот, просто бросил на китайского мопса то, что можно назвать Взглядом, и Конфуций, пускавший слюни от волнения и восторга и рванувшийся было вперед, мгновенно остановился, вспомнил, что он собирался заняться чем-то совершенно другим, и удалился, стараясь держаться достойно и независимо, что ему не вполне удалось, потому что он еле переставлял ноги.

Тиб ухмыльнулся, перестал топорщить усы и дал понять Мери, что ей пора раскрыть окно, чтобы он мог прогуляться по лужайке.

Вскоре после того, как бабушка Шарлотта и ее компаньонка укатили повидать старого, старого друга, Мери с бутербродами в кармане пальто вышла в сад, чтобы поискать Тиба и Зеведея.

Тиба нигде не было видно, но она сразу же нашла Зеведея. Он катил тачку по дорожке между лужайкой и стеной дома.

— Доброе утро, — сказала Мери. — Простите, вы не видели где-нибудь Тиба?

Зеведей покачал головой и продолжал путь. Мери засеменила рядом с тачкой.

— Знаете, мы собирались сегодня пойти и поискать Гипа, — стала объяснять она, — а Тиб после завтрака ушел, и я не могу его нигде найти.

— Может, он вернется, — ответил Зеведей, продолжая катить тачку. — Кошки обычно возвращаются.

— А можно я опять помогу вам?

— Поможешь ломать цветы? — спросил Зеведей. Однако он вполне дружелюбно смотрел на нее из-под полей ужасной шляпы.

— Нет-нет! Может, я могу делать что-то легкое?

Зеведей поставил тачку, вынул оттуда лопату, грабли и садовую метлу, сделанную из ивовых прутьев, привязанных к крепкой палке.

— Вон сколько листьев нападало, — сказал он, берясь за метлу. — Страшно неаккуратный месяц этот сентябрь. Ну вот. Может, ты займешься этим противным подметанием — если, конечно, ты тут же не сломаешь мне метлу.

Он хмыкнул, потом хмыканье перешло в смешок, а Зеведей взял лопату и начал вскапывать клумбу у стены дома.

Мери принялась подметать листья.

Сначала ей показалось, что это очень легко, но скоро она поняла, что бороться с огромной метлой не только трудно, но и просто невозможно. Она пыталась делать большие полукруглые взмахи, но листья только завивались вокруг ивовых прутьев и снова, довольные, складывались в свой узор под деревьями. Потом она померилась ростом с метлой, которая оказалась порядком выше ее самой — почти на всю длину пучка ивовых прутьев — и попыталась делать короткие прямые взмахи, но и это было бесполезно, она добилась только того, что листья стали разлетаться во все стороны.

А когда ей удалось, наконец, собрать целую кучу листьев, откуда ни возьмись появился Тиб, прыгнул в самую ее середину, дважды перекувырнулся, подбросил лапами охапку сухой листвы в воздух, три раза крутанулся и разбросал все в разные стороны хвостом, выгнутым в форме вопросительного знака.

— Ой, Тиб! — сердито закричала Мери. — Даже не думай, что я после этого буду с тобой играть. Мог бы подождать, пока я кончу работу!

Она продолжала мести, и наконец в тачке оказалась огромная куча листьев. Мери покатила тачку туда, где исчез Тиб, по направлению к куче компоста у огорода.

Она с трудом управлялась с ручками тачки, но кое-как довезла свой груз, и уже собралась отправляться в обратное путешествие, как заметила что-то среди веток и мусора, приготовленных для костра.

Это была маленькая метелка.

Мери подбежала к куче и потянула за маленькую ручку. Она была как раз ей под стать, легкая и удобная, с привязанными к ней превосходными березовыми прутьями. Обрадованная, Мери положила ее на тачку и покатила назад к лужайке.

— Зеведей, посмотри, что я нашла! — закричала она, но старого садовника как всегда было не видать.

«Как и Тиба».

Как только Мери подумала об этом, на вершине липы в потрескивающих и качающихся ветвях показался маленький черный кот, легко балансирующий на головокружительной высоте.

— Осторожней, Тиб! — закричала Мери, но видя, как он легко и непринужденно двигается, снова занялась своим делом, и куча листвы покорно росла под взмахами маленькой метелки.

День, хоть и пасмурный, был душным, и небо, покрытое провисшими тучами, низко клонилось над отяжелевшими листьями деревьев. Снова и снова, шурша в недвижном воздухе, листья с лип, дубов и буков, отжившие свой век, планировали вниз, покрывая лужайку ржаво-красным, охристым узором. Где-то пронзительно запела малиновка.

Еще одна тяжело груженая тачка, и она позовет Тиба, и они вместе пойдут в лес и съедят там бутерброды. Зеведей, наверно, уже ушел обедать, его опять нигде не было видно.

Она прервала работу на минутку и стала, опершись на метлу. День и вправду оказался теплым. Она откинула волосы, упавшие на глаза, и тут заметила в траве что-то лиловое. Один цветочек из всего соцветия летящего-в-ночи лежал там. Должно быть, она уронила его вчера, когда несла свою находку домой.

Мери подобрала его.

Но цветок, уже полузавядший, распался у нее в руках, и на пальцах оказался лилово-красный сок лепестков и золотистая пыльца с желтого язычка. Она сунула остатки цветка в карман и вытерла запачканную руку о ручку метлы.

И продолжала подметать.

Тут что-то произошло.

Когда лиловый сок коснулся метелки, та подпрыгнула, перевернулась и лягнулась на манер пони. Мери инстинктивно схватилась за нее, но та так крутанулась у ног девочки, что Мери упала.

Но не на землю.

Когда она, падая вперед, ухватилась за ручку метлы, пучок прутьев оказался между ее коленями, а метелка приподнялась, начала яростно раскачиваться и взмыла над верхушками деревьев с шумом наподобие свиста ветра.

Когда метелка с Мери, которая ради спасения собственной жизни крепко держалась за ручку, проносилась мимо верхних ветвей, послышался крик, зашелестела листва и, растопырив лапы, как белка-летяга, Тиб спланировал с липы на метлу. Метелка слегка просела от его прыжка, но снова понеслась, прямая как стрела, к низко висящим тучам.

Загрузка...